Диксон ГордонРождественский подарок

Гордон Диксон

Рождественский подарок

Перевод с английского Е. Воронько

- Что такое рождество? - спросил Харви.

- Это когда дарят подарки, - объяснил Аллан Дюмей - маленький, чумазый шестилетний мальчишка, сидя на берегу бухточки в сгущающихся сумерках, он разговаривал с сайдорцем. - Рождество наступит завтра. Папа срубил дерево-колючку, а мама его сейчас дома наряжает.

- Наряжает? - переспросил сайдорец, замерев в ледяной воде. Давным-давно кто-то, быть может, даже отец Аллана - дал ему имя Харви, и теперь его иначе не называли.

- Вешает на дерево всякие штучки, - пояснил Аллан. - Чтобы оно стало красивым. Ты понимаешь, что значит - "красивое"?

- Нет, я никогда не видел красивое, - ответил Харви.

Однако он ошибался. Также как по-своему ошибались люди, считая Сайдор отвратительным болотом только потому, что на его покрытых сплошной грязью равнинах, омываемых пресными морями, не росло никакой зелени. Низкорослые шипастые деревья-колючки, да редкая, стелющаяся по земле трава...

Сайдор был красив особенной красотой. В этом мире царили черная и серебряная краски, и на фоне несущихся по небу рваных туч деревья-колючки казались тонко прорисованными тушью. Огромные рыбы, величаво проплывавшие в таинственных глубинах морей, тоже были красивы, как океанские лайнеры. А Харви, о чем он сам даже не догадывался, был самым красивым из всего, чем мог похвастаться Сайдор: светящаяся мягким холодным светом медуза в ореоле раскинувшихся во все стороны длинных серебряных нитей. А вот голос его, хриплый и каркающий, был некрасив. Узкая воздушная полость сайдорца предназначалась лишь для дыхания, а не для произнесения слов человеческой речи.

- Можешь посмотреть мое дерево, когда будет готово, - предложил Аллан. - Тогда поймешь.

- Спасибо.

- Подожди немножко, тогда увидишь. На нем будут разноцветные лампочки. И яркие шары, и звезды, и завернутые в бумагу подарки.

- Я бы хотел посмотреть, - сказал Харви.

Выше по склону, где на отвоеванном у моря осушенном участке стоял фермерский дом семьи Дюмей, отворилась дверь. Бледная теплая дорожка света протянулась по черной земле и коснулась мальчика и сайдорца. В дверном проеме темнел женский силуэт.

- Пора домой, Аллан, - позвала мать.

- Иду, - ответил он.

- Скорей!

Мальчик неохотно поднялся.

- Если она уже нарядила дерево, приду тебе скажу, - произнес он.

- Я подожду, - согласился Харви.

Аллан повернулся и стал медленно взбираться по склону; передвигаться на Сайдоре можно было лишь в ботинках, предназначенных для ходьбы по грязи. Он прошел в распахнутую дверь - в теплый и светлый уют человеческого жилья.

- Сними ботинки, а то грязи натащишь, - предупредила мать.

- Дерево уже готово? - спросил Аллан, возясь с застежками высоких ботинок.

- Сначала за стол. Обед готов, - она подтолкнула Аллана к столу. - Не торопись и жуй как следует. Спешить некуда.

- Папа вернется, когда мы начнем смотреть подарки?

- Подарки будешь смотреть утром. Когда папа вернется. Он ведь отправился на склад вверх по реке. Он обещал вернуться с рассветом. Ты и проснуться не успеешь.

- Правильно, - серьезно согласился Аллан, держа на весу полную ложку, - нельзя плыть по реке ночью, потому что если водяные быки всплывут под лодкой, в темноте их не увидишь.

- Тише, - мать легонько похлопала его по плечу. - В наших местах нет никаких водяных быков.

- Они везде есть. Так Харви говорит.

- Ну, будет тебе, давай ешь. Папа не собирается плыть по реке ночью.

Аллан кивнул и быстрее заработал ложкой.

- Тарелка чистая! - крикнул он через несколько минут. - Можно мне идти смотреть?

- Можно. Только сложи грязную посуду в мойку.

Он поспешно засунул тарелку в посудомоечную машину; затем бросился в соседнюю комнату и застыл как вкопанный, не сводя глаз с дерева-колючки. Он не мог шевельнуться - на него словно обрушилась огромная, холодная волна и смыла всю горячую нетерпеливую радость. Смыла без остатка. Сзади подошла мать и крепко обняла его.

