"Святая преданность" - читать интересную книгу автора (Гарлок Дороти)

ГЛАВА 18

Выслушивая в тишине словесные оскорбления Мод, Вилла поспешила подготовить ее для доктора.

И когда врач вошел в комнату, он, в первую очередь, внимательно выслушал объяснения Виллы о причине болезни и повреждениях старой женщины. Старуха сопротивлялась каждому движению доктора, которые он производил, чтобы обследовать ее, а слова, которые она использовала, ругая при этом врача, смутили Виллу так, что она не могла даже взглянуть на мужчину, хоть он, казалось, совсем не беспокоился оскорблениями, исходившими от пожилой женщины. Все же ему удалось осмотреть пациентку и прийти к правильным заключениям, относительно ее болезни.

– Дайте миссис Иствуд еще одну дозу опиума, – сказал он после того, как Мод начала в истерике биться на кровати. – Сколько она уже приняла его?

– Много. – Вилла взяла маленький пузырек. – Он был полным вчера в полдень.

– Дайте в последний раз, – произнес он твердо. – Она должна расслабиться, когда я стану вправлять ногу.

Ожидая, пока опиум окажет действие, доктор Хендрикс попросил Виллу сварить кастрюлю густого крахмала.

– Вы найдете крахмал и сумку с порошком клея в задней части моего кабриолета. Добавьте кружку клея-порошка в крахмал, когда он остынет.

Вилла спустилась вниз. Исполнила все, о чем просил доктор. Потом разорвала простыни на куски и скатала их в бинты. И пока ждала, когда закипит вода, обнаружила мягкую фланелевую ночную рубашку и решила разорвать ее и использовать как прокладку между ногой Мод и крахмальной клейкой формой…

– Однако, уложить ногу в шины… неплохая работа, – сказал доктор, когда наворачивал фланель вокруг ноги Мод. – Концы кости вправлены удивительно правильно.

– Мистер Боумен сделал это. Мы, вообще-то, думали, что у нее сломано бедро и были очень осторожны, когда переносили миссис Иству из кухни сюда наверх.

– Ей повезло. Бедро не сломано. Она просто вывихнула его. Только покой и время излечат миссис Иствуд. Будет нелегко ухаживать за ней, но, я думаю, вы уже обнаружили это.

– У нее очень красочный запас слов, – сказала Вилла и горько улыбнулась. – Мне иногда кажется, что она прячет свои истинные чувства за пустыми угрозами.

Доктор поднял голову. Он пристально посмотрел на Виллу, и его резкие карие глаза встретились с глазами Виллы.

– Вы родственница?..

– Нет. Слава Богу, нет. Я… я просто проезжала мимо по дороге в Шеридэн… и… случилось быть здесь как раз тогда, когда миссис Иствуд упала.

После этого доктор работал тихо. Обмотав ногу кусками материи, он наложил крахмал и клейкую смесь на каждый пласт бинта, и делал так до тех пор, пока нога Мод не была упакована в толстую повязку.

– Через двенадцать часов она высохнет, – сказал он, моя руки в фарфоровой чаше. – Но миссис Иствуд не должна двигаться.

– У нее была высокая температура прошлой ночью. Я обмывала больную холодной водой, пытаясь сбить температуру.

Доктор Хендрик вытер руки. Мисс Хэммер выглядела очень усталой, хотя и пыталась скрыть это. Темные круги под красивыми глазами и усталые морщинки вокруг глаз, красноречиво говорили о том, что девушка очень мало отдыхала в последние дни. Да к тому же доктор слышал, как у нее урчало в животе. Это подсказывало ему, что у мисс Хэммер не хватало даже времени поесть. Но она держалась стойко и довольно гордо.

– Я вижу, в вас есть опыт по уходу за больными.

– Небольшой…

– А я так не думаю. Вы кажетесь довольно ловкой.

– Спасибо.

– Я оставлю вам хинин. Давайте больной порошок с водой каждые четыре часа.

– Это от температуры. А от боли?..

– Ей можно давать опиум только два раза в неделю, или она привыкнет к нему… А больше я ничего не могу предложить вам от боли. Миссис Иствуд должна потерпеть несколько дней. – Он сверху вниз посмотрел на Мод. – Больной нужно хорошо питаться, а то ее ветром сдует.

– Миссис Иствуд жила в этом доме одна шесть лет. Не думаю, что она для себя много готовила.

