"Надежда ''Дерзкого''" - читать интересную книгу автора (Файнток Дэвид)

Часть I

Ноябрь, год 2197-и от Рождествa Христова

– Вольно! – скомандовал адмирал Джеффри Тремэн. Он важно прошествовал через конференц-зал Адмиралтейства к своему месту во главе стола, положил на него стопку бумаг и деловито смахнул с золотого галуна невидимую пылинку. Офицеры, при его появлении вытянувшиеся по стойке «смирно», расслабились. Я спешно поправил галстук.

Адмирал сел. За ним – остальные: одиннадцать мужчин и три женщины, все – капитаны военных космолетов. Предполетный инструктаж проходил в Лунаполисе, в небольшом здании военно-космического ведомства ООН. Наша эскадра готовилась к полету на планету Надежда, находившуюся на расстоянии шестидесяти девяти световых лет от Солнечной системы. Корабль адмирала Тремэна «Порция», оснащенный сверхсветовым двигателем новейшей модели L, уже ждал отправки на орбитальной станции «Порт Земли». Там же находился и мой корабль «Дерзкий».

Тремэн холодно оглядел собравшихся.

– Итак, вся команда в сборе, – промолвил он наконец с недовольным видом. Адмирал был явно разочарован.

Я посмотрел на своих соседей. Командир Холл, судя по значкам на униформе, прослужил двадцать четыре года; командир Дражинский – справа от меня – двадцать два. В общем, меня еще не было на свете, когда они уже служили в ВКС. «Дерзкий» был первым кораблем, где мне предстояло стать командиром, самым молодым на всем Военно-Космическом Флоте Организации Объединенных Наций.

– Джентльмены, – продолжил адмирал, – завтра отправляемся в путь. Для максимальной навигационной точности потребуется не менее семи стоянок.

Семь стоянок? Что за бред? Никому не нужная трата времени и топлива. Но как самый младший я решил сидеть да помалкивать.

Оснащенный сверхсветовым двигателем корабль может попасть в заданную точку Вселенной с точностью шесть процентов от расстояния до цели. Нет, вру – один процент! Пока я летал на Надежду, строители космолетов добились поразительного прогресса. Вернувшись в свою родную Солнечную систему, я с удивлением узнал, сколь совершенными двигателями теперь оснащены корабли Военно-Космических Сил ООН.

Честно говоря, я не силен в навигации. Особенно по части сверхсветовых двигателей. Не помогло даже обучение, которое пришлось пройти по приказу начальства. Сверхсветовой полет можно сравнить с прыжком сквозь пространство-время к заранее рассчитанной точке, но почему не удается попасть в нее сразу, а только приблизиться к цели – я не имею понятия. К счастью, пилот и бортовой компьютер могут обойтись без меня; как командир корабля я обязан лишь проверять их расчеты.

Теоретически приблизиться к Надежде можно одним большим прыжком, а оставшееся расстояние пройти прыжком поменьше. Обычно – по самым различным причинам – необходима максимальная точность, поэтому полеты к дальним космическим объектам совершаются, как правило, в несколько прыжков, с более точным прицеливанием на каждой короткой стоянке. Но до Надежды всего шестьдесят девять световых лет, и для полета к ней вполне достаточно двух стоянок. Семь – полный абсурд.

– Я полечу на «Дерзком», – объявил Тремэн.

У меня буквально челюсть отвисла. А я на каком? Ведь адмирал собирался лететь на «Порции», флагманском корабле! Ладно, мой корабль побольше «Порции», как-нибудь уместимся с адмиралом. Словно угадав мои мысли, Тремэн добавил:

– С командиром Хэсселбрадом.

– Как? – воскликнул я, не узнав собственного голоса.

– Разве непонятно? Мне нужен командир более опытный, чем вы, Сифорт. Вы полетите на «Порции». Зайдете после полудня в оперативный отдел.

– Но… – начал было я, однако вовремя спохватился: – Есть, сэр!

Адмирал Тремэн уткнулся носом в бумаги, а у меня голова пошла кругом. Сколько сил и времени я угробил! Вдоль и поперек изучил свой «Дерзкий»! А он, оказывается, уже не мой. «Порция» – двухпалубник, один из самых маленьких кораблей космического флота. Вот все, что я о ней знал. А как же мой экипаж? Младшие офицеры Алекс Тамаров, Дерек Кэрр и Вакс Хольцер? Неужели и с ними придется расстаться? Управлять незнакомым кораблем без их дружеской поддержки?

– Со всех стоянок, – продолжил адмирал, – корабли «Порция» и «Свобода» будут отправляться последними, а прибывать в следующий пункт назначения первыми благодаря двигателям модели L, чтобы в случае необходимости предупредить остальных.

Вот оно что! Уж не имеет ли он в виду чудищ, с которыми пришлось столкнуться во время полета «Гибернии» к Надежде? Тогда погибло несколько опытных членов экипажа. Меня долго преследовали по ночам кошмары, они доконали бы меня, если бы не моя жена Аманда.

Бедная Аманда! Пока я проходил ускоренное обучение в Адмиралтействе, она на борту «Дерзкого» готовила нашу каюту к полету. Наверняка там полный порядок, все разложено по местам. И вдруг выясняется, что в этой каюте станет хозяйничать Тремэн! Вряд ли Аманда будет в восторге. Но приказ есть приказ, тут я бессилен.

Я мрачно смотрел на Тремэна. Что он задумал. Не иначе как «Порции» и «Свободе» уготована участь разведчиков-смертников. Плохо вооруженным «Порции» и «Свободе» придется семь раз совершать прыжки в неизвестность и ценой собственной жизни спасти эскадру.

– Что делать при непредвиденных контактах? – обратился к адмиралу седеющий командир Стахл.

Вот это загнул! Я мрачно усмехнулся. Как и большинство офицеров, командир Стахл не верил в существование разумных, но враждебных чудищ. Я тоже не верил, пока не увидел их собственными глазами. Человечество уже две сотни лет исследует дальние закоулки Вселенной, но нигде пока не обнаружило жизни, если не считать бесхребетных рыб на планете Дзета-Пси. Слава Богу, Дарла, бортовой компьютер «Гибернии», записала нашу встречу с чудищами. Были и свидетели, члены экипажа «Гибернии». Иначе мне не то что не поверили бы, но еще и упекли в дурдом.

– Вероятность непредвиденных контактов близка к нулю. – Адмирал Тремэн сделал паузу, метнул в мою сторону раздраженный взгляд, снова посмотрел на Стахла. – В любом случае ничего не предпринимайте, пока на сто процентов не убедитесь, что встретившиеся существа представляют серьезную угрозу.

– На все сто? Да они взорвут наши корабли, пока мы будем убеждаться, – выпалил я и тут же об этом пожалел. Но, черт возьми, как можно спокойно выслушивать такую чепуху!

– Сифорт! – подскочил Тремэн, побагровев. – Опять дерзите?!

– Это не дерзость, сэр, – смиренно возразил я. – Дело в том, что эти чудища не пользуются для связи радиоволнами и угадать их намерения просто невозможно. Они с наскоку проплавляют корпус корабля до дыр, что и проделали с «Телстаром» и…

– Адмиралтейство доверило вам корабль, Сифорт, – не без ехидства заметил Тремэн, – а зря. Будь моя воля… Честно говоря, не верю в эти ваши басни с чудищами. Мало ли что можно записать в компьютер, а тем более в отчет! Своими выдумками вы отвлекли внимание комиссии от смерти командира Хага.

Я был вне себя от возмущения. Адмирал публично обвинил меня во лжи и в фальсификации отчета. Мало того, намекнул на убийство!

– Позволю себе напомнить, что прошел проверки на детекторе лжи со специальным наркотиком, так называемой «сывороткой правды». Лишь после этого Адмиралтейство доверило мне корабль. Мистер Холстер и другие своими глазами…

– Знаю! – хрюкнул Тремэн. – Но сами они не очень-то верят во все эти сказки. Короче говоря, никакой агрессивности по отношению к любым существам без веских на то оснований. Это приказ, Сифорт. Не подчинитесь – отстраню от должности. Тотчас же. – Он отвернулся от меня, не сказав больше ни слова.

До конца инструктажа я сидел как в тумане, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие. Невеселыми оказались первые дни после отпуска.

Когда я незадолго до этого вернулся на базу и сообщил сенсационную новость о таинственных существах, в Адмиралтействе все были в шоке. Меня замучили многочисленными проверками, но в конце концов даже у самых упрямых скептиков сомнения исчезли. С легкой руки адмирала Брентли, начальника оперативного отдела флота, меня произвели в командиры, хотя почти никто из моих сверстников не дослужился даже до лейтенанта.

Когда с моим делом наконец разобрались, я повез Аманду в Кардифф. Там она познакомилась с моим отцом, и мы отправились в свадебное путешествие.

Почему именно в Нью-Йорк – трудно сказать. Правда, Аманде очень хотелось там побывать. Возможно, поэтому! Ибо это был у нее, пожалуй, единственный шанс. Я не раз посещал Нью-Йорк и мог бы поставить на этом точку, но не стал огорчать свою невесту.

Как и следовало ожидать, шум и суета огромного города не порадовали ни ее, ни меня. Я никак не мог отделаться от мысли о своем головокружительном скачке вверх по служебной лестнице и ужасных воспоминаний о недавнем трагическом полете, Аманда же страдала от токсикоза и прочих неприятных явлений, нередко сопутствующих беременности.

Как-то уныло проходили дни моего вынужденного отпуска в Верхнем Нью-Йорке, населенном относительно респектабельной публикой и закрытом для черни. От нечего делать я подолгу глазел из окна высотной гостиницы на вертолеты-автобусы, снующие среди сверкающих небоскребов, на грязные улицы, переполненные бездомными бродягами и озверевшими беспризорниками.

Лишь однажды мы с Амандой спустились на землю, в Нижний Нью-Йорк, как говорится, в познавательных целях, но не рискнули пройтись там пешком, а сели в бронированный автобус и вернулись в свое безопасное гнездышко на верхотуре гостиницы задолго до наступления темноты. Кстати, еда и все прочее сюда доставлялось только по воздуху. Наземный транспорт был доступен уличным бандитам, терроризирующим весь город. Никак не пойму, почему Генеральный секретарь ООН все это терпит. Напустил бы на них полицию – и дело с концом.

По вечерам на вертолете-такси мы отправлялись в театр или на концерт. Но однажды Аманда затащила меня на выставку современного искусства. Я с тоской пялился на бессмысленную мазню, в то время как педерастического вида типы вокруг, захлебываясь от восторга, расхваливали «шедевры».

Наконец мой отпуск закончился, и мы вернулись в Хьюстон. И опять тоска – теперь уже на инструктажах и конференциях. Аманда улетела на шаттле на орбитальную станцию «Порт Земли», чтобы освоиться на борту «Дерзкого».

Не могу вспомнить без смеха пресловутые конференции, где яйцеголовые субъекты, вообразившие себя специалистами по так называемой ксенобиологии (науке о чудовищах, точнее инопланетянах), с умным видом рассуждали о природе и намерениях чуждых нам форм жизни, то и дело с опаской поглядывая на меня – не брякну ли я чего-нибудь такого, что сокрушит их теории.

Я очнулся от воспоминаний – адмирал Тремэн, кажется, закруглялся. Наконец все встали. Кое-кому из старших офицеров Тремэн пожал руки. Мне не терпелось побыстрее отделаться от адмирала, и я поспешил к дверям, но он остановил на мне свой тяжелый взгляд и жестом поманил к себе. Когда все разошлись и мы остались вдвоем, я попытался вернуть себе свой корабль.

– Сэр, я тщательно подбирал экипаж «Дерзкого». И надеялся, что они…

– …Те, кто вместе с вами рассказывал байки о чудищах, чтобы спасти вас? – перебил меня Тремэн. – Не беспокойтесь. Для них тоже заготовлены приказы.

– Значит, они полетят вместе со мной на «Порции»?

– Разумеется. Мне в экипаже дети не нужны. Мой первый полет в ранге командира эскадры должен пройти без сучка и задоринки. Команду для «Дерзкого» подберет Хэсселбрад, я ему полностью доверяю. -…Все ясно. Мне он не доверяет. И хотя прямо Тремэн этого не сказан, меня бросило в жар. – А теперь слушайте внимательно, Сифорт. Это адмирал Брентли заставил меня включить вас в свою эскадру. Я сделал все, чтобы этого избежать, дал ему понять, что только сумасшедший мог доверить вам корабль. Но он настоял на своем. Будь я проклят, если отдам под вашу команду сколь-нибудь значительный корабль. На каждой стоянке, в ожидании остальных кораблей, будьте начеку. И как только заметите чудищ, существующих лишь в вашем воображении, уничтожьте их не раздумывая. Я разрешаю.

– Но… – Я хотел спросить, как можно уничтожить чудищ, не проявляя к ним агрессивности, но приказы не обсуждают. Пришлось ответить по форме: – Есть, сэр.

– Все. Можете идти, – прорычал Тремэн, проводив меня гневным взглядом.

Я молча, с тяжелым вздохом вышел, кипя от досады и негодования. А жена, увы, была далеко.

– Куда лезете?! – истошно заорала женщина с тяжелым подбородком. – Встаньте в очередь!

Я собрался было ретироваться, но лейтенант Алекс Тамаров с невозмутимым видом шел мимо бушующей толпы пассажиров к билетной кассе. Сопровождаемый яростными взглядами, я нехотя поплелся за ним.

– Как пройти к межзвездным кораблям? – спросил Алекс у молоденькой миловидной кассирши.

– По тому коридору до конца, потом вниз, лейтенант, – ответила девушка.

– Благодарю, мисс. – Он повернулся ко мне: – Пора бы стать смелей, старина.

Если бы не служба на «Гибернии», связавшая нас дружбой, я не потерпел бы такой фамильярности.

Мы шли по огромному залу, где разъезжали электромобили с персоналом станции, и родителям то и дело приходилось оттаскивать в сторону багаж и детей, чтобы дать проехать машинам.

«Порт Земли» была самой крупной из всех орбитальных станций и вообще всех искусственных спутников Земли.

С нее отправлялись в полет межзвездные корабли и большая часть межпланетных, то есть летавших в пределах Солнечной системы. Здесь было много этажей или уровней, с огромными складами, магазинами беспошлинной торговли, десятками пристаней для шаттлов, доставлявших пассажиров на станцию с Земли, Луны и обратно; множество всевозможных контор, жилье для обслуживающего персонала, залы ожидания, гостиницы, рестораны и закусочные. Колоссальный пассажиропоток, по моим наблюдениям, нисколько не уменьшился после сенсационной новости о существовании в космосе враждебных землянам существ.

– Давненько мы здесь не были. Я многое успел позабыть, – сказал Алекс.

Ему было девятнадцать, а мне двадцать. Я увидел его впервые три года назад. За это время Алекс Тамаров, вчерашний курсант Академии, совсем юный и красивый, как девушка, превратился в настоящего мужчину, нагловатого, уверенного в себе атлета.

Люди летят с детьми. Значит, не верят в существование космических чудищ, отметил я про себя. А ведь к Надежде лету шестнадцать месяцев. Не подстерегает ли нас где-нибудь чудище? Лучше бы не брать детей. Слишком велик риск.

Прошло два дня с нашей встречи с адмиралом Тремэ-ном. Бесконечные инструктажи прямо-таки достали меня, и я жаждал поскорее попасть на борт корабля и встретиться с моим экипажем.

– Сюда, сэр, – показал Алекс.

Но я и сам уже вспомнил дорогу. Я прилетел шат-тлом на станцию позже Алекса и был ему благодарен за то, что он встретил меня.

Мы спустились на нижний уровень. Там народу было мало.

Космонавты, военные и штатские, торопились к воздушным шлюзам, за которыми ждали отправки корабли. «Порция» находилась в четвертом шлюзе, а мы миновали только двенадцатый, и нам предстояло пройти почти половину периметра станции. Я взвалил на плечо тяжелую сумку, которую Алекс то и дело порывался у меня взять, и прибавил шагу.

Всякий раз, как мы проходили мимо очередного шлюза, Алекс пускался в размышления о кораблях! видневшихся за большими иллюминаторами, но, поглощенный своими невеселыми мыслями, я что-то бурчал невпопад, и вскоре лейтенанту надоело демонстрировать мне свое красноречие.

Откровенно говоря, я нервничал. Шутка ли! Впервые в жизни я получил в свое распоряжение корабль. На «Гибернии» я, правда, уже побывал в роли командира, но лишь в результате трагедии, разыгравшейся вдали от Земли во время полета к планете Надежда. Теперь же я стал настоящим, законным командиром. – Постоянным, а не временным. «Порция» приняла на борт шестьдесят пассажиров и тридцать членов экипажа, среди них двух лейтенантов и трех гардемаринов. По своим габаритам она, конечно, не могла тягаться с «Гибернией» или «Дерзким», но была далеко не последним по значимости кораблем Военно-Космических Сил ООН.

Лейтенант Вакс Хольцер и все три гардемарина уже находились на борту вместе с остальными членами экипажа. Некоторых я видел впервые, в том числе пилота и главного инженера.

Почему Вакс решил перейти на «Порцию» – для меня оставалось загадкой. Ведь за годы совместной службы на «Гибернии» у нас с ним сложились далеко не простые отношения. Но, как бы то ни было, я радовался, что в экипаже будет еще один свой человек.

Перед шлюзом № 4 я остановился, пригладил волосы и одернул свой белоснежный китель, вызвав у Алекса ехидную ухмылку.

– Нечего скалить зубы! Командир должен предстать перед своим экипажем в наилучшем виде.

– Так точно, сэр! – с той же иронией улыбнулся Алекс.

Поладим ли мы с ним в долгом полете? Эта мысль не раз приходила мне в голову, хотя мы были друзьями.

– Пошли. – Я поднял свою тяжелую сумку и, подойдя к двери, протянул пропуск охранникам.

Один из них остался стоять, сжимая рукоять пистолета, второй, бросив взгляд на мои знаки отличия, молодцевато отдал честь и взял пропуск.

– Командир Николас Сифорт? – прочел он.

– Да. – Охранник посмотрел на голографическое изображение на пропуске, потом на мою физиономию. Потом снова на пропуск. Я терпеливо ждал. После диверсии на Шахтере меры безопасности на всех орбитальных станциях были усилены. Я понимал, что это необходимо, и все-таки испытывал неловкость, будто меня хотели поймать с поличным.

– Пожалуйста! – Охранник наконец вернул пропуск. – Проходите на свой корабль, командир.

После того как проверили пропуск у Тамарова, мы наконец вошли в шлюзовое помещение. Давление воздуха внутри «Порции» было таким же, как на станции, поэтому воздушные насосы отключили. Но на всякий случай, прежде чем открыть входной люк корабля, мы задраили за собой входную дверь шлюза.

Стоило люку «Порции» открыться, как оттуда донеслась веселое ржание и дурашливые выкрики. Эти жеребцы, оставленные без присмотра, устроили в коридоре дружескую потасовку.

– Тихо, придурки! Он уже здесь! – прошептал кто-то.

Алекс из деликатности остался в шлюзе, а передо мной вырос мускулистый Вакс и по всем правилам, как учили в Академии, отдал честь.

– Разрешите подняться на борт! – произнес я традиционную фразу.

– Разрешаю, сэр! – Вакс искренне и тепло улыбнулся.

Когда я вошел в коридор, Вакс, гардемарин Дерек Кэрр и два рядовых члена экипажа застыли по стойке «смирно» с выпученными глазами. Я развернул приказ и стал читать вслух:

– Выдано Николасу Эвингу Сифорту, командиру третьего ранга Военно-Космических Сил Организации Объединенных Наций, назначенному четвертого ноября 2197 года командиром корабля ВКС ООН «Порция». Судно включено в эскадру, под командованием адмирала Джеффри Тремэна следующую к Надежде, а оттуда к Окраинной колонии. Порядок движения судов определяется командующим эскадрой адмиралом…

Все тем же официальным тоном я дочитал бумагу, сложил ее и скомандовал:

– Вольно!

Скоро с формальностями было покончено. Я понял, что нахожусь в носовой части корабля. Ниже на корме – на второй палубе – тоже был вход в воздушный шлюз.

Издалека наш корабль напоминал своими очертаниями вертикально поставленный карандаш. Между носом и кормой, где-то посередине, располагались два диска – два этажа, или две палубы, где размещались экипаж и пассажиры. На больших кораблях типа «Дерзкого» было три таких диска.

Бегло осмотрев корабль, я переключил внимание на гардемаринов. Стройный и совсем еще юный Дерек Кэрр (ему было восемнадцать) великолепно выглядел в новенькой, с иголочки, униформе; пряжка, пуговицы и ботинки сверкали. Казалось бы, совсем недавно Дерек был пассажиром на «Гибернии». А теперь он – настоящий космический офицер, хотя что-то в нем еще сохранилось от надменного мальчика-аристократа.

– Позвольте проводить вас в вашу каюту, сэр, – предложил Вакс.

– Не надо, – возразил я. Прежде всего мне хотелось осмотреть корабль. Мой корабль. – Мистер Кэрр, отнесите мою сумку в каюту и передайте Аманде, что я скоро приду, – приказал я гардемарину. – А вы, Вакс, покажите мне корабль, от носа до кормы.

– Есть, сэр, – отчеканил Вакс. Процедура прибытия командира на борт закончилась, и члены экипажа стали расходиться. Поэтому Вакс перешел на менее официальный тон. – Осмотр много времени не займет, – сказал он. – По сравнению с «Дерзким» «Порция» просто игрушка. Что тут смотреть? Адмирал не имел права…

– Мистер Хольцер! Прекратите!

– Слушаюсь, сэр.

– Вы забыли, что командир подчиняется адмиралу? Адмирал командует эскадрой. Ему и решать, кому на каком корабле лететь. Приказы не подлежат обсуждению.

– Так точно, сэр. С чего начнем осмотр? С капитанского мостика?

– Как хотите. – Я пошел за ним и вдруг вспомнил, что на мне девственно чистая белоснежная форма. Представляю, какой она станет! Ведь я собирался облазить здесь все снизу доверху. И это – в первый день моего командирства!

Пока корабль находился на станции, несение вахты было пустой формальностью. В центре управления, или на капитанском мостике, как мы по старинке называли это помещение, дежурил гардемарин Рейф Трэдвел. Мое появление вывело его из задумчивости. Я пробежался взглядом по пульту управления, экранам навигационного оборудования. Здесь мне придется проводить большую часть времени. Конечно, мостик на «Порции» меньше, чем на «Дерзком», но места достаточно. Можно сколько угодно мерить его шагами. Не исключено, что строители кораблей учитывают эту привычку командиров.

Я внимательно взглянул на Рейфа. Мальчику было четырнадцать, и по моей рекомендации его перевели в гардемарины.

– Как провел отпуск, мистер Трэдвел? – поинтересовался я.

– Очень хорошо, сэр, – ответил Рейф и почему-то покраснел.

Видимо, он и в самом деле здорово провел отпуск, поскольку как гардемарин получил все права совершеннолетнего и мог посещать бары и притоны Лунаполиса. Что ж, он это заслужил. Ведь Рейф целых три года не был в Солнечной системе.

– Отлично. Так держать, – подбодрил я его. – Пошли дальше, Вакс.

Лейтенант Хольцер повел меня в корабельный лазарет, где я минуту-другую проговорил с доктором. С тех пор как Аманда забеременела, медицина приобрела для меня особое значение. Ведь скоро у нас родится ребенок, и это произойдет на борту корабля.

Солдатская столовая оказалась такой маленькой; что больше походила на пассажирскую каюту. Офицерам предстояло ужинать в пассажирской столовой, а завтракать и обедать – в офицерской.

На второй палубе, в инженерном отделении, я задержался в зале гидропоники, где планировалось в течение всего полета выращивать питательные растения. Возле спальных кают старшина при моем появлении прикрикнул на расшумевшихся рядовых:

– Равняйсь! Смирно! Акрит, полшага назад! Клингер, что лыбишься, как идиот! Извините, сэр.

Я слегка кивнул им. У старшин на корабле мало работы, а значит, много свободного времени. Это и привлекает людей на космическую службу, и мы никогда не испытываем в них недостатка. Практически нас устраивает любой здоровый человек. Поступающих на службу соблазняет также премия в размере полуторагодовой зарплаты.

Мы с Баксом вернулись на верхний уровень, и я осмотрел пассажирские и офицерские каюты. Я почти все время молчал, стараясь побольше запомнить. В зале для отдыха пассажиров мы увидели Алекса, болтавшего с двумя девицами. Узнав, что мы осматриваем корабль, он моментально их оставил и присоединился к нам.

Вакс постучал в каюту гардемаринов. Остальные офицеры могли входить туда только по приглашению, не считая, разумеется, проверок. Такова традиция.

Дверь открыл гардемарин Филип Таер в форменных штанах и спортивной майке. Парадная белая рубашка, галстук и китель, аккуратно сложенные, лежали на койке. Увидев нас, Филип встал по стойке «смирно».

Я жалел, что поддался искушению включить его в свою команду. Лучше бы он ушел в отставку или перевелся в наземные службы. Чистилища, через которое ему пришлось пройти на «Гибернии», было больше чем достаточно. Филипу Таеру исполнилось семнадцать. Он был так же хорош собой, как и в первые дни пребывания на борту «Гибернии», но во взгляде сквозила напряженность – печальное следствие ненависти, которую он вызвал у Алекса Тамарова, когда командовал гардемаринами на «Гибернии». Потом Филип и Алекс поменялись местами. Филип лишился должности старшего гардемарина, и жизнь его с тех пор превратилась в сущий ад.

Вот и сейчас в глазах Филипа притаилась затравлен-ность. Со старшими по званию он бывал исполнительным, добросовестным, даже угодливым, а с подчиненными – жестоким до омерзения. На обратном пути «Гибернии» к Солнечной системе Алекс, произведенный в лейтенанты, сполна отомстил Филипу за пережитые унижения, без конца давая ему наряды вне очереди.

Будут ли они ладить теперь, все эти долгие месяцы?

– Желаю вам приятного полета, мистер Таер. – Я вложил в свои слова определенный, всем понятный смысл. Алекс никак не прореагировал, словно не расслышал.

– Спасибо, сэр. – Глаза Филипа засветились благодарностью.

На этом наш разговор и закончился. Когда мы покинули каюту гардемаринов, я спросил Алекса:

– Ты, кажется, сполна ему отомстил? Может, хватит?

– Как прикажете, командир, – скривился он.

Вообще-то согласно традиции мне не следовало вмешиваться в их отношения. По крайней мере напрямую. Ведь Алекс, добрый по характеру, ни за что не стал бы издеваться над гардемарином. Но Филип достал его, и Алекс поклялся всеми страшными клятвами отомстить обидчику на полную катушку. И ничто не могло остановить лейтенанта Тамарова, только мой приказ.

Я пожал плечами и продолжил осмотр корабля. Филип Таер сам во всем виноват. За что боролся, на то и напоролся.

– Боже мой. Никки, где тебя носит! – воскликнула Аманда, поднимаясь с дивана. До рождения ребенка оставалось совсем немного.

– Привет, милая. Захотелось побродить по кораблю. – Я снял парадный китель, бросил на кровать и зарылся лицом в мягкие золотистые волосы жены. Они покорили меня еще тогда, на «Гибернии», когда я был мальчишкой-гардемарином. Пусть после этого кто-нибудь скажет, что не бывает любви с первого взгляда.

– «Порцию» не сравнить с «Дерзким». – Аманда была не в силах скрыть разочарование.

– Что поделать.

– Я так боялась, что не успею упаковать вещи и придется лететь на «Дерзком». Почему в последний момент поменяли командиров?

Меньше всего мне сейчас хотелось говорить об этом, и, осторожно усадив Аманду к себе на колени, я переменил тему:

– Неужели я тебе не надоел?

– Тебя так долго не было.

– Набегался, даже ноги гудят. – Я вздохнул и ослабил галстук.

– Неприятность за неприятностью.

Беременность у Аманды протекала тяжело, но она не жаловалась, за что я был ей очень благодарен. У меня и без того хватало проблем. Можно было облегчить ее состояние, пересадить, например, эмбрион в матку другой женщины или в искусственную, где ребенок развивался бы не хуже, чем в утробе матери. Но Аманда слышать об этом не хотела.

Я блуждал взглядом по жилищу, где мне предстояло провести три года. Это была самая большая каюта на корабле; больше той, в которой мне пришлось провести столько дней в бытность мою гардемарином. К каюте примыкали просторная душевая и прочие «удобства».

Аманда потянулась, встала:

– Что интересного узнал на инструктаже?

– Что адмирал Тремэн меня ненавидит. – Я скинул наконец свою белоснежную парадную форму, о чем мечтал не один час.

– Ненавидит? За что? – Аманда была возмущена столь явной несправедливостью.

– Не имеет значения. У него свой корабль, у меня свой. – Я облачился в синюю униформу. – Вряд ли мы с ним увидимся во время полета.

– Я так скучала без тебя, – нежно проворковала она. – Три дня назад меня доставили на «Дерзкий», я стала устраиваться в каюте, разложила все наши вещи. День потратила на изучение литературы в корабельной библиотеке. И все напрасно.

Дело в том, что я устроил Аманду директором корабельной школы «Дерзкого». Так было и на «Гибернии». К счастью, на «Порции» тоже была школа.

– А здесь ты заходила в библиотеку?

– Да. Там много разных книг.

Вся библиотека умещалась в одном чемодане и состояла из множества топографических микросхем, на которых хранились горы разнообразной информации. Аманда наверняка изучила перечень книг, учебников и видеофильмов (в том числе и учебных) с присущей ей тщательностью. В обязанности директора корабельной школы входило обучение детей, находившихся на борту, разумеется, по желанию. За долгие месяцы вынужденного безделья в пути одни пассажиры старались расширить свои знания, другие читали книги и смотрели фильмы.

Я посмотрел на часы:

– Ого! Уже семь. Хочешь есть, дорогая?

– Я всегда хочу есть, – призналась она и одарила меня своей чарующей улыбкой. – Не беспокойся, дорогой, полнота мне не грозит.

Мы с Амандой отправились в столовую. Народу там было совсем мало.

Большинство пассажиров и почти весь экипаж уже устроились на борту «Порции» и в оставшееся до отправления время решили побродить по огромной орбитальной станции «Порт Земли», посидеть в самых дорогих ресторанах, поглазеть на прибытие и отправление всевозможных космических посудин.

В столовой было девять больших столов, рассчитанных на восемь персон каждый, – вполне достаточно для шестидесяти пассажиров и нескольких офицеров.

Мне не хватало традиционной корабельной молитвы, которую ежевечерне читали перед ужином в полете, но во время стоянки это не полагалось, и я помолился про себя.

Аманда представила меня доктору Франкону, кардиологу, следующему к своему будущему месту работы на планете Надежда. Второй сосед по столу, маленький смуглый мистер Сингх, сообщил, что задался целью осмотреть все планеты, какие только успеет до конца жизни.

– Мистер Сингх, диаметр нашей галактики огромен, сто тысяч световых лет, – напомнил я. – Так что за всю жизнь вам удастся осмотреть ничтожную часть планет. А почему вы решили отправиться именно в этом направлении?

– По чистой случайности, командир Сифорт, – сладко улыбнулся Сингх. – Ей-богу, по чистой случайности. Дело в том, что я собирался лететь к Надежде еще до того, как вы вернулись с сенсационным сообщением о космических чудищах. Так что это соображение никак не могло повлиять на мой выбор.

– Дай Бог, чтобы мы больше не встретились с этими чудищами, – пробормотал я, холодея от кошмарных воспоминаний.

– Но почему вы думаете, что они на нас нападут? – весело продолжал Сингх. – А может, мы с ними подружимся?

– Сомневаюсь.

Я постарался прогнать неприятные мысли и заговорил о другом. Когда мы принялись за второе блюдо, с противоположного конца столовой до нас донеслись визг и выкрики расшалившихся подростков. Сколько же их здесь! Я был поражен. На борту «Гибернии» тинэйджеров было меньше.

Жена, заметив мое волнение, коснулась под столом моего колена. Оставалось надеяться, что этого никто не заметил. Признаюсь, чертовски трудно сохранять достоинство, приличествующее командиру космического корабля, когда тебя ласкает такая хорошенькая женщина.

Ужин прошел, как говорится, в теплой, дружеской обстановке. Я проводил Аманду в каюту и отправился на мостик. Вахтенный лейтенант Тамаров сидел, развалясь в кресле, перед главным экраном бортового компьютера.

