Глава 6

Из лифта Джим вызвал мостик и отдал распоряжение, чтобы люди, испытавшие нечто странное во время инверсионного полета, пришли в лазарет и рассказали о своих ощущениях. Когда он связался с пультом управления, Ухура доложила:

– Звонил Скотт с отчетом о проверке. Он хотел бы видеть вас, как только вы освободитесь.

Лифт замедлил движение и остановился на четвертом уровне.

– Иди вперед, – сказал Джим. – А я съезжу к Скотту.

Спок кивнул и вышел из лифта.

– Инженерный отсек, – распорядился Кирк. Когда двери лифта открылись снова, Джим не без удовольствия увидел суетящихся кругом людей. И хотя это было нехорошим признаком, – значит, что-то не в порядке, – Джиму всегда нравилось, с каким рвением работали люди Скотта. Он вошел внутрь и услышал голос начальника отдела и писк Кет'лк, идущие откуда-то снизу.

– Нет, Мнт'гмри, давай попробуем так. Существует три измерения, правильно? Каждое из них как бы вытекает из предыдущего. Конечно, на самом деле их гораздо больше, но у нас принято работать только с этими тремя. Коль что-то существует в пространстве, то оно может по нему передвигаться. Вот от чего мы отталкиваемся, чтобы перейти к следующему понятию...

– Времени.

– Правильно. Существует также три измерения времени. Каждое из них вытекает из предыдущего. В эту парадигму входят: протяженность, отрезок и предел. Ну что, пока все ясно? Хорошо. Затем, известно, что физические объекты могут влиять друг на друга. Таким образом, существуют несколько функций, для которых ваша физика не имеет точных определений. Вы можете называть эти аспекты относительными. Ближайшие эквиваленты в вашем языке – поврежденность, следствие и причина.

– Подожди минутку. Мне кажется, что причина должна идти перед следствием.

– Иногда, да. Но я не стала бы считать это закономерностью.

Наступила пауза.

– По-моему, ты опять меня не понимаешь.

– Я тоже, – сказал Джим, опускаясь к ним на маленькой платформе.

– Капитан, – воскликнул Скотт, и тому показалось, что инженер обрадовался передышке. – Я не ожидал, что вы придете так скоро.

"Какие-то проблемы, это уж как пить дать", – подумал Кирк, уловив, что акцент Скотта стал слишком сильным.

– Проблемы с двигателем?

– Да. Взгляните, – Скотт подошел к пульту, слегка отодвинувшись, чтобы Джиму было хорошо видно, и вывел программу структурного анализа.

– Вот щель в портовом отсеке. Я не знаю почему, но предполагаю, что она образовалась во время того чертова полета, в который нас втянул Зулу. Но что меня беспокоит, так это то, что компьютеры, следящие за повреждениями, не заметили ее.

Джим взглянул на экран. Внешне он казался абсолютно спокойным, но внутри него все клокотало. Огромная дыра зияла на иридиево-платиновом корпусе корабля.

– Попытайся мы сейчас уйти в подпространство, от нас останется одна космическая пыль.

– Да, капитан.

Джим отвернулся от экрана.

– Сколько времени уйдет на то, чтобы ее залатать?

– Не намного больше, чем я уже просил. Нам придется выйти в космос, чтобы оттуда восстановить все коммуникации – у нас есть соответствующее оборудование. А я в это время продолжу проверку, И еще, капитан, я считаю, что нужно проверить все компьютеры. Ведь не могли же они не заметить такую трещину.

– Я поговорю со Споком, – Джим хлопнул Скотта по плечу. – Хорошая работа. Продолжай прислушиваться к своим предчувствиям.

– Хорошо.

– А что у вас? – спросил Кирк, глядя на Кет'лк. – Вы починили аппарат?

– Конечно, – прозвенела она. – Там было всего на полчаса работы. Все произошло из-за взрыва новой звезды.

– Хорошо, – торопливо ответил Джим. – Секунду, Скотта, я забыл спросить. Во время полета ты не испытывал каких-нибудь странных ощущений или видений?

