"Месть компьютера" - читать интересную книгу автора (Емец Дмитрий)

Глава I ОДНАЖДЫ, МНОГО ЛЕТ ТОМУ ВПЕРЕД

Это был город, самый настоящий город, с башнями, разводными мостами, небоскребами, улицами и площадями, парком, прудом, автомобильными трассами и даже с небольшой железнодорожной веткой из трех станций, по которой из центра до пригорода ходил один-единственный локомотив с тремя вагонами.

По вечерам, когда темнело, в городе зажигались фонари и почти в каждом окне вспыхивал живой огонек. Одно было странно – на улицах этого города никогда не появлялись прохожие, и они всегда оставались пустыми.

Город этот находился не в Европе, и не в Азии, и ни на одном из других континентов. Он вырос на большом письменном столе в комнате Сережи. Его дома были из пластмассы и картона, с фундаментами из детских конструкторов; деревья – тоже искусственные – из проволоки и цветной бумаги; автомобили, хоть и железные, с открывающимися дверцами, но в несколько десятков раз уменьшенном размере. Даже железная дорога – гордость этого города – не была настоящей, а дистанционно управлялась с помощью антенного пульта.

Большую часть своего города, если не считать машинок и железной дороги, Сережа создал сам – из картона, фанеры, цветной бумаги, деталей от множества конструкторов и маленьких лампочек для елочной гирлянды. Это было сделано для того, чтобы все окна, прорезанные в фанере за маленькими разноцветными стеклами, попеременно зажигались и гасли, как это бывает всегда по вечерам в настоящих городских домах.

В момент, когда мы начинаем свой рассказ, в вечерних сумерках при выключенной большой лампе Сережа сидел на кровати и смотрел, как на столе светится огоньками его город. Он нажал на кнопку пульта дистанционного управления – и застучал по стыкам рельсов его локомотив, направляясь из центра в пригород; заскрипели на новеньких рессорах три вагончика – один пассажирский и два товарных.

В полутьме комнаты город не казался игрушечным, он был настоящим, но просто мы на него смотрим с большого расстояния. Иллюзия была настолько полной, что когда Сережа поворачивался и разглядывал в окно Москву, то настоящий огромный город, в котором он жил, с каменными домами и заасфальтированными улицами, казался ему менее реальным, чем собственный, созданный его фантазией.

Мальчик мог еще долго смотреть на город-макет, но увидел, что почти семь, а значит, скоро должна вернуться с работы мама. Отжавшись на руках, он подтащил свое непослушное тело к краю кровати, ловко поймал ручку кресла-коляски и придвинул ее ближе. Для непривычного человека это было бы сложно, но многолетняя практика сказывалась на его движениях, и Сережа уже делал все автоматически. Вначале придвинул кресло боком, потом положил одну руку на его сиденье, а другую – на жесткую доску кровати, потом немного отжался, развернул ноги и быстрым привычным толчком перебросил тело в каталку. В этот момент нужно следить, чтобы колеса не откатились, потому что тормоза работают плохо, но с этим тоже можно справиться, если прижать кресло ручками к стене за кроватью.

Сереже было одиннадцать лет, из них шесть он был инвалидом, и, по мере того как он рос, одна коляска сменяла другую. Для одиннадцатилетнего мальчишки – шесть лет – это большая часть его жизни, и он уже не помнил, когда сам умел ходить. Иногда во сне он видел себя в детстве, как он стоит на газоне перед домом, но очень смутно и неопределенно.

Медицинский диагноз – Сережа знал наизусть эти часто повторяемые мамой и врачами слова – «травматический перелом нижнего отдела позвоночника с параличом нижних конечностей». Когда ему было пять лет, он неудачно спрыгнул с качелей и очень сильно ударился спиной о бордюрный камень. Так он стал инвалидом. Позднее Сережа узнал, что в позвоночном канале расположен спинной мозг, и когда двигательные корешки мозга повреждены, утрачивается способность к движению. С тех пор мальчик уже не ходил.

Когда Сереже было десять лет и мама приехала с ним к очередному профессору, мальчик услышал через дверь, как доктор громко сказал: «Кого-нибудь другого я стал бы обнадеживать, даже обманывать, но вы ведь сама врач. И как врач вы не можете не знать, что наука пока ничего не придумала против такой травмы. Он никогда не будет ходить». – «Никогда? Вы ничего не понимаете!» – воскликнула мама и заплакала.

Через некоторое время она вышла к Сереже, не зная, что он все слышал, и, пытаясь казаться веселой, сказала: «А что, если нам съездить в «Детский мир» и купить тебе самый большой конструктор? Помнишь, о каком ты мечтал?» Они поехали в магазин и купили игру. И в тот же вечер мальчик начал строить свой город, который за последние годы разросся и занял весь стол, а на сооружение мостов, домов, парков и всего хозяйства ушло уже с десяток конструкторов.

