"Форс-мажор" - читать интересную книгу автора (Новоселов Дмитрий)

3.

Вспоминая вчерашний день и гадая, чьим убийцей меня хотят выставить, я успокоился настолько, что даже задремал.

Когда за мной, наконец, пришли, мой желудок вовсю переваривал сам себя, а в горле пересохло настолько, что когда конвоир спросил, кто из нас Чебоксаров, слово «я» из моих уст прозвучало, как последний выдох умирающего.

Вначале меня отвели к толстому усатому сержанту, который снял отпечатки пальцев, а затем доставили в комнату номер двадцать один на втором этаже.

В кабинете сидело три человека в штатском. Никого из моих утренних гостей среди них не было. Комната показалась мне очень светлой, первое время я усиленно щурился, но графин с водой на столе все-таки рассмотрел хорошо. Один из следователей, видимо, проследив мой взгляд, велел конвоиру снять с меня наручники и налил мне стакан. Меня посадили на стул справа от окна, около полированного шифоньера так, что солнечный свет падал мне прямо в глаза. Они смотрели на меня, а я пытался смотреть на них. Никто не представился. Все трое были худощавыми и темноволосыми. Двое моего возраста, третий – лет пятидесяти. Последний, самый старший, показался мне знакомым. Я его точно где-то видел и, скорее всего, даже общался.

Когда они достаточно хорошо меня разглядели, тот, что сидел напротив меня, расспросил и записал с моих слов анкетные данные, потом сказал:

– Вас задержали по уголовному делу номер сто семьдесят восемь, возбужденному по факту убийства Угланова Игоря Валентиновича. Имеете ли вы что-нибудь сообщить по этому поводу следствию, по своей инициативе?

– Нет.

– Вы были знакомы с потерпевшим?

– Да.

– Когда вы видели потерпевшего последний раз?

– Вчера.

– Костя, подожди, – сказал пожилой. – Пусть расскажет посекундно все, что он делал вчера с двадцати одного ноль-ноль до двадцати четырех.

– Хорошо, – сказал Костя. – Давайте начнем с двадцати одного ноль-ноль местного времени.

– В двадцать один ноль-ноль я находился на центральном рынке в продуктовом киоске, принадлежащем ООО «Импульс», – начал я и задумался над тем, как объяснить причину по которой в столь поздний час поехал к Игорьку. В конце концов, я решил не вдаваться в подробности Серегиных похождений и не упоминать про деньги, сказал, что с Углановым договорился встретиться заранее, по поводу закупа водки и рассказал все, что смог вспомнить о вчерашнем вечере.

Когда я начал, часы на стене показывали два часа пятнадцать минут, а когда закончил, было уже половина четвертого. Меня часто перебивали, задавая по несколько раз одни и те же вопросы. Тот, что сидел справа в аляпистом галстуке, записывал мои показания, двое других делали пометки в блокнотах. Я ничего не сказал о светлой девятке, которая подъехала после меня. Сам не знаю почему. Наверное, я заранее боялся этого урода, который вот так запросто мог лишить жизни сразу трех человек. Когда я упомянул гаишника, все трое заметно оживились, а тот, которого звали Костя, стриженый под бобрик, на некоторое время вышел из комнаты. Они спросили, записывают ли охранники на стоянке время, когда владелец ставит машину. Я сказал, что записывают. Они поинтересовались, где ключи от «москвича», я сказал, что они в той связке, которой оперативники закрывали дверь моей квартиры. Потом мне дали ознакомиться с протоколом допроса, который я внимательно прочитал и расписался на каждой странице. Меня заставили написать, что все вышесказанное записано с моих слов, мною прочитано и записано верно. Я сделал все, как они просили, испачкав ручку и протокол дактилоскопической мастикой. Они внимательно следили за моими манипуляциями, затем вызвали конвоира, который надел на меня наручники и отвел в камеру. По пути мне разрешили сходить в туалет и напиться воды.

Мой сосед лежал в той же позе, в которой я его оставил. Когда меня ввели, он повернулся, напряженно посмотрел на меня и спросил: «Били?». Я ответил, что нет. Когда я лег, он встал и помочился в пластмассовое ведро. Больше я его не слышал.