Скотт несколько озадаченно взглянул на Кирка. В его взгляде была смесь тревоги и облегчения.

– Да, – искренне признался он, хотя чувствовалось, что ему нелегко. – Но я не думаю, что это что-то серьезное.

– Да я, впрочем, тоже. Но все же сходи и поговори с доктором Маккоем. Все остальные тоже пойдут, я думаю. Лучше прямо сейчас, пока нет очереди, и попроси своих людей, у кого было нечто подобное, навестить доктора, как только они смогут.

– Некоторые уже пошли, сэр. Мы слышали распоряжение. Я тоже пойду после того, как разберусь здесь со всем. Извините, – Скотт заговорил с каким-то лейтенантом.

– Вас все покинули, – сказал Кирк, обращаясь к Кет'лк.

– Он один из лучших земных инженеров, – прощебетала она. – А я встречалась со многими. Кажется, что он просто чувствует каждую деталь, И его интерес к нашей физике только лишний раз подтверждает сказанное мной. Он обладает очень ценным качеством – тягой к новым знаниям.

– На этом корабле много таких людей, – они медленно шли по отсеку. – А вы испытывали что-нибудь во время полета?

Она покачалась в знак отрицания:

– Нет. Мне кажется, мой народ не чувствителен к таким вещам. Во время испытаний ни один из гамалкийцев не упоминал ни о чем подобном. Земляне иногда казались шокированными или пораженными после пробных полетов, но у них быстро все проходило. Никто из них даже не упоминал, что испытывал что-нибудь странное. А у вулканцев, казалось, вообще не было никаких проблем.

"Как у Спока, когда я встретил его на мостике", – подумал Джим.

– Пойдемте со мной в лазарет, если вы свободны, – пригласил он, открывая двери.

– Конечно. Но, капитан, чтобы я чувствовала себя свободней, зовите меня по имени. Если только это не нарушит дисциплину среди офицеров.

– О, дисциплину нужно поддерживать любой ценой, любыми способами, – ответил Кирк, стараясь, чтобы его лицо оставалось серьезным.

Кет'лк усмехнулась, и ее голос прозвенел:

– Капитан, вы считаете, я что-то испытала вчера?

– Не знаю, что думать о вас, Кет'лк. Я не так уж много разговаривал со стеклянными пауками. Что за ерунду вы пытались втолковать Скотту?

Она принялась объяснять. Джим изучал некоторые науки и философские основы чистой физики, когда учился в Академии, хотя ему это давалось нелегко, и он не понимал, зачем все это нужно. Тем не менее он впитывал все необходимое, сдавал экзамены и напрочь забывал, К сожалению, объяснения Кет'лк начинались как раз с того момента, где заканчивались познания Кирка. Но он продолжал кивать, зная, что вопросы только усугубят ситуацию. Он подумал о гамалкийке и ее мире, как о чем-то совершенно чуждом человеку.

Когда они наконец добрались до лазарета, Джим увидел там толпу народа, а люди все подходили и подходили. Маккой, Чэпел и другие медики беседовали с членами экипажа, делая пометки. Стало ясно, что Маккой еще долго не сможет с ним поговорить. Так что Кирку пришлось прогуливаться туда-сюда, слушая объяснения Кет'лк о рождениях галактик, об антигалактиках и еще бог знает о чем, Впрочем, слушать ее было гораздо приятней, чем просто ждать. Случайно они подошли к каюте капитана.

– Святая святых, – оглядываясь, сказала она, когда он пропускал ее внутрь.

Кирк вопросительно поднял бровь, подходя к графину с саурианским бренди:

– Вы присоединитесь, Кет'лк?

– Только ради вкуса и аромата. Алкоголь не влияет на мой метаболизм. Чтобы "опьянеть", мы употребляем поликарбониты. Мнт'гмри назвал бы это графитом.

– Возьмите. Но как вы собираетесь... – начал Джим и вдруг уставился на хрустальную ногу, которой она взяла стакан. – Но еще секунду назад на ней не было никаких присосок... – озадаченно сказал он.

