"Сезон бойни" - читать интересную книгу автора (Герролд Дэвид)21 ВОСПРОИЗВВДЕНИЕНерифмуемая Уиллиг легонько потрясла меня, чтобы разбудить. – Капитан Маккарти? – А? Что? – Пытаясь сесть, я треснулся головой о верхнюю койку. Потом боком скатился на пол, потирая лоб. – Который час? – Половина восьмого. Ничего не происходило, поэтому мы дали вам поспать подольше. – А вот этого не надо было делать… – Вы нуждались в отдыхе. – Простите, но в армии, в которой я служу, капралы имеют обыкновение подчиняться приказам капитанов. – Добавьте это к списку обвинений в мой адрес в будущем трибунале. Я дала вам поспать подольше, но… – Что стряслось? – Пока ничего. Мы перезарядили и заново загрузили тигра. Я думала, вы проснетесь от шума. Он отправился обратно в дыру в шесть тридцать утра. ИЛ провел его без каких-либо проблем. Мы уже имеем данные с половины широкоспекторных датчиков. Зигель устанавливает остальные. – Что «но»? – Что-то двигается наверху. Пока оно за горизонтом… – Как пыль? – Прекратила выпадать еще ночью. День стоит ясный. Видимость почти неограниченна. Пейзаж такой розовый, что так и ожидаешь увидеть Изумрудный Город. – И?.. – подтолкнул я ее, пробираясь в нос машины. Уиллиг шла следом. – Вдали видны столбы пыли. Как показал анализ, там двигаются три объекта. Я похлопал Локи по спине, чтобы он освободил мое место. – Давайте посмотрим, Локи показывал через мое плечо: – Здесь и вот здесь… – Вижу. – Это черви? – Похоже на червей, – сказал я. – Но с таким же успехом это могут быть джипы. Или сумасшедшие мотоциклисты. Или бандиты. – Угу, – подтвердила Уиллиг. – Ни один человек в своем уме не полезет в это дерьмо. – Ну, тогда круг сужается всего до двух миллиардов оставшихся в живых. Нормальных людей больше не существует. – Вы знаете, что я имею в виду. – Слыхали когда-нибудь о ренегатах? Уиллиг прикусила язык. – Однако, – добавил я, – я все-таки склоняюсь в пользу червей. Здесь их места, а не людей. Вы проследили за ними? Локи протянул руку над моим плечом и нажал на клавишу. – Вот карта, на нее наложена схема перемещения. Видите, они рыщут туда– сюда, но все время продвигаются на северо-восток. Через час будут здесь. – Хорошо, – сказал я. – Тогда у нас есть время позавтракать. – Оттолкнувшись от консоли, я развернулся в кресле к Уиллиг: – Мне подайте ветчину с яйцами – яйца вкрутую, ветчина с корочкой, большой бокал апельсинового сока, белый тост с плавленым сливочным сыром и клубничное желе. Грейпфрут дольками в сиропе. Очистите три штуки. – Будете есть то же, что и рядовые, – парировала Уиллиг. – Коричневое. Липкое. Но без ограничений. – Ладно, попытаться все-таки стоило. – Я повернулся обратно к Локи: – Сколько ты на вахте? – Всего час. – Хорошо, полезай наверх в фонарь. Если проснулся Рейли, пусть пересядет во вторую башню. Проверь оружие. Используем замораживающие ракеты и вяжущий аэрозоль. Эта розовая пыль довольно взрывоопасна, пока не осядет. – Не хотите запустить птицу-шпиона? – спросила Уиллинг. Я подумал. Почесал голову. Поковырял пальцем в ухе. Пригладил волосы. Потер щеку. Надо бы побриться. Подбородок отчаянно зудел. Очень хотелось принят душ. Я поднял глаза на Уиллиг и сказал; – Не-а. Мы рискуем потерять ее из-за пыли, а он еще может понадобиться. Давайте просто окопаемся. Зи-гель, в гнезде что-нибудь происходит? Зигель отозвался не сразу. Казалось, он подыскивал подходящие слова, но так и не смог найти. – Ну, что там? – спросил я. – Э… какая-то чертовщина. Даже не знаю, как и объяснить. – Не паникуй. В этом мире все чертовщина. Дай-ка я взгляну на запись. Я потянулся наверх, надел ВР-шлем и на этот раз провалился в киберпространство с удивительной легкостью. Сегодня хторранское гнездо не выглядело столь враждебным; неизвестно, к добру это или нет. Передо мной был тот же комок слизней, а может быть, и другой. Они по– прежнему выглядели как крошечные голые черви. Но я однажды видел младенца червя, только