"Форс-мажор" - читать интересную книгу автора (Новоселов Дмитрий)

9.

- Христос воскресе, - заплетающимся языком промямлил дядя Миша и попытался меня поцеловать.

- Воистину воскресе, - ответил я, но успел ткнуть кулаком в грудь, чтобы удержать на расстоянии руки и избежать небритых лобзаний. - Ты что это с утра готовый?

- Дак ведь пасха, же. Разговляюсь.

- Я что-то не заметил, чтобы ты, дядя Миша, постился.

Дело происходило в девять часов утра в воскресенье, около нашего подъезда. У меня была куча забот. Я шел на стоянку, чтобы взять «москвич» и до поминок успеть развести по точкам пиво.

- Тем более что ты, вроде как коммунист, - добавил я.

- Я, конечно, коммунист. Но коммунисты не против бога. Мы теперь другие, - он оставил попытки приблизиться ко мне на расстояние вытянутых губ, и решил поговорить. - Скоро на выборах вашим демократам полная хана. Скоро мы придем к власти.

- А зачем тебе власть, дядя Миша?

Он задумался. Воспользовавшись замешательством, я сумел пробиться в проход между ним и скамейкой и покинул поле идеологической битвы, не дав разгореться конфликту.

Мне стало понятно, что вчера вечером люди шли в сторону церкви, чтобы посмотреть крестный ход и помолиться. Я подумал, что мне тоже не помешало бы сходить в храм и поставить свечки за здравие, свое, матери и Сереги с его семьей, а также за упокой души Игорька. Интересно, можно ли молиться за процветание бизнеса?

Пиво мне пришлось поискать. Наконец, на оптовой базе я наткнулся на дешевый «Хольстен», попутно купил «Баварию», «Белого медведя» и десятиградусный «Амстердам». Продавец уговорил меня купить новую «Балтику» с медом.

К одиннадцати я уже объехал все точки и в принципе остался доволен ассортиментом. На строительстве павильона, куда я заглянул по пути, работы не велись. Внутри на грязной раскладушке около обогревателя сидел, прижав к уху маленький приемник, старый армянин, которого я раньше не видел. На все уговоры открыть входную дверь он отвечал энергичным поворотом головы.

Я вспомнил, что через две недели нам придется выложить кругленькую сумму за эту точку или распроститься с павильоном, и мне стало грустно. Серега уже выбыл из борьбы, а мне одному не справиться. Вся надежда на Спарыкина. И еще мы должны армянам.

Я позвонил Ольге. Ее не оказалось дома. Какая-то женщина сказала, что она уехала в больницу. Я тоже решил проведать своего товарища. Купил сок и йогурты и отправился в реанимацию. Видимо Оля, или ее родня уже подмазали кого надо, потому что на этот раз меня впустили но заставили надеть белый халат, полиэтиленовые мешки поверх ботинок и снять куртку. Ольга была там. С Серегой все было в порядке. Он спал. Я договорился с Олей, что завтра утром заеду к ней за ключом от гаража, в который Сергей выгрузил воду, мы немного поболтали о пустяках, и я поехал на стоянку.

Я поменял машины, предварительно достав из-за пассажирского сиденья «москвича» завернутую в газеты водку. Я сложил бутылки в парашютную сумку, которая всегда валялась в багажнике «десятки» на всякий случай. Потом заехал домой и переоделся. Помня о том, что Спарыкин назначил мне встречу до или после поминок, я отправился пораньше, потому что разговор предстоял долгий.

Я пришел не первый. Стол уже был накрыт. За ним сидели родители Игорька, рядом стояла Нелька, все трое плакали. Они так обрадовались моему приходу, что мне стало неловко. Мы по очереди обнялись, я отдал сумку с водкой Неле, она ушла, а я присел рядом со стариками. Я очень боялся этого момента, уйти сразу было бы неправильно, а разговаривать с ними у меня не было ни сил, ни слов. Мне казалось, что я не так сильно, как они переживаю эту потерю, я считал себя слишком черствым для глубоких соболезнований и боялся, что слова мои будут фальшивыми и все заметят эту неискренность.

Мои опасения были напрасными. Мы молчали, просто сидели, обнявшись и всхлипывали. Через минуту к нам подошли люди, они что-то стали говорить родителям Игоря, а я воспользовался моментом и отошел в поисках Нели.

Она стояла на кухне и курила в форточку. Я встал рядом и стал смотреть в окно. В доме напротив мужик в серой майке прямо с балкона хлопал пыльный половик. Этажом ниже на веревках сохли белоснежные простыни.

- Как дела? - спросила Неля.

- В вашей фирме все в порядке. Есть пара вопросов, но, это потом, когда придет подполковник.

- Он теперь полковник.

- О! То-то я его два дня найти не мог, видимо отмечал.

- Там вообще интересная ситуация, - оживилась Неля. - Мне его жена звонила, плакалась. Мало того, что он очередное звание получил, он еще и из семьи ушел. Встретил старую зазнобу, собрал вещи, сказал: «Прости, дорогая», и ушел. Два дня скрывался от всех, видимо, что-то типа медового месяца, потом вышел на связь, но где живет, не говорит.

- Что это он под старость лет?

- Ему сорок два.

- Серьезно?! - я поразился. - А я давал ему не меньше полтинника.

- Да, выглядит он неважно. Водка, курево, работа.

- Он еще молодой, - я помолчал. - А вообще-то следующий шаг - генерал.

- Вот, вот! Постарайся найти с ним общий язык, он - перспективный товарищ.

- Слушай, Нель, вы в январе - феврале никаких крупных покупок не делали?

- Насколько крупных?

- Ну, там, квартиру, может, гараж подземный, может, дачу? В пределах миллиона?

- Нет. А что?

