"Бархатная клятва" - читать интересную книгу автора (Деверо Джуд)

Глава 1

Освещенная луной старая каменная трехэтажная башня отбрасывала длинные тени. Казалось, она хмуро и устало взирает на окружавшую ее разрушенную стену. Эта башня была построена за двести лет до дождливой апрельской ночи 1501 года. В стране уже давно установился мир и отпала необходимость строить каменные крепости, и только ленивый мог обитать в столь запущенном и неудобном жилище. Николае Вейланс, владелец замка, считал — в те непродолжительные мгновения, когда был трезв и вновь обретал способность думать, — что башня, возведенная его прадедом в те времена, когда подобные оборонительные сооружения являлись жизненно важными, еще послужит и ему самому, и его потомкам.

Над разрушенной стеной возвышалась массивная надвратная башня. Здесь спал одинокий часовой, его рука обнимала наполовину опорожненный мех с вином. На первом этаже главной башни, на разбросанных по полу грязных соломенных тюфяках вповалку спали дружинники и собаки. Оружие было свалено в кучу возле стены.

Таким было поместье Вейланса: невзрачный, полуразвалившийся старомодный замок, ставший в Англии притчей во языцех. Говорили, что если бы замок был бы таким же крепким, как вино, то Николае Вейланс смог бы противостоять всей стране. Но никто не нападал на него. Просто не было повода. Много лет назад большая часть его земель была отнята у него молодыми, энергичными и нищими рыцарями, только недавно завоевавшими себе имя. Все, что осталось от бывших владений, — это древняя башня (которую, по всеобщему мнению, следовало бы давно разрушить) и несколько ферм, производивших продукты для семьи Вейлансов.

В комнате верхнего этажа горел свет. Там было холодно и сыро — сырость не исчезала даже жарким летом. В трещинах на стенах рос мох, по полу постоянно ползала какая-то живность. Но в этой комнате находилось все достояние замка.

Элис Вейланс наклонилась к зеркалу и стала красить короткие бледные ресницы. Косметику привозили из Франции. Элис откинулась на спинку стула и критически взглянула на свое отражение. Она была вполне объективна в оценке своей внешности, зная о своих несомненных достоинствах, равно как и о способах использовать их с выгодой для себя.

На нее из зеркала смотрело овальное личико с мелкими чертами, крохотным ротиком, похожим на розовый бутон, и прямым носом. Ярко-синие миндалевидные глаза были ее богатством. Свои светлые волосы она всегда ополаскивала в лимонном соке и уксусе. Горничная Ила завязала на лбу Элис желтую ленту и надела на голову калотту[1] из тяжелой парчи, отделанной широкой полосой из оранжевого бархата.

Элис приоткрыла ротик, чтобы еще раз взглянуть на свои зубы. Кривые и длинные, они были ее главным недостатком. С годами она научилась скрывать их: улыбалась с закрытыми губами, разговаривала очень тихим голосом, голову держала слегка наклоненной. Эта манерность придавала ей особую пикантность и интриговала мужчин. Они считали, что она не осознает своей красоты, и стремились пробудить к жизни этот стыдливый цветок.

Элис поднялась и расправила платье. Она была необычайно худой. На плоском теле, лишенном бедер и талии, едва выступали маленькие груди. Ей нравилось ее тело, она считала его чистым и опрятным.

Ее туалет был слишком вычурным, неуместным в этой грязной комнате. Под платьем Элен носила льняную сорочку, столь тонкую, что ее можно было сравнить с газом. Платье из такой же тяжелой парчи, что и калотта, имело глубокий прямоугольный вырез. Ткань очень плотно прилегала к костлявому телу. Юбка изящными складками спускалась до пола. По подолу и по краю свободных рукавов синюю парчу оттеняла широкая кайма из белого кроличьего меха. Талию стягивал пояс из синей кожи, украшенной гранатами, изумрудами и рубинами.

Элис продолжала изучать свое отражение, а Ила в это время расправляла складки подбитой кроличьим мехом парчовой накидки.

