"Цивилизация каннибалов" - читать интересную книгу автора (Диденко Борис)

ДИФФУЗНЫЙ ВИД: ЧЕЛОВЕК РАЗУМНЫЙ

Простота хуже воровства. (Русская пословица)

Смотрите на этого человека: свободный, он бежит в ярмо! (Дхаммапада: 344)

Основным отличительным признаком диффузного вида является внушаемость, или в осовремененном расхожем звучании – конформность. К диффузному виду относится и т.наз. «нонконформист» (упрямец), «самостоятельность мышления» которого является все той же конформной установкой, но только более ранней, и потому более сильной, доминантной, и проявляющейся в нежелании переменить однажды усвоенную точку зрения в том или ином вопросе, даже и несущественном. Вот эта-то внушаемость, легкая поддаваемость суггестии, будучи фундаментом рассудочного поведения, дает возможность провести корректную границу между человечностью и антропоморфным зверством, и попытаться уточнить и само это весьма расплывчатое понятие «человек».

Понятие какой-либо нормы в применении к человеку и его поведению слишком неустойчиво. Это сейчас асоциальная психология подразделяется на криминалистическую и патологическую дисциплины из необъятного спектра всевозможных направлений психологических исследований. В прошлом же преступники и умалишенные не подразделялись и содержались вместе, т.к. сводились к общему знаменателю: ненормальному поведению, то есть нарушению принятых в обществе норм. Это, ухваченное некогда, непосредственное сходство, как и выработанное на его основе общественное мнение, оказываются на поверку не такими уж и наивными. Действительно, психические расстройства, более чем кому-либо, присущи именно хищным гоминидам, но в еще большей степени – межвидовым гибридам. Недаром эту очень удобную для расправы с оппозицией практику стихийно возрождали, «брали на вооружение» и в наше уже время власть предержащие многих стран (грешило этим далеко не только советское руководство) в форме отправки на «лечение» в психиатрические заведения инакомыслящих, несогласных с существующим режимом – т.наз. диссидентов, в большинстве своем тоже являющихся хищными или межвидовыми гибридами.

Что же такое «ненормальное поведение»? Это – невозможность корректировки извне действий индивидов. Следовательно, ненормальное поведение – это невнушаемость! И это определение, введенное Б.Ф.Поршневым, справедливо для любой эпохи, для любого общества. «Что именно внушается, какие нормы поведения, речи, мышления – все это исторически изменчиво» [1].

Невнушаемость может проявляться либо как невменяемость сверхактивного маньяка, либо как недоступность кататоника. Эти два полюса характеризуются непроницаемостью для антропических сигналов, т.е. для средств вербально-смыслового воздействия. Неукротимость, упрямство предельной степени – с одной стороны, и недоступность, пассивность – с другой. Таким образом, нормальный человек должен подвергаться суггестии, он идет на контакт, находясь в относительно узком диапазоне между двумя этими крайностями – полюсами невнушаемости. Вот эта-то полоса в спектре невнушаемости, неконтактности и характеризует «человека разумного разумного»… («Homo sapiens sapiens» – по самой новейшей научной таксономии).

И поэтому ответ на вопрос о том, можно ли считать человеком невменяемого фанатика, непререкаемого властителя, непреклонного неустрашимого вождя или полководца и т.п. «несгибаемых» авторитариев, однозначен: НЕТ! Ибо это не что иное, как проявление поведения именно нечеловеческого! Либо это психопатия, болезнь мозга, и она тогда поддается медикаментозной корректировке (за исключением явных клинических случаев, обусловленных экзогенными факторами: опухоли, травмы), либо это – видовое поведение палеоантропов и суггесторов, и ничто уже не изменит их установку.

Нормальное для палеоантропов (неотроглодитов) поведение, базирующееся на смертоносной агрессивности, с человеческой точки зрения действительно предстает как несомненное поведение животного, но только обладающего способностью к рассудочной активности. Или, более точно, как уже говорилось, это – сверхживотное (суперанимал). Для них, кстати, существует и хлесткое народное определение: НЕЛЮДИ, – уже предельно точное, ибо несет в себе и обязательный оценочно-негативный моральный смысл: это существо страшнее любого животного, это чудовище из чудовищ! Поведение же суггесторов, способных изображать как поведение людей («затаиваться», маскироваться), так и имитировать повадки палеоантропов-суперанималов («нападать», раскрываться), необходимо определить, как оборотневое, или псевдочеловеческое. И эта жуткая «позиция оборотня» занимается ими подсознательно, для них она естественна, не требует никакого научения и потому так успешна. «Врожденный артистизм», «патологическая лживость» – вот лишь некоторые ее признаки.