- После нового года Игорь вытащил из оборота миллион, записал, как долг, но не вернул. Аркадий считает, что он эту сумму превратил в дивиденды.

- Я ничего об этом не знаю. Спроси у Спарыкина, они все всегда решали вместе, я не особо вникала в денежные вопросы.

Я заметил, что Неля встревожилась. Когда она наполовину докурила вторую сигарету и выбросила окурок в форточку, мы вместе прошли в комнату. Меня посадили на угол, около коридора. За столом было всего два пустых стула, один из которых, естественно, предназначался Спарыкину.

- Подождем еще пять минут, - сказал Нелькин отец.

Через минуту тягостного молчания появился Спарыкин. Он вошел в незапертую входную дверь, исчез на секунду в ванной, потом сел за стол и сразу же взял слово. Он говорил четко и ясно, как на митинге. Надо отдать ему должное, он говорил красиво. Я бы так не смог. Все выпили. Я пригубил компот. Когда встал Игорешкин тесть, в дверь позвонили. Видимо, Спарыкин по привычке повернул за собой замок. Открывать пришлось мне.

Опоздавшим оказался Ефимов, увидев меня он впал в ступор и секунды две таращился на меня, не в силах вымолвить ни слова. Наверное, именно так выглядят люди, увидевшие привидение.

- Что с тобой? - спросил я.

- Сейчас пройдет, - он указал рукой на сердце. - Что-то прихватило.

- Понятно. Не знал, что ты сердечник.

- Иногда мотор пошаливает, - он быстро взял себя в руки.

Мы сели. Я съел все без остатка, выпил три стакана компота, особенно налегал на блины и мед. Слова я не брал. После еды никто уходить не торопился. Я вышел на балкон, мне было жарко. Следом за мной вышел Ефимов. Лицо у него было скорбное.

- Ну что, отошло? - спросил я.

- Все в порядке. А как у тебя дела?

- Ничего хорошего. Мало того, что неприятности в рознице, так еще и напарник в больницу угодил.

- Что с ним?

- Упал с моста, весь переломался.

- Пьяный что ли, был?

- Похоже на то, - я не стал вдаваться в подробности.

- Сильно?

- Чуть живой.

Виктор понимающе поцокал языком.

- Что-то я твоей машины не вижу, ты что, пешком? - спросил он.

- Вон она, под дубом.

- Где?

- Да вот же! Белая «десятка».

- У тебя вроде как «москвич»?

- «Москвич» - это наша с Серегой служебная тачка, а «десятка» - моя личная.

- Тогда все понятно.

- Что понятно?

- Это я так. Просто никогда не видел тебя на «десятке».

На балконе было сыро. Тапочки, которые мне дала Нелька, промокли. Я украдкой посмотрел на ноги Ефимова. Он был в ботинках. Я вспомнил, что он не снял обувь, он даже и не подумал ее снимать. Под рубашку проникла весенняя прохлада, стало зябко.

- Я очень тороплюсь. Как ты думаешь, - спросил Ефимов. - Если я уйду прямо сейчас, самый первый, это будет удобно?

- Вполне, - сказал я. - Вслед за тобой разойдутся остальные. Просто первым никто не решается, - добавил я и зашел в комнату, боясь простыть.

Ко мне подошел Пашка, он отвел меня в угол комнаты, усадил в кресло и по секрету, шепотом стал рассказывать, о том, что мама, бабушка и дедушка разрешили ему, наконец, купить собаку. Он никак не мог решить какую породу ему выбрать, добермана или пуделя. Потом он рассказал, как в комнату к дедуле залетела синица и обкакала его газеты. Потом он убежал, а я остался в кресле и стал ждать, пока Спарыкин закончит разговор с родителями Игоря. Спарыкин разговаривал из вежливости, он несколько раз бросал в мою сторону нетерпеливый взгляд и пожимал плечами. Наконец ему удалось вырваться от стариков, он пошел в сторону двери, кивнув мне головой, приглашая следовать за ним. Спарыкин курил у подъезда, он кашлял и свистел при выдохе.

- Поздравляю, - сказал я при пожатии.

Спарыкин внимательно посмотрел на меня, пытаясь понять, нет ли в моих словах подвоха.

- Вы теперь полковник, - пояснил я.

- Спасибо, - нехотя поблагодарил он. - Выкладывай, что там у тебя.

- Я понемногу вникаю в суть дела, - осторожно начал я. - По ходу у меня возникло несколько вопросов.

- Ну.

- Во-первых, Игорь пользовался кредитами.

- Какими кредитами?

- Брал взаймы деньги в своем банке.

- Этого не может быть.

- Это - факт. Мало того, для него была открыта кредитная линия.

Полковник погрустнел. С него как-то сразу сошел весь понт.

- А ошибки быть не может? - с надеждой спросил он.

- Есть документы. Какая может быть ошибка?

- И сколько мы должны?

- Мы, то есть вы, нисколько не должны. Все кредиты погашены, проценты выплачены еще в прошлом году. Ничего страшного в этом нет, я, например, обеими руками - за.

- Это уже лучше, - облегченно вздохнул Спарыкин. - А я ведь ему полностью доверял.

- Видимо, он не смог вас переубедить, - ехидно сказал я. - Вы себя в зеркале видели? С вами тяжело спорить. Практически невозможно. Срочно нужны были деньги. Пошел и взял, вложил, прокрутил, отдал!

- А если бы пролетел?

- Он брал небольшие деньги - от пятисот тысяч, до миллиона.

- Ни хрена себе небольшие!

- В пятнадцать раз меньше месячного оборота, и не более тридцати процентов товарного запаса на складе. Это вполне безопасно. Завтра у меня на руках будет вся кредитная история предприятия. Если хотите, я разложу ее для вас по полочкам.

Полковник достал еще одну сигарету.

