"Нарушенное время Марса" - читать интересную книгу автора (Дик Филип Кайндред)

Глава 12

Доктор Глоб все еще сидел за столом, грустно размышляя над выходкой Анны Эстергази, когда раздался телефонный звонок. Звонила дежурный механик Общественной школы ООН.

– Доктор, – заявила она решительным голосом, – прошу простить меня за беспокойство, но нам требуется ваша помощь. У нас имеется лицо мужского пола, по нашим предположениям находящееся в явном психическом расстройстве. Мы были бы рады, если бы вы приехали и забрали его от нас.

– Конечно, – пробормотал доктор Глоб. – Я немедленно отправляюсь к вам.

Вскоре он летел над пустыней по направлению к Общественной школе.

Дежурный механик встретила прибывшего доктора и быстрыми шагами прошла с ним через все здание к запертому коридору.

– Мы решили исключить контакт между ним и детьми, – объяснила она, когда раздвижные двери открыли проход.

Там с изумленным выражением лица стоял уже знакомый Глобу мужчина.

Наконец доктор получил удовлетворение за наплевательское к себе отношение со стороны некоторых личностей. Итак, шизофрения вернулась к Джеку Болену.

Его глаза были расфокусированы – он явно находился в состоянии кататонического ступора, вероятно, с перемежающимся возбуждением. Больной выглядел измученным. С ним находилась еще одна знакомая Глобу личность.

Манфред Стинер сидел съежившись на полу, наклонившись вперед, похоже, в состоянии полной прострации. «Ваше знакомство едва ли приведет вас к процветанию», – мысленно прокомментировал случившееся Глоб.

С помощью дежурного механика он поместил Болена и малыша Стинера в свой вертолет и отправился обратно в Нью-Израиль, в лагерь имени Бен-Гуриона.

Сгорбленный, с крепко стиснутыми руками, Болен произнес:

– Позвольте мне объяснить вам, что случилось.

– Пожалуйста, – сказал Глоб, чувствуя наконец, как к нему вернулось самообладание.

Джек Болен стал рассказывать срывающимся голосом:

– Я отправился в школу за сыном. С собой я захватил Манфреда. – Он крутнулся на своем сиденье, чтобы посмотреть на малыша Стинера, который так и не вышел из каталепсии. Как мертвый, как подкошенный лежал на полу вертолета. – Манфред убежал от меня. А потом мое восприятие школы нарушилось. Все, что я могу услышать, было… – он запнулся.

– Folie a deux, – пробормотал Глоб. – Двойное помешательство.

Между тем, Болен продолжал:

– Вместо школы я слышал его. Я услышал его слова, произносимые «учителями». – Он замолчал.

– Манфред – сильная личность, – сказал доктор Глоб. – Это вызывает истощение сил у тех, кто находится рядом с ним слишком долго. Думаю, было бы неплохо для вас, в целях сохранения здоровья, отказаться от этого проекта. Полагаю, вы слишком рискуете.

– Я должен увидеться с Арни сегодня вечером, – сказал Болен резким, прерывающимся шепотом.

– Вы подумали о себе? Что станется с вами?

Болен ничего не ответил.

– Я могу полечить вас, – сказал доктор Глоб. – На этой стадии заболевания. Позже я не буду так уверен в успехе.

– Там, в этой проклятой школе, – сказал Болен, – я полностью запутался, не знал, что делать. Я старался найти кого-нибудь, с кем еще можно было поговорить. Кто не был еще похож на него, – он указал на мальчика.

– Тяжелая задача для шизофреника свыкаться со школой, – сказал Глоб.

– Шизофреники, подобные вам, очень часто общаются с людьми на уровне подсознания. Конечно, обучающие машины не имеют и тени индивидуальности, все, что они собой представляют, заключено во внешности. А так как шизофреник привык постоянно игнорировать внешность и смотреть вглубь, то он различает только пустоту. Он просто не способен понять их.

Болен произнес в ответ:

– Я ничего не понимал из того, что они говорили: повторялось все время одно и то же – бессмыслица, которую произносит Манфред. Какой-то секретный жаргон.

– Вам очень повезло, что вы не сошли с ума от этого, – сказал Глоб.

– Понимаю.

– Так что вы собираетесь делать, Болен? Отдыхать и выздоравливать?