Видовое поведение медикаментозно не корректируется, возможно лишь полное подавление всех внешних признаков хищной активности, да и то – при помощи лошадиных доз депрессантов, «обездвиживателей». Другими словами, даже современные психотропные средства – транквилизаторы, нейролептики и т.п. не смогли бы оказать существенного воздействия на поведение одиозных исторических фигур, были бы бессильны в изменении их поведения, как не затрагивающие их этических установок. Так что с человеческой (!) точки зрения все эти расторможенные Александры и Петры Великие, разгениальные эти Наполеоны, как и бесноватые дуче-фюреры-Гитлеры, заслуживают – сообразуясь с нравами тех эпох, в которых орудовали вышеозначенные чудовища – содержания в клетке, в яме на цепи, в тюрьме замка Иф, да в мюнхенской психиатрической клинике, соответственно.

[Прибавление. Нужно отметить, что попытки объявления кого-то из людей не-человеком в настоящее время общественным мнением пресекаются. Причем делается это предельно некорректно, скорее эмоциональным, нежели логическим способом. То есть декларируется, что подобные «негуманные» утверждения могут исходить лишь от индивидов, которые сами не могут даже претендовать на «высокое» звание человека. И таким образом, получается, что так или иначе, но «люди нечеловеческого формата» все-таки существуют! И это неуместное табуирование существует даже вопреки тому, что человеческое общежитие прямо-таки кишмя кишит чудовищными фактами и кровавыми последствиями жуткой деятельности всех этих монстров в человеческом обличье.

Так, и данную концепцию иные из читателей уже «окрестили», как «этический расизм», что вряд ли верно. Ибо расы, по определению, – это всего лишь подвиды, разновидности, между которыми еще не возникло т.наз. репродуктивной изоляции. В нашем же случае речь идет именно о видах. Кстати, в популяционной генетике есть очень схожее понятие: морфологически сходные, даже внешне неразличимые, виды-двойники, в течение долгого времени считавшиеся идентичными. И лишь специальное тестирование позволило выявить существенные различия между такими видами-двойниками. Есть все основания полагать, что и человеческие виды тоже станут вскоре надежно идентифицироваться, распознаваться: возможно, напр., средствами современной позитронной томографии коры головного мозга].

Таким образом, диффузный вид и является, собственно, «человеком разумным», хотя в точном смысле своей таксономии (а согласно ей, человек теперь аж «дважды разумный»!) его поведение таковым, т.е. действительно разумным, никогда не являлось и не является до сих пор. В силу своей предельно выраженной конформности, диффузные люди на протяжении всей человеческой истории всегда и везде пребывали в полном распоряжении хищных видов – сверхживотных и псевдолюдей. И это безумное распоряжение «человеком разумным» было действительно полным буквально: диффузный вид у них шел в ход полностью – «с потрохами»! Это именно диффузный человек строил на своих костях каменные пирамиды и мраморные дворцы для хищных владык. Это именно его тело использовалось в качестве «пушечного мяса» в батальных забавах и ратных утехах хищных властителей.

Диффузный вид наиболее плодовит, это – его второе качество, которое «культивировалось» в нем наряду с внушаемостью. Кроме того, он мало подвержен влиянию таких причиндалов хищных видов, как «любовь» и «каноны красоты». «Стерпится – слюбится», «с лица воды не пить» – таково примерно сексуальное кредо диффузных людей. Всем этим объясняется повышенная, опятьтаки «малоразумная», рождаемость в беднейших условиях, что стало основной причиной демографического взрыва, который есть не что иное, как высвобождение диффузной и неоантропической составляющих человеческого семейства – собственно, именно людей – из смертельных тисков суперанималов и суггесторов. Ведь и войны, и репрессии, и эпидемии, и голод – все это следствия жутких общественных и жизненных условий, создающихся с трагической неизбежностью при господстве хищных гоминид, при претворении в жизнь (точнее, «в смерть») их «морали господ», тождественной полному аморализму.

Термин «диффузный» охватывает и дополняет понятие конформности – с внешней, поведенческой стороны. Если конформизм – это способность легко верить власть имущим лгунам и другим «авторитетам», то диффузность – это уже «претворение этой веры в жизнь»: всегдашняя готовность (после небольшого раскачивания) маршировать в нужную хищным гоминидам сторону. Отсюда и необычайная адаптируемость этого вида практически к любым условиям – по большей части жутковатым; их способность проникать, «диффундировать» в любые социальные щели и приспосабливаться к ним, влачить существование в самых невероятных, предельно дискомфортных – и психологически и физиологически – социальных средах, безо всякого желания изменить их или вырваться оттуда.

