"Император открывает глаза" - читать интересную книгу автора (Колосов Дмитрий)

2.5

Обмакнув в краску кисточку, – расщепленную бамбуковую трубку с вставленным в нее клочком заячьей шерсти, – Сюй Фу старательно вывел последнюю строчку – «И претворил мир и достаток на всей земле Тянься. И случилось это в год железа и змеи, осененный светом Тянь-цзи син».

Претворил! Сюй Фу криво усмехнулся. Всего год минул с тех пор, как последнее из царств, Ци подпало под власть жестокого тирана Ин Чжэна, прозвавшего себя Первым Высочайшим императором. Высочайший император! Отродье шакала!

Сюй Фу воровато огляделся по сторонам, словно кто-то незримый мог прочесть его тайные мысли. Но в небольшой комнатке никого не было. Лишь низенький лакированный столик с письменными принадлежностями на нем, пара циновок, четыре грязно-выбеленных, напоминающих куски пасмурного неба стены да сам Сюй Фу, некогда мелкий чиновник на службе сиятельного владыки Ци-ван Цзяня, а сейчас столь же маленький человечек в гигантской машине Тянься, империи Цинь.

Чиновник опустил кисточку в глиняный горшочек с водой и задумался. Минул лишь год, а как же все изменилось! В целом циньские полки милосердно обошлись с царством Ци, если, конечно, считать милосердием тот факт, что жертвы резни, что устроила солдатня, исчислялись тысячами, а не десятками тысяч, как в соседних княжествах, и столица царства – Линьцзы была разграблена, но не выжжена дотла. Пострадали немногие, войны эпохи Чжаньго[28] обыкновенно стоили жизни куда большему числу людей. Циньские шицзу истребили всех захваченных в плен воинов, затем пришел приказ истребить членов царской семьи и ближайших приближенных. Последний удар был нанесен по линчжу – тем нескольким сотням высокородных, что не нашли в себе благоразумия поступиться гордостью и пасть к ногам безжалостного Ин Чжэна. Неразумных обезглавили.

Обитатели Ци затаились в ужасе, но западный деспот неожиданно проявил милосердие. Было объявлено, что царства Ци отныне не существует и что оно становится частью великой империи, под властью рода Цинь. В Линьцзы прибыли чиновники Ин Чжэна, повелевшие именовать циньского царя Первым Высочайшим императором и установившие новую власть. Так как их было немного, циньцы стали брать на работу тех ли, что служили прежнему властелину. Был призван на службу и Сюй Фу, достойный сын недостойных родителей.

Родители Сюй Фу были обычными батраками, но сын сумел выбиться в люди. Смышленый мальчик приглянулся фанши Фуа Шэну, и тот взял юнца в обучение. Сюй Фу освоил премудрость чародейств и гаданий, премудрость священного письма, премудрость правильной речи и премудрость обращения с высшими. Усердный и аккуратный маг был принят ко дворцу, был замечен и успешно продвигался по служебной лестнице, тая мечту достичь высокого положения при особе владыки Ци. И вот все рухнуло. Надежды умерли, и теперь приходилось начинать все сначала.

Все сначала!

Сюй Фу вздохнул. Отчего-то сегодня у него было мрачное настроение, и даже мысли о дао, обыкновенно настраивавшие на радостный лад, сегодня не вносили умиротворения в сердце. Нехороший был день!

Нехороший! Но он переживет и это. Ему не занимать терпения, усердия и почтительности. Он сделает новую карьеру. Непременно сделает, нужны лишь терпение, усердие и почтительность!

Положив перед собой бамбуковую дощечку, испещренную иероглифами, чиновник принялся аккуратно переписывать текст на другую, размером поменьше. Это был новый указ императора, адресованный обитателям Поднебесной: хоу и гуандай, шицзу и би чжу.

Указ гласил, что отныне жизнь и смерть каждого черноголового находится во власти сиятельного Цинь Ши-хуана. Вся территория Поднебесной делилась на области, какими управляли губернаторы и воеводы, назначаемые императором. Отменялись все старые символы и меры: длины, веса и площади. Больше не существовало цветов прежних царств, отныне государственным был цвет хэй – черный.

Черный так черный! – вздохнул Сюй Фу, какой, по правде говоря, любил более веселые цвета.

