"Масса Причера" - читать интересную книгу автора (Диксон Гордон)Глава 9Музыка, как закованный в броню великан, надвигалась, сметая змеиные гнезда. Со скоростью вселенского урагана она мчалась, разрывая липкую паутину, в которой билась крошечная планета по имени Земля. Словно неумолимое колесо самой Вселенной, эта величественная симфония обрушилась на ядовитую оболочку, сотворенную руками человечества. Как и в предыдущий раз, голос Массы, не ведающий преград, пронзил мозг и тело Чаза. Наркотический дурман, окутывавший сознание, рассеялся и исчез без следа. Подобно подхваченному ураганом листку, Чаза понесло в вихре музыки Массы, но теперь его разум был ясен. Сначала он просто плыл по течению, но постепенно к нему вернулись воспоминания об Эйлин, а вместе с ними вернулось и желание вновь услышать ее голос. И тогда он попытался обуздать звуковое торнадо, только что выхватившее его из губительного хаоса. Он чувствовал себя орлом, рожденным с могучими крыльями, но только сейчас научившимся парить в центре урагана. Здесь не могло быть никаких учителей — только инстинкт; никакого руководства — только дремавшие до сих пор рефлексы. Чаз впервые осознал, в чем предназначение его дара цепного восприятия — этот дар был необходим для максимально точного выбора, который бы отмел все бесполезные и ошибочные действия, связал бы воедино все верные ходы, выстроил их в логическую цепь. Ему удалось обуздать мощь Массы — по крайней мере, он мог управлять ее силой. Она представлялась ему в виде темного, клубящегося конуса, вырывавшегося из другого гигантского конуса турбулентных воздушных потоков, который в свою очередь исходил из огромного кристалла, росшего в питательной среде Массы. Держась на безопасном расстоянии от эпицентра, где он мог исчезнуть навсегда, превратиться в облачко ионизированных молекул, Чаз переходил с потока на поток, но до вершины гигантского конуса оставалось еще далеко. Но расстояние отныне не имело значения, ибо он находился в пути. Воспользовавшись усмиренной мощью Массы, он без труда мог дотянуться до Эйлин. Оседлав стремительный поток, Чаз, словно лассо, метнул Эйлин всю силу своей любви. «Эйлин?» — позвал он. «Ты вернулся! Чаз, что с тобой?» С ликованием наездника, обуздавшего дикого жеребца, Чаз рассмеялся. «Теперь все в порядке! Мне удалось оседлать одну кобылку, которая поначалу чуть было не сбросила меня». «Ты о чем? Я тебя не понимаю». «Ты что, не читала старых вестернов? — ответил он. — Впрочем, не важно. Главное, мы снова слышим друг друга». «Что случилось, Чаз? Что с тобою произошло?» «Кто-то подстроил мне ловушку. Мне всадили дозу какого-то галлюциногена. Но Масса послужила противоядием. Теперь все в порядке. Где ты?» «В Цитадели. Но со мной все хорошо. Они даже пообещали отпустить меня». «В Цитадели? Это что — какое-то место? Мне казалось, это всего лишь название». «И то, и другое. Главное, конечно, организация. Но и место тоже, даже если оно... не стоит говорить об этом. Мне нужно кое-что сказать тебе, Чаз...» «Подожди-ка. Что ты хотела сказать насчет места? Договаривай, раз начала». «Я хотела сказать — даже если оно похоже на настоящую цитадель. Это место называется Эмбри-Тауэр. Снаружи оно похоже на обыкновенное высотное здание с квартирами и офисами, но внутри — все совершенно иначе. По-моему, оно находится где-то в Чикаго». «А где Тилликум? Он с тобой? Тебя держат под замком?» «Нет, Тилликума здесь нет. Я не захотела брать его с собой. Я на время поручила его колдунье из нашей общины. Но меня скоро выпустят. Я уже говорила тебе — они собираются отпустить меня. А теперь, Чаз, послушай меня. И не перебивай. Это очень важно». «Самое важное — это ты. Остальное потом...» «Нет. Я хочу, чтобы ты знал всю правду обо мне и Цитадели. Я действительно не состою в