"Надежда победителя" - читать интересную книгу автора (Файнток Дэвид)9Утром мы с лейтенантом Бьен и двумя сержантами повели кадетов «наружу», то есть за пределы купола в лунный вакуум на тренировку. На этот раз мы принимали все мыслимые меры предосторожности. Я, словно наседка, внимательно следил за каждым движением кадетов – не дай Бог опять кто-то из них погибнет. Все обошлось, тренировка прошла нормально. Зато когда мы вернулись в шлюз, я чувствовал себя вконец измотанным. Я устало вылез из скафандра, повесил его на вешалку и вдруг осознал, что кадеты какие-то притихшие. В чем дело? Обычно после тренировки они весело делятся впечатлениями, а сегодня почему-то… Один из них уронил шлем. В тишине треньканье по твердому полу показалось особенно громким. Растяпа, уронивший шлем, съежился под моим взглядом. Что с ними? Неужели они так напуганы гибелью Эдвардса? Как только мы с лейтенантом Бьен остались наедине, я решил поинтересоваться ее мнением. – Конечно, они не в себе, – криво улыбнулась она. – Но уже на следующей тренировке они будут совсем другими. – Почему вы так решили? – Потому что на следующей тренировке вас не будет. – Ее улыбка расширилась до ушей. – Разве вы не заметили, как кадеты смотрят на вас? Они вас боятся! Что ж, страх перед начальником Академии объясним. Возможно, он даже необходим для поддержания дисциплины. Но не слишком ли меня боятся? Выглядеть зверем не очень приятно. Вечером я дал Обуту задание организовать мне полет на учебную орбитальную станцию и пошел домой. Для подобных полетов у Академии есть свой маленький шаттл. Я еще не знал, сколько времени пробуду на станции, но сейчас это не имело значения – я мог вызвать шаттл и вернуться в Фарсайд в любой момент. Едва я улегся спать, раздался телефонный звонок. – Можете лететь завтра сразу после завтрака, – доложила Обуту. – Пилотом будет мистер Трайн. – Хорошо. Я лежал и думал об Анни. Может быть, позвонить ей прямо сейчас? Или терпеливо ждать, когда она сама мне позвонит? Будем ли мы с ней когда-нибудь жить вместе нормальной семьей? В таких невеселых думах я незаметно уснул. Утром, как обычно, я вошел в столовую и сразу сказал: – Садитесь, джентльмены. – Четыреста восемьдесят кадетов сели. Я подошел к круглому столу. – Доброе утро. – Доброе утро, сэр, – ответил Джент Паульсон. Я потянулся к кофейнику, но Паульсон меня опередил, налил и мне и себе. – А где остальные? Где мисс Бьен, мистер Кроссберн? – поинтересовался я, приступая к рулету. – Мисс Бьен отправилась в Девон, сэр. Сейчас она, наверно, ждет шаттла в «Порту Земли». А мистер Кросс-берн, судя по всему, проверяет ваш шаттл. Вы сегодня заглядывали в журнал, сэр? – Нет, еще не заходил в кабинет. – Гардемарина Тенера опять послали ко мне на порку. Десять нарядов. Я приказал ему подождать в приемной, чтобы не опоздать на завтрак. Вернусь – выпорю. – Адам Тенер? – Я почувствовал угрызения совести. Ведь четыре наряда влепил ему я. – Мистер Паульсон, пожалуйста, полегче с ним – Что за чушь я несу? Так нельзя. На то она и порка, чтобы ее боялись. – Есть, сэр. – От вопросов и комментариев Паульсон воздержался. – За что он схлопотал наряды? – Из-за Тенера кадет Йохан Стриц опоздал на занятия, вот мисс Бьен и наказала его. Подробностей не знаю. Мне вспомнился гардемарин Джефф Торн. Может быть, Тенер тоже взял Стрица «на дело»? А может быть, все гораздо невиннее, а мисс Бьен просто излишне строга? – Как наказали Стрица? – Не знаю. Наверно, Нгу послала его к сержанту. Я потягивал кофе в задумчивости. На Стрица и без того свалилось куча бед, а если сержант Триполь столь же суров, как Радс, кадету придется туго. Надо будет разобраться с этим, когда вернусь с учебной станции. Сразу после завтрака я взял свою дорожную сумку и пошел к шлюзу. Меня уже ждали старший гардемарин Томас Кин и лейтенант Ардвелл Кроссберн. – Уже готовы, сэр? – любезно улыбнулся мне толстенький коротышка. – Да, мистер Кроссберн, – холодно ответил я. – До свидания. – До свидания? – изумился он. – Я ведь лечу с вами, сэр. – С чертом вы полетите. Сопровождающие мне не нужны. Кроссберн опешил. Гардемарин Кин с интересом наблюдал бесплатный концерт. – Вы не можете лететь в одиночку, – заворковал Кроссберн, – станция законсервирована. Там надо включить аппаратуру, системы жизнеобеспечения. А кто будет готовить вам еду? – Только не вы, мистер Кроссберн. – Я лучше отменю полет, чем соглашусь есть из рук Кроссберна. – Как скажете, сэр. Позвольте вам напомнить, что я, как снабженец, прекрасно знаю, где и какой там находится провиант. Прикажете вызвать вместо меня мистера Паульсона? – Нет, у него своих дел хватает. – Черт возьми, ну почему никто меня не предупредил, что на станцию собирается лететь именно Кроссберн? И почему я сам не спросил? – Я один справлюсь. – Сэр, будьте благоразумны! – в отчаянии воскликнул Кроссберн. – Вы можете попасть в большую беду! Он был прав, но одна лишь мысль о соседстве с Кроссберном доводила меня до исступления. – Ну и пусть, – резко ответил я. И тут мне в голову стукнула мысль. Я подошел к телефону у двери шлюза, набрал номер кабинета Паульсона. Никто не отвечал. Это хорошо, значит, еще не поздно. Я повернулся к гардемарину. – Мистер Кин, сбегайте в приемную лейтенанта Паульсона, там должен быть мистер Тенер. Пусть захватит с собой дорожную сумку и бежит сюда. Если встретите мистера Паульсона, скажите ему, Тенера он сможет выпороть позже. Кин ошалело вытаращил глаза, но комментировать мой странный приказ не решился. – Есть, сэр, – ответил он и рванул с места в карьер. – Быстрее, – крикнул я ему в спину. Паульсон мог вернуться в свой кабинет с минуты на минуту. Вообще-то в Академии бегать по коридорам запрещено, но приказ есть приказ – гардемарин Кин помчался сломя голову. – Не следовало бы вам брать с собой только неопытного гардемарина, – снова завел свою волынку Кроссберн. Я тяжко вздохнул. – Ардвелл, я вас умоляю! Буду очень вам благодарен, если вы немедленно заткнетесь. – Есть, сэр. Ставлю вас в известность, что я намерен подать в Адмиралтейство письменный рапорт в связи с… – Валяйте. Жалуйтесь сколько угодно. – Если адмирал Дагани отстранит меня от должности, я буду только рад. Меньше хлопот. Несколько минут прошло в полной тишине. Наконец прибежали запыхавшиеся гардемарины – Адам Тенер и Томас Кин. – Гардемарин Тенер по вашему приказанию… – Взял сумку? – перебил его я. – Отлично. Полетишь со мной на учебную станцию. – Есть, сэр. – Почему-то Адам был не очень-то удивлен. Наверно, Кин все ему рассказал. Тем лучше. Мы прошли шлюз, по тоннелю вошли в мини-шаттл. Пилот уже сидел в кабине. – Мне разрешается говорить, сэр? – спросил Адам. Вообще-то гардемаринам в присутствии капитана следует открывать рот лишь для ответов, но тут был особый случай. Почему бы не поговорить? – Разрешается, – согласился я на свою голову. И он заговорил: – Тогда нельзя ли… то есть… я хотел сказать, можно у вас спросить, в смысле узнать, зачем вы… вернее, почему я здесь? Конечно, я понимаю, что я здесь по вашему приказу, но я имел в виду другое… Извините, что я так витиевато выражаюсь, но я не хотел показаться дерзким, я просто хотел, понимаете, как бы вам объяснить… – Наконец он смущенно умолк, окончательно сбитый с толку собственной бестолковостью. Вот оно в чем дело! Теперь понятно, за что Бьен послала