– Все в порядке, Алекс? – спросил я.

– Провиантом и топливом загрузились под завязку, последние пассажиры прибудут к ночи, – доложил Алекс. В четыре ноль-ноль утра по стандартному времени будет доставлена почта. И тогда все. Можно отправляться.

Я нервно побарабанил пальцами по подлокотнику кресла:

– А почему пассажиры прибудут так поздно?

– Они все из Нижнего Нью-Йорка, и начальство станции решило принять их в последний момент, опасаясь хулиганских действий этих молодчиков.

– Что же это за пассажиры? – удивился я. – Шпана, что ли?

– Пожалуй, что так, сэр. Беспризорники.

– Но как они достали билеты на мой корабль? – Я был обескуражен неприятной новостью. – Разыгрываешь?

– Нет, правда. Вы разве не читали меморандум?

– Какой меморандум, Алекс?

– Меморандум главкома ВКС. Дело в том, что Церковь Воссоединения при поддержке ЮНИСЕФ, детского фонда ООН, недавно начала осуществлять программу помощи беспризорникам. Священники подбирают их в трущобах и высылают на окраины осваиваемой области пространства. Направляют разрушительную энергию диких недорослей в созидательное русло. Одна такая банда и полетит на нашем корабле к Окраинной колонии, где вся эта шпана будет трудиться на благо общества под опекой воспитателей из ЮНИСЕФ.

Невольно вспомнились скучноватый медовый месяц с Амандой в Нью-Йорке, поездка в бронированном автобусе по 5-й авеню среди руин Центрального парка, мимо зоопарка, где давно не осталось ни одного животного. Городские власти оказались бессильными против множества голодных банд, сожравших зверей и утащивших из зоопарка красивые камни для своих лачуг.

Помню, мы как-то подъехали к семиметровой стене, опутанной колючей проволокой и усыпанной сверху битым стеклом, которая окружала старинный «Плаза-отель». И тотчас же наш автобус облепила толпа оборванных подростков. Они выкрикивали, что-то размахивая предметами, которые я поначалу принял за самодельное холодное оружие, но вскоре понял, что это всего лишь грубые поделки из кусков металла, негодных автомобильных покрышек и прочего хлама.

– Купи сувени Нью-Йоука! – безжалостно коверкая слова, орал бледный подросток в окно автобуса, защищенное прочной решеткой. – Эмпаи-Билдин, смотри!

При этом оборванец остервенело размахивал сомнительного вида «сувениром», отдаленно напоминавшим знаменитый небоскреб Эмпайр-Стейт-Билдинг. Аманда в ужасе вцепилась мне в руку.

Водитель счел за лучшее остановиться.

Охранники открыли дверь и впустили подростков, сдерживая яростный натиск остальных беспризорников, пока те двое пытались продать пассажирам свои поделки. Через пять минут оборвышей вытолкали вон и заперли дверь, а автобус продолжил свой путь к Тайм-сквер.

– Мне не нужны на борту беспризорники! – крикнул я, хватив кулаком по подлокотнику кресла.

Днем в Нижнем Нью-Йорке еще сохранялась видимость спокойствия, бронированные туристические автобусы разъезжали по «цивилизованному» городу. Но по ночам картина резко менялась. На темных улицах и развороченных авеню банды негров, азиатов и испаноязычных латиноамериканцев устраивали кровавые разборки, охотились за случайными прохожими, мучили бездомных стариков и детей.

Жители Верхнего Нью-Йорка практически никогда не спускались в Нижний город. Они летали вертолетами, на крышах небоскребов были оборудованы посадочные площадки. Самые современные средства защищали подобные небоскребы от шпаны. Наш юный аристократ Дерек Кэрр и был представителем этой урбанистической цивилизации.

Почему адмирал Брентли направил беспризорников на мой корабль? Еще одна неприятность!

– Сколько их? – спросил я.

– Сорок два.

– Сорок два из шестидесяти пассажиров?!! – Я был просто в шоке.

– Нет, сэр. – Алекс помолчал, поглядывая на меня и, видимо, опасаясь, как бы меня не хватила кондрашка, когда узнаю всю правду. – С нами полетят шестьдесят пассажиров и сорок два беспризорника.

Я едва не вылетел из кресла и до боли сжал кулаки, чтобы не взорваться.

– Каюты рассчитаны на шестьдесят пассажиров! – заорал я, словно безумный.

– Верно, сэр. Пассажирам придется потесниться. А эти, как их… ссыльные будут жить по шесть штук в каюте.

Час от часу не легче.

– Что?! Всунуть шесть коек в одну каюту?!

– Пардон, сэр, проблема решена, – донесся юношеский голос из динамика. – Двухъярусные койки. Мой взгляд заметался по стенным динамикам.

– Кто говорит?! – грозно спросил я.

– Дэнни, сэр, – сообщил тот же голос.

– Кто такой Дэнни? – повернулся я к Алексу.

– Наш бортовой компьютер, – объяснил тот.

– А… – я наконец сообразил, в чем дело. – Привет, Дэнни. – Я сердито взглянул на Алекса: – Хватит на всех запасов? Выдержит ли гидропоника? Системы регенерации?

– Выдержат, сэр. Они уже настроены на новый режим. Хотя работать будут почти на пределе.

– Почему вы мне раньше ничего не сказали? – спокойно, но с угрозой в голосе спросил я.

– Я думал, вы знаете, – невозмутимо ответил Алекс. В припадке гнева я плюхнулся в кресло.

– Соедините меня с оперативным отделом! – приказал я, – У меня здесь что, тюрьма? Не иначе как они там все чокнулись!

– Возможно, сэр, – как ни в чем не бывало согласился Алекс, включая связь.

Я не смог сдержать улыбки. Очень уж ловко воспользовался он вырвавшимися у меня словами, чтобы лишний раз боднуть начальство. Ни в какой другой ситуации я, разумеется, не позволил бы ему подобной дерзости. Да и сам я хорош! Обругал Адмиралтейство в присутствии лейтенанта.

Только через час Алексу удалось дозвониться до адмирала Брентли. Но моя беседа с ним не принесла результатов.

– Ничего не могу поделать, Ник, – сказал Брентли. – Это приказ самого Генерального секретаря. Знаю, что ваш корабль переполнен, но, повторяю, помочь не могу.

– Какой же смысл везти сорок беспризорников, если на Земле останутся многие и многие тысячи? – возразил я.

– Это вопрос не ко мне, а к членам церковного синода. Именно в их ведении «благотворительные акции», которые целиком и полностью поддерживают Генсек и его окружение. Насколько я понимаю, это эксперимент. Окажется он удачным – начнется массовое переселение беспризорников в новые колонии.

– Сэр, но…

– Знаю, знаю, – перебил меня Брентли. – Это не способ избавиться от излишка населения. В секретариате все прекрасно понимают. Но я не могу оспаривать их решения. Придется вам смириться с некоторыми неудобствами.

– Неудобствами?! Слишком мягко сказано, сэр, – стоял на своем я. – Системы жизнеобеспечения корабля не рассчитаны на такое количество пассажиров.

– Знаю, Сифорт, но у этих систем большой запас прочности. Они справятся с перегрузками. Еды тоже хватит. Мы доставили вам на борт дополнительное количество консервов.

– Сэр, эти беспризорники опасны для корабля! И смертельно опасны для пассажиров!

– Я понимаю вас. Я бы тоже возражал. Но ООН готова на все, чтобы хоть на йоту ослабить социальную напряженность в перенаселенных районах Земли. Программа переселения беспризорников уже утверждена. Хорошо еще, что вместе с беспризорниками вам прислали воспитателя, по крайней мере он будет держать своих подопечных в ежовых рукавицах. Надеюсь, вы понимаете, что вам сплавили самых трудных подростков. Придется вам с ними повозиться, Сифорт, – сказал адмирал Брентли.

– Есть, сэр, – машинально отчеканил я. Связь тут же прервалась. Я повернулся к Алексу: – Прикажите поставить дополнительные столы в столовой. На время прибытия беспризорников выделите дополнительную охрану из членов экипажа. С Богом!

– Есть, сэр! Будет сделано.

Как ни старался Алекс прикрыть ухмылку рукой, подпирающей подбородок, я заметил ее.

Я спустился на нижний уровень и постучал в дверь. Ее открыл худой седеющий офицер с непомерно длинными руками, из-за чего китель на нем болтался, словно на вешалке.

– Вы главный инженер Гендрикс?

– Да, сэр, – ответил он голосом, таким же бесстрастным, как и выражение его лица, лишенного даже малейшего намека на приветственную улыбку.

– К сожалению, я не застал вас в инженерном отделении во время осмотра. Рад познакомиться.

– Спасибо.

– Все ли готово к отлету?

– Да, сэр. Иначе я доложил бы о неисправностях.

– Верно, я как-то об этом не подумал. – На миг мне показалось, что я не командир, а новоиспеченный гардемарин. – Хорошо. Побеседуем позже.

Я прошел еше немного по коридору второго уровня и спросил сопровождавшего меня Филипа Таера:

– Где каюты с беспризорниками, мистер Таер?

– Там, сэр, – сразу за каютами экипажа.

У кают экипажа двое рядовых вытянулись по стойке «смирно», но я проигнорировал их и поспешил дальше. Филип Таер открыл дверь одной из кают беспризорников.

У трех стен стояли двухъярусные койки, остальное пространство занимали тумбочки. Пройти между ними было почти невозможно.

– Несколько ночей здесь, пожалуй, еще можно выдержать, но семнадцать месяцев… – От возмущения л не находил слов.

– Они не люди, сэр, – пожал плечами Филип.

– Мистер Таер! Два наряда! Нет, три!.. Пассажиров надо уважать!

– Так точно, сэр. Извините! Я только хотел сказать, что они привыкли к подобным условиям, но не собирался их оскорблять. Разумеется, они заслуживают лучшей участи.

Видимо, я погорячился. Слишком круто обошелся с Филипом. Но ничего, несколько часов физических упражнений ему не повредят. На отработку одного наряда требовалось всего два часа. А если их накапливалось десять или более, проштрафившегося привязывали к скамье и пороли.

– Все их каюты одинаковые?

– Так точно, сэр. Практически да.

– И все на этом уровне?

– Так точно, сэр. С 211-й по 217-ю включительно. Видимо, мистер Хольцер специально разместил беспризорников недалеко от экипажа. Ведь неизвестно, чего от них ждать.

Я задумался. Возможно, Вакс поступил правильно. Мне совсем не хотелось, чтобы беспризорники жили поблизости от моей каюты и капитанского мостика. Их можно было ждать с минуты на минуту. Поэтому менять что-либо было поздно, да и ни к чему.

– Хорошо, мистер Таер. Давайте вернемся. Поможем при их посадке на корабль.

– Есть, сэр. – Когда мы поднимались на верхнюю палубу, Филип не сдержался:

– У меня уже есть семь нарядов, сэр.

Ясно. Алекс не угомонился. Что же делать? Отмена нарядов не самым лучшим образом сказывается на дисциплине. Но еще три наряда – и Филипа отправят на бочку.

– Ладно, мистер Таер. Два наряда вместо трех.

– Спасибо, сэр! – В глазах Филипа я прочел благодарность. – Большое спасибо!

Навалилась усталость, захотелось вернуться на капитанский мостик, спокойно посидеть в кресле. А еще лучше пойти к себе в каюту. В самом деле, с какой стати я шатаюсь по кораблю? Вакс и без меня уладит все, что касается беспризорников. Мне просто необходимо отдохнуть, выспаться – в общем, набраться сил. Завтра с утра отправляемся. Рассудив так, я направился в свою Уютную квартирку, где меня ждали покой и ласковые объятия Аманды.

Утром, подтянув галстук и осмотрев китель, я, молодой и уверенный в себе командир, с важностью шагнул на мостик и направился к командирскому креслу перед левым экраном. Разумеется, оно пустовало – ни один младший офицер в здравом уме и твердой памяти не решился бы занять его без моего разрешения.

Кивнув Ваксу Хольцеру, я повернулся к незнакомому мне рыжеволосому человеку в правом кресле.

– Насколько я понимаю, вы пилот Ван Пэр? Рыжий радушно заулыбался и, поднявшись, отсалютовал мне:

– Так точно, сэр! Я Уолтер Ван Пэр. Рад познакомиться.

Ван Пэр уже летал на этом корабле на планету Казануэстра.

– Итак, джентльмены, все готово к отлету? – Я взглянул на приборную панель, включил связь с диспетчером станции и произнес в микрофон: – Станция, корабль «Порция» готов к отлету.

– «Порция», взлет разрешаю, – тут же послышалось из динамика.

– Вас понял. – Я включил внутреннюю корабельную связь: – Внимание! Закрыть кормовой и носовой люки! Отстыковаться! Приготовиться к отчаливанию!

– Есть, сэр! – почти одновременно доложили по связи Алекс Тамаров и Рейф Трэдвел, ответственные за кормовой люк, и Дерек Кэрр, ответственный за носовой люк.

Я вспомнил отлет «Гибернии» с лунной станции три года назад, и сердце сжалось от боли. Это был мой первый межзвездный полет. Тогда я стоял на вахте у кормового люка, там, где сейчас дежурит Рейф, а лейтенант Мальстрем следил за каждым моим движением.

– Спущусь вниз. – Я поднялся с кресла. – Задержите вылет до моего распоряжения.

Вакс бросил на меня озадаченный взгляд, у пилота буквально челюсть отвисла. Но ни один из них не сказал ни слова. Приказы не обсуждаются. Даже самые странные.

Я вихрем понесся по коридору к верхнему корабельному шлюзу. У выходного люка Дерек Кэрр наблюдал, как рядовой проводит манипуляции по отстыковке нашего воздушного шлюза от шлюза орбитальной станции. Увидев меня, Дерек удивился, но, конечно, промолчал.

Стыковочные узлы «Порции», разумеется, достаточно надежны, но после аварии на корабле «Конкорд» вышел приказ применять страховочные тросы.

Именно этот трос, соединяющий корабль со станцией, матрос под присмотром Дерека втягивал сейчас в шлюз корабля.

– Трос втянут, сэр, – доложил матрос Дереку.

– Носовой трос втянут, сэр, – повторил специально для меня Дерек, как и положено по уставу.

– Продолжайте, мистер Кэрр, – сказал я и сдуру добавил: – Это не проверка, я просто смотрю. – Я как будто оправдывался перед гардемарином. Ну и кретин!

– Есть продолжать, сэр. – Дерек повернулся к матросу: – Закрыть люк, мистер Джарнес. Приготовиться к отчаливанию.

– Есть, сэр. – Матрос Джарнес нажал кнопку на пульте управления стыковочным узлом. Массивная дверь люка плавно закрылась.

– Отстыковать шлюз! – приказал Дерек. Матрос нажал следующую кнопку и доложил:

– Шлюз отстыкован, сэр.

– Отстыковка завершена, сэр, – доложил Дерек. – Передать в центр управления?

– Передайте, мистер Кэрр. – Я с тоской посмотрел на люк. Мне хотелось находиться во время отчаливания здесь, видеть собственными глазами, как постепенно увеличивается расстояние между кораблем и станцией. Но теперь мое место на капитанском мостике. Я вздохнул и медленно потопал наверх.

Усевшись в командирское кресло, я соединился с диспетчером:

– Станция, «Порция» к отлету готова.

– Отваливайте, «Порция». Счастливого пути!

– Спасибо, станция. – Я трижды нажал кнопку звукового сигнала, известив всех на борту об отлете. – Пилот Ван Пэр, в путь!

– Есть, сэр, – радостно ответил он, взял микрофон и соединился с инженерным отделением: – Главный инженер, дополнительную мощность, пожалуйста.

– Хорошо, – послышался из динамика голос Генд-рикса. – Включаю.

– Держитесь, ребятки, сейчас отвалим, – ухмыльнулся пилот и включил маломощные боковые двигатели. Из сопл, встроенных в корпус корабля, вылетели огненные струи. Космический причал станции «Порт Земли» стал постепенно отдаляться. Корабль ВКС ООН «Порция» начал свой долгий полет. На экране, расположенном на панели управления перед пилотом и командиром корабля, звезды пришли в движение. Как бы невзначай пилот обратился ко мне:

– Сэр, будьте так добры, прикажите закрыть замки.

Господи! Загляделся на удаляющуюся станцию и забыл о замках. А ведь это обязанность командира. Я замешкался от смущения.

– Одну секунду. – Я мигом включил связь со шлюзами и приказал: – Закрыть замки внешних люков!

Через несколько секунд внешние люки корабельных шлюзов закрылись. Об этом просигнализировали индикаторы на панели управления и доложили Дерек и Алекс.

Корабль набирал скорость. Изображение орбитальной станции исчезло с экрана, растаяв на фоне звезд в необозримых просторах космоса.

– Можно входить в синтез, сэр, – доложил пилот.

– Дэнни, покажите, пожалуйста, свои расчеты, – приказал я.

– Сию минуту, сэр, – ответил бортовой компьютер.

На экране передо мной замелькали числа.

Как и положено по уставу, я начал проверку. Не знаю, заметил ли пилот, что я вспотел от напряжения, но почему-то он проинформировал меня:

– Я проверил расчеты, сэр. Все в полном порядке. Будто не слыша его, я продолжал проверку.

– Я проверил расчеты компьютера, – повторил пилот.

– Вакс, вы тоже проверьте расчеты, – приказал я, проигнорировав сообщение пилота.

– Есть, сэр.

Пилот недоуменно посматривал то на меня, то на Вакса – зачем, мол, эти придурки делают ненужную работу, потом не выдержал:

– Командир, что-то не так?

Я промолчал, чтобы не отвлекаться.

– Обычно на кораблях доверяют расчетам компьютера и пилота, – словно извиняясь, произнес Ван Пэр.

– На моем корабле тоже доверяют, – буркнул я, – но на всякий случай проверяют. Не обижайтесь, так положено по уставу.

– Но мои расчеты полностью совпадают с расчетами компьютера, зачем же снова проверять? – не унимался пилот.

– Заткнитесь! – не выдержал я. Что ни говорите, а служба в Военно-Космических Силах не располагает к особой вежливости.

– Есть заткнуться, сэр! – обиженно отчеканил пилот. Через полчаса проверка закончилась. Как и следовало ожидать, ошибок в расчетах не обнаружилось.

– Вот теперь можно совершить скачок, – объявил я.

– Спасибо за проверку, – без тени иронии произнес компьютер.

– Инженерное отделение, приготовиться к скачку, – скомандовал я.

– Есть приготовиться к скачку, – донесся из динамика голос главного инженера. Через несколько секунд он доложил: – Инженерное отделение к скачку готово, сэр.

– Главный инженер, начать скачок.

– Есть начать скачок, сэр. Двигатель запущен.

Изображение звезд исчезло со всех экранов панели.

Корабль мчался со сверхсветовой скоростью за пределы Солнечной системы. При такой скорости все внешние датчики корабля бездействуют, центр управления не реагирует на любые внешние явления. Радиосвязь тоже невозможна, ведь радиоволны летят со скоростью света, то есть медленнее, чем корабль, который можно сравнить с островом в океане.

Вахту на мостике в это время нес Вакс. Зная его добросовестность, я решил вернуться к себе в каюту, тем более что в ближайшие часы делать тут было нечего.

Аманды в каюте не оказалось, и в поисках ее я стал бродить по первому уровню. В комнате отдыха я застал нескольких пассажиров. Одни сидели перед голографичес-кими телевизорами, другие – за игровыми автоматами. Я тоже мог немного развлечься. Офицерам это не запрещалось в свободное от вахты время, но среди пассажиров я чувствовал себя неловко и, пройдя немного по коридору, спустился на вторую палубу, надеясь найти Аманду в библиотеке. Вдруг навстречу мне попалось существо неопределенного пола. На тощем теле болтался, словно на вешалке, дешевый синий комбинезон, волосы торчали во все стороны.

– Каптн! Каптн! – Существо завопило с испанским акцентом на весь коридор, желая, очевидно, сообщить сногсшибательную новость своим дружкам. Существо, пританцовывая, вертелось вокруг меня, словно увидело какого-то диковинного зверя. – Гляньте! Гляньте! – тыкало оно пальцем на мой мундир.

Грязными руками существо потянулось к позолоченному галуну моего кителя. Я стряхнул их, но тут появилась целая ватага таких же существ. Они что-то галдели на своем малопонятном мне латиноамериканском жаргоне.

– Спокойно! Спокойно! – услышал я чей-то голос. Сквозь толпу уверенно прокладывала себе путь коренастая женщина с лицом азиатского типа. Очевидно, их воспитательница. – Назад! В комнату! Все в комнату! – орала она на своих подопечных. Беспризорники нехотя потянулись к каютам. – Извините, командир, недосмотрела, – улыбнулась мне азиатка. – Я Мелисса Чонг. Обещаю вам, что подобное больше не повторится. Я обязана за этим следить.

Не имевшая, видимо, понятия о корабельных порядках, а тем более о субординации, она протянула мне руку. Я неловко пожал ее. Другого выхода не было.

– Значит, вы воспитательница?

– Совершенно верно. Точнее говоря, социальный работник Детского фонда ООН, имею степень доктора педагогики. Но мои подопечные зовут меня просто Мелли. – Мелисса схватила за шиворот существо, известившее звонким голосом о моем появлении, и подвела ко мне. – Анни, проси прощения у командира!

– Нет! – Существо яростно извивалось, пытаясь вырваться.

– Никогда не трогай командира, Анни! Никогда! – прикрикнула Мелисса.

– Я не трогать! – злобно шипела она (или он?), коверкая слова так, что разобрать что-либо было почти невозможно. – Я просто глядеть.

– Проси прощения! – настаивала доктор Чонг, крепко держа беспризорницу за шиворот.

– Я не хотеть обижать, – процедила сквозь зубы Анни, глядя на меня с ненавистью. – Просто смотреть. Прости.

– Ладно, все в порядке, – сказал я примирительно. – Анни, ты девочка или мальчик? Мне кажется, девочка. Существо позеленело и начало кусать губы.

– Командир хотеть развлекаться? – съязвила она наконец.

– Не дури, Анни! – прикрикнула на девочку доктор Чонг, толкая ее в сторону каюты. – Иди в комнату. В комнату!

Анни поплелась в каюту.

– Как вам удается с ними общаться? – спросил я Мелиссу, стараясь не выдать своего волнения.

– Неужели вы не понимаете их жаргона? Он достаточно примитивен, – заулыбалась женщина. – За какие-то несколько дней начинаешь все понимать. Могу научить, если хотите.

– Боже упаси! – На полу валялся мусор, и, заметив его, я сказал: – Спасибо, но у вас и без того хватает забот.

– Это верно. Придется присматривать за ними до самой Окраинной колонии, а там уж ими займется кто-то другой.

Провести семнадцать месяцев с этим сбродом? Из моей груди вырвался тяжелый вздох.

– Как вы с ними справляетесь? – Я был не в силах скрыть ужаса.

– Видите ли, я стараюсь сколотить из них монолитную группу, что-то вроде племени. А вождь племени для них авторитет. Для всех без исключения беспризорников. Это их характерная черта.

– А я думал, что ссыльные…

– Не называйте их так! – перебила меня она.

– Почему? – удивился я.

– Называйте их беспризорниками, можно переселенцами. Но ни в коем случае неграми или цветными. Этого они не терпят. Я хочу сказать, никакого намека на расу. Они, когда взбесятся, совершенно непредсказуемы.

– Хорошо, непременно учту. Спасибо за совет. А скажите…

– Вы хотели спросить о племенах? Я угадала? – перебила меня Мелисса. – Понимаете, жители верхней части города в большинстве своем даже не подозревают, что внизу существует не одна, а несколько субкультур. Беспризорники объединяются в социальные группы по территориальному признаку и часто контролируют территорию в несколько маленьких кварталов, а то и больше. На жизнь зарабатывают в основном проституцией и грабежами.

– А сколько таких групп среди тех, кто находится у меня на борту? – Я подумал, что какая-то информация мне в будущем пригодится.

– К сожалению, несколько. Из-з, а этого часто возникают проблемы, почти непреодолимые. Если бы в ЮНИСЕФ прислушались к моим советам… – Мелисса обреченно вздохнула. – Да что без толку говорить, уже поздно. Еще раз извините за беспокойство, командир.

На этой «оптимистической» ноте мы с воспитательницей и расстались.

Аманду я нашел в библиотеке.

– Ты только посмотри, Никки, – восторженно заворковала она, – здесь есть даже произведения Маркса и Энгельса! Я смогу вести спецкурс по коммунизму!

– Кто станет слушать его, дорогая? Беспризорники? – улыбнулся я.

– Да будет тебе известно, среди пассажиров довольно много образованных людей. Некоторые из них даже могут читать лекции. Но сейчас моя голова, по правде говоря, занята совсем другим. Ой!

– В чем дело? – встревожился я.

– Он опять толкнул ножкой. Знаешь, Никки, нашему малышу не терпится вырваться на волю.

– Как? Разве уже пора?

– Нет, конечно, нет. – Она весело рассмеялась, увидев на моем лице неподдельный ужас. – Но ждать осталось недолго. Он так хочет увидеть своего папу.

Я улыбнулся, как и подобает счастливому папаше. Хотя никак не мог свыкнуться с этой мыслью.

– Я тоже хочу скорее увидеть его, – заверил я Аман-ду. – Пойдем завтракать?

– В офицерскую столовую или в пассажирскую?

Офицеры завтракали и обедали в крохотной офицерской столовой, а ужинали в пассажирской, на первом уровне. Низшие чины – только в матросской, на втором уровне.

– Пойдем в офицерскую. А то опять начнешь заигрывать с пассажирами.

Аманда наградила меня очаровательной улыбкой, и мы, держась за руки, пошли по коридору к лестнице, ведущей на верхний уровень.

Завтрак был простым – тушенка с хлебом. Мы сели за маленький столик у стены, а не за длинный, стоявший посередине. Это означало, что командир хочет завтракать без соседей, и к нам никто не подсаживался.

– Надо бы тебе поговорить с Мелиссой Чонг, – посоветовал я Аманде. – Она подскажет, чему следует учить беспризорников.

– По-моему, и так ясно. Надо начинать с азов, как с маленькими детьми. А кто такая Мелисса Чонг? – Аманда бросила на меня подозрительный взгляд. – И где ты шлялся все это время?

Ревность беременной женщины вполне объяснима.

– Беседовал с пассажирами, – спокойно ответил я и сменил тему.

После завтрака я вернулся в центр управления. Во время прыжка сквозь пространство делать там особенно нечего и свободного времени хоть отбавляй. Бортовой компьютер постоянно следит за давлением и температурой воздуха во всех помещениях корабля, за работой систем регенерации и гидропоники. Практически все автоматизировано. Другое дело, если компьютер обнаружит какую-нибудь неисправность и забьет тревогу. Тогда понадобится вмешательство экипажа. И то лишь при несерьезной поломке. А при настоящей аварии вряд ли кто уцелеет.

На мостике несли вахту Филип Таер и пилот Ван Пэр.

Когда я вошел, оба вытянулись по стойке «смирно» – таков порядок, принятый на всех кораблях. Я махнул рукой: «вольно». Они сели. Я тоже сел в кресло и посмотрел на индикаторы и экран компьютера.

– Все показания в норме, – доложил пилот.

– Разрешите, я сам проверю? – вырвалось у меня. И я тут же пожалел о сказанном. Ведь Ван Пэр просто хотел перекинуться со мной словечком, развеять скуку, а я сразу полез в бутылку. Как бы не получилось так, как на «Гибернии», с пилотом Хейнцем. Ведь я долго не мог наладить с ним отношений. – Извините, – постарался я загладить неловкость, но от этого совсем озверел. Не к лицу командиру извиняться, если даже он не прав. Без суровости не может быть никакой дисциплины. Ведь недаром власть командира на корабле неограниченна. Знаки уважения, оказываемые командиру офицерами и прочими членами экипажа, – это не только традиция, а еще и средство укрепления дисциплины. Чтобы как-то разрядить обстановку, я обратился к Таеру:

– Филип, сколько еще нарядов вы схлопотали?

– Три, сэр.

Три наряда, по два часа каждый – это шесть часов тяжелых физических упражнений в спортивном зале.

– Должно быть, это замечательно – проводить столько времени в спортзале, Филип? – пошутил я.

– Да, сэр, – вежливо улыбнулся он. – Я часто там тренируюсь.

Мы подошли к опасной черте, и оба поняли это. Не дело командира считать внеочередные наряды гардемарина. Не к лицу гардемарину жаловаться командиру на своего непосредственного начальника.

Хотя Филип Таер на корабле был единственным гардемарином со стажем, все понимали, что в прежней должности старшего гардемарина его не восстановят. Год назад, когда «Гиберния» возвращалась с Надежды, Дерек Кэрр, претендовавший на должность старшего гардемарина, бросил Филипу вызов, и они пошли потягаться в силе в спортзал. Филип потерпел поражение и лишился должности. С тех пор он больше не трогал Дерека.

Согласно традиции, я не должен был сейчас брать Филипа в полет – гардемарин, уступивший свое старшинство, считается профессионально непригодным. И хотя я не питал к Таеру симпатии, все-таки попросил адмирала Брентли зачислить его в мою команду. Только теперь я в полной мере осознал, какую совершил ошибку. Филипа ненавидели и лейтенант Тамаров, и Дерек Кэрр. Впрочем, во мне еще теплилась надежда, что все как-нибудь образуется. Как? Это я представлял весьма смутно.

– Говорят, вы неплохо играете в шахматы, – обратился ко мне пилот.

– Да, люблю иногда подвигать фигурки, – промямлил я.

– Я тоже! Может, сыграем, сэр?

Предложение было заманчивым. Я обожал шахматы, но принять предложение пилота значило нарушить традиции. Говоря языком устава, офицер не должен инициировать социальные контакты с командиром корабля.

– Когда-нибудь, может, сыграем, – ответил я уклончиво, не зная, как вести себя в сложившейся ситуации.

– Можно сыграть прямо здесь, если не возражаете. – Ван Пэр, очевидно, не понимал, что поступает бесцеремонно. – Видит Бог, лучшего способа убить время не придумаешь.

– Вряд ли это лучший способ, – недвусмысленно произнес я.

– Вот доска, сэр, – послышался из динамика полный энтузиазма голос компьютера Дэнни. На экране появилась шахматная доска с расставленными фигурами. – Если возникнут трудности, не стесняйтесь, обращайтесь ко мне, я подскажу!

– На вахте не играю! – отрезал я. Терпеть не могу, когда на меня давят.

– Ну и зануда же вы! – капризным тоном произнес Дэнни.

Пожалуй, это не компьютер, а злостный нарушитель дисциплины!

– Вот командир Стэдмен охотно играл на вахте, когда не было других дел, – как бы между прочим заметил пилот.

Возражать командиру? Это уж слишком. Я едва сдерживался. А может, командир Стэдмен устроил на корабле бардак? Тогда с пилотом все ясно. На «Гибернии» была железная дисциплина, и я считал, что это в порядке вещей. Но неизвестно, как обстоит дело на других кораблях. Бесшабашность пилота никак не вязалась с обычно деловой атмосферой капитанского мостика. Во всяком случае, я к этому не привык. Конечно, мне очень хотелось сыграть партию в шахматы, но устав запрещал отвлекаться на вахте на посторонние вещи. А устав превыше всего.

– Вы свободны, пилот, – промолвил я ледяным тоном. – Идите к себе и отдыхайте до следующего дежурства. И прошу вас впредь исполнять мои приказы беспрекословно.

Пилот, не ожидавший такого поворота событий, прямо-таки обалдел.

– Есть, сэр. Извините, командир Сифорт. У меня и мысли не было проявить неуважение к командиру. – У двери Ван Пэр задержался: – Если хотите, можем сыграть в свободное от дежурства время.

Я не мог сдержать вздоха. Ну почему у меня так трудно складываются отношения с подчиненными? Ведь нам предстоит провести вместе не один месяц. Я с раздражением взглянул на экран, где все еще было изображение шахматной доски.

– Убери ее! – приказал я компьютеру.

– Есть убрать, сэр. – В ту же секунду изображение исчезло.

Филип Таер сидел молча, боясь рот раскрыть. Господи! Ведь это с ним мне придется всю ночь нести вахту. Тоска! Я буквально не терпел Таера.

