"Весенняя страсть" - читать интересную книгу автора (Домнинг Дениз)

ГЛАВА 4

Солдаты чувствовали себя охотниками, преследующими убегающую лань. От стен сторожевой башни Грейстена они двинулись к оборонительным рубежам города Солдаты входили в каждый дом, обыскивали все углы.

А в это время Николь сидела на корточках в щели, в которую они забились с Тильдой. У нее болело все тело. Подруга заканчивала возиться с волосами Николь. С нарастающей тревогой беглянка прислушивалась к крикам преследователей. Они близко Слишком близко.

– Скорее, Тильда, мы больше не можем тянуть, – тихо торопила она.

– Все готово, – ответила девушка, подавая подруге меч. – Надевай капюшон, а я посмотрю, что там на улице.

Николь засунула меч в ножны, болтающиеся на поясе, и встала. Ей показалось, что голова вознеслась высоко над плечами. Холодный влажный воздух обжигал оголенную шею. Николь тряхнула головой, и обрезанные локоны запрыгали возле подбородка. Этого трудно было ожидать, но короткие волосы стали еще кудрявее. Николь запустила пальцы в свою шевелюру, потом печально посмотрела на золотую копну, лежащую у ног.

Что она наделала? Ничего более женственного, чем волосы, у нее не было, так она считала всегда. Золотые кудри придавали своеобразную привлекательность простоватому лицу и мальчишеской фигуре. Поборов минутную слабость, Николь натянула коричневый капюшон, под которым можно было спрятать даже лицо, если надвинуть капюшон поглубже на лоб. Николь насмешливо улыбнулась и откинула капюшон на плечи. Теперь, когда у нее такие короткие волосы, зачем прятать лицо? Никто не догадается, что она женщина.

Льняная рубашка, ткань которой от долгой носки стала совсем мягкой, приятно касалась тела. Николь была в коричневых чулках, перевитых крест-накрест завязками, как их носили все мужчины. Штаны плотно облегали бедра, и Николь не беспокоилась, что они с нее свалятся. Да, пожалуй, мужской наряд не слишком удобен для нее, привыкшей к широким юбкам, не стеснявшим тело.

Поверх нижнего белья на девушке была надета старая туника. Когда-то ярко-зеленая, с годами она выцвела и сейчас лишь отдаленно напоминала прежний яркий наряд. Пришлось закатать рукава, но по длине туника была в самый раз – опускалась чуть ниже колен. В последнюю очередь Николь надела толстый кожаный дублет[1] и кольчугу, скрывающие маленькие женские округлости.

Обуться Николь пришлось в грубые башмаки, которые, к сожалению, оказались ей малы и сильно натирали ноги. Девушка с тоской посмотрела на прекрасные туфли, которые носила прежде; с ними придется расстаться. Дело было не только в том, что такую обувь носили лишь дамы из благородного сословия, просто они сами по себе не годились для долгого похода. Николь вздохнула и, видя, что выбора нет, решила терпеть боль.

Тильда тихонько позвала ее из-за стены.

– Выходи, все спокойно.

Николь протиснулась под доской, испачкав тунику. Встав, она попыталась стереть с себя липкую грязь, но только измазала руки. Оставив бессмысленное занятие, она подошла к Тильде.

– Они уже повернули за угол?

– Нет еще. – Тильда обернулась к Николь, потом внимательно оглядела ее.

– Колетт![2] – выдохнула она.

– Что? – воскликнула Николь и огляделась по сторонам, подумав, что Тильда увидела нечто ужасное.

– Натяни капюшон! – велела та резким тоном. – И пониже. На самый лоб.

– А что такое? Зачем? – на этот раз Николь даже смутилась.

– Делай, как я говорю, Колетт, и не спорь. – В голосе Тильды вдруг зазвенел металл. – Если хочешь убежать отсюда, изображай горбуна и не снимай капюшон до тех пор, пока мы не отойдем подальше. Больше ни о чем меня не спрашивай, нам надо спешить.

Тон подруги становился все холоднее.

Николь нахмурилась, но подчинилась Тильде. Даже прожив с ней бок о бок целую жизнь, Николь так и не смогла до конца понять изменчивый характер своей молочной сестры.