его на порку. Еще одна такая тирада, и я сам его выпорю! Лучше бы я взял с собой Кроссберна. – Шаттл к взлету готов, сэр, – доложил пилот. Я махнул рукой в ответ, по привычке сжал подлокотники, хотя тут, на Луне, в этом не было необходимости. Лунная сила тяжести в шесть раз меньше земной, преодолеть ее намного легче, поэтому больших перегрузок, от которых перехватывает в груди, не будет. Откинувшись на спинку кресла, я закрыл глаза. Через несколько минут гул двигателей стих. Шаттл летел по инерции. Я ослабил ремни безопасности. Адам сидел тише воды ниже травы, боясь навлечь на себя мое грозное внимание. Зря я спас его от экзекуции. Эта лечебная процедура очень бы ему помогла. Надо хотя бы сделать ему внушение. – Мистер Тенер, офицер должен выражаться ясно и четко, а не нести ахинею, – строго сказал я. – Да, сэр. Простите, очень сожалею, больше ничего не буду говорить. – Неудовлетворительно! – Так точно, сэр! – отчеканил он. – Что прикажете, сэр? – Спроси у меня то, что пытался спросить до взлета. – Я хотел узнать, зачем мы летим! Я хотел выразиться вежливо, сэр! – Взгляни на меня, салага! Его голова послушно крутанулась ко мне. Я схватил его за руку, ткнул ею себе в грудь. Бедняга отдернулся, как ошпаренный. – Видишь, я человек, а не Бог! – внушал я. – Да, я начальник Академии, мне дана власть пороть тебя и даже отправить в отставку, но это не значит, что ты должен мямлить передо мной, как пришибленный! – Простите! Пожалуйста! – взмолился он и заплакал. – Адам… – Ну что ты с ним будешь делать? Сущий ребенок! Эх, лучше б я полетел один, а теперь поздно. Придется объяснить ему кое-что, хотя я так не люблю эту тему. – Скажи, Адам, как ты воспринял мое назначение на должность начальника Академии? – Я… я был очень рад. Раньше я… я даже боялся мечтать о такой чести… служить под вашим началом. – Почему? – Сами знаете. Вы же прославленный герой. – Слышал я о себе такое. Но я не герой. – Вы же сделали такое… такое! – Со страху наложил в штаны, – фыркнул я. – Но это не умаляет ваш подвиг. – Где тебя нашел Кин? – В приемной Паульсона, сэр. Он должен был меня высечь. – Боишься порки? – Еще бы! – Он отвернулся к иллюминатору. – Конечно, боюсь. – Но ведь тебя уже не раз секли, значит, ты знаешь, что можешь выдержать порку. – Конечно, выдержу, сэр. – А теперь скажи вот что. Если ты когда-нибудь так достанешь меня своей болтовней, что я отправлю тебя в отставку, что ты сделаешь? Покончишь жизнь самоубийством? – Самоубийством? – ужаснулся Адам. – Да. Захочет ли твой отец после этого разговаривать с тобой? Потеряет ли жизнь для тебя смысл? – Нет, сэр, жизнь не потеряет смысла. И отец по-прежнему будет любить меня. Конечно, он не перестанет разговаривать со мной. – Ну вот, ничего страшного я тебе сделать не могу. Значит, ты тоже можешь быть героем. – Не понимаю, к чему вы клоните, сэр. – Бедняга Адам действительно ничего не понимал, судя по его растерянной физиономии. – В той пресловутой истории с космической рыбой, которая вернула «Дерзкого» в Солнечную систему, мне тоже нечего было бояться. Я пошел на таран только потому, что спасения уже не было. Просто мне хотелось перед смертью убить еще одну рыбу. Журналисты изобразили меня героем, вдолбили всем в головы, будто я совершил подвиг, а на самом деле корабль спасся совершенно случайно. Возьмем другую историю, со взрывом орбитальной станции Надежды. Тогда я не знал и не мог знать, что ядерные взрывы уже разрешены, поэтому думал, что совершаю тягчайшее преступление. А подвиг и преступление, как ты понимаешь, совершенно разные веши. Я не мог смотреть ему в глаза, воспоминания жгли меня. Помолчав, я собрался с силами и продолжил: – А тебе, как это ни смешно, нужен настоящий героизм, чтобы говорить со мной кратко и четко, а не мычать, как теленок. Это же так просто! Открыл рот, сказал, что тебе надо, закрыл рот. Вот и все! Я ведь разрешил тебе говорить, так чего ты мямлил? – Я не был уверен, что… Вернее сказать, я боялся, что покажусь дерзким, – снова забормотал он. – Тогда молчал бы. А ты пытался говорить, извиняться и молчать одновременно. Делай что-то одно. – Есть, сэр. Спасибо, сэр. – Вижу, до тебя еще не дошло! – Я все более раздражался его робостью. Дать бы ему в морду, может, хоть тогда встряхнется? – Если хочешь, чтоб тебя уважали, научись заканчивать фразы и четко задавать вопросы! Иначе тебе не место на флоте! – Я очень боялся, – прошептал он, вцепившись в полу своего кителя. – Адам, все мы боимся! – вскричал я. – Но мы не должны позволять страху сковывать нашу волю! Я понял, что так ничего и не смог ему объяснить, да еще выболтал о себе такое, о чем лучше помалкивать. Ну и хрен с ним! Пусть остается пришибленным. Когда вернемся со станции, спишу его на Землю и дам плохую характеристику в личное дело. Космическому флоту такие тюфяки не нужны. Я порылся в сумке, вытащил карманный компьютер. Несчастный Адам Тенер не решался взглянуть на меня, неотрывно смотрел в иллюминатор. А когда ему показалось, что я о нем уже забыл и внимательно пялюсь в свой компьютер, он украдкой вытер слезы. Вокруг была черная бездна космоса. Тщетно я пытался угадать, какая из светлых точек является учебной орбитальной станцией. С такого расстояния искусственные звездочки нелегко отличить от рукотворных. – Долго еще? – спросил я у пилота. – Девятнадцать минут, сэр. – Он показал вправо. – Вон она, видите? Нет? Сейчас увидите. – Трайн набрал на клавиатуре бортового компьютера команду, радиопередатчик послал во мрак космоса узконаправленный сигнал, и на орбитальной станции Академии вспыхнули огни. Наша учебная станция многим отличалась от колоссальной станции «Порт Земли», крупнейшей во всем обжитом космическом пространстве. «Порт Земли» – главный космический порт, из которого корабли отправлялись к освоенным планетам с людьми, сверхсложными станками и прочим высокотехнологичным оборудованием, а возвращались к Земле, набитые колониальными товарами. Даже появление космических чудищ в образе рыб не остановило эти потоки. Гигантские склады станции все еще полнились инопланетными товарами, а земляне по-прежнему стремились в колонии. А учебная станция – это всего лишь маленький диск. Тут нет этажей или уровней. Стыковочных узла только два, а значит, к станции могут причалить всего два кораблика. Зала гидропоники вообще нет, так что вырастить ничего нельзя, весь провиант привозной. Кают мало. Кадетские койки стоят в них почти вплотную друг к другу. Термоядерной электростанции нет, есть лишь солнечные батареи. Я был тут лишь однажды и всего одиннадцать дней. Нашим отрядом командовали два строгих инструктора. Возвращаясь сюда в качестве начальника Академии, я испытывал сложные чувства. Хотелось надеяться, что особых трудностей не возникнет. Шаттл пристыковался. Мы облачились в скафандры. Хотя внутри станции была нормальная атмосфера, на всякий случай я проверил герметичность шлема и у себя и у Тенера. Пилот Трайн включил насос шлюза. Вскоре люк открылся, мы с Тенером вошли в станцию. – Сэр, подождать, пока вы проверите системы станции? – спросил по рации пилот. – Не надо, возвращайтесь на базу, – ответил я. – Когда захотим вернуться, вызовем вас. – Есть, сэр. Люк шлюза закрылся за нами. – Не снимай скафандра, пока не проверим все каюты, – приказал я Тенеру. Итак, сперва надо включить электропитание. В