"Как Путин стал президентом США: новые русские сказки" - читать интересную книгу автора (Быков Дмитрий Львович)

КРОШКА КИРИ

Крошка Кири, родившийся и выросший на юге одной большой и бестолковой страны, обладал единственным, но полезным волшебным свойством: на него так и хотелось что-нибудь свалить. Объяснить это можно было, с одной стороны, тем, что уж больно он был чистенький, хорошенький, опрятный и маленький до полного гномо-образия. С другой же стороны, что-то в его уверенной повадке, поблескивающих очечках и твердой круглой головенке выдавало такую надежность и внушало такую уверенность, что и самые бессовестные подставщики знали: ничего ему не будет. Крошка Кири был прямо-таки рожден для того, чтобы все, за что любого другого давно убили бы, сходило ему с рук. Крошка Цахес, описанный нашим немецким предшественником и кумиром, обладал счастливой способностью нравиться влиятельным людям. Крошка Кири обладал не менее счастливой способностью выходить сухим из любой воды, хотя бы и самой мокрой. Что бы на него ни валили, какой бы ответственностью ни наделяли, – наш крошка, как некий радужный пузырь, взлетал себе все выше и выше. Его приход в какую-нибудь новую сферу деятельности означал, что близится в этой сфере глубочайший кризис, и только маленький Кири способен без всякого ущерба для себя оказаться крайним в долгой цепочке провалов. Почему его с детства и бросали на самые безнадежные участки работы, которых он, конечно, не спасал, но и ущерба никакого не терпел, а то и зарабатывал народную любовь.

Это чудесное свойство стало проявляться буквально с рождения. Бывало, разобьют шаловливые дети дорогую вазу, брызнут хрустальные осколки по паркету – крошка Кири тут как тут. Вбегают чьи-то разгневанные родители, которым не посчастливилось принимать в этот день гостей, – а шалуны уж выставили на порог маленького Кири: все он! И плевать циничным детям, что малютка присоединился к их буйным играм в последний момент, когда ваза уже опасно накренилась: все равно ему ничего не будет, а их и выпороть могут. Посмотрит гневный родитель на аккуратного крошку, на чистенькую его матроску с отложным воротничком, на честные, в круглых очечках, глаза, да и скажет: молодец, смелый мальчик, все равно этот печальный инцидент с нашей собственностью был исторически обусловлен… И Кири получает конфету.

Собственно, по этой схеме и строилась вся его жизнь: чуть где аврал или катастрофа, сейчас бегут за Кири. Со стороны могло даже показаться, что аккуратный малыш одним своим появлением притягивает неприятности. Но не следует путать причину и следствие: Кири работал не притягивателем бедствий, а громоотводом. Личное обаяние малютки было таково, лепет его так честен, а матроска так отутюжена, что срывать на нем зло не смело никакое начальство.

Кто это сделал? – грозно спрашивало оно.

А это наш Кири! – отвечали подросшие мальчишки.

А, Кири, – добрело начальство, теплея глазами. – Ну, пусть себе. Наверное, это было обусловлено того…исторически.

После школы Кири срочно направили на завод, потому что производство в его Отечестве начало падать, как некая Пизанская башня, и пизец этой башни казался все более неотвратимым. И точно – вскорости большинство заводов встало, но Кири уже перебросили в комсомол. Комсомолом в той стране называлась загадочная организация, позволявшая наиболее активным молодым людям в обмен на небольшую и, в общем, необременительную ложь жить по вполне цивилизованным стандартам, то есть совокупляться с подругами в саунах, ездить по заграницам, слушать хорошую музыку и даже изучать менеджмент – в тех пределах, в которых он вообще зачем-нибудь нужен в стране, где никто ничем не управляет. В комсомоле, где Кири отвечал за культуру и досуг, намечалась все та же пизанская ситуация (Кнри вообще, в соответствии со своим назначением, явился в эту страну как некий гонец из Пизы, в тот самый момент, когда все начало помаленечку разваливаться). Не успел Кири прийти в комсомол, как тот наирну° выпустив, однако, в жизнь отряд молодых людей, умевших лгать, посещать сауны и имитировать менеджмент. После недолгого пребывания в бизнесе (все банки и фонды в тех краях возникали и лопались стремительно, так что Кири был при деле) нашего героя бросили на самую опасную должность в правительстве – он стал отвечать за топливно-энергетический комплекс. Дело в том, что как раз в то время начал разражаться небольшой мировой кризис, цены на нефть поползли вниз, и чтобы прикрьггь катастрофу с главной статьей местного экспорта, был призван наш универсальный громоотвод.

