"Семь пятниц" - читать интересную книгу автора (Ребров Дмитрий)Глава четырнадцатая ПОСЛЕДНИЙ ЭКСПЕРИМЕНТРешившись на розыгрыш спектакля с Сашей в качестве подсадной утки, Чернобривцев начал действовать немедленно. Времени на раскачку не было, в любой момент на остров могла нагрянуть милиция, поэтому им следовало поторапливаться. Десять минут спустя они уже были на берегу (местом реализации своего плана Сергей определил широкий галечный пляж – из-за хорошего обзора и, как он выразился, большей свободы маневра), Чернобривцев в сосняке на склоне рубил лапник, а Саша таскала его к будущему костру. Когда гора заготовленных веток выросла выше колена, Сергей спустился вниз и показал девушке на густые заросли метрах в пятнадцати вверх по склону. – Я буду вон там, в можжевельнике, видишь? Если замечу его раньше тебя, дам знать: крикну сойкой. – Это как это? – беззаботно улыбнулась Саша. – Вот так, – Сергей поднес ладони ко рту и издал резкий, пронзительный крик. – И вот еще что, Саня, – он серьезно и строго взглянул на девушку. – Очень тебя прошу: когда он появится, давай без самодеятельности. Никаких подозрительных взглядов, никаких вопросов и, уж тем более, намеков! Спокойно признаёшь свое поражение, ни о чем не споришь, без звука соглашаешься отдать подсказку и тут же начинаешь ее искать в карманах куртки. Не волнуйся, не суетись, долго тебе резину тянуть не придется – я выскочу сразу, как только увижу, что ты начала шарить по карманам. Главное – ни на минуту не снимай шлема и постарайся вести себя как можно естественнее, вот… Если что-то неясно – спрашивай. Чернобривцев был деловит, сосредоточен и хмур. Отдавая последние распоряжения, он, казалось, избегал смотреть на Сашу, и это девушке не нравилось больше всего. Она никак не могла понять, в чем причина этой его отстраненности – то ли в его беспокойстве за исход их затеи, то ли в ней самой, а точнее – в ее нелепом и глупом поведении там, в лощинке… – Да не переживай ты, Сереж, все мне ясно. Хотя… – Саша постаралась заглянуть ему в глаза. – Слушай, а почему ты так уверен, что ко мне заявится непременно или Вторник или Четверг? Что, разве больше некому?.. – Некому, Саня, – спокойно подтвердил Сергей, окидывая долгим и внимательным взглядом кромку леса. – Считай сама: нас двое да убитый Лисовец – трое, так? Когда мы ходили в «морг» – помнишь? – слышали сирену. Еще одну сирену я слышал, когда искал в низине Вторника. Итого – пятеро. Значит, в игре кроме нас с тобой осталось только двое. Хотя сейчас, возможно, и вовсе уже кто-то один – если засада Вторника оказалась удачной. – А разве не может на дым явиться кто-нибудь из выбывших? – возразила Саша. – Вряд ли… – пожал плечами Чернобривцев. – По правилам игры выбывшие должны отправляться в «морг», да и с какой стати они будут шататься по острову, мешать другим… Зачем это им? В избушке-то куда как комфортней, – Сергей еще раз задумчиво пожал плечами. – Нет, Саня, думаю, на огонек к тебе заглянет, скорее всего, Вторник… Ну, если, разумеется, сюда вообще хоть кто-нибудь заглянет… Саша молчала. Только сейчас она поверила в то, что ей, весьма возможно, вскоре предстоит встреча с убийцей. Ей стало как-то не по себе. Не то чтобы она испугалась, но… Сергей, присев на корточки, возился с костром. Как только огонь разгорелся и набрал силу, он встал и шагнул к девушке. – Лапник подкладывай постепенно, не наваливай слишком много, следи, чтобы дым был ровнее… – дал он последний совет. – Ну все, Александра, я пошел, удачи тебе! Легонько потрепав ее по плечу, Чернобривцев ободрительно улыбнулся, повернулся и начал взбираться вверх по склону, к своему укрытию. Саша осталась одна. Подождав немного, она подбросила в огонь пару сосновых веток, и через минуту в небо повалил густой белый дым. Да, Сергей оказался прав: такой мощный столб не заметить было невозможно, а значит, и появление у костра непрошеного гостя можно было считать лишь делом времени. Потянулись минуты беспокойного, нервного ожидания. Особенно неуютно Саша себя чувствовала на первых порах. То и дело она замирала, настороженно и тревожно всматриваясь украдкой в кромку леса на косогоре (впрочем, что она могла разглядеть на таком расстоянии без очков?!). Но вскоре все ее внимание переключилось на костер. Смолистая хвоя сгорала очень быстро, и, чтобы столб дыма не ослабевал, Саше