Александр Сапсай, Елена Зевелева Тайник Великого князя

Глава первая «ТЫ Ж МЕНЕ ПИДМАНУЛА, ТЫ Ж МЕНЕ ПИДВЕЛА…»

«Это уже не смешно, а очень даже тревожно, – подумал Олег, анализируя активность своей сослуживицы Нелли Петровны Бараевой, которую она развила вскоре после их возвращения из австрийской командировки. – В Вене, когда в номере гостиницы „Адмирал“ устроила мне театральное шоу – дефиле, говорила одно, а сама поступает совсем не так, как обещала. Клеится просто неприкрыто. Эти постоянные полупрозрачные намеки, бесконечные попытки встретиться на стороне, зазвать в гости к себе домой. Не хватает, чтобы она надумала меня со своей сумасшедшей мамашей познакомить, которая, судя по ее бесконечным рассказам, время от времени навещает ее в Москве. Полный будет ажур».

Олег оценивающе взглянул на Нелли, зашедшую к нему в кабинет уже не в первый раз за день с какой-то пустяковой бумагой, требующей его подписи, и при этом томно заглядывавшую ему прямо в глаза с чувством не то обожания, не то преданности.

«Как же я сразу внимательно не разглядел ее? – подумал Олег. – Не зря же нормальные люди всегда предупреждают, что договариваться нужно еще на берегу. В плавании это делать значительно сложней. А тут еще черт угораздил. Предался эйфории, отметил, что называется, удачное окончание загранпоездки. Хорош гусь, ничего не скажешь. И главное, накануне важных событий, когда жена Ольга точно поймала птицу удачи за хвост. Когда моя помощь требуется больше всего. Когда Спас Нерукотворный, семейная реликвия, поиску которой мы с ней посвятили столько лет, можно сказать, сам к нам в руки идет. Столько лет мы его искали, столько времени ухлопали и столько всего пережили. Нет, сейчас мне такие любовные дела совсем не нужны. Не хватало, чтобы вместо дела, которому мы посвятили чуть не полжизни, заняться семейными разборками. Представить даже такое себе страшно. А что подумает об этом дочь Галка – наверное, смеяться будет. Придется что-нибудь предпринять, чтобы окончательно отвадить эту Нелю – окончательно и бесповоротно. Других вариантов, как говорится, у меня нет и не будет. Причем нужно не откладывая в долгий ящик прямо сейчас решать этот вопрос. Да, сейчас и сегодня».

Он еще раз взглянул на уходящую из его кабинета сотрудницу. На ее стройные длинные ножки, плотно обтянутый приобретенной в Австрии твидовой юбкой довольно широкий манящий зад, хорошую фигурку и аккуратно уложенные волосы.

«Около пятидесяти, не меньше, но подтянута, спортивна, ухожена, смазлива, даже по-своему красива. Совсем неплоха чертовка все-таки. Не зря же я поддался на ее театральные провокации в гостинице в Вене, эх, не зря! А что делать, когда клеится ко мне птичка, причем по-настоящему».

Он взял было телефонную трубку, но решил подумать еще, прежде чем предпринять какие-либо конкретные шаги в намеченном только что направлении, и положил ее. Еще раз глубоко задумался, глубоко вздохнул, вспомнив выходящую из кабинета стройную Нелли:

«Ну и что, что около пятидесяти, зато выглядит прекрасно, больше сорока и не дашь, многие молодые девчонки позавидуют. Следит за собой, наверняка спортом занимается. Теннисом, например, или горными лыжами, как сейчас модно. И лицо миленькое, гладкое, небось не одну подтяжку сделать успела… Да, ясно, конечно, других в нашей конторе и держать бы не стали в таком возрасте, а у таких, как она, „face control“ всегда имеет место быть. Но не в того метишь, моя дорогая. Напрасно ты на меня ставку сделала, я герой не твоего романа».

С такой мыслью, окончательно сформировавшей план его последующих действий, Олег вновь взял в руку трубку внутреннего телефона и набрал номер.

– Нелли Петровна! – нарочито серьезно уверенным, громким голосом сказал он, когда услышал знакомый нежный голосок на другом конце провода. – Я вот что думаю, часа в три мне нужно подъехать в поликлинику в Сивцев Вражек. Там дел немного, нужно оформить справку, то есть очередной раз получить медицинское заключение для нового разрешения на продление прав на свое охотничье ружье. Эта процедура платная, поэтому заключение врачи дают быстро, очереди никакой нет и заминок не ожидается. Я не охотник и ни разу не стрелял из своей двустволки. Но каждые пять лет приходится продлевать это удовольствие, а именно вновь и вновь получать разрешение на ружье. Так вот, сейчас, оказывается, наступил именно такой замечательный момент. Мне даже участковый уже звонил, предупреждал, что он протокол собирается составить, поскольку я затянул продление своего разрешения. Но начинать нужно с медицинской справки. За ней, собственно, я сегодня и собрался. Ну да ладно, к делу это не относится, да и вам, думаю, не особенно интересно все это слушать. И грузить вас своими проблемами нет смысла. Короче, я вот что предлагаю: подъезжайте к четырем, если можете, на Смоленский бульвар. Это от метро «Смоленская» по Садовому кольцу немного вниз. Заведение, куда я хочу вас пригласить, называется корчма «Тарас Бульба». Довольно популярное место. Вам, уверен, понравится и антуражем, и сытной украинской кухней. Так что в четыре перед входом буду ждать. Годится?

– А как же. Даже очень. Давно пора посидеть, вспомнить венский вояж, поговорить. Постараюсь быть вовремя. Я же сказала, что я всегда в вашем распоряжении и днем, и ночью, – хихикнув и не называя по телефону ни имени, ни отчества своего начальника, чтобы сидящие в кабинете другие сотрудники отдела не догадались, с кем она разговаривает, ответила Нелли Петровна.

«В конце концов, – подумал Олег, довольный своим планом, – у каждого свой подход. У меня один. У нее – другой. У Ольги – третий. У Галки – четвертый. Как и во всем, собственно. Кто-то в музей стремится первым делом и при каждой свободной минуте попасть, кто-то – на обзорную экскурсию по городу мчится, как половина нашей делегации в той же Вене, кто-то в замки да дворцы норовит обязательно сходить, а кто-то спешит в кабаке посидеть… Это не важно. Главное, чтобы было в удовольствие, в радость, как говорит мой друг, вот и все…»

Нелли Петровна ждала перед входом в корчму точно в назначенное время. Во всяком случае, когда опаздывавший всего минут на пять Олег торопливой походкой выскочил из ближайшего перед «Тарасом Бульбой» переулка, он увидел, как она нервно поглядывала на часы, стоя на фоне двух дюжих хлопцев в красных сапожках и широченных шароварах, расшитых кафтанах и надетых набекрень национальных головных уборах. Взяв Нелю под руку, он, извинившись за небольшую задержку, прошел вместе с ней в распахнутую хлопцами в ту же минуту стилизованную под глубокую старину дверь популярного кабака.