холодильниках должны быть пайки. Я лягу спать в каюте для инструкторов, а Адам в любой кадетской каюте, где ему вздумается. Еще в Фарсайде я взглянул на план станции и помнил, что пульт управления и главный дисплей находятся в кабинете начальника станции где-то неподалеку от каюты инструкторов. Этот кабинет по сути является центром управления станцией. – Сэр, – неуверенно обратился ко мне Тенер. – Молчать! За мной! – приказал я и прибавил шагу. По пути я смутно вспоминал каюты. Столько лет прошло… Вдруг я допетрил, что пошел не в том направлении. Значит, Тенер хотел поправить меня, а я ему запретил. Мы обошли станцию по кольцевому коридору и добрались, наконец, до центра управления, который оказался недалеко от шлюза. Хорошо, что станция маленькая. Клавиатура главного дисплея была с огромными клавишами, чтобы можно было набирать команды толстыми перчатками скафандра. В тусклом свете аварийных ламп я ввел свой личный код и приказ бортовому компьютеру станции: «Общение, пожалуйста, голосом». На экране высветилась надпись: «К устному общению готов». Но моя рация почему-то молчала. Почему компьютер не озвучил свое сообщение? Что за чертовщина? Неужели сломался? – Компьютер, ответь, пожалуйста, голосом! – потребовал я. Но компьютер молчал. Точно сломался. Зря я отпустил шаттл. Придется звать его обратно. Какая неудача! Да еще тюфяк Тенер снова замямлил: – Сэр, пардон, но… – Молчать! – рявкнул я. Ну зачем я так легкомысленно отпустил шаттл?! И почему компьютер отвечает только письменно? Надо еще раз попробовать. Я снова набрал на клавиатуре: «Почему не отвечаешь голосом?» В ответ на экране появилось: «ОТВЕЧАЮ». Врешь, компьютер! Почему я тебе не слышу? – Сэр, вы забыли… – опять начал мямлить пришибленный Тенер. – Два наряда! – Гавкнул я. – Нет, четы… – Вы забыли переключить частоту рации! – выпалил он. – Ваша рация настроена на частоту шаттла! Я умолк, потрясенный. Неужели этот мальчишка прав!? Может быть, в этом все дело? Переключив частоту, я не своим голосом произнес: – Эй, компьютер! – Компьютер D 1004 слушает, капитан, – раздался из наушников драматический тенор. – Наконеп-то… – От стыда я не осмеливался взглянуть Тенеру в глаза. Что бы я без него делал? Молодец, гардемарин! – Включить электропитание по всей станции! Доложить качество атмосферы! В кабинете вспыхнул яркий свет. – Во всех помещениях орбитальной станции воздух соответствует санитарным нормам и пригоден для дыхания, – доложил компьютер. Как бы отделаться от Тенера? – Мистер Тенер, пройдите по всем каютам, проверьте датчики чистоты воздуха. – Есть, сэр. Он вышел. Мне стало легче. Не так стыдно. Пока мальчишка обходил каюты, компьютер включил все системы жизнеобеспечения. – Всюду воздух в норме, сэр, – доложил Тенер. – Снимаем скафандры. Отнеси свою сумку и скафандр в каюту. – В какую? – В любую. Живее! – Боже, зачем я взял с собой этого гардемарина? Теперь он знает, какой я болван, и разнесет эту весть по всему Фарсайду! Все будут надо мной потешаться. Забыл переключить рацию! Даже кадеты не делают таких промашек! Курам на смех! Вот стыдоба-то! Пока я предавался самоедству, Тенер успел отнести свои нехитрые пожитки и вернуться. – Что прикажете, сэр? Куда бы его послать, чтоб не мозолил глаза, не напоминал о моем позоре? Послать осматривать склады? Установить радиосвязь с Фарсайдом? А впрочем, так мне и надо, самонадеянному недоумку. – Мистер Тенер, объявляю вам благодарность за подсказку. Отменяю наряды. – Простите, сэр… – Пока я отнесу свои вещи в инструкторскую каюту, свяжитесь с Фарсайдом и сообщите, что мы успешно расконсервировали станцию. – Есть, сэр. Извините, разрешите задать вопрос? – Задавайте. – Скажите, пожалуйста, зачем мы сюда прилетели и каковы будут мои обязанности? – На этот раз выдержки у него хватило на целых две секунды, а потом он снова не удержал язык за зубами и принялся мямлить: – Простите, если мой вопрос показался вам слишком… Не подумайте, что я опять… О, Господи… Боже мой! Я так долго репетировал вопрос, сэр, и вот опять сбился… Лучше бы я молчал! – Бедняга умолк, залившись краской стыда. – Два наряда, мистер Тенер, – ледяным тоном процедил я. – За упоминание Его имени всуе. – Есть, сэр. Могу я идти выполнять приказ? – Нет. Вначале задай вопрос как следует. – Есть, сэр. – Он облизнул пересохшие от волнения губы, собрался с духом и выпалил: – Простите, зачем мы сюда прилетели? Что я тут должен делать? – Вот теперь хорошо, Тенер. Я не был на этой станции двенадцать лет и теперь прилетел сюда, чтобы ознакомиться с ней заново. А тебя я взял в качестве помощника. Среди прочего в твои обязанности будет входить регулярная радиосвязь с Фарсайдом, чтоб там не беспокоились. С интервалом в несколько часов ты должен сообщать им, что у нас все в порядке. – Есть, сэр. – Пока все. Между прочим, я взял тебя и потому, что у тебя накопилось слишком много нарядов. Начинай отрабатывать их здесь. – Есть, сэр. Сейчас я свяжусь с Фарсайдом и до обеда отработаю один наряд. – Хорошо. После ужина я вернулся в свою каюту и начал просматривать на дисплее привезенные с собой дискеты – всевозможные отчеты и справочные материалы о положении дел в Академии. Тенер тем временем отрабатывал наряды. Проверять его я, конечно, не стал. Гардемарину принято верить на слово. Как и всякому джентльмену. Если случайно выясняется, что офицер соврал, его немедленно отправляют в отставку. Никто не мешал, не отвлекал, работалось мне превосходно. Я решил посещать станцию чаще. Утром после завтрака я снова уединился в каюте, улегся и по примеру сержанта Ибареса начал просматривать личные дела кадетов. В дверь робко постучал Адам, доложил об отработке очередного наряда. Я приказал ему несколько часов отдохнуть. Ведь наряды служат для наказания, а не для изнурения и подрыва здоровья. Наступило время обеда. Пока я готовил кофе, Адам разогрел две банки стандартного армейского пайка, осторожно поставил их на стол. Воцарилась тишина. Я решил завязать разговор. – Какие у вас планы на вторую половину дня, мистер Тенер? – Вначале выйду на связь с Фарсайдом, потом отработаю один-два наряда. – Не слишком ли ты усердствуешь? – Я должен усердствовать, сэр, чтобы вовремя исправить свои ошибки. – Говорят, раскаяние – первый шаг к исправлению. Знаешь, наряды подождут, лучше помоги мне проверить лодки. – Есть, сэр. Лодками мы называли болтающиеся вокруг станции кораблики со сверхсветовыми двигателями. Всего их было одиннадцать штук. После обеда мы облачились в скафандры с реактивными двигателями, вышли через шлюз в открытый космос, включили в ботинках электромагниты, прошлись по корпусу станции. Вокрут по всему периметру в невесомости висели лодки, привязанные к станции жесткими тросами. – Вначале посмотрим лодку номер один, – решил я – Прыгай первым, Адам. Будь внимателен. – Есть, сэр. – Он отключил электромагниты в ботинках, легонько прыгнул к лодке. Кадеты в таких случаях обязательно страхуются тросом, а гардемарины и другие офицеры имеют право летать в открытом космосе без привязи. Медленно проплыв в невесомости несколько метров, Тенер включил электромагниты и уперся ботинками в корпус лодки. Я решил больше не валять дурака и отнесся к прыжку со всей серьезностью: в полете включил электромагниты не только в ботинках, но и в перчатках, прилип к лодке всеми четырьмя