организации. Но все члены нашей общины так или иначе связаны с Цитаделью. Она помогает нам держаться в тени. Колдунам всегда приходилось с кем-нибудь сотрудничать. Но это не важно. Дело в том, что я выполняла задание Цитадели. Мне было поручено переселиться в твой дом, поближе познакомиться с тобой и попытаться блокировать твои способности. Словом, набросить на твой дар узду, чтобы не дать тебе пройти испытание для работы на Массе Причера». «Так это ты...» «Да... и мне жаль... Очень жаль, но тогда я ничего о тебе не знала. Я поняла тебя, постигла твою веру, только когда познакомилась с тобой на той вечеринке... Ты и в самом деле не был пьян. Это я одурманила тебя — просто подсыпала в бокал наркотик. Я хотела, чтобы ты разговорился. Чем больше ты рассказывал о себе, тем проще мне было блокировать твой дар. Чаз, ты ничего не знал обо мне, но не стоило называть колдунье своего имени... Тем более рассказывать о своих стремлениях». «Но ты не сделала ничего плохого, — возразил Чаз. — Я все-таки попал на Массу». «Но ведь я собиралась причинить тебе вред. Я тогда ничем не отличалась от членов Цитадели и желала тебе не меньше зла, чем тот изгой, которого Цитадель направила взорвать твой поезд — когда мне не удалось остановить тебя. Но не это главное. Ты должен знать, что, даже очутившись на Массе, ты не избавился от Цитадели. Там тоже есть ее люди». «После всего, что случилось со мной, — мрачно заметил Чаз, — тебе не стоило рассказывать мне об этом. Кто они? И что из себя представляет Цитадель? Я считал, что это всего лишь название». «Так оно и есть. Это немногочисленная группа, обладающая властью и силой. Элита нашего общества. Разве имеет значение, кто они? Во все времена находились такие, кто для достижения собственных целей подчинял себе других. Серый — один из них, но он всего лишь пешка. Однако на Массе есть и другие». «Что им нужно от нас? Чего они хотят от меня? Я никогда не вставал у них на пути». «Если не считать твоего желания работать на Массе». «Не я один рвался на Массу Причера. Что же особенного в моем случае? Я занял место, на которое они собирались посадить кого-нибудь из своих?» «Нет. Просто ты не такой, как все. Ты для них слишком опасен. Я не могу внятно объяснить, но у Цитадели есть свои специалисты, обладающие паранормальным даром. Эти люди изучают исходные данные, обрабатывают их и выясняют с довольно большой точностью, какую угрозу может представлять для Цитадели тот или иной кандидат. Особенно когда он будет находиться в условиях пожизненного заключения на Массе. Они автоматически проверяют всех, кто пытается получить допуск на Массу Причера». «Но зачем? Что для них Масса? Это же не рынок сбыта нелегальных товаров и услуг». «Конечно нет. Просто Цитадель хочет подчинить себе Массу. А чего ты ожидал? Они хотят получить возможность эмигрировать в новый, чистый мир — если Массе удастся обнаружить его». «Так они считают, что я могу помешать им? Чего они боятся? — Неожиданно у Чаза мелькнула догадка. — Эйлин, может быть, я обладаю каким-то особенным даром, о котором и не догадываюсь? Или у меня больше способностей, чем у других?» «Чаз... у тебя есть дар, но в нем нет ничего особенного. Не будь я сильнее тебя, разве мне удалось бы блокировать твои способности во время первых шести тестов? Цитадель опасается вовсе не твоего дара. Все дело в том, как выстраивается последовательность событий в твоей вероятностной цепи. Иными словами, что именно отыскивает твое цепное восприятие. Конкретный выбор предпочтительных альтернатив всегда ограничен из-за чьих-то представлений о Вселенной, то есть всегда зависит от субъективного отношения. По каким-то причинам твое восприятие отличается от других. Оно у тебя совершенно не правильное — или, наоборот, правильное — или какое-то еще. Но с точки