"Падение Башен" - читать интересную книгу автора (Дилэни Сэмюель)

Глава 6

Служба новостей Торомона в городе Тороне пользовалась как общественными выступлениями, так и видеонитями для тех, кто был достаточно состоятелен, чтобы иметь собственный аппарат для проигрывания. А для материковых деревень была специальная бригада, передававшая новости устно из поселка в поселок.

В это утро все объявляли:

ПРИНЦ ПОХИЩЕН! КОРОЛЬ ОБЪЯВИЛ ВОЙНУ!

ПРИНЦ ПОХИЩЕН! КОРОЛЬ ОБЪЯВИЛ ВОЙНУ!

В Военном министерстве директивы входили вдвойне, выходили втройне. В 27В коммуникационном секторе началась безнадежная путаница, в результате которой сборнопантовые казармы были погружены и отправлены на материк в порт за 82 мили от предполагаемого места назначения.

Лит, Джон и Эркор были взяты па борт личной яхты герцогини Петры, ожидающей их в конце гавани. Позднее, когда остров Торон остался позади, Лит сказал Джону о страшной суматохе в доках.

— Так не всегда бывает, — сказал Джон, вспомнив времена, когда он ходил с отцом по утрам па пирс. — Сейчас проверяют грузы. Но я не знаю, почему сегодня чиновников больше, чем обычно.

Одна группа военных приказов, переданных быстро и точно, касалась поставки пищи для армии. Два распределителя импортной рыбы, которые не имели шанса получить контракты, послали предложение на цены и письмо, объяснявшее (на основании мошеннической статистики), насколько импортная рыба дешевле по сравнению с аквариумной. Затем они наняли группу бандитов, которая ворвалась в дом личного секретаря старого Кошера, еще спавшего после вчерашнего бала (о нем упоминалось ранее, как о руке на дверце шкафа в кладовой, на этой руке был широкий браслет с сипим стеклом не правильной формы). Его привязали к стулу и били, пока он не выдал желаемую ими информацию, позволившую им потопить три судна из грузового флота Кошера, только что вошедшие в док.

Личная яхта герцогини договорилась с тетроновым грузовым судном, возвращавшимся на материк, и Лит, Джон и Эркор перешли на него, где быстро затерялись среди пассажиров, возвращавшихся к своим семьям.

В Тороне механик челночного судна, перевозившего рабочих из города в аквариумы, обнаружил в туалете неуклюже слепленную, но безошибочно узнаваемую бомбу. Ее обезвредили, так что несчастья не произошло. Но заместитель главного контролера концерна синтетической пищи Кошера сжал челюсти, кивнул и дал несколько неофициальных приказов от себя. Через двадцать минут Аквариумы Кошера получили правительственный контракт на поставку рыбы армии Торомона. Оба соперника Кошера, торговцы импортной рыбы, за двенадцать минут до этого перестали существовать как конкуренты: им отказали в месте на складе и весь их груз (семь тонн мороженой рыбы) был выброшен на улицы гнить, потому что рефрижераторы были наняты у компании Решок, а никто не подумал прочитать это имя наоборот. В Военном министерстве майор Тумар и капитан Климен заканчивали эвакуацию четырех верхних этажей смежного служебного здания, чтобы разместить там новые группы инженеров, физиков и математиков, только что призванных в армию, но от этой работы их отозвали. На улицах вокруг старых зданий «Рефрижераторы Решок», похоже, начались беспорядки. Склады были всего в нескольких кварталах от официальной границы Адского Котла. Тумар и Климен были там через десять минут после получения ими приказа.

— Что тут, черт побери, происходит? — спросил Климен у шефа отряда городской полиции. За строем людей в униформе толкалась и кричала масса народу. — И откуда такая вонища?

— Рыба, сэр, — ответил начальник отряда. — Ее целые тонны по всем улицам. Люди пытаются унести ее.

— Ну и пусть берут, — сказал Климен. — И им хорошо, и улицы очистятся.