приходилось подкладывать в огонь новые ветки каждые две-три минуты. Гора заготовленного лапника уменьшалась прямо на глазах. От близкого пламени Саша раскраснелась, разрумянилась. Да и полуденное солнце на безлесном пляже припекало весьма и весьма ощутимо. Ей стало невыносимо жарко, она скинула куртку, но ожидаемого облегчения это не принесло. Капельки пота по-прежнему одна за другой выбегали из-под осточертевшего шлема, стекали струйками по шее и груди, скатывались за ворот тельняшки, противно липнущей к телу… А ведь совсем рядом, всего в каких-нибудь десяти шагах, с тихим шорохом лизало берег целое море восхитительно-прохладной воды… Все чаще девушка стала коситься не в сторону леса, а в совершенно противоположную – на море. И все чаще, соответственно, подумывала вовсе не о предстоящем разоблачении убийцы, а о том, как поскорее снять ненавистный шлем и хотя бы просто умыться. Запасы лапника подходили к концу, а никаким гостем пока и не пахло. Впрочем, Сашу это ничуть не смущало. Сергей предупреждал ее, что визитера не следует ждать слишком скоро. Во-первых, он мог заметить дым с противоположного конца острова – а это не менее сорока минут ходу. А во-вторых, даже выйдя к костру и заметив Сашу, Вторник (или все-таки Четверг?) запросто мог затаиться где-нибудь поблизости, чтобы спокойно осмотреться и выбрать наилучший момент для своего нападения. Наконец, последняя сосновая ветка, выдав свою порцию белого дыма, съежилась и исчезла в пламени костра. Подбрасывать в огонь больше было нечего, а значит, можно было перевести дух и ополоснуться. Даже не взглянув в сторону леса, Саша тут же направилась к морю. Сняв наконец-то шлем, она присела на корточки и, зачерпнув полную пригоршню воды, с наслаждением опустила в нее разгоряченное лицо. Беломорская водичка была сказочно прохладной, родниково-чистой и удивительно бодрящей. А еще от нее исходил совершенно дивный аромат – ни с чем не сравнимый живительный запах моря, немного горьковатый, солоновато-йодистый, возбуждающий и манящий… «Искупаться бы…» – думала Саша, выплескивая на лицо и шею одну пригоршню за другой. Жаль, не было купальника, да что там купальника – даже лифчика, и того на ней не было! Эх, если бы не это, да не засада, да не следящий за ней из кустов Сергей… «А что, собственно, засада?.. И что – Сергей?.. – вдруг мелькнула у нее озорная, шалая мысль. – Он же сам велел мне вести себя как можно естественнее! Одинокая полунагая купальщица на пустынном берегу – что может быть естественнее?!! И потом – должна же я, черт возьми, когда-нибудь смыть этот омерзительный пот?!» Абсолютно безрассудная, на первый взгляд, идея с каждой секундой нравилась ей все больше и больше. К тому же был в этой затее еще один немаловажный нюанс, о котором Саша думала не без доли смущения. Полчаса назад она совершила глупость, поддавшись внезапному, безрассудному порыву. В результате своего непродуманного поступка Саше пришлось обрывать то, что она сама же и начала. В глазах Сергея все это выглядело, конечно, ужасно! Теперь у него были все основания считать ее или легкомысленной дурочкой или бессовестной «динамисткой». И захочет ли он после случившегося еще раз повторить подобный эксперимент – никакой уверенности в этом у Саши не было. Не зря же он только что прятал глаза и даже назвал ее Александрой! Вот почему ей так не хотелось упускать возможность «предъявить товар лицом» и подстегнуть тем самым его пошатнувшийся интерес к своей особе. Девушка встала и с лукавым вызовом оглянулась на заросли можжевельника. «Ну держись, Сереженька!..» – мысленно улыбнулась она. Саша была абсолютно уверена в себе – ей было что предъявить Сергею на обозрение. Ее ладная, спортивная фигурка была объектом неизменного пристального внимания всей мужской половины редакции и тайной зависти – женской. Саша хорошо знала об этом своем плюсе и не стеснялась время от времени им пользоваться. Сейчас был именно такой случай. В мгновение ока были скинуты тяжелые «берцы», за ними последовали мешковатые, уродливые брюки и, наконец, заскорузлая от пота тельняшка. Саша осталась в одних только тоненьких трусиках. Она замерла спиной к лесу и, представив себе реакцию Чернобривцева, не удержалась от озорной улыбки. «Ну что, Сереженька, как я тебе без уродского камуфляжа? – ехидно подумала она. – Погоди, дорогой