"Бархатная клятва" - читать интересную книгу автора (Деверо Джуд)

Глава 4

Проникавшие в комнату через открытые окна солнечные лучи падали на застеленный тростниковыми циновками пол, играли с пылинками, сверкавшими, как золотой песок. Стоял теплый весенний день, первый день мая. Солнце грело землю, воздух был напоен сладкими ароматами, так характерными для времени, когда проснувшаяся природа набирает силу.

Комната занимала весь четвертый этаж дома. Выходившие на юг окна давали достаточно света, чтобы согреть помещение. Обстановка была очень простой, потому что Роберт Риведун не желал расставаться со своими деньгами ради того, что считал излишеством, ради всяких там ковров и гобеленов.

Однако сегодня комната выглядела иначе. Она сияла от ярких всполохов разноцветных тканей. На всех стульях были разложены платья: прекрасные, изумительные, сшитые по последней моде. Они входили в приданое Джудит Риведун. Здесь было все: и шелка из Италии, и бархаты с Востока, и кашемиры из Венеции, и хлопок из Триполи. Каждая деталь туалетов — от туфель до поясов — дополнялась драгоценностями: изумрудами, жемчугом, рубинами, финифтью. И все это изобилие красок и украшений покоилось на мехах, среди которых были соболь, горностай, бобер, белка, каракульча, рысь.

Джудит не шевелясь смотрела на разложенные наряды. Ее можно было бы не заметить, если бы только красота девушки не затмевала этого великолепия. Ее крохотные ножки были обуты в зеленые кожаные туфельки, отделанные горностаем. Корсаж платья плотно облегал фигуру, длинные рукава изящными складками спускались ниже тонкой талии. Широкое прямоугольное декольте подчеркивало совершенство ее высокой груди. Широкая юбка струилась вокруг ног. Платье было сшито из золотистой ткани, казавшейся одновременно хрупкой и тяжелой, она сверкала и искрилась на солнце. Талию стягивал пояс из позолоченной кожи, отделанный изумрудами. Лоб украшал золотой ободок с огромным изумрудом. Плечи девушки покрывала накидка из изумрудно-зеленой тафты, подбитой горностаем.

Этот туалет, выдержанный в изумрудно-золотистых тонах, мог бы выглядеть кричаще на другой женщине, но он мерк перед совершенной красотой Джудит. Она была небольшого роста и обладала фигурой, способной свести с ума любого мужчину. Ее губы были плотно сжаты, подбородок гордо вскинут. Даже сейчас, когда она с отвращением думала о том, что ее ждет, черты лица оставались мягкими и нежными. Но особенно выделялись ее глаза., Глубокого золотистого цвета, они, казалось, впитывали солнечный свет.

Повернув голову, Джудит выглянула в окно. В любой другой день она бы порадовалась хорошей погоде, покаталась бы верхом по лугам. Но сегодня она была вынуждена двигаться очень осторожно, чтобы не помять платье. Но отнюдь не платье, а бремя тяжелых раздумий заставляло ее сидеть неподвижно. Потому что сегодня был день ее свадьбы — день, которого она так страшилась. День, который лишит ее свободы и счастья.

Внезапно дверь распахнулась, и в комнату вошли две горничных. Их щеки порозовели от быстрой ходьбы: они бегали в церковь, чтобы одним глазком взглянуть на жениха.

— О моя госпожа, — проговорила Мод. — Он так красив! Он высок, у него темные волосы, темные глаза, а его плечи!.. — Она расставила руки и вздохнула с наигранным ужасом. — Не представляю, как ему удалось протиснуться в дверь. Он, должно быть, повернулся боком. — Глаза девушки искрились весельем. Она от всей души желала счастья своей госпоже.

— А вышагивает он вот как, — добавила Джоан и, расправив плечи так, что лопатки соединились, прошлась по комнате.

— Да, — согласилась Мод. — Он очень гордый. Как и все Монтгомери. У них такой вид, будто они владеют всем миром.

— Жаль, что это не так, — хихикнула Джоан и перевела взгляд на Мод, с трудом удерживавшуюся от того, чтобы не засмеяться.