– Вы останетесь с ней, пока она не встанет на ноги?

– Мистер Боумен, кажется, отвечает здесь за все. Он попросил меня остаться и позаботиться о ней.

Доктор долго и внимательно смотрел на женщину, стоящую возле кровати. Она держалась прямо, хотя и устала так, что валилась с ног. Платье, которое носила мисс Хаммэр, было очень велико ей и видело лучшие дни. Она была без чулок. И для доктора Хендрикса, стало очевидным и ясным, что она переживала трудные времена. Но что же могло связывать мисс Хэммер с Боуменом?

– Сейчас вы можете отдохнуть, а я, пожалуй, выпью чашечку кофе. Миссис Иствуд проспит два или три часа.

– Не знаю, должна ли я оставлять ее одну, – мысль о Джо Белл, стоящей у изголовья миссис Иствуд, пронеслась в мозгу Виллы. Но за ней немедленно последовала другая, более спокойная мысль: девушка не сделает ничего, пока доктор Хендрикс на ранчо. Кроме того, возможно, это ей всего-навсего показалось, и на лице Джо Белл не было злобы.

– С миссис Иствуд все будет хорошо, – доктор закрыл свой чемодан и поставил его на комод.

– Ну, – Вилла улыбнулась, – она очень стойкая, – как часто говорил мой отчим.

– Выносливая старая птичка, – доктор сверкнул улыбкой в ответ и последовал за девушкой из комнаты, затем по лестнице вниз.

Если бы он вдруг заметил неряшливое состояние дома, то никогда бы не притворился. Вилла посмотрела на него, но Хендрик, казалось, был погружен в свои мысли.

Джон Хендрикс вдруг и неожиданно почувствовал удар одиночества и боль, разрывающую снова его нутро.

– Берта!

Берта умерла ужасной смертью от нападения, а он в то время был у больного.

Берта! Красивая, нежная и задумчивая, она не смогла, не смогла вынести страдания. Умерла в их доме в Миссури от рук маньяка.

После смерти любимой Хендрикс оставался в Миссури так долго, как только мог, пытаясь жить с ужасом потери и гневом, который сжигал его изнутри. Наконец, он направился на запад.

Берта ушла, но мысль жить без нее, даже спустя два года, была иногда такой невыносимой, что Джон Хендрикс не мог с ней справиться.

Тихая, гордая, в поношенном платье женщина напомнила ему Берту манерой движений и быстротой повиновения его инструкциям.

Руки Берты были почти продолжением его рук. Они вместе работали очень слаженно…

Джон Хендрикс вдруг подумал, что, может быть, только эта женщина, она, и никакая другая, займет место Берты в его сердце…

В кухне было тихо.

Вилла не знала, чувствовала ли она облегчение от того, что Джо Белл не было на кухне, когда они вошли туда. Кофе кипел на плите, и был недавно заботливо туда поставлен Смитом или Чарли. Это Вилла знала точно. Доктору надо бы предложить поесть, но Вилла не была уверена, что имеет право так поступать.

Чарли вошел в кухню, когда она несла кофейные чашки к столу. Он поставил маленький чайник на плиту, только затем обратился к доктору с приветствием.

– Здравствуйте, сэр. Меня зовут Чарли Френк. – Парень подошел и пожал руку мистеру Хендриксу. – Смит просит передать, чтобы вы шли в кухонную хижину на обед.

– Спасибо. У меня есть время закончить кофе?

– Да, конечно… Билли сохранит обед горячим.

– Я надеюсь, ты принесешь еду для дамы?

– О Боже! Вилла, вы не завтракали? Смит снимет с меня голову. Он сказал принести тебе оладьи, а я забыл.

– Не беспокойся об этом, Чарли. Мы ничего не скажем ему.

– В кастрюле есть куры и клецки. Билли подумал, что для тети Мод это будет очень хорошо.

– Миссис Иствуд твоя тетя?

Вилла сидела тихо, пока Чарли объяснял мистеру Хендриксу, почему и как он прибыл на ранчо. Мальчик осторожно опустил обстоятельства, которые привели Виллу к ним.

– Ты собираешься остаться здесь? – с интересом спросил доктор. Его любопытство]было вызвано необычной историей парнишки.

– Видимо, ненадолго. По крайней мере, до тех пор, пока тетя Мод не встанет на ноги.

– Это не скоро случится. Процесс выздоровления продлится долгие месяцы.