мой, то ли еще будет! Не все сразу, ты потомись пока, помучайся…» С игривым легкомыслием Саша гадала, как бы ей еще поддразнить Сергея. Она приподнялась на цыпочки, длинно и сладко потянулась, широко раскинув руки, и только после этого сделала первый шаг в воду. Уже одного этого шага ей хватило, чтобы понять, какую глупость она затеяла. Вода Белого моря была не просто прохладной – она была прямо-таки ледяной! Сделав по инерции еще два осторожных шажка вперед, Саша в нерешительности остановилась. Что же делать?.. Лезть дальше, вглубь было страшно – арктический холод тихих небесно-голубых вод был просто невыносим! А что тогда – возвращаться назад, отступать, едва лишь зайдя в воду?.. А как же быть с потом?.. Ну ладно, ополоснуться, допустим, можно и здесь, на прибрежном мелководье, но праздновать труса на глазах у Сергея?! «Ну уж нет, дудки! Искупаюсь, ничего со мной не случится!..» – сердито подумала Саша и решительно двинулась по скользкой гальке вперед. Ледяная вода впивалась в ее кожу миллионами безжалостных иголок, дыхание то и дело перехватывало, в висках стучало, и невероятно хотелось что есть мочи заорать от ужаса! Сначала вода закрыла колени, потом бедра, и, наконец, – живот. Хватит, – решила Саша. Она остановилась, несколько раз глубоко вздохнула, собираясь с силами, и, глухо, утробно охнув, окунулась в море по самый подбородок! – Ма-мммочка!.. – девушка не смогла сдержать сдавленного, жалобного писка, пробкой выскочила из воды и тут же присела опять, принявшись с яростным остервенением тереть руки, плечи, грудь и живот. – Мамочка, миленькая, что ж меня вечно куда-то заносит?! Что ж я за дурочка-то такая беспросветная?! И чего мне дома не сидится?! И когда только это все кончится?! – дрожащим голоском причитала она, продолжая без остановки надраивать свое коченеющее тело. «Все, баста! Не могу больше!» – немилосердно клацая зубами от холода, решила Саша и, шатаясь на непослушных, задеревеневших ногах, повернула к берегу. Расчет Понедельника оправдался на все сто! Олег, затаив дыхание, следил за монитором Вторника, подкрадывавшегося к прибрежной кромке леса. Он явно не торопился, двигался осторожно, подолгу присматриваясь к действиям Пятницы. Возможно, его настораживал тот странный фейерверк, который она устроила на берегу. Во всяком случае, спускаться вниз он начал только после того, как самым тщательным образом обследовал весь лесистый склон. Пятница – вот ведь отчаянная головушка! – как раз в это время затеяла купание, так что момент был самый что ни на есть подходящий. Журналистка беззаботно плескалась в морской водичке (кстати, фигурка у нее, надо это признать, классная!), а Вторник в это время крадучись подбирался к затухающему костру. Раздался пронзительный птичий крик, за ним – второй, третий. Понедельник добросовестно пытался предупредить свою напарницу, но куда там!.. Та, похоже, настолько увлеклась своими водными процедурами, что вообще ничего вокруг не видела и не слышала. И тут запертая дверь монтажной судорожно дернулась от чьего-то бесцеремонного толчка. – Олег! – раздался из-за двери требовательный голос Стрельниковой. – Олег, открой сейчас же, слышишь?! – Эй, Кутузов, выходи, я тебе пивка притаранил! – радостно проорал явно повеселевший Баукин. «Вот черт! Принесла их нелегкая! Блин, до чего же не вовремя!..» – пронеслось в голове у Наговицына. До развязки эксперимента, задуманного Понедельником, оставалось всего ничего, каких-нибудь четверть часа. Между тем Олег был убежден, что прежде чем высаживаться на остров с милицией, досмотреть спектакль до конца было бы весьма и весьма полезно. Вдруг Вторник и в самом деле как-то себя выдаст? И потом Олегу было просто очень любопытно проследить, чем же закончится эта интермедия с охотником и двумя зайцами. Появление же Стрельниковой немедленно ставило крест на всем. Наговицын прекрасно знал, что будет, если он откроет дверь: Ленка вцепится в него как клещ и уже ни за что не отстанет. Хочешь не хочешь, а через пять-десять минут всем им как миленьким придется погрузиться в милицейский катер, и – вперед! – Олег, открывай немедленно! – раздраженно трясла дверную ручку Стрельникова. – Слышь, Ленк, а может, он к себе наверх учапал? – добродушно пророкотал Леха. – Морду лица умыть или, наоборот, – в сортир, а?.. Пойдем глянем, что ли?.. – Ладно, давайте