Когда-то в здании милиции находился детский сад. Я представил себе, как по коридорам бегали детишки, а здесь, внизу, шипела кухня. При определенных условиях вода может стать паром, детский сад – милицией, а церковь – кинотеатром. Кто-то там, на небе, решает, кому быть преступником, а кому – праведником. Я это знал точно, мой скромный жизненный опыт подсказывал, что человек всегда может стать обезьяной, а вот наоборот – никогда.

Потом за мной пришли во второй раз, конвоир не надел на меня наручники и я догадался, что меня отпустят. На этот раз он отвел меня в комнату на первом этаже, на двери которой не было номера, а висела металлическая пластинка с надписью: Савичев С.В. В кабинете сидел всего один человек, самый старший из тех, что проводили допрос. Он хмуро посмотрел на меня и сказал:

– Мы проверили ваши показания. Когда вас остановил сержант ДПС, Угланов был еще жив, он разговаривал по сотовому телефону. Это сходится с показаниями сержанта и с данными компании мобильной связи, услугами которой пользовался Угланов. Его убили предположительно в тот момент, когда вы ставили машину на стоянку. Заявленные вами поломки автомобиля действительно имеют место. Вот ваши ключи, можете идти.

От радости я чуть не рассказал ему о светлой девятке, но вместо этого сказал:

– Спасибо, – взял ключи и уже развернулся было, чтобы уйти, но вспомнил о деньгах.

– Товарищ Савичев, – сказал я. – А деньги и документы?

– Какие деньги?

– Которые у меня изъяли при обыске.

– Во-первых, я не Савичев. Я – подполковник УБОП Спарыкин Алексей Лукьянович, во-вторых, о деньгах я ничего не знаю. Все, что у вас изъяли, вам вернут завтра, – он сделал паузу, затем с напором продолжил: – Если сочтут нужным… Конечно, вы можете подождать до завтра здесь, но один ваш товарищ уж очень беспокоится, бегает по знакомым, надоедает звонками.

Еще час назад я готов был отдать все свои деньги, чтобы выйти отсюда, а теперь, когда меня отпускали, важнее денег для меня ничего не было.

– Завтра воскресенье.

– Ну, тогда в понедельник.

– А у кого их можно будет забрать?

– У капитана по фамилии Полупан в двадцать первом кабинете.

– Спасибо.

Уже на выходе он остановил меня фразой:

– Чебоксаров! Подписку о невыезде я с вас брать не буду, но устно предупреждаю, чтобы из города никуда не уезжали. Вы можете нам понадобиться. И еще… Я бы на твоем месте тому сержанту бутылку поставил.

– Хорошо.

Запах свободы точно существует, он похож на запах весны.

Когда я вышел из милиции, было уже темно. Я сразу узнал Серегину «мазду» цвета апрельская ночь. Он тоже меня заметил, выскочил мне навстречу. Я хотел сказать, что из-за его блядства меня чуть не посадили, что меня в конец достали его выходки, но мы просто обнялись.

– Как ты, дружище? – спросил он.

– Нормально.

– Кушать хочешь?

– А то!

В машине у него было сильно накурено, пепельница вся забита. Не говоря ни слова, мы доехали до бистро, где нам почти сразу же принесли салаты. Я ел, Серега говорил.

– В городе полный шухер. С Игорем, кроме охранника, был Марат Хакимов, он хозяин фирмы «Фирт», которая тоже торгует водкой и является первым конкурентом Углановскому «Дисконту». Правда, водка у него в ассортименте в основном привозная, московская и хохлятская. Крупный воротила. Обороты больше, чем на городской ликерке. Три фуры в день! Говорят, вышло какое-то постановление, по которому слетела вся верхушка главспирта.

– Знаю. Присутствовал при разговоре, – сказал я.

– Так ты его видел? – удивился Сергей.

– Хакимова? Да.

– Ну, вот. А какое у него было предложение?

– Они выперли меня до того, как стали разговаривать, – уклончиво сказал я.