– Чарли! Черт побери! – Джо Белл ворвалась на кухню. Руки на бедрах. Игнорируя и доктора, и Виллу, она принялась колотить брата в грудь. – Почему ты вытащил сундук Стар из телеги? Там ее вещи!

Чарли схватил сестру за запястье и с силой потащил к дверям. Он заговорил только тогда, когда она оказалась на крыльце, но голос мальчика все же проникал на кухню.

– Потому что… мне так захотелось! Ты что, не знаешь, как себя вести? Не делай из себя посмешище! Я вытащил и еду. Нет никакой необходимости, чтобы вещи портились и прели в телеге. Мы не собираемся в ближайшее время их использовать.

– Не грабь эту телегу! Я поеду в Шеридэн, как только найду мужчину, который отвезет меня туда.

– Джо Белл! Я буду ругаться, у тебя куриные мозги. Ты не возьмешь эту телегу и не отправишься с первым попавшимся мужчиной. Теперь, черт побери, слушайся меня, иначе тебе придется туго.

– Это ты так думаешь, безмозглый простофиля. Дурак! Я не останусь здесь и не возьму ни крошки, брошенной этой безобразной старухой, и я не стану раболепствовать перед Смитом! Я поеду в Шеридэн и поговорю с одним из юристов. Так бы сделал и папа!

– Она снова причиняет тебе неприятности? – раздался голос Смита. – Я, кажется, говорил тебе, маленькая дрянь, оставаться в той комнате и держаться подальше от барака!

– Ты мне не хозяин! – голос Джо Белл повысился и перешел в крик. – Это дом не твоего дяди. Ты только работник здесь! И я не собираюсь делать то, что ты скажешь!

– Нет?!

– Нет… ааа… Отпусти меня! Черт тебя побери! Смит открыл дверь и вошел в кухню с Джо Белл, висевшей на плече. Он придерживал рукой ее за бедра. Девчонка брыкалась и била кулаками по спине своего обидчика. Смит прошел через кухню к двери, ведущей в прихожую.

– Открой дверь, Чарли. Я говорил твоей сестре оставаться в коморке. И первый раз в жизни она сделает то, что ей сказано! Успокойся, дрянь!

– Все, и ты, и Чарли заботитесь об этой… голодранке. Я ненавижу ее! Я ненавижу ее!

– Заткнись! – Смит ударил Джо Белл по ягодице. Девчонка закричала и разразилась слезами. Ухмыляясь, Чарли открыл дверь, подождал пока пройдет Смит, а потом последовал за ним и своей сестрой. Джо Белл продолжала биться в истерике.

Вилла пристально смотрела в свою чашку и быстро моргала. Она не будет плакать! Она не позволит непристойному зрелищу заставить ее заплакать.

Доктор Хендрикс оттолкнул стул назад и встал.

– Думаю, теперь я могу пойти в кухонную хижину и поесть немного. Вам тоже стоит пообедать, мисс Хэммер. Ваш желудок думает, что вы совсем забыли про него. – Он посмотрел сверху вниз и увидел две слезы, выскользнувшие из глаз Виллы и катившиеся по щекам. – Вы устали… и ослабли, – сказал он нежно и с заботой.

– Я… очень смущена, – промолвила она так тихо, что Джон Хендрикс едва понял слова.

– Почему? Вы думаете Боумен оскорбляет эту девушку?

– Нет. Ее… невозможно урезонить. Смит боится, что она внесет раздор между мужчинами. Она очень… красивая.

– Да? А я и не заметил… Теперь встряхнитесь. – Он положил руку на ее плечо. – У вас будет много работы по уходу за миссис Иствуд. Другие смогут сами решить свои проблемы.

Вилла, бледная и измотанная, с видом растрепанного котенка, вытерла кулачком глаза. Так унизительно: сидеть здесь и быть не в состоянии контролировать свои чувства. Она страстно, безудержно желала спрятаться в темную дыру и поплакать вволю. Но разве могла она позволить это себе сейчас?

– Вы хорошая сиделка, – доктор нежно сжал ее плечо. – Вы должны в первую очередь заботиться о себе, иначе вы не сможете в полной мере ухаживать за больной. Вам просто не хватит сил… Сохраняйте же свои силы. Ешьте и отдыхайте. Тогда все будет в порядке.

– Я знаю… Я прошу прощения за… скандал.