поищем, – неохотно согласилась Лена. – Я наверх, а вы, ребята, посмотрите в фойе, в гримерках… ну и в туалете, конечно. «Вот и славненько!.. Пока они клуб обшарят, пока то да се – там, на Чернеце, глядишь, все уже и закончится…» – решил Олег. Как только коллеги отошли от дверей монтажной, он осторожно отпер замок и снова вернулся к мониторам. Вторник, надо отдать ему должное, поступил вполне по-джентльменски – он позволил трясущейся как цуцик девушке натянуть на мокрое тело тельняшку и брюки. И только тогда, когда она взялась за «берцы», он поднялся из-за крупного валуна рядом с костром, за который успел перебраться, пока Саша плескалась в ледяной воде. – Эй, гражданочка, ну и как водичка?! – небрежно взмахнув рукой, окликнул ее Вторник. От неожиданности Саша вздрогнула и резко развернулась на голос. Увидев приближающегося к ней вальяжной походочкой главного претендента на роль убийцы, она тут же отшвырнула ботинки, схватила спасительный шлем и торопливо нахлобучила его на голову. – Что?.. Вы откуда?.. Как?.. Как же это?.. – пробормотала она непослушливыми, синими от холода губами. Саше не пришлось изображать растерянность – она и в самом деле опешила, даже струхнула немного. – Ну-ну, коллега, чего это вы так испугались? Я же не водяной и не леший… Ничего плохого я вам не сделаю, уверяю вас! – улыбающийся Вторник с шутливым полупоклоном развел руками. В правой у него был пистолет. – Вы… вы давно здесь? – хмуро, исподлобья, зыркнула на него дрожащая Саша. – Да уж, давненько, – кивнул, ухмыльнувшись, мужчина. – Так что простите великодушно, но имел удовольствие полюбоваться чарующим зрелищем – прекрасная обнаженная девушка на безлюдном берегу… Примите, кстати, мое искреннее восхищение – вам без всякого сомнения есть чем гордиться!.. – Прекратите! – сердито оборвала его Саша, выбивая зубами звонкую дробь. – Как только не стыдно! Подсматривать, как какой-то жалкий прыщавый юнец, за купающейся женщиной, да еще и кичиться этим!.. – Но, сударыня, таковы правила игры! Ваши обвинения совершенно несправедливы, – с легким укором покачал головой Вторник. – Согласитесь, не мог же я выслеживать вас с закрытыми глазами! В его словах, безусловно, был резон. Если кто и был виноват в ее позоре, то только она сама. Саша тяжело вздохнула. – Ладно, что без толку лясы точить… Вам подсказку? Пойдемте, она там, в куртке… – она показала рукой в сторону кострища. – Скажите, а чего это вам вздумалось разжигать такой громадный костер? Что за нелепая затея, зачем?.. – спрашивал Вторник, шагая рядом с девушкой. – Да какая теперь разница! – с досадой отмахнулась Саша. Она подошла к догорающим угольям и подняла куртку. – И все-таки?.. – настаивал Вторник, видимо, все еще подозревая в этом что-то неладное. – С чего это вдруг?.. – По глупости… Хотела набрать ракушек… Как их… мидии, что ли?.. Набрать и испечь в золе, – не слишком беспокоясь о правдоподобности своих слов, она несла какую-то чушь – первое, что пришло ей в голову. При этом руки ее принялись обыскивать карманы куртки. – Я где-то слышала, что это невероятно вкусно, питательно и, кроме того, очень полезно для кожи. Вот я и… И в этот момент к костру с шумом и треском, как гром среди ясного неба, вывалился всклокоченный Сергей! На какой-то миг все трое замерли, как в стоп-кадре. Чернобривцев выглядел совершенно испуганным и растерянным. Вторник же, наоборот, тотчас подобрался, словно тигр перед прыжком, лицо его окаменело, а глаза превратились в холодные узкие щелочки. Уже через мгновение всеобщее оцепенение исчезло – так же внезапно, как и началось. – Ё-мое!.. – с ужасом выдохнул Сергей и, развернувшись разом, изо всех сил бросился наутек вдоль по пляжу. – Оставайтесь здесь! – рявкнул девушке Вторник. Он рывком выхватил пистолет, не раздумывая выстрелил ей прямо в лоб и тут же метнулся вслед за Чернобривцевым. Он что-то кричал вдогонку удирающему Сергею, но Саша не могла разобрать ни слова – мешал истошно вопящий шлем. Она сорвала его с головы, отшвырнула прочь и на ватных ногах кинулась за мужчинами. Вторник, кажется, продолжал кричать на бегу, но шлем сзади голосил громче. Не помня себя от страха, Саша спешила изо всех сил. Сломя голову мчалась вперед, то и дело оскальзываясь и спотыкаясь, разбивая в кровь свои босые ноги о немилосердно-твердые камни, а расстояние до мужчин