- Милый! Ты думал, что увидишь то же, что и в прошлом году, как на корабле, на котором мы прилетели? Но тогда наряжали настоящую рождественскую елку, купленную на деньги Компании, и вешали настоящие игрушки. А сейчас мы обошлись тем, что наскребли в доме.

Неожиданно Аллан разрыдался и в отчаянии прильнул к матери.

- Это не рождественская елка... - с трудом выговорил он.

- Да нет же, малыш! - мать осторожно пригладила сыну взъерошенные волосы. - Неважно, как она выглядит. Важно то, что мы о ней помним и то, что она для нас значит. На Рождество люди друг другу дарят подарки, и совсем неважно, в какую бумагу они завернуты. Главное, что елка есть, и на ней висят игрушки. Понимаешь?

- Но... я... - он снова захлебнулся рыданиями.

- Что, солнышко?

- Я ... обещал... Харви...

- Тише, - сказала она. - Успокойся. - Горе Аллана понемногу стихало. Мать достала чистую белую тряпочку из кармана передника. - Высморкай нос. И что же ты обещал Харви?

- По... - он икнул, - показать рождественскую елку.

- Вот как, - тихонько проговорила она. - А знаешь, малыш, ведь твой Харви - сайдорец, и он никогда раньше не видел рождественской елки, поэтому наша покажется ему такой же чудесной, какой запомнилась тебе елка на корабле.

Аллан моргнул, шмыгнул носом и с сомнением посмотрел на мать.

- Обязательно, - мягко заверила она. - Малыш... сайдорцы не похожи на людей. Конечно, Харви умеет разговаривать и иногда говорит очень умные вещи, но, на самом-то деле, он сильно от нас отличается. Ты поймешь меня лучше, когда вырастешь. Его дом - в воде, поэтому ему трудно понять, что значит жить на суше.

- И он никогда-никогда не слышал о Рождестве?

- Никогда.

- И не видел елку, и не получал подарки?

- Нет, мой хороший. - Мать еще раз крепко прижала его к себе и отпустила. - Так что сходи за ним и приведи посмотреть на наше дерево. Уверена, оно ему очень понравится.

- Ну... ладно! - Аллан помчался в кухню и стал торопливо натягивать ботинки.

- Куртку не забудь. После захода солнца поднимается ветер.

Мальчик поспешно накинул куртку, щелкнул застежками ботинок и побежал по склону к воде. Харви ждал его. Аллан присел на корточки, сайдорец забрался на его согнутую руку, устроился там, словно огромный светящийся шар, и Аллан понес его обратно в дом.

Одной рукой он снял ботинки и прошел в гостиную.

- Смотри, - сказал он. - Это рождественская елка.

Харви ответил не сразу. Он мерцал, чуть покачиваясь на согнутой руке мальчика, и длинные нити окутывали Аллана, словно густые серебряные волосы.

- Это не настоящая елка, Харви. Но это неважно. Нам пришлось обойтись тем, что есть, ведь на Рождество самое главное, что люди любят друг друга и дарят подарки. Ты знаешь об этом?

- Раньше я не знал, - ответил Харви.

- Так принято у людей.

- Она красивая, - сообщил сайдорец. - Рождественская елка - красивая.

- Видишь? Я же говорила, что Харви понравится, - заметила мать.

- Она была бы еще красивее, если бы у нас были разноцветные игрушки. А это просто кусочки фольги и блестящие бусы. Но это совсем неважно, выпалил Аллан.

- Но это совсем неважно, - повторил Харви.

- Аллан, - сказала мать, - по-моему, пора отнести Харви обратно. Он не может долго обходиться без воды, а у тебя еще останется немного времени перед сном, чтобы завернуть подарки.

- Ладно. - Аллан направился было в кухню, но остановился. - Мама, ты скажешь Харви "спокойной ночи"?

- Спокойной ночи, Харви.

- Спокойной ночи, - ответил Харви хриплым, каркающим голосом.

Аллан оделся и отнес сайдорца в бухту. Когда он вернулся, мать уже разложила на кровати мальчика цветную оберточную бумагу, ленты и коробки. Она также приготовила точильный камень, который Аллан собирался подарить отцу, и маленькую, размером с мизинец, фигурку из местной глины, которую Аллан сам вылепил, обжег и раскрасил, чтобы послать бабушке с дедушкой. Посылка на Землю стоила пятьдесят кредитов за унцию, фигурка весила чуть меньше; бабушка с дедушкой оплатят ее по получении. Увидев, что все готово, Аллан подошел к своему шкафчику.