Упали, стало быть, цены-то? – спрашивали у Кири испуганные граждане.

Упали, друзья, – честно отвечал Кири, поблескивая очечками. – То есть у нас тово… поступлений не предвидится?

Никаких. – еще честнее отвечал Кири, наклоняя головку. – Стало, лалу сосать будем?

Придется и пососать, – констатировал Кири с бесстрастием хирурга.

А_ ну и ладно. Впервой, что ль, – кивали сограждане, умиляясь честностью крошки: мог бы соврать, но постыдился – значит, и роптать грешно.

Как раз в то время в Кирином отечестве количество Пюанских башен начало понемногу переходить в качество и явственно обозначился край той веселой жизни, которой Кирины сверстники и братья по классу жили последние десять лет. Страна набрала внешних и внутренних долгов, установила фиксированный курс доллара, производить же, однако, ничего не начала, а питаться нефтью уже не могла по причине снижения ее стоимости и питательности. Ошва государства, знакомый с делами очень поверхностно, но обладавший мощным нюхом на всякие пизанские проявления, вызвал начальника правительства.

– Что, кренимся? – спросил он его со своей знаменитой прямотой.

Не без того, – ответил начальник правительства со своей знаменитой кривизной.

Что делать будем? – в упор спросил глава.

Так-то оно так, а ежели не туда, так мы завсегда! – отвечал начальник с присущей ему меткостью.

Слушай, – раздумчиво произнес глава, осененный догадкою. – Есть у тебя в правительстве такой… махонь кий такой… аккуратный, словом! Молодой совсем! Какого звать-то?

Гениально! – вскричал начальник правительства, взмахивая бровями. – Как же я сам-то не допер! – и с чувством исполненного долга подал в отставку, а Кири был призван к рулю. И хотя местный парламент попервости роптал, государственная воля прозорливого главы оказалась сильнее: подросшего мальчика в матроске утвердили начальником правительства.

Да ты что делаешь? – пытались урезонивать главу отдельные недотепы. – Нешто такого можно ставить на второй пост в стране?

Только такого и можно, – загадочно отвечал глава.

Да он руль один раз крутанет – и все рухнет!

– Он и крутануть не успеет, как все уже рухнет, – сказал глава, и в эту самую секунду его пророчество исполнилось с точностью до миллиметра. Сначала упал рубль, а потом и все остальное – кроме, разумеется, настроения Кири. Он вышел к народу, честно блестя очечками, и прямо посмотрел ему в глаза.

На Кири с тоскою взирали братья по среднему классу, сроду югчего не сделавшие, но уже привыкшие к тому, что за это-то невмешательство в жизнь платят лучше всего. Обалдевшие вкладчики разводили руками на руинах банковской системы. Бюджетники, которым уже нечего было терять, взирали на Кири даже с каким-то состраданием. Пролетариат и крестьянство, о существовании которых страна вспоминала только раз в четыре года, когда о них напоминал гомункул Гена, со своих огородов умиленно шептали:

– Махонькой какой…

– Так что ж, это конец, Кири? – прямо спросил кто-то из бюджетников.

Он, – лаконически отвечал малютка.

Стало быть, крякнулись реформы-то наши?

Абсолютно, – кивнул Кири.