При входе их приветливо встречала словами «Будь ласка!» также одетая в национальную украинскую одежду молоденькая хохлушка, предложившая гостям для начала прямо около гардероба попробовать горилки с перцем на меду, закусив национальный напиток маленькими завитками из сала и черемши, наколотыми на крошечные пластмассовые шпажки. А потом проводила их на второй этаж, посадив за удобный столик у окна с видом на Садовое кольцо.

– Ну, как тебе здесь нравится, Неля? – спросил Олег, как только они сели друг против друга и стали разглядывать довольно толстое, в кожаном переплете, меню «Тараса Бульбы», способное удовлетворить любой, даже самый изысканный вкус любителей сытно поесть.

– Да, это, конечно, не японская «Якитори», где я недавно была с мамой недалеко от метро «Проспект Вернадского», хотя мне там тоже очень понравилось. Совсем культура другая, да и пища, надо сказать, не тяжелая, не то что у нас в Ташкенте, если не плов, то шашлык. А если не шашлык, то обязательно плов. Еще, конечно, самсы с непременным кусочком курдючного сала, манты, лагман. Но это как бы попутно, заодно с шашлыком и пловом. Вкусно, естественно, но очень не современно. Сплошной холестерин. Тяжелая пища. Поешь вечером, так весь день потом есть не хочется. Да и в той же Австрии все по-другому, я маме рассказывала, где я там была, что видела, что поесть успела. Она была очень довольна, вспоминала, как они с отцом сразу после войны там бывали, когда еще советские войска стояли.

– Я, например, – перебил ее рассказ Олег, – всегда считал и считаю, что когда впервые попадаешь в незнакомый город, как ты, скажем, в ту же Вену, то главное – окунуться в атмосферу города – походить, побродить самому, без гида, поглазеть по сторонам, есть мороженое, смотреть на витрины, на дома, на людей… По пешеходной зоне неторопливо пройтись, погулять, в конце концов, обязательно в каком-нибудь старинном кафе, лучше на улице, посидеть, посмотреть на прохожих. Вот вы, например, Нелли Петровна, в стариннейшее кафе в центре Вены «Моцарт» не заходили? В следующий раз, если поедем, обязательно загляните, настоятельно советую. Там, представляете себе, как минимум около тридцати видов кофе предложат. Кофе отменнейший, я вам доложу, а уж strudel – знаменитый яблочный штрудель – пальчики оближешь. Да и сама атмосфера венского кафе особая, свой неповторимый аромат. Вот у парижских кафе – другой шарм, другой, как говорят, «манок». Жаль, у меня не слишком-то много времени для вас было, а то бы обязательно сходили вместе.

Пожалуй, и в собор, что на центральной пешеходной улице, посоветую вам в будущем сходить. Там стариннейшие чудотворные иконы находятся. Да и, конечно, знаменитую Венскую оперу обязательно посетите. Как только увидите ее здание, сами моментально узнаете и вспомните… А на ту штрассе, где лучшие магазины города расположены, вы-то наверняка попали. Что это я спрашиваю у знатока этого вопроса, совсем забылся? Действительно, какая женщина удержится в них не заглянуть? Карта города, когда вы одна по Вене бродили, у вас, кстати, была? Ну, тогда, дорогая Нелли Петровна, с вами все ясно. Это не я вам, а вы мне должны все рассказать. Впрочем, продолжим наши воспоминания о Вене чуть позже. Сейчас вперед на мины. Вон симпатичная девушка уже заждалась нас, а мы все не заказываем и не заказываем, а только говорим. Пора и честь знать, да и подкрепиться бы не мешало, так ведь?

Отложив увесистое меню в толстом кожаном переплете, они единодушно обратились за советом к официантке и, учитывая ее рекомендации, которые, судя по всему, она привыкла давать почти всем гостям, заказали по украинскому борщу с пампушками, котлеты по-киевски, сухарный салат на закуску, вишневый напиток и триста граммов той же горилки с перцем на меду «Немиров», которую попробовали при входе. К этому официантка добавила и соусы, и разные сорта масла в небольших кринках, смалец и почти горячий черный со злаками и белый с луком и чесноком хлеб. Потом, выпив по рюмке горилки, которую с удовольствием закусили сухарным салатом, напоминающим по вкусу распространенный «Цезарь», продолжили в ожидании первого свой разговор почти на заданную тему.

– Спасибо, Олег Павлович! – разочарованно протянула Нелли. – Очень вовремя вы вспомнили о своих советах по поводу прогулок по Вене. Я же вас в самом начале спрашивала о том, куда мне лучше пойти. Но тогда мне, к сожалению, вы ничего такого не рассказывали. И даже очень скептически отнеслись к моим предложениям и вопросам. А знаете, как я хотела? Представить себе не можете. Думала, что все-таки вместе где-нибудь побродим или в то же кафе, о котором только что говорили, заглянем. Ну, теперь-то действительно придется ждать следующего раза, если он случится. Вы мне, кстати, обещали, что обязательно случится. Вы уж тогда меня опять не забудьте, как в тот раз, ладно? – спросила с надеждой Неля.

– С удовольствием в другой раз буду даже твоим гидом, Нелечка. Не обижайся только. Ты же, насколько мне известно, и в этот раз довольно успешно прогулялась, когда мы расстались накануне деловой встречи с австрияками, я даже откланяться не успел. Спешил очень, сама знаешь. А работа всегда для меня была на первом плане. Такой уж я человек, так приучен.

– А ведь жаль, конечно, – продолжила Нелли Петровна, – очень жаль. Получается, что из-за вас, Олег Павлович, вернее, из-за тебя, Олежек, я, наверное, нигде, кроме магазинов, и не побывала, – язвительно, поджав губы, проговорила Нелли Петровна. – Получается, что по твоей вине этим и ограничилось мое знакомством с Веной, так ведь? Вы в душе, наверное, смеетесь над бедной Нелечкой. А что мне, скажите, еще оставалось делать? Даже в кафе «Моцарт», где по вашим рассказам тридцать сортов кофе предлагают, да еще пирожные наверняка всевозможных видов и сортов, и то не посидела ни разу. И венский яблочный штрудель не пробовала. И оперу не видела даже снаружи, и в соборе, о котором говорите, не побывала… И все из-за вас, бросившего свою Нелечку, можно сказать, просто на произвол судьбы. Одну в чужом городе. Представь себе только, что бы со мной было, если бы, гуляя по той самой пешеходной зоне Вены со всеми своими многочисленными покупками, которыми я и по сей день горжусь, и впитывая в себя, как ты говоришь, неповторимый аромат шумной разноязычной толпы, я бы случайно на тебя не наткнулась? Ужас, что бы было. Страшно себе даже представить. Как подумаю, плакать хочется.