конечностями и лишь после этого отключил магниты в перчатках. Через шлюз мы вошли в относительно небольшое суденышко. Первым делом я осмотрел главное помещение – капитанский мостик, потом инструкторскую и две кадетских каюты. Все это теперь казалось мне смехотворно малым. – Адам, ты бывал на линейном корабле? – Однажды отец показал мне свой корабль. Я знаю, что «Свобода» считается маленьким кораблем, но по сравнению с этой лодкой она выглядит гигантом. – Верно. – Я сел в кресло пилота, жестом приказал Адаму сесть рядом. Да, до настоящего боевого корабля этой учебной лодке далеко, но и в ней порой разворачиваются драмы и даже трагедии. – Внимание, кретины! – орала на нас сержант Гарвер, неподвижно зависнув в невесомости по центру коридора, – Если вы забыли учебный фильм, напоминаю, что эта лодка является упрощенной моделью боевого корабля и предназначена исключительно для обучения тупоголовых кадетов. В ней нет камбуза, нет гидропоники, нет систем регенерации, нет трюма, нет курсовых реактивных двигателей, есть только маневровые, с помощью которых мы можем болтаться туда-сюда около станции, насколько позволит трос. Вот почему эта посудина называется лодкой, а не кораблем. Я ел глазами сержанта. Пусть думает, что я внимательно-внимательно слушаю. Бегающие глаза, ерзанье, а порой малейшее телодвижение могли навлечь на бедную кадетскую голову гнев строгой инструкторши. А кому хочется схлопотать наряд? Тем более не хотелось омрачать такое радостное событие – наконец-то нас допустили к лодке! – И конечно, у этой лодки есть сверхсветовой двигатель. Это главное, ради чего мы вас сюда притащили, – вещала Гарвер. При создании и испытаниях сверхсветовых двигателей было потеряно много жизней. Не сразу выяснилось, что полная безопасность может быть достигнута только при достаточной удаленности от массивных объектов, имеющих ощутимое гравитационное поле. Чем больше судно со сверхсветовым двигателем, тем дальше оно должно быть от источника гравитации. Например, обычный межзвездный корабль вначале должен часа два удаляться от орбитальной станции «Порт Земли», разгоняясь лишь реактивными двигателями, и только потом уже может запустить сверхсветовой двигатель. А гигантскому грузовому кораблю с набитым трюмом надо отлететь от станции в несколько раз дальше. Лодки учебной станции так легки, что их сверхсветовые двигатели можно запускать где угодно, только не слишком близко от Солнца. – В сверхсветовом полете нет ничего страшного, – уверяла нас сержант. – Забудьте о тех глупостях, что вам показали в фильме. На самом деле при погружении не возникает ни ощущения провала в бездну, ни мурашек на спине, ни одурения. Вы вообще ничего не почувствуете. Вы даже не догадаетесь, что уже погрузились в сверхсветовой полет, пока не посмотрите в иллюминатор и не увидите там… Что мы увидим там, Сифорт? – Так точно, мэм! – отчеканил я, силясь припомнить, о чем же она лопочет. Ах да… Об иллюминаторе. – Ничего не увидим, мэм! Ни звезд, ни света. Одну черноту. – Правильно. Но если ты еще раз пихнешь Арлину Сандерс, то проведешь оставшиеся дни на станции в почетной должности главного начальника туалета. Молчать! Неважно, что она начала первой! Итак, сейчас трое направятся в инженерное отделение, трое – в навигационную каюту, двое – на капитанский мостик. Кадеты, что на капитанском мостике, отведут лодку подальше от станции, а кадеты в навигационной каюте под наблюдением мистера Риза рассчитают траекторию сверхсветового полета. Господи, пожалуйста, сделай так, чтоб я оказался на мостике! Ты же знаешь, как я не люблю астронавигацию, как плохо в ней разбираюсь! Какая это мука – часами корпеть в навигационной каюте над расчетами! Да еще сержант Риз будет стоять над душой! А попасть в инженерное отделение – еще хуже. Устройство двигателя для меня – тайна за семью печатями. – Мы выполним несколько коротких полетов, то есть прыжков. Так что пусть обалдуи не радуются, им придется поработать на всех местах. Времени вправить им мозги у нас хватит. Понервничаете вы у меня, попотеете. Всем достанется! Сразу после выныривания из сверхсветового полета будете определять координаты лодки с максимально возможной точностью. Только при этом мы на обратном пути вынырнем недалеко от станции, чтобы потом не тратить время и тонны топлива на приближение к ней с помощью маневровых двигателей. Арлина Сандерс больно ткнула меня локтем под ребро. Я дернулся, но не отрывал глаз от сержанта. Ну, погоди, Арлина, ты у меня еще получишь. Разумеется, мне досталась навигационная каюта. Такой уж я невезучий. Первое задание – рассчитать прыжок в необитаемый кусочек пространства между орбитами Юпитера и Сатурна, с отклонением от эклиптики в тридцать восемь градусов. Мы, трое кадетов, считали-рассчитывали до отупения. Много времени ушло на выискивание ошибки у Ван-Рефа. Когда у сержанта Риза начали пошаливать нервы, а голос переходить в верхние регистры, мы наконец закончили расчеты и передали результаты на мостик. Потянулись томительные минуты ожидания. – Ради Бога, не ерзайте! – взорвался Риз. – Лучше потянитесь, разомнитесь, если неймется! От вас с нарезки можно слететь! – Хороша нарезка, – пробормотал Робби Ровер, однако малость не рассчитал громкость. Риз зыркнул на него, но промолчал. Короткие полеты шли успешно, а между этими «прыжками» нас выводили группками по три кадета в открытый космос, и мы прогуливались в магнитных ботинках по корпусу лодки. Я попал во вторую группу с Ван-Рефом и Арлиной Сандерс, а выводила нас сержант Гарвер. До этого я тренировался ходить по «корпусу» в Фарсайде и по корпусу учебной станции, но хождение по лодке – совсем другое. Ощущение непередаваемое! Черная бездна, усыпанная мириадами звезд, а у тебя под ногами – лишь утлое суденышко. Потрясающе! Я осторожно топал от кормы до носа и обратно, сосредоточенно глядя под ноги, чтобы не потерять контакт с корпусом, и старался не поддаваться страху перед окружающей меня бесконечностью. Такие же чувства испытывали и остальные кадеты, поэтому мы практически не переговаривались, хотя сержант не запретила болтать. Потом мы тренировались правильно входить в шлюз. На первый взгляд может показаться, что в невесомости плавать легко. Глубокое заблуждение! Вакуум – не вода, грести в нем невозможно. А реактивные двигатели были только в скафандре сержанта; у нас, кадетов, их не было. Сержант Гарвер показала нам, как это делается, два раза; потом из шлюза дала нам команду входить по очереди. Первым был Ван-Реф. Он слишком рано отпустил поручень на корпусе и вплыл внутрь, смешно суча всеми конечностями. Я вошел в шлюз вполне прилично, а вот с Арлиной Сандерс случилась неприятность. Едва она отключила магниты в ботинках, как ее скрутил приступ хохота, из-за чего она не успела схватиться за поручень. Тут ей стало не до смеха. Барахтанье Ван-Рефа забавно, но он летел в шлюз, а Арлина никуда не летела. Она просто зависла у корпуса, до спасительного поручня ей не хватало всего нескольких сантиметров. Она пробовала дотянуться и так, и этак, но безуспешно. Если никто не поможет, такое положение может длиться практически вечно и скафандр станет для несчастного гробом. С ума можно сойти – спасение рядом, а не дотянешься. Визг Арлины терзал меня из наушников. Ван-Реф от волнения подпрыгнул и хаотически махал