- Закрой глаза.

Мать честно зажмурилась.

Достав из верхнего ящика пару рабочих перчаток, которые он приготовил специально для нее, Аллан быстро запихнул их в одну из коробок.

Вместе они завернули и перевязали лентами подарки. Сложив их под дерево, скудно увешанное самодельными украшениями, Аллан на секунду замешкался, затем подошел к коробке с игрушками и достал свой набор астронавтов. Они были сделаны из той же глины, что и подарок бабушке и дедушке. Отец их вылепил и обжег, а мать раскрасила. Экипаж находился в отличной форме, только у навигатора отломилась правая рука, в которой он держал карандаш. Аллан отнес навигатора матери.

- Ма, давай и это завернем.

- Зачем? - удивилась она. Аллан смущенно погладил обломок руки навигатора.

- Это будет подарок... для Харви.

Она пристально посмотрела на него.

- Твой навигатор? Как же звездолет полетит без него?

- Ничего, полетит.

- Но, милый, Харви - не маленький мальчик. Что он будет делать с навигатором? Он вряд ли станет им играть.

- Да, - согласился Аллан. - Но он сможет хранить его у себя. Правда?

Мать неожиданно улыбнулась.

- Конечно. Ты хочешь завернуть его и положить под елку?

Он настойчиво покачал головой.

- Нет. Харви со свертком не справится. Я лучше отнесу подарок к бухте и отдам прямо сейчас.

- Сейчас уже поздно. Пора спать. Ты отнесешь его завтра.

- Но как он его найдет, когда проснется завтра утром?

- Ну хорошо, - кивнула мать. - Я сама его отнесу. Но ты сейчас же запрыгнешь в постель.

- Уже прыгаю, - с готовностью согласился Аллан и вытащил из шкафчика пижаму. Когда он устроился в уютной постели, мать поцеловала его и выключила свет, оставив только ночник.

- Спи. Спокойной ночи, - сказала она, взяла астронавигатора и вышла из спальни, тихо прикрыв за собой дверь.

Выключив моечную машину, она надела куртку, ботинки и спустилась на берег бухточки.

- Харви!

Сайдорца не было видно. Она постояла, оглядывая черную воду и темные низкие берега, на которые из-за облаков едва сочился тусклый свет луны. Она почувствовала себя очень одиноко на этой чужой земле, и ей страстно захотелось, чтобы муж оказался дома. По телу пробежала дрожь; женщина нагнулась и положила астронавигатора у кромки воды. Затем начала подниматься по склону, но на полдороге ее окликнул Харви.

Она обернулась. Сайдорец наполовину выбрался из воды и держал маленькую фигурку, обвив ее серебряными нитями. Она спустилась обратно, и Харви благодарно скользнул в воду. Он мог передвигаться по земле, но с огромным трудом.

- Вы что-то потеряли, - он протянул ей астронавигатора.

- Нет, Харви, - ответила она. - Это тебе рождественский подарок от Аллана.

Несколько секунд он молча лежал на воде, и, наконец, произнес:

- Не понимаю.

- Я знаю, - она вздохнула и в тоже время слегка улыбнулась. Рождество - такой день, когда все дарят друг другу подарки. Это очень древний обычай... - Стоя во тьме на сыром берегу, она принялась рассказывать, и, слушая звук собственного голоса, удивилась, как разговор с каким-то Харви может принести столько облегчения. Она говорила о Рождестве, о том, почему Аллан захотел сделать Харви подарок... Сайдорец молча и тихо покачивался на черной поверхности воды.

- Ты понимаешь? - переспросила она после долгой паузы.

- Нет, - отозвался Харви. - Но это красиво.

- Да, это красиво, ты прав. - Внезапно она вернулась из теплого солнечного детства в свой нынешний промозглый мир и вздрогнула. - Харви, на реке и в море опасно?

- Опасно? - переспросил он.

- Я имею в виду водяных быков. Они в самом деле могут напасть на человека в лодке?

- Один может. Один нет.

- Теперь я не понимаю тебя, Харви.

- Ночью, - сказал Харви, - они поднимаются из глубины. Они разные. Один уплывет. Один выберется за человеком на сушу. Один будет лежать и ждать.

Она поежилась и спросила:

- Почему?

- Они голодные. Они злые. Они - водяные быки. Вы их не любите?

- Я их боюсь до смерти. - Она на секунду задумалась. - А тебя они не трогают?

- Нет. Я... - Харви замолк, подыскивая слово, - электрический.