Или продолжать опасные контакты с ребенком, настолько неустойчивым, что…

– У меня нет выбора, – сказал Джек.

– Верно. У вас нет выбора. Вы должны отступить.

– Но я кое-что узнал, – сказал Болен. – Я понял, какие великие пытки уготованы для меня лично во всем этом. Теперь я знаю, что такое быть отрезанным от мира, изолированным, подобно Манфреду. Я все сделаю, чтобы избежать такой участи. Теперь у меня нет никакого желания поддаться болезни. – Трясущимися руками он достал из кармана сигарету и закурил.

– Прогноз состояния вашей психики не сулит ничего хорошего, – сказал доктор Глоб.

Джек согласно кивнул.

– Ослабление приступа болезни несомненно вызвано тем, что вы покинули школу. Хотите начистоту? Нельзя сказать, сколько времени вы сможете функционировать – возможно, еще десять минут, еще час, или, вероятно, до вечера, а потом с вами случится еще худший срыв. Ночные часы особенно тяжелы, вы согласны?

– Да, – ответил Болен.

– Я могу сделать для вас две вещи. Отправить Манфреда обратно в лагерь и представлять ваши интересы у Арни Котта сегодня вечером в качестве вашего личного психиатра. Я занимаюсь таким вещами постоянно, это мой бизнес. Давайте заключим договор, и я доставлю вас домой.

– Возможно, после сегодняшнего вечера, – сказал Джек. – Возможно, вы будете представлять мои интересы в дальнейшем, если болезнь обострится. Но сегодня вечером я возьму с собой Манфреда на встречу с Арни Коттом.

Доктор Глоб молча пожал плечами. «Не поддается внушению, – отметил он. – Признак аутизма». Джека Болена уже нельзя было переубедить, он уже был слишком далек от реальности, чтобы кого-нибудь слышать или воспринимать. Речь превратилась для него в ничего не значащий пустой ритуал.

– Мой мальчик Дэвид, – вдруг сказал Болен. – Я должен вернуться в школу и забрать его оттуда. И вертолет И-компании тоже остался там. Теперь его глаза прояснились, как будто он вышел из своего тяжкого душевного состояния.

– Не возвращайтесь туда, – убеждал его доктор.

– Отвезите меня обратно.

– Тогда не входите в здание школы, оставайтесь на посадочной площадке. Я попрошу их прислать вашего сына, а вы можете подождать, сидя в вертолете. Возможно, это не будет для вас опасно. Я переговорю с дежурным механиком вместо вас. – Доктор Глоб почувствовал внезапный наплыв симпатии к этому мужчине.

– Спасибо, – сказал Болен. – Я буду вам очень признателен.

«Как вам это нравится? – думал Арни. – Как только все устроилось и стало работать, появляется какой-то говнюк и вмешивается. Вначале я даже не хотел ввязываться в дела черного рынка. Почему этот парень не сказал мне, что хочет действовать вместо Стинера? Теперь уже слишком поздно: я вошел в черный рынок, и никто не посмеет выгнать меня оттуда»

Через полчаса возбужденный Скотт появился на пороге. Жуя закуски и раздражаясь крепкой бранью, он расхаживал по гостиной Арни Котта.

– Этот парень – настоящий профессионал, должно быть, когда-то прежде занимался бизнесом на черном рынке. Он уже объездил весь Марс, практически, всех, включая удаленные дома у черта на куличках, посетил даже тех домохозяек, которые покупали не более одной упаковки. Одним словом, развил очень бурную деятельность. Нам не осталось ни одного клиента, а мы только разворачиваем свою деятельность. Хорошо бы взглянуть на парня, который обвел нас вокруг пальца.

– Понимаю, – говорил Арни, потирая лысину.

– Нужно что-то делать, Арни.

– Ты знаешь, где находится его база?

– Нет, но, вероятно, где-то в горах Рузвельта, там, где была посадочная площадка Норба Стинера. Мы поищем там в первую очередь. – Скотт сделал заметку в записной книжке.

– Найдите его посадочную площадку, – сказал Арни, – и дайте мне знать. Я направлю туда полицейский вертолет из Левистоуна.

– Тогда он узнает, кто действует против него.