– А мне они и не нужны, – ответила она, усаживаясь в одно из кресел Кирка и подбирая под себя ноги.

Кет'лк поднесла стакан к правому боку. Выглядело это довольно странно, и еще более странно выглядел орган, появившийся оттуда, которым она начала вдыхать аромат.

– Итак, капитан, – произнесла Кет'лк совершенно четко, несмотря на то, что в этот момент пила. – Насколько справедливы слухи о том, как вы проводите здесь вечера.

– Мадам, – ответил Кирк, не обидевшись на такой вопрос, – не все из того, что до вас дошло – правда, хотя мне хотелось бы, чтобы правдой было все. Что вы скажете, если я спрошу вас о вашей интимной жизни?

– Я расскажу вам.

– Хм! – Джим приложил все усилия, чтобы проглотить бренди. – А мне всегда говорили в Академии, что существуют две темы, на которые никогда не стоит разговаривать с жителями других планет: секс и религия.

– Мы, наверное, учились на разных факультетах, капитан. Нас учили не упоминать о смерти и налогах.

– Но вы только что хотели поговорить о них.

Кет'лк затряслась и зазвенела:

– Ну, одна из этих тем нас не волнует, – сказала она.

И это было правдой. Звездный Флот был освобожден от уплаты налогов.

– А другая?

Беседа пошла по тому пути, когда начинают с незначительных вещей и заканчивают совершенно непостижимыми. Несмотря ни на что, Джим наслаждался тем, что вынудил ее, хоть она и была ему ровней, защищаться. Ему нравилась ее неистощимая энергия, с которой она восторгалась всем, чем только можно. Даже когда разговор переходил на такие темы, как разрушение и смерть, она никогда не становилась серьезной и погруженной в глубокомыслие, как большинство людей. Наблюдая за ней, Джим подумал, что быть стеклянным пауком, наверное, приятно, и в конце концов, сказал ей об этом.

В голосе Кет'лк появилась нотка рассудительности:

– Не уверена в пользе разнообразных и бесконечных удовольствий, Дж'м, – сказала она. – Вы радуетесь спонтанности встреч. Если бы вы были гамалкийским самцом, вы бы обрадовались этому только один раз.

– Т'л, я, наверное, не должен был.

Она засмеялась:

– Дж'м, мы уже обсудили все ужасы смерти и налогов. Почему бы нам не обсудить оставшееся? – она начала объяснять, что имела в виду, когда говорила о гамалкийских самцах.

Природа поставила гамалкийцев перед проблемой. Воспроизводство раньше было случайным и опасным занятием. Самец оплодотворял как можно больше самок, пока одна из них не пожирала его. Со временем гамалкийцы стали замечать странную вещь: дети тех самок, которые съедали своих партнеров, росли гораздо быстрее и были здоровее, чем дети тех, которые этого не делали. Так продолжалось до тех пор, пока их ученые не обнаружили причину происходящего – гормоны, которые вырабатывает самец во время совокупления, приводят к изменениям в ДНК самки, переформировывают ее, обновляют и делают более эффективной.

Но до того времени, когда все это выяснилось, прошло более тысячи лет, в течение которых гамалкийцы возвели это в обычай, существующий с самого начала создания их цивилизации. Ухаживание стало целой церемонией. Пара сначала готовила себя морально и умственно, собирая знания и умения, которые они хотели бы оставить потомку. Затем они вместе строили гнездо. Наивысшей точкой в их отношениях становилось окончание строительства гнезда и совершение Акта Любви. После его окончания, самец должен стать инициатором своей смерти. Он должен укусить самку, чтобы она рассвирепела, бросилась на него и сожрала.

Джим сидел спокойно, стараясь не выдать своей реакции:

– Понятно, – сказал он. – Хотя, неужели нельзя просто синтезировать эти гормоны. Ваша наука, по-моему, достаточно развита.

– Уже было такое предложение, – ответила Кет'лк. – Но оно стало причиной целой серии войн.

– Мы далеко зашли и добрались до религии. Извини, – сказал Джим.