Но Мод больше волновала ее госпожа, которая никак не отреагировала на их шутки. Мод знаком велела Джоан замолчать.

— Моя госпожа, — тихо сказала она, — может, вам что-либо нужно? Еще есть время до того, как вы отправитесь к церкви. Возможно…

Джудит покачала головой.

— Мне уже ничто не поможет. Мама хорошо себя чувствует?

— Да, она отдыхает. До церкви путь неблизкий, а ее рука… — Мод замолчала, увидев, что в глазах ее госпожи отразилась боль. Джудит считала себя виновной в болезни матери, а замечание Мод, уже пожалевшей о нечаянно сорвавшихся словах, только усилило угрызения совести. — Вы готовы? — с нежностью спросила она.

— Тело мое готово. Но для мыслей понадобится время. Не могли бы вы с Джоан навестить мою матушку?

— Но, моя госпожа…

— Нет, — перебила ее Джудит, — я хотела бы остаться одна. Возможно, это последние мгновения, когда я могу побыть в уединении. Кто знает, что готовит нам завтрашний день? — Она опять повернулась к окну.

Джоан собралась было запротестовать, но Мод остановила ее. Джоан не могла понять Джудит. Ее госпожа богата, сегодня она выходит замуж Более того, ее жених настоящий красавец. Почему она не радуется? Джоан пожала плечами, и Мод подтолкнула ее к двери К свадьбе Джудит готовились несколько недель. Собирались устроить роскошный прием, который обошелся ее отцу в сумму, равную годовому доходу. Джудит вела учет всех покупок, занося в гроссбух расходы на тысячи эллов[2] ткани для того, чтобы обить стулья для гостей, на продукты для стола: тысячу поросят, триста телят, сотню коров, четыре тысячи пирогов, начиненных паштетом из оленьей печени, триста бочонков эля. Список был бесконечным.

И все это ради события, которому она противилась всей душой.

Большинству девушек, но не Джудит, с детства прививали сознание того, что они когда-нибудь выйдут замуж. С первого дня она воспитывалась в совершенно ином духе. Ее мать была измучена долгими годами, проведенными рядом с жестоким мужем, который после рождения дочери использовал любую возможность, чтобы истязать свою жену. Сердце Элен было отдано Джудит с того момента, когда она взглянула на рыжеволосую новорожденную. Она всегда боялась дать отпор мужу, но ради малышки была готова на все. Она мечтала обеспечить своей дочери защиту от жестокого отца и на всю жизнь огородить ее от подобных ему мужчин.

Впервые за годы своей супружеской жизни Элен восстала против мужа, которого так боялась. Она потребовала, чтобы он согласился отдать Джудит церкви. Роберта совершенно не интересовало, что будет с его дочерью и женой. Какое значение имеет для него дочь? У него есть сыновья от первой жены, а вторая, ноющая и страдающая, смогла произвести на свет двух мертворожденных младенцев и совершенно бесполезную девчонку. Он рассмеялся и дал свое согласие на то, чтобы его дочь, когда достигнет определенного возраста, постриглась в монахини. Но чтобы показать своей жене, этому хныкающему созданию, кто в доме хозяин и что он думает о ее требованиях, он спустил ее с лестницы. Элен с тех пор хромала, потому что ее нога была сломана в двух местах, но то, чего она в итоге добилась, стоило такой жертвы. Она уединилась с дочерью и временами забывала о существовании мужа. Ей нравилось представлять себя вдовой, живущей вдвоем с любимой дочерью.

Эти годы были наполнены счастьем. Она готовила свою Джудит к великой карьере.