Конечно же, это не может не иметь трагических сторон: при всяких «переходных процессах» или «периодах адаптации» люди в невероятных количествах гибнут, но. в итоге, оставшиеся в живых привыкают ко всему. Задним числом они иногда способны удивляться тому, как это они только могли так раньше жить, хотя их «улучшенное», новое положение опять-таки имеет свою, незамечаемую ими уже теперь, чудовищную составляющую. Хуля умершего тирана, они носятся, как с писаной торбой, со следующим, лишь потом спохватываясь, что и «так жить нельзя» тоже.

Они точно так же способны на хищное научение, как и на любое другое. Именно это смазывает общую видовую картину человечества: хищно ориентированные диффузные люди загораживают собой истинных хищников, подобно тому, как подзуживаемая толпа растворяет в себе «серых иерархов» – подстрекателей. В этом как раз и заключается то важное обстоятельство, что при открывшихся перед диффузными людьми честных позитивных путях, они непременно последовали бы и по ним.

Так что есть достаточно определенная уверенность в том, что по устранении хищной социальной среды диффузный человек точно так же пойдет и к нормальной человеческой жизни, хотя, возможно, и с большей долей сопротивления, чем, например, та, с которой он неосознанно противился тому, как его большевистской «дубиной загоняли в земной рай», который оказался, после более чем 70 лет проверки на соответствие с «материальнотехническим заданием», действительно построенным в проектируемом месте, т.е. на Земле, но только – адом! «Твердая рука» у безумной и безнравственной «головы» неизбежно покрывается кровью безвинных, никому не нужных, напрасных жертв.

[Прибавление. Здесь кроется некий парадокс: на умное дело диффузных людей уговорить труднее, чем подбить на дурость, она им «ближе и роднее». Именно в этом обстоятельстве состоит горькая обоснованность «необходимости твердой руки» властей по отношению к «неразвитому, темному» народу, в противном случае он полностью «распоясывается» – понятно, «под руководством» оппозиционных неотроглодитов и суггесторов. Хотя, в принципе, требуется лишь время, чтобы дать людям возможность «перебеситься», а изолировать и устранить требуется лишь хищных организаторов преступлений и беспорядков, но власти никогда этого не делают, и «вовремя» (это их тактический ход!) «закручивают гайки», вводя ту или иную диктатуру].

Нужно всегда отдавать себе отчет в том, что диффузный вид – собственно, народ – является большинством человечества, и именно он и есть единственный гарант и основа будущего. И если это будущее у человечества состоится, то только благодаря выходу диффузного вида на неоантропический уровень, и первым шагом на этом пути должен явиться полный отказ от хищного научения. Но, к сожалению, удивительные конформно-адаптивные (=диффузные) свойства этого вида пока что способствуют ему в хищном научении, под которым понимается подражание (завистливое или вынужденное) поведению хищных видов. Но получается это у них очень плохо (что и хорошо!), поэтому таких диффузных «выучеников» обычно «видно за версту», ибо у них нет ни врожденного артистизма суггесторов, ни звериной жестокости суперанималов-неотроглодитов.

А самое главное и важное отличие состоит в том, что того психосоматического наслаждения от содеянного, которое и является, собственно, движителем для хищных гоминид, диффузные – хищно ориентированные – люди не получают, больше радуясь, например, позолоченным атрибутам власти (с ее такими «бубенчиками», как спесь, чванство и самодурство), чем самой этой предоставившейся возможности уни(что)жать людей. В итоге они практически всегда приходят к раскаянию – в том, конечно, случае, если остаются достаточно долго в живых, бродя по хищным тропам и успевая, к сожалению, «натворить дел».

И если бы не было этой способности диффузного человека приобретать – пусть и неумело – облик хищника, то положение суперанималов и суггесторов было бы откровенно незавидным. Их отлавливали бы «всем миром» моментально – до такой степени они выделялись бы тогда на общем нехищном фоне своей злобностью и хитростью («умом животного»).

Но наличие таких – способных на искреннее раскаяние (нередко – предсмертное) – диффузных людей, нравственно деформированных тяжелым детством или же дурацкой «романтикой» лихой бесшабашной юности, и в результате приобретших хищную жизненную ориентацию, заставляет общественное мнение (а его, понятно, формирует диффузное большинство, и в этом заключен еще один, и далеко не смешной парадокс утверждения «народ всегда прав») экстраполировать возможность искреннего раскаяния на всех людей без исключения, тем самым оставляя преступления хищных гоминид на их «совести», в понимании которых все эти представления о совести, морали, нравственности есть нечто вроде восходящих степеней безумия, последняя из которых как раз – раскаяние! И весь увещевательный эффект по отношению к хищным гоминидам наиболее точно выражен в известной пословице: «Как волка ни корми, он все в лес смотрит!»