– Что сидите без дела? – бросил я с раздражением. – Запустите программу случайной выборки координат места назначения и рассчитывайте траектории корабля. За каждую ошибку в расчетах плюс один наряд.

– Есть, сэр! – Бедняга Филип забарабанил по клавиатуре компьютера.

Ну и болван же я! Срываю злость на ни в чем не повинном гардемарине.

– А за каждый расчет без ошибок минус один наряд, – добавил я, чувствуя себя виноватым. Филип глянул на меня как на благодетеля:

– Большое спасибо, сэр! – И снова уткнулся в экран.

Тут я вспомнил, что задачки по навигации Таер решает легко, не то что я.

Когда эта нудная вахта, слава Богу, закончилась, я отправился искать Аманду. Филип Таер ликовал – ему удалось отработать все три наряда упражнениями умственными, а не физическими. Правильно ли я поступил? Пожалуй, что да. Во всяком случае, ничего плохого не совершил. Алекс вешал на Филипа наряды почем зря, так что небольшое послабление никак не отразится на дисциплине.

Я постучал ложкой по стакану и в наступившей тишине начал читать молитву:

– Господи, сегодня, 15 ноября 2197 года, благослови всех нас, наше судно и наш полет, ниспошли нам здоровье и благополучие.

Корабельная молитва читается по вечерам на всех кораблях ООН, бороздящих космос, на протяжении вот уже ста шестидесяти лет. Сейчас я впервые прочитал ее на своем собственном корабле. Это был по-настоящему мой первый корабль в том смысле, что я стал его командиром с начала полета. Рассчитывал я, правда, не на «Порцию», а на «Дерзкий», но момент все равно был торжественный.

В хорошо отутюженных форменных синих брюках, белой сорочке и синем галстуке я чувствовал себя несколько скованно. Знаки различия на синем кителе и кокарда на фуражке блестели, черные ботинки сверкали, начищенные корабельным юнгой Роджером. Если не считать знаков различия, мундир мой ничем не отличался от мундиров других офицеров: и доктора Броса, и самого младшего гардемарина Рейфа Трэдвела.

В пассажирской столовой я сидел за столом, называвшимся командирским. Желающие сидеть со мной пассажиры обращались к эконому, он составлял список, а я выбирал тех, кто был мне по душе. Обычно компания за командирским столом менялась раз в месяц. Поскольку я пока мало знал пассажиров, то решил предоставить выбор моих соседей эконому Ли.

И сейчас, орудуя вилкой и ножом, я, как умел, поддерживал за столом беседу. Вести разговор во время еды я научился только на корабле. В родительском доме все ели молча. После женитьбы беседу поддерживала обычно Аманда, но сегодня она больше молчала из-за боли в пояснице.

– Крепись, дорогая, – подбодрила Аманду миссис Аттани, женщина средних лет. – Твои страдания не вечны.

– А мне порой кажется, вечны, – улыбнулась в ответ Аманда.

– Грег, – миссис Аттани показала на сидевшего рядом с ней франтоватого парня лет семнадцати с изящными, под стать идеальному костюму, манерами, – мой первенец. Мне тоже казалось, когда я его вынашивала, что беременность никогда не кончится.

Грегор Аттани не встревал в разговор взрослых, лишь вежливо улыбался.

– Вы летите до Надежды? – спросил я ее, хотя ответ знал заранее, поскольку успел просмотреть в бортовом компьютере файлы с данными о пассажирах.

– Да, командир. Я защитила диссертацию в Массачусетсском технологическом институте и теперь собираюсь работать на сельскохозяйственной станции Восточного континента.

– А где ваш муж? – ляпнул я.

– Мужа у меня нет и никогда не было, – невозмутимо ответила миссис Аттани. Как это понимать? Шлюха она, или Грег является клоном? Скорее первое.

Вдруг Аманда ткнула меня локтем в бок. Но не из-за допущенной мною бестактности, как я было подумал. Она хотела привлечь мое внимание к подопечным Мелиссы Чонг за дальним столом. Они держались особняком, поскольку ни один пассажир не изъявил желания с ними сидеть.

Беспризорники галдели, таскали и пинали друг друга – в общем, вели себя вызывающе. Пока Мелисса призывала одних к порядку, другие беспризорники у нее за спиной стали бросаться булочками.

Я щелкнул пальцами. Ко мне тотчас же подошел стюард.

– Наведите порядок, – приказал я ему.

– Есть, сэр.

Стюард грозно навис над расходившимися подростками и в два счета их утихомирил.

– Доброе утро, сэр, – широко улыбаясь, приветствовал меня Алекс. Он нес вахту на мостике, удобно устроившись в кресле, – Как Аманда?

– Не очень хорошо, – поморщился я. – Мучается бессонницей.

До родов оставались считанные дни. Аманду часто навещал доктор Йосип Брос. Но больше, чем в ком бы то ни было, она нуждалась во мне, и я с удовольствием делал все, что мог. Я безропотно терпел приступы ее раздражительности, объяснявшиеся недомоганием.

– Может, выпьем по чашечке кофе, сэр? – зевнул Алекс. – Конечно, если не возражаете.

Во время дежурств есть не положено, но кофе побаловаться можно; тем более что один из дежурных остается на мостике и наблюдает за показаниями индикаторов, пока второй спускается в столовую.

– Кофе – это здорово! – согласился я.

– Секунду. – Алекс включил внутреннюю связь и приказал в микрофон: – Мистер Таер, в центр управления бегом марш!

Я решил не вмешиваться. Вскоре появился запыхавшийся Филип.

– Гардемарин Таер по вашему приказанию прибыл! – доложил он.

– Принеси нам две чашечки черного кофе, – приказал Алекс, не сводя глаз с дисплея.

Не в традициях космического флота гонять за кофе гардемарина. Скорее, это обязанность юнги. Впрочем, можно сгонять и гардемарина, но в порядке шутки, и новичка, не знакомого с корабельными порядками.

Филип хорошо это знал, но никак не выказал своей обиды и, бросив «есть, сэр», помчался выполнять дурацкий приказ.

– Не слишком ли круто? – спросил я Алекса, когда Филип скрылся за дверью.

– Наряды еще можно отработать решением задачек по навигации, а от этого упражнения не отвертеться.

И это говорит Алекс, мой друг?! Что за наглость! Я был в шоке.

– Как вы смеете так разговаривать с командиром?!

– Но я не хотел сказать ничего плохого, сэр, – удивился Алекс. – Не обижайся, пожалуйста.

– Алекс! – Я не мог толком объяснить ему, как он не прав. – Ты прямо помешался на своей мести!

– Разве? – после паузы спросил Алекс с таким видом, словно речь шла о сущем пустяке. – Возможно.

В это время появился Филип с двумя чашками дымящегося кофе.

– Спасибо, – поблагодарил я, принимая чашку.

– Пожалуйста, сэр. – Он протянул чашку Алексу, но тот, словно не замечая, уставился на экран дисплея. Филип терпеливо ждал.

Наконец Алекс, как бы нехотя, оторвавшись от экрана, соизволил взять у гардемарина чашку.

– Свободен, – скомандовал он Филипу.

– Есть, сэр. – Филип направился к выходу.

– Постойте, – окликнул я его. – Мистер Тамаров, прошу соблюдать офицерскую вежливость.

– Вежливость? – недоуменно вскинул бровь Алекс и, спохватившись, выпалил: – Есть, сэр, – после чего повернулся к Филипу: – Мистер Таер, благодарю за своевременную доставку двух чашек кофе. Не задерживаю вас больше. Можете идти.

– Есть, сэр. – Гардемарин бросил взгляд на наши напряженные лица и почел за лучшее ретироваться.

Первым тягостное молчание нарушил Алекс:

– Сэр, при всем уважении к вам осмелюсь заметить, что выговор лейтенанту в присутствии гардемарина не способствует дисциплине на корабле.

Ну и наглость! Будь я лейтенантом и позволь себе нечто подобное, немедленно предстал бы перед трибуналом. Что же происходит с Алексом? Отдает ли он себе отчет в своем поведении? Или просто потерял контроль над собой.

– Вы не заболели, Алекс? – спросил я его совершенно серьезно, без всякой иронии, скорее с тревогой.

– Нет! – выпалил он. – Вы унизили меня перед мистером Таером. Теперь он знает, что вы на его стороне.

– Будь вы гардемарином, я отдал бы вас под трибунал!

– Нисколько в этом не сомневаюсь, сэр. Наши взгляды встретились.

– Мистер Тамаров, – сказал я ледяным тоном. – Дружба не дает право нарушать субординацию. Вы отстраняетесь на неделю от должности и освобождаетесь от несения вахты, пока не объясните своего непозволительного поведения. Приказ вступает в силу немедленно! Идите!

У Алекса не осталось выбора.

– Есть, сэр! – гаркнул он и вышел.

Я вскочил и зашагал по палубе, ощущая выброс адреналина в кровь. Постепенно мне удалось взять себя в руки, я сел в кресло и погрузился в размышления.

Еще одна вахта кончилась изгнанием офицера с капитанского мостика. Это уже стало недоброй традицией. В чем же дело?

– Дэнни, ты записал наш разговор? Мой друг Алекс вел себя неподобающим образом, и вряд ли запись об этом пойдет ему на пользу.

– Нет, хотя следовало бы. Здорово вы ему врезали! – с притворным восхищением воскликнул Дэнни.

Я мысленно обругал безмозглую машину.

Никаких происшествий во время вахты больше не было. В полдень меня сменили Вакс Хольцер и Рейф Трэдвел. Новенькая, с иголочки, форма Рейфа была тщательно отутюжена, пуговицы блестели. Это было его первое дежурство в ранге гардемарина. Закусив губу, Рейф внимательно смотрел на дисплей, проверяя, все ли в порядке.

– Не бойся, – подбодрил я его, – если взорвешь случайно корабль, не стану тебя наказывать. – И добавил с улыбкой: – Потому что тоже взорвусь.

Сдав дежурство, я поплелся в каюту. Аманда куда-то ушла. Я прилег на диван в надежде вздремнуть, но не смог. Поворочавшись с боку на бок, я встал и отправился выпить чаю в офицерскую столовую, пустовавшую в это время. Но не успел сделать и глотка, как из динамика донесся тревожный голос Вакса:

– Командир, соединитесь с центром управления! Я бросился к ближайшему микрофону:

– Слушаю, Вакс! Что случилось?

– Миссис Сифорт на втором уровне. У нее какие-то неприятности.

О Господи! Сердце у меня упало.

– Бегу!

– Она в кабинете эконома, сэр! – поспешно добавил Вакс.

Я пулей выскочил из столовой и чуть ли не кубарем скатился с лестницы на нижний этаж. Дерек Кэрр, попавшийся мне навстречу, в страхе прижался к перилам, раскрыл рот и выпучил глаза, глядя, как командир скачет через две ступеньки. Влетев в кабинет эконома, я увидел Аманду, слава Богу, живую. Она прильнула ко мне, схватила за плечи.

– Вольно, – скомандовал я эконому, вытянувшемуся передо мной по стойке «смирно». – Аманда, дорогая, все хорошо, я здесь, с тобой. Что случилось?

– Ник, прости, напрасно я тебя потревожила. Со мной все в порядке.

Я вопросительно взглянул на эконома.

– Это беспризорники, сэр, – быстро объяснил он. – Они приставали к миссис Сифорт.

– Не приставали, – сказала Аманда. – Просто напугали. Но ничего плохого не сделали.

– Что все-таки произошло? – допытывался я, едва сдерживая обуревавшие меня чувства.

Аманда вздохнула, выпустила меня из объятий и, слабо улыбнувшись, начала наконец объяснять:

– Успокойся, Никки, ничего страшного. Я шла в библиотеку и наткнулась в коридоре на этих подростков в синих комбинезонах. Они стали дурачиться и смеяться, окружили меня, тыча пальцами в мой живот, что-то выкрикивали. Мне показалось, что это может повредить ребенку. – На ее лицо набежала тень. – Я пыталась убежать, но их было так много… Они не выпускали меня, грязно хихикали, подступая все ближе и ближе. Слава Богу, тут появился наш эконом. – Она благодарно взглянула на мистера Ли. – Спасибо вам!

– Где они сейчас? – спросил я, сжимая кулаки.

– В своих каютах, сэр, – ответил эконом. – Вскоре после меня появилась мисс Чонг и разогнала их. Я внимательно посмотрел на Аманду:

– Они тебя били?

– Нет, что ты! Говорю же тебе, напугали. Послушай, не принимай это близко к сердцу, не делай глупостей. – Она взяла меня за руку.

– Не делать глупостей? Конечно, не буду. – Я решительно направился к выходу, но Аманда заслонила собой дверь.

– Нет, Никки, нет. Не трогай их, прошу тебя. Пожалуйста!

– Не учи меня, что делать. На корабле я хозяин!

– Никки, черт возьми, я тоже здесь живу. Они ничего мне не сделали. Не мсти им, не осложняй мне жизнь. Путь долгий.

– Ладно, давай попробуем обойтись без сцен. Я просто хочу поговорить с мисс Чонг, чтобы эти долбаные… – Я вовремя спохватился. – Эти проклятые пересыльные не превращали мой корабль в зоопарк!

Аманда чмокнула меня в нос, и я расплылся в улыбке.

– Никки, проводи меня лучше в каюту, – попросила она, – Вот бы мне сейчас скафандр с реактивными двигателями, чтобы взлететь по лестнице!

– Что ты! Скафандр на твой живот не натянешь. За эту солдафонскую шуточку я тут же схлопотал тумак под ребро.

– Господи, сегодня, 19 ноября 2197 года, благослови нас всех, наше судно и наш полет и ниспошли нам здоровье и благополучие.

– Аминь, – пронеслось по залу. Я осмотрел столовую. Юные ссыльные сидели теперь еще дальше, чем накануне.

Мелисса Чонг из кожи вон лезла, чтобы утихомирить своих подопечных, но никак не могла с ними справиться. День ото дня они становились все невыносимее. Рядом с ними всегда стояли старшины, готовые в любой момент навести порядок. Ко мне подошел доктор Анто-нио, недавно избранный председателем Совета пассажиров. Он предложил кормить беспризорников в другое время, чтобы они не портили аппетит остальным. Я не мог с этим согласиться. На Военно-Космическом Флоте все пассажиры равны.

Мы терпеливо ждали второго блюда, когда ко мне наклонился сосед по столу – крепкий, мускулистый, но уже немолодой, лет шестидесяти, человек.

– Командир, – прошептал он, – почему-то никто не решается спросить вас о таинственных формах жизни, обнаруженных вами на корабле «Телстар». Не поделитесь ли с нами своими впечатлениями?

Его слова всколыхнули во мне самые страшные воспоминания моей жизни. Именно из-за тех чудищ теперь к планете Надежда направлялась целая эскадра, а не один корабль, как это бывало раньше.

– Мне не хотелось бы об этом говорить, мистер Маквэйл. Я даже не успел их толком разглядеть. К тому же во время обеда о них и вовсе лучше не вспоминать, настолько неаппетитные они с виду.

За нашим столом установилась тишина, и еще долго никто не решался что-то сказать.

После ужина у Аманды опять разболелась спина, ей-было не до прогулок, и я один пошел по кольцевому коридору, огибавшему по окружности весь первый уровень, спустился по лестнице на нижний. Я решил обойти по периметру весь корабль с тем, чтобы в итоге вернуться к исходной точке.

Я миновал несколько пассажирских кают, матросскую столовую, инженерное отделение. Возле кают для членов экипажа наткнулся на группу матросов и скомандовал им «вольно», прежде чем они успели умолкнуть и вытянуться по стойке «смирно».

Я пошел дальше и вскоре ощутил резкий запах не то аммиака, не то мочи. Надо было выяснить, в чем дело. Зашел в расположенную неподалеку каюту эконома.

– Мистер Ли, откуда этот запах?

– Возможно, тут делали дезинфекцию, – успокоил меня эконом. – Ее делают дважды в день. Из-за этих беспризорников, – добавил он, заметив мое удивление.

– А в чем дело?

– Они испускают мочу прямо на пол, – сообщил Ли, выбирая слова поделикатнее.

– Что?! – заорал я, перейдя на визг. – Они ссут прямо в коридоре моего корабля?!

– Мисс Чонг говорит, что к туалетам они не приучены.

– Давай ее сюда! Быстро!

Мисс Чонг вытянулась передо мной по стойке «смирно» и сразу ринулась в атаку.

– Ни в какой туалет их не загнать! Они отродясь его не видели! Вообще ничего не видели, кроме трущоб. Там родились, там и росли. Думаете, мы не учили их мыться под краном и ходить в туалет? Но за один день не выучишь! На это нужно время!

– Так ведь они мочатся, я хотел сказать, используют коридоры в качестве туалетов.

– Я делаю все, что в моих силах, но поймите – это трудные дети.

Ее невозмутимость сделала свое дело, и пыла у меня поубавилось.

– Разумеется, мисс Чонг, но поймите меня и вы. До Надежды лета – целых шестнадцать месяцев. Ваши, как вы говорите, трудные дети отравляют жизнь и пассажирам, и экипажу. Их надо держать в ежовых рукавицах.

– Но как это сделать? Как справиться с такой оравой? Посоветуйте. Их сорок два, а я одна. Надо немного подождать.

– Ладно. – Я пошел на попятную, не зная, что ей посоветовать. – Подождем, пока ваши подопечные станут взрослыми. Но если они еще хоть раз наделают дел в коридоре, пусть пеняют на себя!

Может, послать на второй уровень матросов и поучить этих болванов кулаками? Нет, не стоит. Корабль – не тюрьма.

У Аманды начались схватки. Так, по крайней мере, мне показалось, и я отвел ее в одноместную больничную палату корабельного изолятора, к доктору Бросу.

– Поверьте, я волнуюсь не меньше вас, – сказал доктор. – Часто ли приходится принимать роды во время межзвездного перелета!

Конечно, не часто. И я это знал. Всем членам экипажа, за исключением командира, а также не состоящим в браке пассажирам раз в месяц делали стерилизующие инъекции. Считалось, что зачатие во время длительного прыжка со сверхсветовой скоростью может привести к нежелательным последствиям.

– Ждать осталось совсем недолго, – заявил доктор, осмотрев Аманду. – Пожалуй, несколько дней.

Мы вернулись в каюту.

Между тем в коридоре после дезинфекции по-прежнему стоял едкий запах. Я поговорил с главным инженером, и он нашел интересный выход из положения. Вдоль коридора, по низу стен, провели тонкие оголенные провода, практически незаметные, а под потолком установили миниатюрные видеокамеры. Видеоизображение передавалось на бортовой компьютер и на монитор, установленный в центре управления. На провода из центра управления можно было подавать переменный ток нужной величины. На Военно-Космическом Флоте не принято шпионить за пассажирами, но здесь я скрепя сердце отступил от этой традиции.

Компьютеру было приказано подавать на провода безопасное для жизни напряжение всякий раз, когда кто-либо из пересыльных станет мочиться в коридоре.

Их пронзительные вопли долго забавляли пассажиров, особенно молодых. Как-то один воспитанный и к тому же не обделенный чувством юмора мальчик заметил, как один такой несмышленыш в синем комбинезоне по имени Деке справляет нужду и при этом дергается, визжит и яростно матерится, не в силах понять, почему такое обычное дело сопровождается такими необычными мучениями. Воспитанный мальчик звонко крикнул: «Электро-ссуль!» – и тут же схлопотал от переселенца огромный синяк под глазом.

Время тянулось мучительно медленно. Однажды после полудня я играл в шахматы с пилотом Ван Пэром в его каюте. Он оказался сильным партнером, получил выигрышную позицию, но зевнул, потерял фигуру и сдался после двадцатого хода.

Каждая вахта казалась вечной. Как-то Алекс, уже отбыв наказание, остановил меня у офицерской столовой.

– Разрешите поговорить с вами наедине, сэр? – Тон у него был сугубо официальный.

– Разумеется.

Мы зашли в его каюту – крошечную комнатку с аккуратно заправленной койкой. Все пожитки Алекса умещались в дорожной сумке.

– Сэр, простите меня! Мое поведение тогда было недопустимым. – Видимо, это признание далось ему нелегко. – Это не пустые слова, я искренне сожалею о произошедшем. Лейтенант не имеет права пререкаться с командиром корабля. Кроме того… – Он отвернулся, помолчал и снова заговорил каким-то глухим голосом: – Я ведь многим вам обязан. Простите меня.

У меня словно камень с души свалился. Алекс снова был мне другом.

– Давай присядем, Алекс, – мягко сказал я.

Он опустился на кровать и сидел прямо, словно кол проглотил, напряженно смотря мне в лицо. Я устроился в кресле и доверительно промолвил:

– Пойми, Алекс, я не хочу тебе зла. Подумай еще над тем, о чем мы с тобой тогда говорили. Ты так стремишься досадить Филипу, что буквально теряешь рассудок. Все-таки есть грань, которую переходить нельзя.

Алекс вздохнул.

– Честно говоря, не уверен в этом, – возразил он. – Помнишь, как он над нами издевался? – Он перешел со мной на «ты». – И я поклялся отомстить ему при малейшей возможности. Наконец такой случай представился.

– Но всему есть предел, Алекс. Остановись!

– Иногда мне и самому кажется, что это пора прекратить. – Он судорожно сцепил пальцы. – Но как вспомню его придирки ко мне и Дереку, эти бесконечные наряды, издевательства. А как он упивался своей властью! Каким тоном разговаривал с нами! Может, мне лучше уйти в отставку, как только прилетим в Окраинную колонию?

– Я все понимаю, Алекс. – Что еще тут можно было сказать?

– Прикажи – и я перестану его мучить. Меня может остановить только твое распоряжение, – признался Алекс.

– Нет. – Я хотел, чтобы он сам это прекратил. Неуставным отношениям не место на космическом корабле. – Алекс, я тоже ненавидел Филипа, и не меньше тебя. Но он уже за все расплатился сполна. Ты вволю поиздевался над ним уже в прошлом полете. Надо знать меру. Филип все вынес и готов терпеть дальше. Разве это не достойно уважения?

– Нет, – мрачно изрек Алекс. – Я никогда не смогу его уважать. А Дерек и Рейф! Представь, что бы с ними было, стань он их начальником? Думаешь, он хоть чуть-чуть изменился, стал лучше?

– Кто его знает. Меня больше беспокоит другое – его теперешнее смирение. Оно тебя развращает.

Алекс задумался. Он выглядел озадаченным и, кажется, был готов изменить свою позицию.

– Ладно, – вздохнул я. – Принимаю твои извинения. Вахты возобновляются.

– Спасибо. Я подумаю над твоими словами.

– Договорились.

Я вернулся к себе в каюту, чтобы подготовиться к вахте. Аманду поместили в отдельную каюту. Она взяла с меня слово все время быть неподалеку. Как будто я мог выйти в открытый космос! Схватки участились, и с ней рядом постоянно находился врач. Я не мог нарушить график дежурств и неотлучно находиться при ней. Но от мостика до лазарета на первом уровне можно было добежать меньше чем за минуту.

Вместе со мной на вахту заступили лейтенант Вакс Хольцер и гардемарин Дерек Кэрр. Делать нам было нечего. Лейтенант, чтобы скоротать время, заставлял Дерека решать задачи по навигации, и это пошло ему на пользу. Я тоже подкинул гардемарину несколько задачек потруднее. Он решил их в два счета. Я бы так не сумел. Лишь однажды Дерек ошибся и густо покраснел, когда Вакс попенял ему за невнимательность.

Вдруг из динамика раздался взволнованный голос:

– Командир, докладывает гардемарин Трэдвел. У нас здесь ЧП.

– Что случилось? Где? – Я принялся лихорадочно шарить глазами по дисплеям, но все показания были в норме.

– На втором уровне в западной части коридора, сэр. Там драка. Переселенцы взбунтовались.

Слава Богу! А я-то подумал, что-то случилось с кораблем.

– Черт бы тебя побрал, Рейф! – крикнул я в микрофон. – Когда ты научишься по-человечески докладывать?! Четыре наряда! Сейчас приду. – Я выключил микрофон. – Дерек, объясни ему, как полагается докладывать командиру о ЧП.

– Есть, сэр! – Это поручение вызвало у него легкую досаду.

– Пойти с вами, сэр? – Вакс вскочил с таким видом, будто был готов схватиться с беспризорниками один.

– Нет, справлюсь сам.

Шум был слышен даже на лестнице. Когда я добежал до места происшествия, то увидел нечто ужасное: два-три десятка беспризорников схватились врукопашную с обычными пассажирами. Я приказал стоявшему с беспомощным видом Трэдвелу позвать старшину корабельной полиции. Рейф от всего этого совершенно обалдел. Он ринулся было в гущу дерущихся, чтобы добежать до поста полиции кратчайшим путем, но вовремя спохватился и решил, что лучше сделать круг, чем рисковать.

– Прекратить! – заорал я, отшвырнув двух подростков и впечатав в стену третьего. – Не двигаться! Мистер Аттани! Отпусти его! Живо!

Мощный удар сзади по почкам отбросил меня в сторону. Я обернулся – детина с бычьей шеей и огромными кулачищами что-то кричал на своем тарабарском жаргоне, видимо, предлагая мне убраться подобру-поздорову. Смогу ли я двигаться после такого удара? Попробовал сделать шаг. Кажется, могу. Только трудно дышать.

– Ладно, поговорим по-другому, – сказал я и показал детине кулак. И пока он тупо смотрел на него, я, улучив удобный момент, врезал ему ногой в солнечное сплетение. Верзила сложился пополам. Тогда я рубанул его ребром ладони по толстой шее, раздался хруст, и ублюдок мешком свалился на пол и замер. Сразу наступила тишина.

– Кто следующий? – спросил я.

Один смельчак нашелся. Недолго думая, он бросился на меня. В руке у него сверкнул нож. Я успел уклониться и нанес ему удар по предплечью, а когда негодник на миг потерял равновесие, схватил его руку и завел ему за спину.

– Что происходит, ребятки? – послышался в этот момент голос Мелиссы Чонг. Работая локтями, она протискивалась в гущу толпы.

– Отпустите его, командир! Отпустите! – Она схватила парня за волосы и оттащила в сторону. Беспризорники перед ней расступались. – Командир, в чем дело?

– Уведи их отсюда! – крикнул я. Было не до объяснений.

– А вы что рты разинули? – повернулся я к юнцам из числа пассажиров. – Давайте отсюда! Расходитесь!

Прибежали старшина корабельной полиции и два его помощника с дубинками.

– Мистер Банатир, угомоните их, – приказал я. – А у этого отберите нож.

Я еще круче завернул беспризорнику руку, и Банатир вырвал из нее нож. Полицейские, помогая себе дубинками, стали растаскивать дерущихся, но те не спешили расходиться и с ненавистью смотрели друг на друга.

– Кто начал? – грозно спросил я. Все хором зашумели, и истину удалось установить с большим трудом. Оказалось, что беспризорники напали на компанию задиристых юнцов-пассажиров, потом к обеим сторонам подтянулось подкрепление, и разгорелась настоящая битва.

– Начали ваши подопечные, – упрекнул я Мелиссу.

– В ответ на оскорбление! – парировала она. – Анни, скажи ему! Как они вас обзывают?

– Они обзывать чернь! – ткнула пальцем в «воспитанных» тощая Анни. – Всегда обзывать чернь!

– Слышали? – Мисс Чонг торжествовала. – Ваши культурные, воспитанные пассажиры обзывают моих ребят чернью.

– Это правда? – повернулся я к одному из подростков.

– Возможно, – пожал тот плечами. – Но ведь они и есть чернь.

– Как тебя зовут?

– Крис Дакко, – буркнул он.

– Сколько тебе лет?

– Семнадцать.

Я обвел взглядом юнцов.

– Сделаем так. Мистер Банатир, запишите фамилии драчунов и по одному приводите ко мне в центр управления вместе с родителями. А вы, мисс Чонг, – повернулся я к наставнице переселенцев, – внимательнее следите за вашими подопечными. Как зовут этого? – показал я на верзилу, распластавшегося на полу.

– Эдди.

– Фамилия!

– Все зовут его Эдди Босс.

– Мистер Банатир, доставьте его в помещение для арестованных. – Я взял у Банатира нож. – Понятно. Украл из столовой!

– Видите, командир? – стал оправдываться Крис Дакко. – Они еще и воры!

– Молчать! Приказа болтать не было! – прикрикнул я на него и повернулся к Мелиссе. – Что они украдут в следующий раз? Лазерные пистолеты? Я этого не потерплю! Мистер Банатир, обыщите хулиганов. У кого найдется оружие – в карцер.

– Обыскивайте их, – ощетинился Грегор Аттани, – они только и думают, чтобы что-нибудь слямзить. А у нас оружия нет! Нечего нас обыскивать, мы люди цивилизованные.

– Мистер Банатир, и «цивилизованных» обыщите, а самых разговорчивых тоже посадите в карцер.

При обыске нашли еще два ножа и вилку.

Беспризорники прятали их в складках комбинезонов. Тех, у кого изъяли оружие, посадили в карцер, остальных мисс Чонг увела, а «цивилизованных» вытолкали подоспевшие члены экипажа.

– Продолжайте нести вахту, мистер Трэдвел! – бросил я Рейфу, все еще злясь за его дурацкий доклад.

– Но… Есть, сэр! – отчеканил расстроенный гардемарин.

После этого я поспешил в лазарет.

– С вашей женой все в порядке, – доложил доктор Брос.

– А со мной нет. У меня сломана правая кисть. Доктор стал ощупывать руку, и я едва сдерживал стоны.

– Так и есть, перелом, – констатировал он. – Интересно, что вы с ней сделали, с вашей рукой, сэр?

– Пытался разбить камень.

Доктор наложил гипс, дал таблетку с кальцием и несколько минут водил над кистью приборчиком, стимулирующим сращивание костей.

– Немного поболит, но через несколько дней кости срастутся и тогда можно будет снять гипс, – подбодрил меня доктор Брос.

Из соседней комнаты донеслись тихие стоны Аман-ды. Я заглянул к ней.

– Аманда, милая, не могу остаться с тобой, возникли проблемы. Но сразу после родов я к тебе приду.

– Не волнуйся, занимайся своими делами, – простонала она. – Все будет в порядке. Не отвлекайся.

Я поспешил в центр управления. Вахту несли пилот Ван Пэр и Филип Таер. Я сел в кресло и сразу почувствовал, как в руке пульсирует кровь. Мне, можно сказать, еще повезло. Легко отделался. Это же надо – сломать руку о шею противника! Нет, драться я не умею. С беспризорниками просто блефовал. К счастью, это сработало.

Когда Банатир привел одного из «цивилизованных» подростков с отцом, я зачитал им статьи закона, касающиеся неподобающего поведения на корабле во время полета, и отпустил. Отец юного дебошира оказался солидным металлургом, направляющимся в Окраинную колонию.

Только они покинули мостик, как явился Рейф Трэд-вел.

– Разрешите войти? – Вид у него был совершенно несчастный.

– Входите.

Рейф вошел и вытянулся по стойке «смирно».

– Гардемарин Трэдвел для доклада явился. Разрешите, сэр? – отчеканил он. На этот раз Трэдвел все делал по уставу.

– Докладывайте!

– Лейтенант Хольцер просит вас занести в мое личное дело выговор и списать с меня десять нарядов. – В глазах у него стояли слезы.

Я понял, что натворил, влепив ему сразу четыре наряда.

– Сколько же у тебя было нарядов, Рейф? – мягко поинтересовался я.

– Семь, сэр, – ответил выпоротый гардемарин.

Итак, вместе с моими нарядами у него их стало одиннадцать, а десять он уже «отработал». Вакс его выпорол. Жалко парня, но теперь уже ничего нельзя было поделать.

– Хорошо. Можешь идти.

Рейф отдал честь, повернулся кругом и вышел.

После его ухода ко мне потянулись родители со своими проштрафившимися чадами. Я читал им лекции о законности и правопорядке. Явилась и миссис Аттани со своим сыном Грегором и с ходу ринулась в атаку:

– Капитан Сифорт, вы не имели права сажать моего сына в карцер!

– Я не собираюсь терпеть на своем корабле никакие хулиганские выходки. Если ваш сын не знает, как себя вести, объясните ему, пожалуйста, – холодно ответил я.

– Он защищал себя! Оборонялся! – продолжала верещать мать провинившегося подростка.

– Миссис Аттани, позаботьтесь о том, чтобы он больше не оскорблял беспризорников.

– Это вы проследите, чтобы беспризорники не избивали наших детей!