зрения Цитадели, твое восприятие опасно, поэтому они не хотят рисковать». «Тот, кого ты называешь Серым, был моим экзаменатором, — сообщил Чаз. — Его зовут Александр Вака. Он согласился провести еще один тест, дав мне тем самым возможность попасть на Массу Причера». Эйлин помедлила с ответом. «Чаз? Ты ничего не путаешь? Этого не может быть...» «Тем не менее это факт, — мрачно заметил Чаз. — И как это вяжется с отсутствием у меня, как ты утверждаешь, особого дара?» «Чаз! — Голос Эйлин на мгновение смолк. — Как мне убедить тебя? Я боюсь за тебя. Ты должен действовать предельно осторожно. Лучше взглянуть правде в глаза — никакого особого дара у тебя нет. Если бы я... если бы я относилась к тебе как-то иначе, то не задумываясь подчинила бы себе». «Премного благодарен», — огрызнулся Чаз. «Но ты должен об этом знать! Твой дар здесь ни при чем. Чаз, я хочу, чтобы ты остался жив. Я уверена, того же хочет и Цитадель, но только если ты докажешь, что не станешь действовать им во вред. Вот почему они не трогают тебя. Ты еще можешь оказаться полезен для них. Обстоятельства складываются против тебя. Как ты этого не понимаешь?» «Ну почему же, — ответил Чаз, ему вдруг вспомнилось детство: бесконечная вереница школ, теткин дом, который даже при жизни дяди был для него “домом тети”. — Я вполне могу это понять. Хорошо, если у меня нет особого дара, то ответь, что способно помочь мне?» «Для меня ты самый необыкновенный из всех, кого я знала, но факты упрямая вещь. Ты одарен, но есть и более одаренные люди — особенно на Массе Причера. Ты умен, но есть и умнее тебя. То, чем обладаешь ты, в избытке имеется и у других. Но это только одна сторона проблемы. Есть и другая сторона — ты уникален. О, конечно, каждый из нас уникален и неповторим, но мало кто действует, исходя из своей уникальности. Никто не марширует на звук собственных тамтамов, готовый восстать против целой Вселенной, если той вдруг не понравятся твои действия». «Кажется, я не совсем понимаю тебя». «Ты считаешь себя частицей единого целого. Вот этим ты и опасен для Цитадели, особенно когда дело касается Массы Причера. Ведь она субъективна, и любой, кто научится работать с ней, может использовать ее в своих целях. Но ты обладаешь особым взглядом на вещи. Кроме того, ты удивительно настойчив — ты стремишься во что бы то ни стало повернуть события в нужное тебе русло». «Настойчив? С чего ты взяла?» «Помнишь, тогда на вечеринке я целых четыре часа сидела и слушала тебя? И ты мне рассказывал обо всем, что тебя волнует...» Голос Эйлин оборвался и затих. В шлеме Чаза зазвучал сигнал вызова основной волны. Он с досадой включил наушники. — Сант? Чаз Сант? — прозвучал голос Лебделла Марти. — Вы слышите меня? Что с вами? — Со мной все в порядке, — отозвался Чаз. — Вам было сказано настроиться на основную волну, но вы не сделали этого. Этрия только что пыталась связаться с вами. Вы уверены, что хорошо себя чувствуете? Чаз ухмыльнулся. — В первый момент после ухода Этрии мне стало немного не по себе, — ответил он. — Но потом все прошло. У меня хорошие новости. Мне удалось войти в контакт с Массой, и я готов приступить к работе. На том конце долго молчали. Наконец Марти заговорил: — Лучше спускайтесь вниз. Да, так будет лучше. И не притрагивайтесь к Массе. Я вас жду. — Как скажете, — ответил Чаз. Он отключил связь и позвал: «Эйлин?» Но ответа не последовало. Контакт был утерян. Однако теперь это не имело значения. Чаз был уверен, что в любой момент сможет восстановить его. Он спустился в шлюз, снял скафандр и поспешил к Марти. В кабинете директора находились также Этрия и Джай. Марти явно пребывал в дурном настроении, он долго выпытывал у Чаза о его ощущениях после ухода Этрии. Чаз, привыкший к подобного рода допросам лет с десяти, спокойно повторял, что