только увеличивалось с каждым шагом и каждым мгновением. Саша безнадежно, катастрофически отставала… Она уже плохо различала их. Фигуры бегущих далеко впереди мужчин уменьшились и потеряли четкость (проклятые очки, будь они неладны!!!). Но все-таки она разглядела, как вторая фигурка настигла первую. На какое-то время они сцепились, переплелись, а потом вдруг разом рухнули обе на землю! – Се-ре-жа!!! – цепенея от ужаса, закричала Саша… Вторник бросился в погоню за Понедельником, и изображение на его мониторе принялось качаться, дергаться и трястись. Даже Олегу не просто было понять, где здесь что, а уж о том, чтобы смонтировать такую картинку в передачу, вообще нечего было и думать. Нет, эта запись никуда не годилась, но никакой другой, увы, не было – эксцентричная журналистка свой шлем выбросила. – Стой, слышишь!.. Так нечестно!.. Это не по правилам, отдай подсказку!.. Эй, мужик, да остановись ты!.. – тяжело и надрывно дыша, выкрикивал Вторник в пляшущую перед ним спину Чернобривцева. Куда там! Понедельник, не оборачиваясь на эти вопли, что есть мочи давал деру, улепетывал так, что только пятки сверкали! Дистанция до него не сокращалась ни на метр. – О! Мы его по всему клубу ищем, а он туточки!.. – раздался вдруг от двери изумленный голос Баукина. – Ленк! Иди сюда, здесь он! – крикнул он в коридор. В монтажную, распространяя густой пивной запах, ввалились веселые Баукин, Завьялов и Ратьковский. Последней зашла Стрельникова. – Ты где был, Олег? – прямо с порога подозрительно спросила она. – В сортир ходил, – даже не взглянув в ее сторону, сердито буркнул Наговицын. – А это что? – поинтересовалась она, встав за его спиной и кивнув на пляшущую картинку. – Вторник гонится за Понедельником, – коротко и неохотно пояснил Олег. – Даже так?.. – удивилась Лена. – Да, так! – с вызовом подтвердил Наговицын и повернулся к Ратьковскому. – Вить, ты можешь вывести на монитор наши береговые камеры? Вдруг какая-нибудь их зацепит… – Легко! Ну-ка, подвинься… – он бесцеремонно оттеснил Олега и принялся щелкать клавишами. – Тэ-э-экс, ребятки… Это вот – первая, это – вторая, это – третья, это… – Стоп! – вдруг гаркнул над его ухом Наговицын. – Смотрите!.. На краю экрана появился Понедельник. Он уже не бежал, а медленно, тяжело брел, сильно припадая на правую ногу. Сделав несколько мучительных шагов, он остановился и повернулся к догонявшему его Вторнику. Он был прямо по центру кадра – весь как на ладони… – Олег, мы должны немедленно позвонить Охримчуку! – твердым, ультимативным тоном отчеканила Стрельникова, накрыв рукой плечо Наговицына. – Отстань! – огрызнулся он, не отрываясь от монитора. – На! Звони сама, если хочешь… – Олег не глядя протянул ей свой «мобильник». На экране появился Вторник. Наговицын замер, окаменел, и в этот момент зазвонил телефон. – Ответь! – раздраженно рявкнул он Лене. – Что же ты удираешь, дружок? Или правил не помнишь?.. – тяжело дыша, спрашивал Вторник, неторопливо приближаясь к Чернобривцеву. – Раз ты без шлема – гони подсказку, понял?.. – он снял свой шлем и принялся вытирать мокрый от пота лоб. – Алло!.. Да, Лиза… Что?.. – отвернувшись от монтажного стола, бормотала в трубку Стрельникова. – На, возьми… – Чернобривцев тут же с готовностью запустил руку в карман и протянул Вторнику пластиковый прямоугольник. – Что? – ахнул Наговицын, всем телом рванувшись вперед, к экрану. Карточка, которую сейчас взял Вторник, была не красной, а ФИОЛЕТОВОЙ, это была подсказка не ПОНЕДЕЛЬНИКА, а ЛИСОВЦА! – Кто? – с ужасом переспросила в трубку Стрельникова и, мгновенно развернувшись, выкрикнула дрожащим голосом: – Вдова Лисовца регулярно приезжала к Чернобривцеву!!! Олег, ЭТО ПОНЕДЕЛЬНИК! – А, ч-черт! – вытаращив глаза, дико прорычал Наговицын. – В милицию!.. Срочно звони в милицию, слышишь? Лена дрожащими пальцами судорожно тыкала в кнопки «мобильника». – Господи… Да что же это… Олег! Не набирается! Он выхватил у нее трубку и яростно проорал: – Ноль два! Из фойе! По местному!! Живо!!! Едва не высадив дверь, Стрельникова пулей вылетела из монтажной. Наговицын прильнул к монитору. Он увидел, как Вторник неторопливо и аккуратно спрятал в нагрудный карман свою очередную подсказку, надел на голову шлем и, удовлетворенно улыбнувшись, кивнул: – Ну вот, так-то оно лучше… А с ногой у тебя что? Может… И тут началось