— Вы не понимаете, сэр, — сказал полицейский. — Рыба отравлена. Перед тем, как выбросить, ее залили барбицидом. А с полтонны этой гадости уже растащили.

Климен повернулся к Тумару:

— Майор Тумар, вернитесь в штаб-квартиру и постарайтесь, чтобы в городе было объявлено об отравленной рыбе. Сообщите медицинской службе, пусть найдут противоядие и информируют весь город.

Тумар так и сделал. Составленное им предупреждение гласило:

Тумар лично послал это объявление в коммуникационный Сектор 27В, указав на его важность и срочность. Через десять минут позвонил инженер Сектора и сообщил, что 27В все утро барахлил так же, как и другие. В сущности, сказал инженер, работают только те Секторы, которые не имеют выхода в городскую линию. Тумар сделал три копии объявления и разослал по трем Секторам. Через полчаса ему позвонил главный инженер Коммуникационной службы и сказал:

— Майор Тумар, мне очень жаль, но из-за поломки я получил ваше сообщение только сейчас. По причине беспорядков мы получили инструкции допускать до Секторов только уполномоченных лиц, по специальному разрешению.

— К дьяволу уполномоченных, — закричал Тумар. — Если вы не передадите это быстро, то к вечеру умрет полгорода.

— Извините, сэр, но... Ну, ладно, я передам это самому инженеру Коммуникаций, когда он вернется.

— А когда он вернется?

— Не знаю.

— А кто уполномоченные?

— Только члены Совета, сэр, и то лишь те из них, кто непосредственно связан с военными действиями.

— Ясно, — сказал Тумар и выключил связь.

Он сделал семь копий с объяснительной запиской для семи членов Совета, когда позвонил главный инженер.

— Майор, в чем дело с этой рыбой?

— Видите ли, семь тонн этой дряни валяется на улицах.

— И вы говорите, она отравлена?

— Точно. Присмотрите, пожалуйста, чтобы это было объявлено по всему городу и как можно скорее. Вопрос жизни и смерти.

— Нам приказано работать по передаче военных сообщений. Но я понимаю, что ваше имеет приоритет. О, это объясняет некоторые сообщения, которые мы получили. Я уверен, что одно из них для вас.

— Ну? — спросил Тумар после паузы.

— Мне не разрешено передавать ее вам, сэр.

— Почему?

— Вы не уполномоченный, сэр.

— Черт побери, возьмите ее прямо сейчас и прочтите мне.

— Ладно... вот оно, сэр. Оно от шефа отряда городской полиции.

Послание коротко говорило, что двадцать три человека, в том числе капитан Климен, были затоптаны насмерть примерно двумя с половиной тысячи голодных жителей Адского Котла, в основном иммигрантами с материка.

Полторы тонны рыбы были в конце концов убраны с улиц и уничтожены. Но пять с половиной тонн разошлись по городу. Главный инженер добавил, что пока они тут беседуют, меморандум пошел через Секторы, но пусть майор снова позвонит в 27В, может, они там наладились.

В аквариум прибыла вторая смена рабочих. В громадном плавучем здании тянулись ряды прозрачных пластиковых труб по три фута в диаметре, с тетроновыми поршнями в обоих концах. Вибраторные сети делили трубы на двадцатифутовые отрезки. Узкие мостики связывали шестиэтажную структуру, всю залитую красным светом от фосфорных стержней, выступающих из поршней. Свет синего конца спектра раздражал рыбу, которая должна была быть все время в движении и на виду, чтобы можно было заметить болезнь или деформацию. В прозрачных трубах рыба была в состоянии почти приостановленной жизни, она подвергалась вибрации, питалась, жирела, сортировалась по возрасту, размеру и породам, а затем шла на убой. Вторая смена рабочих сменила первую.