А теперь все пошло прахом. Джудит выходит замуж. Ее девочка будет полностью лишена какой-либо власти, ею будет управлять муж, ее полноправный хозяин и повелитель. Джудит ничего не умеет из того, что положено жене. Плохо шьет и совсем не вяжет. Она не умеет часами сидеть неподвижно, предоставив себя заботам горничных. Но хуже всего то, что Джудит не знает, что входит в понятие «подчинение». Жена должна всегда опускать глаза перед мужем, всегда спрашивать у него совета. Но Джудит готовили к тому, что в один прекрасный день она станет настоятельницей — ведь только в этой роли женщину почитают равной мужчине. Джудит никогда не опускала глаза перед отцом и братьями, не шарахалась в сторону, когда отец замахивался на нее, и это почему-то забавляло Роберта. Ей было присуще чувство собственного достоинства, которое несвойственно женщинам — во всяком случае, большинству из них. Она всегда ходила с гордо поднятой головой и расправленными плечами. quot;

Никакой мужчина не вынесет, когда она будет ровным, спокойным голосом рассуждать об отношении короля к французам или высказывать свои радикальные взгляды на проблему крепостничества. Считается, что женщины должны говорить только о драгоценностях и нарядах. Джудит часто предоставляла горничной решать, какое платье ей надеть, но если на складе недосчитывались пары бушелей чечевицы, она приходила в неописуемую ярость.

Элен стоило больших страданий прятать дочь от внешнего мира. Она боялась, что какой-нибудь молодой человек увидит ее и захочет на ней жениться, а Роберт даст согласие. И тогда она потеряет ее. Джудит можно было бы отдать в конвент, когда ей исполнилось двенадцать, но Элен не нашла в себе силы расстаться с дочерью. То, что она в течение многих лет держала Джудит возле себя, было проявлением ее материнского эгоизма. А теперь сложилось так, что все ее старания ни к чему не привели.

Джудит понадобились бы месяцы, чтобы подготовить себя к роли жены совершенно не знакомого ей человека. Она ни разу не видела своего жениха, да и не стремилась к этому. Она считала, что достаточно насмотрится на него в будущем. Отец и братья были единственными мужчинами, с которыми она была знакома, поэтому ей была отвратительна перспектива связать жизнь с человеком, который ненавидит женщин, бьет их, который невежествен и не способен научиться какому-нибудь делу, кроме как применять свою силу. Она всей душой старалась избежать такой судьбы, теперь же было ясно, что ей от этого не уйти. Неужели через десять лет ей предстоит превратиться в подобие своей матери: дрожащее, запуганное существо с вечно бегающим взглядом?

Джудит поднялась, тяжелая юбка шлейфом легла на пол. Ни за что! Она никогда не покажет мужу, что боится его; что бы она ни чувствовала, она будет гордо нести голову и смотреть ему прямо в глаза.

На мгновение ее плечи поникли. Она страшилась этого незнакомца, которому суждено было стать ее господином. Ее горничные всегда весело болтали о своих любовниках. Неужели семейная жизнь с дворянином может быть такой же, как в их рассказах? Способен ли мужчина на любовь и нежность? Скоро она узнает. Джудит расправила плечи. Она даст ему шанс проявить подобные качества. Она станет его зеркальным отражением. Если он будет добр к ней, то и она ответит ему лаской и заботой. Но если же он окажется таким же, как ее отец, ему несдобровать. Еще ни один мужчина не командовал ею, и она никогда не допустит ничего подобного. Джудит поклялась себе в этом.

— Моя госпожа! — возбужденно воскликнула ворвавшаяся в комнату Джоан. — Приехали сэр Рейн и его брат сэр Майлс. Они хотят повидать вас. — Джоан бросила на Джудит раздраженный взгляд, когда увидела, с каким безразличием встретила госпожа это известие. — Это братья вашего мужа. Сэр Рейн хочет встретиться с вами до церемонии.

Джудит кивнула и повернулась к двери. Кажется, человека, который будет ее супругом, она не интересует. Во время обручения его представляло доверенное лицо, и вот сейчас не он, а его братья пришли выказать ей свое почтение. Глубоко вздохнув, она заставила себя подавить дрожь. Оказывается, она волнуется гораздо сильнее, чем предполагала.

Рейн и Майлс спускались по широкой винтовой лестнице замка Риведуна. Они прибыли вчера вечером. Гевин всеми возможными способами оттягивал встречу с невестой. Рейн пытался уговорить старшего брата навестить ее, но тот отказывался, заявляя, что она еще долгие годы будет маячить у него перед глазами, — так зачем ускорять приближение этого несчастья?

