"Канатоходец" - читать интересную книгу автора (Бэгли Десмонд)

Глава 25

Встреча с финнами состоялась в тот же вечер в доме на окраине Иматры.

– Их трое, – сказал Кэри, когда они ехали на рандеву. – Лэсси Виртанен, его сын Тармо, и Хекки Хуовинен.

Армстронг издал нервный смешок.

– Никогда бы не подумал, что мне доведется встретиться с сыном Лэсси[8].

– Если в твоей копилке имеются другие ремарки подобного рода, то придержи их при себе до конца операции, – угрюмо буркнул Кэри. – Эта компания не отличается чувством юмора. Старый Виртанен во время войны летал на истребителе, и до сих пор считает поражение Германии своим личным несчастьем. Не знаю, что им движет – симпатии к нацистам или ненависть к русским, – возможно, то и другое поровну. Сына он воспитал по своему образу и подобию. Хуовинен придерживается несколько более либеральных взглядов, но все-таки находится гораздо правее Аттилы. Это наши орудия, с которыми нам придется работать, и я не хочу, чтобы они повернулись против меня. Помни об этом.

– Запомню, – сказал Армстронг. Ему показалось, что Кэри неожиданно опрокинул на него ушат ледяной воды. – Каков план действий?

– Финны доки по части изготовления бумаги, – объяснил Кэри. – Русские не прочь извлечь выгоду из их мастерства. Они строят в Энсо новую бумажную фабрику. Все оборудование сделано в Финляндии, монтажными работами также занимаются финны, большинство которых живет в Иматре. Они ходят через границу каждый день.

Казалось, на Армстронга снизошло просветление.

– Мы пойдем вместе с ними? Как удобно!

– Не радуйся раньше времени, – проворчал Кэри. – Все не так просто, – он указал вперед. – Вот наш дом.

Армстронг остановил машину.

– Эта троица ходит через границу в Энсо?

– Совершенно верно.

– Но если Виртанен так ненавидит русских, то зачем же он помогает им строить фабрику? – удивленно спросил Армстронг.

– Они состоят в полулегальном секретном обществе крайне правой ориентации, свято верят в то, что шпионят за русскими, и готовятся ко "дню X", – Кэри пожал плечами. – На мой взгляд, их веревочка уже почти размоталась, и правительство скоро возьмет их за горло. Одна из трудностей линии Паасикиви состоит в том, чтобы придерживаться золотой середины между правыми и левыми партиями. Правительство не может слишком сильно давить на коммунистов из-за русских, но кому какое дело до того, что случится с кучкой неонацистов? Их придерживают до поры в качестве политического противовеса, но если они начнут выкаблучиваться, то их прихлопнут одним махом. Поэтому нам нужно использовать их, пока есть возможность.

Лэсси Виртанен, пожилой мужчина с жестким лицом, заметно припадал на одну ногу. Его сын Тармо, которому было, вероятно, около тридцати, совсем не походил на отца. У него было круглое, румяное лицо, его темные глаза возбужденно блестели. Проследив за ним украдкой, Армстронг счел его слишком неуравновешенным для серьезного дела. Хекки Хуовинен оказался смуглым брюнетом с выбритым до синевы подбородком. Чтобы прилично выглядеть, ему приходилось бриться дважды в день, но с точки зрения Армстронга он все равно выглядел так, словно не брился двое суток.

Они расселись вокруг стола, уставленного тарелками с сэндвичами и скандинавскими закусками, а также бутылками пива и водки. Все попробовали маринованную селедку; затем Виртанен наполнил маленькие стопки и кивнул.

– Kippis!

Его рука дернулась вверх, опрокинув содержимое стопки в глотку. Памятуя о наставлениях Кэри, Армстронг сделал то же самое. Отменная жидкость обожгла ему язык и заполыхала в желудке. Кэри поставил пустую стопку на стол.

– Неплохо, – сказал он. – Совсем неплохо.

Ради Армстронга он говорил по-шведски. Сотрудников Службы, владеющих финским, можно было пересчитать по пальцам; к счастью, шведский в Финляндии был вторым государственным языком.

Тармо Виртанен расхохотался.

– Это подарок с другой стороны.

– Водка – единственная приличная вещь, которую делают русские, – угрюмо сказал Лэсси Виртанен, снова наполнив стопки. – Хекки беспокоится.

– Вот как? – Кэри взглянул на Хуовинена. – О чем же?

– Это будет очень непросто, – сказал Хуовинен.

– Да брось ты, – проворчал Лэсси. – Это шутка!

– Вам хорошо, – возразил Хуовинен. – Вас там не будет, а мне придется объясняться с русскими и приносить извинения, – он повернулся к Кэри. – Вам придется подождать три дня.

– Почему?

– Вы и ваш друг займете место Виртаненов, правильно? А Виртаненам завтра и послезавтра нужно быть на рабочем месте – я-то знаю, я их начальник. Лэсси завтра работает на фильтровальных пластинах, но у Тармо работы немного. Зато послезавтра Тармо будет занят полную смену. Я смогу отмазать их обоих без особых вопросов лишь на следующий день, да и то придется врать по-черному.

Лицо Кэри осталось бесстрастным.

– Что скажете, Лэсси? – спросил он.