– Говорят, он решил переключиться на местную водку и пришел предложить Игорю поделить заводы области. И еще финансовую помощь в обмен на связи. – Сергей закурил. – Самый прикол заключается в том, что убийцу ищут теперь по полной программе и менты, и уголовники. У Каримова крыша – блатные, а у Игоря – шестерка. И те, и те – в жопе. Валят друг на друга.

– А я – главный подозреваемый?

– Теперь нет. Насколько я узнал, существует три версии: первая – банальное ограбление, самая слабая, вторая – дело рук Клима, третья – происки конкурентов, дескать, кто-то хочет прибрать к рукам весь водочный бизнес.

– А при чем здесь Клим?

– Ты ведь друг семьи. Ты что, не знал, что Клим раньше, до ментов, Угланову крышу крыл?

– Ты ведь знаешь, я в такие дела не лезу. Ну и что?

– В городе все знают, что Клим – отморозок. Во-первых, он давно на игле, во-вторых, он не имел четкой ставки отката. Ну, ты знаешь все эти понты. Мог ночью к Игорю домой припереться, типа, дай денег. Вы тут жируете, а братва на зоне фуфайки курит. А когда Игорь поднялся, Клим совсем озверел. Короче, не крыша, а полная лажа.

Нам принесли шашлык. Я молча начал есть свою порцию, а Серега попросил поменять, слишком жирное он не любил.

– Ну и что дальше? – спросил я.

– Года три назад, когда ему все это надоело, Игорь решил уйти под ментов, тем более, что менты и сами давно к нему присматривались. Как они это сделали, что предприняли? Никто не знает. Но Клим спрыгнул с Игоря и даже не вякнул в ответ. Но злобу, говорят, затаил.

Принесли другую порцию шашлыка. Серега поковырялся в ней вилкой и начал есть с недовольным видом.

– Сегодня всю Климовскую бригаду взяли, – продолжил он. – Самое интересное, что никто ничего не видел и не слышал.

– Я видел, – бросил я и рассказал Сергею про светлую девятку.

Выслушав меня, Серега с минуту молчал, затем спросил:

– Ты можешь его узнать?

– Как можно узнать спину? Тем более, что было темно, тем более, что я видел его меньше секунды.

– А машину?

– Я знаю только, что это была светлая девятка.

– Понятно. Ты рассказал об это в милиции?

– Нет.

– Правильно, – на лбу появились две вертикальные полоски. – Никогда, ни за что нельзя поручиться с полной уверенностью. Может, это сделали сами менты, или кто-то близкий к ним. Никто не будет разбираться, видел ты или не видел, дальтоник ты или нет. В таком деле свидетелей не бывает. Забудь. Я уже забыл.

– Я тоже так думаю. Что будем делать с деньгами?

– Какими деньгами?

– Которые мы должны Игорю.

– А… Я купил на них воду, – Серега довольно улыбнулся. – Сегодня, пока куролесил по городу, наткнулся на дешевую минералку в «Лакомке», выторговал пятнадцать процентов и купил на всю смотку. С доставкой. Завтра развезут по точкам, остатки ко мне в гараж. Скоро вода полетит, обещали тепло.

На меня опять нахлынула волна раздражения.

– Серый, сделку придется аннулировать, – зло сказал я. – Забери деньги, завтра отдадим их Нельке. Так нельзя. Деньги чужие и тратить их ты не имел права. Нужно вернуть.

Сергей взял со стола зубочистку и сделал паузу.

– Я надеюсь, ты не думаешь, что я решил эти деньги присвоить, – сказал он. – Просто выгодное предложение, в кармане были деньги, в таких случаях раздумывать нельзя. Сделку я расторгать не буду. Если ты такой щепетильный, где-нибудь перезайму. А вообще, я считаю так: Игорь в морге, когда мы должны были вернуть деньги, никто не знает. А Нельке…. Днем раньше, днем позже – разницы нет. Наторгуем – отдадим.

Он был прав. Когда дело касается денег, какой может быть разговор о порядочности. Тем более, что брать чужое мы не собирались.

– Мы должны отдать до похорон, – пошел я на уступку.