Вместе с подругой они прошли несколько шагов, свернули за угол на маленькую улочку и увидели стоявшего поодаль солдата. Николь сразу сгорбилась, зашаркала ногами, но мужчина даже не взглянул на них, когда девушки проходили мимо.

Настроение Николь поднялось: слава Богу, ее не узнали! Она будет свободна! Как только удастся миновать ворота, она отправится к де Окслейду, выйдет за него замуж, а потом избавится от него. А после…

А после Гиллиам женится на ней. Или церковь примет над ней опеку. Или, что еще хуже, королевский двор возьмет ее под свое покровительство и будет высасывать жизнь из ее владений, чтобы пополнить скудную казну Англии. Но разве может она позволить, чтобы такая беда случилась с ее людьми?

Да, все ее радужные планы рушились перед лицом суровой реальности. Желание стать полноправной и единственной хозяйкой Эшби не более чем детская фантазия, выдуманная ею, чтобы подпитывать свою жажду мести и скрашивать скуку заточения. Ни один мужчина не позволит ей осуществить такую мечту.

Николь упрямо тряхнула головой, стараясь отогнать от себя эти мысли. Она пожертвовала своими прекрасными волосами не для того, чтобы так скоро признать поражение. Ее план обязательно удастся, просто не может не удаться. Какая же она дочь, если выйдет замуж за убийцу собственного отца?

Шагавшая рядом с ней Тильда рассмеялась.

– Даже бровью не повел, дурак, – хмыкнула она. – Как же он возненавидит себя, когда узнает, что мы прошли у него под носом.

– Тильда, это не игра, – резко бросила Николь, рассерженная не столько поведением подруги, сколько собственными сомнениями. – Моя свобода висит на волоске, а ты думаешь о том, как одурачить какого-то солдата.

Тильда бросила на Николь хмурый взгляд.

– Не говори со мной таким тоном, Колетт. Стоит мне только назвать твое имя, и ты снова окажешься под замком!

– Тильда! – Пораженная Николь остановилась и уставилась на подругу. Вообще неуважительные манеры Тильды не удивляли ее. Эта простолюдинка никогда не держалась с ней как горничная с госпожой, и виновата в этом была сама Николь. Она всегда видела в Тильде сестру, а не служанку. Однако сейчас в тоне девушки прозвучала новая нотка, которая потрясла ее.

– Проклятый язык, вечно он выдает меня, – насмешливо ответила Тильда, склоняя голову и отводя глаза. – Что ты пялишься на меня? Я знаю, что не должна вести себя так. Только тронь гордость господина, и он сразу поставит тебя на место. Ладно, как-нибудь переживем. Но если меня поймают, кричи караул. – Тильда спокойно повернулась и направилась к воротам, покачивая бедрами.

Николь двинулась за ней, обиженная и смущенная неожиданно грубым поведением подруги. Что случилось? Из-за чего такая перемена? Правда, сейчас не время для выяснения отношений. Потом, когда они окажутся за городскими стенами, она поговорит с Тильдой как следует.

Николь прибавила шагу и догнала Тильду. Весь остаток пути до ворот они прошли в неловком молчании.

Главные ворота Грейстентауна представляли собой квадратный проем в толстой стене, по обе стороны которого были установлены маленькие башенки. В них помещался механизм, с помощью которого поднималась и опускалась толстая стальная решетка. Сейчас она висела вверху на цепях, но прочные высокие деревянные ворота были закрыты.

Перед воротами собралось уже довольно много людей, желавших выйти из города. Толпа нетерпеливо гудела, обсуждая последние события. Николь и Тильда встали немного в стороне; кое-кто взглянул на них, но ничей взгляд не задержался надолго на девушке и ее высоком спутнике.

Видимо, ничего интересного в двух молодых простолюдинах не было.

Николь втянула ноздрями воздух, наполненный ароматом тушеного мяса, и желудок тотчас отозвался громким урчанием. Но какой толк сейчас в мыслях о еде? Кожаный мешочек на поясе пуст, как и ее желудок. Вероятно, путь к месту встречи с Окслейдом предстоял не только грязный и холодный, но и голодный.

Грубая шерсть накидки колола голую шею. Подняв плечи, Николь повертела головой, чтобы избавиться от неприятного ощущения, и, засунув руку под капюшон, с наслаждением почесала шею.

