"Солдат, не спрашивай (Soldier, Ask Not)" - читать интересную книгу автора (Диксон Гордон Руперт, Dickson Gordon Rupert)

12

Я думал, что они обнаружат нас даже раньше, чем это произошло на самом деле. Насколько я знал, все вокруг кишело френдлизцами. Но, очевидно, боясь попасть под обстрел кассидиан, они старались обходить холм стороной.

Итак, перед нами стояли два френдлизца, два молодых парня. Сержант и рядовой. Насколько я понял, их задачей было обнаружение очагов сопротивления кассидиан и, не вступая с ними в перестрелку, наводить на них основные силы наступающих. Думаю, что они уже давно обнаружили нас, но подходили очень осторожно, опасаясь засады. Похоже, что я разгадал ход их мыслей. Кричал один человек. Солдат Господа не стал бы этого делать ни при каких обстоятельствах, особенно на поле боя! Тогда зачем же кассидианину надо так громко кричать в районе боевых действий? Это было непонятно, а потому требовало повышенной осторожности!

Но теперь они увидели, кто был перед ними – ньюсмен и его помощник. Оба гражданские.

– Что такое, сэр? – спросил меня сержант.

– Черт вас побери, – крикнул я. – Разве вы не видите, что мне необходима медицинская помощь. Доставьте меня в один из ваших полевых госпиталей, да побыстрее!

– У нас нет приказа, – немного поколебавшись, произнес сержант, – возвращаться с поля боя. – Он посмотрел на своего товарища. – Думаю, все, что мы можем для вас сделать, это доставить на место сбора пленных, где наверняка есть врачи. Это недалеко отсюда.

– Черт с вами, давайте!

– Гретен, возьми его, а я понесу твою винтовку, – приказал сержант рядовому. Солдат подхватил меня на спину, и мы двинулись в путь. Мы довольно долго пробирались через лес, то там, то здесь встречая следы недавнего сражения. С большими трудностями нам удалось, наконец, добраться до места назначения. Шесть вооруженных френдлизцев охраняли группу пленных.

– Кто из вас старший? – спросил их сержант, доставивший нас.

– Я, – вышел вперед один из френдлизцев. Это был обыкновенный полевой стрелок в звании младшего сержанта. Несмотря на столь малое звание, он был уже довольно пожилой – похоже, ему было уже за сорок.

– Этот человек – ньюсмен, – сказал сержант, указывая на меня винтовкой, – а другой – его помощник. Ньюсмен ранен, и поскольку мы не можем доставить его в госпиталь, может быть, вы сможете вызвать ему врача по радио.

– Нет, – покачал головой младший сержант. – У нас здесь нет рации, а командный пункт метрах в двухстах отсюда.

– Мы с Гретеном могли бы помочь вам, пока кто-нибудь сбегает туда.

– Это невозможно, – опять покачал головой командир охраны, – у нас нет приказа покидать этот пост.

– Даже в особых случаях?

– Такие не указаны!

– Но…

– Повторяю, сержант. Нам не было указано ни на какие исключения! Мы не двинемся с места, пока не появится старший командир.

– А как скоро он может появиться?

– Не знаю.

– Тогда, я схожу сам. Подожди меня здесь, Гретен. Командный пункт в этом направлении? Спасибо.

Он закинул свою винтовку за плечо и исчез за деревьями. Больше мы никогда его не видели.

До этого момента я держался из последних сил, но тут уж можно было бы и дать себе слабинку. Скоро прибудет помощь. Медленно, очень медленно, я погрузился в беспамятство.

Очнулся я от ужасной боли. Раненая нога ниже колена распухла и малейшее движение вызывало судорожные боли, молотом отдававшиеся в голове.

Постаравшись принять положение, при котором боль хоть ненамного уменьшилась бы, я начал осматриваться.

Я лежал в тени деревьев на самом краю поляны. На другом ее конце находилась группа пленных и рядом с ними несколько охранников. Но большинство солдат располагались невдалеке от меня. Среди них я заметил и новое лицо. Человек лет тридцати, в чине фельдфебеля, угрожающе размахивая руками, что-то говорил им.

Небо над нами отдавало красным. Это лучи заходящего солнца создали удивительную картину. Его лучи падали на мундиры френдлизцев, создавая причудливую игру красок.

Красное и черное, черное и красное – цвета зловеще отражались на кроне деревьев.

Я прислушался и услышал, о чем разговаривали солдаты.

– Ты мальчишка! – рычал фельдфебель. Он потряхивал головой, не в силах сдержать своих эмоций. Его лицо было красным в лучах заходящего солнца.

– Ты мальчишка! Сопляк! Что ты знаешь о борьбе за выживание на наших суровых, каменистых планетах? Что ты знаешь о целях тех, кто послал нас сюда защищать Слово Божье? Неужели ты не хочешь, чтобы наши дети и женщины жили и процветали, когда все вокруг хотели бы видеть нас мертвыми?