ногами, держась руками за поручень. Только сержант Гарвер хранила спокойствие. Она повидала и не такое. Выдержав паузу, чтобы проучить легкомысленную Арлину, она наконец смилостивилась: – Ладно, Сифорт, втащи ее. Я взялся левой рукой за внутренний поручень, высунулся наружу, протянул Арлине правую руку, и в этот момент Ван-Реф случайно задел ботинком кнопку пульта управления шлюзом. Люк задвинулся, больно прищемив мне руку. Остальная часть моего тела оказалась снаружи в открытом космосе. Я бешено извивался, воя от страха и боли, но высвободиться не мог. – НЕ ДЕРГАЙСЯ, СИФОРТ! – пронзительно крикнула Гарвер. – Мэм, что у меня с рукой!? – Не шевелись! Порвешь скафандр! – Она нажимала кнопку пульта, но с ним что-то случилось, люк не открывался. Похоже, рука моя была сломана. Я замер. О Господи! Спаси меня, грешного! – Простите, я не нарочно, я не хотел, – в ужасе шептал Ван-Реф. – Заткнись! Назад! – рявкнула на него сержант. – Сифорт, пульт барахлит, подожди минуту, сейчас я с ним справлюсь. – Никки! – боязливо зашептала Арлина. – Дай руку. – Прекрати, Сандерс, ему нельзя двигаться! – прикрикнула Гарвер. – Тебе ничего не угрожает! Как только высвободим Сифорта, втащим тебя. – Никки, умоляю! Дай руку! – паниковала Арлина. – Я больше не могу! Не могу! Умру от страха! Сойду с ума! Я осторожно протянул ей правую руку, в левом предплечье от малейшего движения жутко стреляло, но как я ни старался, дотянуться не мог, до руки Арлины оставалось еще несколько сантиметров. – Задыхаюсь! – заорал Ван-Реф. – В моем скафандре зажегся красный сигнал! Кончается кислород! – Не валяй дурака, Ван-Реф, красная лампочка означает, что воздуха в твоем баллоне осталось на полчаса, – успокаивала Гарвер придурка, манипулируя с пультом. – Сифорт, пульт не поддается, придется открывать люк вручную, это займет несколько минут. – Хорошо, мэм. – Защемленная рука страшно болела, но мне не оставалось ничего другого, как терпеливо ждать. – Несколько минут?! – взвизгнул Ван-Реф. – Я задохнусь! Уже задыхаюсь! – Спокойно, салага. – Сержант вскрыла панель пульта и возилась с ручным управлением. – Ник! Быстрее! – всхлипывала Арлина. Я тянул к ней руку изо всех сил. – Сифорт, не тянись к ней, не рви скафандр! Ничего с ней не случится. – Мэм, Арлина не может ждать. – Я закрыл глаза, постарался забыть о боли и рванулся к Арлине, почти коснулся ее руки. Не хватило всего сантиметра. – Задыхаюсь! – вопил Ван-Реф. Совсем одурев от страха, он вдруг бросился к пульту внутреннего люка шлюза и начал жать кнопку, но люк в корабль, слава Богу, не открывался. Защитная система не позволяла открыть оба люка при разнице давлений внутри и снаружи. – Сучий потрох! – Сержант отшвырнула Ван-Рефа от пульта. – Если откроешь сейчас этот люк, все в лодке погибнут! – Она подключилась к внутренней связи лодки. – Риз! Прикажи всем надеть скафандры! Немедленно! Надо выпустить воздух из лодки! У нас заклинило внешний люк шлюза, мне нужен инструмент. Сделай все за пять минут и подготовь кислородный баллон для Ван-Рефа. Я покосился на индикатор давления в своем баллоне. Зеленый огонек еще горел, но в любой момент мог смениться красным, воздуха в баллоне оставалось немного. Раздался душераздирающий вопль Сандерс. В ее глазах вспыхнуло нечто такое, что заставило меня забыть о благоразумии. Если я хоть чуть-чуть надорву свой скафандр, если в нем появится хоть малейшая дырочка, воздух со свистом выйдет через нее в вакуум и через несколько секунд я умру. Но при чем здесь моя жизнь? Моя соратница в опасности, ее надо спасти любой ценой! Я рвался к ней, не обращая внимания на боль. В левой руке что-то хрустнуло, в глазах потемнело, я чуть не отключился. Наши пальцы соприкоснулись. Еще рывок! Кончики наших пальцев сцепились. – Ну и пусть! – верещал Ван-Реф. – Мне нужен воздух! Красная лампочка! Задыхаюсь! – Только подойди к пульту! Прикончу! – рычала на него Гарвер. Чувствовалось, что она не шутит. Вцепившись мне в пальцы, Арлина медленно подплывала, ухватилась за кисть, потом за запястье. Дальше было легко. Она сжала поручень, но другой рукой все еще держалась за меня. – Не бойся, Арлина, все уже позади, – утешал я ее. – Спасибо… О Господи… Большое спасибо, – всхлипывала она, но уже без надрыва. Держась за руки, мы с волнением ждали, когда же откроется люк. – У тебя много воздуха, Никки? – Хватит. А у тебя? – Должно хватить. Красная лампочка только что включилась. – Не беспокойтесь, – сказала Гарвер, – воздух из лодки уже почти откачан. Как только я возьму там инструмент, открою люк в два счета. Меньше чем за минуту. – А если… не получится? – Получится. Не бойся, Сифорт, я рядом. Только не шевелись, не порви скафандр. Как там Сандерс? – С ней все в порядке, мэм, уже схватилась за поручень. – Воздух из лодки откачан, мэм, – доложил Риз. – Открываем внутренний люк. Вскоре Гарвер открыла и внешний люк. На это ушло, как она и обещала, меньше минуты. Как только люк отодвинулся, в моей руке снова стрельнула боль, но теперь я был свободен. Сержант втянула меня внутрь, обхватила за талию, повлекла в глубь лодки. Все были живы, шлюз закрыт, лодка снова наполнилась воздухом. С меня осторожно сняли скафандр, наложили на сломанную руку шину. В углу хныкал Ван-Реф, никто на него не обращал внимания. Риз запустил сверхсветовой двигатель, и мы полетели сразу к станции. За иллюминаторами воцарилась тьма. Я сидел в тесной каюте на койке, потягивал горячее какао. Кадеты подавленно молчали. Подошла Сандерс. – Спасибо. – Пустяки, просто мне нечем было заняться, – отшутился я, но по лицам товарищей понял, что юмор тут неуместен. Арлина обняла меня, я тоже робко приобнял ее здоровой рукой. На секунду Арлина уткнулась лицом мне в грудь и отошла. Среди кадетов не приняты нежности. Во мне всколыхнулись новые, неведомые доселе чувства. Вскоре мы всплыли. Риз включил маневровые двигатели, медленно подгонял лодку к станции. К нам в каюту вошла Гарвер. – Мистер Сифорт, в шлюзе я приказала вам не двигаться, чтоб не порвать скафандр, а вы не выполнили приказ. Что вы можете сказать в свое оправдание? Я встал: – Ничего, сержант. – Два наряда. Отработаете их, когда врачи разрешат. А вы, Сандерс, могли угробить Сифорта, хотя вам ничего не угрожало. Идите за мной. Арлина, опустив голову, поплелась за ней в инструкторскую каюту. Вскоре оттуда послышались удары кнута. В тот день, когда мы вернулись в Фарсайд, Ван-Рефа выгнали из Академии. С тех пор я его не видел. – Что у вас с рукой, сэр? – спросил Адам Тенер. – Ничего. – До меня вдруг дошло, что я ощупываю и потираю сломанное когда-то предплечье. Адам пожирал взглядом многочисленные индикаторы на панели управления. Конечно, он хотел полетать. Любой гардемарин мечтает порулить лодкой самостоятельно. – Даже и не мечтай, Тенер. – Как вы догадались, сэр? Я разве что-то сказал? – изумился мальчишка. – Читаю мысли, – хохотнул я. Я служил на других кораблях. Здесь все было упрощенным. Радиопередатчик мог работать лишь на одной частоте. Такое ограничение ввели после скандальной истории, получившей название «дела визгливых щенков». В похожей лодке лет семьдесят тому назад пять кадетов, не рассчитав траекторию, всплыли вблизи Меркурия. Его гравитационное поле не позволяло им снова нырнуть, чтобы вернуться на станцию, и кадеты запаниковали, начали визжать на всех частотах, требуя