Глава 13

Воздух продолжал светиться, но уже не ослеплял. Он опалял тело, но совершенно безболезненно. Сейчас то, что Джим воспринимал как источник света, внезапно обрушилось на экипаж "Энтерпрайза". Казалось, воздух сжался и обрел вес, он хлестал их с безмолвной жуткой яростью и ожесточением. Реальность разорвалась и превратилась в отдельные обрывки, но не сам пейзаж, а то, что являлось экипажем. Джим, наблюдавший за своими людьми сквозь пелену яркого света, заметил, что их образы исказились, напряглись, разорвались и превратились в скелеты, влажные хрящевые образования и груды обнаженных внутренних органов.

"Поле Кет'лк, – подумал Кирк. – выдержит ли оно это все?"

– Капитан, – донесся до него чей-то охрипший голос. Джим с трудом повернулся, казалось, что он не сможет этого сделать, кроме того, что-то странное происходило с его телом, но сейчас это не сильно заботило его. Невдалеке Спок прикладывал все усилия, чтобы подняться с земли. Джим посмотрел на вулканца, точнее на то, что от него осталось, и едва справился с приступом рвоты. Джиму хотелось повернуться, чтобы узнать, что произошло с остальными, но он решил не рисковать.

– Корабль! – прокричал Спок. – Его атакуют, и если мы не восстановим нашу реальность...

– Она разорвется, – продолжил Джим. – И корабль вместе с ней. Понятно.

Единственное, чего он не мог понять – как восстановить эту реальность. У него и своих проблем было немало. Тело стонало от возрастающего дискомфорта, постепенно переходящего в боль, как будто те вещи, которые ему мерещились, стали реальностью. По телепатической связи к нему поступали сообщения других, и он понял, что-то подобное происходит со всеми членами экипажа. "Нам ничто не поможет. Они разорвутся на мелкие кусочки. Мы не справимся с этим источником..."

Джим ободрял себя как мог, но это давалось ему с трудом. Все возрастающая боль так терзала его кости, что хотелось упасть на землю и стонать. Спок уже сумел встать на колени и теперь, с искаженным болью лицом, пытался посадить Ухуру. Д'Хенниш неподвижно лежал на земле. "От них сейчас помощи ожидать не стоит, – рассуждал Джим. – А от кого стоит? Кто в силах защитить пространство корабля до тех пор, пока мы не окажемся в состоянии овладеть собой?"

– Скотти, – позвал он.

– Здесь, капитан, – ответ раздался где-то поблизости.

– Сэр, – послышался еще один голос. Джим с огромным трудом повернулся и увидел Чехова. Тот покачивался, но решительно отказывался от помощи. "Получил то, чего хотел!" Джим подполз к Чехову и слегка встряхнул его, чтобы привести в чувство.

– Помоги, Павел Андреевич, – попросил он. – Спок и остальные выведены из строя этим "чем бы оно ни было", а сейчас оно пытается добить "Энтерпрайз"...

– Нет! – проскрипел Чехов и выпрямился. – Что мы можем сделать?

– Ждать, – присоединился к ним Скотт.

– Что с твоими двигателями? – задыхаясь, произнес Джим. Думать и говорить становилось все труднее из-за увеличивающегося давления воздуха. – Все затянется, если еще и они не работают.

– Не то чтобы я мог сказать что-то конкретное...

– Там, – прохрипел Джим, уставясь на нечто жуткое, сверкающее, повисшее в воздухе, – Это и есть световой источник. Расскажи ему, чего не следует делать. Сделай так, чтобы происходило то, что ты хочешь. Ну, давай!

Джим посмотрел на остальных и заметил, что Скотти прищурил глаза, а Чехов сжал челюсти. Джим боялся того, что его зрение и нервы могут не выдержать, как это недавно произошло со Споком. Свет бил в глаза независимо от того, были они открыты или нет. Но не это главное. Он должен защитить корабль. Не то, чтобы он знал, как это сделать, но все равно. Он принимал пассивное участие во всех телепатических сеансах. И нельзя сказать, что сейчас ему это сильно помогло. Тем не менее, он уставился на этот ослепительный свет и задрожал, осознав, какую опасность он несет.