Приблизительно через два часа вспотевший рабочий явился с жалобами на слабость. Изнеможение от жары было частой жалобой в аквариуме, поэтому доктор велел ему полежать некоторое время. Через пять минут у рабочего начались судороги. Вероятно, ему уделили бы больше внимания, но несколько минут спустя с мостика на шестом этаже упала женщина и размозжила череп.

Рабочие собрались вокруг ее тела у конца разломанной трубы. В увеличивающейся луже слабо шевелила плавниками жирная краснокожая рыба.

Другие женщины, работавшие с погибшей, сказали, что она жаловалась на плохое самочувствие, а когда пошла по мостику, вдруг забилась в конвульсиях. Когда доктор вернулся в лазарет, рабочий был в жару, а сестра сказала, что его сильно рвало. А затем он умер.

В течение следующих двух часов около четырехсот рабочих упали в судорогах и умерли. Лишь одного, всегда выпивавшего за ленчем две кварты молока, успели перевести в челноке в Торон, в Медицинскую службу, но через десять минут он все-таки умер. Это был первый случай в Медицинской службе, лишь после шестнадцатого случая они составили окончательный диагноз — отравление барбицидом. И тогда кто-то вспомнил об утреннем запросе военного министерства о противоядии.

— Каким образом, — сказал доктор Уинтл, — эта гадость попала в пищу. Возможно, по всему городу.

Он сел за стол и написал предупреждение гражданам Торона, содержащее описание признаков отравления барбицидом, противоядие и рекомендацию немедленно принять пищу, содержащую большое количество кальция и обратился в Медицинскую службу.

— Как можно скорее пошлите это Военному министерству и по всем источникам информации, — сказал он своему секретарю.

Когда помощник главного инженера Коммуникаций (самого инженера не было) получил послание, он даже не потрудился взглянуть от кого оно, а с отвращением бросил его в корзину для ненужных бумаг, пробормотав что-то насчет неавторитетных писем. Если бы уборщицы удосужились подсчитать, они обнаружили бы в разных корзинах тридцать шесть копий приказа майора Тумара.

Лишь малая часть жертв отравления попала в Медицинскую службу, однако докторам работы хватало. Произошел один инцидент, но вопящие и корчащиеся пациенты не задумывались о нем. Двое мужчин, пришедших в самом начале потока пациентов, получили доступ в приемную и видели всех пришедших туда. Они обратили внимание на одну особенно страдавшую девушку лет шестнадцати со снежно-белыми волосами и сильным стройным телом, скрученным сейчас судорогами. Пот струился по ее лицу, в открытом вороте виднелось ожерелье из раковин.

— Это она, — сказал один из мужчин.

Другой кивнул, подошел к врачу, производящему инъекции, и что-то прошептал ему.

— Конечно, нет! — с негодованием сказал врач. — Пациенты нуждаются по крайней мере в сорокавосьмичасовом отдыхе и тщательном наблюдении после вспрыскивания противоядия. У них крайне низкая сопротивляемость и осложнения...

Мужчина сказал что-то еще и показал документ. Доктор подошел к постели девушки, быстро сделал два укола, записал ее имя — Алтер Ронайд — и сказал мужчинам:

— Должен вам сказать, что я категорически возражаю и буду...

— Ладно, доктор, — сказал первый мужчина, поднял Алтер и вынес ее из здания госпиталя.

У королевы-матери была своя приемная. Королева сидела на своем высоком троне и рассматривала фотографии. Две цветные показывали комнату кронпринца. На одной принц сидел на постели в пижамных штанах и прижимал пятки к боковине кровати, у окна стояла беловолосая девушка с ожерельем из раковин. Следующая фотография изображала принца, положившего руку на спинку кровати. Девушка отвернулась к окну. Третья, снятая как бы через замочную скважину, показывала страшно увеличенный человеческий зрачок! Сквозь радужную оболочку виднелись пунктиры и крошечные линии рисунка ретины. На подлокотнике трона лежала папка, озаглавленная АЛТЕР РОНАЙД.