— Моя госпожа, вы не можете к нему ехать. Тем более сейчас, когда…

— ..я должна выйти за другого? — закончила Элис, застегивая накидку. Она оглядела себя со всех сторон и осталась довольна тем, что увидела. Сочетание оранжевого и синего производит сногсшибательное впечатление. — А какое отношение имеет мое замужество к тому, что я собираюсь сейчас сделать?

— Вы знаете, что это грех. Нельзя встречаться с чужим мужчиной, если он вам не жених. Элис коротко рассмеялась.

— А ты хотела, чтобы я бегала на свидания к своему нареченному? К дорогому Эдмунду? — с сарказмом обратилась она к горничной. Но та не успела ответить, так как Элис продолжила:

— Тебе не надо идти со мной. Я знаю дорогу, к тому же нам с Гевином не нужны помощники.

Ила слишком долго служила у Элис, чтобы ее шокировало такое заявление. Ведь девочка всегда делала то, что хотела.

— Нет, я пойду. Только для того чтобы убедиться, что с вами ничего не случилось.

Элис, как всегда, не обратила внимания на слова Илы. Она выдернула толстую свечу из тяжелого металлического подсвечника, стоявшего возле кровати, и направилась к обитой железом дубовой двери.

— Тихо, — бросила она через плечо и приоткрыла дверь, висевшую на хорошо смазанных петлях.

Подобрав подол парчового платья, она перебросила его через руку. Единственной ее мыслью было то, что всего через три недели она покинет это ветхое жилище и будет жить в доме — в поместье Чатворт, в окруженном высокими стенами замке из камня и дерева.

— Да тихо ты! — приказала она Иле и, оттолкнув горничную к стене, заставила ту вжаться в сырой камень.

Один из часовых ее отца прошел мимо нижней лестничной площадки. Помочившись, он подтянул штаны и вернулся к своему соломенному тюфяку. Элис задула свечу, надеясь, что часовой не услышал испуганного возгласа Илы, внезапно оказавшейся в кромешном мраке.

— Пошли, — прошептала Элис, не имевшая ни времени, ни желания выслушивать жалобы Илы.

Ночной воздух был чист и прохладен. Как Элис и предполагала, их уже ждали две оседланные лошади. Улыбнувшись, она птицей взлетела на темного жеребца. Позже она обязательно вознаградит конюха, который так хорошо заботится о лошадях своей госпожи.

— Моя госпожа! — в отчаянии взмолилась Ила.

Но Элис даже не повернулась. Она знала, что Ила слишком толста, чтобы самостоятельно взобраться на лошадь. А Элис не намеревалась тратить драгоценные минуты на эту надоедливую старуху — ведь ее ждал Гевин.

Калитка в стене была оставлена открытой. Только что прошел дождь, и земля была пропитана влагой. В воздухе чувствовалось приближение весны, принося ощущение надежды — и страсти.

Когда Элис убедилась, что отъехала достаточно далеко, чтобы в доме не услышали стук подков, она наклонилась вперед и стегнула жеребца.

— Вперед, мой черный дьявол. Отнеси меня к любимому.

Жеребец встал на дыбы, показывая тем самым, что понял ее. Он знал дорогу, и его длинные стройные ноги галопом понесли его к цели.

Элис встряхнула головой и подставила лицо ветру, полностью доверившись мощному и великолепному животному. Гевин. Гевин. Гевин. Казалось, это имя слышится в стуке подков по твердой земле. Зажатое между ног Элен тело жеребца напоминало ей о Гевине. О его сильных руках на ее теле, о его мышцах, прикосновение к которым заставляло ее сгорать от желания. Ей вспомнилось его лицо, освещенное лунным светом, его глаза, огонь которых не способна погасить самая темная ночь.

— Осторожней, мой хороший, — весело проговорила Элис, натягивая повод.

Теперь, приближаясь к месту встречи, она вдруг подумала о том, о чем так старалась забыть. Ведь Гевин наверняка уже слышал о ее предстоящем замужестве и наверное очень сердит на нее.

Элис закинула голову так, чтобы ветер дул ей прямо в лицо. Несколько раз моргнув, она выдавила несколько слезинок. Слезы помогут ей. Гевин всегда ненавидел, когда плачут, поэтому в последние два года она очень осторожно пользовалась этим оружием. Только в тех случаях, когда Элис старалась от него чего-то добиться, она прибегала к подобной уловке. Так что ее слезы по-прежнему сильно действовали на него.