– Если вам будет нужна работа, когда вы закончите здесь, найдите меня в Баффэло. Мне необходим человек, который будет заменять меня в офисе, когда я уезжаю. В ваши обязанности будет входить накладывание шин, мазей и раздача таблеток.

– Спасибо. Я запомню это.

Смит, как вкопанный, остановился на входе в кухню, когда увидел руку доктора на плече Виллы и прислушался к тихой беседе. Он почувствовал ревность, простую ревность, потрясающую своей напряженностью и интенсивностью. Он хотел ударить доктора в лицо за то, что тот положил руку на ее плечо, понял, как она устала и старался успокоить.

«Я должен ударить его ей-богу», – со злостью думал Смит.

Но Смит спрятал свои чувства, когда доктор обернулся и посмотрел спокойно на него. Однако, гнев и обида не ушли прочь, они будоражили Смита. Теперь он точно знал, что произошло с ним. Но это не делало его жизнь проще.

Светловолосая женщина была в его крови. Он думал только о ней на протяжении всего бодрствующего времени. Она часто появлялась и в сновидениях Смита. Он хотел обладать ею. Желание, потребность иметь ее прожгла глубокую дыру в его сердце. Но он никогда не осмелится попросить ее разделить вместе с ним ничтожное существование. Так почему же видеть ее с другим мужчиной причиняло ему такую сильную боль?

Чарли нечаянно подтолкнул Смита, заставив его тем самым переступить порог кухни. Глаза Виллы, все-таки покрасневшие от слезинок, встретились с его глазами.

«Ей-богу, если этот мужчина обидел ее…» – Смит не находил себе места.

– Доктор говорит, что миссис Иствуд не сломала бедро, она просто вывихнула его. Не правда ли, хорошая новость, хотя ей и придется оставаться в кровати долгое время…

– Хорошая новость, – повторил Смит, так и не придав особого значения словам.

Кто же заставил ее плакать? Грязный рот Джо Белл?

Твердые зеленые глаза перешли на доктора.

– Так каков же ваш гонорар, мистер Хендрикс?

– Четыре доллара.

Смит положил несколько серебряных монет на стол.

– Здесь пять. Необходимо, чтобы вы еще раз вернулись к нам.

Джон Хендрикс взял четыре доллара.

– Пошлите за мной, если я буду нужен. Теперь я, пожалуй, приму ваше приглашение на… обед.

– Отведи мистера Хендрикса в кухонную хижину, Чарли.

Смит подождал, пока Чарли и доктор вышли на крыльцо, потом подошел к печи, положил на тарелку кусок курицы и клецки. Он поднес тарелку к столу и поставил ее перед Виллой. Затем на минуту вышел и вернулся с принадлежностями для еды и стаканом пахты. Ни одного слова не было сказано между ними. Вилла первая нарушила тишину, когда Смит подошел к столу с чашкой кофе и сел на стул напротив девушки.

– Ты не должен прислуживать мне.

– Я знаю.

– Тогда зачем делаешь это?

– Потому что хочу делать именно это… Ты плакала? Почему?

– О, я не знаю. Я думаю, я устала.

– Это из-за того, что сказала эта маленькая сука? – его голос был хриплым, как будто ему было трудно глотать.

– И из-за этого тоже.

Вилле очень хотелось спрятать свое вдруг покрасневшее лицо от его всезнающих глаз. Она ведь не могла сказать ему, что сегодня утром у нее начались месячные, а в это время она всегда плаксивая.

– Эта дрянь получит гораздо больше, чем шлепок по заднице, если не изменит свое поведение… и не заткнется!

– Что ты сможешь сделать? Побить ее? – Вилла открыто и прямо посмотрела на Смита. Ее глаза улыбнулись.

– Хотелось бы… – его голос выдавал расстройство. Они замолчали. Минуту спустя Вилла заговорила снова.

– Ты вел себя очень грубо с доктором. Почему?

– Я вовсе не был груб. А как бы ты хотела, чтобы я вел себя? Раболепствовал? Он только хирург в захудалом городишке и больше никто.

– Ты намеренно делаешь так, чтобы люди не любили тебя.

– Давай, доедай… Ты выглядишь так, будто снова собираешься выть.

– Я не хочу… выть.

– Ты не можешь ухаживать за Мод день и ночь, к тому же, насколько я знаю, ты будешь чистить этот мавзолей каждую свободную минуту.