Сережа не сказал маме, что слышал те слова профессора. Она и сейчас продолжала верить, что когда-нибудь сын будет ходить, и каждый день они по часу утром и по полчаса вечером делали специальные упражнения. «Когда-нибудь ты станешь здоровым, я знаю», – говорила мама, и мальчику казалось, что она больше убеждает себя, чем его.

Вращая металлические хромированные обода-поручни, которые передвигали колеса, Сережа поехал на кухню. Он знал, что первым делом, когда мама вернется, она спросит, обедал ли он, а он так увлекся своим городом, а потом уравнениями по алгебре, готовясь к экзамену, что забыл пообедать. И поэтому, чтобы лишний раз не огорчать маму, он быстро съел немного супа прямо из кастрюли и сосиску с пюре, чтобы видно было, что он был на кухне.

Обычно мама приходила не позже десяти минут восьмого, но сегодня она почему-то задерживалась. «Может быть, у нее машина сломалась?» – подумал Сережа.

У них был маленький двухдверный автомобиль «Ока», и он нередко ломался, к тому же на московских дорогах часто бывают пробки, особенно поздней осенью в дождливую и слякотную погоду. Мама была не очень хорошим водителем, как она себя называла – «автомобилисткой поневоле». Но когда у тебя сын, передвигающийся только на коляске, которого нужно два-три раза в неделю возить на лечебную гимнастику, без машины не обойтись. Впрочем, свою «Оку» мама водила очень осторожно, на самой маленькой скорости, придерживаясь правой крайней полосы и не обгоняя даже тихоходные автобусы. «Тише едешь – дальше будешь», – говорила она.

Было уже без пятнадцати восемь, а ее все не было. Сережа начал уже беспокоиться, не заглох ли у машины двигатель, не попала ли мама в аварию, когда на их площадке остановился лифт. Вращая колеса своей коляски, он выехал из кухни в коридор, остановившись у входной двери, и услышал, как повернулся ключ.

– А вот и я! Заждался? – весело спросила мама и, радостно отдуваясь, внесла в квартиру большую картонную коробку.

Она была молодая и красивая, ей не было и тридцати шести, она часто улыбалась и старалась казаться веселой, но глаза у нее всегда были печальные, а около губ появились малозаметные для посторонних грустные морщинки.

– Не загораживай дорогу, дай мне пройти! – скомандовала она.

Сережа отъехал в сторону, мама еле внесла коробку в комнату и с облегчением опустила ее на диван.

– Тяжелая. Хорошо хоть тащить пришлось только от машины.

– А что в ней?

– Сюрприз.

– Сюрприз? Какой?

– Погоди, я еще не все принесла. Не открывай без меня. Обещаешь? – И, не присев, она снова спустилась к машине и вскоре вернулась еще с одной коробкой поменьше, на которой было написано:

– Теперь все, – сообщила мама, ставя все коробки на диван. – Я купила тебе компьютер. Хотела подарить тебе его на Новый год, но подарю сейчас. Зачем ждать?

Сережа давно уже втайне мечтал о компьютере, но не смел даже заикаться об этом. Эта современная техника стоит дорого, а денег, хотя мама много работала, у них всегда не хватало. Наверное, ей пришлось несколько месяцев откладывать понемногу, пока наконец она смогла его купить.

– Тут еще премия неожиданная подвернулась, чему я очень обрадовалась. А то бы не видать тебе его как своих ушей, – радостно говорила мама.

– А когда мы его включим? Прямо сейчас? – нетерпеливо спросил Сережа.

– Тише едешь – дальше будешь. Там в коробках полно всяких проводов, сетевых кабелей, клавиатура. Я думаю, нужно вначале поужинать, а потом разберемся.

Мама решительно отправилась на кухню, а Сережа последовал за ней на своей коляске. Он не любил, когда его коляску сзади толкали за специальные ручки, он ведь не совсем беспомощный, и поэтому даже на улице предпочитал передвигаться самостоятельно, запрещая жалостливым людям помогать себе. Мама знала об этом и выручала сына только в самых трудных случаях: на съезде со ступенек или когда нужно было перебраться из коляски в машину.

Уже в коридоре Сережа услышал, как она недовольно гремит крышкой кастрюли.

– Так я и знала. Опять не ел, а только поковырял.

– Мне не хотелось.

– Знаю, что не хотелось. А ты заставь себя, скажи себе: надо!

Мама решительно придвинула табуретку и опустилась на нее напротив кресла сына. Сережа видел, что она вся как натянутая струна. Должно быть, на работе она устала, вдобавок пробки на дорогах, потом покупка этого компьютера – все теперь сказалось. И он знал, что мама сейчас начнет разговор о том, что говорила всегда.

– Ты не имеешь права быть тряпкой! – в сердцах воскликнула она. – Именно потому, что ты инвалид и прикован к этому креслу, ты должен быть сильным. Сильнее и умнее, чем все остальные.

– Быть сильным?