– Ладно, не грусти, Неля, все уладилось само собой. Да и грех тебе жаловаться. Что ты задумала, ты выполнила. Всем подарков понавезла. А себе сколько купила. Я как вспомню демонстрацию мод, которую ты в моем номере в отеле устроила, сердце радуется. Это на самом деле не каждому дано – за один раз столько понакупить вещей. И не просто вещей. Я, например, и не знаю других женщин, которым бы как тебе удалось за день столько сделать, – сказал он, искренне улыбнувшись и вспомнив театральные сцены, с блеском сыгранные в гостинице его сотрудницей. При этом, наполнив рюмки горилкой на меду, предложил выпить за их дружбу и хорошую совместную поездку в Австрию, которая, как он отметил в заключение своего тоста, должна бы иметь обязательное продолжение, что особенно обрадовало Нелли Петровну Бараеву, в девичестве Коган.

Она с удовольствием чокнулась с Олегом граненым лафитничком и разом махнула горилку, приступая немедленно ко второму блюду, давно ждущему на огромной темно-красной тарелке. В этот момент из невидимых глазу динамиков «Тараса Бульбы» не очень громко, не навязчиво, как часто бывает в заведениях подобного типа, однако почему-то прямо с бойкого припева, полилась задорная хохлацкая песня, исполняемая скорей всего хором под руководством Надежды Бабкиной:

Разговор у Олега с Нелей шел далеко не в том ключе, как он задумал. С другой стороны, он решил, что, может, и не надо так резко ее отталкивать, как он замыслил, собираясь посидеть с ней в корчме. «Несчастная, по сути, женщина, – подумал Олег, – которая не знает даже, чем себя занять, и вовсе не претендующая ни на мою руку, ни на сердце, а просто нашедшая во мне неожиданного и приятного ей собеседника. Вот и все. Что из этого трагедию делать? Так многие живут в этом возрасте. Ей, видно, кроме матери, и поговорить не с кем».

Поэтому, подумав еще немного, он окончательно решил: «В конце концов будь что будет. Она же не навязывается, а просто предлагает свою дружбу. Может, это совсем и неплохо. Хотя, кто знает, верит ли кто-нибудь на самом деле в дружбу между мужчиной и женщиной?»

Олег налил еще по одному лафитничку горилки, задумав произнести какой-нибудь душещипательный, сентиментальный тост, который бы явно понравился Неле. Однако вновь загремевший, только с большей силой, припев искрометной народной песни не дал ему до конца сформулировать то, что намеревался сказать.

бойко заспевали гарни хлопцы, которые в его воображении явно походили на пареньков, встречавших посетителей у входа в корчму приветствием: «Будь ласка!»

Судя по всему, видимо, по совету или по просьбе кого-либо из гостей корчмы, музыку вскоре сделали заметно потише, причем настолько, что сама музыка еле слышалась, а слов, без большого напряжения, различить было уже нельзя. А если бы еще к тому же не знать заранее, так и вообще мало кто догадался бы, что из спрятанных в стены динамиков льется вполне подходящая для горилки с перцем залихватская песня. Прочувствовав атмосферу корчмы «Тарас Бульба», Олег заказал еще двести граммов целебной горилки с перцем.

– Насчет шумной разноязычной толпы в пешеходной зоне в центре Вены, – сказал Олег, прервав слегка затянувшуюся паузу, – это ты, Неля, совершенно правильно заметила. Знаешь, мы часто с друзьями и с коллегами говорили об этом, и всегда отмечали еще и то, сколь часто здесь звучит русская речь. В то же время на улицах Вены каждый, думаю, чувствует себя настоящим членом европейского сообщества. Многие мои друзья, например, порядком поездившие по миру, частенько спорили, какие города интереснее, прекраснее – Рим, Париж, Вена, Москва, Санкт-Петербург? Каждый с жаром отстаивал свою точку зрения, приводил свои, как ему казалось, неоспоримые аргументы… А я вот что думал всегда. Каждый город неповторим и прекрасен по-своему. Я, например, после нашей командировки был покорен в очередной раз Веной. Достаточно только вспомнить, например, неповторимый собор Святого Штефана, наполовину отреставрированный, одна половина которого, как и прежде, осталась черной от копоти, грязи, да и просто от времени, вторая же стала новехонькой, сливочно-песочной, чистенькой, яркой…

Такую же работу реставраторов, кстати, мне пришлось видеть недавно в Милане. И, так же, как и там, облепившие собор туристы спорили, лучше ли стали от этого выглядеть соборы, не утрачен ли колорит времени?

Олег, великолепно знавший английский, немецкий, французский языки, действительно не уставал всегда удивляться тому, как же примерно одинаково мыслят люди, испытывающие сильные, яркие эмоции.

– Ты все-таки молодец, Неля. Если бы не ты, я бы в эту поездку никогда не успел бы заскочить в знакомый теперь нам с тобой магазинчик сувениров недалеко от гостиницы, который ты обнаружила. Помнится, я все подарки родным купил именно там. Так, жене своей Ольге я подарил ту самую вазу с «Поцелуем» Климта, которую мы тогда вечером выбрали, и еще изящную статуэтку «Цветы» – молодая девушка с огромной корзиной великолепных – одна к одной – роз. Матери – статуэточки двух миленьких балерин, которые мы обнаружили в витрине. Теще, представляешь, большую коробку фирменных конфет «Моцарт». А Галине, моей дочери? Ей, знаешь ли, для меня труднее всего выбирать подарки. Все-то теперь у нее есть… Так я ей, догадайся, что привез? Те самые фирменные духи, которые ты мне подсказала в «Duty Free» в аэропорту купить. Вот так-то, дорогая Неля! Так что именно благодаря тебе я, можно сказать, ухитрился самую трудную часть своей австрийской программы выполнить. Причем успешно, – завершил свой рассказ довольный сам собой Олег. – Да и в кофейне приличной нам с тобой удалось все же посидеть, не так ли? Потом немаловажно было, на мой взгляд, и то, что самолет наш приземлился в Шереметьево вовремя, без всяких опозданий. И то, что встречал нас, если ты не забыла, не кто-нибудь, а наш шофер, человек как всегда расторопный и услужливый, который и вещи помог нам донести, да и домчал до дома довольно быстро. Единственно, с погодой не повезло. Но это, как говорится, уже не от нас зависело, так ведь? Погода не по нашей вине так испортилась, – поеживаясь, как будто только что вышел из самолета после теплой Австрии в дождливой и холодной осенней Москве, сказал Олег Павлович. – Но и это неудобство мы с помощью водителя, как помнится, легко преодолели. Стоило ему только печку включить, как все встало на свои места.

