"Семь камней радуги" - читать интересную книгу автора (Удовиченко Диана Донатовна)

Глава 33.

Ранним утром всех гостей постоялого двора разбудил яростный вопль Виктории:

– Ни за что! Да как вам такое в голову пришло?

– Милая моя, дорогая, самая красивая, ну, нет у нас другого выхода, - убеждал девушку Лев Исаакович, - Ну, потерпишь немного, ничего же страшного!

– Я лучше кого-нибудь убью! - бушевала Виктория, хватаясь за меч, - Я воин, в конце концов! А вы меня, как…

Скандал продолжался примерно до обеда, затем сердитая Виктория удалилась в свою комнату в сопровождении Миланы, а Макс с Гольдштейном, попросив у хозяйки перья, бумагу и чернила, отправились к себе. Затем Лев Исаакович спустился в конюшню, оседлал Звезду и поскакал в город.

Он вернулся через час, немного усталый, но очень довольный. Завалившись на кровать прямо в сапогах, весело сказал:

– Назначено на вечер, собирайтесь.

Следующие несколько часов Милана носилась из одной комнаты в другую, создавала всевозможные иллюзорные наряды, колдовала с самой настоящей, не иллюзорной, косметикой, советовала, придумывала, уговаривала… Девушка получала от своей бурной деятельности подлинное удовольствие, а вот Макса вся эта суета порядком утомила. О Виктории и говорить не приходилось: она с трудом сдерживала раздражение. Наконец, все приготовления были завершены, и Милана с Гольдштейном удовлетворенно воззрились на дело рук своих.

– Ну, ни пуха, ни пера, - напутствовал Лев Исаакович.

– К черту! - Макс решительно вышел из комнаты.

Через час досужий наблюдатель мог бы увидеть, как в ворота замка графа Пржевецкого въехали трое всадников. Впереди на прекрасных вороных жеребцах ехали юноша и девушка, внешний облик которых - серебристые локоны длинных волос, миндалевидные глаза, тонкие черты лица и заостренные уши - говорил о том, что это уроженцы каких-то далеких земель. Их одежда выдавала богатых и родовитых путешественников. На юноше был дорожный костюм из зеленого бархата, украшенный множеством цепочек, пуговиц и пряжек из белого золота, девушка была одета в серо-голубое платье для верховой езды, расшитое белым жемчугом. На ее шее, запястьях, пальцах и мочках ушей сияли и переливались великолепные сапфиры. Их сопровождала молодая темнокожая женщина на белом коне, ехавшая чуть поодаль. На ней был костюм, который носят одалиски в гаремах Восточного Эмирата - низкие шальвары, открывавшие красивый живот, и короткая полупрозрачная рубаха без рукавов. На руках и ногах женщины звенели многочисленные золотые браслеты, сильную шею охватывал кожаный ошейник - признак раба.

Безукоризненно вежливый лакей повел Макса, Аню и Викторию через двор. Дверь замка открылась, и навстречу стремительно вышел высокий красивый мужчина - видимо, граф Пржевецкий был настолько заинтригован появлением путешественников, что не дождался официальной церемонии с участием мажордома, и решил сам проводить их в замок.

– Я польщен, ясновельможная пани, - склонился он над ручкой Ани.

Макс, наслышанный о любовных подвигах графа, слегка напрягся, но похоже было, что юная девушка не заинтересовала опытного ловеласа - все горящие взоры графа были обращены в сторону Виктории.

– Граф и графиня Гриндейл, - отрекомендовался Макс, старательно изображая иноземный акцент, - Рад знакомству. Мы путешествуем по вашей замечательной стране Славии, в Нижний город приехали только сегодня, и решили познакомиться с местным бомондом. Вы - самый известный человек здесь, поэтому я взял на себя смелость писать вам. Благодарю вас за сердечный прием.

– Польщен, польщен, - повторил Пржевецкий, не сводя глаз с Виктории.

Видимо, ему трудно было сосредоточиться на беседе, настолько сильно поразила его темнокожая красавица.

– Любезный граф, - проговорил он, наконец, - А почему же вы не представите меня вашей второй спутнице?

– Второй спутнице?… - нахмурился Макс, делая вид, что не понимает, - Ах, да: я совсем забыл о Виктории. Вам нет нужды знакомиться с рабыней, граф. Моя супруга очень привязана к ней, вот и приходится везде возить ее с собой. Может быть, отослать рабыню на конюшню, чтобы вас не раздражал ее вид?

– Нет-нет, - поспешил ответить Пржевецкий, - Я хотел бы, чтобы очаровательная графиня Гриндейл чувствовала себя, как дома. Пусть девушка останется, она ничуть не помешает.