– Верно. Пусть он знает, что ему придется сражаться с самим Арни Коттом, а не просто с незнакомым конкурентом. Я скажу, чтобы полицейские сбросили на него тактическую атомную бомбу или воспользовались каким-нибудь менее разрушительным оружием и покончили с его посадочной площадкой. Пусть этот говнюк поймет, что мы действительно крепко обиделись на него за его наглость. Так и есть! Он приходит и конкурирует со мной, когда я даже не хотел входить в такой бизнес! Дела идут достаточно скверно и без того, чтобы его вмешательство вызвало новые трудности.

Скотт все занес в записную книжку: «его вмешательство вызвало новые трудности» и т.д.

– Сообщите мне его местоположение, – подытожил Арни, – и я посмотрю, как он о себе позаботился. Я настаиваю, чтобы полиция разделалась с ним, только с его оборудованием – мы не хотим создавать себе трудности с ООН. Я уверен, – необходимо разделаться с этим немедленно. Он только один – как ты думаешь? Не действует ли там, к примеру, большая группа дельцов с Земли?

– Я знаю наверняка, что в этой истории замешан только один человек.

– Прекрасно, – сказал Арни и отпустил Скотта. Дверь за ним захлопнулась, и Арни Котт снова остался один в гостиной, пока вышколенный бликман орудовал на кухне.

– Как обстоят дела с бульоном? – спросил его Арни.

– Прекрасно, Господин, – ответил бликман Гелиогабал. – Могу я узнать, кто же придет к нам сегодня вечером и съест все это? – Он вовсю трудился возле печки, окруженный несколькими сортами рыбы, травами и пряностями.

– Придут Джек Болен, Дорин Андертон и один аутичный ребенок, с которым Джек работает по рекомендации доктора Глоба… сын Норберта Стинера.

– Все трое малообразованные личности, – пробормотал Гелиогабал.

«В общем, то же самое и к тебе относится», – подумал Арни.

– Только хорошенько приготовь еду, – раздраженно сказал он, захлопнув дверь в кухню и вернулся в гостиную.

«Ты, черный ублюдок, это ты втравил меня в эту историю, – думал Арни, – ты и твоя пророчествующий булыжник подкинули мне эту идею. Но лучше разработать ее, так как я получу массу выгод от нее. К тому же…»

Сквозь музыку донесся звук дверного колокольчика.

Открыв входную дверь, Арни увидел Дорин, которая тепло улыбнувшись, прошла в гостиную. Девушка была на высоких каблуках, ее плечи покрывала роскошная меховая накидка.

– Привет. Что это так замечательно пахнет?

– Кое-какое рыбное блюдо. – Арни принял у девушки накидку, покрывавшую гладкие, смуглые, с едва заметными веснушками обнаженные плечи. – Нет, – сразу возразил он, – сегодня не обычный прием гостей, а деловая встреча. Иди и надень подходящую блузку. – Он направил ее в ванную. – В следующий раз блеснешь красотой!

Стоя в дверном проеме ванной и наблюдая, как она переодевается, Арни думал: «Что за потрясающей красоты женщина! Как аккуратно она кладет свое платье, которое я купил ей». Он вспомнил манекенщицу, демонстрировавшую платье в универсальном магазине. Дорин выглядела намного лучше, она была совершенством, ее пламенные рыжие волосы ниспадали на спину подобно огненному дождю.

– Арни, – застегивая блузку, она обернулась к нему, – будь полегче сегодня с Джеком Боленом.

– Что за черт! – возмутился он. – Что ты хочешь этим сказать? Все, что мне нужно от доброго старины Джека, это результаты, я имею ввиду, что он уже достаточно долго возится со своей задачей, в время бежит.

Дорин опять повторила:

– Будь полегче, Арни. Или я никогда не прощу тебе.

Ворча, он подошел к буфету в гостиной, собираясь налить ей спиртного.

– Что будешь пить? У меня есть бутылка десятилетнего ирландского виски, оно превосходно.

– Тогда давай его, – сказал Дорин, выходя из ванной. Закинув ногу за ногу и одернув юбку, она уселась на кушетку.

– Ты прекрасно выглядишь в любой одежде, – сказал Арни.

– Спасибо.

– Послушай, как ты, конечно, понимаешь, то чем вы занимаетесь с Боленом, происходит с моего согласия. Но между вами не происходило ничего серьезного, верно? Глубоко внутри ты бережешь себя для меня.