Элис вздохнула. Ну почему она не может быть искренней с Гевином? Почему мужчины требуют такого нежного обращения? Он любит ее, значит, ему должно нравиться все, что она делает, даже если он с чем-то не согласен. Элис прекрасно понимала, что бессмысленно надеяться на это. Если она скажет Гевину правду, то потеряет его. Где ей тогда найти нового любовника?

Новая волна воспоминаний о его теле, мускулистом и воспламененном страстью, заставила Элис вонзить каблуки в бока лошади. О да, она использует все, что можно, в том числе и слезы, чтобы удержать Гевина Монтгомери, знаменитого рыцаря, воина, которому нет равных… и который принадлежит ей, только ей!

Внезапно в ушах зазвучал едкий вопрос Илы: если Элис хочет оставаться с Гевином, почему она согласилась выйти замуж за Эдмунда Чатворта, цвет кожи которого напоминает рыбье брюхо, за этого жирного человечка с мягкими руками и уродливым ртом, образовывавшим круг правильной формы?

А потому что Эдмунд — граф! Он владеет землями, разбросанными по всей Англии, поместьями в Ирландии, Уэльсе, Шотландии и, судя по ходившим слухам, даже во Франции. Естественно, Элис не имела представления об истинных размерах его богатства, но скоро она это выяснит. О да, она все узнает, как только станет его женой. Эдмунд слаб как головой, так и телом, и очень скоро она приберет к рукам и его самого, и его собственность. Она предоставит ему свободу развлекаться в обществе нескольких шлюх, а сама займется поместьями, и никто не будет мешать ей своими требованиями и указаниями.

Элис испытывала к Гевину всепоглощающую страсть, однако это не мешало ей хладнокровно оценивать его со стороны. Кто такой Гевин Монтгомери? Мелкий дворянчик, не богатый и не бедный. Отличный воин, сильный и красивый мужчина, но у него ничего нет — естественно, если сравнивать с богатством Эдмунда. И во что превратится ее жизнь с Гевином? Ночи будут полны любви и страсти, но, как прекрасно понимала Элис, ни одной женщине не под силу подчинить себе этого мужчину. Если она выйдет за Гевина, он будет требовать, чтобы она сидела дома и выполняла женскую работу. Нет, ни одна женщина не способна управлять Гевином Монтгомери. В роли мужа он будет таким же требовательным, как и в роли любовника.

Элис опять пришпорила лошадь. Она хотела получить все: состояние Эдмунда и положение, которое давал его титул, и страсть Гевина. Улыбнувшись, она поправила одну из золотых брошей на плече, которыми застегивалась яркая накидка. Гевин любит ее — Элис была уверена, что это именно так, — и она не потеряет его любовь. Разве может случиться нечто подобное? Кто еще может сравниться с ней по красоте?

Элис принялась часто моргать. Пара слезинок — и он поймет, что ее насильно выдают замуж за Эдмунда. Он поймет, что она вынуждена выполнить условия соглашения, которое ее отец заключил с Эдмундом. Да, если она будет действовать со всей осторожностью, ей удастся заполучить обоих: страсть Гевина — для ночи, состояние Эдмунда — для дня.

Гевин стоял и ждал. Серебряный свет луны освещал его лицо. Оно было совершенно неподвижно, за исключением игравших желваков. Губы сжались в прямую линию, серые глаза потемнели от гнева и стали того же цвета, что и волосы, которые волнистыми прядями спадали на воротник шерстяного камзола.

Только долгие годы напряженных тренировок позволяли ему держать себя в руках, между тем как внутри у него все кипело. Утром он узнал, что его возлюбленная собирается выйти замуж за другого. Его первым порывом было немедленно отправиться к Вейлансам и потребовать, чтобы она опровергла дошедшие до него слухи. Но свойственное ему чувство собственного достоинства удержало его. О сегодняшнем свидании они с Элис договорились несколько недель назад, поэтому он заставил себя дождаться вечера, когда сможет увидеть ее, обнять и услышать, как нежные губки девушки произносят то, что он хотел от нее услышать. Она выйдет замуж только за него. В этом он не сомневался.