– Не стоит извиняться. У вас тоже существуют различные религии, хотя, может быть, не такие абсурдные, как наши. Одна из них утверждает, что самка, поедая самца, приобщается к богу. Ты думаешь, им можно просто объяснить, что они не правы, и они поймут?

Джим вздрогнул.

– У нас тоже были когда-то подобные проблемы, но они разрешились в течение одного века. Я помню, были какие-то разногласия между новыми научными открытиями и религией, которая их не принимала.

Кет'лк засмеялась и ласково погладила Джима свободной ногой:

– Типичная ситуация, – она снова вдохнула бренди. – Мой народ просто более жестокий. Но я не закончила. Есть еще одна сторона медали. Дело в том, что существует нечто, что не содержит гормонов.

Голос Кет'лк звучал серьезно, но печали в нем не было.

– Привидение, – пояснила она. Джим на какое-то время растерялся. Затем, сообразив, о чем речь, добавил:

– Ты имела в виду дух, или душу.

– Правильно. Она тоже должна как-то переселяться, – мысли ее, казалось, витали где-то далеко, – Мне очень не хватает Тк'рт'т, Это мой последний партнер. Мы знали друг друга около сотни лет, прежде чем решились совершить Акт. Он был архитектором. Его постройки великолепны. Когда мы познакомились, я делала вид, что ничего не понимаю в архитектуре, а он приходил ко мне и читал лекции, – она улыбнулась. – Возможно, он и стал причиной того, почему я отправилась на Восемнадцатую Базу в составе дизайнерской команды. Его старые воспоминания пробудились во мне. Кстати, я взяла два слога из его имени.

Она некоторое время молча вязала свою паутину.

– Конечно, он во мне до сих пор, – сказала она после паузы. – Мы храним мужские гормоны и семя столько, сколько хотим. И в любое время я могу воспроизвести маленького Тк'рт'т. Но это будет не совсем он. А мне так хотелось бы повернуть время вспять и вернуть настоящего. Но он бы сказал, что это глупо, и посмеялся бы надо мной...

Снова повисла тишина.

– Теперь я начинаю понимать, – сказал Кирк, – почему ваши люди – такие великие строители.

– О, да. Строительство – это наша любовь. Цена нашей любви слишком высока. А занимаясь строительством, мы достигаем желаемого не такой дорогой ценой. Мы немного побеждаем смерть.

Коммуникатор напомнил о себе. Джим подошел к нему и включил панель:

– Кирк слушает.

– Это Маккой, – послышался знакомый голос, не менее расстроенный, чем раньше. – Мы тут прибираемся. Ты все еще хочешь зайти?

– По дороге, – сказал он и взглянул на Кет'лк, которая заканчивала свое творение. Она ответила:

– Я лучше пойду посмотрю, чем там занимается Мнт'гмри.

Джим взял изготовленную Кет'лк скульптуру и поставил ее на полку:

– Спасибо тебе. Но все-таки пойдем. Боунз говорил так, как будто вот-вот умрет.

Больничный отсек был гораздо спокойней, когда Джим пришел туда во второй раз. Большинство людей уже разошлось, осталось совсем немного, – те, кто все еще разговаривал с врачами или друг с другом. В стороне сидела Кристина Чэпел и беседовала с диагностическим компьютером, который отвечал на ее вопросы намного спокойней, чем она задавала их.

– Ах, вот ты где, – произнес голос прямо за спиной Джима. Маккой стоял в дверях своего кабинета и разговаривал с черноволосой женщиной, которую Джим не узнал. – Проходи.

– Мы не знакомы? – спросил Джим, подходя к ним. Он решил, что надо воспользоваться случаем и как следует ее рассмотреть.

Женщина стояла, выпрямившись, и была одета в белую униформу медсестры со знаками различия новичка. Она тоже его рассматривала. Острый взгляд ее глаз на спокойном лице оценивающе охватил его с головы до пят. Когда их взгляды встретились, Джим заметил, что ее глаза улыбаются.

– Сэр, – сказала медсестра, пожимая протянутую Джимом руку. – Лейтенант Лиа Бурке. Очень рада с вами познакомиться.