– Что ты подразумеваешь по «глубоко внутри»? – насмешливо спросила Дорин. – Она испытующе смотрела на него, пока он не рассмеялся. – Посмотри вокруг, – сказала она. Да, конечно, я – твоя, Арни. Все в Левистоуне твое, даже кирпичи, даже солома. Каждый раз, как я выливаю немного воды в раковину на кухне, я вспоминаю тебя.

– Почему меня?

– Потому что ты – идол растраченной воды. – Она улыбнулась ему. – Это всего лишь маленькая шутка, я думала о твоей душевой с ее дренажной системой.

– Да, – сказал Арни. – Помнишь, как в тот раз ты и я отправились туда поздно ночью, я открыл ее своим ключом и мы забрались в нее, как пара испорченных детишек… прокрались, включили горячую воду в душах, пока все помещение не заполнилось паром. Потом, сбросив одежды, – вероятно, действительно очень пьяные, – мы голые бегали в клубах пара, прячась друг от друга, – он весело оскалился. – Я, конечно же, поймал тебя прямо на той самой скамье, на которой массажистка толчет нам задницы. И мы, естественно, позабавились там, на скамье.

– Очень первобытно, – напомнила Дорин.

– Я снова чувствовал себя девятнадцатилетним в ту ночь, – сказал Арни. – Я действительно молод для старика; то есть я получил многое из того, что мне полагалось, если ты понимаешь, о чем идет речь. – Он расхаживал по комнате.

– Господи, когда же придет этот Болен?

Раздался телефонный звонок.

– Господин, – позвал из кухни Гелиогабал. – Я не могу подойти к телефону и вынужден просить вас самого ответить.

Обратившись к Дорин, Арни гневно заявил:

– Если звонит Болен, сообщи ему, что если он не может выполнить… Он грозно, как бы отрезая голову, провел пальцами по шее и снял трубку.

– Арни, – сказал мужской голос. – Извините за беспокойство, это Глоб.

– Привет, док, – с облегчением ответил Арни и, обратившись к Дорин, добавил:

– Это не Болен.

Доктор Глоб сказал в трубку:

– Арни, насколько мне известно, вы сегодня встречаетесь с Джеком Боленом. Он еще не появлялся?

– Нет.

– Арни, мне пришлось провести с Джеком сегодня некоторое время, и хотя…

– В чем дело? У него случился припадок шизофрении?

Арни понял, что так и есть, это и было истинной целью звонка доктора.

– Ясно, сказал Арни, – он под напряжением, под давлением времени, согласен. Но так же как и мы, все остальные. Должен разочаровать вас, если вы хотите, чтобы я извинил его, как некоего ребенка, который очень заболел и не может прийти в школу. Я не могу так сделать. Болен знал, на что он идет. Если он не представит мне сегодня вечером никаких результатов, я так отделаю его, что он до конца своей жизни не сможет отремонтировать ни одного тостера на Марсе.

Доктор Глоб немного помолчал и затем сказал:

– Это люди, подобные вам, с вашими грубыми чрезмерными требованиями, создают шизофреников.

– Ну и что? У меня есть определенные требования, он столкнулся с ними, вот и все. С очень высокими требованиями, я понимаю.

– То, чем он занимался раньше, и так предъявляло ему высокие требования.

– Но не такие высокие, как мои. Ладно, вы не хотите мне еще что-нибудь сказать, док?

– Нет, – ответил Глоб. – За исключением того… – его голос прервался. – Больше ничего. Благодарю вас за внимание.

– Спасибо за звонок, – Арни повесил трубку. – Безвольный проныра, он слишком труслив, чтобы прямо сказать то, что думает. – С гадливым чувством он отошел от телефона. – Побоялся защитить свои убеждения. Я ничего, кроме презрения, не испытываю к нему. Зачем он звонил, если у него совсем нет мужества?

– Я поражена тем, что он позвонил. Да еще так рискуя нарваться на грубость. Что он сказал про Джека? – ее глаза омрачились беспокойством, она встала, подошла к Арни и взяла его за руку. – Скажи мне.

– Ну, он только сказал мне, что временно находился Боленом. Полагаю, что у него случился какой-то приступ известной тебе болезни.

– Он придет?

– Господи! Да я не знаю! Зачем все так усложнять? Доктор звонит, ты хватаешься за меня прямо как гончая… – Негодуя, он брезгливо освободил руку от ее пальцев и оттолкнул девушку в сторону. – Еще этот придурковатый черномазый в кухне. Господи! Что он там делает, как какой-то шаман? Он возится уже несколько часов.