А затем произошло то, о чем предупреждал его Маккой, – его разум не просто объединился с разумами Скотти и Чехова, он слился с ними. Джим и раньше уже видел кое-что из их жизненного опыта, но сейчас все их беды и радости стали частью его самого. Это было уже слишком. Джим очень любил свой корабль, и это чувство распространялось на всех, кто управлял им. Но сейчас он обнаружил, что его чувство в сравнении с любовью Скотта было несколько обобщенным. Главный инженер знал каждую деталь, каждый винтик, каждый дюйм корпуса корабля. Поэтому любое повреждение "Энтерпрайза" волновало его гораздо сильнее, чем собственные раны. Его желание, чтобы корабль был в безопасности, и праведный гнев по отношению ко всем, кто думает по-другому, наполнили Джима.

От Чехова к нему поступала не менее сильная злость на тех, кто обижает невинных и беспомощных. Она бурей ворвалась в его мозг и смешалась с гневом Скотта.

Джим не знал, что ему делать, что добавить к этому неистовству. "А, может, и не надо ничего к этому добавлять? Мое искусство в том, чтобы правильно направлять". Джим пристально посмотрел на мертвенный свет и подумал настолько "громко", насколько смог.

"Ты собираешься навредить нам? Мы не допустим этого. И сделаем мы это следующим образом..."

Джим почувствовал, как в него вливается энергия Скотта и Чехова. Она бросила его на колени, когда вырвалась из него с силой фазерного луча. Чехов наклонился, чтобы помочь Кирку подняться, но в этот момент тот почувствовал неуверенность, смешанную с ужасом. Затем она снова переросла в ярость.

– Стой, Павел, – предупредил он Чехова и увлек его и Скотта па землю. – Это не все. Сейчас последует еще удар.

И снова их хлестнула воздушная волна. Снова послышались крики и стоны перепуганных и израненных людей. Эти крики наполнили Джима такой дикой яростью, что он, не заботясь, куда направляет свои мысли, насколько "громко" он делает это, буквально вонзил их в эту тварь, чувствуя, как к нему присоединяются Скотт и Чехов. Сила их гнева испугала Джима. Неужели эта мощь давно накапливалась в них? Или она появилась только здесь?

На этот раз он почувствовал, как их объединенная сила ударила во что-то, хотя это "что-то" не было физическим объектом. Джим ощутил его страх. "Еще разок", – услышал он мысль Чехова. Свет замерцал, как будто готовился к ответной атаке. Но Павел и Скотт не дали ему такой возможности. Они направили всю свою энергию в Джима, а тот, придав ей нужное направление, нанес мысленный удар. И опять, после этого столкновения он с трудом возвращался к реальности.

Раздался пронзительный крик, но кричал кто-то не из его экипажа.

– Эй, вы, двое, достаточно! – приказал Джим "компаньонам по разуму". – Раз уж вы...

Но тут его зрение восстановилось, и он увидел Спока, помогающего подняться Д'Хеннишу, и всех остальных, медленно встающих на ноги. На этот раз он позволил Скотту и Чехову поддержать себя.

– Неплохая работа, – проговорил он. – Скотти, по-моему, ты уж слишком далеко послал этого парня. Думаю, он многому у тебя научился, а особенно брани.

– Это точно, кэп, – засмеялся тот, и к его смеху добавилось легкое позвякивание Кет'лк, которая только что подошла к ним. Скотт ласково почесал ее позвоночник между двумя верхними глазами.

– А, вот и вы, Спок. С вами все в порядке?

Спок и Ухура присоединились к группе. За ними следовал Маккой, тащивший на себе Д'Хенниша.

– Скотт, – сказал Спок. – Кажется, теперь я понял, что означает нависать!.. В остальном со мной все в порядке, Капитан, по-моему, попытка общения удалась...

– Если удалась, – сказал Джим, потирая виски. – Вы думаете, это действительно был его крик?

– Его, сэр, – подтвердила Ухура. – Мы связались с ним. Это существо очень многому научилось у нас, да и мы немало почерпнули из этого общения. Оно слишком быстро открыло для себя понятие бытия, даже быстрее, чем я предполагала. К сожалению, когда оно поняло, что рядом с ним находится еще кто-то, что оно не одно в этом мире, оно запаниковало. Это существо испугалось, что мы можем причинить ему вред.