– При убийствах похороны затягиваются, – в его голосе опять забулькали веселые нотки. – Потом, Коль, у тебя ведь есть деньги. Один раз можно, наверное, внести их на время для общего дела. Увы, в связи со строительством павильона денежная масса тает, ассортимент слабенький. Деньги не должны лежать, деньги должны делать деньги.

– Я уже слышал это от одного человека. Теперь он – труп, – с сарказмом сказал я. – Вдобавок у меня их нет. Конфисковали.

– Нашли? Ну вот. А были бы в товаре, никуда б не делись. На каком основании?

– До выяснения происхождения.

– Хрен вернут, – уверенно сказал Сергей.

– Спасибо, успокоил.

Какое-то время мы ели молча. Когда принесли чай, я сказал:

– В ментовке мне говорили, что ты подключал каких-то людей, беспокоился. Кого, если не секрет?

– Всех подряд, по алфавиту в записной книжке. Даже маминого двоюродного брата, дядю Леву из прокуратуры, с которым уже лет пять не разговаривал. Я как тебя увидел в браслетах, сразу вспотел. Это ведь я во всем виноват.

– Да, ладно… Спасибо.

– Кстати, все заодно и узнал. У людей языки длинные, – он перелил чай в блюдце, зажмурился и с шумом отхлебнул. – Официально расследование проводит следователь Полупан из уголовки Заводского района, но все нити в руках у подполковника Спарыкина из шестого отдела. Это он у Игоря был крышей, причем не простой крышей, а самым настоящим партнером. Короче он в проблеме и сам пострадал. Ведь деньги все-таки пропали. Тысяч восемьсот, говорят. Кроме Игоревой фирмы Спарыкин контролирует продажу видеокассет с пиратскими копиями фильмов. И еще что-то. Сейчас фиг поймешь, где мент, а где браток.

– Вспомнил! – воскликнул я. – Этот Спарыкин выпускал меня из кутузки. Я теперь вспомнил, где его видел! Дома у Игоря. Они вели себя, как старые друзья. Вежливый дядька.

– Ага. Этот вежливый дядька кому хочешь голову открутит. Ладно, поели хорошо. Поехали.

Сергей подозвал официанта и расплатился.

– Кстати, – спросил я, пока мы шли к машине. – Как дела у тебя дома?

– Нормально. Кто хочет быть обманутым, будет обманут.

Опять ночь. Опять дорога и вода в стекло. Знакомая картина. Всего сутки назад все было правильно. А теперь ни Светки, ни Игоря, ни денег.

– Это передел рынка, – сказал Серый. – Или так совпало, или зачистка началась сразу с двух сторон.

– Вряд ли. Хозяина сняли за воровство. Я думаю, что это никак не связано с убийствами.

– Много ты понимаешь. Там на верху сплошные инсценировки. Одна команда нахапалась, теперь пришла очередь воровать другим. Вот и пошла зачистка игрового поля. Нам с тобой нужно продумать, как это все хозяйство отразится на наших делах.

– Да, никак. Уверенно сказал я. Не у Угланова, значит, у кого-то другого будем брать. Разве что отсрочка платежа исчезнет.

– Наверное, ты прав. Мы – люди маленькие.

– Слушай, дай закурить, – попросил я Серегу. – Что-то на душе тоскливо.

– Не дам, – насмешливо сказал он. – Не куришь, не курил никогда путем, и не надо. Лучше водки выпей, – он выбросил в окно только что прикуренную сигарету и мечтательно произнес: – Вот соберусь с мыслями и брошу. Между прочим, Света просила тебя позвонить, как выйдешь. Она очень переживала.

– Ни к чему. Пройденный этап.

– Оба-на! Что так?

– Ну, вроде как хватит.

– Ладно, твое дело, старина. Куда едем, домой?

– Да.

– Уснешь?

– Усну. Завтра с утра поеду к Нельке. Может, надо чем помочь. Все-таки друзья. Ты уж подумай, как отдать деньги побыстрее.

– Лады, – сказал Серега и надолго задумался.