– Да, это правда, – вновь почему-то загрустив, поддержала его Нелли Петровна. – В Вене-то, конечно, очень хорошо было, по-настоящему тепло и интересно. И уж, конечно, заметно теплее во всех смыслах, чем в Москве. Я помню, что и уезжали мы, когда бабье лето в разгаре было. А сейчас видно, что зима не за горами. Теперь, считай, полгода будем жить в холоде, слякоти и грязюке. Как это все надоедает мне. Скажу вам честно, мне после Ташкента очень недостает солнышка. Полгода эти мрачные свинцовые тучи. Как подумаешь, тошно и противно становится. Ну, месяц, ну два, в конце концов, но не столько же.

– А что ж вы хотели-то, моя дорогая? Австрийского тепла? Не тут-то было. Выгляните в окно: ноябрь уже, чай, к середине подходит. А осень московская, сытая, довольная, свадебная, и так побаловала нас в этом году, – не ташкентская, конечно, насколько мне известно, золотая в полном смысле этого слова осень, но по российским меркам вполне пристойная и теплая, – поддержал ее разговор ни о чем Олег Павлович.

Хотя сам он так, в общем-то, не думал. И при случае, как и все москвичи, о погоде поговорить очень любил.

Погода! Во все времена это была, как ни странно, поистине культовая тема для столичных жителей. Уже с утра, смотря телевизор, почти все знакомые Олега и Ольги с особой озабоченностью вслушивались в сводки погоды. Да еще к тому же и на своем градуснике, как правило, прикрепленном снаружи к окошку, перепроверяли, на сколько же градусов их в очередной раз в этот день решил надуть «Гидрометцентр». Сами себе некий фетиш чуть ли не на пустом месте постоянно создавали, а потом с трудом от него отказывались. Олег с Ольгой ничуть от своих друзей не отличались.

Олег, вспомнив об этом, почему-то вновь заулыбался, ясно представив себе день их прилета из австрийской командировки, дождливую и грязную Москву, аэропорт, где он в темпе перекладывал бесчисленные пакеты со шмотками Нелли Петровны, которые она положила в Вене в его чемодан, боясь что-либо случайно пропустить и привезти вдруг домой. Он ясно представил себе тот кошмар и ужас, который ожидал бы его дома, натолкнись вдруг его ревнивая жена Ольга на что-либо из приобретенного в Австрии Нелли Петровной среди привезенных им подарков. Например, на красные с черной оторочкой трусики, бюстгальтер или нижнюю рубашку, и аж заежился от одной только мысли о том, что могло бы произойти, подойди он к этому вопросу наплевательски. Кроме того, не очень хотелось тогда Олегу, чтоб и водитель его машины Слава стал свидетелем такой заботы своего начальника о подчиненной по возвращении из совместной командировки. Вот было бы разговоров на эту тему среди сотрудников.

«Слава богу, пронесло, – подумал Олег Павлович, ясно вспомнив голос своего шофера: „Приехали!“ И его вопрос, заданный у самого подъезда их дома на проспекте Вернадского напротив церкви: „Завтра, Олег Павлович, как всегда, к восьми за вами заезжать?“ И свой ответ, произнесенный им со вздохом: „Конечно, как всегда“. Потом вспомнил, как в тот день лифт, мягко урча, поднял его на двенадцатый этаж. Как он нажал кнопку звонка. Как дверь тут же открылась, и как Ольга, давно ждавшая его, тесно прижалась к мужу и крепко поцеловала его.

– Что-то ты из аэропорта мне впервые не позвонил? – спросила она тогда и при этом еще добавила: – А я-то, представляешь, все набираю и набираю и одно слышу: «Абонент временно недоступен или находится вне зоны…», – передразнила она. – С чего бы это ты вдруг мобильник свой выключил, а? Уж не с бабой какой-то ты из Австрии возвращался, подумала. Может, подцепил кого-нибудь в Вене? Знаешь же мое правило: доверяй, но проверяй. Но хорошо, что хоть подъезжая к дому, не забыл позвонить, а то бы всякое можно было подумать.

– Да, понимаешь ли, забыл включить. Каюсь. Виновен, – промямлил он тогда в ответ, лишний раз убедившись в том, что в шестом чувстве жене не откажешь. – Но заслужу прощение, – добавил при этом как всегда с улыбкой, мысленно перекрестившись, – за свое примерное поведение в напряженной командировке… Выглядишь, ты, женушка, хоть и со сна, но, скажу тебе откровенно, просто великолепно. Что это за дезабилье? Или это ты меня так соблазняешь? Ты же меня знаешь, я всегда тебя хочу… А уж сейчас особенно сильно соскучился, – завершив таким образом малоприятную и даже в чем-то опасную для него тему, Олег подхватил тогда Ольгу на руки и понес в спальню.

– А ванна, а завтрак? – притворно отбиваясь от него, щебетала жена.

– Ванна – это для меня всего пять минут, ты же знаешь, а завтрак и даже обед сколько нужно, столько и подождут, – нарочито серьезно ответил тогда он.

Вспомнив все это, Олег ухмыльнулся и даже загрустил, подумав к тому же, что не хватало еще, чтобы его сегодня с Нелли Петровной кто-нибудь из их с Ольгой знакомых встретил здесь в корчме «Тарас Бульба». С ним всегда так случалось, стоило только встретиться даже по пустяшному делу с какой-нибудь женщиной, как это вскоре становилось известно Ольге. Да хотя бы тот случай в аэропорту Шереметьево, когда перед вылетом в Киев он столкнулся неожиданно в кафе с адвокатшей Людмилой Романюк, которая вскоре после его отлета ухитрилась позвонить и все рассказать Ольге по телефону.

«Ты ж мене пидманула, ты ж мене пидвела, ты ж мене молодого з ума-розуму звела», – вновь грянуло из динамиков корчмы, заставив его забыть совершенно не к месту и не ко времени нахлынувшие воспоминания об австрийском турне и прощальной гастроли, которую они закатили в его номере в гостинице вместе с Нелли Петровной.

– Кстати, дорогой Олег, после той поездки ты же еще куда-то мотался, что ли? У нас в отделе говорили, что в Киев ездил? Это так, да? Мне твоя секретарша Лариса Венгерова сказала, что поняла это, когда позвонила тебе по мобильнику и услышала голос оператора на украинском языке.

– От вас, смотрю я, никак не скроешься, прямо не сотрудники, а штирлицы какие-то сплошь и рядом. Обложили меня как волка флажками. Все про всех знают, надо же. Да еще и непременно обсуждают. Делать вам всем, что ли, совсем нечего? А в Киеве я на самом деле был несколько дней. Просто потрясен тем, что там увидел. Мы туда на годовщину оранжевой революции летали. Мне даже довелось с украинской Жанной д’Арк познакомиться и поговорить. Знаете такую? Конечно, с Юлией Тимошенко, с кем же еще. Только об этом в отделе лучше не рассказывать, мало ли что. Визит ведь наш официальным, в общем-то, с большим напрягом можно назвать. Между нами, девочками, скажу я вам, дорогая Нелли Петровна, митинг в Киеве на Майдане, свидетелями которого мы стали, на мой взгляд, был не только апофеозом политической карьеры Юлии, когда возбужденная толпа понесла ее к трибуне на руках, но и, думаю, высшей нотой украинской революции, которая прозвучала в последний раз.