В папке было свидетельство о рождении, четкая фотография того же самого рисунка сетчатки, контракт с бродячим цирком, нанимавшим на сезон детей-акробатов, диплом начальной школы, копии квитанции за трехлетний период обучения гимнастике, медицинский счет за лечение растяжения связок и два бланка смены адреса. Там также были сведения об Алине Ронайд (матери, ныне умершей), и Рэры Ронайд (тетке по матери, официальной опекунши).

Королева положила фотографии на папку, повернулась к четырем охранникам, стоявшим у стены, подняла тяжелый скипетр и сказала:

— Введите ее.

В другом конце комнаты открылась дверь.

Среди комнаты стояли два блока в четыре фута высотой. Они отстояли друг от друга на фут.

Стражники поставили Алтер между блоками, которые доходили ей до подмышек, растянули руки и привязали к блокам.

Королева улыбнулась.

— Это всего лишь предосторожность. Мы хотим помочь тебе. — Она сошла по ступенькам трона. — Мы кое-что о тебе знаем. Знаем, что ты кое-что знаешь, и если ты мне об этом расскажешь, я буду чувствовать себя намного лучше. Недавно я была очень расстроена. Ты это знаешь?

Алтер старалась сохранить равновесие. Блоки были чуть высоковаты для нее, она не могла полностью встать, не могла и повиснуть.

— Мы понимаем, что ты очень устала, и после барбицида чувствуешь себя плохо, верно? — сказала королева, подойдя ближе.

Алтер покачала головой.

— Куда ты девала моего сына? — спросила королева. Алтер закрыла глаза, снова открыла их и покачала головой.

— У нас есть доказательства. Хочешь посмотреть? — Королева протянула Алтер фотографии. — Мой сын снял и тебя, фото очень четкие. — Она убрала фотографии в карман. — Будешь рассказывать?

— Я ничего не знаю.

— Брось. В комнате столько же камер, сколько икринок у осетра. И десятки скрытых включателей. Сигнал тревоги, связанный с ним, почему-то не сработал, но сами камеры работали, как надо.

Алтер снова покачала головой.

— Не бойся, — сказала королева. — Мы понимаем, что ты устала, и хотим вернуть тебя в госпиталь как можно скорее. Ну, давай, что случилось с моим сыном, принцем?

Молчание.

— А ты очень миловидная девочка. И ты акробатка? Почему ты боишься ответить? Ты акробатка?

Алтер кивнула. Королева протянула руку и коснулась тройного ремешка ожерелья.

— Прекрасное украшение. — Она подняла его с груди Алтер. — Тело акробатки должно походить на драгоценность, прекрасную, изысканную, совершенную вещь. И у тебя такое...

Ожерелье вдруг упало на пол.

Раковины слабо звякнули. Глаза Алтер следили за ними.

— Ох, извини, — сказала королева. — Жаль было бы разбить такую вещь. — Она подобрала платье и занесла ногу над ожерельем. — Ты скажешь, где мой сын?

Несколько секунд молчания.

— Прекрасно. — Королева опустила ногу. Звук раздавленных раковин был заглушен воплем Алтер, потому что королева с силой опустила скипетр на привязанную Алтер раз, другой. Комната заполнилась криком и треском сломавшегося скипетра. Затем королева ударила по повернутому вверх локтю Алтер.

Когда настала относительная тишина, королева снова спросила:

— Ну, где мой сын?

Алтер ничего не сказала, да и ничего не могла сказать — ничего хорошего это не дало бы.

— В рудники?

— Что она может сейчас там делать? — Королева вернулась на трон. — Унесите ее обратно в госпиталь. Мы всегда сможем взять ее оттуда, если понадобится. Она явно работает на кого-то. Может, на врага. — Королева взмахнула скипетром, и на ее голову посыпались капли. — Фу! Унесите ее отсюда!

Бесчувственную Алтер завернули в серое одеяло и отнесли в Медицинскую службу.

— Опять отравление? — спросил клерк.