– Оно не могло убежать, – продолжил Д'Хенниш. – Поэтому сделало то, что смогло придумать, а ведь думать для него совершенно новое занятие. Оно боролось, пытаясь вынудить чужих уйти отсюда и оставить его в привычном безопасном одиночестве. Но и это не сработало, поэтому оно отодвинулось.

– Капитан, – объяснял Спок. – Нам следует понять, что общение происходило на довольно низком уровне, не совсем на уровне ощущений, но и не на высокоинтеллектуальном. Это существо, если его можно так назвать, поскольку это только ощущение чего-то, не выраженное ничем материальным, было заперто в одиночестве этой галактики целую вечность. Правда, оно не понимало понятия "одиночество", поскольку, чтобы знать, что ты один, надо знать, что такое несколько. И его неизмеримая сила также равнялась нулю, поскольку ему не с кем было ею мериться. И только полное отсутствие подобного опыта у этого существа спасло нас от гибели. Но, все-таки, мы справились со своей задачей. Ведь у него не было даже элементарных понятий до того, как мы появились здесь.

– Тогда почему же оно сейчас ничего не предпринимает? – спросил Маккой, всматриваясь в источник света.

– Мы испугали его, – печально ответила Ухура. – Мы показали ему, что такое боль, Леонард. Оно скрылось в своем убежище и боится выйти оттуда.

– У нас слишком мало времени, – заметил Кирк.

– Да, сэр. Поэтому мы решаем, что еще можно предпринять, – сказал Д'Хенниш и сжал темную ладонь Ухуры в своей покрытой мехом руке.

Все трое какое-то время простояли молча. Тут Джим снова почувствовал, что энергия начинает накапливаться в воздухе. Безмолвное требование каждому, кто слышит, рассказать, кто он, что он, откуда он. "Говори!" Послышались ответы. Люди сообщали свои имена, рассказывали о своей жизни, о своих секретах. Джим сжал челюсти так, что зубы заскрипели, чтобы не проронить ни слова, ни звука. "Говори с нами! Откройся! Не бойся нас! Кто ты?"

Ответа не было целую вечность. Затем произошло нечто, и казалось, что заговорил сам воздух. Эта речь была похожа на беззвучный гром, а голос – на голос испуганного ребенка. Эта была единая мысль, но высказанная целым хором. Казалось, множество дрожащих голосов слились в единый испуганный и неуверенный шепот.

Джима снова начало трясти. Он оглянулся вокруг, чтобы убедиться, что не он один слышит эти голоса.

"Мы то, что мы есть", – продолжало говорить существо.

– О, нет, – прошептал Маккой.

"По крайней мере, были, пока не пришли вы".

Спок отошел от Ухуры, посмотрел туда, откуда исходило это свечение, и заговорил. Он говорил не на бейсике, а на вулканском – все эти языки они уже хорошо понимали, впрочем, как и звенящий гамалкийский. Джим понял, что Спок не решился бы произнести свою речь ни на каком другом языке, кроме элегантного точного вулканского.

– Вы и есть вы, – начал он. – Мы ничем не угрожаем вам, хотя в испуге вы напали на нас. Не причиняйте нам вреда. И мы не причиним вреда вам. Ведь для того мы и вступили в контакт с вами, чтобы уберечь от опасности.

"МЫ..."

Ничто во Вселенной не смогло бы передать всю боль и страдание, прозвучавшие в этом единственном слове. Джим не мог понять, как это существо, состоящее из целого множества "Я", может их бояться. Его даже немного беспокоило то, что, обладая такой огромной силой, оно способно кого-то бояться. "Как они могут бояться?" – поправил он себя. Джим встал рядом со Споком.

– Вдали, за краем галактики, в которой живете вы, есть еще одна. Оттуда мы прилетели к вам.

"Так, значит, правда то, что сказали нам остальные, – сказало сияющее существо. – И там гораздо больше таких, как вы".

– В бесчисленное количество раз, – очень мягко, словно разговаривая с ребенком, ответил Джим. – Таких же, как мы и совсем других. Семьсот человечеств. И даже мы не знаем, сколько еще их находится в нашей Галактике.

Разговор все больше и больше сближал их. Джим снова ощутил огромную силу, которая таилась в этом создании, высокий интеллект, которым оно обладало и которому для развития нужны только время и опыт. Он почувствовал, что существу интересно и радостно оттого, что существует такая штука, как разговор, и ему хотелось продолжать говорить, удовлетворять свое любопытство и никогда не останавливаться.