Работал чиновник долго, пока желудок не принялся подавать сигналы о своей неудовлетворенности жизнью. Сюй Фу привстал и выглянул в окно. Так и есть – солнце уже перевалило полуденную отметку. Чиновник закончил писать, взял небольшую шкатулку и стал укладывать в нее письменные принадлежности. Попутно он размышлял над переписанным. Он был очень неглуп, гуандай Сюй Фу, от него не укрылось истинное назначение законов повелителя Цинь. Ши-хуан создавал великое государство, желая взрастить на месте ломких ив могучий дуб. Желание, достойное цзюнь-цзы![29] Вот только не стоит забывать, что ива, сгибающаяся под порывами ветра, порой крепче дуба.

Сюй Фу сложил свои инструменты в шкатулку, которую убрал в резной ящичек. Сняв шапку-гуань, скроенную из полос бархатистой ткани, чиновник затянул потуже скрученные в узел волосы, водрузил шапку обратно на голову и прикрепил ее к волосам заколкой. Проделав эту нехитрую процедуру, Сюй Фу оправил одежду и отправился на дворцовую кухню.

Резиденция наместника располагалась во дворце свергнутого царя Ци. Для того чтобы попасть на дворцовую кухню, нужно было миновать Белую галерею, пройти через внутренний дворик. За ним находился флигель, где жили чиновники низшего ранга. Здесь же они и столовались.

Дворцовый дворик был полон людей, некоторые из которых шли туда же, куда и Сюй Фу, но большинство следовало по своим делам. Низко кланяясь встречающимся на пути чиновникам, занимавшим более высокое положение, и благосклонными кивками головы принимая поклоны совсем уже мелких ли, Сюй Фу неторопливо проследовал в трапезную. Та была невелика и представляла собой полуподвальное помещение, сплошь заставленное низенькими, склоченными из неровно обтесанных досок столиками, поверхность которых до жирного блеска отполировали рукава халатов тысяч и тысяч гуандай и ли. Сюй Фу с подобающей его положению степенностью устроился на циновке за одним из столиков, что был подальше от входа, у стены. Тотчас же объявился раб, без единого звука поставивший перед чиновником две миски, изучив содержимое которых Сюй Фу едва удержался от брезгливой гримасы. Пишу для слуг императора Цинь готовили явно не на пяти треножниках.[30] Дворцовые повара не затрудняли себя изысками, когда речь заходила о гуандай и ли. День изо дня чиновники получали одну и ту же еду: дагэн – безвкусную мясную похлебку – да рис с овощами.

Подавив вздох, Сюй Фу принялся за еду, при этом машинально отметив, что его родители, пожалуй, были бы счастливы, доведись им питаться подобной пищей. При этой мысли ложка заработала повеселее.

Чиновник быстро покончил с похлебкой и принялся за рис. Теперь он ел помедленнее, ловко подцепляя палочками и отправляя в рот то щепотку риса, то тушеные со специями кусочки моркови, свеклы или лука. Поглощая пишу, Сюй Фу исподлобья поглядывал по сторонам. Куда бы он ни посмотрел, всюду обедали гуандай и ли, облаченные точно в такие же одежды и с той же степенностью поглощавшие нехитрую пищу. То один, то другой из них заканчивал трапезу и, смиренно подняв глаза к потолку, дабы возблагодарить Небо, поднимался. Вздохнув, поднял глаза, а затем и поднялся Сюй Фу. Что ни говори, сегодня было мрачно на сердце, и даже мысли о дао, обыкновенно настраивавшие на радостный лад, сегодня не вносили умиротворения. Нехороший был день!

С этой мыслью Сюй Фу покинул трапезную и направился обратно к себе, где дожидался императорский указ. Он миновал дворик, все также раскланиваясь со встречными, и ступил в галерею. И тут путь ему преградил человек. Именно преградил, потому что Сюй Фу, отвесив поклон незнакомому чиновнику, бывшему, судя по знаку на голове, выше по рангу, хотел обойти его, но незнакомец не позволил, загородив дорогу. Что это значило? Задавшись сим вопросом, Сюй Фу попятился и цепко, отбросив приличия, впился взором в незнакомца.

Тот был строен и худ, широкоскулое лицо выражало решительность и ум, а седая борода была столь длинна, что доставала до пояса. Сюй Фу никогда прежде не приходилось видеть этого человека, хотя он знал решительно всех гуандай, состоявших на службе у наместника Цзяо Гуна. Незнакомец также рассматривал Сюй Фу, после чего негромко бросил:

– Твое имя Сюй Фу?

Чиновник поклонился.

– Да, мой господин.

– Мне нужно поговорить с тобой.

– Но я не знаю достойного господина… – начал было Сюй Фу, но незнакомец весьма невежливо прервал его.

– Это неважно! Иди со мной, если тебе дорога жизнь!