что из скорлупы. И он родился – вылупился? – с волосами. Таким образом, кем бы ни были эти слизни, они, должно быть, пока эмбрионы или… что-нибудь еще. – Готово, – доложил Зигель. – Вот запись… Реальность сместилась и замигала; показатель времени сообщал, что картинка снята меньше чем час назад. Слизней в клубке было больше. И сам клубок тоже был больше. – Мы рассаживали датчики, – сказал Зигель. – Один выскользнул. Ладно, лучше смотрите сами. Датчик по форме походил на слизня, только в твердой оболочке. По интеллекту его не сравнишь с тигром – довольно глуповатая штука, – но с работой он справлялся. Прямо перед нами один из датчиков пытался переползти через кучу извивающихся влажных тварей и неожиданно нарушил равновесие в ней. Несколько тварей начали медленно съезжать вниз. Моментально все слизни закричали резкими, тонкими голосами, слившимися в пронзительный визг. Как только они подняли шум, клубок распался на несколько более мелких. Некоторые слизни рассыпались по скользкому полу камеры. Все они теперь двигались быстрее, сворачиваясь и разворачиваясь в злобном возбуждении. Некоторые органы гнезда отреагировали на шум и переполох, подрагивая в резонанс и издавая бульканье. Это только подхлестнуло панику среди слизней. – Теперь посмотрите сюда, – сказал Зигель. – Наблюдайте за теми двумя, что справа. Слизни визжали как поросята, оторванные от матери. Двое, справа, были возбуждены больше всех. Один случайно врезался в другого, на что оба отреагировали со страшной, животной злобой. Они развернулись мордами друг к другу, выгнули спины и покрылись пупырышками, похожими на гусиную кожу. Один попытался встать на дыбы, другой атаковал его, яростно кусая. Первый взвизгнул от боли и тоже начал кусаться, они покатились кувырком, вскрикивая и извиваясь на мягком полу, как угри. Эти бледные слизни обладали удивительно большими пастями. Сканирование первых трех экземпляров показало, что зубов у них нет – только десны с острыми краями. Нетрудно было поверить, что они и в самом деле детеныши червей: ярость, с которой они сражались, послужила бы достаточным доказательством для многих. – Сейчас начнется, – предупредил Зигель. – Просто удивление берет. Два слизня завертелись волчком, неожиданно налетели на большой красный пузырь и отрикошетили в кучу возбужденных сородичей. В тот же момент клубок взорвался яростью, каждая особь превратилась в такую же бешеную тварь, как те двое, что вызвали цепную реакцию. Каждый атаковал ближайшего соседа, иногда они сплетались в венок кусающих друг друга за хвост бестий, иногда сбивались в кипящие яростью клубки, то распадающиеся, то вновь сплетающиеся. Не прошло и нескольких секунд, как все до одного слизни в куче-мале вступили в драку. Закапала густая кровь, потом она потекла струйками и наконец полилась ручьями. Еще через несколько секунд картина сражения прояснилась. Каждый слизень атаковал, каждый кусал, каждый яростно пожирал. Серьезно раненные и не выдержавшие нападений особи вскоре перестали двигаться и были быстро пожраны. Вскоре накал ярости начал спадать, в какой-то момент все сразу прекратилось, сменившись оргией жадного пожирания, глотания, бездумного жевания. В конечном итоге, начал восстанавливаться первоначальный клубок; на этот раз слизней в нем были меньше, зато они стали намного жирнее. От их исчезнувших собратьев осталось всего несколько темных пятен. Уцелевшие слизни были по-прежнему возбуждены, но мы видели, что теперь они успокаиваются и вскоре вернутся в прежнее, более спокойное состояние. Зигель вернул изображение настоящего времени. – Довольно жуткая публика, а? – Мне доводилось видеть собрания и похуже. Но тон мой был не слишком убедителен. Зигель прав. Жестокость этих созданий не вязалась с их безобидным толстым, аморфным видом. – Что вы об этом думаете? – Любопытный защитный механизм, – сказал я. – Если тебя потревожили, возьми и сожри кого-нибудь. Мой голос