"Поцелуй или смерть" - читать интересную книгу автора (Кин Дей)

Глава 10

Повсюду царил запах заключенных: поджигателей, воров, укрывателей краденого, продавцов наркотиков, сутенеров, убийц, шантажистов, стариков, обвиненных в кровосмешении, и многих других. Везде висели острые запахи дыма и дезинфекции. По выражению мистера Эбблинга, даже лица были теми же. Создавалось впечатление уже виденного фильма.

Менделя держал себя просто и спокойно, стоя на площадке перед лифтом на последнем этаже уголовной полиции. Он ожидал, пока его тесть закончит приватный разговор с судьей Клейном и помощником прокурора. Барни был счастлив, что мистер Эбблинг специально прилетел самолетом из своего поместья. Высокий, тонкий, с седыми волосами, в английском твидовом костюме, мистер Эбблинг был одинаково знаком как с правилами общения с уголовной полицией, так и с тем ремеслом, которое сделало его миллионером. И больше того, он был знаком с людьми, с которыми полезно быть знакомым.

Закончив разговор, Эбблинг пожал руку судье Клейну.

– Я очень, очень рад, что снова увидел вас, Хирам.

– И я рад снова увидеть вас, Джон, – ответил Клейн.

Эбблинг хлопнул по спине помощника прокурора Гилмора.

– Позвоните мне в ближайшие дни, Билл! Позвоните в клуб, и мы вместе позавтракаем!

– Не премину это сделать, Джон, – с довольным видом ответил Гилмор.

Джой Мерсер вместе с Эбблингом и Менделлом спустился в лифте. Репортер ломал комедию, бормотал жалким голосом:

– Очаровательно, что снова увидел вас, Джон, старина, как приятно... Боже мой, я не говорю, что это правда, но...

Судья Эбблинг не обратил на него никакого внимания. Менделл положил руку на плечо Мерсера.

– Послушай, ты страшно заблуждаешься, Джой...

– Не заводи меня. Я тебя знаю. – Мерсер стряхнул его руку.

Солнце стояло высоко, но совсем не грело. Менделл замерз без пальто и шляпы. Барни было стыдно появиться у Галь в таком виде, с повязкой на голове. Но по крайней мере, ему не надо будет объяснять происхождение кровавых пятен и отверстий от пуль. Машина судьи Эбблинга с шофером в униформе стояла перед зданием полиции, в месте, запрещенном для стоянки. Шофер вышел из машины и открыл дверцу, когда Эбблинг пересек тротуар. Эбблинг жестом пригласил Менделла первым занять место в автомобиле.

– Сделайте небольшой круг по городу, Андре, потом мы доставим мистера Менделла в отель, а после этого вы отвезете меня в клуб.

– Да, сэр, – шофер коснулся края своей фуражки.

Менделл примостился на краешке сиденья, положив свои большие руки на колени. Он по-прежнему чувствовал себя стесненно в присутствии такого важного тестя. У него было такое ощущение, что он должен держать свою шляпу в руках и стоять навытяжку. Барни всегда стеснялся своих габаритов и опасался, что не умеет себя вести как положено. Галь – другое дело. Она женщина, а он – мужчина. У них любовь. Но когда Барни бывал с отцом Галь, он не знал, куда девать свои руки и о чем говорить.

– Успокойтесь, Барни, – проговорил Эбблинг, – устраивайтесь поудобнее. Все хорошо.

Менделл сел поглубже и вспомнил, что еще не поблагодарил мистера Эбблинга.

– Да, сэр, спасибо. Спасибо, что вы прилетели ради меня.

– Вы совершенно правы, Барни, – улыбнулся Эбблинг, – когда я услышал ваш голос, то сразу понял, что случилось нечто скверное, и несмотря на эти ужасные средства сообщения, я все же воспользовался ими.

– Да, сэр, – сказал Менделл, потирая друг о друга руки, – полагаю, что попал бы в ужасное положение, если бы вы не ждали в полиции, когда эти два проклятых флика привезли меня.

Судья Эбблинг жевал сигарету. Теперь, когда он перестал притворяться веселым и проступила усталость, прокурор выглядел гораздо старше, чем обычно.