И Сюй Фу вдруг понял, что с этим человеком не стоит шутить. Он едва ли чем выделялся средь прочих своим обликом, незнакомец, ровно ничем. Но от всей его фигуры веяло уверенностью, силой, свойственной разве что царям или влиятельным хоу.

Раздраженный колебаниями чиновника, незнакомец крепко ухватился за полу халата Сюй Фу и увлек его за собой. Вне себя от возмущения подобной бесцеремонностью, Сюй Фу попытался было вырваться, но тут же убедился, что руки незнакомца крепки, словно сталь.

Похититель втащил чиновника в небольшую нишу, образованную стеной и массивной резной колонной. Здесь было сумрачно и пахло кошачьей мочою. Незнакомец освободил Сюй Фу, резко выпустив полу его халата, да так, что бедный чиновник со всего маху врезался в стену, брызнувшую откуда-то сверху сероватой трухой. Подобное обращение совсем уж смутило Сюй Фу. Если это был посланец Цзяо Гуна, чем-то разгневавшегося на несчастного слугу, он должен был прямо объявить об этом. Да и в этом случае Сюй Фу попросту должны были передать в руки палачей, какие знают тысячи способов, чтобы помочь осужденному искупить свою вину: от бамбуковых палок до…

При мысли об этом самом «до» Сюй Фу стало дурно. Цепляясь непослушными пальцами за стену, он завопил:

– Кто ты и что тебе от меня нужно?

Незнакомец приложил палец к губам, давая понять, что желает, дабы Сюй Фу вел себя тихо. Потом он негромко проговорил:

– Кто я – неважно. Тебе ни к чему знать мое имя. Впрочем, чтобы облегчить нашу беседу, я назовусь. Именуй меня Поцзын. Тебя устраивает такое имя? – Сюй Фу сдавленно кивнул, чувствуя, как в горле его застревает липкий комок, размером с яблоко. – Вот и хорошо! – сказал незнакомец, придумавший себе имя. – А нужно мне от тебя, гуандай Сюй Фу, вот что. Ты ведь не принадлежишь к жучжэ? Ты ведь фанши? – Сюй Фу вновь кивнул, не найдя в себе сил выдавить: да. – Ты исповедуешь веру в добрых духов и знаешь, как достигнуть бессмертия.

Сюй Фу подумал, что недаром у него с самого утра было мрачное настроение, и даже мысли о дао, обыкновенно настраивавшие на радостный лад, сегодня не вносили умиротворения в сердце. Нехороший был день!

– Это не так просто! – наконец обрел дар речи несчастный чиновник.

– Вот об этом я и хочу с тобой поговорить. О бессмертии. – Назвавшийся Поцзыном улыбнулся. Улыбка его была почти ласкова, но Сюй Фу чувствовал, что этот человек, не колеблясь, сломает ему шею, причем проделает это все с той же ласковой улыбкой. К горлу вновь подступил липкий ком, в животе захолодело. – Как я слышал, тебя считают здесь главным знатоком эликсиров, чудесных снадобий, а также преданий об островах небожителей.

– Это не совсем так, – пробормотал Сюй Фу. – Более прочих в этом был сведущ фанши Фуа Шэн, затем достопочтимый мудрец Сяо Гуй, затем…

– Достаточно! – прервал незнакомец. – Они все или мертвы, или далеко отсюда. Ты известен более прочих, и хочу сообщить тебе, что сам солнцеликий Цинь Ши-хуан слышал о тебе.

Сюй Фу ощутил, что у него подгибаются колени.

– Чем же я заинтересовал могущественного Тянь-цзы?!

– Своим знанием. Не знаю, слышал ли ты, но солнцеликий мечтает о вечной жизни и ищет способ обрести ее. Он желает, чтоб ты помог ему.

– Но чем? Чем я могу помочь?! – почти в отчаянии закричал бедный чиновник. – Я не знаю, как сварить эликсир, продлевающий годы или дарующий вечную жизнь. Об этом знали мой учитель фанши Фуа Шэн, а также достопочтимый мудрец Сяо Гуй… Я же лишь слышал об этом.

– Неважно. Сегодня прибудет посланец от Ши-хуана. Он передаст шоу Цзяо Гуну повеление найти эликсир бусычжияо. Наместник вызовет тебя. Он ведь дрожит за свою шкуру, как и ты! Ши-хуан не знает пощады!

– Да! – сдавленно прошептал Сюй Фу.

– Наместник вызовет тебя, – словно не слыша этого «да», повторил человек, назвавшийся Поцзыном, – и прикажет тебе найти путь к острову Пэнлай или сварить эликсир. Ты пообещаешь ему сделать все это.