– Но кое-что я знаю, – ответил чей-то знакомый голос. – Я знаю, что мы правы. Мы во всем придерживаемся Кодекса Наемников.

– Заткнись! – рявкнул фельдфебель. – Что этот Кодекс перед Кодексом Всемогущего? Что значат эти клятвы перед клятвой Всевышнему. Элдер Брайт сказал, что мы обязаны победить! Эту битву должны услышать в будущем. Нам нужна только победа!

– Но я говорю…

– Молчи! Я не желаю слушать тебя. Я твой командир! И только я могу говорить Слово Божье! Нам приказали атаковать врага. Ты и еще четверо должны немедленно отправиться на командный пункт. Не мне тебе напоминать, к чему может привести неповиновение командиру.

– Тогда мы возьмем пленных с собой…

Фельдфебель вскинул винтовку и направил ее на спорящего с ним солдата.

– Так ты отказываешься подчиниться приказу?

Он немного отошел в сторону и только тут я заметил, что неизвестный, чей голос показался мне знакомым, – рядовой Гретен.

– Всю жизнь я преклоняюсь перед Богом, и мне не страшно умереть…

Я пытался привстать, но ужасная боль пронзила мое тело.

– Эй! Фельдфебель! – закричал я, превозмогая боль.

Тот быстро оглянулся, и ствол его винтовки холодно уставился мне в глаза. Осклабившись, он кошачьими шагами направился в мою сторону.

– О, ты уже очнулся, – поинтересовался он. Багровый отблеск заката играл на его физиономии. Его улыбка ясно показала мне, как отлично он понимал, что даже малейшее физическое усилие может меня прикончить.

– Очнулся достаточно, чтобы услышать кое-какие интересные вещи, – прохрипел я. В горле у меня пересохло, нога начала непроизвольно вздрагивать. Но неукротимая ярость наполняла мое тело невиданной силой. Казалось, еще немного, и она, вырвавшись, испепелит негодяя на месте.

– Разве ты не знаешь, что я ньюсмен? И все действия, которые могут причинить мне вред – противозаконны! Вот мои бумаги.

Фельдфебель осторожно нагнулся, взял документы и начал внимательно их рассматривать.

– Все верно, – сказал я, когда он снова взглянул на меня. – Я ньюсмен. И я не прошу тебя, а приказываю! Мне необходимо срочно в госпиталь! И мой помощник, – я указал на Дэйва, – должен быть со мной.

Фельдфебель снова уткнулся в документы. Когда он снова оторвал от них свой взгляд, лик его был грозен. Это был лик фанатика.

– Я знаю тебя, ньюсмен, – заревел он. – Ты один из тех писак, которые в своих статейках чернят Слово Божье. Твои документы – халтура и бессмыслица. Но ты мне нравишься, так как уже успел получить свою долю справедливости. И поэтому я отправлю тебя в госпиталь, и ты напишешь историю нашей борьбы, историю торжества Бога и его последователей.

– Отправь меня немедленно! – приказал я.

– Успеешь! – махнув рукой, прервал он меня. – В тех документах, которые ты мне дал, я нигде не нашел сведений о твоем помощнике. На его документах нет ни одной подписи наших командиров о том, что он твой помощник. А что это значит? А? А значит это то, что этот человек – шпион! И поэтому место его с другими военнопленными! И он встретит то, что угодно будет Богу!

Бросив документы к моим ногам, фельдфебель повернулся и пошел прочь. Я закричал, требуя, чтобы он вернулся, но он не обратил на это никакого внимания.

Но Гретен подбежал к нему, схватил его за руку и что-то зашептал на ухо, указывая на группу пленных. Фельдфебель грязно выругался.

Подойдя к солдатам, он закричал:

– Становись!

Стрелки поспешно бросились выполнять команду.

– Смир-но! Напра-во! Шагом марш! Рядовой Гретен! По прибытии на командный пункт доложите командиру, что я послал вас на помощь атакующим.

Фельдфебель немного постоял, глядя вслед удаляющимся солдатам, а затем, вскинув оружие наизготовку, медленно направился к пленным.

– Теперь, когда ваши защитники ушли, – угрюмо начал он, – все стало на свои места. Нас впереди ждет не одна атака, и оставлять вас, врагов, в нашем тылу я не могу. А тратить солдат для вашей охраны тоже невозможно, когда на счету каждый боец. Поэтому я посылаю вас туда, откуда вы уже не сможете больше повредить помазанникам Божьим!

И только сейчас я окончательно понял, что он задумал.

Крик боли и ненависти, вырвавшийся из моего горла, потонул в громе автоматических выстрелов.