вначале почувствовал легкую дурноту, но потом все исчезло и он вошел в контакт с Массой. Он предельно точно описал свой образ восприятия Массы, но ни словом не обмолвился о разговоре с Эйлин. Все шло как и положено при классическом ведении допроса. Не обнаружив в рассказе Чаза изъянов, Марти впал в мрачное молчание и долго сидел, постукивая пальцами по столу. — Вообще-то, — промолвил он наконец, — относительно контакта с Массой мы можем полагаться лишь на ваше слово. И потом, это могло быть галлюцинацией — как в тот раз, когда вы впервые поднялись наверх с Джаем. Как вы считаете, Джай? — Вполне возможно, — ответил тот. Чазу показалось, что заместитель директора чувствует себя не в своей тарелке. — Если так, то у вас уже дважды возникали галлюцинации, и мы не вправе выпускать вас на Массу, — поскольку ваша жизнь подвергается опасности... — Минуточку, — перебил его Чаз. Марти замолчал и уставился на него. — Разумеется, здесь распоряжаетесь вы, — мрачно заговорил Чаз, — но разве у вас принято отстранять человека от работы только в связи с тем, что вы заподозрили, будто он подвержен галлюцинациям? Даже если сам человек убежден, что он вошел в контакт с Массой. Как вы поступаете в таких случаях? Верите ему на слово или же ставите клеймо? Может, мне поспрашивать у других, чтобы разобраться в этом вопросе — на тот случай, если вы вдруг забыли? Лицо Марти потемнело от гнева. Но он не успел ответить, как Этрия легким жестом остановила его. — Мы всего лишь пытаемся защитить тебя, Чаз, — сказала она. — Не так ли, Джай? — Конечно, — ответил Джай. — Однако, кроме галлюцинаций, есть и другая причина для отстранения работников от выхода на Массу. Во имя общего дела, которым мы все здесь заняты, директор просто обязан иметь такие полномочия. С другой стороны... — Джай, словно ожидая поддержки, посмотрел на Марти. Тот уже взял себя в руки. — Хорошо, — сухо сказал он. — Если вы настолько уверены в себе, Чаз, то можете еще раз выйти на Массу. Но если и на этот раз вас заподозрят в галлюцинациях, вы будете отстранены навсегда. — Согласен. — Чаз встал, его переполняло ощущение только что одержанной победы. — Я готов выйти на Массу прямо сейчас. — Ну уж нет, — твердо возразил Марти. — Нам нужно проверить вас и несколько дней подержать под медицинским наблюдением. Надеюсь, вы это понимаете. Лучше всего, если вы прямо сейчас обратитесь к врачам. — Он потянулся к телефону. — Я предупрежу, что вы направляетесь к ним. До следующего выхода на Массу прошло целых восемь дней — таких, какими их отмеряли на платформе. Три дня Чаза тестировали и осматривали врачи, наконец они составили свое заключение, но Чазу его не показали. — И все же я не вижу поводов для серьезного беспокойства, — заявил один из докторов. Однако Марти не спешил разрешить Чазу подняться на Массу Причера. Еще два дня Чаз изнывал от безделья. На шестой день «карантина» он засел в приемной, однако без особого успеха. На седьмой день он отправился к Джаю. — Я прибыл сюда работать, — напрямик заявил он долговязому заместителю директора. — И я пригоден для работы. Марти прекрасно знает это. Мне все равно, в какой форме ты сделаешь это, но передай ему, что со мной подобное обращение не пройдет. И если меня завтра же не выпустят наверх, я найду способ защитить свои права. И можешь поверить, если меня вынудить, я могу стать сущим дьяволом! — Чаз, — вяло запротестовал Джай, — ты не прав. Леб обязан думать о благе Массы и обо всех работающих здесь, как... — Он запнулся и отвел глаза в сторону, не выдержав взгляда Чаза. — Ну хорошо, — вздохнул Джай. — Я поговорю с Лебом. Он ушел, а на следующее утро сам заявился к Чазу. — Леб говорит, есть только один способ доказать, что ты действительно вступил в контакт с Массой, — заговорил Джай с порога. — Тебе нужно