– Вы все еще не выпутались из этой скверной ситуации, очень скверной.

– Да, сэр, – проговорил Менделл.

Эбблинг выбросил сигарету в пепельницу, прикрепленную к спинке переднего сиденья, и взял новую.

– Как вам известно, инспектор Карлтон настаивает на вашем задержании на основании новых улик по делу Марвин. Судья Клейн воспрепятствовал изъятию вашего залога, но это личная услуга, которую он мне оказал. – Эбблинг закурил новую сигарету и вздрогнул, когда машину подбросило на выбоине. – Но сколько времени продлится ваша свобода, я не знаю, и не могу ее гарантировать. Так что не особенно сокрушайтесь, если вас опять заберут, когда департамент получит новые указания Вашингтона.

– Нет, сэр.

– А теперь, между нами, вы сообщили правду? – Эбблинг откинулся на подушки. – Не скрываете ли вы свою вину? – Он положил руку на колено Менделла. – Сейчас с вами говорит человек закона, а не ваш тесть, Барни.

– Да, сэр, – ответил Менделл, – я понимаю и, насколько могу судить, сказал правду.

– И между вами и Вирджинией Марвин ничего не было?

– Я с ней только поболтал в баре.

– И вы не приводили ее к себе в отель и не спали с ней?

– Нет, сэр.

– Вы сейчас абсолютно правдивы, Барни?

– Да, сэр.

Судья Эбблинг закрыл глаза и выпустил дым в потолок машины.

– Я видел ее фотографии. Не слишком красивое зрелище.

Менделл заметил, что хрустнул пальцами, и, сжав кулаки, положил их на колени.

– Сэр, я нашел ее такой – голой, в моей ванной, и мне казалось, что я умру от страха.

– Почему?

– Потому что я подумал, – быстро ответил Менделл, – что, возможно, я еще болен, понимаете? Я подумал, что, возможно, я ее насиловал, а потом ударил, как сказал инспектор Карлтон, и что я этого не помнил потому, что все еще ненормален.

– Понимаю, – Эбблинг кивнул головой. – Это естественная реакция человека, который только что вышел на свободу после двух лет пребывания в психбольнице. И в вашей комнате находился мужчина? Мужчина, который вас обокрал?

– Да, сэр.

– Тогда что же произошло с этим бумажником и шестьюстами долларами, которые лейтенант Рой нашел под матрацем в вашей комнате?

– Не знаю, сэр.

– Это не вы положили их туда?

– Нет, сэр. – Менделл протянул руку и показал Эбблингу след от браслета часов, который остался на его левой руке. – Это, по крайней мере, я знаю. Мне пришлось заложить свои часы, чтобы купить пачку сигарет.

– Ясно, – ответил Эбблинг. – А теперь об этой истории, Барни, об этом человеке, который с вами беседовал, который открыл дверь, погасил свет, стрелял в вас и убил Куртиса. На кого он похож?

– Не знаю, сэр.

– Вы этого не знаете?

– Нет, сэр. Как я сказал мистеру Гилмору, это произошло так быстро... Он уже убежал через запасной вход и исчез раньше, чем я вышел из вестибюля.

– Значит, вы его не видели? Вы не сможете опознать его?

– Нет, сэр.

– А к какой федеральной службе принадлежал мистер Куртис? К Федеральному бюро расследований?

– Нет, сэр. По его словам, к департаменту казначейства.

– Почему он так торопился с вашим освобождением?

– Он хотел поговорить со мной относительно моего дяди Владимира.

– И что же?

Менделл рассматривал волоски на своей руке. Родословная Галь с обеих сторон восходила к временам Вашингтона, а может, и к более ранним. Барни было стыдно, что мистер Эбблинг узнал его настоящую фамилию. Вместе с тем, в Соединенных Штатах был поставлен памятник польскому патриоту Тадеушу Костюшко. Менделл знал это и видел его в Кемболт-парке.

– Итак? – еще раз задал вопрос Эбблинг.

Менделл решил сообщить всю правду.