страшное. Чернобривцев проворно рванулся ко Вторнику, схватил за отвороты куртки и резко, мощно боднул его лбом прямо в нашлемную камеру! Монитор Вторника тут же погас. А Понедельник, ловко зацепив ногой его ногу, мгновенно опрокинул огорошенного таким оборотом соперника наземь. Сцепившись, они покатились по камням. Оказавшись наверху, Чернобривцев оседлал почти не сопротивлявшегося конкурента, навалился всем телом, прижал его шею к земле. – Ты что, офонарел? – ошеломленно хрипел Вторник. – Ты что?! – Тихо, парень, тихо… – свирепо прошипел сквозь оскаленные зубы Чернобривцев. Он переменил захват, теперь Понедельник удерживал своего врага только одной согнутой в локте рукой. Другая скользнула вниз, к щиколотке, и вытащила из-за голенища высокого ботинка уже открытый, готовый к применению складной нож… Одним молниеносным, расчетливым и безжалостным движением Сергей Чернобривцев, Понедельник, выпрямился и рывком откинул в сторону сво Когда насмерть перепуганная Саша доковыляла на разбитых ногах до места трагедии, Вторник уже умер. Перестали судорожно подрагивать руки и ноги, и алая кровь из глубокой раны на шее больше не била тугой горячей струей на холодные камни… Сергей, низко свесив голову, неподвижно сидел рядом с телом. Стараясь не смотреть на труп, Саша опустилась на колени напротив Чернобривцева и тихо позвала: – Сережа… Он повернул к ней лицо, искаженное отчаянием, и глухо, словно через силу заговорил: – Я ничего не смог сделать, Саня! Понимаешь, я не смог его спасти… Я пытался, но… – он опустил глаза на свои окровавленные ладони и горестно покачал головой. – Сонная артерия… Как нарочно… Ничего, ничего уже не сделать!.. Его лоб был разбит. Тоненькая струйка крови успела проложить дорожку между насупленными бровями, мимо правого глаза и добралась уже до щеки. – Что у тебя с лицом? – спросила девушка. – Это он, – Сергей кивнул на труп. – Догнал, потребовал подсказку… Я без звука отдал, а он меня – за грудки и как долбанет шлемом в лоб! Сразу накинулся, сбил с ног… Я, поверишь, даже опомниться не успел, а у него уже нож! Я руку-то его перехватил, вывернул, а он навалился, дернулся, мы перевернулись и… Да что там, ты же сама все видела!.. – Сергей обреченно махнул рукой и снова опустил голову. А что она могла увидеть без очков?! Две размытые, нечеткие фигурки, катающиеся по гальке… Тем не менее Саша решительно кивнула и твердо, без тени сомнения, сказала: – Это была самооборона. Самооборона в чистом виде. Тебе абсолютно не в чем себя винить, Сереж… Ты всего лишь оборонялся – я подтвержу это где угодно! Он поднял на нее влажно блеснувшие глаза и, приложив окровавленную руку к груди, почти простонал: – Саня, я не хотел его убивать… Богом клянусь – не хотел!.. Сергей выглядел таким подавленным, что Саша чуть не расплакалась от сострадания и жалости. И она уже потянулась было к нему, чтобы как-то утешить, прижать к груди его голову, приласкать… Но уже в следующую секунду поняла, что делать этого нельзя ни в коем случае! Наоборот, она обязана заставить его собраться, укрепиться духом! Когда, наконец, сюда прибудет милиция, Сергей не должен оправдываться, он должен обвинять!! Саша вскочила на ноги и сердито прикрикнула: – Прекрати сейчас же! Это он на тебя напал, а не ты на него! И нечего убиваться из-за этого подонка! Он же убийца, ты что – забыл?!! – она шагнула к Сергею и потянула за рукав. – Вот что, давай-ка вставай и марш умываться! Я перевяжу тебе лоб, а потом мы спокойно все обсудим и соберем воедино все, что у нас есть против этого… – она презрительно мотнула головой в сторону неподвижного тела Вторника. Чернобривцев покорно поднялся и побрел к воде. Следом за ним пошла и Саша, пытаясь на ходу оторвать полоску ткани от подола своей тельняшки. Холодная беломорская вода быстро привела Сергея в более или менее нормальное состояние, добавила ему бодрости и уверенности в себе. Из глаз исчезли отчаяние и тоскливая обреченность, теперь он казался почти спокойным. Голову мужчины украшала довольно несуразная полосатая повязка, от которой ему так и не удалось отбояриться. Они вернулись к трупу, и первое, что сделал Чернобривцев, – это снял с себя куртку и прикрыл ею голову и плечи Вторника. – Итак, что мы против него имеем?! – преувеличенно бодро начала Саша и принялась загибать пальцы. – Накомарник – раз; рост, фигура, комплекция – два; сон в кустах – три… – Подожди, Сань, – перебил ее Чернобривцев. – Мне кажется, нужно его обыскать. Вдруг в карманах обнаружится что-нибудь новое, интересное? – Точно! – кивнула Саша, обрадовавшись про себя тому, что Сергей снова начал проявлять инициативу. – Очень дельная мысль! Только… давай это сделаешь ты, ладно?.. – чуть смутившись, добавила она. Прикоснуться к мертвецу было выше ее сил! – Ну конечно, – тут же согласился Чернобривцев и подошел к трупу. Со смешанным чувством страха, брезгливости и любопытства она наблюдала, как Сергей присел над телом на корточки и снял с живота Вторника его руку, все еще сжимавшую окровавленный нож. Он забрался в боковой карман его куртки и вытащил оттуда красную пластиковую карточку. – Моя подсказка, – пояснил Чернобривцев и протянул ее Саше. В другом боковом кармане лежали только сложенная гармошкой карта острова и компас. Сергей чуть отвернул полы своей куртки, закрывавшей нагрудные карманы Вторника, и занялся ими. В первом не оказалось ничего, зато во втором… – Ого! – удивился Чернобривцев, доставая целую стопочку разноцветных подсказок. – А он, оказывается, и в самом деле был отличным охотником!.. Смотри-ка – одна, две, три, четыре, пять!.. Ничего себе! Ну одна, положим, его собственная. Выходит, он успел убрать четверых!.. – Надеюсь, что с остальными он не поступил так же, как с Лисовцом! – мрачно обронила Саша, разглядывая веер подсказок в руках Сергея. – Слушай, а почему все они разного цвета?.. – Сейчас разберемся… – ответил он, раскладывая карточки по земле. – Так-так-так… А, понятно! Все очень просто, Сань, – улыбнулся он девушке, – каждому дню недели соответствует свой цвет из спектра. Помнишь, в школе учили: «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан»? Понедельник – красный, Вторник – оранжевый, Среда – желтый… – Погоди-погоди!.. – перебив его, ахнула Саша. – Но это же означает, что… – Да, Санечка, это означает, что вот это… – Сергей поднял фиолетовую карточку, – что это – подсказка убитого Воскресенья. А это уже – стопроцентная, неопровержимая улика!! Они замолчали. О чем тут было говорить – все в этом деле стало яснее ясного! Сергей задумчиво тасовал подсказки, раскладывая их по порядку. Саша, одолеваемая любопытством, пододвинулась поближе и заглянула ему через плечо. Спектр сложился почти полностью, не хватало только голубой – Сашиной – подсказки. Она запустила руку в задний карман брюк и добавила в выложенный Сергеем ряд свою карточку. Картина получилась исчерпывающей, а главное – целиком составился весь текст, подробно объясняющий, где победителю игры искать его «золотой ключик». – Мыс на юго-западе острова… Три сосны на нем… Двадцать шагов на север от крайней… – читала Саша подсказки одну за другой. – Большой, поросший мхом валун… Пятнадцать шагов на восток… Пень от поваленного дерева… Ключ от сундука в дупле между корнями… Сергей с Сашей переглянулись. Похоже, они подумали об одном и том же. Семь миллионов рублей лежали где-то неподалеку под трухлявым пнем и ждали своего хозяина. Дело оставалось за малым – пойти и взять их. Конечно, были серьезные сомнения в том, что организаторы игры из-за кровавых событий на Чернеце решатся признать такую победу и выплатить приз. А с другой стороны – а вдруг?.. Как говорится, чем черт не шутит? Все-таки семь миллионов!.. – Сереж, как ты считаешь, – вкрадчиво начала Саша, – может, стоит сходить за ключом? – А почему бы и нет? – пожал плечами Чернобривцев. – По-моему, лучше иметь ключ, чем его не иметь! А уж там видно будет… Сходи, Сань. – Я? – удивилась девушка. – А почему не ты?.. – Нет, – хмуро покачал головой Сергей. – Мне нельзя. Когда приедет милиция, я должен быть здесь, рядом с ним, – он кивнул на труп. – А ты сходи, Саня, сходи… Вот, возьми все это, – он протянул ей подсказки, карту и компас, – возьми и отправляйся! Саша все еще колебалась. Свое присутствие при встрече Сергея с милиционерами она тоже считала совсем не лишним. Ей было что заявить следователям – как-никак главный свидетель! К тому же ужасно болели разбитые ноги… Но семь миллионов – это семь миллионов… Подумав, она вздохнула и поднялась. – Ладно, Сереж, я схожу. А ты не скучай тут и не вешай нос, я постараюсь побыстрее… На острове все вышло совсем не так, как рассчитывал Олег. Кондратьич был хмур и неразговорчив, разительно