- Вот как. - Она снова зябко поежилась. - Холодно. Пойду домой.

Харви шевельнулся на воде.

- Я бы хотел подарить что-нибудь, - сказал он. - Я сделаю подарок.

У нее на мгновение сжалось горло.

- Спасибо, Харви, - сказала она мягко и торжественно. - Мы будем очень рады, если ты сделаешь нам подарок.

- Не стоит благодарности, - ответил Харви.

Чувствуя себя непонятным образом согретой и приободренной, она повернулась и направилась к мирному, теплому дому. Харви, неподвижно распластавшись на воде, смотрел, как она уходит. Когда дверь захлопнулась, и в доме погасли огни, он развернулся и двинулся прочь из бухточки.

Со стороны могло показаться, что он летит, но в действительности он стремительно плыл. Сотни тончайших нитей с поразительной скоростью несли его по темной воде; на поверхности не оставалось даже ряби, словно вода была не жидкостью, а газом, сквозь который он продвигался, влекомый силой мысли. Покинув бухточку, Харви поплыл вверх по реке, двигаясь с той же легкостью и быстротой мимо низких берегов и островков, едва возвышающихся над поверхностью. Наконец, он добрался до места, где вода была особенно черна и глубока, а на протянувшуюся меж двух островков серебряную лунную дорожку деревья-колючки отбрасывали мрачные тени.

Здесь он остановился. Черное зеркало воды разбилось, и из глубины медленно и бесшумно поднялась огромная, напоминающая лягушачью, голова, увенчанная двумя короткими хрящевыми наростами над крохотными глазками. Голова заговорила с Харви на языке речных волн, который он понимал.

- Эти мерзкие люди совсем рехнулись, раз прислали тебя сюда.

- Я пришел ради красивого Рождества, - ответил Харви, - чтобы сделать из тебя подарок.

На следующее утро, через час после рассвета. Честер Дюмей, отец Аллана, спускался вниз по реке в компании почвоведа из колонии, лодка которого шла на буксире. Проплывая между двумя островами, они обсуждали кислотность почвы на полях Честера, как вдруг его спутник - худощавый, смуглый человечек, дядюшка Хама, как звали его в колонии - запнулся на полуслове.

- Постойте-ка, - пробормотал он, вглядываясь куда-то поверх плеча Дюмея. - Посмотрите.

Честер оглянулся. В тридцати футах от них из воды торчали колючки затонувшего дерева, а рядом виднелось что-то большое и темное. Он развернул лодку и подплыл поближе.

- Что за черт...

Честер заглушил мотор. Лодка заскользила по течению и ткнулась носом в зацепившуюся за сук черную тушу, опутанную тонкими серебряными нитями и иссеченную серыми шрамами, словно оставшимися от яростных ударов бича.

- Водяной бык! - воскликнул Хама.

- Так вот он каков! Никогда раньше не видел.

- А мне доводилось, во время Третьей высадки. Этот - настоящее чудовище! И мертвый... - озадаченно добавил почвовед.

Честер осторожно толкнул огромную тушу, и она покачнулась. В темной воде на глубине нескольких футов неясно показался и тут же исчез какой-то большой серый пузырь.

- Сайдорец, - присвистнул Честер. - Досталось же ему. Но кто бы мог подумать, что они способны сражаться с такой тварью.

Хама зябко поежился, хотя утреннее солнце ярко светило.

- И победить - вот что главное, - добавил он. - Никто и не подозревал... - он остановился. - Что с вами?

- В нашей бухте живет один сайдорец; мой сын постоянно с ним играет и зовет его Харви. Я подумал было...

- Лучше не позволяйте своему мальчишке играть с существом, способным убить водяного быка.

- Да нет, Харви не тронет, - промямлил Честер. - Хотя... - он нахмурился, оттолкнулся багром от туши и снова запустил мотор, урчание которого музыкой зазвучало в ушах. - Знаете, мне кажется, не стоит ничего говорить жене и ребенку - портить им Рождество? А потом, когда представится возможность потихоньку избавиться от Харви...

- Конечно, - согласился Хама. - Буду нем, как могила. Ни к чему нам лишние разговоры.

Шум мотора стих вдалеке.

А потревоженная туша водяного быка высвободилась из ветвей затонувшего дерева и поплыла вниз по течению, покачиваясь на волнах и медленно поворачиваясь вокруг оси. Показалось раздавленное тело мертвого сайдорца, желтые солнечные лучи коснулись лица игрушечного астронавигатора, опутанного серебряными нитями, и позолотило его...