"Император открывает глаза" - читать интересную книгу автора (Колосов Дмитрий)

2.8

– Тебя хотят убить!

Лишь три слова… Эти три слова шепнула Модэ девка-служанка, рабыня из племени хунну, принеся поутру миску с просяной кашей. Всего три слова, – короткий звук, – но как много они могут значить в жизни!

– Почему? – тихо, слабым посвистом затаенного вечернего ветерка, выдохнул юноша, принимая еду.

Но служанка ничего не сказала, лишь затравленно улыбнулась. Она боялась чужих ушей, зная, что ей не снести головы. Тогда царевич так же, шепотом спросил:

– Яд?

Рабыня кивнула и быстро выскользнула из шатра. Модэ задумался.

Вот уже три месяца он был заложником у Отлона, владыки юэчжей, племени, соседствовавшего с хунну. Отец, величайший Тумань отправил Модэ к юэчжам в знак того, что хунны более не враждебны соседям. Чжуки из рода хунну были дерзки, то и дело нападая без повеления шаньюя, главы родов, на кочевья соседей. Юэчжи грозились пойти войной. Их было больше, они были организованы и, уступая хуннам в умении владеть луком, превосходили их числом и сплоченностью. Хуннов война страшила, ибо грозила не только разорением и гибелью многих, но и смутами, какие неизбежно сопутствуют подобным войнам в государстве, где каждый вождь равняет себя с тем, кто поставлен над всеми. Потому-то шаньюй Тумань отправил сына к соседям залогом добрых намерений. И вот теперь…

Модэ не сомневался в правдивости слов рабыни. Она некогда, будучи свободной, принадлежала к их роду; она не могла солгать. Но почему? Почему вдруг юэчжи, известные благородством, решили расправиться с заложником? На этот вопрос у юного принца не имелось ответа.

Хунн ощутил под сердцем холодный страх и бешенство. Ему не хотелось умирать, и он люто ненавидел тех, кто желали его смерти. Беспричинно желали, ибо сын Туманя не сделал юэчжам ничего дурного.

Модэ отодвинул миску с кашей прочь от себя. Нужно было придумать, как выбраться из становища юэчжей. Заложника стерегли два воина. Не то, чтоб очень строго стерегли, лучше сказать приглядывали, дабы тот не выкинул какую-нибудь глупость. Но теперь, когда принято решение расправиться с ним, стражи будут куда бдительней. А что если…

Юноша осторожно высунул голову из шатра. Оба стража сидели у входа и при виде Модэ насторожились. Принц улыбнулся им и поспешил убраться обратно. Итак, стражникам не терпится узреть бездыханный труп заложника.

Модэ криво усмехнулся. Он был еще совсем юн, усы только-только проклюнулись над верхней губой, но ему нельзя было отказать в решимости. Принц не хотел умирать, он слишком молод для этого. Значит, он должен найти способ бежать от юэчжей. Но как? В становище полным-полно воинов, нечего даже и думать о том, чтобы силой прорваться в степь. Да и сделай это, Модэ вряд ли избегнул бы смерти, ибо вокруг были тоже юэчжи, слишком много юэчжей. Что же…

И тут принца осенила мысль, совершенно неожиданная мысль.

– Воды! – крикнул он стражам, высовываясь из шатра. – У меня заболело брюхо!

Как он и рассчитывал, воду принесла та самая рабыня, что предупредила его. С нею был страж. Изображая страдальческую гримасу, Модэ потянулся к чашке с водой и начал медленно пить. Страж, удовлетворившись зрелищем агонизирующего пленника, удалился. Тогда принц притянул к себе служанку и зажал ей рот.

– Слушай меня внимательно! – прошептал он…

– Он умирает! – кричала рабыня. Она опрометью выскочила из шатра и теперь кричала. – Он умирает!

Стражники переглянулись.

– Надо сказать князю! – бросил один, что повыше.

– Да, – согласился второй. – И еще – Просветленному. Пусть проводит несчастного к предкам.

Первый ушел доложить о случившемся, а второй осторожно заглянул в шатер. Модэ лежал на кошме, раскинув руки. На губах его пузырилась пена, чуть в стороне лежала опрокинутая миска и несколько комков каши.

– Бедняга! – прошептал стражник. – Не стоило твоему отцу нападать на наши становища!..