Когда Майлс вернулся с церемонии обручения, именно Рейн стал расспрашивать его о невесте. Майлс, как обычно, говорил очень мало, но Рейн догадался, что тот что-то скрывает. Теперь, увидев Джудит, он понял, о чем умалчивал брат.

— Почему ты не рассказал Гевину? — спросил Рейн. — Ты же знаешь, что он до смерти боится женитьбы на так называемой «уродливой наследнице».

Майлс не улыбнулся, однако его глаза блеснул» при воспоминании о первой встрече с невесткой.

— Я решил, что, если он хоть раз убедится в своей не правоте, это послужит ему хорошим уроком.

Рейн сдержал смех. Иногда Гевин относился к своему младшему брату так, будто тот был мальчишкой, а не юношей, которому уже исполнился двадцать один год. То, что Майлс умолчал о красоте его невесты, будет слишком легким наказанием Гевину за непочтительное обращение с братом. Рейн засмеялся.

— Подумать только, Гевин предложил ее мне, а я отказался! Жаль, что я не видел ее раньше, а то бы вызвал его на поединок. Может, еще не поздно?

Если Майлс и ответил, то Рейн не услышал его. Он вновь переживал то мгновение, когда познакомился со своей невесткой. Она едва доставала ему до плеча. Это было первое, на что он обратил внимание. Но подойдя ближе, он увидел ее лицо. Стоило ему один раз заглянуть в ее глаза, цвета темного золота, как все вокруг потеряло для него значение. Джудит Риведун устремила на него спокойный взгляд, свидетельствовавший о ее необычайном уме, и у него создалось впечатление, что она оценивает его. Рейн был просто ошеломлен увиденным, он лишился дара речи, почувствовав, что его затягивает в омут этих глаз. Она не жеманничала и не хихикала, как большинство девушек, она встретила его как равного. Это открытие опьянило его. Майлсу пришлось ткнуть Рейна локтем, чтобы привести его в себя и заставить произнести слова приветствия. Рейн не услышал ничего из того, о чем говорила Джудит, он просто стоял и таращился на нее. Он представлял, как увезет ее из этого дома подальше от людей, и она будет принадлежать только ему. Он понял, что должен уйти прежде, чем подобные мысли о жене брата вскружат ему голову.

— Майлс, — сказал Рейн, и на его щеках появились ямочки, что случалось каждый раз, когда он пытался сдержать свой смех, — кажется, нам предоставилась возможность отплатить нашему братцу за те долгие часы, что мы, по его требованию, проводили на тренировках.

— Что ты собираешься сделать? — заинтересовался Майлс.

— Если мне не изменяет память, мы только что видели уродливую карлицу, жалкое подобие женщины с гнилыми зубами и страшно жирным загривком.

Майлс расхохотался. Они действительно видели такое страшилище в этом доме.

— Я понял, что ты имеешь в виду. Мы не имеем права лгать, но нам и нет надобности говорить правду.

— Именно так.

Было еще утро, когда Джудит в сопровождении горничных спустилась по деревянной лестнице в большой зал на втором этаже. Пол устилали новые циновки, из сундуков вынули гобелены и развесили их по стенам. Вдоль всей комнаты тянулась дорожка, усыпанная лепестками роз и лилий. По ним она пройдет, когда вернется из церкви, став замужней дамой.

Мод шла позади своей хозяйки и несла шлейф золотого платья. Выйдя из дома, Джудит на мгновение остановилась, чтобы вдохнуть свежего воздуха и немного успокоиться. Когда ее глаза привыкли к яркому солнечному свету, она увидела огромную толпу людей, которые прибыли на празднование бракосочетания дочери графа Она была совершенно не готова к ожидавшей ее встрече: при виде невесты отовсюду раздались радостные возгласы.

Джудит улыбнулась, кивнула и гостям, и крепостным, и торговцам, тоже приглашенным на праздник.