- В принципе, я ведь - мент, а не коммерсант, - примирительно, уже оправдывая Игореху, сказал он. - Но, имей ввиду, ты - не Игорь, без моего разрешения ни-ни. Что еще?

- Вы получали в этом году дивиденды?

- Пока нет, но я очень надеюсь в ближайшее время выдернуть лимончик. Мне нужно купить квартиру.

- Это вряд ли. Игорь в январе уже изъял из оборота один миллион.

- Он без меня никогда ничего не вытаскивал.

- Это вы так думаете.

- Ты хочешь сказать, что он их украл?

- Нет, он записал в журнале, что берет в долг, на месяц, но так и не вернул. Аркаша решил, что вы поделили их на дивиденды.

- Ну и где же они? - раздраженно спросил полковник.

- Не знаю. У Игорька теперь не спросишь.

- Этого не может быть, - упрямо пробубнил Спарыкин.

- Да что вы заладили, - рассердился я. - Не может быть! Не может быть! Я ведь факты привожу, а не гадаю. Я думаю, что он на самом деле взял их в долг, но не для себя, а кому-то.

Полковник отмахнулся от меня как от назойливой мухи.

- Он же не дурак, он всегда советовался со мной, без меня ничего не делал. Кто же, как не я, будет вытаскивать его из дерьма, если его кинут? Какой ему смысл скрывать?

Смешной он все-таки парень, этот полковник. Я его как на ладошке разглядел, я его теперь насквозь видел. Как он растерялся! Естественно, тут не по его пошло. А когда не по его, думать надо, а думать тяжело. Тупарь!

- А если он их под проценты дал на пару месяцев, а с вами делиться не захотел?! - спросил я. - Сейчас за нефиг делать под два, а то и под все три процента в месяц можно клиента найти, представляете, сорок штук за шестьдесят дней в кармашек лягут!

- Вот козел! - взревел полковник.

- Подождите вы его ругать, - попытался я его успокоить.

- А я не его, а тебя. Он же твой друг, а ты так легко, да еще с ехидцей, про него такие вещи говоришь. Наверное, по себе людей судишь.

Мне стало неловко.

- Я ни чего не утверждаю, - стал оправдываться я. - Это просто один из вариантов.

- Вряд ли он был на такое способен, - сказал полковник. - Мне не хочется так думать.

«Мало ли, чего тебе не хочется, - подумал я. - Все возможно. Факты - вещь упрямая», - а вслух сказал:

- Тогда есть другой вариант, он дал взаймы, не сказав вам, потому что заранее знал, что вы будете против. Например, ему нравился человек, а вам - нет.

- На себя намекаешь?

Я пропустил его реплику мимо ушей и спросил:

- Может быть такое?

- Пожалуй, да, - согласился полковник. - Сейчас в принципе гадать бессмысленно. Деньги пропали. Нужно искать. Ведь еще восемьсот штук сперли из сейфа. Как мы с такими потерями, выживем?

- Выживем, - уверенно сказал я. - Но чтобы развиваться, нам придется занимать.

- Я против, - сказал полковник, но в голосе его не чувствовалось непоколебимой уверенности.

- Давайте с вами потом об этом поговорим, - не стал спорить я. - Я попробую все четко и ясно обосновать. Не будьте столь категоричны тем более, что вы сами недавно сказали, что вы не коммерсант, а - мент. Кстати, как продвигается расследование?

- Продвигается, - туманно ответил Спарыкин. - На всякий случай взяли Клима с бригадой. Сидят смирно, но никто не колется.

- Мне кажется, что этот лимон вполне может послужить поводом для убийства, - предположил я. - Человек взял деньги, отдать не смог, а, может быть, изначально не собирался и завалил Игорька, зная, что тот никому не сказал о деньгах.

- Я уже подумал об этом. Миллион - очень хороший повод для убийства. Мы возьмем в разработку эту версию.

- У меня для вас есть еще одна, - сказал я.

- Валяй.

Из подъезда вышла бабушка с палочкой в шали, синем пальто и прорезиненных валенках. Она села на скамейку в метре от нас и нам пришлось выйти из-под козырька, ближе к березе, с которой на нас стали падать мелкие капельки влаги непонятного происхождения.

- Вы знали, что у Игоря была любовница? - осведомился я.

Спарыкин сделал удивленное лицо. За все время нашего знакомства я успел заметить, что его мимика чрезвычайно скупа. Он был или сердит, или непроницаем, сейчас впервые в выражении его лица появились какие-то человеческие оттенки. По всей видимости, он действительно удивился, причем настолько, что не смог совладать со своими эмоциями.

- Ты серьезно? - спросил он.

- Вполне, - я не понимал, что тут удивительного, вон у Сереги, например, их - сотни.

- Кто она?

- Я не знаю. Она позвонила Игорю на сотовый, назвалась иволгой, я даже с ней встречался. Ей хотелось поговорить о его смерти поподробнее.

- Ну и при чем здесь …?

- Она обмолвилась, что ее муж - большая шишка, то ли чиновник, то ли бандюган, и она подозревает, что он заказал Игоря, после того, как узнал об их связи. Правда, потом добавила, что это - маловероятно.

- Вероятно это или нет, мы решим сами. Где она живет?

- Я не знаю.

- Ты ведь ее отвез.

- Она ушла сама.

Полковник подозрительно посмотрел на меня.

- С какого номера она тебе звонила?

- Откуда мне знать?

- У тебя же на трубке есть определитель.

- Я не запомнил. Копался, да стер номера.

- Когда она тебе звонила?

- В пятницу утром два раза с небольшим перерывом, первый раз бросила трубку, решив, что неправильно набрала номер, и потом еще в обед.

- Как она выглядит?

- Да я больно-то не приглядывался. От двадцати пяти до тридцати, симпатичная, стройная, богато одетая, загорелая. Только что приехала с отдыха, по-видимому, из-за границы.