– Интересной жизнью ты, Олег, живешь. Командировки, встречи с интересными людьми, книги, фильмы, статьи… У нас в управлении таких, как ты, незаурядных людей, в общем-то, и нет. А что касается украинской революции, то ведь у нас в России я все репортажи внимательно смотрела, да и прочесть в газетах умудрилась немало. Но, скажу тебе, выглядел этот майдановский экзальтаж достаточно кисло.

– Естественно, революции по периметру границ, знаешь ли, – это всегда плохо. Ну, представь себе, дорогая Нелечка, понравилась бы американцам, например, взбунтовавшаяся ни с того ни с сего Мексика или, скажем, благополучная Канада. Мало бы понравилась, уверен. Всякое напряжение, знаешь ли, у соседей, кроме прочего, угрожает еще и национальным интересам. Что, к слову, и в этом случае произошло. Задумайся, ведь у газовой войны, как раз развернувшейся к годовщине оранжевой революции, именно майдановские корни. Правда, на мой взгляд, у этой войны, кроме прочего, есть и безусловный позитив. Наружу вышла экономическая болезнь, которая, по сути, мешала нормальному развитию обеих наших стран. Будут ее сейчас лечить или будут заговаривать, что тоже своего рода лечение, – это, как говорится, второй вопрос. Выявить диагноз, по моему мнению, дорогая моя, половина дела. Впрочем, я тебе уже, наверное, наскучил своими рассуждизмами, так ведь? Да и разговор наш куда-то совсем в сторону ушел. Не в ту степь, как говорил герой одного популярного фильма.

– Да нет, что вы, Олег Павлович. Мне все это безумно интересно. С удовольствием бы как-нибудь вместе с вами в такую поездку ринулась без оглядки, если бы позвали. Да я вам, даже не представляете, театр покруче, чем в Вене, тогда покажу. В жизнь не забудете. А вот что касается Юлии Тимошенко, то, на мой взгляд, она для России – тоже не сахар, как бы она вам ни нравилась как женщина. Вредная, видно. Эгоистка жуткая. Тем не менее ее победа сулит нашей стране, как бы лучше сказать, ну, например, диалог двух сильных переговорщиков. Я тоже не первый год замужем и поэтому со всей определенностью могу сказать, что, несмотря на ее харизму, Россия вряд ли пойдет этой девушке на серьезные уступки. На компромиссы, конечно, пойдет. Без них договоренности все будут с вашей подругой, думаю, просто невозможны. Она же хохлушка упрямая, сразу видно. Поэтому нам в скором времени придется, скорей всего, выстраивать стабильный и прозрачный режим энерготранзитов и энергоресурсов. Причем по-бабьи – мучительно, с битием посуды, с истериками. Но далеко не факт, что народ не предпочтет «панночке» с горящими глазами кого-нибудь другого из известных нам людей в обойме украинской политики. Что-то я слабо верю, что главная ставка будет сделана на нее. Может быть, через какой-то промежуток времени? Но до этого нужно еще дожить… Я права?

– Да, дорогая Неля, я на самом деле недооценил не только твоих театральных способностей, но и, как сейчас вижу, интеллектуальных тоже.

Да ты в политике, оказывается, сечешь не меньше, чем наши консультанты по СНГ. Вот интересно-то, – присвистнув даже от удивления, заметил Олег.

– А что же вы хотели? Я же все-таки родом из Ташкента. А у нас умных и развитых женщин, как, впрочем, и мужчин, совсем не так мало, как всегда москвичи считали. Потом Ташкент глубоким тылом во время войны был. Именно там, в столице Узбекистана, находились лучшие научные и творческие кадры страны, которых даже при «вожде всех времен и народов» берегли как зеницу ока. Поэтому и педагоги в вузах там были из лучших университетов и институтов Москвы и Питера. А уж они за эти годы подготовить сумели себе достойную замену. Один иняз ташкентский чего стоил, не хуже им. Мориса Тореза, почитай, только возможностей, само собой, поменьше в плане студенческих стажировок, преподавательских командировок и, естественно, направлений на работу. Тут, как ни крути, как ни верти, а столица – это столица. А там, хоть и республиканская столица, но сравнения даже не могло быть, потому что не могло быть никогда. А вот что касается педагогов, тут можно и поспорить. Достаточно сказать, что, например, завкафедрой немецкого языка там была некая Надежда Васильевна Беккер, которая обучала, по слухам, самого родного дядю царя Николая Второго, который в Туркестане в изгнании находился чуть ли не до своей смерти, где-то почти в двадцатом году. Вот такие дела.

Да еще сам факт, что в Москву я приехала из бывшей союзной республики, свидетельствует о том, что проблемы независимых нынешних государств, образовавшихся вместо них, мне, как и всем моим землякам-ташкентцам, ныне живущим в столице, совсем не чужды. И Украина в этом плане исключения для нас не составляет. В первые годы после развала Союза мы все, кстати, мечтали и ждали с нетерпением, что вот-вот СССР восстановится. Что по-другому и быть не может и не должно. Что, в конце концов, придет на политический небосклон яркая личность типа долговязого французского генерала Шарля де Голля и объединит всех нас если не мудрым словом, то уж, на худой конец, огнем и мечом. Но время шло, а на политическом небосклоне такая личность все не появлялась и не появлялась. А теперь я думаю, что не появится никогда. А может, в нынешних условиях такие люди и не нужны. Да и объединяться уже давно никто не хочет. А жаль. Очень жаль. Вы что думаете, мы бы сюда в Москву поехали собирать крошки, бросив настоящий хлеб и сытую благополучную жизнь у себя дома? Да никогда. Уж поверьте мне. Нам еще повезло. Многие наши друзья и соседи, которые там были ближе, чем здесь родственники, вообще потеряв работу, в Германию, например, переехали. Шутка ли, в Германии сейчас чуть ли не пять миллионов, ну уж за три это точно, наших соотечественников проживают. Считай, целое государство вынужденных переселенцев, влачащих на своей социалке совсем безрадостное существование. А сколько фронтовиков туда подались, клюнув на возможность получения нормальной пенсии участников войны…

Я, например, знаю одну ташкентскую семью, которая сразу же после распада советской империи укатила по еврейской линии в небольшой городок под Мюнхен. Причем их главным козырем был почти девяностолетний дед-фронтовик, заслуженный ветеран, инвалид войны, почти слепой к этому времени. Так вот он даже не знал до конца дней своих, что находится в Германии, и непременно, чуть не каждый день, нес, что называется, по кочкам проклятых фашистов, из-за которых он под Смоленском потерял ногу. А его бесчисленные родные – дети, внуки и правнуки, жившие на его достойную военную пенсию, упорно хранили молчание, повторяя при этом: «Очень хорошо, что ранило не голову, а то бы нам всем плохо было».