Устремив взгляд в ночь, Гевин прислушивался, пытаясь различить стук копыт. Но вокруг царила полная тишина. Из зарослей выбежала бродячая собака и, метнувшись к дереву, уставилась на Гевина, внимательно наблюдая за молчаливым и неподвижным человеком. Ночь принесла с собой воспоминания о его с Элис первом свидании в этом отгороженном от всего мира и открытом небу месте. Днем путник мог бы проехать мимо и не заметить их прибежища, а ночью тени превращали его в бархатную шкатулку, только достаточно большую, чтобы хранить в ней истинную драгоценность.

Гевин познакомился с Элис на свадьбе одной из ее сестер. Хотя Монтгомери и Вейлансы были соседями, они редко навещали друг друга. Отец Элис был самым настоящим пьяницей. Его совсем не заботило, в каком состоянии поместье; он жил — и заставлял так жить и свою жену, и пятерых дочерей — в полной нищете, подобно крепостному. Гевин присутствовал на свадьбе исключительно из чувства долга, как представитель своей семьи. Его трое братьев отказались идти.

Среди этого сброда Гевин увидел Элис — его красивую, непорочную Элис. Он сначала даже не поверил, что она — одна из сестер Вейланс, толстых, непривлекательных девиц. Ее одежда была сшита из дорогой ткани, манеры свидетельствовали об утонченности, ее красота…

Он сел и, подобно другим молодым людям, устремил на нее взгляд. Она была само совершенство: блондинка с синими глазами и очаровательным ротиком. Гевина так и распирало от желания заставить эти губки растянуться в улыбке. Именно тогда, еще до того как он заговорил с ней, он понял, что влюбился. Позже ему пришлось пробираться через толпу мужчин, чтобы добраться до Элис. Казалось, его напористость ошеломила девушку. Ее опущенные долу глаза, ее нежный, тихий голосок околдовали его. Она была так застенчива, так сдержанна, что едва нашла в себе силы ответить на его вопросы. Элис была всем — и даже больше, чем всем, — о чем он мог мечтать. Она была скромна, как» девственница, и в то же время в ней чувствовалась истинная женщина.

В тот же вечер он сделал ей предложение. Она устремила на него изумленный взгляд, ее глаза горели, как сапфиры. Потом она опустила голову и пробормотала что-то насчет необходимости поговорить с отцом. На следующий день Гевин отправился к этому пьянчуге и попросил отдать Элис ему в жены, но Николае принялся нести какую-то чепуху о том, что мать не может жить без своей дочери. Он все время запинался, и создавалось впечатление, будто он произносит заученную речь. Никакие доводы Гевина не смогли переубедить его.

Когда Гевин покидал замок Вейлансов, его переполняли презрение к опустившемуся старику и ярость к самому себе из-за того, что ему не удалось получить женщину, которую он так страстно желал. Он был уже на значительном расстоянии от поместья, когда увидел Элис. Она ехала с непокрытой головой, отблески заходящего солнца играли на темно-синем бархатном платье, подчеркивавшем необычный цвет ее глаз. Она с беспокойством спросила, какой ответ дал отец. Все еще охваченный гневом, Гевин пересказал разговор, но тут увидел слезы в ее глазах. Элис пыталась скрыть их, но он все равно чувствовал, что она вот-вот расплачется. В мгновение ока он слетел с лошади и, подхватив Элис, опустил ее на землю. Он даже не помнил, как все случилось. Только что он успокаивал ее — и вот они в своем тайном прибежище, одежды сброшены, их тела объяты огнем страсти. Прекрасная Элис не была дворовой девкой, которой можно овладеть на сеновале; она была благородной дамой, которая в один прекрасный день станет его женой: И еще она была девственницей. В этом он убедился, когда увидел капли крови на ее стройных бедрах.