Мужчина кивнул. Доктор, который был тут, когда Алтер уносили из госпиталя, еще работал. Отвернув одеяло, он узнал девушку. Когда он отвернул одеяло полностью, у него перехватило дыхание, и он прохрипел сестре:

— Несите в неотложную хирургию! Быстро!

В Адском Котле Тил только что оправился от поноса, из-за которого целый день ничего не ел. Чувствуя голод, он пошарил в холодном чулане гостиничной кухни, нашел остатки рыбы и отрезал кусок. Открылась дверь и вошла семидесятилетняя барменша. Она подскочила к Тилу и выбила рыбу у него из рук.

— Ты спятил? Хочешь, чтобы тебя вынесли отсюда, как других?

Тил растерянно смотрел на нее, а в кухню вошла Рэра.

— Умираю с голода, — заявила она. — Я продавала тоник, который сварила вчера, и около полудня все вдруг бросились покупать его. Люди хотели что-то от судорог, и я подумала, что мой тоник ничем не хуже чего-нибудь другого. У меня не было времени даже поесть. Эпидемия, что ли, какая? Эй, а ведь это неплохо выглядит! — и она потянулась к рыбе.

Старая барменша схватила блюдо и вытряхнула рыбу в мусорное ведро.

— Она отравлена, ты что, не знаешь? Из-за рыбы все и случилось! Всех, кто ее ел, унесли в госпиталь с судорогами. Куча народу умерла. Я и женщина, что живот через улицу, вычислили, что это от рыбы. Мы обе купили ее утром у одной бабы. Сама я никогда не ем эту дрянь, но подала ее па ленч.

— Ладно, но я все-таки голодный, — сказал Тил.

— Не съесть ли нам немного сыру и фруктов? — спросила Рэра.

— Я думаю, это не повредит, — сказал барменша.

— Л кого унесли? — спросил Тил.

— Ах, да, ты ведь был наверху весь день! — и старуха рассказала.

Примерно в то же время наблюдатель в самолете-разведчике заметил судно с военным оборудованием в шестидесяти милях от любого места, где могли принять такой груз. Вообще-то он должен был послать приказ, исправляющий типографскую ошибку в... ну, да, конечно, это то самое судно. Он пошлет приказ сегодня же через Сектор 27В. Судно недалеко от берега, от одного из немногих мест, где лес спускается к самой воде. Крошечный порт — единственное место цивилизации между зеленым морем и зеленью деревьев. Наблюдатель заметил также, что в доке стоит маленький тетроновый грузовоз. Но тот транспортный корабль... Наблюдатель окликнул пилота и попросил наладить связь с кораблем.

Пилот дрожал и тряс головой. Второй пилот откинулся в кресле открыв рот и выпучив глаза.

— Я чувствую... — начал первый пилот и потянулся скомкать листок фольги в котором несколько часов па-зад лежал сэндвич с рыбным филе и был съеден обоими пилотами, по вдруг упал с кресла, задев рукоятку па контрольных панелях. Самолет накренился, наблюдатель в своем отсеке был выброшен из кресла, микрофон выпал из его рук.

Второй пилот открыл глаза, хотел схватиться за рукоятку, которая была не на месте, по промахнулся. Через сорок секунд самолет врезался в док в каких-нибудь тридцати ярдах от стоявшего там на якоре тетронового грузовика.

В воздухе стоял рев, Лит закричал и побежал через палубу. Затем тьма. Затем вода. Затем гром, потом визг. Что-то разорвалось пополам. Он поскользнулся и упал. Джон и Эркор подняли потерявшего сознание принца, прыгнули через борт и поплыли. В доке завыли сирены, когда они положили Лита на сухие листья лесной поляны.

— Мы оставим его здесь, — сказал Эркор.

— Здесь? — спросил Джон.

— За ним придут. А ты должен идти дальше. Мы оставим принца, и ты расскажешь мне о своем плане.

— Мой план... — сказал Джон, и они пошли между деревьями.