– Я тоже. Рад вас приветствовать на борту нашего корабля. Вы со всеми успели попрощаться на Земле?

– Мне не с кем было прощаться. Хоть я и земного происхождения, но мой дом – Са-на Мдеигеин. А на Земле у меня был просто двухнедельный отпуск.

Джим считал, что любой, кто решил жить вместе с мдеигейнами, существами огромных размеров, созданных из чего-то похожего на каменные породы, возможно, достоин такого отпуска. Боунз отчаянно жестикулировал, пытаясь показать Джиму, что ему нужно срочно с ним поговорить.

– Ну что ж. Будьте как дома. Маккой, что вы мне хотели сообщить?

Доктор провел Джима в свой кабинет и, прежде чем ответить, не только плотно прикрыл дверь, но просмотрел все стены:

– Целый набор сказок, кошмарных историй и странных видений. Ни с чем подобным я еще никогда не встречался. И еще один вопрос. Где ты ее выкопал?

– Я заметил у нее определенный талант, умение уловить суть, – холодно ответил Джим. – Зато посмотри, как она выполняет свою работу, в то время как ты только и делаешь, что заставляешь меня сбросить лишних два кило.

– Я не о том.

– А о чем?

Маккой подошел к столу достал кассеты с записями и вставил их в компьютер. На экране появилась считываемая информация: БУРКЕ, ЛИА Т., ЛТ. СМДР, РН, НД, ИКСМ Т, ФИСН...

– Ты только посмотри на это, – вспыхнул Боунз, размахивая от возмущения руками – Я просил медсестру! А не алфавитного знатока!

Джим пожал плечами:

– Она просто хорошо делает свое дело, – он взглянул на Маккоя. – Она хорошо делает свое дело?

– То-то и оно. Она делает его слишком уж хорошо. Медсестры, подобные ей, очень скоро начинают мечтать о карьере врача. Или начинают вести себя, как врачи. Почему я не могу получить просто нормальную медсестру, которая занималась бы только своими делами. А так все это приходится делать мне.

– Боунз, – сказал Джим, выключая экран. – А что с тобой произошло во время перелета?

Маккой замер и раздраженно посмотрел на Кирка:

– Тебе следует заняться психологией, – буркнул он, усаживаясь на свое место, затем добавил:

– Джим, я терял сознание несколько раз в моей жизни, и когда это происходило, у меня начинались галлюцинации. Я хорошо знаю, что это такое. Но никогда я не испытывал ничего подобного тому, что испытал во время перелета. У меня создалось впечатление, что галлюцинации стали реальностью, – он печально уставился на стол. – Даже когда мы вышли из этого инверсионного пространства, я никак не мог прийти в себя и ходил бродил повсюду, как привидение, потому что я был в месте, которое казалось намного реальнее, чем сама реальность, Его голос надломился.

– Я видел страну. Я не знаю, где она находится. Я буквально ослеп. Переходы были такие резкие, как тени в космосе. Цвета – почти мучительные. Такие яркие, что звезды на их фоне казались нарисованными в пастельных тонах. Ужасное место, – он взглянул на Джима. – Но я бы все отдал, чтобы попасть туда снова.

Джим кивнул. Во время перелета его посетило такое же видение.

– А как остальные? – спросил он.

– То же самое, – Маккой взял еще одну пленку. – За исключением некоторых деталей, все видения и ощущения в чем-то похожи. Некоторые из них, правда, очень личные. Но подавляющее большинство членов экипажа видели места или события, где они никогда не были. Самое интересное – то, что все видения были абсолютно полными. Некоторые из этих мест нам так и не удалось определить. Часть людей видела события, происходившие когда-то давно, в прошлом. Мы определили их с помощью компьютера, но люди, принимавшие в них участие, никак не могли о них знать. Мы проверяли людей на детекторе, они не лгут, они действительно ни о чем подобном даже не слышали. Да, и еще одна вещь, свойственная для всех: главное ощущение, испытываемое людьми, – дискомфорт. Но, несмотря на это, они хотели бы попасть в это место еще раз, – он нажал на кнопку и включил прослушивание записи.