Слабым, но отчетливым голосом Дорин сказала:

– Арни, послушай, если ты оскорбишь меня или обидишь Джека, я больше никогда не лягу с тобой в постель. Обещаю.

– Все защищают его, не удивительно, что он такой больной.

– Он хороший человек.

– Лучше пусть он будет хорошим техником, извлечет на свет содержание головы ребенка, чтобы я смог прочитать это содержимое так же легко, как дорожную карту.

Они пристально посмотрели в лица друг друга.

Качая головой, Дорин взяла свой стакан и повернулась к Арни спиной.

– Ну ладно. Конечно, я не могу приказывать тебе. Ты можешь найти себе дюжину женщин вместо меня. Что я по сравнению с могущественным Арни Коттом? – ее голос прозвучал тихо и подавленно.

Он смущенно подошел к девушке.

– Черт побери! Дор, ты – уникальна, клянусь, бесподобна. У тебя роскошная гладкая спина, что прекрасно подчеркнуло платье, в котором ты явилась. – Она погладил ей шею. – Сногсшибательная даже по земным меркам.

Прозвучал дверной колокольчик.

– Это – он, – сказал Арни и пошел открывать дверь. На пороге с усталым видом стоял Джек Болен. Рядом с ним находился мальчик, непрерывно пританцовывающий на цыпочках то с одной стороны Джека, то с другой. Его блестящие глаза метались во все стороны, не останавливаясь ни на одном предмете. Мальчик немедленно проскользнул мимо Арни в гостиную и исчез из виду.

– Входи, – слегка опешив от поведения мальчика, сказал Арни Джеку.

– Спасибо, Арни, – сказал тот и вошел в прихожую. Арни захлопнул дверь и они оба стали озираться в поисках Манфреда.

– Он в кухне, – сказал Дорин.

И действительно, открыв дверь в кухню, Арни увидел мальчика, восхищенно созерцавшего Гелиогабала.

– Что случилось? – спросил Арни. – Ты никогда прежде не видел бликмана?

Мальчик ничего не ответил.

– Что за десерт ты готовишь, Гелио? – спросил Арни.

– Сладкая карамель, – ответил Гелиогабал. – Филиппинское блюдо драчена с жженым сахаром. Из поваренной книги миссис Ромбауэр.

– Манфред, – сказал Арни, – это Гелиогабал.

Стоявшие в дверном проеме кухни Дорин и Джек наблюдали происходящее.

«Похоже, бликман здорово потряс мальчика», – заметил про себя Арни. Не отрывая глаз, мальчик следил за каждым движением Гелио. Гелио осторожно влил карамель в формы и поместил их в морозильную камеру.

Чуть с испугом Манфред произнес:

– Гелио.

– Ого, – сказал Арни. – Он произнес осмысленное слово.

Гелио проговорил сердитым тоном:

– Я вынужден просить вас всех покинуть кухню. Ваше присутствие отвлекает меня, и я не могу работать. – Он так свирепо глянул на них, что один за другим они покинули кухню. Дверь за ними захлопнулась, скрывая Гелио и его работу.

– Он – оригинал, – извинился Арни. – Но здорово умеет готовить.

– Я в первый раз слышу от Манфреда осмысленное слово, – сказал Джек.

Казалось, пораженный и выбитый из колеи, игнорируя остальных, он повернулся к окну.

Подойдя к нему, Арни спросил:

– Что ты собираешься пить?

– Бурбон с водой.

– Я сейчас приготовлю, – сказал Арни. – Не могу же я отвлекать Гелио для такой ерунды. – Он засмеялся, но Джек остался мрачным.

Некоторое время они все трое молча пили. Манфред, которому дали какой-то старый журнал, растянулся на ковре, снова позабыв об их существовании.

– Подождите немного, и вы попробуете прекрасную стряпню, – сказал Арни.

– Пахнет восхитительно, – согласилась Дорин.

– Все с черного рынка, – добавил Арни.

Дорин и Джек, сидя на кушетке, согласно закивали.

– Сегодня великая ночь, – произнес Арни.

Они снова молча согласились.

Поднимая свой стакан, Арни провозгласил:

– Выпьем за взаимопонимание, без которого была бы одна проклятая пустота.