Вскоре явились Отлон – лысоватый крепыш с ногами, закрученными в колесо – и Просветленный, державший уродливую, раскрашенную охрой и белой глиной маску. Модэ уже не дышал, лицо его было сине. Какое-то время князь взирал на мертвеца, потом коротко приказал:

– Бросьте его на съедение крысам. – Затем он задумался, после чего переменил решение. – Или нет! Лучше закопайте. В том, что случилось, его вины нет.

Сказав это, князь ушел. Просветленный нацепил налицо маску и трижды обошел вокруг мертвеца. Он пел погребальную песнь, призывая духов земли быть милосердну к умершему. Закончив, Просветленный снял маску, плюнул на труп и велел:

– Уберите эту падаль!

Воины переглянулись, тот, что повыше, вздохнул. Ему не хотелось исполнять столь неприятную работу. Но ослушаться приказа стражники не посмели. Подхватив тело Модэ за руки и ноги, воины поволокли мертвеца из шатра.

– А тяжелый! – сказал высокий.

– И, кажется, теплый, – прибавил его напарник. – Может, он еще жив?

– Пока донесем, дойдет.

– К чему надрываться, возьми лошадь!

Высокий стражник ушел за лошадью, второй остался подле тела Модэ. Сидевшая неподалеку рабыня горько рыдала. «Вот она, преданность!» – невольно растрогавшись, подумал стражник, и не подозревая, что рабыня печалится не по сыну своего прежнего господина, а по собственной участи.

Высокий привел коня. Стражники взгромоздили на него, перевалив через конский хребет, тело Модэ и пошли через становище к балке, куда сносили всякого рода отбросы. Заложник, пусть и из царского рода, не заслуживал большей чести. Лошадь неторопливо брела мимо бесчисленных шатров, покуда не вышла за пределы становища.

– Здесь! – велел высокий, бесцеремонно сбрасывая тело на землю.

И в этот момент труп ойкнул. Стражи раскрыли рты, и это было последнее, что они успели сделать. Вскочив на ноги, Модэ стремительно, словно кошка, выхватил нож из-за пояса длинного. Короткий удар, и нож вошел в живот. Другой страж отшатнулся, рванув меч, но принц опередил и его. Нож скользким движением рассек юэчжу горло. Брызнула фонтанчиком, окрасив воздух и алой изморосью окропив траву. Сняв с пояса агонизирующего стражника меч, Модэ вскочил на коня. Теперь следовало спешить, ибо скоро юэчжи обнаружат исчезновение соплеменников. Определив положение сторон света, принц погнал резвого скакуна туда, где, по его мнению, располагались становища хунну.

Ему повезло. Юэчжи не сразу проведали о случившемся. Лишь к вечеру они вышли на охоту за беглецом, но тот проскользнул сквозь тенета облав и на исходе третьего дня достиг родных кочевий. Голодный, едва стоящий на ногах, принц был доставлен к отцу, Величайшему Туманю. Тот внимательно оглядел сына и хмыкнул.

– Ты и впрямь такой смелый или тебе попросту повезло?

– Повезло, – пробормотал непослушными губами принц.

Тумань пожевал губами, жирное лицо его изобразило задумчивость.

– Я так и думал. Так уж случилось, что мне пришлось напасть на этих юэчжи. Но я не желал тебе зла. Жизнь…

– Я понимаю, – ответил Модэ, тщательно тая во взоре ненависть.

– Вот и хорошо. Тогда ты вновь мой наследник. И еще я даю тебе под начало воинов. Принц должен рассчитывать на свой лук, а не на удачу. Быть может, настанет день, и ты заменишь меня.

– Быть может, – согласился Модэ, и двусмысленность была в этих словах. Двусмысленность, не ускользнувшая от шаньюя. Тот нахмурил брови.

– Ступай. Когда понадобишься, я призову тебя!

Модэ ушел. Он получил под начало десять тысяч воинов. Собрав их, он дал каждому по стреле, издававшей при полете зловещий свист. Такие стрелы он видел у юэчжей. Модэ приказал воинам стрелять в то, во что пустит стрелу он.

– Кто не исполнит приказа, лишится головы! – предупредил принц.

Затем он выстрелил в любимого коня, и не все последовали его примеру. И этим не всем отрубили головы. Затем он выстрелил в свою жену, и вновь не все последовали его примеру. И они – эти не все – тоже лишились голов. А прочие, устрашенные участью нерешительных, отныне готовы были пустить стрелу в любого, в кого прикажет их господин. В любого…

Оставалось лишь дождаться охоты, когда отец, Величайший Тумань призовет к себе нелюбого сына…