Два года! Все произошло два года назад. Если бы он не проводил большую часть времени в Шотландии, патрулируя границы, то давно бы уже убедил отца Элис отдать ему дочь в жены. Недавно вернувшись, он как раз собирался это сделать. Если бы потребовалось, он обратился бы с просьбой к королю. Все доводы Вейланса были безосновательны. Элис рассказала Гевину о том, как уговаривала и молила отца, но все ее попытки оказались безуспешными. Однажды она показала ему синяк, который получила за то, что гладила костюм Гевина. Гевин едва не помешался от ярости. Он выхватил шпагу и, если бы не мольбы Элис не причинять вред отцу, если бы не ее слезы, готов был отправиться к этому пьянчуге. Он был совершенно бессилен перед ее слезами, ни в чем не мог отказать ей, поэтому вложил шпагу в ножны и дал слово, что подождет. Элис убедила его в том, что у ее отца есть веские причины для отказа.

И так они продолжали встречаться, но тайно, словно непослушные подростки. Такие отношения претили Гевину. А Элис умоляла не встречаться с отцом, дать ей возможность самой переубедить его.

Гевин опять прислушался. Но вокруг было тихо. Сегодня утром он узнал, что Элис выходит замуж за этого слизняка, Эдмунда Чатворта, заплатившего королю огромную пошлину за то, чтобы его не призывали на войну. Это не мужчина, он не заслуживает графского титула. Гевин не мог смириться с тем, что Элис станет женой такого ничтожества.

Внезапно все его чувства обострились — он услышал приглушенный стук копыт по сырой земле. Спустя мгновение он был подле Элис и держал ее в своих объятиях.

— Гевин, — прошептала она, — мой любимый Гевин.

Она приникла к нему как бы в поисках защиты от свалившегося на нее несчастья. Казалось, страх перед будущим полностью сломил ее.

Гевин попытался отстранить Элис, чтобы заглянуть в глаза, но она так крепко прижалась к нему, что он не осмелился это сделать. Он ощутил влагу на шее, и ярость, владевшая им в течение всего дня, исчезла. Он принялся нашептывать ей ласковые слова и гладить ее по голове.

— Расскажи мне, в чем дело? Что тебя так расстроило?

Она отодвинулась от него и подняла лицо, уверенная, что ночной мрак скроет тот факт, что ее глаза не покраснели от слез.

— Это слишком ужасно, — дрожащим голосом произнесла она. — Я не вынесу этого. Гевин напрягся.

— Значит, это правда?

Элис очень деликатно потянула носом, коснулась пальчиком уголка глаза и взглянула на него через полуприкрытые веки.

— Моего отца невозможно переубедить. Я даже отказалась есть, чтобы вынудить его передумать, но он заставил одну из служанок… Нет, я не буду рассказывать, что они делали со мной. Он сказал, что… О Гевин, я не могу повторить его слова.

Она почувствовала, как Гевин стал подобен натянутой струне.

— Я пойду к нему и…

— Нет! — в панике вскричала Элис и схватила его за руку. — Ты не должен! Я хочу сказать… — Она опустила руки и прикрыла глаза. — Я хочу сказать, что это дело решенное. Брачный договор уже подписан и засвидетельствован. Никто не может ничего изменить. Даже если отец согласится не выдавать меня за Чатворта, ему все равно придется выплатить ему мое приданое.

— Я сам заплачу, — решительно произнес Гевин.

Элис удивленно посмотрела на него. Ее глаза опять наполнились слезами.

— Это ничего не изменит. Отец не позволит мне стать твоей женой. Ты же знаешь об этом. О Гевин, что мне делать? От меня требуют, чтобы я вышла замуж за того, кого не люблю. — Полный отчаяния взгляд Элис заставил Гевина еще крепче прижать ее к себе. — Разве я смогу пережить то, что мне придется потерять тебя, любимый мой? — прошептала она. — В тебе смысл моей жизни. Я… я умру, если потеряю тебя.

— Не говори этого! Как ты можешь потерять меня? Ты же знаешь, что я тоже люблю тебя. При этих словах Элис воспряла духом.

— Значит, ты любишь меня? По-настоящему? И если твоя любовь подвергнется испытанию, я могу быть уверена в тебе?

Гевин нахмурился.

— Испытанию?

Элис улыбнулась сквозь слезы.

— Даже если я выйду за Эдмунда, ты все равно будешь любить меня?

— Выйдешь замуж! — вскричал он и отодвинул ее от себя. — Ты действительно собираешься стать его женой?