Хозяин провел Макса с Аней в замок. Виктория шла следом, немного отставая и смиренно склонив голову, как и положено покорной рабыне. Видно было, что девушке эта роль дается с трудом: при каждом взгляде на графа в ее глазах вспыхивали недобрые красные точки.

Проведя гостей через ряд покоев, обставленных с величайшей пышностью, граф остановился в небольшой уютной комнате, вдоль стен которой стояли мягкие диваны, а посредине - большой, накрытый к ужину стол.

– Прошу отужинать со мной, - галантно произнес Пржевецкий, взяв Аню под руку и препроводив к столу, где безукоризненно вежливый лакей уже с поклоном отодвигал стул.

Макс уселся напротив и окинул взглядом великолепную сервировку. Да, несомненно, граф был сказочно богат и знал толк в роскоши. Об этом говорили не только разнообразнейшие деликатесы, поданные к ужину, но и тончайшее перламутровое полотно скатерти и салфеток, блеск золотых вилок и ножей, ручки которых были украшены эмалевыми медальонами, а также необыкновенной красоты посуда. Макс подумал, что не знает предназначения и половины всех приборов, имеющихся на столе: например, зачем рядом с его тарелкой стоят пять различных по форме и размеру бокалов? Для чего нужны странной формы вилки с двумя зубцами? А с тремя? Ему стало страшно, что сейчас они с Аней выдадут себя, и граф сразу поймет, что никакие они не знатные путешественники. Он боялся есть, пить, опасаясь сделать что-то не то. К счастью, Пржевецкий был настолько увлечен разглядыванием Виктории, скромно усевшейся поодаль, на низкой, обитой бархатом табуреточке, что не обращал внимания на такие мелочи. Граф сам не ел, не пил, ему даже с трудом удавалось поддерживать разговор. Было очевидно, что им владеет лишь одна мысль и одно желание: заполучить эту экзотическую красавицу. Его глаза горели страстью, отзываясь яркой вспышкой на каждое движение девушки, руки безотчетно гладили нежную ткань скатерти, как будто он уже прикасался к гладкой шоколадной коже. Он пытался поймать хотя бы один взгляд красавицы, но Виктория, действуя в соответствии со своей ролью, не поднимала глаз. Она смиренно сложила руки на коленях и уставилась в пол. Наконец, отчаявшись получить хотя бы толику внимания прекрасной рабыни, граф перевел взгляд на ее хозяев. Видимо, он только сейчас удосужился внимательно рассмотреть Аню, потому что воскликнул:

– Я вижу, у вас великолепные сапфиры, графиня! Поразительной чистоты камни!

– Да, сапфиры превосходно подчеркивают красоту глаз моей супруги, поэтому она предпочитает именно их, - небрежно ответил Макс.

– Драгоценности - моя страсть. Я собираю их вот уже несколько лет, - сказал граф, - Не желаете ли осмотреть мою коллекцию?

Макс и Аня согласились, и граф провел их в большой зал без окон, ярко освещенный множеством свечей. Здесь стояли столы, обтянутые черным и синим бархатом, на котором были разложены многочисленные украшения. Красные, синие, зеленые, белые, желтые камни загадочно переливались, впитывая свет свечей и возвращая его обратно своим сказочным сиянием. Пржевецкий переходил от стола к столу, увлеченно рассказывая об экземплярах своей коллекции:

– Обратите внимание, это черный бриллиант, найденный в горах Абастана. Его подлинная цена до сих пор не определена. Камень был украден работником рудника и вывезен в столицу Абастана - Джибул. Но вор не успел насладиться ни видом сокровища, ни деньгами, вырученными за него: когда он принес алмаз ювелиру, тот попросил его прийти чуть позже, а сам послал следом двоих своих слуг. Несчастного убили и забрали алмаз. Но и ювелиру не пришлось долго радоваться своему приобретению: он рассорился со своими слугами, которые требовали большую награду за молчание, и те убили его. Затем их схватила стража и отобрала камень в пользу Абастанского султана. Но и в сокровищнице султана он долго не пробыл: его выкрали. Дальнейшая судьба алмаза до того момента, как он попал сюда, мне неизвестна. Знаю лишь, что купил его почти за бесценок у уличного воришки.

– А откуда эта диадема? - спросила Аня, указывая на диадему, усыпанную крупными рубинами.

Украшение было прекрасно и одновременно выглядело угрожающе в своей красоте: рубины почему-то напоминали огромные сгустки крови, повисшие на тонком золотом ободке.