– А эти переживания не скажутся на способностях людей и на их работе?

Маккой покачал головой.

– Не имею понятия. Я до сих пор ни с чем подобным не сталкивался. А ты-то как?

– Да нормально. Кстати, можешь записать и мои ощущения для коллекции.

Джим рассказал Маккою о том, что видел себя кораблем. Боунз сидел и кивал головой во время повествования Джима.

– Итак, каков рецепт, доктор?

– Работа, – сурово ответил врач. – Я нахожу это самым эффективным средством. Когда мы собираемся снова уйти в инверсионный полет?

– Через полдня или чуть позже.

– Надеюсь, что повторный прыжок пройдет гораздо легче, – Боунз вздохнул. – Мы столкнулись с неизведанным, Джим. Я не вижу пока ничего серьезного. Если что, я дам тебе знать, а сам останусь в этой ловушке с сестрами.

– Кристина натаскивает Бурке?

– Вероятно. Хотя я сам иногда не знаю, кто кого в чем натаскивает.

– Ну и синтаксис.

– Я хирург, а не филолог.

Они поднялись и вместе пошли к двери. Неподалеку беседовали Майра Сагади и Лиа Бурке, а рядом стоял Д'Хенниш.

– А с тобой что случилось?

– Ничего, сэр.

– Ничего?

– Ничего, сэр. Я здесь только для того, чтобы поддержать лейтенанта Сагади. У нее было сильное потрясение во время полета.

– А у тебя?

– А у меня не было никаких ощущений.

– Пойдем-ка со мной, парень. Вот сюда. У меня есть компьютер, который очень хочет с тобою встретиться.

– А это не больно? – спросил Д'Хенниш и посмотрел на Джима, как смотрит ребенок, которого уводит сумасшедший стоматолог.

Джим не без сочувствия пожал плечами.

– Дашь мне знать, что происходит, Боунз, – сказал он и вышел из лазарета.

– Хорошо, кэп. Ну, сынок, иди сюда. А теперь расскажи этому замечательному компьютеру все, что ты чувствовал.

Крис объяснила Лиа, как выходить из синхронизированного метафайла.

– Спасибо, Крис. Теперь я знаю, как это делается.

Джим, уходя из отсека, принял решение несколько часов поспать перед прыжком.

Когда Кирк проснулся, корабль находился в состоянии тревоги. В этом не было ничего удивительного, он сам приказал поднять экипаж. Капитан встал, оделся и пошел на мостик.

Спок был уже там и занимался проверкой приборов. Когда двери лифта открылись, он пошел навстречу и встретил Кирка возле научной установки.

– Все в порядке?

– Да, сэр. Мы готовы покинуть орбиту, как только вы отдадите приказ. И мне хотелось бы, чтобы мы это сделали как можно скорее. В спектре этой звезды происходят какие-то непонятные изменения.

– Хорошо, стартуем через несколько минут. Ты проверил все компьютеры?

– Да, капитан. Согласно всем стандартам компьютеры, следящие за состоянием корабля, работают нормально. Я ума не приложу, почему они не заметили трещину, обнаруженную Скоттом.

– Черт, – сказал Джим, пробираясь к капитанскому креслу.

Чехов сидел у пульта управления, но Зулу не было – шла не его смена. Вместо него его ученик лейтенант Хеминг программировал маршрут. Джим кивнул обоим и сел.

– Спок, – заметил он. – Если ты будешь проверять все вручную, мы потеряем уйму времени.

– Я согласен, капитан, но это единственный способ, пока я не выясню причины сбоя в работе диагностического компьютера.

Джим поморщил нос.

– Ну, ладно.

Он включил коммуникатор.

– Инженерный отсек.

– Кет'лк слушает.

– А где Скотт?

– Совершает последнюю проверку. Но, как мне кажется, только, чтобы успокоить себя. По-моему, он сообщил о готовности инверсионного аппарата еще несколько часов назад. А щель в корпусе была заделана и проверена две смены назад.

– Вы запустили инверсионный аппарат?