– Все верно, но можно сделать и по-другому. Хекки, ты ведь можешь устроить так, чтобы завтра на фильтровальных пластинах никто не работал. Как насчет небольшого саботажа?

– Я-то не против, но что делать с этим грузинским говнюком Дзотенидзе? – горячо сказал Хуовинен. – Он, падло, все время дышит мне в затылок.

– Кто это такой? – спросил Кэри.

– Главный инженер строительства с русской стороны. Когда эта чертова фабрика заработает, он станет на ней главным инженером, поэтому он следит, чтобы все было в полном порядке. Он следит за мной, как коршун.

– Обойдемся без саботажа, – спокойно сказал Кэри. – Я тоже хочу, чтобы все было в полном порядке.

Хуовинен энергично кивнул.

– Два дня, – сказал он. – Через два дня я смогу оставить Виртаненов здесь.

– Мы придем сюда послезавтра вечером, – сказал Кэри. – Переночуем здесь, а с утра отправимся на работу, как это сделали бы Виртанены. Другие рабочие не удивятся, что в бригаде появились двое новичков?

– Все будет в порядке, – ответил Хуовинен. – Если и удивятся, то болтать не станут. Они финны, – с гордостью добавил Хуовинен. – Карельские финны.

– А вы их начальник, – заметил Кэри.

Хуовинен улыбнулся.

– Это тоже верно.

Кэри повернулся к Лэсси и Тармо Виртаненам.

– Вы двое в этот день останетесь дома. Никуда не выходите. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь задался вопросом, как вы можете находиться в Энсо и в Иматре одновременно.

Молодой Виртанен рассмеялся и постучал по бутылке водки.

– Оставьте нам побольше этого добра, и мы носу из дома не высунем.

Кэри нахмурился.

– Мы останемся в доме, – быстро сказал Лэсси.

– Хорошо. Вы достали одежду?

– Все здесь.

Кэри вытащил из кармана два удостоверения.

– Вот наши пропуска. Проверьте их.

Хуовинен взял корочки и тщательно изучил их, вытащив для сравнения свой собственный пропуск.

– Отлично, – наконец сказал он. – Хорошая работа. Но они новые – слишком чистые.

– Мы замусолим их, – пообещал Кэри.

– В сущности, это не имеет значения, – Хуовинен пожал плечами. – Пограничников уже блевать тянет от этих пропусков, так что все будет о'кей.

– Надеюсь, – сухо сказал Кэри.

Лэсси Виртанен поднял свою стопку.

– Значит, решено. Не знаю, чем вы собираетесь там заниматься, мистер, зато знаю, что русским это ничего хорошего не сулит. Kippis! – он залпом выпил водку.

Кэри и Армстронг тоже выпили, и Виртанен тут же снова наполнил стопки. Армстронг обвел взглядом комнату, заметил фотографию, стоявшую на секретере, и отодвинул стул, чтобы получше ее разглядеть. Проследив за его взглядом, Лэсси хохотнул и поднялся с места.

– Вторая мировая, – сказал он. – В те дни я был парень что надо.

Он взял фотографию и протянул ее Армстронгу. На фотографии молодой Лэсси Виртанен стоял перед истребителем, украшенным свастикой.

– Мой "мессершмитт" – с гордостью произнес Виртанен. – На этой машине я сбил шестерых русских ублюдков.

– Вот как? – вежливо заметил Армстронг.

– Отличное было времечко, – продолжал Виртанен. – Но, Бог ты мой, что у нас была за авиация! Мы летали на любых самолетах. Американские "Брюстеры" и "Хоуки", британские "Бленхеймы" и "Гладиаторы", германские "Фоккеры" и "Дорнье", итальянские "Фиаты", французские "Морен-Солнье", даже русские "Поликарповы". Немцы захватили несколько штук на Украине и переправили нам. Эти немцы, между нами говоря, тоже оказались ненадежными скотами. И с этой сумасшедшей разношерстной авиацией мы все-таки удерживали русских до конца.

Он похлопал себя по ноге.

– Я получил свое в 1944 году – меня сбили над Раисало. Четверо против одного. Приземлился за линией фронта, но выбрался к своим с пулей в ноге, обошел все русские патрули. Да, было время! Ваше здоровье!

Кэри и Армстронг уехали поздно вечером, выслушав длинный монолог Виртанена о военных приключениях, то и дело прерываемый новыми стопками водки. Наконец все кончилось. Усевшись за руль, Армстронг красноречиво взглянул на Кэри.

– Знаю, – глухо сказал Кэри. – Пьяные, опустившиеся люди. Неудивительно, что они топчутся на одном месте.

– Этот человек живет в прошлом, – сказал Армстронг.

– В Финляндии таких множество – эти люди никогда и не жили по-настоящему после войны. Ладно, черт с ними, с Виртаненами, все равно они остаются здесь. Нам придется рассчитывать на Хуовинена.

– Он так торопился разделаться с деловой частью, как будто ему не терпелось поскорее напиться, – холодно заметил Армстронг.

– Знаю, но других людей у нас нет, – Кэри вытащил трубку. – Интересно, как идут дела у Маккриди и у остальной компании на севере? Вряд ли им сейчас хуже, чем нам.