воздействовать на Массу таким образом, чтобы результат твоей деятельности стал очевиден для остальных. Сделай это, и тебе поверят. Но Леб дает тебе только одну попытку. По его словам, ты можешь воспользоваться ею прямо сейчас, а можешь готовиться сколько тебе угодно. — Другими словами, — сказал Чаз, — я могу просиживать задницу до тех пор, пока сомнения не подорвут мою веру в себя? Ну уж нет, благодарю покорно. Я отправляюсь наверх прямо сейчас. Может, составишь мне компанию? Я хочу, чтобы ты осмотрел мой скафандр и убедился, что с ним все в порядке. Джай непонимающе смотрел на Чаза. — А почему он должен быть не в порядке? — Понятия не имею, — спокойно ответил Чаз. — Но почему бы не проверить — так, на всякий случай? Джай помедлил еще несколько секунд, потом неожиданно энергично тряхнул головой. — Ладно. Взгляну на твой наряд. И даже выйду с тобой на Массу — если ты, конечно, не возражаешь. — Какие могут быть возражения? Пошли. Они поднялись наверх, и Джай очень тщательно осмотрел скафандр Чаза. Одевшись, они вышли на палубу, взлетели вдоль ближайшей мачты и пересели на фуникулер. Добравшись до середины троса, Чаз остановил кабину. — Скажи, как ты относишься к тому, что меня допустили к работе на Массе? — Как я отношусь?.. — Джай снова непонимающе уставился на Чаза. Вопрос застал заместителя директора врасплох. На минуту повисло молчание. Чаз, воспользовавшись паузой, распахнул свой разум навстречу Массе Причера, расширив тем самым пределы собственного внутреннего времени. И Масса ворвалась в него. Темный конус урагана закружил и понес Чаза; его внутреннее время замедлилось, если не остановилось совсем. Он даже усмехнулся про себя и, пошарив в памяти, извлек слова Пэка из «Сна в летнюю ночь». Но Чаз успел бы оседлать Массу и за те тридцать секунд, что прошли между его вопросом и ответом Джая. Вот только бы не ошибиться, оценивая силу Массы, которую он подчинил себе в прошлый раз. Стоит промахнуться, и вся ее мощь может обернуться против него самого. Это было очень рискованно, но Чаз любил рисковать. Масса втянула в себя Чаза. Но теперь его не влекло, как беспомощную марионетку, улыбаясь, он парил в свободном полете. Насколько ему известно, работники Массы искали контакт с другим миром? Ну что ж, он знаком с таким миром. С ним можно войти в контакт, и этот мир станет для всех остальных потрясающим открытием. Он послал Массе воспоминания о сказочном мире, словно явившемся из детского мультфильма, — причудливо наклоненные башенки; извилистые дорожки, покрытыми тонким слоем проточной воды; неторопливые гигантские Улитки. Он уже бывал там и беседовал с Богомолом. Чаз направил Массу на поиски этого мира... ...И мир явился на его зов. Точно такой же, каким его помнил Чаз. Только теперь вода на дорожках превратилась в лед. Внезапно похолодало. Чаз поежился, но Улитки скользили по льду с такой же легкостью, как и по воде. Да и Богомол ничуть не изменился, холод ему был явно нипочем, он спокойно взирал на Чаза сверху вниз. — Значит, вы и в самом деле так выглядите? — спросил Чаз. — И ваш мир действительно таков, каким он привиделся мне во сне? — Нет. Он выглядит таким, каким представляешь его ты. Я говорю теми словами, что ты вложил в меня. Ты наш переводчик. Посредник. — Неужели? Тогда рассказывай, а я переведу твой рассказ. Прямо сейчас. — Не стоит, — остановил его Богомол. — Не стоит? — Похоже, ты веришь, что мы можем оказать вам какую-то помощь или, используя нас, вы сможете сами помочь себе. И то, и другое ошибочно. — А что же тогда верно? — Что мы существуем на самом деле, хотя и не в том виде, в каком ты нас воображаешь. А все остальное ты должен узнать сам. — Понятно, — сказал Чаз и вдруг обнаружил, что действительно понял. — Ты хочешь сказать, что мы нежеланные гости? И двери