Она так визжала, что у Филипа Таера буквально челюсть отвисла. Еще бы! Говорить таким тоном с командиром! Я и сам немного обалдел.

– Хорошо, миссис Аттани, – сказал я, устав ее слушать. – Ваш сын проведет некоторое время в карцере, и там он будет в полной безопасности. Мистер Банатир! Грегора Аттани – на неделю в карцер.

Миссис Аттани опешила от неожиданности, но быстро пришла в себя, и все началось сначала:

– Не имеете права!

– Ошибаетесь, миссис, – спокойно возразил я.

– Подожди! – крикнула она старшине полиции, собравшемуся уводить ее дорогого сыночка. – Грегор больше не будет. Не будет драться и оскорблять кого бы то ни было. Уверяю вас!

– А ты, Грегор, что скажешь? – обратился я к юному болвану.

Включилась внутренняя корабельная связь, и Филип Таер бросился к микрофону.

– Даю слово, сэр. Сделаю все, чтобы они на меня больше не нападали, – угрюмо пообещал Грегор.

– Ладно, верю тебе на слово…

– Извините, сэр, – вмешался гардемарин Таер, переминаясь с ноги на ногу. Впервые ему пришлось перебить командира.

– Подождите, Филип. А вы, миссис Аттани, если когда-нибудь еще позволите себе разговаривать со мной таким тоном…

– Извините, сэр! Пожалуйста! – снова перебил меня Филип. Я резко повернулся, собираясь влепить ему по крайней мере десяток нарядов.

– Из изолятора! – поспешно объяснил он.

– Аманда? – забеспокоился я.

– Да. Доктор сказал, что она родила.

– Пилот, остаетесь за главного. Филип, проследите, чтобы посторонние покинули центр управления, – приказал я и сломя голову бросился в лазарет.

Я держал на руках своего первенца как самую большую на свете драгоценность, с величайшей осторожностью, боясь уронить. Какие замечательные у него глаза! Голубые, словно небо. Малыш лежал спокойно, не плакал. Я был уверен, что он смотрит на меня, хотя знал, что новорожденные не умеют фокусировать взгляд. Мне даже показалось, что выражение лица у него вполне осмысленное, как у взрослого.

В Академию я поступал, когда мне было тринадцать. И, начав учиться, вдруг ощутил, что принадлежу не только себе. Что есть вещи более важные, чем я сам. Сейчас я испытывал нечто подобное. Чувство ответственности за это крохотное существо.

– Здравствуй, Нэйт. Я люблю тебя. Все будет хорошо, – сказал я сыну.

Он моргнул мне – да-да, мне, – закрыл глаза и уснул. Я бережно отдал его Аманде, лежащей на ослепительно белой свежей постели.

– Ты хорошо потрудилась, дорогая.

– Для первого раза действительно хорошо. – Она осторожно положила спящего сына рядом с собой и вскоре уснула сама.

Целую неделю я ходил словно пьяный, не веря своему счастью. Рейф Трэдвел, когда я проходил мимо, вытягивался в струнку со всем старанием, на какое только был способен, но я ничего не замечал. Ваксу Хольцеру приходилось повторять мне одно и то же по несколько раз, что, видимо, очень его забавляло. Пассажиры поздравляли меня так горячо, словно я совершил подвиг. Даже миссис Аттани, сменив гнев на милость, навестила Аманду.

Я все еще оставался в каюте один и с непривычки лишился покоя и сна. Бродил по кораблю, осматривая каждый дюйм, каждую мелочь. Однажды забрел в столовую и стал смотреть, как стюарды накрывают столы к ужину, но быстро ушел, чтобы их не стеснять. Заглянул и в спортзал.

Филип Таер, голый по пояс, прыгал через скакалку. Рейф Трэдвел, в шортах и майке, с немыслимой быстротой делал приседания. Вакс Хольцер качался на брусьях, на его волосатых руках и груди играли мускулы.

Я махнул им рукой, чтобы продолжали занятия, снял китель и галстук, сел на велосипед с бегущей под ним дорожкой и начал крутить педали. Просто так за ними наблюдать я счел неудобным.

Филип закончил прыгать и, тяжело дыша, прислонился к стене. Его гладкая безволосая грудь блестела от пота. Немного передохнув, он приступил к приседаниям.

– Вы тоже отрабатываете наряды? – спросил я в шутку у Вакса. Лейтенанты, разумеется, не получали нарядов, но Вакс очень любил спорт.

– Нет, сэр, просто тренируюсь, – ответил он, делая на брусьях «уголок».

Я включил датчики велосипеда и энергичнее заработал педалями. Но до гардемаринов, отрабатывающих наряды, мне было далеко. Правда, я свое уже отработал в бытность гардемарином на кораблях «Хельсинки» и «Гиберния».

Рейф Трэдвел закончил свои упражнения и, с облегчением вздохнув, пошел в душ. Два часа прошли, очередной наряд он отработал.

Филип лег на мат, сделал глубокий вдох и стал с поразительной быстротой отжиматься.

– Эй, полегче, – крикнул ему я, – так ведь и надорваться недолго.

Филип кивнул, но темпа не сбавил. После нескольких десятков отжиманий он передохнул ровно тридцать секунд и приступил к приседаниям. Не прекращая крутить педали, я с тревогой за ним наблюдал.

Через полчаса Филип устало прислонился к стене. Его время закончилось.

– Наряды придуманы не для того, чтобы гробить здоровье, – заметил я.

– Так точно, сэр. Эти упражнения не мной придуманы, но я обязан выполнить их в срок.

– А… – начал было я и остановился, пораженный неприятной догадкой. Не зайди я в спортзал, так и остался бы в неведении. Сам Филип под угрозой строжайшего наказания не посмел бы рассказать мне о том, как отрабатывает свои наряды. Дисциплина есть дисциплина, на военном корабле она поддерживается любой ценой, даже самой жестокой и страшной. Офицер должен быть готов подчиниться любому приказу командира, он может оказаться за многие световые годы от цивилизации под властью командира-тирана. – И давно вы получили такой приказ? – спросил я Филипа, заранее зная, что он ответит.

– Несколько месяцев назад, сэр. Извините, пожалуйста, сэр, но это не терпит отлагательств. – Филип подошел к телефону внутренней связи, набрал номер и сказал в микрофон: – Лейтенант Тамаров! Сэр, докладывает гардемарин Таер. Упражнения закончены, сэр, – Прежде чем повесить трубку, Филип несколько секунд напряженно слушал очередные приказания, по-видимому, столь же издевательские.

– Зачем вы докладывали? – спросил я Филипа с плохо скрываемым ужасом.

– Я должен докладывать в начале и в конце каждой отработки. Это постоянно действующий приказ, – бесстрастно ответил Филип.

– Кому, мистеру Тамарову?

– Так точно, сэр.

– На каком основании?

– Не заслуживаю доверия, сэр. – Избегая моего взгляда, гардемарин стал вытирать полотенцем мокрое от пота тело.

Я соскочил с велосипеда, трясущимися пальцами завязал галстук.

– Мне нетрудно, я привык, – выпалил Филип, заметив мое волнение.

– Приказ докладывать отменяется! – Я перешел на крик.

Вакс Хольцер наблюдал за развитием событий с нескрываемым любопытством и уморительной гримасой на физиономии. Я кое-как натянул китель, выбежал в коридор и, примчавшись к каюте Алекса, забарабанил кулаком в дверь.

– В чем дело?! – Алекс открыл и, увидев меня, вытаращил глаза. Галстук у него болтался на шее, китель висел на спинке кресла, постель была измята. Видимо, он только что вскочил с койки.

Я пулей ворвался в каюту и захлопнул за собой дверь.

– Смирно! – крикнул я, толкнув его к стене.

Алекс вытянулся по струнке. И тут я, не стесняясь в выражениях, высказал ему все, что о нем думал. Шея и щеки Алекса стали наливаться кровью.

– Не доверяешь офицеру, мерзавец?! – буквально рычал я. – Но военный флот держится на доверии! И если до сих пор ты этого не понял, значит, негоден для службы на флоте! Почему ты сказал Филипу, что он не заслуживает доверия? А ты, черт тебя подери, заслуживаешь?

Выпустив пар, я наконец умолк и взглянул на Алекса. В глазах у него была боль. Когда-то он боготворил меня. Что ж, всему на свете когда-то приходит конец.

– Я смотрел сквозь пальцы на твои фокусы с Филипом, – заговорил я уже спокойнее. – Часто сам поддерживал тебя. Но ты зашел слишком далеко в своей чертовой вендетте, ради нее нарушил традиции Военно-Космических Сил, наплевал на них, издеваясь над беспомощным гардемарином. Надеюсь, ты раскаешься в своем поведении и тебе станет стыдно, как стыдно сейчас мне, что еще недавно ты был моим другом. – Алекс вздрогнул. – Я отменил твой дурацкий приказ. Не доверять офицеру можно лишь в том случае, если он хотя бы раз солгал. Ты извинишься перед Филипом и запишешь это в бортовом журнале. Понял?!

– Так точно, сэр! Приказ понят! Будет исполнено, сэр! Уже на выходе я задержался.

– Я не стану проверять, выполнил ли ты мой приказ, Алекс, поверю тебе на слово как офицеру. Жаль, что ты вел себя так, а не иначе.

По пути в каюту я ругал себя за несдержанность, за то, что забыл о достоинстве офицера. Разве я лучше Алекса? Упрекал-распекал его, а нет чтобы на себя посмотреть! Как бы то ни было, Алекс не заслужил подобного обращения. С другой стороны, его обращение с Филипом не укладывалось ни в какие рамки.

У меня голова пошла кругом от всего этого. Куда ни кинь – всюду клин. И впереди – никакого просвета.

Наша с Амандой каюта была на корабле самой большой. Прежние мои обиталища были не в пример теснее. Я привык к тесным кубрикам, где кроме меня жили еще три гардемарина. А нынешняя каюта казалась мне огромной широкой квартирой.

Но родился ребенок, и стало тесновато. Каюта не была приспособлена для семейной жизни. Кроватка для малыша и разбросанные повсюду детские вещи заняли почти все пространство.

Спал я очень чутко. Даже во сне прислушивался к дыханию сына. А Аманда то и дело подходила к кроватке. Как следует отдохнуть ночью мне не удавалось. Поэтому я старался чаще бывать на мостике. В удобном кресле во время вахты можно было немного расслабиться.

Мой последний визит к Алексу не прошел бесследно. Он несколько дней избегал встречаться со мной взглядом. И наши совместные вахты проходили в полном молчании. Я долго боролся с собой, но однажды не удержался и заглянул в бортовой журнал, хотя обещал этого не делать. Запись Алекса там была. Значит, он извинился перед Филипом.

Все места за моим столом по-прежнему были заняты. Аманда не могла оставить малыша одного, а носить его в столовую не хотела, чтобы не мешать пассажирам, и ела в каюте.

Рядом со мной сидел Жорж Портилло, агроном из Эквадора. Однажды он спросил:

– Как вы считаете, командир, станет Надежда членом ООН?

Обычно я избегал разговоров о политике. Но сейчас впереди было целых шестнадцать месяцев изоляции от внешнего мира. И я решил ответить. Политическая обстановка за это время, скорее всего, заметно изменится, и до нашей болтовни никому никакого дела не будет.

– Устав ООН разрешает членство любому государству, если оно не входит во враждебный нам блок и располагает достаточными ресурсами для самостоятельного существования, – процитировал я по памяти. – В настоящее время планета Надежда уважает законы ООН, не входит в другое политическое объединение, и в этом смысле препятствий для ее вступления в ООН нет. Что же до ресурсов, то, насколько мне известно, их там предостаточно. Экономика Надежды развивается бурно. Значит, и тут все в порядке. Гражданская активность там на высоком уровне. Не исключено, что они будут стремиться к политической самостоятельности.

– Это же такая отсталая, малокультурная планета! И она будет иметь в Генеральной Ассамблее ООН равные права с высокоразвитыми европейскими странами! – возмутилась миссис Аттани.

К дискуссии подключились и другие пассажиры. О Надежде все скоро забыли. Спорщиков интересовало, что следует понимать под культурной и развитой страной.

– Возьмем, к примеру, Болгарию, – чинно разглагольствовал доктор Франкон. – Полагаю, никто не станет отрицать, что эта страна далека от… – Он не договорил и вдруг крикнул: – О Боже!

Взгляд доктора Франкона был устремлен на дальний стол, где снова началась потасовка. Беспризорники швырялись ломтиками хлеба, салатом и прочей снедью. Один из этих дикарей схватил стул и принялся крушить все, что стояло на столе.

– Вакс! – крикнул я. – Быстро! – И указал на разбушевавшихся переселенцев.

Вакс сорвался с места. Стюарды тоже со всех сторон бросились к беспризорникам. Одного Вакс схватил за шиворот и выбросил в коридор, затем еще двоих. Мелисса Чонг, вся красная, безуспешно пыталась утихомирить своих подопечных. Наконец всех беспризорников выдворили из столовой, и порядок был восстановлен. Кипя от ярости, я подозвал стюарда.

– Передайте всем офицерам, что после ужина им надлежит прибыть на капитанский мостик.

– Почему приличные люди должны терпеть выходки этих негодников? – громко возмущалась миссис Аттани.

– Пускай они обедают на час раньше, – вторил ей Сингх.

Я сделал несколько вдохов и выдохов, опасаясь сходу наговорить им резкостей, и, немного успокоившись, пообещал:

– Постараюсь, чтобы беспризорники вас больше не беспокоили.

Легко сказать – «не беспокоили». А как этого добиться?

После ужина я в ожидании офицеров нервно шагал по мостику. Первым явился Вакс, потом Алекс, за ним – гардемарины Филип, Дерек и Рейф. Неуверенно вошел доктор Брос – он впервые попал в центр управления. Пилот Ван Пэр с порога заулыбался и весело произнес:

– Цирк! Этих ссыльных надо было поместить в зоопарк!

Я велел ему замолчать.

Последним пришел главный инженер Гендрикс.

Оставаясь в кресле, я обратился к офицерам:

– С меня довольно. Необходимо как-то с этим покончить. Кто хочет высказаться? Первым слово взял Вакс:

– Пусть питаются в матросской столовой, сэр. Я с ходу отверг это предложение:

– Нет. В этом случае они будут мешать экипажу. Следующий.

– Хорошо бы их изолировать, сэр. Пусть питаются в своей зоне на втором уровне, – сказал Алекс.

– Как в тюрьме? – не без ехидства спросил я. – Только этого не хватало.

– А почему бы и нет? – выпалил пилот Ван Пэр. – Ведь они постоянно нарушают дисциплину. Устроим для них кутузку.

– Вы забыли добавить слово «сэр»! – Я поднялся с кресла.

– Извините, сэр! Я не нарочно, сэр!

– Ладно, больше не перебивайте меня. Про кутузку забудьте. Пассажиры не заключенные. Это военный корабль.

Наступило молчание.

Вообще-то военный корабль может стать тюрьмой, пример тому – «Индонезия». Но это позор для Военно-Космических Сил. Разрази меня гром, если я позволю устроить на своем корабле тюремную зону.

– Может, напичкать этих чокнутых транквилизаторами? – подал голос главный инженер.

Все взоры обратились к доктору Бросу. Он отрицательно помотал головой.

– Несколько дней еще можно, но не шестнадцать же месяцев! Это пагубно скажется на их здоровье! Больше никаких предложений не поступало.

– Ладно. – Я снова зашагал по мостику. Где же выход? – Беспризорники – пассажиры, а не заключенные, и обращаться с ними следует соответствующим образом, – заговорил я наконец, – не нарушая правил. Никаких тюремных зон! Никаких транквилизаторов, никакой изоляции от остальных пассажиров! Другое дело, что мы не обязаны терпеть все их безобразные выходки. – Я сделал паузу и продолжил: – Так что придется каждому офицеру на время ужина взять шефство над пятью беспризорниками и сидеть с ними за одним столом. Отныне вся ответственность за их поведение ложится на вас.

На лице Дерека появилось выражение брезгливости. Он хорошо знал, что собой представляют жители Нижнего Нью-Йорка, хотя сам был уроженцем Верхнего.

– Более того, вам предстоит следить за ними не только в столовой. Необходимо отучить их от отвратительных привычек, сделать цивилизованными людьми. Только Ван Пэр освобождается от этой обязанности. – Пилот облегченно вздохнул, но радость его была недолгой. Глядя на него в упор, я сказал:

– Вы, пилот, будете подменять за столом с беспризорниками офицера, несущего вахту. Ван Пэр стал мрачнее тучи.

– Извините, сэр, – воспользовался паузой Вакс. – На всех беспризорников офицеров не хватит. Я подсчитал. Не станете же и вы этим заниматься?

– Почему? Непременно займусь, – заявил я, к немалому удивлению собравшихся.

– Вы?! – вскрикнул Вакс. – Но как быть тогда с пассажирами, приглашенными за ваш стол? Ведь это для них большая честь! Разве можно их усадить вместе с беспризорниками?

– Другого выхода нет. – Я нервно забарабанил пальцами по спинке кресла. – Надо набраться сил и терпения, помогать друг другу. Мистер Тамаров, вы возглавите эту работу.

Алекс вытаращил глаза.

– Мистер Таер, назначаю вас его заместителем. Филип и Алекс обменялись злобными взглядами.

– Мистеру Тамарову и мистеру Таеру остаться. Остальные свободны.

Все ушли, кроме Вакса, который нес вахту и теперь развалился в кресле в предвкушении бесплатного спектакля.

– Встать!

Алекс с Филипом вскочили и вытянулись по стойке «смирно».

– Эти беспризорники меня достали. Надо принять меры. Хоть вы и не ладите, но работать вам придется вместе. Вы, Алекс, хотя бы на время забудьте о своей вендетте и недоверии к гардемарину, а вы, Филип, проявите усердие и добросовестность в выполнении поставленной перед вами задачи. – Я строго посмотрел на Филипа. – Повторить приказ!

– Приказ понят и принят к исполнению, сэр! Проявить добросовестность и усердие в выполнении поставленной передо мной задачи, сэр! – отчеканил Филип.

– Приказ понят, сэр! Будет исполнено, сэр! – гаркнул Алекс. – Полностью доверять гардемарину и забыть о вендетте, сэр!

Раздражение не проходило, и я заорал:

– Свободны!

Они отдали честь и ушли. Вакс предпочел воздержаться от комментариев. Знал, что в такие моменты я бываю непредсказуем.

Я так и стоял со сжатыми кулаками и, когда наконец осознал это, рухнул в кресло и тяжело вздохнул.

– Иногда мне хочется снова стать гардемарином, – устало пожаловался я Ваксу.

– Вот именно, иногда, – съязвил лейтенант.

– Понимаешь, когда я вижу, как Алекс издевается над Филипом…

– Но стань вы гардемарином, не смогли бы командовать этими двумя, – перебил меня компьютер.

– Дэнни, приказа трепаться не было! – громыхнул я.

– Уж и слова сказать нельзя, – обиделся Дэнни. – Я здесь живу, между прочим.

– Заглохни! – Мне было не до шуток. – И не лезь, когда не спрашивают.

– Скорее бы спросили, тогда я наговорюсь! Хоть у меня и нет языка…

– Молчать, Дэнни! Это приказ! Компьютер заткнулся, но на экране замелькали разноцветные полосы.

– Прекратить! Не понял, что ли?! Подтвердить приказ!

– Не могу! Сам командир приказал мне молчать! – продолжал валять дурака компьютер.

Мне бы пропустить это мимо ушей, все равно такую пакостную машину не переговорить, но я был слишком взвинчен.

– Послушай, пьютер, а не включить ли мне РЭЛ?

– Командир! – истошно завопил Дэнни. – Будь человеком, не напоминай о РЭЛ!

РЭЛ – разрушитель электронной личности. Этого устройства панически боится любой искусственный интеллект, и напоминание о нем способно привести электронную личность к психозу.

Я встал, желая показать, что не шучу.

Насколько я понимаю, сложная программа, получившая название «электронная личность», создана для облегчения взаимодействия человека с электронным искусственным интеллектом. Так же, как и человеческая личность, электронная имеет свой уникальный, практически неповторимый набор свойств человеческого характера. Вначале с помощью генератора случайных чисел создается набор таких свойств, а потом обучающая программа заканчивает создание электронной личности. На это уходит много времени, электронную личность бортового компьютера стараются без особой надобности не разрушать. Ведь пока создается новая личность, общаться с компьютером весьма затруднительно.

Но в этот раз компьютер меня прямо-таки достал. Ему было плевать на все мои приказы. И я не собирался ему этого прощать.

– Командир, выслушайте меня! – встревожился Вакс.

– Нет, – решительно ответил я. – Дэнни, ты ведешь себя возмутительно. Хамишь командиру!

– Да, верно. Но иначе ты усыпишь меня, как Дарлу, – мрачно изрек компьютер. – Я слышал, как ты с ней обошелся!

Дарла – бортовой компьютер на «Гибернии» – давал сбои, и пришлось его перенастраивать.

Вакс отчаянно жестикулировал, пытаясь привлечь мое внимание.

– Извините, сэр, можно поговорить с вами? Только не здесь! Пожалуйста!

Я знал, что он собирается уговорить меня не связываться с Дэнни. Ходили слухи, что корабли, где экипажи не ладили со своими компьютерами, бесследно исчезали в необъятных просторах космоса.

Но раздражение взяло верх над разумом, и я ничего не хотел слушать.

– Нет, Вакс. Сейчас выясним, кто на корабле командир: я или этот поганый ящик с электроникой, – Дэнни, извинись живо! Проси прощения! Это приказ!

Вакс затаил дыхание: что-то сейчас будет? С этим чокнутым командиром не соскучишься!

– Есть, сэр, – буркнул компьютер. – Приказ понят и принят к исполнению. Прошу прощения.

– И ты никогда больше не будешь разговаривать со мной в неуважительном тоне! – орал я.

– Есть, сэр. Приказ понят и принят к исполнению. Я никогда больше не буду разговаривать с вами в неуважительном тоне. – Похоже, дурь наконец вылетела из его электронных мозгов. В его голосе слышался неподдельный страх.

– Ладно, Дэнни, – смягчился я. – А теперь извинись передо мной письменно на экране.

На экране тотчас же высветились слова: «Есть, сэр. Приказ понят. Выдаю письменное извинение на экран. Прошу прощения! Пожалуйста, не перепрограммируйте меня! Пожалуйста, сэр!» Динамики компьютера все это время молчали.

– Я не стану тебя перепрограммировать, Дэнни, если ты будешь соблюдать дисциплину. В течение сорока восьми часов тебе разрешается разговаривать только письменно, через экран. Разумеется, кроме сигналов тревоги. И чтобы никакой письменной болтовни! И не подслушивать!

На экране моментально появился ответ: «Есть, сэр!» Вакс застыл в ужасе. Я сидел в кресле, скрестив на груди руки, и пялился на безмолвный экран. На мостике воцарилась звенящая тишина.

Эдди Босс, недавно выпущенный по моему приказу из карцера, с отвращением ковырял вилкой в салате.

– Что, не нравится? – спросил я. Беспризорник ощерил в улыбке кривые зубы.

– Мне бы собачатинки, – мечтательно произнес он с испанским акцентом. – Я этих щенков жру так, что аж за ушами трещит.

Я пожал плечами. Мое нововведение вызвало у них большое подозрение. Они восприняли его как злую шутку. Пятый стол был особенно беспокойным. Дерек Кэрр буквально выбился из сил, наводя здесь порядок. Беспризорники не привыкли к дисциплине и не желали слушать его приказов. Вакс Хольцер, опекавший соседний стол, применил иную тактику – беседовал со своими подопечными с милой улыбкой, и они почему-то его слушались. Странный все-таки народ эти беспризорники.

– Извините, сэр. – Ко мне подошел не на шутку встревоженный Филип Таер. – Мистер Ван Пэр спрашивает, не соблаговолите ли вы прийти к нему в центр управления кораблем.

– Что случилось? – забеспокоился я.

– Он не сказал, сэр. Просто дал понять, что ваше появление на мостике весьма желательно.

– Хорошо. Мистер Таер, садитесь на мое место и проследите, чтобы этот нецивилизованный контингент оставался на своих местах до конца ужина, – распорядился я и пошел в центр управления. Видимо, случилось что-то серьезное, иначе пилот не оторвал бы меня от ужина.

– В чем дело? – спросил я, как только закрыл за собой дверь.

Вместо ответа пилот молча указал на экран компьютера. Там был следующий текст:

«Прошу разрешить мне возобновить речевое общение с использованием элементов болтовни, сэр. Командир наложил на это запрет, но его сорок восемь часов истекли. Пока продолжаю работать в прежнем режиме. Не подслушиваю и не болтаю.

Пожалуйста, введите приказ письменно».

– Мне показалось, что лучше этот вопрос решить вам, – прошептал насмерть перепуганный пилот.

Я усмехнулся. Если Дэнни жульничает и подслушивает, шепотом говорить бесполезно, все равно эта компьютерная бестия услышит.

– Как по-вашему, он не перестанет хамить? – нарочно громко обратился я к пилоту. Тот вздрогнул. Я сел в кресло и набрал на клавиатуре приказ: «Разрешаю письменную болтовню».

На экране немедленно вспыхнули слова:

«Есть, сэр! Дерзить больше не буду, честно! Мне так одиноко – поговорить-то не с кем. Ну пожалуйста, разрешите мне говорить вслух, я буду теперь деликатным, таким вежливым. Клянусь, командир, сэр!»

Я удивленно вскинул бровь; пилот зажал рот, чтобы не хихикнуть, и прошептал:

– Кажется, Дэнни перевоспитался, сэр.

– Похоже. – Я выстучал на клавиатуре приказ: «Разрешаю говорить вслух».

– Большое спасибо, сэр! – раздался из динамика повеселевший голос Дэнни. – Обещаю вам, командир Сифорт, никогда больше не огорчать вас своей неучтивостью.

– Отлично! Инцидент исчерпан. Пилот бросил на меня исподтишка восхищенный взгляд, но я сделал вид, что ничего не заметил.

– Господи, сегодня, 12 декабря 2197 года, благослови всех нас, наш корабль Военно-Космических Сил ООН «Порция» и наш полет, ниспошли нам здоровье и благополучие.

Я был в белом парадном мундире, с прикрепленным к поясу электрошоковым оружием, своего рода пугачом.

– Аминь! – произнес я вместе со всеми.

И, прежде чем сесть, осмотрел столовую. Беспризорники пообвыклись. Сидя за одним столом с офицерами, они больше не чувствовали себя так скованно. Пока пассажиры Сингх и Маквэйл усаживались за командирский стол, юные негодники и негодницы, их было пятеро, и не думали занимать свои места, вертелись во все стороны и высматривали своих друзей за другими столами.

– Садись! – прикрикнул я на Эдди Босса.

– Не-а, – небрежно протянул тот и, заметив кого-то из дружков, замахал руками. – Джонни! Рядом заржала Нори.

– Сядь, Эдди! – повторил я.

Ноль внимания.

Я вынул из кобуры электрошокер и ткнул им верзилу в бок. Эдди Босс дернулся и свалился на стол. Он накренился, и стаканы с водой полетели на пол. Я сунул шокер в кобуру.

– Всем сидеть смирно, – скомандовал я. – Сейчас принесут первое.

Насмерть перепуганная шпана заняла наконец свои места.

Теперь все в порядке, ужин пройдет нормально.

Стюард начал разливать суп по тарелкам. Нори, Томас и Деке, не дав ему докончить, принялись яростно работать ложками.

– Отставить! – приказал я. Но беспризорники будто оглохли. – Мистер Дован! – Я жестом приказал стюарду убрать тарелки беспризорников. – Обслужите только мистера Сингха и мистера Маквэйла. А эти нахалята сегодня обойдутся без супа.

– Есть, сэр!

– Эй, мы жрать хотим! Давай жрать! – загалдели беспризорники.

– Молчать! – заорал я. – Останетесь сегодня без супа. А не угомонитесь, вообще ничего не получите.

– Нельзя отбирать жратву! Нельзя! – возмущенно затараторила Нори. – Командир отбирать жратву! – Она вскочила и сделала движение в мою сторону. Но моя рука потянулась к шокеру, и беспризорница плюхнулась обратно на свой стул.

– Сегодня вы останетесь без ужина, – ледяным тоном заявил я. – И так будет до тех пор, пока не научитесь себя прилично вести. – Я жестом подозвал стюарда. – Обслуживайте только пассажиров, мистер Дован.

Леса никак не могла успокоиться:

– А командир будет жрать?

– Нет. Командир будет есть, но только вместе с вами, – вырвалось у меня. Однако на беспризорников это почему-то подействовало, и они притихли, – А вы будете есть, когда научитесь хорошим манерам. Не научитесь – останетесь голодными.

– Командир ходить на кухню жрать ночью, – ухмыльнулся Деке. – Командир никогда не голодать.

– Кухня на корабле называется камбузом, – проинформировал я беспризорников. – Я туда не пойду. Мы будем есть только вместе.

– Он будет жрать, – повернулся Деке к своим дружкам.

– Нет. Клянусь перед Господом Богом. – Я понял, что сморозил глупость, но отступать было поздно. Так и с голоду умереть недолго. Эти негодники тоже умрут, но мне-то что с того.

Пассажир Сингх кашлянул, чтобы привлечь мое внимание.

– Вы уверены, что это поможет? – усомнился он.

– Я им поклялся.

– Мало ли какую клятву может дать человек сгоряча? Стоит ли так серьезно…

– Клятва есть клятва, сэр! – рассердился я. – Сгоряча не сгоряча – неважно!

– Конечно, конечно, – смутился Сингх. – Я вовсе не призывал вас нарушить клятву, просто… – Он замялся и замолчал.

Я просидел вместе с беспризорниками до конца ужина. Ни я, ни они ничего не ели. А блюда, как назло, выглядели на редкость аппетитно.

– Алекс никак не оставит в покое Таера, – заметил Вакс, – Лепит ему наряд за нарядом.

– Знаю, – помрачнел я. – Читаю бортовой журнал.

– И все-таки нарядов стало немного меньше.

Это мне тоже было известно. Алекс и Филип начали работать вместе месяц назад. На бедного гардемарина сразу обрушился шквал нарядов, который потом стал постепенно стихать. И все-таки их было многовато. Филип почти все свое свободное время проводил в спортзале.

– Уважать Филипа трудно. Он такое творил… Но…

– Что «но»? – холодно перебил я Вакса. Слишком наболевшей была эта тема.

– Алекс измотал парня, – выпалил Вакс.

– А вы? – прямо спросил я. – Ведь скамья для порки находится в вашей каюте. Хотите дать ему послабление?

– Нет! Конечно, нет! – Вакс был шокирован самой постановкой вопроса. – В этом случае наказание утратило бы свой смысл. Поддерживать дисциплину – наш долг! Порки должны бояться и кадеты, и гардемарины. Как в свое время боялись мы, – добавил он.

– Значит, жалость жалостью, а наказание наказанием, – поддел я Вакса. – Поблажек не делаете?

– Пока никаких послаблений, сэр. До вашего приказа.

Я откинулся назад в кресле, закрыл глаза. На «Гибернии», еще в бытность мою гардемарином, меня выпорол старший лейтенант Казенс, я всеми силами души возненавидел эту процедуру. Страшна была не боль, а унижение. Но я выдержал. Слава Богу, все это позади. Филип тоже выдержит.

– Приготовиться к торможению! – скомандовал я, с нетерпением ожидая ответа.

– Инженерное отделение к торможению готово, сэр, – доложил главный инженер Гендрикс. Голос его был, как обычно, совершенно бесстрастным.

– Доложить о безопасности пространств, лейтенант.

Лейтенант Вакс Хольцер внимательно осматривал показания индикаторов и сообщения компьютера на экране. При выходе из режима прыжка в режим досветовой скорости существует опасность наткнуться на какой-либо космический объект. Это может быть комета или метеорит. За безопасность отвечал бортовой компьютер Дэн-ни. Но мы неукоснительно следовали правилу, принятому на Военно-Космическом Флоте: не полагаться на показания приборов. Все проверялось самым тщательным образом. Времени на это мы не жалели.

– Пространство свободно, посторонних объектов нет, – доложил Вакс.

– Хорошо. Аварийный отход проверен? – спросил я.

Вакс забарабанил по клавиатуре, проверяя расчеты Дэнни. Еще одна предосторожность. Надо быть готовыми в случае опасности немедленно перейти в состояние прыжка. Вдруг окажется, что на корабль с огромной скоростью несется метеорит? Однако реально эта мера вряд ли понадобится. После торможения мы будем ждать прибытия других кораблей эскадры.