– Перестань, не стаскивай капюшон с лица, – недовольно прошипела Тильда и, поднявшись на цыпочки, оглядела толпу. – Да где же он? – пробормотала она себе под нос.

– О ком ты?

– Да о том типе, который вывезет нас из Грейстена, глупая. Вообще-то мы появились рановато. Я и не думала, что тебя так быстро можно переделать в мужика, – хихикнула Тильда, снова всматриваясь в толпу.

Николь в растерянности приоткрыла рот, не веря своим ушам.

– Ты кому-то рассказала обо мне? Да вдобавок мужчине?

– Именно, и очень этому рада. В таком сопровождении нам будет легче пройти через ворота. Двое мужчин и одна женщина. Как раз то, что надо, а? – Тильда снова хихикнула.

– И ты могла меня предать? – тихо воскликнула Николь.

– Предать! Подумать только, какие слова ты говоришь, Колетт! – Тильда повернулась к подруге, уперев руки в бока и зло сощурившись. – Разве не ты сбежала из-под венца? Разве не ты на пути к обручению с де Окслейдом?

Легкий порыв ветра сдул соломинку с серого капюшона Тильды.

– Откуда я знаю, что этот тип не сдаст меня обратно в Грейстен?

Тильда посмотрела на Николь, потом пожала плечами.

– Не беспокойся. Алан доставит тебя в целости и сохранности куда надо. – Тильда помолчала, слегка пожала плечами и добавила: – Ох, Колетт, не понимаю, почему ты выбрала этого маленького гаденыша, ведь были же и другие простаки, которые хотели твоей руки. Если ты думаешь, что де Окслейд будет спокойно стоять, когда ты начнешь кромсать его на куски, то ошибаешься. Он прекрасно помнит, как ты однажды обошлась с ним. – Тильда с отвращением фыркнула, тряхнув волосами. – Выбери кого-нибудь другого.

Николь хрипло рассмеялась, и ее смех эхом отразился от каменной стены позади них.

– Нет, Хью идеально подходит для моих целей. Жадность тащит его прямо ко мне в руки. Желание заполучить земли Эшби приведет его под мой нож. И с его племянниками я тоже разберусь, подумаю, как устроить их судьбу.

– Ну что ж, дело твое. Но я все же думаю, что глупо было связываться с этой свиньей, – бросила через плечо Тильда, снова вглядываясь в толпу. – А вот и Алан.

Николь бросила взгляд туда, куда посмотрела Тильда, и застонала в отчаянии.

Рядом с бело-рыжей клячей неопределенной породы шел солдат в шлеме, с ободранным щитом у седла. Темные волосы падали на плечи, обрамляя лицо, заросшее густой бородой. Осанка солдата была чрезмерно самодовольная, взгляд наглый, хотя все его доспехи состояли из грубого кожаного дублета с нашитыми зелеными колечками, поблескивавшими и позвякивавшими при каждом шаге. Это был скорее всего простой наемник или внебрачный отпрыск какого-нибудь мелкого землевладельца, пытающийся пробить себе дорогу в жизни. Николь после первого взгляда на него не сомневалась, что если бы он мог получить за нее деньги, то немедленно бы ее продал.

– Тильда, как ты могла? – выдохнула девушка, чувствуя, как нехорошие предчувствия сдавливают ей грудь.

Тильда ухватила Николь за капюшон, притянула к себе и жарко прошептала прямо в лицо:

– Слушай внимательно. Он думает, что я с северо-запада, из поселян. Будто бы я оттуда возвращалась в Грейстен, когда встретилась с ним на дороге. Ты мой очень робкий братец Никольс, ученик продавца одежды. Я сказала Алану, что сегодня мы едем домой к умирающей матери. Вот. Теперь ты поняла, что я никому не говорила, кто ты такая на самом деле? Ладно, будем считать, что ты немножко поволновалась. Решила, что я предательница? Вообще-то я могла бы и обидеться.

Николь широко раскрыла глаза и с облегчением вздохнула.

– Тебя стоило бы отколотить, крысеныш, – с сердитым смехом заявила она. Потом снова вздохнула, точно желая извиниться. – Заточение сделало меня подозрительной и раздражительной. Прости, Тильда, что я в тебе усомнилась.

В карих глазах девушки мелькнула печаль, но она только улыбнулась и спросила:

– Так как, остаемся друзьями навсегда? Что бы ни случилось?