- Будем пробивать, - сказал полковник.

Запел Стинг.

- У нас проблемы, - повизгивая сообщил Нырко.

Я жестами пояснил полковнику, что звонок важный.

- Что случилось?

- Только что приехали люди из «Спецторга» и поменяли конкурсную документацию. Это по правилам. Они выставили цены ниже ваших.

- Что это означает?

- У вас на корабле крыса. Идет слив информации. Я очень боюсь, что и против меня собирается компромат.

- Это плохо.

- Безобразно. Я хочу, чтобы с сегодняшнего дня все наши дела были известны только вам и Аркадию. Если подобное повторится, мы прекратим отношения.

«А они и так известны только мне и Аркадию», - подумал я. Или нет?

- А как быть с тендером?

- Этот вопрос я закрыл. Я позвонил Аркадию и велел быстренько и секретно состряпать новый список с ценами на семь процентов меньше. Мы еще успеем его подменить. Но, я хочу, чтобы все это было в последний раз.

От его писка звенело в ушах.

Я пересказал содержание разговора Спарыкину. И добавил от себя историю о том, как представители «Спецторга» пытались свести с нами дружбу.

- Найду предателя, разорву пасть от уха до уха! - вскипел полковник. - А этим спецторговцам скажи, чтобы больше не совались, а то я к ним спецназ пришлю! Мы надолго замолчали. Полковник достал еще одну сигарету.

- Честно говоря, ты меня огорошил, известием о деньгах и кредитах, - миролюбиво сказал он. - Очень много неожиданной информации, есть над чем поразмыслить. Давай, пока.

- Алексей Лукьянович, - я чуть было не забыл о своих проблемах. - У меня есть к вам личные дела.

- Выкладывай, - нехотя сказал он.

Я рассказал ему о том, как нас кинули с остановочным павильоном, о стрелке и о том, как Серега набил морду Симохе. Эпизод с дракой Спарыкин попросил повторить еще раз, во всех подробностях. Он доставил ему видимое удовольствие.

- Молодец, - похвалил он Сергея. - Так их и надо, козлов, мордой об асфальт. Не хрен их бояться.

- Так-то оно так, - возразил я. - Только Серега сейчас в больнице. Симохины дружки скинули его с моста, я боюсь, как бы они не сожгли наши точки.

- Что ты говоришь! Это на Симоху не похоже. Я ему сейчас позвоню.

- Вот так запросто?

- Легко. Ваш Симоха у меня вот где, - он поднес к моему носу увесистый кулак. - Он - никто, мелкая шестерка. Можешь считать, что с сегодняшнего дня я - ваша крыша.

- Раз вы наша крыша, то вам и карты в руки. Симоха не смог, так может быть, вы отобьете павильон у братьев Пивоваровых? Они ведь самые настоящие аферисты.

- Это вы - самые настоящие идиоты. А там люди работают, и кто у них за спиной неизвестно, - он подошел к урне и выбросил окурок. - Ты завтра утром принеси мне копии договоров и напечатай на бумаге по пунктам всю ситуацию. Кто такие, где сидят, на чем ездят, все что вспомнишь. Попробуем что-нибудь сделать.

- Мы весь разговор записали на диктофон. Кассету тоже принесу, только не утром. Есть дела по фирме.

- Тогда в час, около УБОПа, позвонишь, я выйду. А кто вас надоумил сделать запись?

- Сами.

- Молодцы.

Он секунду сомневался, потом все-таки пожал мне руку и ушел к машине, темно-синей, тонированной «Премьере».

Наш разговор произвел на меня странное впечатление. Я стал относится к Спарыкину иначе. Не то чтобы он стал мне нравиться, нет. Он мне до сих пор не нравился, однозначно и без всяких сомнений, но уже не так категорически, как раньше. Что-то в нем появилось живое, какие-то оттенки, которые я принимал и понимал. Я думал о том, что он бросил семью, и не знал как к этому отнестись. Вроде бы ничего хорошего. Совсем не умно. Ведь можно же, как Серега…. А этот, поди, ж ты, одним махом все, что нажил, коту под хвост. Вот теперь квартиру покупать собрался.

Я позвонил Аркашке и выяснил, что тендерные документы по скотчу свободно валялись у Вероники на столе, и их мог сфотографировать кто угодно, даже отксерить. Я понял, что с определением предателя будет нелегко.

У меня разболелась голова, как будто на мне была тесная шапка или металлический обруч, и немудрено, последние несколько дней я находился в постоянном напряжении, нервы стали совсем ни к черту. Я решил съездить к реке. Вода успокаивает.

Мне по душе старая часть города. Когда ходишь по серым камням, то кажется, что стоит внимательно присмотреться, и на мостовой, где-нибудь между брусчаткой можно найти монетку с царским профилем. А если кладешь руку на перила мраморных лестниц, то будто прикасаешься к вечности. Я вышел из машины и встал на берегу, лицом навстречу теплому ветру. Баржи еще не ходили, но метрах в двадцати от берега неслась моторка, прыгая по гребням и поднимая немыслимые волны, в ней сидели и что-то кричали два гордых и счастливых мужика. Мной охватила жажда странствий. Со мной так часто бывает. Иногда, приезжая на железнодорожный вокзал или в аэропорт в качестве встречающего или провожающего, я погружался в атмосферу дороги и ловил себя на мысли, что больше всего на свете мне хочется все бросить и уехать куда-нибудь в даль под стук колес и гудение локомотивов. Эти порывы были тем более странными, потому что жизнь у меня была, в принципе, не скучная и разнообразия в ней вполне хватало. Даже лишнего.