– Я выпью за это, Арни, – мрачно поддержал Джек. Он уже выпил свою порцию и с сожалением глядел в пустой стакан.

– Я налью тебе еще, – сказал Арни и взял у него стакан. Наливая Джеку новую порцию возле буфета, он увидел, что Манфреду надоел журнал, и он опять бродил по комнатам. «Возможно, ему понравится вырезать картинки из журнала и наклеивать их на бумагу», – подумал Арни. Он дал Джеку новую порцию и ушел в кухню.

– Гелио, дай мне клей, ножницы и бумагу, чтобы ребенок мог наклеивать картинки.

Гелио уже закончил приготовление карамели и, очевидно, все остальное приготовил, так как сидел с экземпляром журнала «Лайф». Он неохотно встал и отправился за клеем, ножницами и бумагой.

– Забавный малыш, правда? – сказал Арни, когда Гелио вернулся. Каково твое мнение о нем?

– Дети все одинаковы, – сказал Гелио и вышел из кухни.

Арни вернулся к своим гостям.

– Сейчас будем есть, – объявил он. – Вы пробовали голубой датский сыр? А что вы вообще предпочитаете?

Неожиданно зазвонил телефон. Дорин, сидевшая ближе всех, сняла трубку. Она передала ее Арни.

– Тебя. Мужчина.

Опять звонил доктор Глоб.

– Мистер Котт, – Глоб говорил необычайным голосом, – для меня вопрос профессиональной чести защитить своих пациентов. Двое всегда могут подраться. Как вам известно, ваш внебрачный ребенок, Сэм Эстергази, находится в лагере Бен-Гуриона, в котором я работаю.

Арни тяжело вздохнул.

– Если вы не будете обращаться с Джеком Боленом справедливо, продолжал Глоб, если вы примените свою бесчеловечную, агрессивную, жестокую, властную тактику против него, то я выгоню Сэма Эстергази из лагеря на основании его умственной отсталости, понятно?

– О! Господи, да что вы говорите! – Арни опять тяжело вздохнул. – Я поговорю с вами завтра. Идите спать, что ли. Примите таблетку. Но только отстаньте от меня. – Он бросил телефонную трубку.

Лента давно перемоталась и музыка прервалась, Арни подошел к своей фонотеке и взял наугад коробку. «Этот доктор, – подумал он. – Я ему покажу, но не теперь. Сейчас нет времени. С ним что-то случилось, должно быть, он сошел с ума».

На коробке было написано: «В.А.Моцарт. Симфония № 40 Gmo К 550.»

– Я люблю Моцарта, – сказал он гостям. – Давайте послушаем. – Он вынул бобину из коробки, поставил ее на магнитофон и убавил громкость.

Слышно было только трение ленты о головку. – Дирижирует Бруно Вальтер, объявил он гостям. – Огромная редкость времени золотого века звукозаписи.

Ужасные стоны и крики раздались из динамика. «Звуки, похожие на конвульсии смерти», – в ужасе подумал Арни. Он подскочил к магнитофону и выключил воспроизведение.

Сидевший на ковре и склеивавший вырезанные картинки из журналов в новую конфигурацию, Манфред Стинер услышал шум и взглянул вверх. Он увидел, как мистер Котт торопился выключить магнитофон. Каким расплывчатым стал мистер Котт, заметил Манфред. Трудно разглядеть его, когда он движется так быстро, как будто он исчезает в одной точке комнаты и появляется в другой. Мальчик почувствовал страх.

Шум тоже напугал его. Он взглянул на кушетку, чтобы проверить, остался ли мистер Болен на своем месте. Но тот по-прежнему сидел рядом с Дорин так близко от нее, что мальчик забеспокоился. Как два человека могут находиться на таком маленьком расстоянии друг от друга? Для Манфреда это было все равно, как если бы их тела слились вместе, эта идея пугала его.

Он решил не смотреть на них и стал разглядывать нестрашную, голу стену за ними.

Неприятный, хриплый голос мистера Котта резанул слух мальчика, и он ничего не понял. Потом что-то сказал Дорин Андертон, затем Джек. Их голоса слились в сплошной хаос и мальчик заткнул уши руками. Вдруг, без всякого предупреждения, мистер Котт пулей пронесся через комнату и совершенно исчез.