Олег внимательно слушал, удивляясь тем совпадениям, в частности, связанным с ташкентскими знакомыми Ольги, о которых он даже предположить не мог раньше.

– А знаешь, Неля, что я тебе хотел сказать? Как-то не так давно, как ты можешь подумать, но где-то еще до горбачевской перестройки, я несколько раз ездил в твой любимый Ташкент в командировки. Меня тогда очень судьба иконы одной интересовала, а следы ее вели как раз в Узбекистан. Так вот тогда-то я и узнал о Великом князе Николае Константиновиче Романове – дяде царя Николая Второго, о котором ты сейчас вспомнила. Будет время, подробней поговорим об этом. Уверен, что ты об этом знаешь не меньше других, а скорей всего гораздо больше. У меня там, в Ташкенте, довольно много важных встреч было, да и с интересными людьми познакомился, добрыми, открытыми, всесторонне образованными. И сам город на меня очень хорошее, яркое, солнечное даже, впечатление произвел – современный, красивый, светлый, сказка Востока, да и только, – перекрикивая изо всех сил очередной раз прозвучавший припев «Ты ж мене пидманула…», перегнувшись через стол, сообщил Олег. – И, кстати, многие фамилии из тех, что ты довольно часто вспоминаешь, встречались тогда мне тоже. Так что ты вполне могла бы быть моим консультантом по этому вопросу. Так ведь? Учти, что это дело, мы его вместе с моей женой ведем, еще далеко не окончено. Так что работы у нас в этом направлении, можно сказать, непочатый край.

– Ой, как хорошо. Ты даже не представляешь, как все это интересно. Но таких историй про ташкентских жителей, в том числе про господ ташкентцев, как я их называю, относя к их числу и Николая Константиновича Романова, и его жену Надежду фон Дрейер, и, конечно, небезызвестного Александра Федоровича Керенского, жившего в Ташкенте на улице Гоголя, да и брата Верховного главнокомандующего генерала Лавра Корнилова, который после революции был военным стратегом у басмачей, и многих других, намного больше меня знает моя мама. Она, кстати, была с некоторыми их родными и близкими довольно хорошо знакома. В том числе прекрасно знала многих живших там немцев, после крушения Союза уехавших на свою историческую родину. Не зря же ее называли ходячей энциклопедией ташкентской жизни. Вот почему я и хотела тебя с ней познакомить. Тем более, зная, что родственники вашей жены тоже там когда-то жили. Наверняка у них много общих знакомых найдется. А вы, наверное, Олег Павлович, совершенно о другом подумали, когда я вам про нее сказала, так ведь? Ну, уж проявите смелость, скажите, что так. В этом как раз я ничего зазорного не вижу. Нормальная реакция нормального семейного человека. Если бы все к семье так относились, как вы…

Не бойтесь, Олег Павлович. Я же предупредила еще в Вене, что я девушка очень удобная, не навязчивая, не вредная и не приставучая, толерантная, как сейчас говорят. Если надо – приду, не надо – не приду. А мама моя вам, уверена, очень понравится своими бесконечными рассказами о прошлом. Она очень любит слушателей и прекрасно готовит. А что касается вашей жены, то, будьте уверены, она-то уж обо мне ничего и никогда не узнает. И о нашей дружбе с вами не догадается. От меня, уже точно, никогда и никто ничего не услышит и не узнает. Неля в этом плане – могила. Так что не сомневайтесь, Нелли вас не пидманула и не пидвела, как поют нынче в этой корчме гарни хлопци з Украины.

– Да, дорогая Неля, – вновь перекрикивая голосистых парней, прокричал через столик Олег, – ты даже не представляешь, как дорого стоят твои слова. Молодец! Вовремя все просчитала и вовремя меня предупредила. А то я на самом деле испугался и хотел, если честно, поговорить с тобой именно об этом. Ну, слава богу, ты камень с моей души сняла. За это даже стоит отдельно выпить. Давай? Хороша сегодня горилка, аж за душу берет и, главное, к месту.

– Пока ты, Олег, заказываешь фруктовый салат, я тебе пару стихотворений модной поэтессы, даже четверостиший, чтобы не наскучить, прочту. Ладно? Ну, хорошо. Вот, например:

как, нравится?

Или вот еще:

а как ты к этому отнесешься?

– Знаешь, моя дорогая, что-то у тебя, видно, со слухом не слишком хорошо. Признаюсь, мне не очень, мягко говоря, нравятся такие поэты или поэтессы и их сочинения. Потом ты свои четверостишья подобрала в каком-то одном ключе, с определенным подтекстом, что ли. Вот, например, из второго отрывка мне нравятся только две последние строчки. Но, насколько я знаю, они написаны еще в дни моей молодости и далеко не тем автором, которого ты цитируешь, а выдающимся советским бардом, прекрасным журналистом и актером Юрием Визбором, с блеском сыгравшим к тому же небезызвестного тебе партайгеноссе Мартина Бормана в «Семнадцати мгновениях весны», если, конечно, мне память не изменяет. Кстати, каким был на самом деле один из главных военных преступников, заочно осужденный Нюрнбергским трибуналом, и как он выглядел в жизни, думаю, мало кто знал и знает. Наши люди представляют его себе с лицом Визбора. Это так же, как Брежнев, как мне рассказывали, чуть ли не до конца дней своих считал, что Штирлиц – реальный персонаж. Ладно, наш фруктовый коктейль уже принесли, и чем читать такие «замечательные» стихи, нам лучше с тобой выпить теперь хорошего коньячку в завершение нашей великолепной интересной и содержательной сегодняшней встречи.

– Ну, подожди ты, не забывай, я же по базовому образованию все же актриса. И хочу, прежде чем поднять этот бокал, прочесть тебе еще один малюсенький-прималюсенький отрывок того же автора, вернее – авторши. Уж наберись, будь добр, немного терпения, выслушай Нелечку. Вот это тебе наверняка понравится:

– Ну, ты, как говорит главный герой одного из недавних фильмов, блин, даешь. Эта ахинея мне меньше всех предыдущих изысков нравится. Да и может ли такое вообще нравиться? Ты как думаешь, меня что, по-твоему, танк в голову, что ли, ранил, чтобы я такие стихи начал воспринимать? Я все-таки в университете, моя дорогая, учился, да и родители меня не в дровах нашли, чтобы я такой поэзией под конец жизни увлекся. Хотя, кто его знает, может, в этом что-то и есть. Но чтобы тебя не обижать, считаю, что пора замять эту малоперспективную тему и перейти к чему-нибудь более серьезному и интересному. Ну, к примеру, к тому же коньяку, а? Что скажешь?