До шести оставалось совсем немного времени. Я стал думать о том, стоит ли мне идти к Гале. Я уже немного жалел, что согласился сопровождать ее на незнакомую вечеринку. Я опять забыл ее лицо. Странно, обычно зрительная память у меня хорошая, я, конечно, могу попутать цвета, но, чтоб вот так, во второй раз не смог представить себе лицо человека, с которым виделся совсем недавно на трезвую голову, такого еще не было. Я стал размышлять на эту тему, и понял, что толком на нее и не смотрел. Так, пару раз обжегся об ее взгляд, скользнул по веснушкам, а все остальное время пялился под ноги или на дорогу. Это очень плохой признак. За свою жизнь я был влюблен раза четыре, может - пять, и каждый раз со мной происходила одна и та же история, меня кидало в жар, если мне приходилось смотреть в лицо предмету своего поклонения. Вот такой вот у меня комплекс.

И еще мне не нравилось, что она хочет использовать меня в качестве ширмы, или, еще хуже, вызвать с моей помощью ревность у некоего субъекта. Это конечно, страшная глупость, сплошное детство и характеризует ее не с лучшей стороны, но с другого конца, может быть это просто повод, чтобы согласиться, мол, я иду с тобой не потому, что ты мне нравишься, и не потому, что мне не с кем идти, наоборот, поклонников хоть пруд пруди и от одного из таких назойливых ты и поможешь мне избавиться. Типа чтоб я не обольщался и она не такая. А еще женщины любят показывать своих ухажеров подружкам. И вообще, нет ничего странного в том, что она потащила меня в гости, в конце концов, она ведь не знает, кто я такой, может какой псих или маньяк, а на своей территории с друзьями безопаснее. Размышляя таким образом, я совсем запутался и, в конце концов, решил, что вряд ли она в состоянии выстроить такую сложную схему. Скорее всего, она просто брякнула, как дятел об дерево, первое, что ей в голову ветром надуло, и забыла уже давным-давно, а я тут мозги надрываю. Бабы - они такие.

Я заехал домой, постоял под душем, и, пока сохли волосы, выбирал одежду. Вначале я решил надеть костюм, и уже было достал его, но потом подумал, что наверняка намечается студенческая вечеринка, я и так старше их лет на восемь - десять, а в костюме разрыв еще более увеличится. Чтобы удачно раствориться в их среде, нужно надеть что-нибудь более демократичное и молодежное. В конце концов, я остановился на джинсах и сером джемпере, джинсы, правда, были грязные, пришлось их долго чистить.

Чтобы не идти с пустыми руками, я купил коробку конфет и бутылку шампанского. Без десяти шесть я был около Галиного подъезда. Двадцать минут я слушал музыку, но она не появилась. Еще через десять минут мне надоело сидеть, и я решил протереть фары и номерные знаки. Вот-вот стемнеет и лучше это сделать сейчас, чем оставлять на обратный путь и возиться в сумерках. Может мне придется кого-то подвезти, ни к чему суетиться при людях.

Когда я закончил, в дверях появилась Галя. На ней был серый кожаный плащ, а в руках она держала большой пакет. Мы поздоровались, я положил пакет на заднее сидение и галантно помог ей сесть в машину.

- А я смотрю в окно и жду «москвич», - сказала она, когда я завел двигатель. - Потом тебя увидела. Ты бы хоть предупредил. Сколько у тебя машин?

- Та служебная, а эта - личная.

Она промолчала, версия про почтальона ее больше не устраивала, а полюбопытствовать, кто же я есть на самом деле, ей мешала гордость. Я не стал ей помогать. Мы мило болтали. Оказывается, мы едем к школьной подруге, у нее день рождения. Живет подруга недалеко, пару кварталов. Гостей будет немного, человек десять, она хорошо знает только троих, так что мы будем почти в одинаковом положении. Я чувствовал, что она внимательно разглядывает меня, а сам все не решался повернуть голову. Наконец на светофоре я решился и впился в нее глазами. Она отвела взгляд, а меня бросило в жар. Нельзя сказать, что я смог что-нибудь толком разглядеть, но это и не важно, для меня главное было продержаться несколько секунд, потом будет легче.

Вот кого я уже давно не слышал, так это Стинга. Хорошая музыка. В последнее время он не часто давал о себе знать, я особо никому не нужен, а все, кто мог искать Игоря, уже знали о его смерти.

Это был конопатый менеджер из «Урожая». Он сказал, что переговорил с директором, и тот дал добро на два процента наценки при доставке. При этом рыжий особо напирал на то, что это именно он убедил директора скинуть цену, хотя я был на все сто процентов уверен, что основную роль здесь сыграло наше личное знакомство. Я поблагодарил парня за звонок и положил смартфон в карман.

- Где ты в итоге работаешь? - не выдержала Галя.

- Мелкий предприниматель, - расплывчато ответил я. - А смартфон не мой, он временно у меня, для связи.

- И что же ты предпринимаешь? - не отступалась она.

- Торгую продуктами. У нас с компаньоном три ларька в городе.

Дом, в котором жила подружка, был старой сталинской постройки с проходным двором и мемориальными досками по всему фасаду. Простые люди в таких домах не жили. На скрипучем лифте с двойными стеклянными дверями мы поднялись на четвертый этаж. Перед тем, как позвонить я положил шампанское и конфеты в Галин пакет, в котором, как выяснилось, лежал подарок.

Когда открылась дверь, я смотрел вниз, потому что топал ногами по коврику у порога, а когда поднял глаза, вздрогнул, потому что с той стороны на меня смотрела Жанна.

Если она и удивилась, то по ней это было не заметно. Казалось, что она меня не замечала. Растянув улыбку до ушей, она бросилась на грудь к Гале и заворковала. Мне захотелось выполнить команду «кругом» и покинуть позицию. После бабских обнимашечек и поцелуйчиков Галя нас представила друг другу. Жанна с интересом посмотрела мне в глаза, в уголках губ спряталась усмешка.