Куда он ушел? Во всяком случае, куда бы мальчик ни посмотрел, он нигде не мог его найти. Он начал дрожать от страха, желая знать, что будет дальше. К своему удивлению, он увидел, как мистер Котт появился в комнате, где готовили пищу, там он разговаривал с темной фигурой.

Темный силуэт с неторопливой грацией соскользнул с высокой табуретки, плавно пересек комнату и взял склянку из шкафчика. Завороженный скользящими движениями мужчины, Манфред смотрел прямо на него, и в этот момент темный человек оглянулся и поймал на себе его взгляд.

– Ты должен умереть, – сказал темный мужчина голосом, доносившимся как бы издалека. – Потом снова родишься. Ты понимаешь, малыш? Для такого, как ты, ничего не существует, так как природа где-то ошиблась, и ты не можешь ни видеть, ни слышать, ни осязать. Никто тебе не поможет. Ты понимаешь, малыш?

– Да, – ответил Манфред.

Темная фигура плавно склонилась к раковине, положила немного порошка в стакан, налила воды и подала его мистеру Котту, который выпил его, не переставая что-то говорить. Как прекрасна была темная фигура! «Почему я не похож на него?» – думал Манфред. Никто до сих пор не выглядел таким красивым, как темный мужчина.

Недолгое взаимопонимание, контакт с похожим на тень человеком резко прервался. Между ними прошла Дорин Андертон, появившаяся в кухне, и стала говорить высоким голосом.

Снова Манфред заткнул уши руками, но не мог избавиться от звуков.

Он заглянул в будущее, стараясь убежать от шума. Там он избавился от звуков и неприятных, смутных исчезновений и появлений.

Впереди лежала тропинка в горах. Небо над головой было зловещим и красным, а потом он увидел какие-то точечки. Они росли и приближались, превращаясь в гигантские пятна. Какие-то предметы густо падали на них мужчины с неестественными мыслями. Они ударялись о землю и разбрызгивались в разные стороны. Они нарисовали линии, а потом появились огромные агрегаты, похожие на слизняков, совсем без мыслей и принялись копать.

Он увидел огромную, как весь мир, дыру, земля растворилась, стала темной, пустой, нереальной… Мужчины один за другим попрыгали в дыру, пока никого не осталось. Он остался один и осторожно заглянул в дыру. На дне, в бездне, как будто освобождаясь, раскатывались переплетенные создания. Они, подобно змеям, тянулись вверх, увеличивались и увеличивали интенсивность окраски.

«Я – снова среди вас, – подумал Манфред. – Еще раз».

– Он пробыл в AM-WEB дольше любого из нас. Он уже был здесь, когда мы только приехали. Он очень стар.

– Ему нравится это.

– Кто знает? Он не может ходить и питаться самостоятельно. Записи были утеряны в этом пожаре. Возможно, ему двести лет. Они ампутировали ему конечности и, конечно же, удалили большинство внутренних органов. Он жалуется главным образом на сенную лихорадку.

"Нет, – подумал Манфред. – Я не могу вынести этого, мой нос горит. Я не могу дышать. Неужели это и есть начало жизни, обещанной фигурой, похожей на тень? Новое начало, где я буду другим и кто-нибудь поможет мне?

– Пожалуйста, помогите мне, – просил он. – Мне кто-нибудь нужен, любой. Я не могу ждать здесь целую вечность, это должно произойти вскоре или пусть вовсе не происходит. Если этого не случится – я вырасту, стану огромной, мировой дырой и она сожрет все.

Дыра под AM-WEB ждала, чтобы поглотить всех живущих или когда-либо живших. Она ждала, чтобы охватить всех и все. И только Манфред Стинер сдерживал ее.

Поставив на стол пустой стакан, Джек Болен почувствовал, как каждая часть тела вернулась на свое место.

– У нас кончилась водка, – с трудом проговорил он, обращаясь к сидевшей рядом девушке.

Дорин ответила ему быстрым шепотом:

– Ты должен помнить, Джек: у тебя есть друзья. Я – твой друг, звонил доктор Глоб – он тоже твой друг. – Она обеспокоено посмотрела ему в лицо.

– Тебе не становится плохо?

– Ради Бога, – заорал Арни. – Я хочу услышать, как идут дела, Джек.