Ее шествие к церкви должно превратиться в парад, цель которого показать, каким состоянием владеет и какое положение занимает королевский граф, Роберт Риведун. Позже он будет рассказывать о том, что бароны и графы почтили своим присутствием свадьбу его дочери. Процессию предваряли менестрели, которые торжественно возвещали о приближении красавицы невесты. Отец, который удовлетворенным взглядом окинул туалет и украшения Джудит, подсадил ее на белую лошадь. Ради сегодняшней церемонии она согласилась ехать в дамском седле, которое было ей непривычно и неудобно, но она не показывала этого. Ее мать в сопровождении Майлса и Рейна ехала следом. Далее следовали остальные гости, их место в процессии соответствовало занимаемому ими положению.

Несмотря на все данные себе клятвы и обещания, Джудит все больше и больше нервничала. И одновременно в ней росло любопытство. Она сидела прямо, ее глаза были устремлены к дверям церкви, где стояли двое мужчин — священник и тот незнакомец, который будет ее мужем.

Гевина же не снедало любопытство Описание Рейна, видевшего его невесту, продолжало вызывать у него тошноту Кажется, эта девица не только слаба умом, но и уродлива. Он старался не смотреть на приближавшуюся торжественную процессию, но песни менестрелей и радостные возгласы тысяч крепостных и торговцев, выстроившихся вдоль дороги, заставили его отвлечься от неприятных мыслей. Его взгляд против воли обратился на процессию. Он даже не предполагал, что она так близко. Внезапно он увидел девушку с темно-рыжими волосами, верхом на белой лошади. Прошла целая минута, прежде чем до него дошло, что это и есть его невеста. Подобно богине, сошедшей на грешную землю, она купалась в лучах солнца. Гевин замерев смотрел на нее. Наконец на его лице появилось нечто, похожее на улыбку. Рейн! Конечно, Рейн наврал! Гевин ощутил такое облегчение, его охватила такая радость, что он не заметил, как, прыгая через несколько ступенек, сбежал с лестницы. Обычай требовал, чтобы жених ждал, когда отец невесты передаст дочь ее новому господину. Но Гевину хотелось получше рассмотреть свою нареченную. Он не услышал, как отовсюду раздались смех и крики, когда он, оттеснив плечом своего будущего тестя, схватил девушку за талию и снял с лошади.

Она показалась ему еще прекраснее, чем несколько мгновений назад. Его глаза задержались на ее губах, нежных и влекущих. Ее кожа была мягче самого дорогого атласа. У него перехватило дыхание, когда он заглянул в ее глаза.

Гевин, испытавший истинное удовольствие при виде своей невесты, улыбнулся. Джудит ответила ему улыбкой, приоткрыв белоснежные ровные зубы. Оживленный шум толпы вернул Гевина к действительности. Он с неохотой опустил девушку на землю и крепко ухватил ее за руку, словно боялся, что она может улететь. Он не собирался расставаться со своей новой собственностью.

Зрители благосклонно отнеслись к порыву Гевина Монтгомери и громко высказывали свое одобрение. Роберт, недовольный тем, что его оттеснили в сторону, тоже успокоился, увидев, что все довольны и смеются.

Церемония бракосочетания проводилась вне церкви, поэтому свидетелями ее стали все присутствующие. Священник спросил Гевина, согласен ли он взять Джудит Риведун в жены. Гевин взглянул на стоявшую рядом девушку, на ее распущенные волосы, крупными волнами спускавшиеся до талии, где они были собраны в валик.

— Да, — ответил он.

Потом священник обратился к Джудит, которая не таясь рассматривала Гевина. Он был одет во все серое. Дублет и кафтан были сшиты из мягкого итальянского бархата. Воротник и полы были отделаны черной норкой. Единственным украшением служила пристегнутая к поясу шпага с огромным бриллиантом на эфесе.

Ее горничные утверждали, что Гевин красив, но Джудит не предполагала, что от этого человека будет исходит такое ощущение силы. Она ожидала увидеть хрупкого блондина с нежными чертами лица. А вместо него она увидела мужчину с темными вьющимися волосами, улыбающегося ей губами и глазами, от взгляда которых ее охватывал странный трепет.