- Очень приятно.

- Очень приятно.

Не смотря на тональный крем, синяк под правым глазом был заметен.

«Не совсем она дура», - с уважением подумал я. Другая могла бы заорать что-нибудь типа: «О, какие люди»! А эта тактично промолчала. Лишь бы тут не было Стасика.

На счет студенческой вечеринки я очень сильно ошибся. Самая молодая в этой компании была Галя, возраст остальных пришельцев - от двадцати пяти до тридцати пяти лет. Чувствовалось, что у именинницы широкий круг знакомств.

Жанна провела нас в большой квадратный зал и представила гостям. Все вежливо поздоровались и тут же забыли о нашем существовании, лишь один бородатый тип посмотрел на меня с ненавистью.

- Этот, что ли, твой ухажер? - спросил я у Гали, кивнув в его сторону, когда мы сели.

- Угу. Зануда.

- Бывший любовник?

- Не хами, - обиделась она.

- Прости, - сказал я примирительным тоном. - Я его хорошо понимаю, кому же понравится, когда его отвергнет такая девушка, как ты.

Лесть подействовала. Она не стала продолжать ссору.

Я повнимательней присмотрелся к гостям. Стасик к счастью не обнаружился. Мужчин и женщин было поровну, некоторые, судя по кольцам, были супругами. Нормальных мужиков не было - одни ботаники и музыканты, более или менее широкие плечи отличали Жанниного кавалера, но он был уже пьян. Да и Жанночка не больно жаловала его своим вниманием, она всеми силами старалась показать, что, несмотря на то, что рядом с ней мужчина, она - свободна. Уж не мне ли предназначались эти знаки?

Минут через десять, после начала банкета, я поймал себя на мысли, что способен спокойно смотреть на Галю, столько, сколько мне вздумается. «Ну и как она?» - спросил я себя и, не задумываясь, ответил: «Класс».

Стол был небогатый, три икринки на всю компанию, водка и вино местного разлива. Мое шампанское оказалось самым приличным. Из разговоров я понял, бородатый мужик - программист или что-то в этом роде. Остальные почти все - студенты. За столом я не потерялся, раза три удачно пошутил, Серегиными шутками и, если учесть, что все остальные мужики едва открывали рот, а если и открывали, то несли полную ахинею, то не мудрено, что я скоро стал центром внимания, естественно у женщин. С Жанниным другом, которого звали Спартак, мы быстро подружились. Он непрерывно пил и мне желал того же.

- Он за рулем, - защищала меня Галя.

- Оставите машину во дворе, - возражала Жанна. - У нас не воруют. Или останетесь с Галкой ночевать у меня, места всем хватит, - она сделала большие глаза, и глупо улыбнулась. Это была разведка боем. Ей очень хотелось узнать, какие у нас отношения. И я, и Галя дружно отказались, а бородатый придвинулся к нам поближе и весь обратился в слух. Галя не стала говорить, что мы едва знакомы, она ничем его не успокоила.

Когда наступил момент беспричинного смеха и полного разброда и шатания, мы как-то незаметно остались с Галей одни. Она раскраснелась и была слегка навеселе. Я спросил ее, что их связывает с Жанной. Оказалось, что совместная учеба в школе, раньше они жили рядом. Хотя она не самая близкая ее подруга. Именно Жанна познакомила ее с Вовкой, бородатым типом, после этого они стали чаще видеться. А теперь, когда она дала Вовчику от ворот поворот, вроде и поводов-то для встреч больше нет, слишком разные люди, разве что - день рождения. Жанна вообще-то нормальная девчонка, просто их с отцом еще в детстве бросила мать, ради какого-то иностранца, а у папы на этой почве произошло помутнение рассудка. Теперь он вроде как вылечился, но говорят, что по вечерам он иногда переодевается в женскую одежду, оставшуюся от жены. Короче Жанна хорошая, только влюбчивая и выбирает себе в ухажеры всяких подонков. Если есть в радиусе ста километров какой-нибудь проходимец, Жанна обязательно к нему прилипнет.

Это полностью соответствовало моему представлению об имениннице. На вопрос о том, что ее не устраивало в бородатом, Галя ответила:

- Не то это все. Не могу объяснить. Давай не будем об этом.

Еще она рассказала, что ее старшая сестра замужем за крутым. Живет в большом доме, в десяти километрах от города по московской трассе, но они с мужем, который Гале совсем не нравится, уехали вчера отдыхать в Турцию, а ей оставили ключ, чтобы она кормила собаку и поливала растения. Две недели ей придется ночевать в пригороде, потому что у мамы на собак аллергия, и сегодня ей просто необходимо уйти пораньше, ведь последний автобус в их поселок уходит в одиннадцать, разумеется, если я не буду так любезен и не отвезу ее, когда все кончится. Я сказал, что без проблем.

Подошла Жанна вместе с болезненно тощей девицей и увела Галю в неизвестном направлении, скорее всего - курить. Я решил посмотреть квартиру. Комнат было три. Жанна не преувеличивала, если бы даже остались ночевать все гости, то места бы хватило. В зале все стены были увешаны картинами, из мебели стояли только кожаный диван, стол за которым мы сидели и тумбочка с телевизором. Курить разрешалось везде. В небольшом кабинете, в тумане табачного дыма сидели три мужика во главе с бородатым Вовчиком. Он размахивал руками и что-то рассказывал. Я посмотрел на книги и уже собрался было выйти, как до моих ушей долетели отрывки разговора, и я, заинтересовавшись, остался.