– Тильда, а в чем дело? – Николь с беспокойством заглянула в лицо подруги, положив руку ей на плечо.

Тильда нервно дернулась, желая высвободиться.

– Ладно, поговорим потом. А сейчас, братец, будь робким, очень робким, и только изредка поднимай на него глаза. – С этими словами Тильда отвернулась от Николь, чтобы поздороваться с солдатом.

Чувство самосохранения заставило Николь мгновенно опустить глаза долу, сгорбиться и сцепить перед собой руки, словно и впрямь очень робкий молодой человек. Осторожно выглянув из-под края капюшона, девушка увидела, что Алан склонился над хорошенькой девушкой.

– Ах, красавица Тильда, вот где ты меня ждешь. – По-английски он говорил старательно, желая казаться не тем, кем был на самом деле. Затем солдат повернулся к Николь. – Стало быть, это и есть твой братец? Здравствуй, парень.

– Приветствую вас, сэр, – пробормотала Николь, кивая. В это мгновение лошадь солдата шагнула в ее сторону, и Николь с благодарностью спряталась за ее шею. – Подержать вашу лошадь? – проговорила она как можно более грубым голосом.

– Очень любезно с твоей стороны, – сказал солдат и, словно испугавшись, сразу добавил: – Но в этом нет необходимости.

– Мой брат хочет хоть как-то отблагодарить тебя за то, что ты проводишь нас из Грейстентауна, – сладким голоском пропела Тильда. – Боже мой, даже я забыла, какой он робкий. С тех пор как я здесь появилась, то есть со вчерашнего дня, я услышала от него не больше десятка слов. Так что не сочти его неразговорчивость грубостью.

Николь еле сдержалась, чтобы не выкрикнуть: значит, Тильда появилась в городе только вчера? Разве последние четыре месяца она не жила в Грейстене, как ей полагалось? Однако единственным, на что она осмелилась, был быстрый взгляд на подругу из-за гривы лошади.

Тильда склонилась к солдату, гладя его по руке. Лицо Алана стало похотливым, он маслеными глазами не отрываясь смотрел на девушку. Озабоченность Николь сменилась горьким весельем. Мужчины всегда глупели рядом с Тильдой. Они никогда не замечали, что девушка использует их, а потом, когда они надоедают и ей становится скучно, избавляется от них.

– Ты ведь едешь с нами? Правда? – промурлыкала она.

– Да, еду. Мне здесь не повезло, я не нашел места, – ответил Алан. Голос его стал хриплым от желания. – Мне как раз нужна компания, чтобы скрасить одинокий путь.

Николь кашлянула. Ей стало ясно, что вовсе не свое одиночество он собирался скрасить. Нет.

У них за спиной неожиданно громко заговорили по-французски. Николь подняла глаза, открыла рот и ухватила лошадь Алана за уздечку, желая совсем спрятать голову за густой гривой животного.

– Милорд, не знаю, как вас благодарить, но ведь вы хорошо понимаете, что в мою обязанность входит следить за торговлей. Она не должна прекращаться, иначе город ослабеет.

Гиллиам мысленно выругался и широкими шагами двинулся к городским воротам. Джослин плелся за ним по пятам. Глава городского совета старался не отстать от лорда. Голос этого человека всегда действовал Гиллиаму на нервы, но сегодня он просто ни минуты больше не мог выносить его бормотание.

– Мы, купцы, хотели довести до вашего сведения, что понимаем, как драгоценна ваша потеря, но считаем, что можно выйти из положения, не причинив вреда ни одной из сторон. Можно договориться: пускай каждый охранник у ворот станет задавать вопросы всем подряд. Уверяю вас, никому не удастся проскользнуть незаметно.

– Довольно, хватит, я все понял, – раздраженно прервал его Гиллиам. – Ты попросил, я согласился.

– Значит, вы согласны… – Под суровым взглядом Гиллиама мужчина моментально умолк.

Они пересекли небольшую площадку, выложенную камнем, и направились к воротам.