– Это предложение заслуживает особого внимания, – ответила Нелли Петровна, театрально подняв фужер и громко чокнувшись с Олегом. – А знаешь, хотела тебя спросить, – сказала она, отпив глоток «Хеннесси» и выждав небольшую паузу. – Ты сказал о какой-то чудотворной иконе, которую вы с женой давно ищете. Скажи, как хоть она называется и почему вы решили именно ее найти, а не какую-нибудь другую. Понимаешь, я тут как-то на экскурсию по Подмосковью ездила с друзьями. Я девушка свободная, времени у меня хоть отбавляй, так что иногда совершаю и такие путешествия. В театр одна я ходить не привыкла, на концерты – тем более, в «Ле клаб» на Таганке одной тоже как-то не с руки, подруг свободных у меня нет, так что вся моя жизнь – это дом – работа, работа – дом. Но иногда мои еще ташкентские знакомые звонят и приглашают вместе с ними на какие-нибудь интересные экскурсии. То в Суздаль, то куда-нибудь в музей. Была бы машина, я бы, наверное, и сама поездила, но пока это только в планах на будущее. Так вот, как-то довелось мне поездить с приятелями по подмосковным храмам. Скажу тебе, что, оказывается, в Московской области находится более трехсот православных святынь, первое место среди которых занимают как раз чудотворные иконы. Например, из тех, что я видела, назову такие, как чудотворная икона Божией Матери «Умиление», в храме Спаса Нерукотворного, что в усадьбе «Мураново» в Пушкинском районе, потом еще чудотворная икона «Страстная», что в храме Владимирской иконы Божией Матери в деревне Маврино в Щелковском районе. Огромное впечатление произвела на меня и чудотворная икона Колочской Божией Матери в Успенском Колоцком женском монастыре в деревне Колоцкое в Можайском районе. Совсем недалеко от Москвы в деревне Лукино Домодедовского района есть Крестовоздвиженский Иерусалимский женский монастырь. Так вот там находится чудотворная Иерусалимская икона Божией Матери, к которой, по словам настоятельницы монастыря игуменьи Екатерины, можно обратиться с любой просьбой. Чудотворная икона «Неупиваемая Чаша», к которой, оказывается, устремляются, как рассказала нам монахиня Георгия, сотни паломников, надеющихся получить исцеление от пьянства, курения, наркомании, – в подмосковном Серпухове, в Введенском Владычном женском монастыре. А как называется та икона, которую вы с женой ищете?

– Наша называется «Спас Нерукотворный». Наверняка в своих экскурсиях по храмам ты такую, уверен, не раз видела. Эта икона очень популярна в России. Только наша особенная. И главная для нас с женой ее особенность заключается в том, что она не просто чудотворная – семейная реликвия, принадлежавшая еще предкам моей Ольги, понимаешь. Когда-то она, по преданью, конечно, принадлежала чуть ли не самому Емельяну Пугачеву. А потом оказалась у его писаря, сумевшего уберечь святое изображение от варваров и душегубов. Некоторое время Спас находился у прабабки моей жены Ольги, которую в ее честь так же и назвали, как ту знаменитую бабушку ее матери. То есть Ольгой. Только моя жена – Александровна, а ту звали Ольгой Петровной. Так-то вот. Ну ладно, это не суть важно. Важно другое. А именно то, что после революции странным образом, как рассказывают, икона исчезла из их дома. Вот и завещали ее найти моей жене. Она и ищет уже не один десяток лет, во всяком случае, сколько ее знаю, эта тема постоянно присутствует в нашей семье. А я уж, как ты догадываешься, в одной упряжке с ней. Тут много тайн, мистики. Как только мы выходим на след иконы, она буквально исчезает из наших рук. Икона старинная, чуть ли не из Византии, и очень дорогая. Может, в этом весь секрет? Не знаю. Где мы только ее ни искали. И в Германии были, и в Ташкент я, в общем-то, с этой целью ездил. А уж что касается ближайшего Подмосковья, то будь уверена, моя жена еще в студенческие годы основательно здесь все прошерстила. Но пока, к сожалению, результатов нет. Хотя она упорная, так что, уверен, обязательно найдем. Выполним завещание ее предков, это уж на все сто процентов. Ладно, не забивай себе голову чужими проблемами.

Неожиданно он почувствовал спиной чей-то напряженный взгляд и сказал:

– Неля, а ты погорячилась, сказав, что никто, а особенно моя жена, никогда не узнает о нашей с тобой встрече. У меня так никогда не бывает. Стоит только подумать, что не узнает, как все происходит наоборот, причем совершенно случайно, по независящим от меня причинам.

С этими словами он повернулся вполоборота и в конце зала увидел Людмилу Романюк, о которой совсем недавно вспоминал, воскрешая в памяти свою последнюю поездку в Киев. Та мирно беседовала с каким-то пожилым мужчиной, и хотя видимых признаков своего присутствия не подавала, но Олег сразу понял, что засекла она его в момент. Поэтому он встал и направился к столику, за которым сидела Людмила, бойко беседуя скорей всего со своим очередным клиентом-хозяйственником. Решил, что лучше самому объявиться, пока Людмила не начала узнавать об этом у его жены по телефону.

– Она сейчас закончит разговор и подойдет к нам, – сказал он, вернувшись на свое место. – Я тебя с Людой познакомлю. Она также любит путешествовать по подмосковным святыням, прекрасно водит машину, да и знает немало. Да и у вас с ней много общего. Она приехала в Москву, наверное, тогда же, когда и ты. Только не из Ташкента, а из Фрунзе, где окончила юрфак университета. Сама же она родом из Джамбула – небольшого азиатского городка. И муж ее, по-моему, также оттуда. Но он не любитель поездок и экскурсий. Так что с тебя причитается. Помимо прочего, Людмила очень известный адвокат, занимается хозяйственными спорами, арбитражными делами и тому подобными юридическими вопросами. Сейчас сама поймешь.

Действительно, не прошло и десяти—пятнадцати минут, как Людмила уже сидела с ними за столиком – в модном джинсовом костюмчике песочного цвета, явно привезенном из последней поездки к дочери в Лондон, – и бойко рассказывала свои бесконечные адвокатские истории. И в контакт с Нелей она вступила, едва успев сесть на стул рядом и роясь в своей сумочке.

– Представляешь, Олег, моя дочь с мужем задумали создать фирму в ЮАР. Так что на твою поддержку я рассчитываю. Хотя и не знаю пока, в чем это будет заключаться, – сказала она, удобно расположившись за столом и отпив глоток только что принесенного зеленого чая. – Хорошо? У нас с тобой, кроме прочего, масса незавершенных дел. Так что давай в ближайшее время встретимся, проговорим, наметим цели и пути их решения. А когда цели ясны и задачи определены, как говорил незабвенный Леонид Ильич Брежнев, – за работу, товарищи, так ведь?