— Разве у меня есть выбор? — Они молчали. Гевин пристально смотрел на Элис, которая стояла опустив глаза. — Тогда я исчезну. Скроюсь от тебя. Тебе больше не придется смотреть на меня.

Она уже успела дойти до привязанной к дереву лошади, когда Гевин догнал ее. Он грубо обхватил ее, нашел ее губы и впился в них яростным поцелуем. Больше не было сказано ни слова, они были просто не нужны. Тела действовали независимо от сознания, прекрасно понимая друг друга даже тогда, когда между влюбленными не было согласия. Юная дама, скромная и застенчивая, уступила место сгоравшей от страсти женщине — той Элис, которую Гевин так хорошо знал. Ее руки судорожно срывали с него одежду.

Она гортанно засмеялась, когда он предстал пред ней обнаженным. Благодаря многолетним тренировкам его мускулистое тело было твердым как камень. Он на целую голову был выше Элис, которая и сама была достаточно высокой. У него были широкие плечи, заросшая густыми волосами грудь, стройные бедра и плоский живот. Из-за того, что ему приходилось носить тяжелые доспехи, его ноги налились силой и казались отлитыми из металла.

Элис отступила на шаг. Она пожирала его глазами, втягивая при этом воздух сквозь сжатые зубы. Ее руки как клещи вцепились в его плечи.

Гевин притянул ее к себе, приник поцелуем к крохотным губкам, которые широко открылись ему навстречу. Ее язык проник в его рот. Он крепче сжал Элис, возбуждаясь от того, что их тела разделяет ткань ее платья. Он целовал ее шею, плечи. Впереди была вся ночь, и он собирался посвятить ее любви.

— Нет! — нетерпеливо воскликнула Элис и отстранилась. Она скинула и отбросила в сторону накидку, совершенно не задумываясь о том, что может повредить дорогую вещь. Потом убрала руки Гевина с пряжки пояса. — Ты действуешь слишком медленно, — без обиняков заявила она.

Гевин нахмурился, но по мере того как с Элис слетала одежда, нарастающее возбуждение подавляло все другие чувства. Она хотела его так же, как он ее. И что особенного в том, что она с нетерпением ждет, когда их обнаженные тела соприкоснутся?

У Гевина было желание немного поласкать Элис, но она быстро опрокинула его на себя и заставила войти в себя. И ему стало не до любовной игры и поцелуев. Под ним лежала Элис, и она изнемогала от страсти. Ее голос звучал хрипло, когда она давала ему указания, а руки крепко держали его за бедра, когда она направляла его движения, заставляя входить все глубже. Гевин испугался, что он делает ей больно, но она, казалось, только радовалась, ощущая в своем теле его мощные толчки.

— Сейчас! Сейчас! — закричала она и победно застонала.

Сразу же после этого она выбралась из-под него и откатилась подальше. Она не раз объясняла это тем, что ее начинали одолевать сомнения, вполне естественные для незамужней женщины. Гевину же доставило бы большое удовольствие, если бы она некоторое время оставалась спокойно лежать под ним, чтобы он мог насладиться ее телом или еще раз войти в нее. Он не спешил бы, он бы медленно погружался в любовную игру. Гевин старался не обращать внимания на чувство опустошенности, возникавшее после их соития, как будто ему дали попробовать лакомство и тут же отобрали его.

— Я должна идти, — сказала Элен и села. Начался сложный процесс одевания. Гевину нравилось наблюдать, как она натягивает чулки на стройные ноги. Во всяком случае это позволяло хоть в некоторой степени компенсировать ощущение неудовлетворенности. Внезапно он вспомнил, что в скором времени другой мужчина получит право дотрагиваться до нее.

— Я тоже получил предложение. — Элис замерла. Ее рука с чулком повисла в воздухе. Она ждала продолжения. — Жениться на дочери Роберта Риведуна.

— У него нет дочери, только сыновья, и оба женаты, — поспешно возразила Элис.

Риведун был одним из королевских графов, по сравнению с владениями которого поместья Эдмунда можно было бы назвать жалкой фермой. За те годы, что Гевин находился в Шотландии, ей пришлось немало потрудится, чтобы изучить историю всех графов — всех самых богатых людей Англии, — и только после этого она решила, что Эдмунд является наиболее вероятной и подходящей партией.