– У вас хороший вкус, графиня, - похвалил Пржевецкий, - Это диадема кровавой королевы. Я купил ее в своей родной Лонии. Украшение принадлежало королеве, которая так хотела править страной, что убила своего супруга, его брата, затем племянника. Из наследников мужского пола остался лишь ее несовершеннолетний сын, королеву назначили при нем регентшей. Затем, перед днем совершеннолетия юноши, королева отравила и его. Она стала монархиней и счастливо правила страной еще двадцать лет, скончавшись от старости в возрасте семидесяти лет. Ее правление считалось самым милостивым и человеколюбивым за всю историю Лонии. Лишь после смерти королевы были найдены ее дневники, в которых она подробно описывала свои злодеяния. Конечно, правящие круги постарались все это скрыть, но слухи все равно просочились. Драгоценности королевы были выставлены на аукцион, и вот странность - их никто не хотел покупать! Диадема досталась мне недорого.

– Я вижу, граф, все вещи в вашей коллекции имеют кровавую историю, - сказала Аня, - Мне становится страшно.

– О нет, что вы, милая графиня, - спохватился Пржевецкий, не желая пугать даму, - Есть очень милые вещицы, в истории которых нет ничего отталкивающего.

Граф показал своим гостям кольцо, подаренное императором Славии одному именитому купцу за верную службу, а потом проигранное тем в карты, браслет, который носила когда-то великая певица, и много других драгоценных вещей, историю каждой из которых он хорошо знал. Макс расстроился: они уже осмотрели всю коллекцию, а Аниной броши так и не увидели. Он попытался выяснить о ней хоть что-нибудь:

– У вас восхитительная коллекция, граф. Но откуда вы так хорошо осведомлены об истории всех драгоценностей? Неужели у вас нет ни одной загадочной вещи, историю которой вы не знаете?

– Конечно, есть, - улыбнулся Пржевецкий, - Скажу больше: у меня есть драгоценности, имеющие магическое происхождение и обладающие волшебными силами. Я держу их отдельно от остальных.

С этими словами он подошел к стене, задрапированной тяжелым матовым шелком, и что-то нажал в складах драпировки. Вслед за этим картина, висевшая на стене между двумя кусками ткани, сдвинулась в сторону, открыв небольшое квадратное отверстие в стене. Граф бережно вынул оттуда серебряную шкатулку. Он поставил ее на стол и осторожно открыл: внутри на бархатной подушечке лежало несколько украшений. Одним из них была Анина брошь. Макс с облегчением вздохнул: сапфир нашелся.

– С этими камнями связаны странные туманные легенды, - сказал граф, любовно перебирая драгоценности, - О них почти ничего неизвестно, и мне пришлось перечитать очень много старинных книг в поисках хоть каких-то упоминаний.

– Чем же замечателен этот сапфир? - спросила Аня, указывая на свою брошь.

– К сожалению, сударыня, местный жулик, который мне его продал, сказал лишь, что камень принадлежал древнему колдовскому роду и обладает якобы волшебной силой. Ни что это за сила, ни имя рода я узнать не смог.

– Он великолепен! - воскликнула Аня, - Этот камень затмевает все мои драгоценности! Ах, любимый, если бы ты мог купить мне что-то подобное!

Макс решил, что пора заканчивать затянувшийся визит. Он поговорил еще несколько минут, всячески пытаясь отвлечь внимание от последнего экземпляра коллекции, затем сказал:

– Поздравляю вас, граф, вы собрали драгоценности, достойные сокровищницы любого монарха. Нам было очень приятно познакомиться с вами, но - увы - пора откланяться. К сожалению, мы не сможем пригласить вас к себе: нам пришлось остановиться на постоялом дворе, а завтра вечером мы уезжаем - моя жена хочет непременно увидеть знаменитые леса Славии.

Они долго прощались с графом, раскланиваясь и уверяя друг друга в исключительной приятности знакомства, причем на лице хозяина было написано искреннее сожаление, вызванное, как Макс подозревал, скорее расставанием с Викторией, которая, скромно потупившись, стояла поодаль.

Наконец, распрощавшись, путники выехали из ворот замка и направились к постоялому двору. Гольдштейн встретил их нетерпеливым восклицанием:

– Ну как, сработало?

– Не притворяйтесь, Лев Исаакович, - сердито ответила Виктория, сдергивая ошейник, - Вы ведь прекрасно все рассчитали заранее!

– Тогда будем ждать, - довольно ответил Гольдштейн.

Макс прошел в свою комнату, где его ждал разобиженный Роки:

– Почему меня не взяли?

– В каком качестве? - уточнил Макс, - Для охотничьей собаки ты мелковат, а для любимой левретки - крупноват.

Он улегся на кровать и примирительно обнял пса. Тот немного посопел и уснул. Макс тоже закрыл глаза и тут же провалился в сон, утомленный напряжением вечера.