– Альфред, – сказал Гиллиам солдату, стоявшему рядом с охранником. – Переведи своему напарнику: он может открыть одну створку, но каждого незнакомого человека необходимо расспросить, кто он и куда едет. Все повозки надо тщательно осматривать, и если появятся сомнения, пусть сразу зовет меня. Я буду наверху, в башне, и оттуда стану наблюдать. Как только ты объяснишь ему это, пойди и сообщи всем, кто занимается поисками, где я. Пусть идут с докладом прямо ко мне.

– Слушаю, милорд, – ответил солдат и принялся переводить охраннику слова лорда Гиллиама.

Гиллиам уже направился к одной из башен, когда внезапно задержался: взгляд его упал на вооруженного мужчину. Конечно, нельзя было сравнить доспехи и лошадь Гиллиама с доспехами и жеребцом этого всадника, но молодой рыцарь увидел в наемнике того, кем мог бы оказаться сам. Если бы не щедрость Рэналфа, Гиллиаму пришлось бы ходить от одного большого замка к другому в поисках работы.

– Джослин, иди сюда, – велел Гиллиам парнишке.

Его неодолимо потянуло к несчастному рыцарю, и он не отказал себе в том, чтобы подойти к нему.

Рядом с рыцарем стояла маленькая женщина, хорошенькая, но уже похожая на отцветающую розу. Девушка нахально смотрела на него, и в ее взгляде читался откровенный расчет, как у проститутки, которая оглядывает мужчину, подсчитывая, сколько можно с него взять. Стало быть, этот рыцарь состоит при ней сводником, пытается заработать лишние монеты. Похоже на то.

– Приезжал сюда наниматься? – поинтересовался Гиллиам у обтрепанного воина.

– Да, милорд, но дом закрыт, – ответил тот.

Ужасный французский солдата заставил Гиллиама посмотреть на него внимательнее. Выходит, он не побочный сын представителя благородного сословия, а просто наемник, желающий получше устроиться. У него есть лошадь, и это уже очень неплохо: даже самая захудалая лошаденка – дорогое удовольствие.

– Да, верно, и будет закрыт до февраля. Кстати, шериф как раз набирает людей.

– Спасибо, но я обещал вернуться на свое последнее место, если мне не повезет в Грейстене. – Рыцарь быстро поклонился, но в его поклоне не было ни раболепия, ни надменности. Потом он улыбнулся: – С вашего позволения мы отправимся, милорд.

Гиллиам оглянулся на ворота. Площадь перед ними постепенно пустела, ожидавшие выхода были хорошо известные охраннику горожане. Гиллиам собрался пожелать рыцарю доброго пути и уже повернулся к нему, когда заметил мальчика, державшего лошадь солдата.

Гиллиам оценил его еще выше. Искатель лучшей доли не беден, если может содержать женщину, лошадь и парнишку-слугу. Мальчик был высокий, но очень робкий, горбатый, с поникшей головой. Гиллиам сразу обратил внимание на его одежду Когда-то эта туника была зеленой, но сейчас выгорела и побелела. Гиллиам вспомнил, что давным-давно и у него была похожая и что он очень жалел, когда вырос из нее.

– Доброго пути, – пожелал Гиллиам. – Пошли, Джослин.

Он положил руку на худенькое плечо мальчика и зашагал к башне. Оруженосец первым ступил на винтовую лестницу, Гиллиам шел за ним, массируя горящее огнем раненое плечо. Кровь впиталась в рубашку, и ткань прилипла к коже. Ощущение было не из приятных.

Из башни можно было выйти на стену, откуда открывался вид на городские окрестности. Сырой холодный ветер мгновенно охватил рыцаря и его оруженосца, напоминая о близкой зиме. Ветер колол лицо и ерошил волосы. Джослин скорчился под одним из каменных выступов вдоль стены, торчащих, как гигантские зубы, и старался поплотнее закутаться в плащ. Гиллиам подошел к другому выступу и прислонился к нему.

Внизу под ними распростерлись мирные долины, охраняемые мечом его брата. Поля золотились от жнивья, кое-где чернела пятнами вспаханная земля. Виноградники и фруктовые сады уже почти облетели, лишь изредка мелькали яркими островками остатки ягод и плодов на фоне темных веток.

Гиллиам устремил взгляд на дорогу, которая змеей выползала из городской стены, переваливалась через маленький холм и скрывалась в густых лесах Рэналфа. Люди, которым сегодня пришлось отправиться в дальний путь, торопились, чтобы не замерзнуть в пути. Погода обещала совсем испортиться.