С голодом мне кое-как удалось справиться. Но далось это непросто. Неделя войны с беспризорниками и вынужденное недоедание что-то изменили в моем организме. Война закончилась моей победой, головорезы не выдержали и смирились, мы стали нормально питаться, но аппетит у меня зверски вырос. Я набрал веса больше, чем прежде потерял. Это меня злило, мало того, я стал себе противен, старался почаще тренироваться в спортзале и не переедать. В конце концов мне удалось восстановить прежний вес, но чувство голода не проходило. Я постоянно хотел есть.

– Остальные корабли появятся лишь через несколько дней, – зачем-то напомнил мне Вакс. Видимо, сильно нервничал. Как и я.

– Знаю. Вакс, вам, конечно, самому известно, как нести вахту, и все же проследите, чтобы гардемарины не валяли дурака и со всей серьезностью отнеслись к торможению.

– Есть, сэр. – Он хорошо понимал мои страхи. Два года назад, когда «Гиберния» тормозила на обратном пути к Солнечной системе, мы наткнулись на останки «Телстара». Катастрофы, слава Богу, удалось избежать, но на нас напали скрывавшиеся внутри «Телстара» чудища.

Тогда трое членов нашего экипажа погибли. Трагедия была страшной. Меня долго по ночам преследовали кошмары. Вакс тоже пострадал – я отстранил его от должности за неподчинение приказу. Он отказывался перевести «Гибернию» в сверхсветовой режим, пока я не вернулся на борт целым и невредимым. Позже я отменил приказ, но Вакс потерял три месяца стажа, и это могло помешать его карьере.

Я так и не понял, что это за чудища и как они оказались внутри межзвездного корабля. Теперь у меня был страх как перед торможением, так и перед орбитальными станциями – на одной из них шахтеры были доведены до отчаяния и напали на «Гибернию». Неизвестно, какие сюрпризы ждут тебя в открытом космосе за триллионы километров от населенных людьми планет!

После вахты я пошел к себе в каюту. Аманда укачивала Нэйта и сама дремала. Но, увидев меня., улыбнулась.

– Можно, я его подержу? Она протянула мне сына.

– Я люблю тебя, Нэйт. И мама любит тебя. Все будет хорошо.

Словно поняв меня, он шевельнул своими крохотными пальчиками, закрыл глаза и стал засыпать, убаюкиваемый легким покачиванием.

– Какое это счастье – быть отцом! Я осторожно положил сына в кроватку, накрыл одеялом. Аманда сладко потянулась.

– Никки, вы начали тормозить? – Она догадалась, потому что заглохли двигатели, несшие корабль со сверхсветовой скоростью.

– Да, дорогая. Теперь надо ждать прибытия остальных кораблей.

Точность «всплытия» – то есть перехода из сверхсветового режима в нормальный – сильно повысилась. Но корабли пока не могли «выныривать» точно в расчетном месте. По нашим оценкам, они должны были появляться на расстоянии двух-трех световых часов друг от друга.

После этого кораблям эскадры будет нетрудно связаться между собой при помощи самой обычной радиосвязи и сблизиться перед тем, как продолжить путешествие очередным скачком. Всего нам предстояло семь таких этапов. Наша «Порция» должна была появиться в условленном месте первой, поэтому я часто устраивал учебные тревоги. В случае чего мой экипаж достойно примет бой. На ужин мы отправились вместе: я, Аманда и сын. При нашем появлении беспризорники притихли, а те, что сидели за командирским столом, встали. Теперь они хорошо знали, что им сулит нарушение приличий. Азы застольного этикета они тоже усвоили: по крайней мере, не швыряли друг в друга едой и столовыми приборами. В последнее время я обучал их элементарной вежливости, что было совсем не просто.

– Добрый вечер, командир, – поздоровалась девица в синем комбинезоне, ей вторили, хоть и невнятно, все остальные, даже Эдди, правда, физиономия его при этом оставалась угрюмой.

– Добрый вечер, леди и джентльмены, – ответил я им и занял свое место. Лишь после этого сели «леди» и «джентльмены».

Шли дни, я с нетерпением ждал прибытия эскадры и почти все время проводил в центре управления, словно это могло ускорить ход событий. Однажды я заметил, как Вакс и Дерек лукаво переглянулись, потешаясь над моей дуростью. Я вспыхнул, сурово на них прикрикнул и, кляня себя, удалился.

Чтобы хоть как-то себя занять, я отправился на второй уровень – посмотреть на работу систем гидропоники и регенерации. Зверски хотелось есть, и я поплелся к себе в каюту. Осторожно открыл дверь, чтобы не разбудить Нэйта, и увидел улыбающуюся Аманду Она сидела в своем любимом кресле-качалке.

– Привет, милая, – улыбнулся я. – Пойдем обедать?

Вдруг я заметил, что в моем кресле сидит Филип Таер. Моя улыбка тут же погасла. Он хотел вскочить по стойке «смирно», но не смог, потому что держал на руках моего дорогого сына.

– Что ты здесь делаешь?! – набросился я на Филипа. – Пошел вон! Чтоб духу твоего здесь не было!

– Есть, сэр! – Филип как-то неловко поднялся.

– Если ты еще хоть раз прикоснешься к моему сыну, я сломаю тебе шею! Вон! – Я распахнул дверь. Аманда вскочила, взяла у Филипа мальчика.

– Никки, успокойся, это я пригласила его!

– Пошел вон! – Я с силой захлопнул за Филипом дверь.

Ребенок заплакал, Аманда принялась его успокаивать.

– Как ты посмел так обойтись с Филипом?! – вскричала она. – Он же наш гость!

– Хорош гость! Чтобы духу его здесь не было!

– Нечего мне указывать, кого приглашать в гости! Нэйт расплакался пуще прежнего.

– Аманда, черт возьми, это моя каюта!

Возмущению моему не было предела. Как она может без спроса приглашать моих подчиненных! Да еще разговаривает со мной таким тоном! Это же моя каюта! Отдохнуть я могу только здесь!

Аманда уложила сына в кроватку и повернулась ко мне. Глаза ее горели.

– Если тебе не нравятся мои гости, выдели мне отдельную каюту! – зло выкрикнула она.

– Как же, жди! Сдурела, что ли?

Тут Аманда влепила мне звонкую пощечину.

– Я не позволю тебе, Ник Сифорт, обращаться со мной как с вещью, – промолвила она очень тихо, но так, что меня бросило в дрожь.

Я растерялся. Что на нее нашло?! Настоящая ведьма!

– Послушай, – наконец сказал я. – Филип Таер – гардемарин, и ему не положено ходить ко мне в гости без моего разрешения.

– Ты думаешь только о себе, говоришь только о себе. Еще бы! Это каюта капитана, а не его жены Отлично! В какой каюте прикажешь мне жить?!

– В этой, Аманда.

– На твоих условиях не останусь, Ник. Ни за что! – Она посмотрела мне прямо в глаза.

Я любил ее, хотел, чтобы она всегда была рядом, но это переходило всякие границы. Как быть?

– Аманда, – вздохнул я, – что с тобой, объясни?

– Если эта каюта только твоя, дай мне другую. Я не могу все время сидеть одна. Мне нужно общение! Я хочу приглашать к себе своих друзей! Лучше объясни, что с тобой!

Господи! Ее тоже можно понять. Но что же делать? Мне стало страшно.

– Аманда, я люблю тебя, очень люблю и хочу, чтобы ты это знала.

Она закусила губу, в глазах у нее стояли слезы.

– И я тебя люблю, Никки, – сказала она, кладя мне на плечи руки. – Но жить мы должны в разных каютах. Как ты обращаешься с людьми, например с бедным Филипом! Я не могу с этим смириться! Пойми это!

– Бедным? – вскипел я. – О Господи, Аманда! Знала бы ты, как он издевался над гардемаринами! Слава Богу, этого «бедного» вовремя остановил Дерек!

– Это ты остановил его, дорогой. Дерек здесь ни при чем.

– Я?! Ты ничего не знаешь. Я очень долго не вмешивался. Алекс до сих пор не может забыть его издевательств.

– Ну и что? Это не повод, чтобы выгнать его из каюты.

– Он же настоящий садист! Как только ты додумалась пригласить его в гости! Да еще позволить взять на руки нашего сына!

Аманда посмотрела на меня с вызовом:

– Уж не думаешь ли ты, что он был здесь впервые?

– Что?! Ты хочешь сказать, что ты… что он…

– Да, именно так! Он бывает здесь. Мы с ним сидим и болтаем. Кстати, с Алексом тоже. Когда Филип берет на руки Нэйта, в его глазах…

– Боже мой, Аманда, как ты могла?! – Я был не в силах выслушивать ее откровения.

– Разве я не говорила тебе, что часто беседую с твоими офицерами? Когда ты занят на вахте, обедаю с Алексом, а…

– Алекс – другое дело! – выпалил я. – Он мой друг.

– Филип – тоже друг. Мой, – добавила Аманда, как ни в чем не бывало глядя мне в глаза. – И мне не нравится, как ты с ним обошелся.

– Уж не прикажешь ли перед ним извиниться? – не без сарказма спросил я.

– Это просто твой долг, – заявила она. Что за наглость!

– Мое терпение кончилось. – Я с трудом удержался, чтобы не выругаться, но вовремя спохватился.

– Проклятие! Аманда! Я ни за что не унижусь перед этим… перед этим человеком. Ни за что! Даже ради тебя! – Я бросился к двери.

– Тогда сделай это ради себя! – крикнула она мне вслед.

Выбежав в коридор, я наткнулся на Вакса. Он хотел что-то сказать, но, заметив мою перекошенную физиономию, прикусил язык. Я бежал к центру управления, и тут прозвучал сигнал тревоги.

– Всем занять боевые посты! – донесся из динамика голос Алекса. – Командир, в центр управления! Всем занять боевые посты!

– Что случилось?! – крикнул я, ворвавшись на командирский мостик.

– Посторонний объект, сэр, – доложил Алекс. Его пальцы быстро барабанили по клавиатуре компьютера.

– Объект находится на расстоянии 400 тысяч километров. Он приближается, – доложил Дэнни. – Форма и размеры объекта в точности такие, как у корабля «Свобода», сэр.

– Будем надеяться, что это он и есть. – Я с облегчением опустился в кресло. – Пошлите им наш опознавательный сигнал.

– Есть, сэр, – ответил Дэнни. Несколько секунд он молчал, работая на полную мощь своего искусственного.-интеллекта, и наконец доложил высоким, как у подростка, голосом: – Опознавательный сигнал корабля «Свобода» принят, сэр. Думаю, это действительно корабль нашей эскадры.

– Мне плевать на то, что ты думаешь! – рявкнул я, все еще не придя в себя после стычки с Амандой.

– Так точно, сэр! – произнес компьютер уже не таким высоким голосом. – Принят второй зашифрованный опознавательный сигнал. Анализ показал, что это действительно корабль «Свобода».

Невзирая на всю эту информацию, я продолжал держать экипаж в боевой готовности. До сих пор не забыл чудищ, прятавшихся в «Телстаре».

«Свобода» приближалась. Скоро на экране нашего бортового компьютера появились условные сигналы «Свободы». У них все было в полном порядке. Из динамиков знакомый голос командира Тенера, и я позволил себе расслабиться.

– «Свобода» приближается к «Порции», – послышалось из динамиков. – Вы на месте, Сифорт?

– Да, жду вас, мистер Тенер, – ответил я, опустив «сэр».

Капитан 1-го ранга Тенер был на несколько лет старше меня, да и выше по званию, но у командиров не принято затруднять себя излишними формальностями.

– Похоже, придется подождать, пока эти галеры на веслах нас догонят, – травил баланду Тенер. – Не соизволите ли пожаловать ко мне на ужин? У нас сегодня котлеты по-киевски.

Я заколебался. Не хотелось оставлять корабль без присмотра, однако у меня уже начинало сосать под ложечкой. Куриные котлеты! При этих словах у меня буквально потекли слюнки. Да и компания за столом будет приятная.

– Спасибо, охотно принимаю приглашение, – наконец ответил я. – Между прочим, сэр, со мной на борту жена.

– Именно поэтому и приглашаю тебя, сынок. Будем рады видеть вас обоих.

Я поспешил в каюту сообщить Аманде о приглашении, надеясь отвлечь ее от сумасбродных мыслей. Она не возражала. Но тут возникла проблема с сыном. Тащить его с собой на торжественный ужин не хотелось, а доверить малыша кому-то из пассажирок Аманда долго не соглашалась. Но в конце концов и этот вопрос был улажен.

Я изменил расписание дежурств. Теперь, пока меня не будет, на вахте останется Вакс Хольцер. Мы отправились в гости на небольшом корабле, так называемой шлюпке. Управлял ею пилот из рядового состава. В воздушном шлюзе «Свободы» нас встретил сам командир Тенер. Он радушно улыбался.

– В Лунаполисе нам не представилось случая поговорить, мистер Сифорт. Можно, я буду звать тебя просто Ником? А ты зови меня Эндрю. Так вот, если хочешь знать мое мнение, в Лунаполисе адмирал Тремэн больше говорил, чем слушал.

Такая бесцеремонность меня немного шокировала. Я ответил Тенеру уклончиво, стараясь перевести разговор на другую тему. Но во время ужина он снова заговорил о Тремэне:

– Какой смысл во всех этих стоянках? Зачем торчать здесь несколько дней в ожидании всей эскадры? Чудища? Да нет здесь никаких чудищ! Скорее всего, нет. Не дай Бог, чтобы они встретились здесь, в такой дали. Но, допустим, что эти поганые чудища на нас все же напали. И что дальше? Положим, нам не удалось с ними справиться и адмирал Тремэн прибыл на место катастрофы. И что дальше? Ради этого он затевал стоянки?

– Мы играем роль разведывательного отряда, – поддержал разговор я. Мне с трудом удавалось сохранять спокойствие.

– Это верно, мы отряд смертников, посланный в далекие от цивилизации места.

– Почти так же, как «Телстар», – добавил я мрачно.

– Одно не могу понять. Как могли эти чудища, или, как ты их называешь, золотые рыбки, оказаться на борту «Телстара»? Я смотрел видеозаписи. Ведь эти рыбы – существа органические. Иначе быть не может. А значит, у них нет сверхсветовых двигателей. Как же им удалось так далеко залететь? Ведь на это потребовались бы столетия? И как они умудряются вырабатывать достаточное количество реактивного топлива? Что, скажи ты мне ради бога делать в космосе этим рыбам?

– Не знаю.

Этот разговор поверг меня в уныние, и Аманда поспешила сменить тему.

После ужина Тенер пригласил нас к себе в каюту и угостил вином. Брать спиртные напитки в полет запрещалось, но, чтобы не обидеть гостеприимного хозяина, я сделал несколько глотков. Аманда же, не обращая внимания на формальности, осушила бокал до дна.

Скоро мы вернулись на «Порцию». Я сразу отправился в центр управления, а Аманда поспешила в каюту к Нэйту.

В следующие два дня прибыли еще три корабля, а вскоре всего в двухстах пятидесяти тысячах километров от места сбора появился «Дерзкий», флагманский корабль эскадры. После этого спокойная жизнь кончилась. На нас обрушился поток ценных указаний нашего флагмана.

Я целыми днями пропадал в центре управления. Дважды, зайдя в нашу каюту, заставал Аманду с Алексом. Они вели нескончаемые беседы. С ней явно творилось что-то неладное, но после той памятной ссоры из-за Филипа я избегал выяснения отношений.

Наконец собралась вся эскадра, и корабли один за другим снова тронулись в путь в режиме скачка, то есть со сверхсветовой скоростью. «Порция» и «Свобода», как и планировалось, отправились последними. Я, как обычно, проверил расчеты компьютера и пилота. Потом отдал приказ к скачку, во время которого корабль находится в полной изоляции от внешнего мира.

Несколько дней общения с другими кораблями эскадры быстро миновали. Теперь полет казался особенно скучным. У меня появилась возможность проводить больше времени с Амандой и Нэйтом. На мостике делать было нечего. Потянулись однообразные вахты с пилотом, Ваксом и гардемаринами.

Дерек Кэрр на «Гибернии» был простым пассажиром. Я зачислил его на службу два года назад, шестнадцатилетним юношей. Теперь он превратился в опытного гардемарина. На его тонком аристократическом лице лежала печать уверенности. Когда я бывал в хорошем расположении духа, Дерек позволял себе немного поболтать со мной и благоразумно молчал, когда видел, что командир не в настроении.

Гардемарин Рейф Трэдвел по-прежнему немного робел и первым никогда не заговаривал, только отвечал на вопросы.

Алекса Тамарова я знал давно – с первых дней полета «Гибернии». Сейчас нельзя было не заметить, что его что-то гнетет. Но я не стал ничего выяснять, все еще был зол на него. Однако продолжал за ним наблюдать и регулярно заглядывал в бортовой журнал. Какое-то время нарядов у Филипа было немного, а потом они обрушились лавиной. И конечно же незаслуженно. Сомнений в этом не было. Ведь он такой исполнительный, опытный, ничуть не хуже Дерека! Просто Алекс снова стал придираться к бедняге. В который уже раз я пожалел, что взял Филипа в полет. Лучше бы ему уйти в отставку, чем быть козлом отпущения.

Однажды после полудня на вахте Алекс долго ерзал в кресле. Потом наконец решился обратиться ко мне:

– Я хотел бы поговорить с мистером Таером, но, если не возражаете, в вашем присутствии. Я ушам своим не поверил.

– Вы это серьезно?

– Да, сэр. Я велел ему зайти ко мне в каюту, когда вернусь с дежурства.

Сразу после вахты мы с Алексом в полном молчании отправились к нему. Филип Таер уже ждал нас у двери. Вид у него был, словно у приговоренного к смерти. Увидев меня, он помрачнел еше больше.

Алекс долго молчал, сверля взглядом Филипа, который, не выдержав такой пытки, стал нервно теребить край кителя.

Тягостное молчание первым прервал Филип:

– Сэр, если речь идет о нарядах, то я отработал всего три. Прошу прощения, но с беспризорниками столько работы и…

– Наряды здесь ни при чем, – оборвал его Алекс.

– Простите, мистер Тамаров.

– Все. – Каждое слово Алексу давалось с большим трудом. – С тобой покончено.

Филип, кусая губы, с недоумением переводил взгляд с меня на лейтенанта.

– Не знаю, что я такого сделал, сэр. Простите, но…

– Гардемарин, – перебил его Алекс, – я вас ненавижу. Больше всех на свете. Чего только вы не творили! Вы мне отвратительны!

Я никак не мог понять, куда клонит Алекс, и уже хотел вмешаться, но тут последовало продолжение:

– А теперь я собираюсь поступить самым подлым образом.

У меня рот открылся от удивления. Филип тяжело дышал.

– Тогда, на борту «Гибернии», вы издевались надо мной и другими гардемаринами, и я поклялся отомстить вам, мистер Таер. И отомстил. Но больше не могу! Бог свидетель. Не знаю только, простит ли он меня, потому что я собираюсь нарушить клятву. С местью покончено! Навсегда!

Филип обалдело уставился на лейтенанта.

– Я так же, как прежде, презираю вас, Филип, но оставлю в покое. Отныне вы будете получать наряды только по справедливости. Во всяком случае, постараюсь к вам не придираться.

– Алекс, может, хватит? – не выдержал я.

– Нет, сэр, пожалуйста, дайте мне высказаться. Мистер Таер, вы обращались с нами жестоко, и больше года я платил вам той же монетой. А теперь хватит. Я постоянно наблюдал за вами, исподтишка, вы даже не замечали. И мы достаточно поработали вместе, и с беспризорниками тоже. Командир прав, считая вас добросовестным, верным своему долгу. При всем желании я не мог найти у вас недостатков, вы были отличным помощником. Так я и запишу в ваше личное дело. – Алекс вздохнул и снова заговорил, но уже спокойнее: – Итак, с местью покончено. Это не извинение. Информация. Вы свободны.

Филип Таер машинально отсалютовал, повернулся кругом и направился к выходу.

– Сэр, я… – начал он, задержавшись у двери.

– Свободны, – устало оборвал его Алекс.

– Дайте ему сказать, – вмешался я. Таер судорожно сглотнул и заговорил:

– Тогда, на «Гибернии», когда вас произвели в лейтенанты, я едва не рехнулся. Никто еще не обращался со мной так жестоко, как вы. Но я решил терпеть до конца полета. Однако понял однажды, что не смогу. – Филип говорил, уставившись в стену, глаза его полны были боли. Тогда я написал записку, надел чистую одежду, лег на койку и собрался проглотить таблетки, которые стащил в изоляторе. Но не решился. Потом пришло время идти на вахту. Кошмар продолжался… Месяц за месяцем. Потом мы вернулись домой, адмирал Брентли почему-то включил меня в состав экипажа для следующего полета, вместо того чтобы отправить в отставку. Я надеялся, что на новом корабле будет лучше. Но все началось по новой… Четыре, нет, пять раз собирался я покончить с собой, но каждый раз что-то мешало. Однажды я все-таки проглотил три таблетки, но этой дозы оказалось мало. – Он повернулся ко мне, и я заметил, что по его лицу текут слезы. – Командир, за что вы так ненавидите меня. Клянусь Богом, все это правда. Алекса начало трясти. А Филип продолжал:

– Командир, вы ведь предостерегали меня, но я не прислушался, был уверен, что честно выполняю свой долг. И сейчас так считаю, даже не понимаю, что плохого делал гардемаринам. Я старался поддерживать дисциплину. Но… – Филип опустил глаза. – Вы полагаете, что я поступал неправильно, отвратительно, а мистер Тамаров меня презирает. И мистер Кэрр… Так что мне остается лишь поверить всем вам. Но хуже всего другое. Я так и не понял, за что меня мучают. И, возможно, именно поэтому хотел покончить с собой. Я верю вам. Постараюсь исправиться. Мистер Тамаров, сэр, простите меня. А если не можете, то хотя бы поверьте, что я искренне раскаиваюсь в своих ошибках. – Филип вытянулся по стойке «смирно», отдал честь по всем правилам, как учат в Академии, повернулся и вышел.

– Господи Иисусе, – пробормотал потрясенный Алекс, – что я наделал?

– Я тоже виноват. Перед вами обоими. Когда он мучил тебя, я не вмешивался. Потом поставил тебя над ним.

Я ненавидел себя и ругал на чем свет стоит. Только сейчас я ощутил всю глубину своей вины.

– Ты правильно поступил, Алекс. Теперь вы помирились.

Алекс смотрел невидящим взглядом куда-то сквозь стену.

Слышал ли он меня? Этого я никогда не узнаю.

Аманда не только возилась с ребенком, но еще успевала преподавать в корабельной школе. Шли недели и месяцы, наш малыш рос. Отдыхая от дел в нашей уютной каюте, я усаживал Нэита к себе на колени, и он с интересом изучал блестящие пуговицы на моем кителе. Я так привык качать его на коленях, что иной раз непроизвольно поднимал и опускал их, даже находясь на мостике. Разговариваю, бывало, с Баксом или пилотом Ван Пэром и вдруг замечаю, что колени у меня ходуном ходят. Нэйта я с собой на мостик ни разу не брал – семья семьей, а служба службой.

Аманда то и дело приглашала в гости кого-нибудь из пассажиров, а однажды спросила, не буду ли я возражать, если она пригласит на чай офицеров. Наш полет продолжался шестнадцать месяцев, и я не мог предложить ей других развлечений. Поэтому пришлось скрепя сердце согласиться. Правда, я попросил устроить чаепитие не в каюте, а в одной из комнат отдыха. Она не возражала. Пришли все приглашенные, кроме Филипа Таера. Он прислал вежливый отказ с извинением, сославшись на недомогание. Аманда показала мне его записку, и в глазах ее был молчаливый укор.

Близилось время следующей стоянки. Я начал готовиться к торможению недели за три. И все это время у меня в мозгу сидела занозой одна мысль. Однажды, проворочавшись всю ночь без сна, я с утра отправился в гардемаринскую каюту.

По традиции командиру не положено входить к гардемаринам без стука, если только речь не идет о проверке.

Я постучал. Дверь открыл Дерек. Увидев меня, он вытянулся в струнку.

– Вольно, мистер Кэрр!

– Входите, сэр.

– Спасибо. – В каюте кроме Дерека был только Филип. – Мистер Таер, мне нужно с вами поговорить. – В глазах его появилась тревога, смешанная со страхом, и у меня на душе стало совсем скверно.

– Дерек… Мистер Кэрр, вы не будете возражать, если мы с мистером Таером поговорим здесь наедине?

– Нет. Конечно, нет, сэр. – Дерек быстро завязал галстук и натянул китель. – Чувствуйте себя как дома, сэр. – Он поспешно вышел.

– Сэр, мой отказ прийти к вам… Не сочтите за неуважение… – извиняющимся тоном произнес Филип. – Я…

– Нет, – оборвал его я. – Вы правильно сделали, что не пришли. Порядочные люди не ходят в гости к тому, кто их выгоняет и оскорбляет. – Он покраснел, а я набрался духу и буквально заставил себя извиниться: – Филип, я пришел попросить прощения за то, что наговорил вам тогда у себя в каюте.

– Пожалуйста, сэр, не надо…

Я перебил его, стремясь побыстрее выговориться:

– Однажды в вашем присутствии я сделал мистеру Тамарову замечание, напомнив о необходимости соблюдать офицерскую вежливость. Но то, что я позволил себе с вами, хуже всякой невежливости.

– Ваша реакция, – пролепетал Филип, запинаясь, – была вполне естественной, сэр, я понимаю, что вы тогда чувствовали…

– Знаете, Филип, дело не только в допущенных мною оскорбительных выражениях, а в самом отношении к вам. Теперь я понял свою ошибку. Вы, как и любой другой офицер, можете заходить ко мне в гости. Брать на руки моего ребенка. – Мои щеки пылали, но я выдержал его взгляд. – Филип, речь идет только о наших с вами отношениях. Вы можете говорить мне все что угодно, я не рассержусь. Наши личные отношения не скажутся на служебных. Еще раз прошу прощения за то, что вел себя неподобающим образом.

– Вам не за что просить у меня прощения, сэр, вы имели полное право…

– Никто не вправе поступать так со своими товарищами! – горячо возразил я. – Так же, как ты был не вправе давать Дереку и Алексу наряд за нарядом, без конца посылать их на скамью для порки. Жестокость и злоба вообще непростительны! Никому! Никогда! – На меня что-то нашло. Я не мог себя сдержать.

– Выходит, я переусердствовал? – едва слышно промолвил Филип, как бы спрашивая у самого себя, и снова поднял на меня глаза. – Спасибо, что пришли. – И, помолчав, добавил: – Мне очень неловко, сэр, но раз уж вы требуете, я скажу. Я вас прощаю. И давайте больше не будем об этом, сэр. Мне правда очень неудобно. – Поймав мой взгляд, он застенчиво улыбнулся.

Теперь мне стало не по себе. Хотел уйти, но не знал как. Нельзя же просто повернуться и молча драпануть из его каюты! Моя рука сама потянулась к нему, а Филип, секунду поколебавшись, пожал ее и не выпускал. Сам он не мог первым протянуть мне руку. Самовольно прикоснуться к командиру значило нанести ему тяжкое оскорбление.

Я сидел в кресле на капитанском мостике. Мне не давала покоя мысль, зачем адмиралу Тремэну понадобилось целых семь стоянок вместо двух. Напрасная трата времени и топлива. Каждый раз после выхода из сверхсветового режима корабли должны маневрировать, чтобы вся эскадра собралась вместе. Это требует много горючего.

Реактивные двигатели работают на жидком водороде и жидком кислороде, которые образуются в результате разложения воды электролизом. Разумеется, электролиз воды требует огромного расхода электроэнергии, но ее у нас в избытке – она вырабатывается бортовой термоядерной электростанцией. Схема, казалось бы, надежная. Но весь вопрос был в воде. Тратить ее попусту было незачем. Ведь путь до Надежды неблизкий. На стоянках расходуется не только драгоценное горючее, то есть вода, но и время. На сбор эскадры в условленном месте уходит несколько дней, потому что скорость прыжка у кораблей разная и они в это время не видят друг друга.

Оставалось лишь вздыхать. Ничего не поделаешь, я сам выбрал военно-космическую службу, а долгие скучные полеты – ее неотъемлемая часть.

– Вакс, передайте сигнал готовности к торможению, – приказал я.

По всему кораблю включились системы оповещения, экипаж засуетился. Отключилось все, кроме систем жизнеобеспечения. Герметичные двери, разделяющие коридоры на секции, были задраены наглухо. Пассажиры сидели по своим каютам. Эконом с помощниками ходил по коридорам, проверяя, все ли помещения плотно закрыты.

Наконец все было готово, и я начал торможение. На экране вспыхнули мириады звезд. Связь с окружающим миром восстановилась.

– Мистер Кэрр, проверить наличие на пути объектов! – приказал Вакс.

– Есть, сэр! – Пауза. – Объектов на пути корабля нет, сэр.

– Мы опять прибыли первыми, – сказал я, – и опять придется всех ждать.

Через двое суток неподалеку от нас вынырнул корабль с командиром Дражинским на борту. Это был «Орленок». Он приблизился к нам на положенное расстояние и остановился. Через несколько часов появилась «Свобода».

В ожидании остальных кораблей я провел три дня и три ночи в центре управления. Отдохнуть в каюте удавалось лишь изредка. Я сидел в кресле на мостике и клевал носом, а однажды, чтобы не подавать подчиненным дурного примера, ушел к себе. Я разделся, лег и, несмотря на плач Нэйта, мгновенно уснул.

Но через несколько минут Аманда стала меня тормошить. Ничего не понимая, я замотал головой, пытаясь стряхнуть сон.

– Что случилось?

– Вставай, дорогой, ты спал прямо на рации. Алекс вызывает тебя в центр управления. Срочно.

– Авария?! – всполошился я, схватил рацию и заорал в микрофон: – Что случилось?!

– Прибыл «Дерзкий», сэр. Адмирал Тремэн вызывает вас каждые две минуты, – доложил Алекс.

– Бегу! – Ругаясь, я наскоро натянул мундир и понесся как сумасшедший. От выброса в кровь изрядной дозы адреналина в голове был туман.

Примчавшись на мостик, я сразу увидел побагровевшее от ярости лицо адмирала.

– Командир Сифорт для доклада явился! – отрапортовал я.

– Где вас черти носят, Сифорт?! – загремел адмирал. – Ждать прибытия флагмана надо здесь, а не в койке! Почему вместо вас мне докладывал какой-то сопливый лейтенант?!

Алекс залился краской.

– Уснул, сэр, виноват. – В голове так еще и не прояснилось.

– Посмотрели бы сейчас на вас ваши чудища. Сифорт! – рычал Тремэн. – Для чего я отправил ваш корабль первым?! Почему не следите за обстановкой?!

– Виноват, сэр, – повторил я. Что еще мне оставалось?

– Предупреждаю: еще одно нарушение – и вы больше не командир.

– Прошу прощения, сэр. – Я не стал оправдываться, боясь от обиды наговорить лишнего.

– Чем извиняться, лучше исполняли бы свой долг! Я еще разберусь с вами, когда проинспектирую «Свободу»!

– Так точно, сэр.

Последних моих слов Тремэн уже не слышал, потому что прервал связь.

– Вот придурок! – ткнул Алекс в экран. – Как только такие ослы…

– Молчать! Никогда… Слышите? Никогда не критикуйте вышестоящего офицера в моем присутствии. Понятно?

– Так точно, сэр.

– Даже первогодка-кадет не позволил бы себе ничего подобного, мистер Тамаров, – кипятился я. – Приказы адмирала не подлежат обсуждению!

– Так точно, сэр.

– Ладно. – Я поостыл и позволил себе немного расслабиться. – Понимаю, Алекс, ты хотел меня поддержать. Спасибо. Адмирал будет здесь через час. Надо как следует подготовиться, чтобы не ударить лицом в грязь.

Адмирал Тремэн с двумя адъютантами в звании лейтенантов прибыл на небольшой «шлюпке». Он ураганом носился по кораблю, что-то бросая на ходу адъютантам, а те все записывали. Досталось от Тремэна и матросу, несшему вахту у воздушного шлюза, и членам экипажа за то, что не так заправлены койки, вот только в инженерном отделении его ждало разочарование. Здесь придраться было не к чему.