отличась от себя вчерашнего. Его опричники не давали работать, теснили операторов с камерами от Понедельника и трупа, не обращая никакого внимания на бурные протесты телевизионщиков. Наговицын попытался договориться с Охримчуком, но тот, свирепо зыркнув на московского гостя, просто-напросто послал его подальше. Кое-что, конечно, снять удалось, но Олег все равно был недоволен. Да что там недоволен – он был прямо-таки взбешен! Отыграться удалось на Пятнице. Она вышла из леса как раз в тот момент, когда Понедельника, уже упакованного в наручники, угрюмые гренадеры Кондратьича волокли к милицейскому катеру. Увидев своего обожаемого Сереженьку в лапах судостроевских копов, журналистка обрушилась на них с безумной яростью раненой тигрицы. Она коршуном налетала на опешивших от такого натиска стражей порядка, исступленно колотила своими крохотными кулачками по их могучим серым спинам и сотрясала воздух дикими нечленораздельными воплями! Зрелище было просто выдающееся, похлеще испанской корриды! Кое-как ее удалось оттащить от арестованного, и тогда Пятница напустилась на бедного Охримчука. Начав с гневных проклятий и угроз, она перешла к сбивчивым и путаным объяснениям всего, что произошло на острове. При этом она поминутно называла себя «главным свидетелем» и с безумной горячностью настаивала на полной невиновности Чернобривцева. Потом, как водится, были слезы – обильные, жгучие, безутешные слезы бессилия. Она истерично рыдала, не слушая ни снизошедшего до объяснений судостроевского шерифа, ни пытавшуюся успокоить ее Стрельникову. Весь этот спектакль снимался с трех камер, и Наговицын внутренне ликовал, предвкушая появление столь удачных кадров в своей передаче. Отбившись от разъяренной журналистки, часть милиционеров спешно утащила Понедельника на катер и тут же отвалила от Чернеца. Их оставшиеся на острове коллеги во главе с пунцовым от злости Охримчуком отправились на поиски тела Лисовца. За ними, а также за телевизионщиками и игроками обещали прислать из Судостроя баркас. Постепенно стали собираться игроки, вызванные к месту высадки съемочной группы сигнальной ракетой. Наговицыну от нечего делать пришло в голову сделать с ними коротенькие интервью, заснять их самые первые впечатления от случившегося. – Нечего его вообще было брать в игру! – громогласно возмущался Суббота. – Он же из военных, из Чечни! У них же там у всех крыши съезжают! Им, отморозкам, что курице шею свернуть, что человеку – один хрен! – Лисовца заказали, в этом не может быть никаких сомнений! А Понедельник этот – обычный наемный киллер. А Лисовца все равно убрали бы, не здесь – так в Москве. Раз заказали, тут уж… – глубоко мысленно рассуждал Среда. Олег отметил про себя, что в словах и того и другого не было и тени сострадания к покойным. И только Четверга новость о двойном убийстве, кажется, огорчила всерьез. А узнав, что один из убитых – Лисовец, он и вовсе настолько расстроился, что наотрез отказался от интервью. – Ты что нос-то повесил, старичок? – подошел к нему банкир Среда. – Из-за Лисовца, что ли? Ты что, был с ним знаком? Четверг грустно покачал головой: – Нет, как раз здесь и хотел познакомиться… Понимаешь, есть у меня один проект – обещает колоссальную отдачу. Но нужны инвестиции – чуть больше миллиона «зеленых», вот я и хотел предложить Валерию Валентиновичу… – Ну-ка, ну-ка, а если поподробней? Что за проект, в какой сфере, где? – банкир подхватил Четверга под локоток и потащил вдоль береговой кромки. Тот принялся с жаром рассказывать о своих планах крайне заинтересовавшемуся ими Среде. Наговицын проводил их долгим взглядом. Эти двое были настолько увлечены новым и перспективным делом, что, похоже, тут же напрочь забыли о двух жутких убийствах, случившихся на острове. Олег повернулся к Субботе – тот, безмятежно посапывая, дремал, развалившись на поросшем мягкой травкой склоне. Операторы, уложив аппаратуру в кофры, уселись в кружок. Откуда-то появились бутылки с пивом, и вот уже завязался живой разговор, а следом послышались вспышки смеха – с каждым разом все громче и равнодушнее… По сути, никому не было совершенно никакого дела ни до убитых, ни до убийцы. И только один человек – журналистка Саша Покровская, бедная, несчастная Пятница – до сих пор всхлипывала на мокром от ее слез плече терпеливой Лены Стрельниковой. |
||
|