К радости толпы, священник был вынужден повторить свой вопрос. Джудит почувствовала, как краска заливает щеки, и проговорила:

— Да.

Ведь и правда, она действительно с радостью выйдет за Гевина Монтгомери.

Они поклялись любить, почитать и повиноваться друг другу, потом обменялись кольцами. Толпа разразилась ревом, грозившим снести крышу церкви. Гостям и зрителям стали зачитывать список того, что давалось Джудит в приданое, но за шумом ничего не было слышно Джудит и Гевин, очаровательная девушка и красивый молодой человек, вызывали у всех добрые чувства. Невесте и жениху протянули корзины с серебряными монетами, и они стали бросать их пригоршнями в толпу. Потом новобрачные последовали за священником в тишину и спокойствие церкви.

Гевин и Джудит заняли почетные места на хорах, над гостями. Эти двое напоминали детей, украдкой бросавших любопытные взгляды друг на друга. Гости, с восторгом воспринявшие этот союз, начало которому было положено событием, достойным самой доброй сказки, с умилением наблюдали за молодоженами. Менестрели уже слагали песни, которые будут петь во время торжественного приема. Крепостные и горожане среднего класса, оставшиеся снаружи, обсуждали туалеты гостей и подвенечное платье невесты.

Среди всеобщей радости и веселья только один человек чувствовал себя несчастным. Элис Вейланс сидела рядом со своим толстым женихом, Эдмундом Чатвортом, который дремал на скамье, и взглядом полным жгучей ненависти рассматривала невесту. Гевин выставил себя на всеобщее посмешище! Даже крепостные смеялись над ним, когда он, подобно мальчишке, бегущему к своей первой в жизни лошади, бросился вниз по лестнице навстречу этой женщине.

Как они могут называть рыжеволосую красавицей? Элис не сомневалась, что лицо ее соперницы покрыто веснушками.

Она перевела взгляд с Джудит на Гевина. Именно он был причиной ее гнева. Элис знала его лучше, чем он сам. Несмотря на то что смазливое личико могло заставить его кувыркаться, как клоун, его чувство к ней было глубоким и прочным. Раз он сказал, что любит ее, значит, это так. И она напомнит ему об этом, как только представится возможность. Она не допустит, чтобы ночи, проведенные в постели с этой рыжеволосой ведьмой, вытеснили ее из его памяти.

Элис опустила глаза на свои руки и неожиданно улыбнулась. На пальце было кольцо… Да, кольцо. У нее в голове стал складываться план, и в следующий раз, взглянув на жениха и невесту, она уже не чувствовала себя такой несчастной.

Она заметила, как Гевин, не обратив внимания на предупреждающий жест Рейна, напоминавшего о том, что они находятся в церкви, поцеловал руку Джудит. Элис покачала головой. Эта дура даже не знает, как ей на это реагировать. Ей следовало бы опустить ресницы и покраснеть. Смущенный румянец очень идет Элис. А Джудит Риведун спокойно наблюдала, как он подносит ее руку к губам и прижимается к ней. Она — не женщина, заключила Элис.

Однако и за самой Элис тоже наблюдали. За ней с хоров следил Рейн, которого насторожил ее нахмуренный вид. Он был уверен, что в настоящий момент она не контролирует себя, — обычно Элис с большим искусством скрывала свои истинные чувства, показывая только то, что хотела показать.

Лед и пламень, подумал он. Красота Джудит подобна огню в сравнении с ледяной маской Элис. Он улыбнулся, подумав о том, как быстро огонь растапливает лед, но тут же вспомнил, что все зависит от тепла, излучаемого огнем, и от толщины льда. Его брат — разумный и здравомыслящий человек, рациональный во всех отношениях, за исключением одного — Элис Вейланс. Гевин боготворит ее; стоило кому-либо заговорить о ее недостатках, как он приходит в бешенство. Его молодая жена, похоже, очаровала его, но надолго ли? Сможет ли она смириться с тем, что в его сердце царит Элис? Рейн надеялся, что ей это удастся. Переводя взгляд с одной женщины на другую, он заключил, что Элис создана для того, чтобы ей поклонялись, а Джудит — чтобы любили.