вашего мира для нас закрыты? — Для вас закрыты все двери, — ответил Богомол. — И я говорю с тобой лишь потому, что наш долг отвечать всем, кто обращается к нам с вопросами. — Вот как? А кому еще на Массе ты говорил об этом? — Кроме тебя — никому. Ты — единственный, кто искал нас и нашел. — Но я обнаружил вас еще до того, как попал на Массу, — возразил Чаз. — Вы снились мне на Земле. Масса Причера тут ни при чем. — Масса Причера находится на Земле, — ответил Богомол. — Масса на?.. Чаз замолчал. Слова Богомола словно приоткрыли завесу возможных выборов. Он вгляделся в бездонные пропасти причинно-следственных связей и увидел решения столь непостижимые, что, несмотря на всю свою огромную значимость, они оставались выше его понимания. И неожиданно вся сила Массы, слившись в мощный гул людских голосов, ворвалась в сознание Чаза. И среди миллионов голосов выделялся один... Оставив Богомола вместе с его игрушечным миром и скользящими по льду Улитками, Чаз устремился во тьму, по ту сторону которой находилась Земля. «Эйлин? Эйлин, где ты?» — звал он. «Чаз...» «Эйлин? Эйлин, отзовись. Где ты? В Цитадели?» «Нет. — Ответ дошел медленней, чем обычно. — Уже нет. Меня отпустили». «Замечательно! С тобой все в порядке? Ты вернулась в свою старую квартиру? Что ты делаешь сейчас?» «Чаз, — отозвалась Эйлин. — Мне нужно с тобой поговорить...» «Говори». «Перед тем как отпустить на волю, мне кое-что рассказали. В основном это не столь важно, но одна новость имеет существенное значение. Тебе ведь известно, что путь на Массу — это билет в один конец? Ты никогда не сможешь вернуться...» «Я знаю. Но ведь ты можешь получить допуск на Массу. Я уже думал об этом. Ты обладаешь особым даром, а я могу помочь тебе. И тогда здесь, вдвоем...» «Нет, — перебила его Эйлин. — Ты ошибаешься. Я не могу получить допуск на Массу. А если б могла, то не стала бы этого делать. Я не говорила тебе, но для всех колдунов Земля — совершенно особенное место. Мы никогда ее не оставим. И все здесь умрем. Я не могу покинуть Землю, а ты никогда не сможешь вернуться обратно. В Цитадели мне лишь напомнили об этом, но я даже рада. Зачем изводить друг друга? Чем раньше я вернусь к своей прежней жизни, тем лучше. И чем скорее ты забудешь меня, тем будет лучше для нас обоих...» Чаз всматривался в темноту, не желая верить услышанному. «Эйлин? — позвал он. — Что они с тобой сделали? Что за бред ты несешь? Я никогда ничего не бросаю. Неужели ты думаешь, что я откажусь от тебя?» «Чаз! Выслушай меня! У тебя есть шанс. Они проболтались. Это настоящий шанс. Если ты сумеешь стать полезным для Цитадели, то они включат тебя в число тех, кого возьмут в новый мир. Это не просто обещание — само по себе оно ничего не стоит. Но Цитадель считает, что при определенных условиях им не обойтись без тебя и в новом мире. И это правда. Только ты должен забыть меня — так же, как и я тебя...» Чаз видел одну лишь тьму. По интонациям Эйлин он ничего не мог понять. Но зародившееся подозрение мало-помалу превращалось в уверенность. «Эйлин! — позвал он. — Я знаю, ты плачешь. Почему? Почему ты плачешь? В чем дело? Где ты?» Его ярость, усиленная мощью Массы, разорвала пелену тьмы, скрывавшую Эйлин. Мрак рассеялся, подобно туману, и Чаз увидел девушку. Она медленно брела среди холмов, по ее щекам катились слезы. Сизое, мертвое небо раскинулось над ее головой, ветер трепал волосы и складки комбинезона. Вокруг не было видно ни зданий, ни малейших признаков жизни. Не было даже Тилликума. Чазу показалось, что он чувствует запах пропитанного промозглым туманом воздуха. Нестерильная территория. «Так ты снаружи! — рассердился он. — Почему ты молчала об этом? Вот, значит, как они отпустили тебя! Почему ты не сказала, что тебя выгнали из стерильной зоны и обрекли на верную смерть?» |
||
|