Дорогие друзья, адвокат Людмила Романюк советует вам внимательно смотреть на срок годности покупаемых вами пищевых продуктов. И вот почему. В случае, если он истек, я вам сейчас объясню, что нужно будет делать.

Недавно, уже после моего возвращения из Англии, один из моих клиентов, которого мне передал сослуживец по коллегии адвокатов, к примеру, обратился за консультацией, столкнувшись с аналогичным фактом. Недалеко от своего дома он приобрел в известном супермаркете «Седьмой континент» упаковку некачественного детского творожка «Растишка», срок годности которого давно истек. Я, что бы вы думали, посоветовала ему, прежде всего, обратиться в санэпидстанцию своего округа. Не долго думая, он так и сделал. Вместе с испорченным детским продуктом этот человек по моему совету представил санитарным инспекторам и чек, подтверждающий покупку непригодного для питания творожка в соответствующем фирменном магазине. Так вот, санврачи не только произвели требуемую в таком случае экспертизу, но и, подтвердив в своих выводах опасение покупателя о негодности детского продукта, составили необходимый акт, подтверждающий этот факт.

И что, как вы думаете, было дальше? Недолго разбирался с этим делом суд, получив к тому же все необходимые документы и документальные свидетельства данного дела. Своим решением в пользу данного гражданина за нанесение ему серьезного морального вреда с магазина, продавшего своему покупателю испорченный детский творожок «Растишка», суд взыскал сумму в размере одной тысячи долларов США. Правда, думаю, вполне восторжествовала. Вот так вот, знайте Людмилу и цените.

И еще, никогда не верьте, советую вам, продавцам, когда они пытаются внушить мысль о том, что за некачественный товар несет якобы ответственность его производитель. Запомните: за выявленный брак товара несет ответственность, согласно действующему российскому законодательству, магазин, его реализовавший, и никто другой. А отнюдь не производитель, что пытаются вбить в головы своим покупателям продавцы. И относится это причем далеко не только к пищевым продуктам, но и к технике, к электронике, к холодильникам, стиральным машинам, телевизорам и т. д. и т. п. То есть ко всем без исключения товарам, реализуемым через торговую сеть на территории Российской Федерации.

А вот что касается самих российских покупателей, то есть вас, то настоятельно советовала бы повнимательней относиться и ко всем своим покупкам, какими бы большими или маленькими они ни были, и к «сладким песням» продавцов, пытающихся во что бы то ни стало сбагрить свой, пусть даже негодный, товар, и, естественно, к грамотному, умелому использованию законов нашей страны, призванных защищать ваши неотъемлемые гражданские права и свободы. И еще помните, что Людмила Романюк всегда на вашей стороне. Вот так-то, дорогие друзья.

Олег, кстати, хотела у тебя узнать, ты не прочь сходить со мной в «Ле клаб» на Таганке, а то мне одной не совсем охота, а мой муж, ты же знаешь, не большой любитель посещения таких заведений? А насчет тебя у него возражений не будет.

– Людочка, солнышко, ситуация, что называется, на ловца и зверь. Примерно полчаса назад мы с Нелей обсуждали подобный вариант. Но я, как ты догадываешься, не по этой части, хотя не прочь бы был сходить туда с вами вместе, но времени совсем в обрез. Сходите вдвоем с Нелей, она с огромным удовольствием составит тебе компанию. А что там, кстати, будет?

– Ну, что там может быть. Джаз, конечно. Завтра, к примеру, известный «Харлем биг-бэнд», ну и, конечно, сам Бутман. Годится, Неля? Ну, тогда я за тобой заеду после работы, а ты закажи нам места, вот телефон. Все. Заметано. Ну, ребята, мне нужно идти. Если хотите, то по дороге завезу вас домой. Отлично. Тогда ты, Олег, в темпе расплачивайся, а мне нужно еще кое-куда зайти. Жду внизу.

С этими словами она схватила свою весьма вместительную сумочку, взяла в руку джинсовую куртку песочного цвета и быстрым шагом направилась по лестнице на первый этаж. Нелли Петровна последовала за ней. И вскоре Олег ждал их у выхода. Когда они покидали корчму «Тарас Бульба», залихватский хор вновь грянул свою удалую: «Ты ж мене пидманула, ты ж мене пидвела…».

Напевая крепко привязавшуюся к нему за вечер мелодию, Олег буквально через полчаса уже звонил в дверь своей квартиры. Ее открыла удивленная Ольга.

– Что-то я звоню, звоню, а телефон у тебя все время отключен. Я уж забеспокоилась, мало ли что может случиться. Где ты был? Тебя с обеда нет на работе. В чем дело? Потом, я вижу, ты малость навеселе, да еще поешь. С тобой, мой дорогой, все ясно. Я так и знала, что ты встречался со своим другом Ковуном, сознайся. Не было случая, чтобы вы не поддали основательно. Сегодня, может, меньше, чем обычно, но все равно запашок есть. А я как раз мимо подъезда Ковуна с тяжеленными сумками проходила и подумала, что ты у него. Набрала твой номер, а телефон молчит. Надеялась, что домой вместе дойдем, ты мне поможешь. Еще хотела минералки возле нашего дома в армянском магазине купить. Но не тут-то было.

– Клянусь, что не был у Ковуна. Я был, моя золотая, на важном мероприятии, пропустить которое просто не имел права. А что у тебя? Что-нибудь произошло, что ли?

– Раз клянешься, значит, с тобой все ясно. Точно у Ковуна был, даже сомнений никаких нет. Ну ладно, твое дело. Но помни, что мне всегда не очень-то и нравятся ваши бесконечные посиделки. А мне сегодня, представляешь, наш школьный учитель математики Максим Петрович Хван приснился. Ты рано убежал утром, поэтому я тебе даже рассказать сон не успела. Это явно к какому-то событию, ты же знаешь, у меня всегда так бывает. Как увижу его во сне, значит точно, жди вестей. Скорей всего, со Спасом связанных. Причем, что удивительно, «кореец», как его все звали в школе, в этот раз ничего мне не говорил, а, высунувшись по пояс в окно, курил одну за другой свои любимые папиросы «Беломорканал». В результате сон у меня превратился в сплошной кошмар. Как будто я просидела по команде «смирно» за своей партой в течение двух уроков кряду в постоянном напряжении, каждую секунду ожидая от него чего-то совсем непредсказуемого и непредвиденного. А когда утром проснулась, тебя уже не было. Вот в таком напряжении и провела весь день. Голова просто трещит. Спать хочу невероятно. А тут еще ты со своим Ковуном как назло так поздно свои посиделки завершил. Надеюсь, кушать ты уже не хочешь? Тогда позвони Галке, узнай, как она, и ложись спать. А я уже пошла. Все. Спокойной ночи!