– Да, капитан. Курс проложен на промежуточный пункт – между Малым Магеллановым Облаком и границей Галактики. Навигаторы, подтвердите правильность курса.

Джим улыбнулся.

– Навигаторы подтверждают, – доложил Хеминг с легким окзонианским акцентом.

– Все хорошо, Кет'лк. Верни Скотта на место. Мы собираемся прыгать.

– Есть, сэр. Инженерный отключается.

– Лазарет.

– Маккой слушает.

– Боунз готов?

– Если вы имеете в виду, готовы ли мы к прыжку, то да. Если вы хотите знать, рады ли мы этому... – он не успел закончить фразу, но его интонации объяснили все. – Кстати, я закончил изучать Д'Хенниша.

– Ну и?

– Машина подтвердила, что он единственный член экипажа, кроме Кет'лк, кто не испытывал никаких ощущений. Сейчас мы исследуем его на невросканере. Я надеюсь найти объяснение тому, почему это происходит. Хотел бы я получить еще одного садрайца.

– У меня тоже есть несколько желаний. Одно из них – не иметь на борту неработающих компьютеров. Следи внимательней за своими машинами. Я отключаюсь, – он повернулся к лейтенанту Махази, занимавшему пост Ухуры. – Начинайте отсчет. Отправная точка – пять минут.

– Начинаю.

– Проверьте наличие и готовность персонала.

Прошло несколько секунд:

– Все на местах, капитан.

– Хорошо. Давайте предупредительный сигнал.

Махази дотронулся до кнопки, на которую кивнул капитан.

– Говорит капитан. Через четыре минуты сорок секунд мы войдем в режим инверсионного полета и выйдем из него далеко от дома. Спасибо.

Кирк сел в свое кресло, глубоко вдохнул и взглянул на людей, работающих на мостике. Когда-то существовала поговорка, что напряжение на мостике всегда так высоко, что не пробивается даже фазером. Сейчас все было совсем по-другому. Ему для того, чтобы поднять руку, приходилось прилагать гораздо больше усилий, чем обычно. Даже воздух казался густым и плотным.

– Три минуты тридцать секунд, – объявил Махази.

Джиму хотелось вскочить, пробежаться, сделать хоть что-нибудь. Его экипаж спокойно сидел рядом и занимался своими делами. Слышалось лишь легкое бормотание:

– Включить подачу топлива.

– Поднять защитное поле.

– Поле поднято.

– Одна минута тридцать секунд.

На экране появилось изображение прекрасной фиолетовой Зеты 10 Скорпиона. Джим посмотрел на нее и отвел глаза, когда они начали слезиться.

– Защитный отсек!

– Фазеры готовы.

– Фотонные торпеды?

– Заряжены.

– Сорок пять секунд.

Поверхность звезды начала бурлить и покрылась пятнами. Джим вспомнил предупреждение Спока о появлении каких-то тревожных симптомов.

– Вахта?

– Готова.

– Пятнадцать секунд. Четырнадцать. Тринадцать.

– Инверсионный аппарат?

– Временно отключен.

– Двигатели? – В положении один-пять Си.

– Девять. Восемь. Семь.

– Включайте инверсионный аппарат.

И снова мир перестал существовать. "Похоже на анестезию", – подумал Кирк. Это была последняя реальная мысль, на которую ему хватило времени. В следующий "момент" его опять охватило ощущение потери времени, на этот раз перенести его было еще труднее, чем в прошлый, Не последнее, что он увидел, когда еще был в состоянии видеть и думать, потрясло его. Ему хотелось вскочить и побежать, но он не смог даже сдвинуться с места. На его глазах поверхность Зеты 10 покоробилась, затем потеряла форму, растянулась в ширину и взорвалась. Издалека она была похожа на пугающий, мертвый цветок огня, который вытолкнул их из пространства, как раньше это сделал Пискум 109.

"О нет, – попытался думать Кирк, прежде чем остановилось время, остановилось все вокруг, в том числе и мысли. – Только не это... И не эта звезда... Я так хотел слетать на нее после того, как вернусь домой".

И "Энтерпрайз", и Вселенная снова исчезли.