"Другие, – проговорило оно. – Но мы тоже другие".

– Правильно, – ответил Спок.

"Мы все единое целое".

У этого существа уже было какое-то представление о времени, правда, только абстрактное, полученное от Ухуры и Спока. Ближе ему было восприятие времени Д'Хеннишем. Это отражалось и в его грамматике. "Единое сейчас и всегда". Интерес его рос и переходил в радость.

– Нет, – сказал Спок.

Его голос звучал совершенно спокойно, вулканец был потрясен и огорчен тем, что ему придется разочаровать этого "ребенка", а частица землянина в нем почувствовала боль, которая была слишком глубока, чтобы плакать. Но даже в этой ситуации Спок оказался на высоте.

"Нет?"

– Дело в том, что огромная дыра, – проход, – открылась между нашими галактиками, – пояснял Спок. – Ее нужно закрыть. Среда, в которой живете вы, смертельна для нас, а наша – для вас.

Существо задумалось. Смерть для Них являлась чем-то абстрактным. О ней Они узнали только из общения со Споком и Ухурой.

– Вы есть то, что вы есть, – неожиданно включился в беседу Маккой. Он говорил очень мягко. – Вы же не хотите стать тем, чего нет.

Волна страха чуть не убила весь экипаж. Теперь, когда это существо узнало, что такое жизнь, мысль о ее потере оказалась невыносимой для него.

"Но, – неожиданно пришла Их мысль. – Если эта дыра закроется..."

– Мы должны оказаться по другую сторону, – продолжил мысль Джим. – Мы не можем остаться здесь.

"Но если вы нас покинете, мы потерям все это, – что означало слово "это" – жизнь, общение и то разнообразие, которое только что Им открылось? – А без вашего "движения", – так они называли энтропию, – если оно уйдет вместе с вами, то нам не останется ничего, как вернуться к прежнему существованию".

Эта мысль была для Них ненавистна. Молчаливое, полнейшее одиночество на целую вечность страшило Их еще больше, чем осознание себя. Тем более, что где-то рядом существует жизнь, которая навсегда останется для Них недоступной.

– Но эту дыру просто необходимо закрыть, – настаивал Джим. – И как можно скорее.

"Нет, – последовал ответ, и в Их голосе появились яростные нотки. – Нет! Вы останетесь здесь! – воздух напрягся, и ураган ярости и страха пронесся над землей. – Мы не хотим возвращаться к тому состоянию, в котором находились раньше, зная, что ничего подобного уже не повторится!"

Существо прекрасно понимало, что стоит за словами Джима, – эта дверь никогда больше не должна открыться. "Мы не хотим, чтобы нас снова заперли в этом небытии, где никогда ничего не происходит, и нет никого, кроме нас. Одни навсегда!"

Молния ударила в белый камень у их ног. Джим оглянулся на Спока и Чехова, пытаясь выяснить, смогут ли они что-то предпринять в сложившейся ситуации. Во время беседы Джим чувствовал, как с каждым мгновением нарастает сила и мощь этого создания. С каждой секундой совершенствовалось его сознание. Существо оказалось слишком способным учеником. Оно поняло, какую тактику следует применять, и в следующий раз сможет победить.

Джим оглянулся на Павла и Скотта, приглашая их присоединиться к очередному ментальному поединку. "Эй, вы, двое, захватите кого-нибудь еще, – мысленно передал он. – На этот раз нам может понадобиться помощь".

– Нет, не понадобится, – ответил Маккой, отодвигая Джима в сторону. Он подошел вплотную к этому яркому сиянию, настолько близко, что от световых волн волосы на его голове зашевелились, как от порыва ветра, и он вынужден был отступить. Его собственное свечение несколько потускнело, и виден был только его силуэт.

– Ты же не хочешь стать тем, чего нет, – его ярость казалась еще сильнее, чем ярость этого существа. – Ты хочешь, чтобы мы стали тем, чего нет? Не только мы, но и все живые существа в том мире, из которого мы пришли. Они не могут жить без того, что вы называете движением. Ты собираешься убить всех и вся?

Джим с ужасом смотрел на Маккоя, Яростный протест стал почти ощутимым. Маккой пошатывался под налетевшим на него порывом ветра, но не отступил.