Не мог бы ты показать мне что-нибудь? – Он с зависть смотрел на них, Дорин незаметно отодвинулась от Джека. – Неужели вы собираетесь все время только обниматься и шептаться? Я чувствую себя нехорошо. – Он покинул их и ушел в кухню.

Наклонившись к Джеку так близко, что их губы почти соприкасались Дорин прошептала:

– Я люблю тебя.

Он попытался улыбнуться ей в ответ. Но его лицо свело судорогой и ему не удалось этого сделать.

– Спасибо, – сказал он, желая, чтобы она поняла, как много для него значило ее признание. Он поцеловал ее в губы, горячие, податливые, они обещали все, чего бы он ни пожелал, ничего не требуя взамен.

Ее глаза наполнились слезами, и она сказала:

– Я чувствую, как ты снова ускользаешь в себя и все дальше и дальше.

– Нет, – возразил он. – Со мной все в порядке. Но он понимал, что говорил неправду.

– Габл, габл, – сказала девушка.

Джек закрыл глаза. «Я не могу уйти от своей болезни, – подумал он. Она полностью охватила меня».

Когда он снова открыл глаза, то обнаружил, что Дорин встала с кушетки и направлялась в кухню. Голоса ее и Арни едва до него доносились.

– Габл, габл, габл.

– Габл.

Тогда Джек обратился к мальчику, сидевшему на ковре и вырезавшему картинки из журналов:

– Ты слышишь меня? Ты понимаешь меня?

Манфред смотрел вверх и улыбался.

– Поговори со мной, – умолял Джек. – Помоги мне. Никакого ответа.

С трудом встав на ноги, Джек поплелся к магнитофону и, повернувшись спиной к комнате, стал возиться с ним. «Остался бы я здоровым, – спрашивал он себя, если бы послушал доктора Глоба? Если бы не пришел сюда, а позволил ему представлять мои интересы? Вероятно, нет. Во всяком случае, приступ повторился так же, как и раньше. Прогрессирующий процесс, который стремится к своему завершению?»

Вдруг, он понял, что стоит на черном пустынном тротуаре. Комната, люди вокруг – все исчезло. Он был один.

Серые стены зданий по обеим сторонам улицы. AM-WEB? Он затравленно огляделся. Огни здесь и там, какой-то город – постепенно Джек стал узнавать Левистоун. Он пошел по улице.

– Подожди, – голос, его явно звал женский голос.

Из подъезда вышла женщина в меховой накидке и заторопилась к нему, ее высокие каблучки гулко стучали по тротуару. Джек остановился.

– Все прошло не так уж и плохо, – сказала она, когда, задыхаясь от быстрой ходьбы настигла его. – Слава Богу, все позади. Ты был такой напряженный – я весь вечер чувствовала это. Арни совершенно раздавлен новостями о кооперативах, они такие богатые и могущественные, что вызывают у него чувство собственного ничтожества.

Они пошли рядом без определенной цели. Девушка взяла его под руку.

– Он твердо решил взять тебя к себе ремонтником, – сказал она, – я уверена, что он имел в виду именно это. Хотя и очень удручен. Все пути ведут к Арни. Я знаю и могу с уверенностью утверждать это.

Он попытался запомнить ее слова, но не мог.

– Скажи хоть слово, – умоляла Дорин.

Немного погодя, Джек произнес:

– Он… мог бы совершить убийство.

– Боюсь, что да, – она взглянула ему прямо в лицо. – Пойдем ко мне?

Или ты хочешь зайти куда-нибудь выпить?

– Давай просто погуляем, – ответил Джек.

– Ты все еще любишь меня?

– Конечно, – заверил он.

– Ты боишься Арни? Он, возможно, попытается отомстить тебе, так как не понимает роли твоего отца в этом деле. Арни думает, что в некотором смысле тебе следовало… – Она покачала головой. – Джек, он попытается отомстить. На самом деле Арни считает тебя виновным. Ты, черт побери, такой наивный.

– Да, согласился Джек.

– Скажи хоть что-нибудь, – умоляла Дорин. – Ты как деревянный, как мертвый. Неужели это так ужасно? Мне показалось, что ты пришел в себя.

– Я не боюсь его, – с трудом произнес Джек.

– Ты разойдешься со своей женой, Джек? Ты ведь сказал, что любишь меня. Возможно, нам удастся вернуться на Землю или еще куда-нибудь.

Они медленно бродили по улицам.