– Но как? Как я смогу?!

Рука незнакомца дернулась, словно намереваясь вцепиться в глотку Сюй Фу, но замерла на полпути.

– Сможешь! – процедил он. – Достаточно пообещать. Ши-хуан доверчив. И милостив к тем, кто берется исполнить его повеление. Но беспощаден к любому, кто пытается ослушаться его. Ты пообещаешь и сваришь… – Назвавшийся Поцзыном глухо рассмеялся. – Любую бурду. Ши-хуан выпьет ее, и она, конечно же, не поможет. Тогда ты скажешь, что для того, чтобы достичь бессмертия, он должен отправить корабли на острова небожителей. Ты будешь посылать эти корабли и год, и два – сколько потребуется. И запомни: твоя жизнь будет равна терпению Ши-хуана. Как только он потеряет это терпение, ты лишишься головы. Кроме того, запомни еще, твоя жизнь зависит от моего расположения. Как только ты утратишь его, а это случится, если ты не будешь внимателен к моим словам, ты также лишишься своей головы. И потому будь усерден и внимателен. Побольше магических обрядов, побольше длинных заклинаний, побольше вонючего пойла, выдаваемого за эликсир. Побольше! Мне нужно то, чего всегда не хватает – время! Ши-хуан должен верить тебе по меньшей мере пять лет. И все эти пять лет он должен рассчитывать на помощь небожителей с острова Пэнлай. Если исполнишь все, как хочу я, будешь щедро вознагражден. Ты станешь князем и получишь цзюйвань монет – и от меня, и от Ши-хуана. Он становится щедр, когда речь заходит о его жизни. Ты все понял?

Сюй Фу понял далеко не все и прежде всего не понял, зачем незнакомцу все это нужно. Но он понял главное: послушание – залог не только его безопасного существования, но и его процветания. Потому чиновник поспешно кивнул.

– Точно, понял? – Незнакомец усмехнулся и с кривой усмешкой поднес к носу Сюй Фу здоровущий кулак, украшенный перстнем, на котором была искусно вычеканена кошка, вонзившая клыки в свернувшуюся кольцом змею. Змеиный круг покоился на двух черточках. Изображение походило на священный символ, но смысла его Сюй Фу не понял, хотя знал все знаки, используемые при письме в царства Ци, Чу, Янь и Цинь. Должно быть, незнакомец прибыл из совсем далеких земель. – И запомни, ты должен быть послушен! – весомо повторил он. – В противном случае…

Кулак закрыл от взора Сюй Фу добрую половину мира.

– Я буду, буду! – испуганно пообещал чиновник.

– Тогда прощай! Сейчас тебя призовет к себе шоу Цзяо Гун. Помни о том, что должен сказать…

Вымолвив это, незнакомец отступил на два шага назад и исчез, да так ловко, что ошеломленный случившимся чиновник так и не смог понять, куда тот подевался. Потребовалось время, прежде чем Сюй Фу оправился от испуга. Когда же он, крадучись, покинул галерею и вернулся в свою комнату, там его уже ждал посыльный от сиятельного шоу Цзяо Гуна. Посыльный передал Сюй Фу повеление наместника явиться к нему.

Чиновник поспешил к своему господину, и тот, глотая от волнения слова, объявил ему повеление владыки Тянься раздобыть эликсир бусычжияо. Сюй Фу осмелился робко заметить… Почти осмелился, тут же вспомнив о грозном предостережении назвавшегося Поцзыном. Одним словом, Сюй Фу ничего не возразил и изъявил готовность раздобыть эликсир, пообещав:

– Я сделаю его сам или испрошу чудесное снадобье у небожителей!

Шоу Цзяо Гун благосклонно кивнул, к тому же позволив Сюй Фу прикоснуться губами к поле своего расшитого золотом халата. В тот же вечер усердный маг получил целый цзюйвань новеньких медных лянов, чтобы купить на них камни, травы и кости зверей и птиц, необходимые для приготовления снадобья. Сюй Фу успокоился и был доволен своей жизнью. Вопреки зародившемуся с утра мрачному настроению, когда даже мысли о дао, обыкновенно настраивавшие на радостный лад, не вносили умиротворения в сердце, день закончился отнюдь не плохо. Выходит, не такой уж плохой был этот день!

Сюй Фу ликовал. Шоу Цзяо Гун довольно улыбался. Цинь Ши-хуан по-прежнему собирался отправиться к морю Ланье. Китай вступил в эпоху невиданного расцвета…