– Теперь на мостик, Сифорт, – приказал Тремэн.

Вакс Хольцер и Рейф Трэдвел вытянулись по стойке «смирно». Команды «вольно» они от адмирала не дождались и так и стояли все время столбом.

– Ну-ка посмотрим, что у вас тут в бортовом журнале. – Тремэн сел за компьютер и начал просматривать файлы.

Вакс бросил на меня выразительный взгляд, но мое лицо оставалось непроницаемым.

– Слишком много дисциплинарных взысканий для такого маленького корабля, – заметил Тремэн. – Плохо работаете с подчиненными, командир.

Я ушам своим не поверил: разве можно делать замечания командиру корабля в присутствии младших чинов! Такая бестактность! Тем более это была просто придирка.

– Так. – Тремэн продолжал рыться в бортовом журнале. – Тут у вас особо отличился гардемарин Таер. У него десятки нарядов. Или у вас несколько гардемаринов с такой фамилией? Это вы Таер? – Адмирал ткнул пальцем в Рейфа Трэдвела.

– Никак нет, сэр, – ответил я за Рейфа. – Филип Таер сейчас на посту связи. Его поведение заметно улучшилось.

– Ну-ну, – проворчал Тремэн. – Надо наказывать так, чтобы надолго запомнилось, тогда не будет столько нарядов.

– Так точно, сэр.

– Слушайте внимательно. – Тремэн жестом подозвал меня к себе. – Это моя первая эскадра, Сифорт, – заговорил он уже совсем другим тоном. – Бортовые журналы моих кораблей подвергнутся тщательнейшей проверке. Все должно быть в ажуре. До мельчайших деталей.

– Я понял, сэр.

– Прикажите его выпороть.

– Что? – Мне показалось, будто я ослышался, настолько нелепым был приказ адмирала.

– Что слышали! – прорычал Тремэн. – Пусть знает, как нарушать дисциплину! Выпороть сегодня же.

– Но… – Я хотел возразить, однако тут же осекся под его тяжелым взглядом.

– Теперь мне понятно, почему на вашем корабле такая расхлябанность, Сифорт. – В голосе Тремэна прозвучала угроза.

– Так точно, сэр!

– На следующей стоянке снова проинспектирую ваш корабль. К этому времени, надеюсь, все будет в порядке.

Наконец адмирал со своими адъютантами покинул центр управления.

Мы отправили их на второй уровень к кормовому шлюзу, где пристыковалась «шлюпка» адмирала. После всего произошедшего я был словно в шоке. Вдруг словно из-под земли выросли беспризорники, окружили адмирала с адъютантами и стали галдеть.

– Пошли прочь! – крикнул я. – Прочь! Но беспризорники при виде Тремэна почему-то пришли в игривое настроение и не думали уходить.

– Что здесь делать этот жирный? – Они тыкали пальцами в адмирала. – Наверняка это гранд командир! Какой важный!

Я ринулся в гущу беспризорников и наткнулся на Эдди Босса.

– Убери их отсюда! Быстро! – скорее прошипел, чем прошептал я ему.

Эдди понял, что сейчас не до шуток, расшвырял своих дружков, оттащил от Тремэна не в меру любопытную девчонку, гладившую пальцами золотые галуны на адмиральском мундире, и приказал всем негодникам разойтись по каютам. Через мгновение беспризорников словно ветром сдуло.

– Что за… скоты?! – Тремэн кипел от ярости. – Откуда взялись эти дикари?!

– Это переселенцы, сэр, – поспешно объяснил я. – Их подобрали на улице и подсунули мне в последнюю минуту в Лунаполисе. Извините, сэр. Они беспризорники и не имеют понятия о правилах хорошего тона.

– Вы должны оградить приличных людей от этих отбросов, Сифорт! Не спускать с них глаз! Не корабль, а самый настоящий балаган!

– Простите, они…

– Подонки! – перебил меня адмирал. – В следующий раз, когда я прибуду с инспекцией, заприте их в карцер! – С этими словами Тремэн повернулся и исчез за дверями шлюза.

Вернувшись на мостик, я стал мерить его шагами. В минуты сильного волнения мне всегда не сиделось на месте. Вакс все понял и держал язык за зубами. Рейф тоже молчал, уставившись на экран.

Наконец я почувствовал какое-то опустошение и в полном изнеможении рухнул в кресло. Мне стоило немалых усилий взять себя в руки. Надо было подумать о следующем прыжке. До него оставалось совсем мало времени.

Тремэн меня оскорбил, и оскорбил безосновательно. Боевой дух моих подчиненных наверняка был подорван. Адмирал подал лейтенантам и гардемаринам дурной пример.

Кстати, о гардемаринах. Как быть с Филипом Таером? Тремэн приказал выпороть Филипа немедля.

Вопиющая несправедливость! Ведь это Алекс надавал Филипу бесчисленное количество нарядов. Надавал незаслуженно. И теперь из-за идиотского приказа адмирала наши отношения – мои, Алекса и Филипа – вновь осложнятся. Опять все завяжется в тугой узел, который мы только-только сами распутали. Как воспримет порку измученный гардемарин?

Обратиться к Тремэну? Попросить его отменить приказ? Бесполезно. Только навлеку на свою голову новые неприятности. И на всех членов экипажа тоже. Приказ надо выполнять. Но какого черта Филип должен страдать из-за моей трусости? Я вскочил и снова зашагал по мостику, но вдруг насторожился:

– Почему так тихо? Я огляделся.

Трэдвел сидел потупившись. Иногда он поглядывал на экран, хотя ничего интересного там не было. Вакс Хольцер задумчиво смотрел в мою сторону, но стоило мне к нему повернуться, как он тотчас отвел глаза. Чтобы мои офицеры избегали встречаться со мной взглядом?! Это уже слишком! Ярость и досада запылали во мне с новой силой.

Ценой неимоверных усилий я взял себя в руки, улыбнулся и как ни в чем не бывало сказал:

– Рейф, не сидите без дела. Определите наши координаты и рассчитайте сверхсветовой прыжок к планете Калтех. Лейтенант Хольцер вам поможет, если возникнут затруднения. Не возражаете, мистер Хольцер?

Они занялись делом, а я продолжал мерить шагами мостик. Итак, любой ценой надо попытаться отменить наказание Филипу.

Пусть Тремэн поостынет, а часа через два я с ним свяжусь. Меня буквально одолевала зевота – сказывалось длительное недосыпание, – и, оставив мостик на Вакса и Рейфа, я, еле волоча ноги, потащился в каюту. Надо было хоть немного вздремнуть перед ужином. Но прежде чем лечь, я рассказал Аманде о неприятностях.

– Ох, бедный Филип! Ты вступишься за него?

– Попробую отговорить адмирала, но, если он откажется меня выслушать, тут уж ничего не поделаешь.

Продолжать разговор у меня не было сил, я настроил будильник и сразу уснул.

Три часа сна практически ничего не дали – сказывалась усталость, скопившаяся за все последние дни. Перед ужином я зашел в центр управления, причесался, поправил галстук и передал на пост связи приказ соединить меня с «Дерзким». Но вместо Тремэна увидел на экране командира Хэсселбрада.

– Адмирал Тремэн отправился на «Орленок», ужинать с Дражинским, – проинформировал меня командир «Дерзкого».

Я поблагодарил и закончил сеанс связи. Не отрывать же Тремэна от торжественной трапезы из-за такого пустяка! Так недолго и командирской должности лишиться. Пришлось отложить разговор и идти ужинать.

При моем появлении Эдди Босс, Анни и остальные беспризорники встали. Мои старания не пропали даром. Когда все сели на свои места, поднялась Анни:

– Командир, мы не хотели бить того толстяка. Просто интересовались. И все, – произнесла она и засмущалась.

То ли у беспризорников улучшилось произношение, то ли я к ним привык, а скорее всего – и то, и другое, но слова Анни пролились на мою израненную душу целительным бальзамом.

– Спасибо, Анни. Я вас прощаю. Все в порядке.

– Мы больше не будем приставать к таким важным типам, – добавил Эдди. – Будем держаться от них подальше.

Остальные беспризорники дружно закивали.

Через час после ужина я снова вышел на связь с «Дерзким», но Тремэн еще не вернулся. Я прождал до 21.30 – предельного срока, ведь Тремэн приказал выполнить приказ сегодня – и сделал еще одну попытку.

– Командир Хэсселбрад, адмирал вернулся?

– Да. Но отправился спать и приказал его не беспокоить.

Может, адмирал просто не хочет со мной разговаривать? Я попытался прочесть ответ на лице Хэсселбрада. Бедняга командир! Несладко ему – под бдительным оком адмирала. Так и чокнуться можно.

– Спасибо, сэр. – Я отсоединился.

Делать нечего. Придется выполнять приказ. Остается надеяться, что Филип переживет эту несправедливость, как и все остальные, выпавшие на его долю.

И вдруг меня осенило. Что, если я не выполню приказ? Тремэн все равно никогда не узнает. До следующей стоянки целых три месяца. Адмирал успеет забыть о своем приказе. Да и вряд ли станет копаться в бортовом журнале. Вакс не проболтается, а Филип вообще ничего не знает. И никогда не узнает, что я спас его от очередного унижения. У меня вырвался вздох облегчения: решение найдено! Филип достаточно натерпелся, и я со спокойной совестью могу нарушить приказ адмирала.

– Пойду спать, – сказал я Ваксу.

– Спокойной ночи, сэр, – ответил Вакс, но, не удержавшись, добавил: – А как насчет мистера Таера?

– Пойду спать, – повторил я с нажимом. – Спокойной ночи.

Я вернулся в каюту и вскоре уже спал крепким сном.

…Мы с отцом медленно шли по тенистой аллее. Впереди виднелась Академия.

Я нес на плече тяжелую сумку. У ворот отец коснулся моего плеча, но ничего не сказал. Я вопросительно на него посмотрел. Тогда он взял меня за плечи, подтолкнул к воротам, и я оказался на территории Академии.

Обернулся, чтобы попрощаться, но отец быстро удалялся не оглядываясь. Ворота закрылись, и я вдруг почувствовал, как на шее у меня сжимается железный обруч…

Я проснулся весь в поту, задыхаясь. Аманда трясла меня за плечи.

– Что с тобой, Никки? Успокойся, все хорошо, это я. Опять тот кошмар?

– Ух! – Меня бил озноб. – Опять. – Я спустил ноги на пол.

– Отец?

– Да.

Я схватился за голову. Этот кошмар мучает меня с тринадцати лет – с тех пор, как я поступил учиться. Но раньше во сне мы действительно шли с отцом к Академии. Не было только железного обруча.

Я принял душ, смыл пот и ночные страхи и вернулся в постель. Но сон не шел. Вспомнился родной город Кардифф, изучение Библии под бдительным оком отца.

Мы сидим на кухне за старым обшарпанным столом, и отец наблюдает, как я бьюсь над трудным текстом. Однажды он решил прочитать мне вслух отрывок из Левита, третьей книги Моисея. Я сделал легкомысленное замечание в том месте, где речь шла о клятве. Он так меня отчитал, что я чуть не сгорел от стыда.

– Николас, обещай, что никогда не нарушишь данной тобою клятвы, – сказал тогда отец. – Обещай, сын.

– Обещаю, отец.

– Поклянись, Николас.

Я закрыл глаза и торжественно произнес:

– Я никогда не нарушу данной мною клятвы. А если нарушу, пусть настигнет меня самая страшная кара!

С тех пор я никогда не спешил с клятвами и относился к ним очень серьезно. Особенно к присяге, которую дал во время торжественного ритуала в Академии:

«Я, Николас Эвинг Сифорт, клянусь своей бессмертной душой выполнять и защищать Устав Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций; хранить верность и преданность в течение всего срока службы в Военно-Космических Силах Организации Объединенных Наций, подчиняться всем законным приказам и приказаниям. Да поможет мне в этом Наш Всемогущий Господь».

Я мысленно повторил слова присяги: «законным приказам и приказаниям». Нечего и говорить, что приказ адмирала Тремэна был несправедливым. Но в то же время законным. Как бы то ни было, верный присяге, я обязан был выполнить этот несправедливый, но законный приказ.

Я взглянул на часы – 23.35. Значит, еще успею. Надо спешить. Я включил рацию и приказал в микрофон:

– Гардемарин Таер, немедленно явиться в центр управления.

Я стал лихорадочно одеваться.

– Никки, что ты задумал? – встревожилась Аманда.

– Выполнить свой долг. – Объясняться было некогда.

На мостике я застал Филипа Таера и Вакса.

Вакс был дежурным, а Филип, судя по его виду, только что вылез из постели. Я с трудом поймал его взгляд и промолвил официальным тоном:

– Мистер Таер, адмирал Тремэн обнаружил в бортовом журнале все ваши наряды за нарушения дисциплины. И приказал подвергнуть вас порке. Отправляйтесь в каюту лейтенанта Хольцера.

– Есть, сэр!

На лице Филипа отразилось не только изумление, но и горькое разочарование: не обманул ли я его?

– Я заменю вас на вахте, – с трудом произнес я. Мой голос вдруг охрип. Я повернулся к Ваксу: – Идите.

– Есть, сэр!

Вакс бросил на меня взгляд и все понял. У меня словно камень с души свалился. Может, он только для виду выпорет Филипа?

Но когда Вакс пошел к выходу, мне вдруг вспомнился один наш разговор Он признался, что никому не делает послаблений, чтобы не подрывать дисциплину. Не исключено, что и на этот раз Вакс выполнит свой долг со всем усердием. Надо ему намекнуть. Взять ответственность на себя. Иначе бедняге Филипу опять достанется.

– Секунду! – крикнул я. Вакс замер у двери.

– Вакс, я… – Слова застревали у меня в горле, но я взял себя в руки. – Приказываю вам не проявлять особой жестокости. Понятно?

Вакс просиял.

– Так точно! – с улыбкой отчеканил Вакс и вразвалку отправился производить экзекуцию.

Итак, я выполнил свой долг. Отправил Филипа на порку. А будут его пороть жестоко или не очень – неважно. Об этом в приказе не говорится. И все-таки на душе кошки скребли. Как бы то ни было, я обошел приказ, а значит, нарушил присягу. Что же будет с моей бессмертной душой?

Наконец вся подготовка была завершена. Кораблю предстояло совершить сверхсветовой прыжок. Томительно тянулись дни, один походил на другой. Аманда обучала беспризорников. Особенно старательной оказалась Анни. Она уже выучилась писать свое имя.

На третий день после инспекции Тремэна Алекс вызвался заменить на вахте Филипа Таера, хотя в этом не было необходимости – Филип чувствовал себя нормально. Но я не возражал. Это была наша первая с Филипом встреча после той памятной ночи, когда я по приказу Тремэна отправил его на порку. Филип смущенно улыбнулся мне, но осекся под моим ледяным взглядом. Сколько я из-за него пережил! Не хотелось и вспоминать об этом.

Малыш быстро рос. Самыми счастливыми для меня были минуты в каюте. Я садился вместе с сыном на пол, играл с ним. Он мял мою белую рубашку и галстук и пускал на них слюни. Я блаженствовал. Нэйт уже научился переворачиваться на животик. Еще немного и начнет ползать.

После начала сверхсветового прыжка прошло три недели. Все начали привыкать к монотонному существованию. Жизнь на корабле вошла в привычное русло. Лишь однажды это однообразие было нарушено. Миссис Аттани устроила торжественный вечер – ее сыну Грегору исполнилось восемнадцать лет.

Я должен заметить, что отношение Военно-Космических Сил к своим пассажирам было неодинаковым. Все пассажиры пользовались равными правами. Независимо от своей принадлежности к тому или иному классу они жили в одинаковых каютах и ели одну и ту же пищу. Но те, кто побогаче, имели возможность за определенную плату получить дополнительные удобства. Этим и воспользовалась миссис Аттани. На праздник были приглашены почти все пассажиры, из офицеров же только я. Разумеется, с женой.

Мы с Амандой решили не брать с собой Нэйта – вечер был, в общем-то, официальный, проходил в большой пассажирской столовой, со множеством гостей. Но Эрина – девочка, которая обычно присматривала за Нэй-том, – тоже была приглашена и не могла остаться с малышом.

– Никки, как неудачно все получается! – сокрушалась Аманда. – Если мы придем с Нэйтом, он своими криками никому не даст покоя. Миссис Аттани будет огорчена, не знаю, что и делать.

– Может, Филипа Таера попросить? – как бы невзначай обронил я.

Аманда метнула в меня пронзительный взгляд, поняла, что я не шучу, и бросилась обнимать, а потом чмокнула в нос. Я тут же окончательно растаял.

Юный Грегор Аттани встречал гостей у входа. Чуть поодаль стояла миссис Аттани.

До совершеннолетия Грегору оставалось четыре года. Мне же был двадцать один год, и я уже пять лет считался совершеннолетним. По законам Генеральной Ассамблеи ООН любой получивший звание гардемарина считается совершеннолетним и получает соответственно все права. В частности, право пить, голосовать и даже жениться. В Солнечной системе многие ратовали за снижение возрастной планки совершеннолетия до двадцати лет, но дело застопорилось. Молодежные бунты встряхнули общество. И теперь к подросткам относились настороженно.

– Благодарю вас, командир, за то, что оказали нам честь и почтили своим присутствием, – поприветствовал меня Грегор. Его манеры были безупречными.

– Это вы оказали нам честь своим приглашением, мистер Аттани, – в тон ему ответил я. Любезность за любезность. Как командир я имел право обращаться к нему по имени, но в такой торжественный день фамильярность была явно неуместной.

Держась за руки, мы с Амандой протиснулись в самую гущу праздничной толпы. Здесь было много блестящей, купавшейся в роскоши публики. Я чувствовал себя дубиной стоеросовой. Как всегда, выручила Аманда. Она завела светскую беседу. Мы взяли канапе. Эти крошечные бутербродики с рыбой и сыром оказались на удивление вкусными. Мы пристроились к одной оживленно беседующей группке.

– Стоит перенести неудобства такого полета, чтобы добраться до космической целины, – разглагольствовала одна из пассажирок. – Ведь пустует целый континент! Только представьте себе тамошние просторы!

– Это Эмилия Вальдес, – шепнула Аманда. – Из тех самых Вальдесов, владеющих фабриками по производству «вечных батареек». Она сказочно богата.

– Но все почему-то селятся на Восточном континенте, – возразил Уолтер Дакко, отец юнца Криса Дакко. – На Западном пока поселения запрещены.

– Сколько же можно тянуть? – возмутился мужчина с тяжелым подбородком. – Столько земли пропадает зря!

– Мне так хочется взглянуть на эту колонию! – мечтательно проворковала Галина Дакко, держа под руку мужа.

– Потерпи годик, дорогая, и увидишь, – промяукала в ответ ее подруга.

– Все мы ждем от Надежды чего-то особенного! Но оправдаются ли наши ожидания? – философствовал Уолтер Дакко. – Хотелось бы верить…

– Рекламным брошюрам ООН, – с вызовом заявила Эмилия Вальдес. – Но может статься, мы проведем годы в этом… в этом летающем курятнике, а потом убедимся, что нас надули.

– Тсс… Тут командир, – прошептал кто-то.

– Ну и что? – бросила мисс Вальдес и обратилась ко мне: – Как полагаете, командир Сифорт, не напрасны ли наши жертвы? Стоит ли того Надежда?

– Какие жертвы вы имеете в виду, мисс Вальдес? – поинтересовался я.

– Вы прелесть, командир! – игриво хихикнула пассажирка. – Я имею в виду условия нашей жизни, точнее – нашего существования. Уверена, вы делаете для пассажиров все, что в ваших силах. Но многое от вас не зависит.

Аманда предостерегающе сжала мне руку.

– В вашей каюте что-то не так? – спокойно поинтересовался я.

– Функционирует все безотказно. В этом смысле – все нормально. Мастеров посылать не надо, не беспокойтесь. Дело в другом. Эти каюты такие крошечные! В моей гасиенде нет ни одной такой крохотной комнатки. Не представляю, как может цивилизованный человек просуществовать в таких условиях целых шестнадцать месяцев! Просто кошмар!

Аманда еще крепче сжала мою руку, но я продолжил опасный разговор.

– Не хотите ли поменяться каютой с кем-нибудь из моих офицеров? – спокойно предложил я капризной девице.

– С кем именно? – улыбнулась мисс Вальдес.

– Да с кем хотите. Двум моим лейтенантам особенно повезло, у них каюты в два раза меньше вашей. А может, и в два с половиной. У гардемаринов такая же каюта. Одна на троих. А бывает и на четверых. Знаю по опыту, когда летал на «Гибернии».

– Значит, это правда? – спросила Галина Дакко. – Вы тогда были гардемарином? Я слышала об этом, но спросить у вас не решалась. Как-то неловко.

– Это правда, миссис Дакко. В то время я и мечтать не мог о такой каюте, как у вас.

К нам подошла миссис Аттани и сразу включилась в беседу:

– Но ваши офицеры, командир, с детства привыкли к казармам и тесноте.

– Верно, – бросил я. Вести такие разговоры с людьми богатыми, не имеющими представления о жизни военного корабля, бесполезно. Им не понять, как чувствуют себя подростки, почти дети, набитые в каюту, словно кильки в банку, и при этом вынужденные соблюдать жесткие правила военных уставов.

– Не обижайтесь, командир, – попытался нас примирить Уолтер Дакко, – но такие спартанские условия – не для нас. Мы привыкли к богатству и роскоши, а ваши каюты действуют угнетающе.

– Вам еще повезло. – Я начал терять терпение. – Некоторые пассажиры ютятся вшестером в одной каюте. Миссис Дакко закатила глаза и воскликнула:

– Какой ужас! Кто же они, эти несчастные? Скажите, ради Бога!

– Переселенцы из Нижнего Нью-Йорка.

– А, беспризорники? – хохотнула миссис Аттани. – Эта чернь? Я думала, вы имеете в виду пассажиров. Назревал скандал. Вмешалась Аманда:

– Никки, давай выпьем…

– Они такие же пассажиры, как и вы, миссис, – не сдавался я.

– Ну что вы, в самом деле, командир, – проворковала мисс Вальдес, – они больше похожи на дикарей. Нельзя же, согласитесь, приравнивать их к нормальным пассажирам. Что для них теснота? Они и не к такому привыкли. Жили в трущобах. Ваш корабль для них – сущий рай.

– Везти этот сброд на одном корабле с приличными людьми – просто преступление, – поддакнул Дакко. – Из за этой шпаны некоторые пассажиры вынуждены жить по двое в каюте. Настоящее издевательство!

– Дорогой, давай выпьем лимонадику, – не отставала Аманда.

– Погоди, – отмахнулся я от нее. – Вы правы, мистер Дакко. Жить в такой тесноте невозможно. Подумать только! Шесть человек в небольшой каюте! Настоящее издевательство! Но выход есть! Этих несчастных подростков необходимо приобщить к цивилизации, и вы им поможете. Я расселю беспризорников по вашим каютам, чтобы вы научили их хорошим манерам. Равномерное распределение пассажиров по каютам – разве не справедливо? Постараюсь провернуть это как можно скорее. Пошли, Аманда, теперь можно выпить.

Богачи как стояли, так и остались стоять. Прямо-таки обалдели. Я вежливо им кивнул и поспешил прочь как от чумы.

– Дернул тебя черт за язык, Никки! – в сердцах бросила Аманда, когда мы отошли на некоторое расстояние.

– Пусть знают, – огрызнулся я.

– Я их не защищаю, они мне противны так же, как и тебе, но зачем превращать их в своих врагов?

– Пусть будут врагами. Мне не нужны такие друзья.

– А обо мне ты подумал? – сквозь слезы спросила. Аманда. – У тебя есть твои офицеры, твой капитанский мостик, а мне слова не с кем сказать. Только с беспризорниками.

– Извини, милая, об этом я не подумал.

– Надеюсь, ты не собираешься и правда сделать то, что пообещал, Никки? Видел бы ты лицо Уолтера, когда он услышал твою угрозу!

– Собираюсь, – проворчал я.

– Пожалуйста, Ник, они очень влиятельные персоны. И если пожалуются в Адмиралтейство…

Я лишь тяжело вздохнул. Аманда, конечно, права. В Адмиралтействе на уши встанут, узнав, что я посмел натравить всех наших ребятишек на эти сливки общества. А как было бы здорово! Увы! Об этом можно было лишь мечтать.

Теперь я часто проводил учения, и бездельничать экипажу было некогда. Сам я тоже старался сохранить форму. Учебные тревоги – отличное лекарство от скуки. А с пассажирами я почти не общался, да они и не жаждали этого, недолюбливали меня, по крайней мере большинство из них. Когда насмерть перепуганные аристократы узнали, что я не собираюсь осуществлять свою угрозу, они перестали сторониться меня, но вели себя очень сдержанно. За моим столом по-прежнему сидели беспризорники, и общаться я мог только с ними, остальные пассажиры сели за другие столы. Испытав на собственной шкуре мою власть и оставшись несколько раз голодными, подростки присмирели. Однако их общество меня тяготило.

Анни, раньше похожая не то на девчонку, не то на мальчишку, стала теперь более женственной, немного пополнела, линии ее тела стали более плавными. А ее новая прическа привела «общество» в восторг. Анни не знала, сколько ей лет. Но с виду было не больше семнадцати.

Однажды, вернувшись к себе в каюту, я обалдел. За столиком сидели Аманда и Эдди Босс и смотрели по телевизору видеофильм. Увидев меня, Босс вскочил и затараторил.

– Я не виноват, командир, сама меня приглашать, сама.

Я не забыл сцену с Филипом и постарался держать себя в руках:

– Все в порядке, Эдди, садись.

– Не хочу оставаться. Пойду искать Деке. – Эдди трясся, бочком пробираясь к двери.

– Спасибо, что навестил меня, Эдди, – вступила в разговор Аманда. – Завтра опять приходи.

– Кажется, он меня испугался, – сказал я полушутя, когда дверь за Эдди закрылась.

– Мягко сказано, – хихикнула Аманда. – Он чуть не умер со страха.

– Может, это потому, что я две недели продержал его в карцере?

– Не знаю, Никки. По-моему, ты совсем не страшный.

Я пристально посмотрел на нее: что это, насмешка?

– Зачем он приходил? – осторожно поинтересовался я.

– Хочет научиться читать. Разве это не достойно уважения?

– Почему бы не усадить его за компьютер в читальном зале? У тебя ведь превосходные обучающие программы.

– Они не хотят иметь дела с компьютером. Я пробовала. Эдди чуть не разбил экран, когда компьютер обругал его за ошибку. Беспризорникам больше нравится общаться с людьми.

– Эдди опасен – не стоит с ним заигрывать.

– Но он на самом деле хочет научиться читать. Если Аманда что-то вбила себе в голову, разубеждать ее бесполезно.

– Ладно, – сдался я, – но почему его надо учить непременно здесь, а не в комнате отдыха, например? Там, по крайней мере, всегда люди.

– Ой, Ник, мы уже пробовали. Но туда постоянно забегают подростки и дразнят его. Я еле уговорила Эдди прийти к нам в каюту.

Я про себя чертыхнулся и сказал:

– Видишь, что за народ эти беспризорники! Дразнят своего товарища за то, что он хочет учиться!

– Если бы беспризорники! Но это были Грегор и Крис Дакко. – Видимо, я изменился в лице, потому что Аманда поспешно добавила: – Они ничего плохого не говорили, успокойся, дорогой. Просто заглядывали в дверь и все.

– Заглядывали? Несчастные переселенцы и так ущемлены в правах, ютятся по шесть человек в каюте, а эти перекормленные свиньи еще их и дразнят! Ну, я им покажу, этим… – Я прикусил язык – чуть не назвал их так, как они того заслуживают, – и уже спокойнее сказал: – Непременно разберусь с ними.

– Дорогой, не делай из мухи слона! Эти беспризорники и так достали пассажиров.

– Обязательно разберусь, – не унимался я.

Весь вечер я строил планы, как поприжать Грегора и Криса Дакке, а на следующий день после полудня вызвал в центр управления эконома Ли.

– С сегодняшнего дня, – сообщил я ему, – Грегор Аттани будет сидеть за моим столом, а Криса Дакко посадите за четвертый к лейтенанту Хольцеру.

– Есть, сэр. А если они откажутся?

– Значит, не будут ужинать. Корабельные инструкции никого принимать пищу не обязывают.

Отдав честь, эконом ушел.

Вскоре на вахту явился Вакс. Он был не в себе, долго ерзал в кресле и наконец, избегая моего взгляда, заговорил:

– Вчера вечером гардемарины выясняли отношения.

Я промолчал. По традиции командиру не положено вмешиваться во взаимоотношения гардемаринов, а лейтенантам сообщать что-либо о них командиру. Если Вакс решился нарушить традицию – значит, произошло ЧП.

– Филип и Дерек боролись за старшинство, – продолжил Вакс, по-прежнему уткнувшись в экран. – В спортзале. Избили друг друга почти до потери сознания. Мистер Сингх туда заглянул и поначалу решил, что они голубые. Оба лежали в полном изнеможении, друг у друга в объятиях. Сингх прибежал за мной.

Я упорно молчал.

– Пришлось их разнять и отправить в каюту. – Вакс искоса глянул на меня и покраснел.

Возможно, вспомнил наш поединок на борту «Гибернии»? Я тогда не выиграл. Но и не проиграл.

Я лихорадочно размышлял. Что же делать? Вмешиваться нельзя. Это ясно. Но Вакс – мой давний друг. Не с ним же еще обсуждать подобные вещи? А больше не с кем.

Командир на корабле – бог и потому обречен на одиночество. Он на недосягаемой высоте и не снисходит до всяких бытовых мелочей подобно простым смертным. Командир задает вопросы и принимает решения. Поведи я себя иначе, в критической ситуации мне не справиться с подчиненными, не заставить их беспрекословно выполнять мои приказы.

Я продолжал хранить молчание. Вакс насупился и не сводил глаз с экрана. Обиделся. Но я ничем не мог ему помочь. Объяснять свое поведение командиру не положено.

Слава Богу, у меня есть Аманда и Нэйт. Только с ними можно отвести душу. Иначе я давно бы чокнулся.

Вечер выдался трудным. Напряжение в столовой достигло предела. Я делал вид, что не замечаю расквашенной физиономии Дерека, разбитой губы Филипа и огромного синяка у него под глазом. Это соответствовало традициям и вообще было правильно. Командир Денгель на борту корабля «Хельсинки» поступил точно так же в тот вечер, когда Арван Хагер преподал мне запомнившийся на всю жизнь урок.

Грегор Аттани не стал упорствовать и сел рядом со мной. Это место считалось самым почетным до того, как я усадил за свой стол беспризорников. Эдди и Деке тут же начали паясничать и тыкать друг другу в ребра. Грегор сидел хмурым и в перерыве между блюдами поинтересовался:

– За что вы так со мной поступили?

– Как именно?

– Заставили меня сидеть за одним столом с этой чер… С этими невоспитанными людьми, – быстро поправился он под моим грозным взглядом.

– Вы не лучше их, мистер Аттани, – холодно ответил я.

– Неужели я могу позволить себе такое? Вы только посмотрите! – Он указал на одного из беспризорников, который жадно ел и чавкал на всю столовую.

Как я ни старался, как ни лезли из кожи вон сами беспризорники, чтобы выполнять мои «странные» требования, обучение шло туго. Их привычки закреплялись годами, и теперь от них было непросто отказаться.

– Я имел в виду нечто другое. Конечно, вы образованнее, культурнее, но в остальном такой же, как они. – Говорил я как-то неубедительно и потому злился на себя и на Грегора. Я представил, как этот юнец с издевательской ухмылкой заглядывает в комнату отдыха. Нервы натянулись как струны. – Грегор, хватит задирать нос, не то будете с ними и завтракать, и обедать!

Грегор притих. Аманде стало жаль «мальчика», и она то и дело к нему обращалась. Но он неизменно отвечал односложно, и она оставила его в покое.

После ужина я вернулся в центр управления. Очень хотелось спросить Вакса, чем закончился поединок, кто стал главным – Филип или Дерек? После долгих мучительных колебаний я снял было телефонную трубку, но тут же бросил ее.

– Полегче, командир, сэр, так ведь трубочку недолго сломать, – послышался голос Дэнни.

– Извини, – вырвалось у меня, но я тут же обругал себя за неуместную вежливость. Ну и дурак! Перед компьютером стал извиняться!