прозвучал гораздо спокойнее, чем следовало, по мнению моего желудка. – Ну и? Думаете, это детеныши червей? – спросил Зигель. Я заколебался, прежде чем ответить. – Не знаю. Я видел новорожденных червей. У них был мех. Может быть, это какая-то переходная фаза. – Я снял ВР-шлем и начал размышлять вслух: – Детенышей, которых я видел, приручила семья ренегатов. Они уже имели трех червей, но хотели еще. Думаю, предполагалось их разведение. Меня всегда интересовало, что из этого выйдет – кто кого будет разводить, в конечном итоге. Но я был там, когда появился четвертый червь – только что вылупившийся младенец. Ренегаты считали это очень важным событием. По их терминологии, произошло завершение. Позже, когда у меня появилась возможность вернуться туда с соответствующим оружием, они обзавелись уже целым выводком маленьких червей. Я так никогда и не узнал, откуда взялись детеныши и как эти люди приручали их. Нет, вру – кое-что мне известно. Это был процесс импринтинга. По-моему, он происходит в тот момент общения червей, когда они сплетаются вместе, но это по– прежнему не отвечает на вопрос, как человек может приручить червя, если останется с ним один на один. – Но вы знаете, что это возможно, вы сами видели доказательство, – сказал Зигель. Я задумчиво кивнул. – Да, я знаю, что это возможно. Я только не знаю, как они это делали. Не могу представить себе человека, спускающегося в гнездо волочащихся деревьев и выносящего оттуда несколько таких вот детенышей. И не могу представить прирученного червя после того, как он начал расти. Но вопрос насчет ренегатов требует ответа. Я убежден, что этот процесс должен быть простым и подразумевает присутствие при вылуплении червя. Может быть, все предельно просто: его достаточно кормить, ласкать, нянчить и тыкать носом в лужу каждый раз, когда ему захочется выразить свое мнение на ковре. Точно так же, как приручают людей. Многих, во всяком случае. – После задумчивой паузы я добавил: – Если это так, то, боюсь, в будущем мы увидим намного больше ренегатов. Зигель не ответил. Эта мысль явно расстроила его. Однако Уиллиг точно поняла, о чем я думал. – Значит, вы считаете, что все мы неизбежно превратимся в ренегатов? – Не знаю. Нам известно, что люди могут жить в лагерях червей, и нам известно, что человек может приручить червя так, чтобы сосуществовать с ним как с партнером. Или наоборот. Но каков механизм – это мы узнаем только в том случае, если Бразильская экспедиция генерала Тирелли завершится успехом. На нашем континенте мы не изучаем лагеря червей, мы сжигаем в них все дотла. И особенно ренегатов. – Вы с этим не согласны? – Напротив, очень даже согласен. Я считаю, что мы должны сжигать каждого проклятого ренегата, где бы его ни встретили. Но очень хотелось бы сначала допросить нескольких, вот и все. Беда только в том, что довольно быстро они перестают понимать человеческую логику. Для общения нет точек соприкосновения. Они не хотят или не могут вернуться к своему прежнему состоянию. Я не знаю. В этот момент меня прервал Зигель: – Капитан… – Его голос звучал подавленно. – Да? – Главный экран. Я посмотрел на главный экран, показывающий вершину отдаленного холма. Султаны пыли рассеялись. Три червя застыли на гребне, глядя вниз. Они изучали нас, как три изголодавшихся путника смотрят на очень короткое меню в придорожной харчевне. Первоначально ядовитые жигалки образовывали постоянные рои над хторранскими гнездами, имеющие такую плотность, что воздух становился серым и зернистым. Освещенность земли под ним заметно снижалась. Незащищенный человек в гнезде-мандале с большой вероятностью подвергнется нападению жигалок. Без соответствующей защиты он получит столько укусов этих ненасытных «насекомых» в оголенные участки кожи, что в течение нескольких минут превратится в окровавленную массу. Не исключено даже, что большая часть крови будет высосана из тела несчастной жертвы в течение часа. |
||
|