– Я не уловил смысла в его рассказе, но мистер Куртис знал все, что касается моего дяди Владимира. И он показался мне довольным когда я объявил ему, что мой отец поменял фамилию на Менделл. Он пояснил мне, что пытался найти меня раньше, но произошла путаница, и мистер Куртис не понял, кто я такой. Потом он подкинул мне мысль, что речь идет о крупной сумме денег и даже о том, что важнее денег.

– И он рассказал вам, что это такое?

– Нет, сэр.

– А что, ваш дядя богат?

– Нет, сэр. Он умер.

Эбблинг сделал нетерпеливый жест.

– Он был богат?

– Сомневаюсь, – Менделл покачал головой. – Сильно сомневаюсь, сэр. Я рассказал об этом моей матери, и она мне сообщила, что отец высылал ему четыре доллара в неделю чтобы он и его жена могли получше питаться.

Судья Эбблинг провел по глазам своей ухоженной рукой.

– Похоже, что у закона есть основания... – Он вздохнул. – Еще два вопроса, Барни, и я доставлю вас к Галь. Этот мистер Куртис сказал вам что-нибудь такое, что объясняло бы причину покушения на вас?

– Нет, сэр.

– Не сказал ли он вам чего-либо, что бы мы могли сообщить полиции и что помогло бы задержать убийцу мистера Куртиса?

– Нет, сэр.

– Теперь можете отвезти мистера Менделла в отель, Андре, – приказал Эбблинг шоферу.

– Хорошо, сэр, – кивнул головой тот.

Эбблинг посмотрел на кончик своей сигареты, будто у нее был горький привкус.

– А что касается вашего рассудка, Барни...

– Что, сэр?

– Все в порядке?

Менделл колебался, так как хотел быть совершенно откровенным с Эбблингом.

– Я полагаю... что да. В течение последних двадцати четырех часов случались моменты, когда я в этом сомневался. Но...

– Барни остановился и немного передохнул. – Нет, все в порядке.

– Хорошо, – тихо произнес Эбблинг, – хорошо. – Он похлопал Менделла по колену. – Но больше никаких боев на ринге, Барни!

– Нет, сэр, – пообещал Менделл, – больше никаких боев.

– Даже если хороший менеджер устроит вам встречу с Доусом или Черли, чтобы завлечь вас на бой с Уоллкоттом?

– Нет, сэр.

– Я хочу, – быстро продолжил Эбблинг, – чтобы вы с Галь были счастливы. Я хочу, чтобы мой зять... – прокурор колебался. – Ну, как это сказать...

– Был в полном рассудке?

– Это как раз то выражение, которое я подбирал, – рассмеялся Эбблинг.

Тут Менделл обнаружил, что машина остановилась – они приехали в отель. Швейцар открыл дверь.

– О деньгах не беспокойтесь, Барни, – продолжал Эбблинг.

– Хорошо, сэр.

– Я знаю, что нужно вам обоим, и все устрою, пока вы не найдете себе другого занятия.

– Да, сэр.

– И вы найдете еще свое место. Вы молоды, красивы, и Галь вас любит.

– Да, сэр.

Когда Менделл вышел на тротуар, Эбблинг добавил:

– Передайте Галь, что, возможно, мы устроим семейный совет. Вероятно, днем, и, скорее всего, в Лайк-Форест.

– Да, сэр, – в последний раз ответил Менделл, прежде чем закрылась дверь.

Он посмотрел, как большая машина тронулась от тротуара и влилась в общее уличное движение на Рандольф-стрит. Эбблинг угадал – Менделл нуждался в поддержке и пытался успокоиться, но безуспешно. Все, что он умел делать, так это боксировать, он чувствовал в себе способность только к этому. Барни работал кулаками в маленьких клубах Чикаго только для того, чтобы заработать денег на пару перчаток для жены... Он был доволен, что Эбблинг не стал провожать его в апартаменты Галь.

Менделл машинально сплюнул на тротуар. Таким образом, ему совершенно определенно дали понять, что он нечто иное, как поляк и дурак. Он вновь услышал себя, говорящего "да, сэр" так много раз, что эта фраза, казалось, застряла у него в горле и душила его.