- Шикарная была тема, - с сожалением говорил бородатый. - Доплата за секретность, квартиры вне очереди, премии. Я - вообще пацан в то время, хату хапнул такую, что мои предки обалдели. Они за всю жизнь такую жилплощадь не заработали. Диссер защищал в секретном отделе, без открытой дискуссии, только среди своих. Все шары - мои. Лафа! Там три института было задействовано, мы - программисты, врачи и психологи. У нас все было автономное, своей разработки, мы даже операционные столы сами изобретали. Когда нашу группу расформировали, мы плакали. Сейчас два профессора из наших уже спились.

- А что за тема-то была? - спросил один из собеседников.

- Теперь уже можно, - подумав, сказал бородатый. - Теперь ни темы, ни группы, ни институтов. Мы лично отвечали за то, чтобы летчик - камикадзе направил самолет со взрывчаткой именно на тот объект, которому эта взрывчатка предназначалась.

- Как это? - спросил другой.

- Была такая идея, - надменно пояснил Вовчик. - Что приговоренных к смерти преступников не казнили, а обучали навыкам управления самолетами и воспитывали из них камикадзе по типу японских. Такой самолет мог только взлететь, он был устроен так, что приземлиться у него не хватало каких-то ресурсов. Наша задача заключалась в том, чтобы камикадзе упал на ту цель, которую ему указали.

- А какой смысл ему лететь куда-то в другое место, если он все равно погибнет? - спросил тот же парень.

- На самом деле мотиваций может быть масса, - ответил бородатый. - Например, чтобы навредить таким образом стране. Просто упасть в воду или на землю или из чувства мести направить самолет на наш объект. Я в это не вникал, это работа психологов. Мы должны были запрограммировать его мозг.

- Как это? - не унимался слушатель.

- На самом деле, - продолжил ученый, довольный тем, что к его персоне проявлен такой не дюжий интерес. - Запрограммировать можно любое счетно-вычислительное устройство, а человеческий мозг как раз таковым и является.

- Что-то типа нейро-лингвистического программирования? - осведомился я.

- О, молодой человек - эрудит, - язвительно произнес Вовчик. - Но там программа передается при помощи слов, жестов и касаний, а в нашем случае слова взять неоткуда. Это скорее нейро-моторное программирование.

- А наушники? - спросил я.

- Наушники можно без проблем снять, - бородатый снисходительно посмотрел на меня.

- Тогда как? - спросил третий.

- Там много вариантов, это долго рассказывать. Например, при помощи загорающихся в кабине огней разных цветов в определенной последовательности.

- Разве это действует? - спросил самый любопытный.

- Да. Именно это и было нашим открытием.

- А если он дальтоник? - спросил я.

Вовчик расхохотался, а я опустил глаза и случайно посмотрел на его ноги. На пятке правого носка была дырка.

- Молодой человек, - обратился он ко мне с таким видом, будто был старше меня на целую вечность. - Я могу за час с небольшим написать имена и фамилии двух тысяч известных мне людей, но, поверьте мне, ни один из них не является дальтоником. Какова вероятность того, что сейчас откроется дверь и в эту квартиру войдет дальтоник, да еще и преступник? Она ничтожно мала. Мы такую возможность не рассматривали даже теоретически.

Я не стал возражать и спорить, наверное, он прав, но если бы менты смогли повесить на меня убийство Игорька, то я, несомненно, попал бы в то ничтожно малое число.

- Послушай, а этот теракт одиннадцатого сентября, не по вашей ли схеме сработал? - спросил первый.

Вовчик так надулся, что можно было подумать, что он лично давал террористам инструктаж перед вылетом.

Ответа бородатого я уже не слышал, потому что покинул комнату. В зале намечались танцы. Девушки погасили верхний свет, включили ночник и спорили перед музыкальным центром, на какой мелодии остановиться. Спартак дремал, из мужчин, кроме меня, был еще один чахлый очкарик, дамы же, наоборот, все в сборе. Когда поставили музыку, я пригласил Галю, а Жанна побежала за остальными парнями. Танцевать с Галей было очень волнительно, она не отстранялась, но и поцеловать не разрешала. Большую часть времени мы молчали. И ее, и меня это устраивало.

За вечер я перетанцевал со всеми девушками. Когда дошла очередь до Жанны, я немного струхнул, уж слишком энергично она себя повела. Она так сильно прижималась, что я возбудился.

- Сильно он тебе вдарил, - пожалел ее я.

- Заметно? Надо еще подмазать.

- Болит?

- Теперь уже нет. Когда отвезешь Галку, - страстно прошептала она мне на ухо, - возвращайся. До часу ночи я всех выгоню.

Я пробормотал что-то типа того, что мне завтра рано вставать.

- Я ведь знаю, что приедешь, - уверенно сказала она.

Мы уехали самые первые в двенадцать.

Галя показывала дорогу и рассказывала о своей сестре.

- Лучше расскажи о себе, - попросил я. - Я ведь о тебе ничего не знаю.

- Нет, ты - первый, - возразила она.

- Спрашивай.

- Ну, уж нет. Это некрасиво, чтобы девушка выпытывала у парня о его жизни.

- А сам я не знаю о чем говорить.

- Ты так понравился девчонкам, - сменила она тему.

- Жанне, что ли?

- Всем, и ей в том числе.

- Чем?

- Ты не похож на всех остальных.

- Хороший комплимент, - сказал я, а сам подумал, пригласит ли она меня к себе в дом. Лучше бы пригласила, а то я, пожалуй поеду к Жанне, уж она-то девочка без комплексов.

Мы свернули с трассы, не доезжая КПМ. Дом действительно был рядом с городом, в самом престижном месте. Дорога была заасфальтирована до самых ворот. Забор сложен из красного кирпича, поверху пущена кованая решетка. Галя позволила мне проводить себя до ворот. Там я помог ей открыть тяжелую калитку и там же у калитки впервые поцеловал. Она ответила скромно и нежно. Я попытался войти внутрь, но она не пустила.

- Завтра увидимся? - спросил я.