немедленной помощи. Им еще повезло, что не всплыли у самого Солнца, а то бы сгорели. Разумеется, дурней быстро спасли, но их услышали не только военные корабли, но и торговые. Журналисты раструбили об этом по всему свету и долго потом смаковали подробности, что, конечно же, бросило тень на Академию. Ее начальник в ярости приказал установить на всех учебных лодках передатчики только с одной частотой и шифраторами сигнала, чтобы ни один штатский тип никогда больше не слышал визгов кадетов. – Ну что ж, начнем. – Я включил питание, запустил все системы лодки. Можно было переходить к расконсервированию следующей. – Куда теперь, сэр? – спросил Адам. – Номер пять. «Мамаша». Такая кличка почему-то закрепилась за корабликом «Трафальгар». Он был побольше остальных лодок и использовался для спасательных целей, например для буксировки лодок, у которых кончалось горючее. Мы спрыгнули на корпус станции, прошлись по нему и запрыгнули в шлюз «Трафальгара». В нем, в отличие от лодок, были гравитроны, но не было гидропоники, поэтому для долгих межзвездных полетов он не годился. Да и трюм у него был маловат, много провианта не запасешь. Из носового шлюза мы попали не в кольцевой коридор, характерный для больших кораблей, а сразу в большое помещение во всю ширину корпуса. Далее ближе к носу располагался капитанский мостик. Конечно, до настоящего мостика военного корабля ему было далековато. Убедившись, что атмосфера в норме, я снял шлем, устроился в командирском кресле. Адам сел в кресло помощника командира корабля. – Включить питание, – приказал я. – Есть, сэр. – Адам медлил, словно боясь прикоснуться к клавиатуре дисплея. – Смелее! Если взорвемся, наказывать не буду. – Есть, сэр, – натянуто улыбнулся он. На самом деле я подгонял его не ради шутки. Офицер обязан действовать быстро. А вдруг нападут рыбы… Нет, лучше о них не думать. Адам медленно набирал на клавиатуре команды, бортовой компьютер выдавал на экран информацию. Вскоре включился верхний свет и все системы. Корабль ожил. – Электроснабжение в норме, сэр, – доложил Тенер. Из настенного динамика раздался знакомый тенор: – «Трафальгар», ответьте компьютеру учебной станции D 1004. Я взял микрофон: – «Трафальгар» слушает. – База в Фарсайде вызывает на связь начальника Академии. – Соединяй, – разрешил я. Вскоре послышался голос сержанта Обуту: – Сэр, с вами хочет поговорить мистер Толливер. Он сейчас в Девоне. Соединить с ним? – Чего он хочет? – Не знаю, он не сказал. – Ладно, соединяйте. Прошло несколько секунд. – Докладывает лейтенант Толливер, сэр. Срочно спускайтесь в Девон. Рехнулся он, что ли? По меньшей мере странное требование лейтенанта к капитану. – Чего?! – переспросил я. Адам навострил уши. – Ваше присутствие необходимо здесь, сэр, – тем же категоричным тоном заявил Толливер. – Пожалуйста, срочно вылетайте в Девон. Точно рехнулся! Я перешел на рык: – Объясните, лейтенант! Что происходит?! – Есть, сэр. Но этот канал плохо зашифрован, нас могут подслушать. – Объясняйтесь! – Сэр, помните, как журналисты перехватили ваше сообщение из «Дерзкого» и опубликовали в тот же день? Пожалуй, Толливер прав. Не стоит рисковать, лучше набраться терпения. – Но я на учебной станции! Вы уверены, что мне надо сломя голову лететь в Девон? – Уверен, сэр. Почему бы вам не поверить мне на слово? Почему бы мне не отправить его в отставку? Одни неприятности он него. – А где старший лейтенант Слик? Он что, не может разобраться там без меня? – Нет, сэр. Не может. Не звоните ему, так будет лучше. – Все ясно, у него поехали мозги набекрень, – задумчиво пробормотал я, отставив микрофон в сторону. Адам Тенер сосредоточенно разглядывал ногти. А вдруг Толливер еще не рехнулся? Тогда надо спешить. Я снова взял микрофон: – Хорошо, Эдгар, скоро буду. – Прикажите выделить вам спецшаттл, сэр, чтобы не ждать регулярного рейса. Это уж слишком! – Не указывайте мне, Толливер! – Я бросил микрофон, отключил связь и набросился на Тенера: – А ты, гард, почему бездельничаешь?! На чем, по-твоему, мы будем добираться до базы?! Живо свяжись с Фарсайдом, вызови шаттл! – Есть, сэр. Разве вы не через Фарсайд только что… – Под моим свирепым взглядом Адам вовремя прикусил язык и мигом схватил микрофон. Обуту сообщила, что шаттл мистера Трайна нуждается в заправке, поэтому вылететь за нами сможет не раньше чем через три часа. Я выругался. – Сэр, может быть, не ждать шаттла, а лететь в Фарсайд на «Трафальгаре»? – робко предложил Адам. Глупость, этот корабль не способен к посадке. Впрочем, если вылетим сейчас же, то будем над базой как раз к моменту взлета шаттла, там он меня и подберет. Ощутимая экономия времени. – Нет, – возразил я, – некому будет вернуть корабль на станцию. – Я могу вернуть, сэр. – Увидев мое выражение лица, он тут же предложил другой вариант: – Можно попросить подняться к нам на шаттле лейтенанта Паульсона или кого-нибудь из сержантов. Дельное предложение. Иногда у этого гардемарина котелок варит. Но стоит ли пороть горячку из-за каких-то трех часов? Черт его знает. – Ладно, надевай скафандр, сгоняй в станцию за сумками. Справишься в одиночку? – Конечно, сэр! – обрадовался Адам. – Я много раз бывал в открытом космосе, справлюсь. Пока он плавал в невесомости на станцию и обратно, я связался с Фарсайдом и предупредил о нашем намерении. Как только Адам вернулся, мы запустили маневровые двигатели. Прежде чем запускать основные, надо было отлететь от станции на безопасное расстояние. Мальчишка наблюдал за моими действиями с грустью и вожделением. – Ладно, управляй сам, – смилостивился я. – Есть, сэр. Спасибо, сэр. – Адам был счастлив. Он ведет корабль сам! Я наблюдал за ним с удивлением. Куда только подевалась его робость? Настоящий, уверенный в себе офицер! Запустил основной двигатель точно в нужный момент. Станция удалялась все быстрее и вскоре превратилась в звездочку. – Пятьдесят минут ускорения, шестьдесят семь минут по инерции и пятьдесят минут торможения, сэр, – доложил Адам. Я проверил его расчеты. Кажется, правильно. Впрочем, в навигации я не силен, могу и ошибиться. – Разрешаю. Адам ввел программу в автопилот, откинулся на спинку кресла, сияя от радости, и осмелел настолько, что даже решился вынести на мой суд очередное предложение. – Сэр, у меня возникла еще одна идея. Я могу доставить вас прямо к станции «Порт Земли», если разрешите послать туда наш шаттл. – Не разрешаю. Одно дело – стыковка с шаттлом в пустом пространстве над базой, и совсем другое – вблизи огромной станции, вокруг которой кишат шаттлы и корабли. Даже если мы ни с чем не столкнемся, наши неуклюжие маневры подорвут репутацию Академии. – Но ведь… Извините… – снова замямлил Адам. – Есть, сэр! Я хотел только сказать, что… Только не подумайте, что… – Опять?! Два наряда! Чтоб не мямлил! – Не мямлить?! Есть, не мямлить! Простите, сэр. – Адам, ты со всеми так заикаешься? – Нет, сэр. С гардемаринами и кадетами я говорю нормально, а с вами… Сам не знаю… Может, я пытаюсь сочинять слишком длинные и сложные фразы, чтобы произвести на вас впечатление. – Тебе хочется выпендриться передо мной потому, что я начальник Академии? – Нет, сэр. Потому что вы капитан Сифорт. – Он покраснел. – Понимаете, я хотел похвастаться перед отцом, что меня внимательно слушал сам Сифорт, а теперь придется признаться, что я мямлил, как идиот, за