— Разве ты не знала, что два месяца назад оба сына умерли от какой-то изнурительной болезни?

Элис изумленно уставилась на него.

— Но я никогда не слышала, чтобы у него была дочь.

— Эту девушку зовут Джудит, она младше братьев. Насколько мне известно, мать готовила ее к служению церкви. Ее держат взаперти в доме отца.

— И тебе предложили жениться на этой Джудит? Но ведь она наследница состояния отца, она очень богата. Не могу понять, почему он сделал это предложение тебе? — Она замолчала, спохватившись, что следует скрывать свои истинные мысли от Гевина.

Гевин отвернулся. Элис заметила, как сжались его челюсти. Лунный свет отражался в мелких капельках пота, покрывавших его обнаженную грудь.

— Почему он предложил такую выгодную сделку какому-то Монтгомери? — ледяным тоном закончил он ее фразу.

Когда-то семья Монтгомери была очень богата, чем вызывала зависть у короля Генриха IV. Он объявил членов семьи предателями и все силы положил на то, чтобы разрушить могущественный клан. Он так преуспел на этом поприще, что только сейчас, сто лет спустя, Монтгомери удалось возвратить малую часть утраченного. Но никто из них не любил, когда им напоминали о том, чем они когда-то были.

— Потому что он считает нас хорошими воинами, — помолчав, ответил он. — Его владения граничат с нашими на севере, а он боится шотландцев. Он понимает, что, если наши семьи соединятся, мы будем защищать и его земли. Один из придворных поэтов слышал, как он заявил: «Пусть у Монтгомери ничего нет, зато у них рождаются сыновья». Получается, что я должен жениться на его дочери и произвести на свет сыновей.

Почти одевшись, Элис встала и пристально посмотрела на Гевина.

— Титул перейдет через дочь, не так ли? Твой старший сын будет графом, а после смерти ее отца титул достанется тебе. — Гевин резко повернулся. Он никогда не задумывался над этим, его совершенно не волновали подобные вещи. Поэтому ему показалось странным, что именно Элис, которую, на его взгляд, так мало заботили мирские дела, первая заговорила об этом. — Так ты женишься на ней? — Возвышаясь над ним, Элис наблюдала, как он поспешно натягивает на себя одежду.

— Я еще не решил. Официальное предложение было сделано два дня назад, и я подумал…

— Ты видел ее? — перебила его Элис.

— Видел? Ты имеешь в виду наследницу? Элис гневно сжала зубы. Временами мужчины могут быть страшно тупы. Она взяла себя в руки.

— Она красивая, я уверена, — со слезами в голосе произнесла она. — Как только ты обручишься с ней, ты сразу же забудешь обо мне.

Гевин быстро поднялся. Он не знал, сердиться ему или нет. Эта женщина рассуждает о том, что им придется связать свою жизнь с другими, как будто это никак не изменит их отношений.

— Я не видел ее, — тихо ответил он. Внезапно ему показалось, что ночной мрак проник в его душу. Он так страстно желал, чтобы Элис отказалась обсуждать грядущее замужество, а вместо этого получилось так, что он сам заговорил о своей женитьбе. Ему захотелось сбежать — подальше от сложностей, связанных с женщинами, чтобы вернуться в прочный и логичный мир мужчин. — Я не знаю, как повернется жизнь.

Элис нахмурилась. Гевин взял ее за руку и подвел к лошади.

— Я люблю тебя, — поспешно затараторила Элис. — Что бы ни случилось, я всегда буду любить тебя, всегда буду хотеть тебя.

Он подсадил ее в седло.

— Тебе следует вернуться, прежде чем тебя хватятся. Ведь нам не понравится, если какие-то слухи дойдут до благородного и храброго Чатворта, не так ли?

— Ты жесток, Гевин, — сказала Элис, однако он не услышал в ее голосе сдерживаемых рыданий. — Неужели меня нужно наказывать за то, что находится вне моей власти, за то, на что я не в состоянии повлиять?

Он не ответил.

Элис наклонилась и поцеловала его. Она почувствовала, что в мыслях он уже далеко, и это испугало ее. Она резко дернула за правый повод и ускакала.