– Я не имею в виду мышцы, руки у тебя и так достаточно крепкие. Сила – это воля, характер, упорство, умение переступать через «не могу» и «не хочу», через себя, умение достичь невозможного. Здоровый ребенок иногда может позволить себе быть слабовольным дураком, но ты – нет. Он может лениться или бездельничать, но ты не имеешь права. У тебя нет выбора: нужно или стать лучшим и первым, чтобы люди забыли о твоем увечье и перестали наконец тебя жалеть, или навсегда повиснуть в этом кресле дряблой тряпкой. Докажи всем, что ты все можешь, докажи сам себе!

Она вскочила, взялась за ручки коляски и развернула ее к себе.

– Да, тебе никогда не стать бегуном или прыгуном, – горячо продолжила мама, – но, в конце концов, не все спортсмены. Все остальное для тебя открыто. Стань ученым, писателем, композитором, музыкантом, программистом, архитектором или еще кем-нибудь, но не каким-нибудь средненьким, а первым! У тебя даже есть преимущество перед остальными! Другие могут проиграть, многие из них даже часто не знают, что участвуют в соревновании под названием «жизнь», а ты проиграть не должен. Здоровые дети могут целый день бегать вокруг дома, играть в снежки, кататься на велосипеде или заниматься другой ерундой, ты же этого позволить себе не можешь. Занимайся, учись, совершенствуйся, набирайся знаний, и с каждым днем твое преимущество будет все ощутимее.

В этот раз не было сказано ничего нового, Сережа полностью разделял мамино мнение. Возможно, ее слова стали постепенно его собственными мыслями и его жизненной программой. Хотя мальчику не было еще двенадцати, он уже закончил экстерном семь классов.

С начала девяностых годов в России была разрешена новая система образования. Все дети от шести лет, имеющие способности или просто настойчивые, могли учиться дома самостоятельно по ускоренной школьной программе, а потом, когда все предметы за очередной класс были пройдены, предстояло сдать экзамены. Если все они были сданы, ученик переводился в следующий класс.

Таким образом талантливый, усидчивый ребенок мог закончить школу за три-четыре года, проходя в год самостоятельно программы за несколько классов. Разумеется, далеко не у всякого хватит силы воли и терпения заниматься по пять-шесть часов в день, но у Сережи было и время, и терпение, и напористость.

Русский язык и литературу он сдал уже за восемь классов; английский язык – за девять; физику, алгебру и геометрию, как науки точные и трудные, пока только за семь. По биологии и химии ему помогала мама, которая как врач неплохо знала эти науки, и Сережа сдал экстерном по этим предметам за среднюю школу. К тринадцати с половиной – четырнадцати годам он планировал закончить школу, а там уже можно, не теряя времени, поступать в институт. В его стремлении не было ничего невозможного. Ученики, получившие высшие баллы за школьный курс, зачислялись в вузы без экзаменов. Если этот план удастся, думал Сережа, то на этом отрезке жизненной гонки он опередит всех здоровых ровесников на три-четыре года, а там видно будет.

Мама замолчала и, отвернувшись к окну, быстро промокнула глаза тыльной стороной ладони.

– Прости! Сама не понимаю, что на меня нашло. Терпеть не могу эти полные кастрюли и надкушенные сосиски… Ты все еще хочешь подключить компьютер?

– Разумеется, хочу.

– А ты уже решил, на какой из двух столов мы его поставим? Твой город сдвигать не будем?

У мальчика в комнате было два письменных стола: на одном расположился его город, а на другом лежали учебники и тетради.

– Город трогать не будем. Поставим туда, где учебники.

– А где ты будешь заниматься? Компьютер займет довольно много места, – встревожилась мама.

– Пока позанимаюсь на журнальном столике, мне на нем даже удобнее, а там посмотрим.

– Договорились. Только компьютер не должен помешать урокам. Обещаешь?

– Обещаю.

Она внесла процессор в Сережину комнату, а монитор он сам довез туда на своей коляске, поочередно вращая колеса и придерживая его свободной рукой. Он сдвинул учебники, освободив место, а мама распаковала процессор, освободив его от картона и пенопласта, которым он был проложен в коробке.

Так как раньше Сереже не приходилось работать на компьютере, а мама использовала его редко и не очень уверенно владела им, они потратили немало времени, пока разобрались, что к чему. Впрочем, внутри коробки оказалась подробная инструкция, и, заглядывая в нее, они смогли правильно присоединить процессор к монитору, потом вставили шнур питания и подключили в нужное гнездо мышь.

Компьютер был готов к работе. Мама и сын переглянулись.

– Он здесь включается? Можно, я сделаю это сам? – спросил Сережа и протянул палец к круглой зеленой кнопке, которая размещалась на процессоре между дисководами.

– Почему бы и нет? Он же твой.

Сережа нажал на кнопку. Свет в комнате почему-то потускнел, и в полумраке на процессоре зажглась лампочка, похожая на зловещий красный глаз…