что схлопотал несколько нарядов, а при первой встрече даже сбил вас с ног. – Что касается нарядов… – Я прокашлялся. – Отменяю все твои наряды, в том числе и те десять, за которые тебя послали к мистеру Паульсону на порку. – Конечно, отменять наряды нехорошо с точки зрения дисциплины, но его искусство пилотирования надо было вознаградить. Кроме того, он сэкономил мне несколько часов. Не каждый проявил бы такую находчивость. – Все наряды?! Да вы что! Шутите?! – изумленно воскликнул он, но вдруг понял смысл своих довольно-таки нахальных слов и покраснел пуще прежнего. – Ой, простите, сэр, я не хотел показаться дерзким, просто так получилось как-то само собой, поймите меня правильно… – Сообразив, что опять мямлит, бедняга потряс головой, как бы стряхивая наваждение, и четко произнес: – Большое спасибо, капитан! – Неплохо. Мистер Тенер, приказываю вам в течение месяца отвечать мне или лейтенантам не сразу, а через пять секунд или позже. О каждом преждевременном ответе докладывайте дежурному офицеру, чтобы он наказывал вас нарядом. Я запишу этот приказ в журнал, чтобы вас не обвинили в оскорбительном поведении. Ясно? – Да, сэр. Есть, сэр! – выпалил он. – Один наряд! Прошло секунд десять. – Есть, сэр. Поможет ли ему это? Посмотрим. Наш корабль завис над Фарсайдом. В ожидании шаттла я попросил сержанта Обуту соединить меня с Девоном. Через минуту она доложила: – Сэр, связь с Девоном невозможна. Все каналы временно заняты под учебную тревогу. У меня приподнялись волосы: – Похоже, Толливер сошел с ума. На всякий случай вызовите отряд охраны и сопровождения в Лондонский космопорт. Пусть они меня встретят. – Есть, сэр. Вы уверены, что охрана необходима? – Подстраховаться не помешает. – Вы собираетесь входить в ворота Академии с охраной? – А вдруг Толливер действительно спятил? – невесело усмехнулся я. – Неизвестно, смогут ли его усмирить лейтенанты Слик, Бьен и сержанты. Едва я вошел через шлюз в станцию «Порт Земли», ко мне подошел сержант из транспортного отдела ВКС. – Капитан Сифорт? Мне поручено проводить вас к спецшаттлу. Вообще-то чинопочитание и всякие привилегии мне не нравятся, но тут случай особый, спепшаттл мне действительно необходим. Надо спешить, пока Толливер не натворил бед. Может, вызвать несколько танков и пару лазерных пушек? Весь полет я изводил себя бредовыми предположениями, и к моменту посадки в Лондоне нервы мои были истощены до предела. Может быть, Толливер понял свою ошибку и пустился в бега, опасаясь моего гнева? Или ждет у ворот с пистолетом и пристрелит меня сразу, как только я подойду? Значит, надо пустить вперед штурмовой отряд. А если Толливер не сошел с ума и у него есть веская причина для столь странных действий? Я вломлюсь в ворота на танке, а потом меня упрячут в дурдом. Тоже хорошо, будем лечиться с Анни в одной палате. В Лондоне сгущались сумерки. Меня встретил отряд охраны во главе с лейтенантом. Что ему сказать? После мучительных сомнений я решился на компромисс: войду в ворота один, но если в течение двух часов не сообщу лейтенанту, что со мной все в порядке, тогда в ворота ворвется отряд и восстановит порядок. Через несколько минут вертолет доставил в Академию. Не дожидаясь, пока остановятся лопасти, я спрыгнул на землю и поспешил к воротам. – Где Толливер?! – рявкнул я на часового, вылезшего из КПП. – Что здесь, черт возьми, происходит?! Тот испуганно вытянулся передо мной. – Мистер Толливер сейчас подойдет, сэр. Я позвонил ему в административное здание, как только пилот вашего вертолета ответил на запрос и дал опознавательный сигнал. – Вольно. К воротам почти подбежали трое: Толливер, сержант Ибарес и старший гардемарин Сандра Экрит. – Докладывает лейтенант Эдгар Толли… – Отставить! – оборвал его я. – Что случилось?! – Погиб лейтенант Слик. Вот так да! Вот в чем дело! Толливер не сошел с ума, а я, дурак… – Как погиб? – Я заставил себя дышать ровнее, расслабил напряженные мускулы. – Какого черта ты не сказал мне об этом сразу?! – Он застрелился. В своей квартире. Это обнаружилось утром, когда к нему зашел сын Бранстэда после зарядки. – Но… Почему он застрелился? – Не знаю. – Какого хрена ты оборвал связь с базой! Я думал, ты спятил! – Нисколько не удивляюсь вашей догадке, сэр. – Толливер! Да ты… Да я тебя… Сержант Ибарес и Сандра словно завороженные следили за спектаклем. Чем сейчас порадует герой Сифорт? – Я вынужден был пойти на это, чтоб дать вам время! – выпалил Толливер. – Какое еще время?! – Чтобы принять меры, сэр. Когда о его самоубийстве пронюхают журналисты, уже будет поздно. – Какое им дело до обыкновенного лейтенанта? – Простите, сэр, – вмешался сержант Ибарес, – но мы беспокоимся о вас. – Вы что, оба рехнулись? При чем здесь я? – Их интересует каждый ваш чих, сэр, – терпеливо объяснял Толливер. – Не смотрите на меня так, я знаю, как болезненно вы воспринимаете эту тему, но дело в том, что как только журналисты прознают, что ваш лейтенант покончил жизнь самоубийством без видимых причин, они набегут сюда и будут дежурить толпами у ворот, фотографируя и опрашивая все, что движется. У меня возникло подозрение, что наглец Толливер, как всегда, прав, но это меня не успокоило. – Слик говорил с кем-нибудь перед смертью? Кто нашел его труп? – все еще раздраженно спрашивал я. – Джеренс Бранстэд, сэр. Кадет. – Зачем он приперся к лейтенанту? – Я достал Джеренса дубинкой, когда он отстал от группы во время утренней пробежки, сэр, и послал его к лейтенанту Слику на порку, – объяснил сержант Ибарес. – А вы зачем сюда пришли, гардемарин?! – накинулся я на Сандру Экрит. – По приказу лейтенанта Толливера, сэр, – с достоинством ответила она. Это меня отрезвило. Яростная муть в голове осела, я вспомнил об охранниках, наблюдающих из вертолета. Не следует обсуждать внутренние дела Академии в их присутствии. – Ладно, пойдемте ко мне в кабинет, – устало сказал я троице. По пути меня мучили невеселые размышления. Жалко, что Слика не стало, теперь его место займет дерзкий болван Толливер, который не может разговаривать со мной без сарказма и колкостей. Вечно он выставляет меня дураком! Из-за него я чуть не ворвался в ворота на танке. – Не кажется ли вам, что самоубийство Слика не является достаточным основанием для обрыва связи? – холодно спросил я этого болвана. – И что я, по-вашему, должен делать с трупом? В полночь зарыть его под столовой? – Лучше в клумбе. Простите, сэр. – Толливер резко остановился, я по инерции прошел еще шаг. Его тон тоже стал ледяным: – Вы предпочли бы, чтобы я передал сообщение о самоубийстве Слика открытым текстом по не защищенному от подслушивания каналу? Хорошо, в следующий раз так и сделаю. А в этот раз у вас будет возможность сообщить новость самому и подать ее в выгодном для вас свете. Простите за то, что прикрыл вашу задницу. Я решил не реагировать на его колкости. Мы продолжили путь. – И что же мне, по-вашему, теперь делать? – смягчился я. – Вначале надо выяснить, почему Слик застрелился. Если причины личные, тогда составим краткий, сдержанный некролог. Если же причина связана с Академией, тогда даже не знаю, как быть. – Какая может быть связь с Академией? – Откуда я, черт возьми, знаю? Может быть, он склонял кадетов к мужеложству. Может быть, воровал, брал взятки или продавал поступающим экзаменационные билеты. Всякое может быть. Вот поэтому