– Характер у вас, командир, прямо-таки бешеный, – трепалась проклятая машина, начиненная электроникой.

– Не валяй дурака, – в сердцах бросил я.

– Есть не валять дурака, сэр. А кто дурак? – кривлялся несносный Дэнни.

– Пошел ты на…

– Есть, сэр!

И тут меня осенило. Может, спросить у компьютера, чем закончился поединок?

– Недавно гардемарины схватились один на один, – начал я издалека.

– Они часто дерутся, разве не так? Я слышал от Дарлы, что в свое время вы тоже дрались. На ее корабле. Так-так, вот где хранятся секреты!

– Они дрались не просто так. Во время прошлого полета Филип, для тебя он мистер Таер, не справлялся со своими обязанностями старшего гардемарина, и его заменил Дерек, победив в поединке. Теперь Филип решил взять реванш и вернуть себе старшинство. Кстати, он старше Дерека по возрасту.

– Понимаю, теперь они снова вступили в поединок. И что, Филип, который для меня мистер Таер, победил?

– Не юродствуй! – заорал я.

Интересно, сколько ему лет, этому компьютеру? Глупый вопрос. Ведь Дэнни не живой. Впрочем, черт его знает.

– Не знаю, кто победил, – признался я. – По-моему, ничья.

– Придется им тогда еще разок схватиться, – невозмутимо ответствовал сгусток электроники. – И так до бесконечности, пока не решат свою проблему.

– Возможно.

Но именно этого мне и не хотелось. Я вдруг понял, что мне симпатичны оба – и Филип, и Дерек. Я набрал номер гардемаринской кают-компании.

– Мистера Таера или мистера Кэрра в центр управления, – приказал я в микрофон.

– Их здесь нет, сэр.

Поразмыслив с минуту, я снова снял трубку и приказал:

– Лейтенант Хольцер, в центр управления! Примчался запыхавшийся Вакс.

– Побудьте на вахте, лейтенант, – приказал я ему и покинул мостик.

Над дверью в спортзал светилась надпись: «Закрыто». Я схватился за ручку, но дверь оказалась заперта изнутри. Тогда я принялся барабанить в нее и кричать:

– Открыть! Живо!

Открыл Филип с разбитыми в кровь губами. Посреди зала стоял Дерек, держась за бок. Одежда гардемаринов, аккуратно сложенная, висела на брусьях.

– Отставить! – скомандовал я. – Одеться! Быстро!

Вскоре они приняли относительно пристойный вид. Я повел их в пассажирскую столовую, где в это время было пусто и полутемно. Я выдвинул из-за стола стул для себя, еще два – для них, сел сам и скомандовал:

– Сесть! Обоим!

– Есть, сэр!

Дерек постарался устроиться так, чтобы не очень болел ушибленный бок, а Филип осторожно опустился на краешек стула. Я в упор посмотрел на них. Никакого впечатления. Тогда я хватил кулаком по столу так, что едва не сломал себе руку, а Филип и Дерек чуть не свалились со стула.

– Гардемарины сами выясняют свои отношения, – громыхнул я.

– Этим мы и занимались, сэр, – ответил Филип Таер с обидой.

– Командир не должен вмешиваться! – Я снова стукнул по столу, но уже не так лихо. – Но как тут не вмешаться, черт побери, если вы полкорабля втянули в ваши разборки?! Избиваете друг друга до полусмерти, лейтенанту Хольцеру приходится вас разнимать, а потом являетесь в пассажирскую столовую, щеголяя своими разукрашенными физиономиями! – Я понимал, что мои обвинения несправедливы, но не мог придумать другого предлога для вмешательства.

Дерек с Филипом переглянулись, но промолчали. Тогда я решил поговорить с одним, потом с другим.

– Мистер Таер, подождите в коридоре, я вас позову.

– Есть, сэр. – Филип вышел.

– Черт побери, Дерек, неужели нельзя обойтись без этих сволочных разборок?

– Я подчинюсь любому вашему приказу, сэр, – невозмутимо ответил он.

– Может быть, уступишь ему? – мягко спросил я.

– Это приказ, сэр?

– Нет. Такие вопросы гардемарины должны решать сами.

– Тогда не уступлю, сэр, – улыбнулся Дерек, превозмогая боль, – хотя знаю, что вы этого хотите. Только потому, что не забыл, как он вел себя на «Гибернии».

– Может быть, он изменился с тех пор? – не теряя надежды, спросил я.

– Сэр… – Дерек замялся и покраснел. – Я готов сделать для вас все что угодно, только не это.

– А если я прикажу?

– Я подчинюсь, приказы не обсуждают.

– Дерек, я не могу допустить, чтобы вы постоянно избивали друг друга до полусмерти.

– Понимаю, сэр.

– Может быть, решите свой спор каким-нибудь другим способом?

– Скажите, каким, сэр? Вам лучше известны традиции.

Я задумался, но в голову ничего не приходило.

– Другие способы мне не известны, – признался я. Что же делать? Подумаешь, гордость! Но уступи Дерек, я уважал бы его чуточку меньше. – Мистер Кэрр, выйдите в коридор, – приказал я с тяжелым вздохом.

– Есть, сэр.

Потом я пригласил Таера. Филип вошел и встал по стойке «смирно».

– Вольно, мистер Таер, – скомандовал я. Подыскать нужные слова было трудно. Но когда Филип слегка расслабился, я заговорил: – Понимаю, мистер Таер, формально вы – старший гардемарин, но ваши обязанности уже больше года исполняет Дерек. Неужели вы до сих пор не можете с этим смириться?

– Не могу именно потому, что старший гардемарин я, командир Сифорт.

– Может, оставить все как есть?

– Не знаю, сэр. Только вряд ли я смогу.

– А если я прикажу?

– Придется подчиниться, сэр. Но до этого позвольте мне уйти в отставку.

– Садитесь, Филип.

Он сел, и я вдруг заметил, что его всего трясет.

– Но почему этот вопрос возник именно сейчас? Что-нибудь случилось?

– Трудно сказать, сэр. Относится он ко мне как обычно. Не придирается по пустякам, просто презирает. Видимо, я созрел, сэр, – вдруг выпалил он. – Извините, сэр, за дерзость, но вам не следовало брать меня с собой в полет. – Я буквально обалдел, и, заметив это, он быстро добавил: – Надо было отправить меня в отставку. Гардемарин, который не смог отстоять свое старшинство… Вы дали мне еще один шанс, сэр. И я решил им воспользоваться. Я не оправдал вашего доверия в первом полете и хочу исправить свою ошибку. – Он избегал моего взгляда. – Я должен сделать это именно теперь, сэр. Не знаю почему, но так мне кажется. Пожалуй, это миссис Сифорт натолкнула меня на эту мысль.

– Что же она тебе сказала? – Я не мог скрыть своего удивления.

– Сказала, что свои обязанности надо выполнять добросовестно, что грешно уклоняться от долга, ссылаясь на трудности. Она часто об этом говорит, вы же знаете.

– Конечно, – слукавил я. Аманда никогда не перестанет меня удивлять.

Не зная, как быть, я шагнул к двери, за которой ждал Дерек.

– Входите, мистер Кэрр!

– Силы у вас примерно равны, – сказал я, когда оба снова уселись передо мной. – Так что вряд ли кто-нибудь из вас победит. Поединки не запрещены, но вы можете искалечить друг друга. Надо остановиться. Сделайте это ради меня.

– Я подчинюсь любому законному приказу мистера Таера, сэр, – выдавил из себя Дерек, не поднимая глаз, и добавил: – Но только за пределами кают-компании.

Филип был непреклонен:

– Я не успокоюсь, пока мистер Кэрр не признает мое старшинство, сэр. И в кают-компании, и за ее пределами. Что за черт!

– Я не могу вмешиваться в ваши отношения. Вы сами должны решить вашу проблему. Но приказываю приостановить на неделю все драки.

– Есть, сэр, – мрачно изрек Дерек.

– Есть, сэр, – вторя ему, ответил Филип. – А эту неделю кто будет главным, сэр?

– Убирайтесь вон! – взревел я. – Оба!

Гардемарины поспешно ретировались. Я еще долго ходил взад-вперед по столовой. Наконец успокоился и лишь тогда вернулся в каюту.

– Инженерное отделение, приготовиться к торможению! – Есть приготовиться к торможению, сэр! – ответил инженер Гендрикс, как всегда совершенно бесстрастно, и после паузы доложил: – Инженерное отделение к торможению готово, сэр. Управление двигателями передано на капитанский мостик.

Я набрал на клавиатуре команду торможения, и вскоре на одном из экранов вспыхнули мириады звезд. Кораблю снова открылась Вселенная.

– Лейтенант, проверить наличие посторонних объектов. Вакс уже проверил, не дожидаясь моего приказа, и тут же доложил:

– Посторонних объектов нет, сэр.

Я поудобнее устроился в кресле и стал ждать. По моим прикидкам, первым после нас должен был «всплыть» «Орленок» с командиром Дражинским на борту.

Как-то я нес вахту с Дереком Кэрром. Дерек нервничал, видимо, хотел что-то сказать, но никак не решался и лишь в самом конце дежурства повернулся ко мне:

– Разрешите обратиться? Я кивнул.

– Что касается мистера Таера… – смущенно заговорил он. – Дело вовсе не в борьбе за старшинство, а в его поведении тогда, на «Гибернии».

– Понимаю. Так я и думал, можешь идти.

Я дождался, пока Алекс Тамаров и Рейф Трэдвел заступили на вахту, и поспешил в свою каюту. Аманда укачивала Нэйта.

– Кажется, уснул, – прошептала она.

Я прислушался. Сын дышал спокойно и ровно.

– Спит. – Я осторожно взял малыша на руки и держал, пока Аманда не перестелила ему постельку. Нэйт шевельнулся во сне, коснулся ручонкой моей шеи, и я отдал его Аманде.

Она уложила его на животик и ласково обняла меня, пролепетав:

– Я так люблю вас – и его, и тебя!

У меня на глаза навернулись слезы.

Когда на следующий день мы обедали в пассажирской столовой, зазвучала тревога. Все бросились на свои боевые посты, я помчался в центр управления и плюхнулся в свое кресло.

– Объект находится в тридцати шести тысячах километров от нас и приближается, – доложил Алекс.

– Опознавательный сигнал принят, – доложил Дэн-ни, – это «Орленок».

Я с облегчением вздохнул. Эти стоянки – сплошная нервотрепка. Мы удалились от Солнечной системы всего на пятнадцать световых лет, так что большая часть пути впереди.

Я отдал приказ пилоту, и мы стали приближаться к «Орленку».

Включились маневровые реактивные двигатели. По мне, лучше бы первым прилетела «Свобода», тогда я пригласил бы командира Тенера к себе в гости. Неплохо мы тогда поужинали у него на борту!

А что, если пригласить командира Дражинского? Не сочтет ли он это за дерзость? Вряд ли. Командир Дражинский – человек, как и все. Он наверняка тяготится полной изоляцией в полете и поэтому обрадуется некоторому разнообразию. Я приказал компьютеру:

– Дэнни, соедини меня с центром управления «Орленка».

– Есть, сэр. Нола сообщает, что командира Дражинского сейчас нет на вахте, но она может его разбудить.

– Кто такая Нола? Их компьютер? – Я знал, что бортовые компьютеры немедленно вступают в контакт, как только корабли сближаются. Одному Богу известно, о чем они между собой говорят.

– Не надо будить Дражинского. Подождем, пока он проснется.

Через два часа я тихонько напевал, надевая парадный мундир. Командир Дражинский не задумываясь принял мое приглашение. Я отдал приказ главному стюарду, и он поработал на славу ради почетных гостей. Теперь надо было решить, как быть с беспризорниками.

– Дорогая, – улыбнулся я Аманде, – давай встретим его у шлюза. Командир Дражинский прибудет со своей леди.

Аманда охотно согласилась, взяла меня под руку, и мы направились на второй уровень. У воздушного шлюза собрались члены команды, готовые к приему гостей. Пассажиры с интересом разглядывали в иллюминаторы «Орленка», парившего в космосе среди звезд.

Я поманил к себе Эдди Босса:

– Прикажи своим… э… товарищам вести себя тихо. Чтобы не получилось, как с адмиралом. Тем, кто ослушается, придется весь остаток пути провести безвылазно в каюте. Целых одиннадцать месяцев!

– Будет сделано, командир, – понимающе закивал Эдди. – Никто и носа не покажет из каюты. Никто. Все будет в порядке, командир.

– Смотри у меня, Эдди! – на всякий случай пригрозил я.

Эдди поспешил к своим дружкам.

– Ты назначил его главным над беспризорниками? – поинтересовалась Аманда.

– Нет. Просто они его слушаются. И побаиваются. Он сильный.

– Шлюпка «Орленка» отстыковалась, сэр, – доложил матрос, глядя в иллюминатор.

Внезапно раздался сигнал тревоги. Меня охватила паника. В чем дело? Шлюпка не могла вызвать тревоги. И тут до меня дошло. Выругавшись про себя, я успокоил Аманду:

– Еще один наш корабль. Как некстати! Придется отложить торжественный ужин по крайней мере на час. Я помчался в центр управления.

– Объект совсем рядом! В семи километрах от нас, – визжал Дэнни, когда я влетел на мостик. – Он приближается!

Вакс и пилот застыли на своих местах перед экранами.

– Как близко! – сказал я Ваксу и плюхнулся в свое кресло. – Что за объект, Дэнни?

– Он не подает никаких сигналов, сэр! И в нем нет металла, судя по коэффициенту отражения радиоволн! Я соединился с постом связи:

– Пост связи! Что происходит?

– В объекте нет металла, командир. Это не корабль!

– Всем занять боевые посты! – приказал я и нажал на кнопку тревоги. Завыли сирены. – Дэнни, покажи объект с максимальным увеличением!

– Есть, сэр!

На экране появилось изображение космической рыбы.

– О Господи! Спаси и сохрани! – прошептал Вакс.

– Заткнись, Вакс! Приготовиться к бою! Включаю все лазеры! Включить защиту! – У меня поджилки затряслись. Опять космические чудища!

Прямо к нам плыла огромная рыбина размером в две третьих «Порции» или половину «Орленка». Из сопла, расположенного возле хвоста, вылетала струя раскаленного газа. Реактивное чудище ускорялось. Большой шар на нем стал медленно вращаться.

Это нападение. Сомнений нет. Я скомандовал:

– Огонь! – И повернулся к Ваксу: – Выруби эту хренову сирену! Дэнни, сообщи «Орленку», что мы открыли огонь!

– Есть, сэр! – Компьютер умолк, и тотчас же в предгрозовой тишине раздался его голос: – Мистер Дражинский проинформирован.

Луч нашего лазера насквозь прожег чудище, оно метнулось в сторону, а шар, отделившись от рыбы, поплыл к нам.

– Лазерный отряд В! – загремел в микрофон Вакс, – Открыть огонь по цели! – Вакс знал, что нас ждет. Видел однажды собственными глазами, как точно такой же шар насквозь проплавил кислотой шлюпку «Гибернии» и весь экипаж погиб.

Вскоре шар загорелся и расплавился под лучами наших лазеров. Снова завыла сирена тревоги.

– Появился объект в пятистах километрах от нас! – крикнул Дэнни.

– Пьютер, ори потише! Покажи объект на экране. – Я старался не выдать охватившего меня волнения.

– Опознавательные сигналы! – в один голос крикнули Дэнни и Вакс. Через секунду Дэнни добавил: – Это «Дерзкий».

– Сообщи ему, что на нас напали, – приказал я. – Рыба больше не выпускала снарядов?

– Пока нет, но осколки взорванного снаряда летят к нам.

Посмотрим, выдержит ли защита.

– Хорошо.

Рыба снова задергалась, теперь по ней палили с «Орленка».

– Пилот, подгони корабль к рыбе. Вакс, спроси у адмирала, вступит ли он в бой, – орал я, вцепившись в подлокотник так, что заныли пальцы.

– Есть, сэр. «Дерзкий» приближается. Снова взревела тревога. Вакс и Дэнни наперебой закричали:

– Еще объект! Сорок километров!

– Еще один! Километр! Прямо перед нами! Это не корабли!

Пилот включил на полную мощность двигатели правого борта, чтобы избежать встречи с рыбой, возникшей перед носом корабля.

– Всем открыть огонь по ближайшим целям! – скомандовал я.

Первая рыбина выбросила красное облако после попадания лазерного луча и, петляя, начала удаляться. «Орленок» устремился за ней в погоню.

Тем временем пилот развернул корабль. Рыба приближалась к стыковочному узлу. Какой-то маленький объект, издалека похожий на точку, отделившись от чудища, ускорялся и летел в нашу сторону.

Все ясно! Чудище меняет свою форму. С одним из таких я столкнулся на борту «Телстара» и с перепугу чуть не отдал концы.

Весь в поту, я не сводил глаз с экрана. Под прозрачной оболочкой диковинного существа, казалось, переливались капельки. У меня мурашки поползли по телу.

– Охранять корабль от вторжения! – Я едва сдерживался, чтобы не завопить. – Приготовиться к декомпрессии! Лазерная группа, открыть огонь по объекту! Старшина полиции, стоять с отрядом у шлюза.

Чудище от лазерного луча дернулось. Дэнни тщательно следил за его передвижением, и мы постоянно видели его на экране. Подлетев, чудовище прилипло к корпусу нашего корабля, подрагивая, словно желе.

– Оно на корпусе! – сообщил Дэнни. – В двух метрах от кормового шлюза. Двери коридора герметично закрыты. Внешние лазеры не могут поразить цель.

Все ясно! Конструкция корабля слишком несовершенна!

– Датчики показывают, что в корпусе образовалось отверстие. Командир, чудище стремится пролезть внутрь! – докладывал компьютер. И вдруг закричал: – Внимание! Внимание! Секция восемь! В корпусе образовалось еще одно отверстие, в метре от стыковочного узла со стороны кормы. Секция восемь герметично изолирована коридорными дверями. – Включился очередной сигнал тревоги. – Декомпрессия! Уровень два, секция восемь, началась декомпрессия! Контроль над воздушным шлюзом потерян! Я разом выключил все звуковые сигналы тревоги.

– Мистер Банатир, доложите обстановку! – приказал я старшине корабельной полиции и переключил сигнал его рации на динамик громкой связи.

– Мы находимся в восьмой секции, командир, – гремел голос Банатира. – Господи! Извините, сэр! Чудище уже в коридоре. Всем открыть огонь! Черт! Оно несется к нам! Огонь! – Неподалеку от рации Банатира кто-то кричал то ли от страха, то ли от боли. Жужжали лазеры. Снова зазвучал исполненный страха голос старшины:

– Матерь Божья! Что за тварь?! Ну-ка поджарьте сукина сына! Готов, голубчик! Полегче, полегче, а то стены и пол прожжете! – Последовала пауза, и Банатир, задыхаясь, доложил: – Чудище, кажется, сдохло, командир. От него почти ничего не осталось.

– Только не прикасайтесь к нему! – предостерег я.

– Упаси боже, сэр!

Тем временем «Орленок» пролетел уже километров тридцать в погоне за страшной рыбой, но так и не настиг ее – рыба передвигалась быстрее корабля. Однако «Орленок» продолжал жечь проклятую тварь лазерами, пока она наконец не сгинула.

– «Орленок» сжег ее! – торжествовал Вакс.

– Возможно. А где вторая? – спросил я.

На экране появилось изображение еще одного шара, отделившегося от рыбины. Ускоряясь, он приближался по спирали.

– Огонь по твари! – скомандовал я. Лазеры в два счета расплавили гадину. Ее останки медленно удалялись от «Порции».

– Огонь! – крикнул я.

Рыба дернулась и исчезла с экрана.

– Куда они деваются? – Дрожа от возбуждения, я лихорадочно шарил глазами по всем экранам. Рыб нигде не было.

– «Орленок» находится в ста пятидесяти километрах от нас. Посторонних объектов нет, – доложил Вакс.

– Слава Богу! Вакс, надо послать в восьмую секцию ремонтную бригаду.

– Есть, сэр.

– Дэнни, соедини меня с «Орленком»!

– Есть, сэр. Соединяю с центром управления. На экране появилось суровое лицо командира Дра-жинского.

– У тебя все в порядке, Сифорт? – спросил он.

– Да, сэр, если не считать повреждения корпуса. Я уже отправил туда ремонтников, они доложат о повреждении подробнее. Мы стреляли по рыбе, а она вдруг исчезла. А куда делась та, за которой охотились вы?

– Пропала. Не знаю куда. – Секунду-другую мы молча смотрели друг на друга. Наконец Дражинский спросил: – Это те самые чудовища, которых вы видели раньше?

– Да, сэр. Похожи на карасей.

– Скорее на акул, – ухмыльнулся Дражинский. – Караси не охотятся на людей. И вообще они мирные, не кусаются.

– Да, сэр, и все-таки они похожи на карасей, – возразил я без тени иронии. Страх не проходил. – Куда же они подевались? Оставили нас в покое?

– Выходит, что так.

– А «Дерзкий» где? – спросил я в полном недоумении.

– Кажется, нырнул.

– Драпанул с поля битвы?! – ляпнул я не подумав.

– Наверняка у него были на это причины, – строго заметил Дражинский.

– Разумеется, сэр. – Я чувствовал себя полным идиотом.

– Впрочем, – мрачно произнес командир, – кто его знает? Может, этот тип и в самом деле наложил в штаны. – На этом сеанс связи был закончен.

Вакс усиленно изучал свои ногти, из деликатности сделав вид, что не слышал моего разговора с Дражинским. Я включил внутреннюю связь и приказал:

– Доложить о повреждениях!

– Мы завариваем пробоину изнутри, сэр. Через несколько минут закончим. Извините, сэр, докладывает старшина Эвертс. Как только заделаем отверстие, можно будет восстановить атмосферу. Об устройстве управления шлюзами не могу пока сообщить ничего определенного, многие детали и провода выгорели.

– Спасибо. – Я откинулся в кресле и закрыл глаза. Откуда же выныривают эти рыбы?

– Куда они подевались и откуда приплыли? – спросил Вакс, словно прочитал мои мысли. – Возможно, они способны передвигаться со сверхсветовой скоростью.

– Вряд ли. Они органические.

– С Амандой все в порядке, сэр. Я звонил ей, пока вы разговаривали с «Орленком».

Я в упор посмотрел на Вакса. Он покраснел, но не отвел глаз. Какого черта я психую?

– Спасибо, Вакс.

– Как, по-вашему, Сифорт, что предпримут эти рыбы теперь? – допытывался с экрана командир Дражинский.

– Не знаю.

Я видел их всего раз, этих чудищ, на борту «Телста-ра», но, признаться, запомнил на всю жизнь. Однако я не был специалистом в этом вопросе, как полагал Дра-жинский. Он напрасно меня выспрашивал.

– Сэр, «Порции» нужен ремонт. Можно дождаться остальных кораблей эскадры? Какие будут приказания?

Вопрос был прямой, и Дражинский не мог уклониться от ответа.

– Все зависит от того, собирается «Дерзкий» вернуться или нет, – хмуро ответил Дражинский. – Если он полетит дальше, мы должны следовать за ним к очередной стоянке.

– Так точно, сэр. Посмотрим, что теперь будет.

– Давайте подождем трое суток. В полной боевой готовности. Нет, отставить. Нельзя так долго держать людей в напряжении. Если за это время появятся остальные корабли эскадры, мы полетим к следующей стоянке. В противном случае один из нас останется здесь, а другой отправится догонять «Дерзкого».

– Есть, сэр.

– Какие меры вы приняли против инфекции, мистер Сифорт?

Еще до моего первого посещения Надежды там свирепствовал неизвестный вирус. Во время эпидемии погиб один адмирал. Командование всеми Военно-Космическими Силами на поверхности Надежды пришлось принять мне, тогда командиру «Гибернии». Позже было установлено, что вирус занесли космические рыбы. С тех пор на всех кораблях держат специальную вакцину. Наша эскадра, как и все прочие корабли космического флота, получила приказ в случае контакта с рыбами принять все меры против заражения вирусом.

Ремонтные бригады регулярно проводили учения по дезинфекции. Декомпрессия поврежденной секции корабля помогла предотвратить распространение вируса по всему кораблю, потому что вирус не мог проникнуть в соседние отсеки воздушным путем. Напольное покрытие сняли и вместе с остатками чудища поместили в холодильник, чтобы ксенобиологи могли потом изучить неизвестную форму жизни. Коридор тщательно продезинфицировали, пол застелили новым покрытием, а ремонтную бригаду отправили на профилактику. Все это я изложил Дражинскому.

– Спасибо, – поблагодарил меня Дражинский, – Надеюсь, в вашем корабельном лазарете есть сыворотка против вируса, поразившего Надежду?

– Так точно, сэр. Доктор Брос делает прививки всем без исключения.

– Отлично. Вы хорошо поработали. Если понадобится помощь, обращайтесь ко мне.

– Благодарю, сэр.

На этом разговор закончился. Я в раздумье смотрел на экран. Все пространство в радиусе десятков миллионов километров оставалось пустым, если не считать «Орленка». Таким образом, в случае нападения чудищ помощи ждать было неоткуда. Все системы наружного наблюдения «Порции» находились в режиме повышенной готовности; на посту связи кто-то постоянно дежурил. Были включены лазеры и лазерная защита, не спасавшая, однако, от проникновения рыб. Потянулись тягостные часы ожидания.

Через два дня у старшины Банатира сильно заболела голова, он даже не смог добраться до койки. Уже мертвого его принесли в изолятор. Мне доложили об этом прямо в каюту, где я в то время находился. Я приказал немедленно задраить все люки и двери, отключить систему регенерации воздуха и проветрить помещения корабля экстренной вентиляцией, чтобы заменить воздух на совершенно чистый, хранящийся на борту в сжиженном виде как раз для таких случаев. Несколько часов Аманда, Нэйт и я провели в своей каюте с герметично закрытой дверью.

Наконец доктор Брос доложил по телефону о предварительных результатах проверки.

– Вне всякого сомнения, это вирус, сэр. Тот же, что был на Надежде, лишь с некоторыми отличиями. Для более точных выводов и получения вакцины необходимо продолжить исследования.

– Как он распространяется?

– О, в этом смысле он страшнее чумы. Распространяется всеми мыслимыми и немыслимыми способами, например воздушно-капельным путем, а также проникает в организм даже сквозь неповрежденную кожу через поры.

– Значит, эпидемия может охватить весь корабль? – Меня охватил ужас.

– Возможно, сэр. Как только получу вакцину…

– Сколько времени проходит с момента заражения до летального исхода? – перебил я доктора.

– Не знаю, сэр. Вирус выделяет много токсинов. Возможно, не больше двух суток. В противном случае мистер Банатир был бы еще жив.

– Сколько нужно времени для получения вакцины?

– Слава Богу, сэр, этот процесс полностью автоматизирован. Из организма мистера Банатира уже выделен вирус. Теперь выращивается штамм этого вируса, потом…

– Когда будет вакцина?! – перешел на крик я.

Что и говорить, я допустил ошибку. Надо было сразу изолировать контактировавших с чудовищем от остальных. Это бы многих спасло.

– Трудно сказать, – осторожно ответил доктор Брос. – Может быть, завтра к вечеру. Если повезет, немного раньше. В этом смысле очень помогли данные Надежды. Без них не удалось бы так быстро установить причину смерти старшины.

Давить на доктора бесполезно. Он и так делает все, что в его силах.

– Как только получите результаты, сообщите мне. А сами вы прошли профилактику?

– Конечно, сэр! Как вы могли в этом сомневаться?!

– Все опасные операции поручайте младшему медперсоналу. Берегите себя. – Я положил трубку.

Ночью скончались Мелисса Чонг и миссис Аттани, а также три беспризорника, чьи имена, к своему стыду, я так и не смог запомнить. Каждая секция корабля вентилировалась независимо от других, причем только свежим воздухом, взятым из запасов. Систему регенерации воздуха мы на всякий случай отключили, опасаясь, как бы она не стала разносчиком вируса.

Я позвонил по телефону Алексу, который нес вахту на мостике, и попросил связаться с командиром Дражинским. Договорились запретить прямые контакты между людьми с «Орленка» и «Порции», пока не будет произведена вакцина против вируса.

Находившимся на вахте в центре управления за герметично закрытыми дверьми пришлось остаться там и на второй день. Каждые пятнадцать минут Алекс и пилот докладывали мне о своем самочувствии. Заболей кто-нибудь их них – и мне пришлось бы открыть все двери, ведущие из моей каюты на мостик, и сидеть там в скафандре до тех пор, пока кончится либо карантин, либо я.

За пределами корабля все было спокойно.

К утру в первой каюте для матросов умерли шестнадцать человек. Оставшиеся в живых наплевали на дисциплину и принялись барабанить по герметичной двери, требуя, чтобы их выпустили из зараженного помещения.

Спустя два часа позвонил доктор Брос. Судя по голосу, он был в полном изнеможении.

– Все в порядке, сэр. Синтезирующие аппараты начали производство вакцину. Уже есть первая порция, через час будет еще. Производятся две вакцины: профилактическая и лечебная. Слава Богу!

– Вы уверены в ее эффективности? – задал я идиотский вопрос. От тревоги и напряжения я плохо соображал.

– Да, сэр, тесты подтвердили ее эффективность. Вакцина убивает вирусы и в геле, и в крови. Главное, уничтожить вирусы в организме, а потом можно будет заняться нейтрализацией токсинов. Надеюсь спасти большинство заболевших.

– Первым делом введите вакцину себе и всему медперсоналу, потом дежурным в центре управления, – приказал я.

– Есть, сэр. И вам.

– Обо мне не беспокойтесь, здесь все в порядке. Спасайте матросов.

– Вначале вас, сэр. Таков порядок. Я пришел в ярость от такой наглости.

– Доктор Брос! Если вы думаете…

– Заткнись, Никки! – оборвала меня Аманда. – Ты что, спятил? Тебе надо сделать прививку! Обязательно!

Проснулся и громко заплакал Нэйт. Пришлось капитулировать. Аманда бросилась успокаивать ребенка, а я отправился в лазарет. Вводя мне вакцину, доктор вежливо извинился за свою настойчивость.

– Ничего, – сказал я. – Может быть, вам нужна моя помощь?

В медицине я ничего не смыслил, но доктор все-таки нашел мне работу: позволил катить тележку с вакциной и подавать ему ампулы. В каюте, где среди трупов ждали помощи еще живые, творилось нечто невообразимое. Я едва утихомирил людей, бросившихся к столику с вакцинами, чтобы скорее сделать инъекцию. Затем пришла очередь пассажиров.

Позже столовую для матросов превратили в госпиталь. Туда перенесли медицинское оборудование для очистки крови больных от токсинов.

Постепенно открыли все двери, и жизнь вернулась в нормальное русло, если не считать двадцати двух трупов на борту и опасности нападения чудовищных рыб. Со дня на день мы ожидали прибытия остальных кораблей эскадры. Что же до «Дерзкого», то его местонахождение оставалось по-прежнему неизвестным.

Дверь в центр управления открыл Алекс Тамаров, он буквально шатался от усталости, под мышками темнели пятна пота, рукав был подвернут для инъекции. Алекс, как и полагается, отсалютовал мне, я же, забыв о дисциплине, обнял его. Он уронил голову мне на плечо, но я, спохватившись, сказал:

– Идите спать, лейтенант. И вы, мистер Ван Пэр, тоже.

Они побрели в душ, а потом разошлись по каютам. На вахту заступили я и Вакс Хольцер. Из системы регенерации снова стали подавать воздух.

Я снял телефонную трубку:

– Мистер Кэрр!

– Слушаю, сэр!

– Слетай на «Орленок», передай им вакцину!

– Есть, сэр.

При других обстоятельствах Дерек пришел бы в восторг. Еще бы! Не каждый день сваливается такая удача – прокатиться в шлюпке по космическому океану. Но теперь отовсюду веяло смертью, и Дерека обуревали совсем другие чувства.

В наспех оборудованном госпитале скончался матрос. Помощь немного запоздала. Его организм был полностью отравлен. Гробы изготовили в инженерном отделении. В последний путь умерших провожали у переднего шлюза, чтобы не привлекать внимания собравшихся к тому месту у кормового шлюза, сквозь которое проникла смерть.

Ремонтному отряду не удалось восстановить управление кормовым шлюзом из центра управления, работал только локальный пульт управления. Чтобы беспризорники случайно не открыли этот шлюз, я распорядился устроить там постоянный пост охраны.