Десять лет – и все не туда? – мрачно хохотнул какой-то пролетарий.

Похоже, – ясным голосом произнес крошка.

И внешние, стало быть, долги заморозим, и внутри, стало быть, все треснуло?

А как же, – твердо сказал Кири. – Если конец, так всему.

Ну ничего… ничего… ты, главное, не огорчайся! – хором заутешал крошку народ. – Ну подумаешь, что ко нец! Начнем наконец с нуля, оттолкнемся от дна… Исторически, стал быть, обусловлено… Ведь не ты ж виноват, маленький. Подставили тебя. Иди с миром.

И во все время, что страна пыталась разобраться в том, все ли лопнуло или кое-что осталось, рылась в руинах, откапывала сбереженные копейки, – никто не говорил о Кири плохого слова. Да и не был он ни в чем виноват. Его всегда звали в последний момент.

Случилось так, что в столице того государства правил недалекий, жестокий и падкий на лесть хан ПА, что расшифровывалось как «Почетный Архитектор». Он очень любил, чтобы его называли Па, как любящего отца, и именно таковым себя ощущал на протяжении добрых шести лет. Почетный Архитектор действительно застроил всю столицу новыми зданиями по своему вкусу, но всякую масленицу сменяет великий пост, и сколько ни затыкал Па-хан глотки своим недоброжелателям, ясно было, что в его ханстве настает время упадка. Вечно жировать не дано никому, особенно в стране, в которую ежедневно прибывают новые гонцы из Пизы.

Сам Па-хан, будучи личностью недальновидной и заглядывая не дальше козырька своей кожаной короны, признать надвигающегося кризиса не желал и лютовал все яростнее. Но советники его, по-восточному подобострастные и лживые, видели чуть подальше. Им-то первым и пришла светлая мысль позвать Кири.

А что, ежели нам его подставить на ханство? – шептались они.

Па не допустит! Па его зубами загрызет!

Ну, загрызть-то не загрызет, а облает сильно, – смекали самые умные. – А кого Па облает, у того рей тинг сам собой подрастет – хочешь не хочешь, а подра стет! Глядишь, когда все окончательно поползет, будет нам на кого свалить. Срочно бегите за Кири!

И гонцы немедленно прибыли к Кири с предложением ни много ни мало возглавить столицу, которая в сознании большинства ее жителей уже неразрывно ассоциировалась с Па-ханом.

Кири в то время как раз сидел без работы, потому что все уже рухнуло и больше его никто для прикрытия не звал. Правда, собирался окончательно накрыться так называемый праволиберальный блок, и Кири позвали его возглавить, но поскольку блок находился уже в состоянии полураспада, ангажемент мог прекратиться в любой момент. Так что Кири с радостью согласился, не забыв, однако, спросить:

А что, у вас там действительно скоро… крышка?

Идет к тому, – угрюмо кивнули гонцы.

Так я готов, – гордо сказал Кири и пошел похо дом на столицу.

Пахан, разумеется, не был готов к такому обороту событий и немедленно обрушил на бедного малыша поток такой грязной ругани, что симпатии всех старушек, молодушек и невинных детей тут же обратились на сторону Кири. Вскоре его шансы возглавить столицу сделались более чем реальны, и даже Па-хан прекратил свои атаки, ибо стало очевидно: на случай очередного всеобщего руха Кири незаменим.

Чем окончилась борьба Кири за ханский престол, мы пока не знаем, а чего не знаем, о том не говорим. Лишь о двух вещах мы считаем необходимым предупредить благосклонного читателя. Во-первых, если Кири пустят в президенты страны, это будет вернейшим признаком, что существовать под прежним названием стране осталось не больше месяца. А во-вторых, когда его призовет Господь, это будет означать, что Ему срочно потребовался подставной заместитель, потому что до конца света остаются считанные секунды. Следите за Кири, господа. И помните, что если Кири не стал президентом и не взят на небеса – значит, и у нашей Родины, и у остального человечества есть покуда время.