я и хотел дать вам время, чтобы все выяснить. – Простите. – Некоторое время мы шли в тишине. – А где его тело? – Я распорядился отнести его в лазарет. Мне показалось, что оставлять труп в квартире… не очень хорошо. – Вы уверены, что это самоубийство? – Абсолютно уверен. Мы вошли в кабинет. Я сел за стол, показал Ибаресу и Сандре Экрит на стулья. Толливер устроился в кресле. – Почему вы встретили меня втроем? Вы организовали комитет? – спросил я. – Нет, – помотал головой сержант, – так получилось. Джеренс, увидев труп, сразу выбежал и наткнулся на меня. Я вошел в квартиру, убедился, что Слик мертв, запер дверь и позвонил мистеру Толливеру, а Джеренсу дал особое поручение, чтоб он не общался с другими кадетами. Никому из сержантов и солдат о самоубийстве Слика я не говорил. Многие, конечно, догадываются, что произошло нечто из ряда вон выходящее, но ничего толком не знают. – Я приказал мисс Экрит организовать охрану двери квартиры Слика, потому что она, как старший гардемарин, имеет право приказывать и гардемаринам, и сержантам, – добавил Толливер. – Как видите, этот выбор сделан неспроста. – Да, сэр, – подтвердила Сандра, – я поставила часовых из числа гардемаринов, они караулят дверь посменно. Цай и Тайер отнесли тело в лазарет. – Почему вы уверены, что это самоубийство? – посмотрел я на Толливера. – Посмотрите сами. – Толливер вставил в щель дисплея на моем столе дискетку с видеофильмом. – Позвольте предупредить, что зрелище это не из приятных. Я запустил фильм. На экране дисплея возникло мрачное, усталое лицо Дарвина Слика. Он сидел за письменным столом и смотрел прямо в видеокамеру. Вот он протянул к ней руки, поводил ею по комнате, показывая, что в ней никого больше нет, и снова направил объектив на себя, достал из выдвижного ящика старинный пистолет со свинцовыми пулями, приставил его к виску. – Я кончаю жизнь самоубийством, – произнес Слик, обращаясь к камере. – Я в квартире один, никто меня не вынуждает к самоубийству. Я ухожу из жизни исключительно по собственной воле. Капитан Сифорт, простите меня. Я был не прав. Мне казалось… – Слик закрыл глаза. – Верую в бесконечную любовь и милость Господа… – Он нажал спусковой крючок. Я отшатнулся от грома выстрела. – Боже! – вырвалось у меня. – Аминь. Я ведь предупреждал, – тихо сказал Толли-вер. У меня в желудке начались спазмы, я изо всех сил сдерживал рвотные позывы. Дрожащей рукой я выключил жуткое изображение, сделал глубокий вздох, чтоб успокоиться. – Теперь у меня нет сомнений, что это самоубийство. Все же непонятно, что он имел в виду? За что я его должен простить? В чем он виноват? – растерянно спрашивал я. – Не знаю, – ответил Толливер. Я нервно барабанил пальцами по столу: – Сколько у нас времени? – Его тело в холодильнике, сэр, так что с похоронами можно не торопиться. – Я имею в виду не похороны. Как долго мы можем скрывать его смерть? – О его смерти знаем мы, кадет Бранстэд, гардемарины и санитар. Сержант утверждает, что санитар надежный человек. – На гардемаринов тоже можно положиться, сэр, – заверила мисс Экрит. – Значит, по крайней мере до завтра это останется тайной, – заключил я. – Эдгар, а как насчет мисс Бьен? Она знает? – Нет, сэр. – Сообщите ей. Ночью обыщите с ней квартиру Слика. Сержант, вы пойдете с ними, а вашей казармой займется кто-нибудь из гардемаринов. – Ею уже занимается мистер Тайер, сэр. Мистер Тайер? А… Вспомнил! Тот рыжий пацан, что бросался в казарме подушками, празднуя получение гардемаринского звания. Я встал: – Как только закончите обыск, доложите мне о результатах в любое время суток, хоть среди ночи. Я буду у себя в квартире, только вначале зайду в столовую, а то не ел целую вечность. Пришлите туда мистера Бранстэда. Я доедал в безлюдном зале столовой аппетитный сэндвич, когда гардемарин Диего привел Джеренса. Гардемарина я сразу отпустил. Джеренс робко переминался передо мной с ноги на ногу и вдруг замямлил: – Простите, сэр, теперь я понимаю, что вел себя тогда очень нехорошо. Он пробыл в Академии уже немало и должен был знать, что кадеты в присутствии капитана имеют право раскрывать рот только для ответа на вопросы, но я решил его пока не наказывать. – Садись. – Есть, сэр. – Джеренс сел с округленными глазами, удивленный моей благосклонностью. Я пристально изучал его. Белки были красными от слез, вся поза какая-то жалкая, вид подавленный. – Сильно переживал? – Уже все нормально, сэр, – моментально ответил он. – Расскажи, как это произошло. – Я постучал в дверь, как положено. Она оказалась незапертой. Я подумал, что он уже ждет меня, поэтому вошел, не дожидаясь разрешения, а он лежал… – Беднягу аж передернуло. – Он лежал у стола… Я не мог прикоснуться к Джеренсу, не мог утешить его хотя бы словами, чтоб не выделять из массы других кадетов. По традиции капитан не должен сюсюкать с кадетами. Но несколько месяцев назад на планете Надежда я обещал Хармону Бранстэду заботиться о его сыне. На Земле и во всей Солнечной системе у Джеренса не было никого, кроме меня. Нужно ли проявлять к нему армейскую строгость? У меня тоже когда-то был сын. Он мог бы стать кадетом… – Пошли. – Я положил ему на плечо руку и повел на камбуз. – Джеренс, капитану не положено кормить кадета на камбузе, поэтому не рассказывай никому, ладно? – Никому не скажу, сэр. – Ты ужинал? – Да, сэр. Мистер Цай принес мне ужин на склад скафандров. – Что ты там делал? – Проводил инвентаризацию, сэр. Записывал номера скафандров. Я вздохнул. Сержант Ибарес мог бы придумать Джеренсу более осмысленную работу. В холодильнике нашелся большой кусок шоколадного торта. В самый раз! Это немного утешит мальчишку. Пошарив вокруг, я нашел две тарелки, разрезал кусок торта пополам, потом порыскал по морозильникам, обнаружил огромную порцию мороженого и отдал львиную долю Джеренсу. – Наворачивайте за обе щеки, мистер Бранстэд. Небось ужин ваш был не таким вкусным. – Спасибо, сэр. – Но к лакомству он даже не прикоснулся. – Мистер Сифорт, в чем я виноват? Почему меня весь день не пускали к товарищам? Вы не отпустите меня в казарму даже на ночь? – Ты ни в чем не виноват, Джеренс, а остальное не твоего ума дело, – строго сказал я. – Ешь мороженое. Приказ есть приказ. Он нехотя взял ложку. – Простите меня, сэр, я исправлюсь. Простите. Я тяжко вздохнул. Бедняга вообразил себе Бог весть что! Придется объяснить ему, чтобы не чувствовал себя виноватым. – Джеренс, дело вот в чем. Мы не знаем, почему Слик застрелился. И хотим выяснить это до того, как о его самоубийстве узнают все. Мы не хотим утечки информации, вот потому и держим тебя отдельно. – Сержант боялся, что я разболтаю кадетам? – Да. – Я понял, как оскорбительно для него недоверие. Ведь на «Виктории» я доверил ему, начинающему наркоману, наркотик. Тогда Джеренс выдержал испытание. – Но я-то знаю, что ты не подведешь. Когда справишься с этим, – я показал на тающее мороженое и шоколадный торт, – отпущу тебя в казарму. До конца расследования о смерти Слика никому ни слова. Ладно? – Конечно, сэр! – Джеренс расправил плечи. – Никому не скажу, даже соседям по койке. Обещаю. – Тогда за работу, пока нас не нашли. Включай челюсти. – Есть, сэр, – улыбнулся он наконец. – Небось испугался, когда увидел мистера Слика? – Еще как, сэр! – Отправив по назначению кусок торта, Джеренс гордо добавил: – Но теперь не боюсь. |
||
|