- Пожалуй, - сказала она. - Ты очень выгодный ухажер, мне ведь целую неделю сюда ездить.

- Только поэтому?

- Нет, конечно. Это я шучу.

- Куда за тобой заехать?

- Лучше всего к институту. Только я не знаю, когда освобожусь. Если ты дашь мне номер своего мобильного, то я позвоню тебе перед последней парой.

Я продиктовал, она записала в телефонную книжку.

- Может, я зайду?

- Нет, что ты, - она чмокнула меня в губы и захлопнула дверь.

Я отправился на стоянку, но, не доезжая квартал, неожиданно для себя свернул и поехал в сторону Жанниного дома. Остановившись метрах в двадцати от подъезда, я слушал музыку и ждал, когда стрелки покажут час ночи. Я видел, как расходились гости, они вышли из подъезда двумя группами с перерывом в пять минут и отправились в сторону Проспекта Ленина, более оживленного, там можно без проблем поймать такси. Жанна не обманула, она выдворила абсолютно всех, даже невменяемого Спартака, которого несли под руки Вовка и чахлый очкарик.

Когда гости скрылись за углом, я закрыл машину и поднялся.

- Проходи, - сказала Жанна. - Я так и знала, что ты придешь.

- Я это… Проходить не буду.

- Поговорить?

- Ага.

Она обреченно улыбнулась.

- Если ты боишься про Гальку, то я ей ничего не скажу.

- Спасибо.

- Не за что.

Я повернулся к ней спиной.

- Ведь ничего и не было, - сквозь слезы бросила она мне вслед.

- Ничего.

Я не стал ставить машину на стоянку. Я вспомнил, что мне опять придется идти через безлюдный пустырь, подумал о том, что Спарыкин вполне мог сегодня не дозвониться до Симохи и со мной может произойти такой же несчастный случай, как с Серегой. Страх, овладевший мной, страх который я пытался выдать самому себе за здоровое чувство самосохранения, нашептывал, что если я один раз в год оставлю машину у подъезда, то вероятность того, что ее угонят - очень невысока или ничтожно мала, если пользоваться словами бородатого.

Подъезжая к дому, я увидел, что под моим фонарем стоит джип. Незнакомый «круизер». В нашем подъезде вообще не было людей, к которым могли бы приехать на такой машине. На скамейке сидел человек. Я решил, что это по мою душу, нашарил в кармане смартфон и включил его в режим камеры.

Я поставил десятку под фонарь, впритык к заднему бамперу «Лэнд круизера». Перед тем, как выйти, бросил взгляд на дисплей, чтобы запомнить, как мне переключить режим камеры в режим диктофона. Была, не была!

Квакнув сигнализацией, я прошел вдоль джипа и присел якобы для того, чтобы поправить шнурки, которых у меня не было, а сам наугад попытался сфотографировать номера. Потом встал и пошел к подъезду, по пути почти не глядя, переключил смартфон в режим диктофона.

На скамейке сидел Антон. Его лицо представляло собой сплошное месиво. Увидев меня, он вздрогнул, потом пошевелил блинами, в которые превратились его губы. Раздались какие-то бессмысленные звуки.

Хлопнула дверца джипа. Из него вышел квадратный здоровяк. Его силуэт на фоне ночи показался мне знакомым.

Он подошел к нам вплотную и дружелюбно поздоровался.

- Завтра в пять принеси порошок, или десятку зеленью, - ласково сказал он. - Буду ждать тебя тут.

- А если я не смогу? - спросил я.

- Станешь таким как он, - жлоб показал на Антона. - И сумма увеличится. Потом отберем квартиру. Так что лучше смоги.

Я держал карман куртки чуть-чуть оттопыренным, чтобы лучше записывалось. Здоровяк отвернулся и пошел к машине, потом остановился и бросил напоследок:

- Да. Если вякнешь ментам, придется заплатить двадцатку. Десять нам, десять - им. Коротко и ясно.

Амбал уехал а Антон остался сидеть на скамейке. Я поднялся в квартиру, сходил в душ и залез в смартфон. Звук записался не очень хорошо, но разобрать угрозы было можно. В картинках я вначале запутался, но потом, наконец, нашел то, что искал. Номера джипа было видно как днем. Четко и ясно. Даже удивительно. Я решил пролистать папку со снимками до конца и наткнулся на еще один бампер. Он был сфотографирован вверх ногами, гораздо менее четко и явно в темноте. Я перевернул смартфон. Номера у машины были те же, что и на светлых снимках. Что за чертовщина!? Откуда в телефоне один и тот же бампер? Я стал смотреть на даты и все понял. Ё-пэ-рэ-сэ-тэ!!!! Четкий снимок я сделал в тот день, когда мы ездили с Симохой на стрелку к братьям Пивоваровым, а темный - сегодня. Получалось, что их крыша приторговывает наркотой. То-то мне это парень показался знакомым! Это он выходил из машины вместе с Сашей. Я выключил свет, лег под одеяло и задрожал. Мне стало казаться, что смерть Игоря и появление Пивоваровых с амбалами связаны между собой. Все так смешалось и перепуталось, что дальше некуда.

Через десять минут бесплодных попыток уснуть я включил DVD и еще полчаса смотрел американский фильм о том, как один тщедушный клерк, у которого убили жену и ребенка, разрывает на куски целую банду отпетых уголовников численностью в сто человек. Это явно не про меня. Наконец подкралась дрема, и я слегка забылся. В три часа зазвонил телефон. Я поднял трубку, несколько раз сказал алло, но в ответ молчали. Я психанул и высказал тому, кто находился на том конце провода все, что о нем думаю. Я употребил все самые грязные ругательства, которые имелись в моем лексиконе, и так разошелся, что продолжал кричать еще минуту после того, как в трубке раздались короткие гудки. Выпустив таким образом пар, я спокойно уснул.