– Чему тут удивляться! Ведь первое, что вы захотели сделать – убить нас, – его голос хлестал Их, как кнутом. – Ну давай! Продолжай!

Никто из членов экипажа не шелохнулся. Напряжение, висевшее в воздухе, нисколько не ослабло. Какое-то время существо не подавало никаких признаков жизни, лишь мысленный порыв, в котором ощущалась боль и крушение всех надежд, всей жизни.

Затем медленно, очень медленно гнев начал утихать. Он рассеивался в воздухе каждым, и напряжение стало потихоньку спадать.

– Вы ведь созданы для большего, – с уверенностью сказал Маккой. – Гораздо большего, чем боль и смерть. Только покопайтесь в себе поглубже...

Тишина повисла надолго. Затем Они заговорили.

"Мы не смогли бы получить то, что нам дали вы. Это очень дорогой подарок. То, о чем вы говорите, необходимо сделать, и мы это сделаем".

Маккой отступил и встал рядом с Джимом и Споком. Кирк с молчаливой благодарностью и гордостью посмотрел на Боунза, а затем, извиняясь, произнес:

– Этот разрыв должен быть уничтожен, и как можно скорее.

"А затем мы останемся здесь одни, и никого не будет рядом, да и нас не будет, – передали Они с такой болью, какой Джим еще никогда не ощущал. – Возможно, мы даже и не будем осознавать, что с нами что-то произошло. Вам не стоит сожалеть о сделанном".

Все члены экипажа ощутили боль, которая исходила от Них.

– Я не могу не сожалеть, – ответил Джим. Мысль о том, что это существо будет заперто в ужасном безвременье, в котором ничего никогда не происходит, в котором они нашли его, и из которого пробудили... Он тряхнул головой.

– Спок, – позвал капитан. – Должен же быть какой-то выход.

Экипаж с ужасом смотрел друг на друга. Спок повернулся к Джиму.

– Капитан, – спокойно произнес он. – Выход действительно должен быть. Как я понимаю, это не проблема – это приказ. Снова мы сталкиваемся с последствиями своей деятельности. В этом есть какая-то ирония.

Джим с насмешкой посмотрел на первого помощника.

– Вы, когда впервые попали в это место, назвали его страной ангелов. Определение доктора было более специфичным, когда он назвал Их Ими. Отсутствие времени, существование без материальных проявлений, множество в одном, жизнь без рождения – мы действительно нашли Бога. Но никто из нас не узнал в нем своего божества. Я хочу сказать вам: то, с чем мы столкнулись – ничто иное, как Протобог. Они спокойно сами могли осознать весь этот мир, его существование и созидание, и благополучно управлять этим миром. Но теперь, из-за нашего вмешательства, мы никогда не сможем узнать, произошло бы это или нет. Изобретение инверсионного полета привело нас сюда и нарушило размеренное развитие этой галактики. Мы научили Их осознавать такие вещи как бытие, сознание, тяга к общению, но никто из нас не сможет остаться здесь, чтобы дать Им возможность реализовать полученные знания. Мы нарушили первичную ткань космоса, а такого "Энтерпрайз" еще не делал никогда. С точки зрения морали, мы обязаны что-то предпринять, чтобы выправить сложившуюся ситуацию, поскольку ни нам, ни кому-либо еще никогда больше не представится такой возможности.

Джим кивнул. Вопрос, что подумает об этом Звездный Флот, еще ни разу не вставал перед ним. Сейчас его больше беспокоила пульсация воздуха, которая напоминала удары сердца.

– Но ведь ты же научил Их созиданию, Спок, – с надеждой обратился он к тому.

– Да, сэр. Но необходимое условие для того, чтобы творить, – наличие энтропии. А в этом месте она является редким феноменом, который попал сюда благодаря нам, – Спок остановился, заметив, как расширились глаза капитана.

– Спок, неужели то, о чем я думаю?..

Вопрос был просто риторическим. Они оба знали ответ.

– Это не случайность, – почти радостно проговорил Спок. – Как и то, что вместе с нами оказался созидательный физик.

Джим оглянулся:

– Кет'лк! – позвал он.

– А я все ждала, когда же наконец вы меня позовете, – прозвенела она справа от него. – Не стоит радоваться так рано. Ответ не так прост, как вы думаете.