Всю дорогу я исподтишка поглядывал на него. Стрижка бобрик, бычья шея, челюсть – орехи можно колоть. Киногерой. Я часто задавал себе вопрос, зачем я ему? Мне казалось, что со всем нашим делом он мог бы легко справиться самостоятельно. Связи – его заслуга, кредиты – тоже. Перед его нагловатым обаянием не устояла еще ни одна налоговая инспекторша, да и мужики через пять минут после общения начинали хлопать его по спине и звать в гости. Мое дело – бумажки перекладывать, его – решать проблемы.

– Слушай, – начал было Серега, но, повернув голову ко мне, увидел, что я на него смотрю, и спросил: – Чего вылупился?

– Нравишься.

– Ты мне это дело брось, – сказал он и весело засмеялся. – Полдня всего отсидел в КПЗ и уже пристаешь. Что с тобой там сделали?

Он сложил губы для поцелуя и игриво причмокнул. Мы посмеялись.

– Я так думаю, – продолжил он. – Этот козел, который всех положил, он или псих, или наркоман. Он очень рисковал. Место довольно популярное, в это время там черт-те кто мог находиться. И еще. Раз ты так далеко уехал, а Игорь был все еще жив, значит, они его знали, впустили и он сидел с ними в комнате. Или все это время, пока ты ехал, он стоял под дверью и слушал. Но факт есть факт, сколько бы там народу не находилось, он бы всех убил. И всех свидетелей по пути тоже. Задержись ты подольше, я мог бы остаться без напарника. Весело тебе?

– Очень.

Мы подъехали к дому. Вход в мой подъезд был похож на рану – узкая створка двери была открыта, а широкая криво болталась на верхней петле. Мне стало грустно. Еще утром с дверями все было нормально. Хотя, стоит ли удивляться?

– Сорванная с петель дверь есть верный признак и первая примета того, что привычный мир рушится, – сказал я.

– Че, че? – спросил Серега.

– У тебя нет ощущения того, что надвигается катастрофа?

– Ты о чем?

– Ему выбили зубы, – сказал я и указал рукой на подъезд.

Сергей испугано посмотрел на меня.

– Слушай, – сказал он. – Пошли ко мне. Посидим, глюкнем водочки, моих девок отправим в спальню, сами переночуем в зале на диване. Места всем хватит.

Я засмеялся.

– Все нормально. Я пойду домой.

– Ты уверен? – он пытливо посмотрел мне в глаза.

– Стопудово.

– Ладно. Возьми денег-то, – он вытащил из кармана пачку купюр, отсчитал три штуки и протянул мне. – Мало ли что. Без денег нельзя.

– Давай. Правда, у меня в штанах со вчерашнего дня два куска должны были остаться, но вдруг менты выгребли.

Поднимаясь по лестнице, я остановился у дядимишиной двери, прислушался и, услышав звуки телевизора, позвонил. Дядя Миша очень обрадовался мне. Он, как обычно, был слегка навеселе. Он обнял меня и долго цокал языком, не говоря ни слова. Я подарил ему полтинник и спросил:

– Дядя Миша, ты помнишь, что менты у меня из дома забрали деньги?

– Помню, помню, – сразу сообразил, в чем дело, дядя Миша. – Я на любом суде… Сынок… Бля… Они, козлы, думают, что все могут. Но мы за тебя…

– Ладно, ладно. Я так, на всякий случай. К стати на счет тети Тани…

– Мы Таньке с ее Сашкой голову открутим. Я завтра Сашке поставлю, и все! – он вопросительно посмотрел на меня. Я дал ему еще полтинник. – Танька – дура, что Сашка скажет, то и будет делать. Они думают, что нас, рабочих, можно кинуть! Суки! Мы, бля, им покажем!

– Дядя Миша, не ори, уже ночь, – сказал я. – Просто имей в виду, что я тебе сказал.

– Сынок, да я…

– Все, пока.

Я не включил свет. Скрип половиц, шорох ковра, стон дивана. Я не разделся, просто лег и закрыл глаза. Но не до конца. Оставил маленькую щелочку и сквозь решетку ресниц долго смотрел на окно, которое освещал свет фонаря – нескончаемый источник вдохновения для хреновых поэтов.