– Милорд?

Гиллиам взглянул на мальчика сверху вниз. Джослин сидел тихо и смотрел серьезно.

– Да, Джослин?

– Зачем я вам?

Горечь, прозвучавшая в голосе мальчика, придала его лицу выражение легкого презрения, смешанного с любопытством, и еще чего-то неясного. Это заставило Гиллиама сдержаться от незначащего торопливого ответа вроде того, что он выполняет приказ Джефа. Гиллиам постарался ответить как можно мягче:

– Ты ведь знаешь, я рыцарь и обязан учить сыновей моих товарищей, обязан помогать им стать хорошими воинами.

– Значит, я нужен вам для того, чтобы вы выполнили свои обязанности – мрачно спросил Джослин, глядя на дорогу.

– Ну, не совсем, но если бы даже и так, в этом нет ничего ужасного. Обязанности являются частью нашей жизни.

Гиллиам опустился перед Джослином на корточки. Этот разговор вдруг стал для него не менее важным, чем для мальчика.

– Это большая честь, когда тебе доверяют чужого сына. Во время твоего посвящения в рыцари твой успех будет и моим успехом.

– Со мной вы не добьетесь успеха, милорд. Я не смогу стать рыцарем. Лорд Кодрэй не слушал ни меня, ни мою мать, когда она валялась у него в ногах, умоляя не делать из меня рыцаря. – Мальчик поднял к небу глаза, в которых застыло выражение муки. – Я слишком слаб для такой жизни. Я просто умру и все.

– Ты так уверен? – тихо спросил Гиллиам без тени удивления или насмешки.

– Да, я очень скоро заболею, и смерть заберет меня. Вот увидите.

Это прозвучало почти угрожающе.

– Ты не кажешься больным. Это правда, ты очень худенький, но у тебя в лице я вижу краски жизни.

– Это из-за ветра, – серьезно заявил Джослин. – Смотрите. – Он вытянул руку, закатал рукав и показал худую, почти прозрачную руку. – Видите, бледная кожа да кости.

Гиллиам покачал головой.

– Такая же кожа, как у всех. Ничего особенного. Ты меня не убедил.

– Да вы слепой! – гневно воскликнул Джослин.

– Джослин! – Гиллиам крикнул так громко, что стены, казалось, задрожали. Вскочив на ноги, он взглянул на мальчика сверху вниз. – Ты забыл, как следует себя вести? Если еще раз осмелишься говорить со мной таким грубым тоном, ты не только услышишь мой гневный голос, но на своем теле почувствуешь, что такое мой гнев.

На мучнисто-белом лице Джослина теперь видны были только огромные, широко раскрытые глаза, нижняя губа дрожала.

– Моей маме не понравится, если вы станете меня бить, – предупредил он дрожащим шепотом.

– Хватит прятаться за материнские юбки, – сказал Гиллиам. Голос его звучал твердо, однако на него произвело впечатление умение мальчика владеть собой: Джослин не расплакался, как можно было ожидать. – Если ты намерен дерзить и вызывающе вести себя, то будь мужчиной и с достоинством неси наказание за свои поступки. Какой же рыцарь прячется за женщину? Только трус.

Несмотря на опасения Джослина, Гиллиам не побил его.

– Военное дело не для меня. Я предназначен для церкви, – тихо возразил он. – Нечестно, что вы силой заставляете меня учиться тому, чему я учиться не хочу.

С каждой минутой в Гиллиаме росла уверенность, что за этим несколько странным поведением скрывается нормальный мальчик. Он надеялся, что стоит лишь снять наслоения, возникшие в результате дурного воспитания, и откроется совершенно другой ребенок.

– Да, конечно, – согласился Гиллиам, – несправедливо, что твой отец и брат умерли. Произошло несчастье, но теперь ты наследник Фрейна и тебе придется стать рыцарем и лордом. Так что крепись, парень, я помогу тебе стать настоящим мужчиной.

Джослин часто заморгал, стараясь удержаться от слез. Он уже не выглядел таким угрюмым.

– Простите меня за грубость, лорд Эшби. Я надеюсь, вы скоро найдете свою жену.

Это была скромная, но великодушная уступка со стороны мальчика.