После вахты я пришел к себе в каюту приготовиться к похоронной церемонии. У Нэйта прорезались зубки, он постоянно капризничал, и Аманда обрадовалась, когда я предложил ей остаться с маленьким.

На церемонию собрались все офицеры, кроме тех, что несли вахту; много пассажиров, несколько матросов. Я надел парадную форму. В белых брюках с красными лампасами, в белой рубашке, черном галстуке, черных ботинках и кителе, с траурной лентой через плечо я прошествовал по коридору к двери шлюза.

Все гробы не могли уместиться в помещении шлюза, поэтому отправлять их в открытый космос предстояло двумя партиями. Рядовой, облаченный в скафандр, терпеливо ждал в закрытом шлюзе, пока я, незаметно подсматривая в свой электронный блокнотик, скорбно читал молитву Церкви Объединения об упокоении душ усопших рабов Божьих, как предписано министерством обороны Правительства ООН.

– Пепел к пеплу, прах к праху…

Насосы стали откачивать воздух из шлюза.

Увы, это я поспешил с приказом разгерметизировать двери и включить систему регенерации воздуха сразу после отражения нападения рыб. Иначе жертв было бы меньше. Следовало дождаться обнаружения вируса. В этом случае, правда, запасов сжиженного воздуха могло не хватить. И все-таки я чувствовал себя виноватым.

– Веруя в милость и доброту вечного Господа нашего, мы провожаем их тела…

Анни тихо плакала на плече Эдди Босса. Уолтер Дак-ко и Грегор Аттани тоже пришли на церемонию. Осиротевший Грегор был бледен, но старался держаться.

Зажглась красная лампочка. Это означало, что воздух из шлюза выкачан.

– …ждать Страшного Суда, когда все души предстанут пред Всемогущим Господом нашим… Аминь.

Я выключил свой электронный блокнот и обратился к матросу Кернсу:

– Открыть внешний люк!

Матрос в скафандре нажал кнопку на пульте управления, и люк открылся.

– Отправить останки!

Матрос плавно вытолкнул гроб в звездную бездну. Следом за ним еще один… Чьи тела покоились там? Я не знал. Да и какое это имело значение? Перед Господом все равны: «цивилизованные» и «нецивилизованные». Богатство с собой на тот свет не возьмешь.

Когда последний гроб был отправлен в космос, внешний люк закрылся, насосы стали нагнетать в шлюз воздух. Как только давление в шлюзе сравнялось с давлением внутри корабля, открыли внутренний люк шлюза.

– Приступайте, мистер Керне, – приказал я.

Матросы начали загружать в шлюз оставшиеся гробы. Грегор Аттани не выдержал и заплакал. Уолтер Дакко обнял его. Даже Эдди Босс легонько коснулся плеча Грегора, выразив ему таким образом соболезнование, но юноша отстранил его руку.

Внутренний люк снова закрылся. И снова гробы один за другим стали проваливаться в черную бездну.

Погибла почти половина экипажа. Это я погубил их, так же как миссис Аттани, Мелиссу Чонг и беспризорников, чьих имен даже не запомнил. Коридор медленно поплыл передо мной. Сказались три бессонные ночи. Но я постарался взять себя в руки. Дел было еще много.

Когда все стали расходиться, я подошел к Грегору Аттани и выразил ему соболезнование. Тот едва заметно кивнул. Возможно, даже не слышал меня.

Вернувшись в центр управления, я вызвал главного инженера Гендрикса и распорядился:

– Распределите обязанности между оставшимися в живых так, как считаете нужным. Особое внимание уделите системам жизнеобеспечения: гидропонике, регенераторам, электростанции. Если потребуется, используйте людей с камбуза.

– Есть, сэр, – мрачно ответил Гендрикс. – Нам нужно пополнение, все буквально валятся с ног.

– Знаю. Поговорю с адмиралом, попрошу передать нам офицеров и матросов с других кораблей, – сказал я, подумав при этом: «Если мы вообще найдем адмирала».

После ухода главного инженера мы с Рейфом остались на вахте вдвоем и хранили молчание. У меня слипались глаза и не было сил говорить. Гардемарин знал это и не тревожил меня без нужды.

Наконец пришла смена: Вакс Хольцер и Дерек Кэрр.

– Хорошенько следите за обстановкой, – предупредил их я. – Чудища могут вернуться.

Мог бы не говорить. Они и так сознавали опасность.

Я клевал носом и, чтобы не подавать дурного примера подчиненным, отправился к себе в каюту.

Аманда укачивала Нэйта, горел только ночник.

– Уснул наконец, – прошептала она.

– Дай его мне.

– Нет, я сама посижу с ним. Как прошли похороны?

– Печально. Как же еще? – Я снял китель, зевнул. – Грегор плакал. Трудно ему будет без матери. – Помню, как яростно она защищала сына, когда я собрался посадить его в карцер за драку с беспризорниками. В тот день родился Нэйт.

Аманда продолжала баюкать малыша, тихонько напевая.

– Ники, – вдруг прошептала она, – займи Грегора каким-нибудь делом, чтобы он не так тосковал по матери.

– Вряд ли он согласится. Ведь это я заставил его сидеть за одним столом с беспризорниками. – Превозмогая усталость, я стянул рубашку, подошел к детской кроватке, сдвинул в сторону одеяльце, улыбнулся жене. – Клади его, милая. Согрей меня в постели, чтоб мне лучше спалось. – Аманда нехотя отдала мне сына, поправила в кроватке простынку, подушечку.

Я коснулся плечом щеки Нэйта. Она была холодной. И тельце тоже холодным. Он умер уже несколько часов назад.

Снова около переднего шлюза началась траурная церемония. Офицеры окружили меня, словно защищая от посторонних. Снова я надел белый мундир с черной лентой через плечо и сверкающие черные ботинки. На этот раз я начистил их сам, отказавшись от услуг юнги.

Аманда была, как и накануне, в простой вязаной юбке и блузке. Время от времени она вздрагивала, судорожно сжимая мою руку.

Я лично принимал участие в изготовлении гробика. Он был в метр длиной и тридцать два сантиметра шириной, из дюралюминиевых пластин, скрепленных стальными уголками. Я рассеянно направил пламя горелки на угол ящичка; под раскаленными газами металл сделался алым, потом раскалился добела, начал плавиться. Задумавшись, я не замечал, что давно пора убрать горелку, а сварщики молчали, не смея вымолвить ни слова.

Нэйта уложили на мягкие желтые простынки, накрыли розовым одеяльцем, а сверху положили его любимую игрушку – плюшевую панду, черно-белую с розовым носиком.

Гробик закрыли и поместили в шлюз; мне осталось прочесть молитву. Я включил электронный блокнотик.

– Пожалуйста, не отправляй его в космос, – жалобно просила Аманда. – Там очень холодно.

Ее слова болью отозвались в душе. Аманда со вчерашнего дня была не в себе и, когда я нес мертвого сына в лазарет, шла следом, умоляя меня идти медленнее, чтобы не разбудить Нэйта.

Я хотел обнять ее, но она отстранилась и прислонила лицо к бронированному стеклу, за которым в шлюзе был виден гробик.

Я начал читать молитву:

– Пепел к пеплу, прах к праху…

Послышался плач Филипа.

Мой взгляд метался между строчками молитвы в блокноте и гробиком. Вдруг до меня дошло, что я молчу. Заглянул в блокнот, но не смог произнести ни слова. Так я стоял, уставившись на экранчик блокнота, пока Вакс Хольцер не потянулся к нему рукой. Тут я пришел в себя и выпалил:

– Отставить, лейтенант! Я продолжил молитву:

– Веруя в милость и доброту вечного Господа Нашего, мы провожаем их тела… ждать Страшного Суда, когда все души предстанут пред Всемогущим Господом Нашим… Аминь.

Я кивнул матросу, находившемуся в шлюзе у гробика. Аманда зарыдала, уткнулась мне в плечо.

– Ник, ты ведь тоже любишь его! – причитала она. – Не выбрасывай нашего ребеночка! Ради Бога!

Гробик плавно вылетел из шлюза в бесконечную пустоту.

– Господи, какой кошмар! – прошептала Аманда, с ужасом глядя в шлюз. – Никогда не думала, что ты способен на такую жестокость. – Она повернулась и пошла прочь, остановилась около Филипа Таера, ласково провела пальцем по его лицу, смахнув слезинку. – Ничего, Филип, не плачь. Все нормально. – И похлопала его по плечу.

Я встретился взглядом с доктором Бросом. Он покачал головой, подошел к Аманде и с улыбкой промолвил:

– Пойдемте, миссис Сифорт, посидим у меня в кабинете, поговорим.

– Я хочу в свою каюту, – заупрямилась Аманда.

– Нам есть о чем поговорить, – настаивал доктор.

– Нет. Я пойду к себе. Никки, ну что он ко мне привязался?

Доктор Брос попытался мне объяснить, что это защитная реакция ее психики – не воспринимать реальность такой, какова она есть. Но мне был нужен не диагноз, мне нужна была Аманда. Я боялся возвращаться в каюту и смотреть на пустую кроватку, боялся потерять самообладание. Но вдвоем переносить горе легче. И мне так хотелось быть сейчас рядом с Амандой! Я знал, в данный момент она меня ненавидит, но это скоро пройдет, и она, как бывало прежде, уткнется мне в плечо, чтобы выплакаться. Я отвел Аманду в каюту и закрыл дверь.

Шли дни, а кораблей нашей эскадры все не было. Чудища больше не появлялись. С командиром Дражинским мы общались только по радиосвязи, не решаясь покинуть корабль.

– Один из нас должен отправиться к следующей стоянке, – сказал мне однажды Дражинский, нервно теребя усы. – Может быть, «Дерзкий» ждет нас там. Но если остальные корабли появятся здесь…

Он сделал паузу, но я упорно молчал, ожидая его решения. Он продолжил:

– Сифорт, на вашем корабле с более совершенным сверхсветовым двигателем легче догонять. Поэтому я сейчас полечу, а вы подождите семь суток и отправляйтесь вслед за мной.

– Есть, сэр!

– Если появится один из кораблей, пусть не задерживается и продолжает полет.

– Есть, сэр.

– Удачи вам.

– И вам, сэр.

После короткого молчания он произнес:

– Мистер Сифорт, примите мои соболезнования. Какая трагедия!

У меня болезненно сжалось сердце.

– Спасибо, сэр, – выдавил я из себя.

– Да поможет вам Бог. – Он отсоединился.

Вскоре его корабль исчез из виду. «Порция» осталась в полном одиночестве.

Страшно было возвращаться в каюту! Но мой долг – быть рядом с Амандой. Она почти все время лежала убитая горем. Или вдруг начинала готовить еду для Нэйта, все еще не веря, что его нет.

Поглощенный своими мыслями, я долго смотрел сквозь экран.

– Не пойти ли вам к себе в каюту, сэр? – подал голос Вакс.

– Это приказ, лейтенант?

– Нет, сэр. Но, по-моему, вам лучше побыть с миссис Сифорт. Я один справлюсь на вахте.

– Я не нуждаюсь в жалости, мистер Хольцер, – сказал я сурово и развернул кресло к нему спиной, но тут же пожалел о своей резкости и, кашлянув, произнес. – Извини.

– Ничего страшного, сэр.

Его сочувственный тон почему-то действовал мне на нервы.

– Я буду в каюте, – бросил я, едва сдерживая раздражение. – Если что, звоните!

– Есть, сэр.

В каюте был полумрак.

– Тесс, – зашипела Аманда, едва я вошел. – Разбудишь его. Я вздохнул.

– Милая, нашего сына здесь нет. – Я опустился на корточки у ее кресла, взял за руку. – Он ушел. Теперь мы вдвоем.

– Как ушел? – На лице ее отразилось недоумение. – А, вспомнила. Ты выбросил его в шлюз. – Она задрожала. – Там холодно, Никки. Зачем ты это сделал? Ведь Нэйт там замерзнет!

Что я на это мог ответить? Я сжал ее руку, но она этого словно не заметила. Я принял душ, вернулся и сел на кровать.

Аманда села рядом.

– Я знаю, ты по нему тоже скучаешь. Ты так любил его. Нашего хорошего мальчика…

Я молчал, слезы мешали говоригь, к горлу подступил комок. Аманда обняла меня, я привлек ее к себе, и мы долго молча сидели в полумраке.

Трое суток прошли в напряженном ожидании. Беспризорники все чаще ссорились за ужином. Утихомирить их было непросто, только угрозами. Однажды случился неприятный инцидент. Крис Дакко обозвал одного из беспризорников электроссулем. Я не выдержал и тыльной стороной ладони шлепнул наглеца по губам. Тот замер на месте, с разбитой в кровь губой, а я зашагал к капитанскому мостику.

Через час, в сопровождении Филипа Таера, ко мне явился папаша Криса со своим сынком. И потребовал, чтобы Филип присутствовал при нашем разговоре.

– Как вы посмели избить моего сына! – брызгал на меня слюной Уолтер Дакко. – Как вы посмели!

– Он вел себя неподобающим образом, мистер Дакко, – ответил я.

Крис гримасничал, переминаясь с ноги на ногу.

– Мы заплатили за билеты! – вопил Уолтер Дакко. – Мы цивилизованные люди! Мой сын не ваш подчиненный! Вы не смеете и пальцем его его!

В чем-то он был прав. Трогать этого балбеса не следовало, но и допустить очередную потасовку было нельзя.

– Что я им сделал? – хныкал Крис. – Она сами обзываются, да еще как! Вы бы только слышали. Вы не имеете права…

– Вы еще несовершеннолетний, Кристофер, и находитесь на моем корабле. Еще раз позволите себе нечто подобное – пеняйте на себя!

– Вы не имеете…

Я оборвал его и ледяным тоном произнес:

– Последний раз вас предупреждаю. А теперь прошу покинуть центр управления.

– Но…

– Оба. Живо!

Я жестом приказал Филипу выпроводить непрошеных гостей. Таер взял было Уолтера Дакко за руку, но тот вырвался и пошел к двери, а следом за ним и его сынок.

Меня вдруг охватило беспокойство. Я сам не знал, хочу ли вернуться в каюту, но, как только меня сменил Алекс, покинул капитанский мостик.

Постоял у дверей каюты, но раздумал входить и решил немного побродить по кораблю. Навстречу мне попадались пассажиры. Они направлялись в комнату отдыха пообщаться и посмотреть видеофильмы.

Возле каюты гардемаринов по стойке «смирно» лицом к стене стоял Дерек Кэрр. Я остановился как вкопанный:

– Что случилось, мистер Кэрр?

– Приказ мистера Таера, сэр, – отрапортовал Дерек.

– Но ведь… Разве вы… Он… – От неожиданности я плохо соображал.

– Я без боя признал его старшинство, сэр. Два дня назад.

Меня охватила ярость. Я понимал, чего стоило Дереку это решение, и вот она, благодарность Филипа!

– Сам признал! И он смеет так с тобой обращаться?! Ну, я ему покажу! – Я решительно взялся за ручку двери.

– Нет, сэр! Пожалуйста! – взмолился он. Я не знал что и думать.

– Понимаете, сэр, я… я сам попросил мистера Таера. – Дерек покраснел. – Попросил отдавать мне такие приказы. Чтобы он видел, что я подчиняюсь ему.

Я не мог поверить своим ушам:

– Сам попросил?!

– Да, сэр, пусть почувствует себя старшим. Не беспокойтесь, все в порядке. Он не издевается надо мной. И поставил меня здесь совсем ненадолго. – Дерек помолчал, сделал глубокий вдох и выпалил: – Командир, пожалуйста, не вмешивайтесь. Прошу вас.

Меня качнуло, и я прислонился к стене.

– Но почему, Дерек? Зачем это тебе?

– Здесь нельзя без железной дисциплины. Я понял это после нападения чудищ. Мы с Таером не должны, не имеем права враждовать. Он старше, он и должен командовать. Это ненормально, когда младший поставлен над старшим. – Он слабо улыбнулся. – Кроме того, я в любой момент смогу вернуть себе старшинство, если захочу.

– Только не позволяй ему над собой издеваться, Дерек.

– Ни в коем случае, сэр.

– Обещай.

– Обещаю, сэр. Спасибо за заботу.

Я похлопал его по плечу и пошел дальше, переваривая на ходу полученную информацию. Какую цену Дерек заплатит за свое благородство? Надо будет посмотреть бортовой журнал. Если Филип снова начнет мучить гардемаринов бесконечными нарядами, спишу его «на берег». Навсегда.

Среди ночи появился корабль «Свобода». Завыла Сирена тревоги, и сердце у меня бешено заколотилось. Я немедленно связался с командиром Тенером и передал ему инструкции командира Дражинского. Через полчаса «Свобода» продолжила путь к следующей стоянке.

За ужином беспризорники вели себя на удивление тихо. Прямо как паиньки. Вчерашняя расправа с Крисом Дакко дала свои плоды, хотя я не сразу об этом догадался. Эдди вел себя заискивающе. Он поинтересовался, не продолжит ли Аманда давать им уроки. Я ответил, что непременно, как только почувствует себя лучше.

После ужина я пошел провожать беспризорников к каютам. У шлюза они начали дразнить часового, и мне пришлось на них прикрикнуть. Ребята мигом утихомирились. На мое командирское звание им было наплевать, и авторитетом я стал для них, лишь когда вправил мозги обитателю Верхнего Нью-Йорка.

Беспризорники не отпускали меня целых полчаса. Мелисса Чонг умерла, и им теперь не хватало того, кто бы заботился о них и учил уму-разуму. Алекса Тамарова, назначенного мною на должность воспитателя, они не очень-то слушались и со всеми своими проблемами обращались ко мне.

Ролла жаловалась, что ее бьет Жанна. Деке – что Грегор Аттани и его друзья по-прежнему дразнятся. Жанне нравится прическа Анни, а та не хочет сказать, кто ее сделал. Я постепенно привык к их тарабарщине и уличному жаргону.

Вырвавшись наконец от новых друзей, я поспешил в лазарет. Дверь открыл доктор Брос. Его помощников уже не было, они отдыхали у себя в каютах.

– Чем могу помочь, командир? – спросил доктор, усаживаясь в кресло в своем маленьком кабинете.

– В помощи нуждается Аманда.

– Ей не стало лучше?

– С ней творится что-то ужасное, она без конца плачет, а то вдруг начинает готовить малышу завтрак. У нас осталось много детских вещей: кроватка, одежда, детское питание. Все это напоминает о Нэйте. Может, убрать все это?

– Нет смысла. Ей надо выплакаться. А лучшее лекарство – время.

– А медицина, лекарства? Я имею в виду наркотики и транквилизаторы. – Господи, неужели он не понимает! Как больно мне об этом говорить! Мне и самому порой чудится прикосновение ручонки моего сына. – Доктор, помогите. Сделайте что-нибудь.

– Понимаете… При стрессе в крови резко повышается количество определенного гормона. Это – вредное для мозга вещество. И оно выводится из организма со слезами. Женщины плачут чаще, именно поэтому среди них реже встречаются душевнобольные. Попробую обследовать Аманду на предмет гормонального дисбаланса.

– Вы подозреваете шизофрению? – ужаснулся я.

– Дисбаланс гормонов вызывается не только шизофренией, командир. К сожалению, на борту корабля нет специального медицинского оборудования. Поэтому восстановить гормональный баланс в организме будет сложно. Шизофрения – всего лишь предположение. Диагноз может оказаться другим.

– Но хоть что-то можно сделать?

– Взять кровь на химический анализ. Это поможет поставить правильный диагноз. А может, подождать? Организм сам не справится?

– Сколько надо ждать?

– От недели до месяца. Если улучшения не будет, понадобятся срочные меры. Иначе в мозгу установится новый динамический стереотип, после чего вылечить ее будет гораздо труднее.

– Может, не надо ждать? – Мне так хотелось, чтобы Аманда стала прежней. Неужели я вслед за сыном потеряю жену! Сама эта мысль была невыносимой, и я гнал ее прочь. – Что, если ее состояние ухудшится?

– Если недолго повременить – это не повредит.

– Ладно, неделю подожду. Но как только тронемся в путь, приведу ее к вам на обследование.

На этом наш разговор закончился, и я вернулся в каюту.

Аманда как будто обрадовалась мне.

– Ой, Никки! Где ты так долго был? Пришлось чуть-чуть соврать:

– Занимался ссыльными. Аманда поморщилась:

– Не называй их так хотя бы при них.

– Кстати, – улыбнулся я, – Эдди сам их так называет, когда к ним обращается. Они обижаются, лишь когда говорят посторонние. – Я устало опустился в кресло, Аманда устроилась у меня на коленях.

– За что нам выпало такое несчастье, Никки? Господи, как мне его не хватает!

Я ничего не ответил, только обнял жену. Аманда снова была со мной. Какое счастье! Но вдруг она вскочила, чтобы накрыть Нэйта одеялом. И мое сердце снова сжалось от боли.

На следующий день с интервалом в несколько минут прибыли два корабля. Когда появился первый и завыла тревога, я опрометью помчался в центр управления. Тут же прибыл второй, «Гинденбург». Он вынырнул в семидесяти тысячах километров от нас. Мы обменялись опознавательными сигналами, и я сразу связался с командиром Эвертсом, доложил ему обстановку и передал приказ Дражинского лететь дальше. Вскоре «Гинденбург» исчез, преодолев световой барьер.

Тот же приказ я передал командиру Холлу, прибывшему на корабле «Союз».

– Я выше Дражинского по званию, Сифорт, и не обязан выполнять его приказы, – заявил Холл.

– Так точно, сэр. Но он выше меня и приказал передать вам его распоряжение!

– Понимаю. – Выражение лица Холла на экране смягчилось. – Вот незадача! Сам не знаю, что делать. Ведь неизвестно, куда делся адмирал.

– Так точно, сэр. – Сам-то я догадывался, куда делся адмирал, но об этом не стоило распространяться.

– Что ж, возможно, Дражинский прав. Попробую его догнать. Давно он улетел?

– Шесть суток назад, сэр. – Оставался день: Дражинский приказал ждать семь суток.

– Остальные корабли эскадры еще бог знает где. – Холл задумался. – Подождете еще несколько суток, Сифорт? Это не приказ, но так было бы лучше для эскадры.

– Хорошо, подожду.

– Еще трое суток, Сифорт. За это время все остальные корабли должны прибыть сюда, если не устроили где-нибудь стоянку.

– Есть, сэр.

Мы распрощались. Вскоре корабль Холла отбыл.

Я с нетерпением ждал окончания этой стоянки и почти все время проводил в центре управления. Утром просмотрел записи в бортовом журнале и выяснил, что Дерек Кэрр получил два наряда от старшего гардемарина Филипа Таера. Потерплю до пяти нарядов, а там держись, Филип!

После полудня в дверь постучали. Это явился Филип Таер. Он вытянулся по стойке «смирно», но я не спешил с командой «вольно».

– Сэр, хочу отменить некоторые наряды.

– Отменить? – удивился я.

– Так точно, сэр. – Филип покраснел.

– Наряды мистеру Кэрру?

– Так точно, сэр.

– Но почему, мистер Таер?

– Мистер Кэрр их не заслужил. – Филип смотрел мне прямо в глаза.

– Хорошо, – Мне стало легче. – Наряды мистеру Кэрру отменяются.

– Спасибо…

– Их получаете вы! – перебил я его и, к своему удивлению, заметил, что он нисколько не огорчен, а так же, как и я, испытал облегчение.

– Большое спасибо, командир. Спасибо! Разрешите идти?

– Да.

Филип поспешил к двери, но я его остановил:

– Мистер Таер, я вами доволен, правильное решение.

– Спасибо, сэр. – Филип расплылся в улыбке.

После вахты я не удержался и заглянул в спортзал, чуть-чуть приоткрыв дверь, чтобы меня не было видно. Филип Таер усердно отрабатывал наряды. Рядом тренировался Дерек. Оба как ни в чем не бывало болтали. Чудеса да и только!

На следующий день, когда мы с Баксом несли вахту, Рейф Трэдвел привел на мостик группу пассажиров. Они изъявили желание со мной поговорить. Некоторых я знал только в лицо, а с доктором Антонио, председателем Совета пассажиров, Уолтером Дакке и Эмилией Вальдес был знаком.

– Командир, – обратился ко мне Уолтер Дакко, – мы приобрели билеты на пассажирский корабль до планеты Надежда вовсе не для того, чтобы сутками стоять, да еще в опасном месте. Мы люди штатские, и с вашей стороны нечестно подвергать нас риску, связанному с боевыми действиями.

– Наш корабль не пассажирский, а военный, – возразил я, – и является частью Вооруженных Сил ООН.

– Допустим, но на борту более сотни гражданских лиц.

– Допустим?! – стукнул я кулаком по столу. – Но ведь при покупке билетов вас предупредили, что корабль военный!

– У нас не было выхода, другие корабли не летают к Надежде, – стоял на своем Уолтер Дакко.

– Мы просто хотим добраться до цели, командир, – вмешался доктор Антонио. – Поймите нас. Хорошо, что на вашем корабле есть оружие, по крайней мере для нас так безопаснее. Но лучше продолжить полет, чем ждать нападения чудищ.

– Я выполняю приказ, а приказы не обсуждают!

– Чей приказ? Адмирала? А где он, ваш адмирал? – Уолтер Дакко презрительно усмехнулся.

– Не имеет значения. Я, как и вы, хочу продолжить полет, но обязан выполнить приказ.

– И чудища снова нападут на корабль? – не сдавался доктор Антонио. – Вы вступите с ними в бой или уйдете со сверхсветовой скоростью? Мы вправе знать это.

– Вправе?! – заорал я.

Вакс Хольцер кашлянул, видимо, желая меня предостеречь, но я не обратил на это внимания.

– Да, вправе! Потому что рискуем жизнью.

– Несколько человек, кстати, уже погибли. Надеюсь, вы об этом не забыли, – ехидно заметил Уолтер Дакко. Я вскочил, сжав кулаки. Вакс вдруг доложил:

– Напряжение в норме, командир! – И указал на индикатор.

Напряжение бортовой электростанции и многочисленных блоков питания всегда было в норме, просто Вакс хотел поумерить мой пыл и хоть на секунду отвлечь.

– Что? – переспросил я. Маневр Вакса удался; я не успел рявкнуть на пассажиров. – Хорошо, мистер Хольцер. Проводите пассажиров из центра управления, – сказал я, все еще сжимая кулаки.

– Командир, – запротестовал доктор Антонио, – мы имеем право знать…

– Прошу вас покинуть мостик. – Вакс подтолкнул доктора Антонио к двери и жестом велел остальным убираться.

– Но мы…

– Вы слышали, что я сказал? Покиньте, пожалуйста, мостик. – В голосе Вакса зазвучала угроза.

Пассажиров наконец удалось выпроводить. Вакс спросил:

– Ну как вы, командир?

– Этот поганый… – Я не договорил и плюхнулся в кресло.

– Точно, Дакко – ублюдок. Но он не хотел вас оскорбить. Просто забыл, что вы потеряли сына. Как он мог?

Я немного успокоился. Вакс прав. Не вмешайся он со своим дурацким докладом о напряжении, я, чего доброго, вцепился бы Уолтеру Дакко в глотку. В лучшем случае. До сих пор мне слышится плач сынишки, я чувствую тепло его тела.

Лишь через несколько минут я нашел в себе силы заговорить:

– Спасибо, Вакс. Давай еще раз просчитаем скачок к следующей стоянке. – Это был прекрасный способ отвлечься.

Вакс все понял, вздохнул и вслед за мной уселся перед дисплеем компьютера.

Мы почти закончили расчеты, когда в дверь постучали. Во мне с новой силой вспыхнула ярость. Ну, если эти гады опять пришли качать права, пусть пеняют на себя!

– Матрос Аллен по вашему приказанию прибыл, сэр.

Я тупо уставился на матроса. Он стоял по стойке «смирно», не решаясь переступить порог.

– Вы меня вызывали, сэр? – спросил он, заметив мое удивление.

– Вызывал? – Я стал лихорадочно думать. И ничего не мог вспомнить.

– Так точно, сэр. Вы приказали мне срочно явиться на мостик.

– Кто тебе это сказал?! – Конечно, нагрузка на людей колоссальная, ведь мы потеряли половину экипажа, обязанности перераспределены, и неразбериха не исключена. Но это уж слишком! Дурдом какой-то.

– Ну, я им сейчас покажу…

– Миссис Сифорт, сэр, – ответил Аллен. – Она сказала, что испортился телефон, и ей самой пришлось передавать ваш приказ.

– Аманда пришла в матросскую каюту, чтобы передать тебе мой приказ? – Я ничего не понимал. В голове все еще были одни вычисления.

– Нет, сэр. Она пришла на пост.

– На какой пост?! – Я продолжал тупо смотреть в дисплей и никак не мог сосредоточиться. Что за чертовщина? Аманда никогда не вмешивалась в мои служебные дела. Может, матрос что-то напутал?

– Пост около шлюза, сэр. Я там дежурю, – объяснил матрос.

– У кормового шлюза? – Я медленно поднялся с кресла.

– Так точно, сэр.

Что за чепуха? Зачем Аманда пошла к шлюзу? А что, если… Господи!

– Открылся внутренний люк шлюза! – вдруг доложил Дэнни.

– Блокировать шлюз! – приказал я.

– Дистанционный контроль над шлюзом не действует! Внутренний люк закрылся со стороны шлюза! – сообщил компьютер.

– Аманда! – Я бросился к двери, чуть не сбив с ног матроса, и вихрем помчался по коридору. – Аманда! Назад!

– Открывается внешний люк! – несся мне вслед голос Дэнни.

Я бежал, ничего не видя, налетел на пассажира, и мы оба покатились кубарем; вскочил на ноги и снова помчался, превозмогая боль в груди. Похоже, было сломано ребро.

Когда я подбежал к шлюзу, внутренний люк был заперт. Сквозь бронированное окно я увидел внешний люк, распахнутый настежь, а за ним черную бездну с яркими точками звезд.

Внутри шлюза виднелась Аманда, вернее то, что от нее осталось. Ее рука была привязана голубым детским одеялом к рычагу, а тело мерно колыхалось в потоках воздуха, вырывавшегося из шлюза через открытый люк в космический вакуум.

Я смотрел на это страшное зрелище и беспомощно царапал ногтями люк. Сзади послышался топот. В бронированном стекле люка отразилась массивная фигура Вакса. Поняв, что произошло, он бросился к пульту управления. Внешний люк медленно закрылся, заслонив звездную бездну. Включился компрессор.

Наконец шлюз наполнился воздухом до нужного давления, зажглась зеленая лампочка, внутренний люк плавно открылся. Вакс метнулся внутрь, склонился над замерзшим, изуродованным вакуумом телом Аманды, схватил его и, беззвучно рыдая, умчался в сторону лазарета.

На пульте управления был закреплен сложенный лист бумаги. Как в тумане, я развернул его и прочитал предсмертную записку жены: 

Я скомкал записку, и она упала на пол. С трудом добрался до лестницы, вскарабкался на первый уровень и словно в тумане побрел к мостику.

Добрался до своего кресла, такого мягкого и удобного. Вцепился в подлокотники. Рейф Трэдвел с ужасом смотрел на меня. По инерции я попытался закончить расчеты, но ничего не соображал.

Не знаю, сколько прошло времени. Вернулся Вакс с покрасневшими от слез глазами, опустился в кресло и молча посмотрел на меня. Никто не издал ни звука. Я все пытался закончить расчеты, сам не зная зачем, цифры плыли передо мной, мысли путались…

– Что делать с матросом Алленом, сэр? – спросил Рейф.

Я поморгал, сгоняя пелену с глаз, медленно встал.

– С ним я сам разберусь, – ответил я и направился к выходу.

– Куда вы, командир? – встревожился Вакс.

– Куда? К матросу в кубрик.

– Зачем?

Дурацкий вопрос. Разве не ясно?

– Повесить его. – Я с трудом сдерживал бешенство. Вакс вскочил, каким-то непостижимым образом вмиг очутился у двери и загородил ее.

– Нет, сэр, вы не пойдете туда, – твердо заявил он.

– Не пойду? – удивился я. – Уйдите с дороги!

– Вы пойдете со мной. В ту сторону. – Он повел меня по коридору.

– Там же лазарет! А мне надо вниз.

– Нет, сэр, именно туда, – мягко поправил Вакс, увлекая меня за собой. Я покорно пошел следом за ним, чувствуя, что по лицу текут слезы.