– Ну что ж, спасибо, Джос. Мы найдем ее вместе, – сказал Гиллиам, весьма довольный результатом их беседы. Он снова посмотрел на дорогу.

Солдат и его маленькая компания были сейчас на полпути к лесу. Очевидно, охранника удовлетворили их ответы. Мужчина, ведя лошадь, шел рядом с женщиной. Даже с такого расстояния Гиллиаму было ясно, что они улыбаются друг другу и весело болтают.

Высокий мальчик, опустив голову, шел чуть поодаль от них, неловко переставляя ноги, словно это были ходули. Казалось, он испытывает ужасную боль. Но на самом деле парнишка скорее всего вырос из ботинок, а обедневшему хозяину не на что купить новые.

Гиллиам следил за путниками ленивым взглядом, пока они не скрылись в тени деревьев Когда вся группа исчезла в густом лесу, в нем заговорила внезапная ревность. У этого простого солдата есть то, чего нет у него, женщина, которая заботится о нем. Гиллиам покачал головой, загоняя глубоко внутрь фантастичное желание.

– За кем это ты следишь?

Гиллиам обернулся и с удивлением увидел перед собой Рэналфа в кольчуге и с мечом на поясе. Он так глубоко погрузился в свои невеселые мысли, что не слышал шагов брата.

– Да так, за одним солдатом и его женщиной, – ответил он Рэналфу, который был ему скорее отцом, чем братом. – Джослин, поздоровайся с лордом Грейстеном. Он был слишком зол, поэтому я не представил тебя раньше. Лорд Грейстен, это мой новый оруженосец Наследник Фрейна.

К удивлению Гиллиама, Джослин протянул руку и смело встретил взгляд Рэналфа.

– Я очень рад с вами познакомиться, лорд Грейстен, – вежливо сказал он.

– А я с тобой, сынок, – ответил Рэналф, улыбаясь парнишке. – Поскольку ты член семьи моего брата, значит, ты член и моей семьи. Добро пожаловать! А теперь мне надо на минуту отвлечь твоего господина.

Кивнув, Рэналф отпустил руку Джоса и отошел. Гиллиам последовал за братом.

– Итак, Гиллиам, ты все еще настаиваешь на своем желании получить разрушенный замок, разоренные земли и жену, которая хочет твоей смерти?

– Рэналф, с меня довольно всяких споров. Сердце мое принадлежит Эшби. И ты не сможешь разубедить меня.

– Что ж, я сдаюсь. Но знай, брат, мне невыносимо видеть, как ты мучаешь себя из-за прошлого. – Рэналф положил ему руку на плечо и улыбнулся, серые глаза смотрели спокойно, без недавней горечи. – Ну как, ты нашел жену?

– Нет, – Гиллиам заставил себя улыбнуться, – однако ты можешь поблагодарить меня за хорошую работу. Я обнаружил двух воров и одного работника, сбежавшего от хозяина. Открыты только одни ворота, и никакая высокая женщина не проходила через них. Вероятнее всего, она еще в городе.

– Милорд? – с лестницы раздался голос Уолтера.

Оба рыцаря одновременно повернулись. Гиллиам спросил:

– Ты что-то нашел?

– Вот.

Уолтер тотчас поднялся к ним, держа в руках развевающееся, как знамя, платье Николь. Оно все было испачкано жирной грязью, превратившись из роскошного наряда в жалкую тряпку.

– И еще вот это. – Солдат раскрыл ладонь, и длинный локон заструился у него между пальцами.

Гиллиам замер на мгновение, затем резко повернулся в сторону дороги и уставился на густой лес. Мальчик, которым переоделась его невеста, уже пропал из вида. Он перевел взгляд на Рэналфа, не зная что делать: кричать от ярости или вопить от радости. Он нашел ее и потерял!

– Проклятие! Да ведь она сбежала в моей тунике!

– Что! – воскликнул Рэналф. – Нет, это невозможно. Даже мегера вроде нее не способна оказаться столь наглой. – Лицо его исказилось при мысли, что девушка посмела надеть мужское платье. – И ты хочешь жениться на этой… на этом существе? На этом невероятном создании?

– Не важно, во что она одета. Она все еще леди Эшби. А Эшби станет моим. Тысяча чертей, она удрала у меня прямо из-под носа! Я так внимательно на нее смотрел, потому что туника на ней очень сильно напоминала мою собственную, которую я носил в пятнадцать лет. – Он схватил брата за руку. – Да, это та самая туника! Джос, за мной! – скомандовал Гиллиам, уже спускаясь по лестнице.

Рэналф и Уолтер поспешили за ним. Во дворике он остановился.

– Охранник, можешь открывать ворота. Наша птичка улетела! – крикнул он, махнув солдату, чтобы тот переводил. – Уолтер, собери людей и седлай коней. Мы с Джосом будем готовы, как только переоденемся.

– Вы хотите надеть доспехи? – начал Уолтер, но Гиллиам остановил его, покачав головой.

– У нас нет времени облачаться во все это. Попроси людей, чтобы они приготовили мою кольчугу, и подыщи что-нибудь подходящее из женской одежды Возьмем это с собой, я подозреваю, вещи понадобятся, когда я найду леди Эшби.

– Почему бы мне не послать человека, который привезет ее обратно к тебе? – в тоне Рэналфа слышались одновременно предложение и приказ.

– Нет. – Гиллиам коротко рассмеялся. – Поспеши, Уолтер, – добавил он и повернулся к брату. – Рэналф, с меня хватит всех этих политиков и церковников, которые себе слишком много позволяют. Я хочу сам забрать жену и отправиться домой. Священник в Эшби поженит нас не хуже любого другого.

– С чего ты взял, что она выйдет за тебя замуж в Эшби, если отказала здесь? – Рэналф удивленно поднял брови.

– Ее люди приняли меня как своего господина. Я думаю, что даже если бы я связал ее и засунул в рот кляп, а сам кивал бы ее головой в нужный момент, они помогли бы мне стать законным хозяином Эшби. Если я ошибаюсь, то придется воспользоваться твоим советом, буду держать ее взаперти, пока она не понесет от меня.

Гиллиам говорил очень уверенно, понимая, что если он насильно возьмет леди Эшби, то с самого начала их отношения будут не такими, каких бы ему хотелось.

– А теперь, если ты все еще хочешь сделать мне одолжение, пошли двух человек к лесничим и скажи, чтобы они объявили окрестным жителям об этой компании. Пусть обратят внимание на женщину, высокого мальчика в линялой зеленой тунике и солдата на тощей лошади. Останавливать не надо, иначе моя невеста сбежит. Путь до границы, где они должны, как я понимаю, встретиться с де Окслейдом, займет час с небольшим. Так что у нас есть время.

– Что ж, выполнить твою просьбу нетрудно. Пока Рэналф давал указания своему человеку.

Гиллиам смотрел через открытые ворота и размышлял. Следует ему убить или, наоборот, поблагодарить солдата, который вывел Николь за городские стены? Все же, независимо от того, соучастник он или нет, солдат помог ему, сам того не подозревая. Если бы не он и его лошадь, Гиллиам никогда не обратил бы внимания ни на “мальчика”, ни на свою тунику. Гиллиам невольно улыбнулся, подумав о смелости леди Эшби. Ни одна другая женщина не осмелилась бы даже попытаться сделать нечто подобное.

– Больше тебе ничего от меня не нужно? – спросил Рэналф.

Продолжая улыбаться, Гиллиам похлопал старшего брата по плечу.

– Спасибо, старина. Это все. Отправляйся к своей милой жене, Рэналф, и предоставь меня самому себе. Я понимаю, мне предстоит долгий и трудный путь, чтобы по-настоящему завоевать ее.

Рэналф вскочил на коня, который сразу затанцевал, почувствовав тяжесть всадника.

– Между прочим, я поставил шесть марок на то, что жена устроит тебе кое-что похуже, чем укол булавкой, в первую неделю вашей совместной жизни.

– Как?! Ты поставил против меня? Хорошо же, ставлю двенадцать марок, что ты ошибаешься! – засмеялся Гиллиам.

– Договорились! – крикнул Рэналф, пришпоривая коня, и галопом понесся к воротам.

– Она правда убьет вас, милорд? – В голосе Джоса слышалось больше восхищения, чем страха.

– Надеюсь, нет, – ответил Гиллиам, продолжая улыбаться. – Идем, мы должны переодеться для верховой езды. Меньше чем через час, я уверен, вместе с моей невестой мы отправимся домой, мальчик.