– Ты не знаешь меня, а я не знаю тебя. Иногда я думаю, что знаю, потом ты превращаешься в кого-то, кого я не знаю. – Ее глаза были омрачены печалью.

Смит неудобно задвигался, отвернулся и уставился в потолок. Он глубоко вздохнул, а когда снова посмотрел на Виллу, его лицо выражало страдания человека, который очень часто видел ничтожную сторону жизни.

– Ты собираешься работать на него?

Вилла взяла в рот мясо, пожевала и проглотила его, и лишь потом ответила.

– Я думала, у меня есть работа. Я уже уволена?

– Ты отлично знаешь, что не уволена, – сказал он раздраженно. Она видела, как мускулы на лице Смита напряглись.

Вилла продолжала спокойно есть, не смакуя еду, а понимая, что должна есть, чтобы иметь силы для тяжелой работы по уходу за миссис Иствуд.

Пахта была восхитительно холодной. Она с удовольствием выпила стакан пахты, оставив белый полукруг над верхней губой.

– Как тебе удается сохранить молоко холодным?

– Недалеко есть родник. Ветряная мельница вытаскивает воду для лошадиных баков и хозяйственных нужд. Еще молока?

– Нет, спасибо.

Вилла постоянно чувствовала на себе взгляд Смита, иногда ей становилось очень неудобно, но она старалась не подавать вида. Когда девушка съела все, что смогла, она отнесла тарелку к мойке.

– Где Бадди? Я отдам ему то, что не смогла съесть.

– Тебе не требуется оставлять ему… у него есть еда. Билли заботится о том, чтобы пес был накормлен.

– Бадди может избаловаться, он всегда должен сам добывать часть своей пищи.

– Я знаю женщину, которая поможет тебе, – сказал Смит, резко поменяв тему разговора. – Она наполовину мексиканка и чертовски хорошо готовит красный перец. Пока Мод прикована к кровати, она может работать.

– Я не думаю, что ты должен приводить кого-нибудь сюда. Миссис Иствуд станет возражать.

– Я не приводил сюда никого. Она всю жизнь протестует… И ты видишь, что случилось… то для ее же пользы. Ты не можешь все время находиться подле нее. А с ней в любой момент может случиться один из ее приступов.

– Приступы? – Вилла повернулась и посмотрела на мужчину. – О чем ты говоришь?

– Оливер рассказывал мне много лет назад, что у Мод бывают какие-то приступы. Она падает и дергается. Это случается довольно редко. Я предполагаю, что именно во время приступа она упала и сломала ногу.

– Ну, ради Бога. Ты рассказал об этом доктору?

– Я ничего ему не рассказывал. Я не тот, с кем он хочет ворчать.

Болезненный вид на его лице заставил Виллу резко и отрывисто без юмора, рассмеяться.

– Смит, это уже слишком, – сказала она хрупким тихим голосом. Как тебе пришла такая мысль в голову? Я расскажу доктору. Он должен обо всем знать. – Она взяла серебряный доллар доктора Хендрикса, который он оставил на столе, и сунула в карман рубашки Смита.

Стоя близко к мужчине, она подняла взгляд и заботливо посмотрела в его глаза.

– Ты так боишься, что кто-то чужой получит впечатление о тебе, как о порядочном человеке, и поэтому делаешь все возможное, чтобы люди думали, что ты отпетый негодяй с гадким характером. – Она улыбнулась и подняла брови. – Знаешь что, Смит? Ты не убедишь меня в этом!

Он нахмурился, сверху вниз посмотрел на нее и переминулся с ноги на ногу, чувствуя себя очень неудобно, ведь эта маленькая светловолосая женщина смотрела прямо в его душу и видела там трусость.

– Ты хочешь Иниз или нет? – спросил он грубовато, больше всего на свете желая положить руки ей на плечи и прижать ее к себе.

– Иниз? Мексиканскую женщину?

– Наполовину мексиканка, наполовину – волчица. – Он слабо усмехнулся.

– Не мне говорить, кому приходить сюда работать.

– Я скажу Пленти привезти ее на ранчо, когда он поедет за мышеловками. Ты не получишь никакой помощи от той «умницы» наверху. Черт! Я никогда не видел такой бестолковой упрямой женщины. Она не заслуживает даже пороха, который надо взять, чтобы взорвать ее.

– Многие мужчины не согласятся с тобой.

– Это верно. Но после того, как им надоест ею пользоваться, ее выкинут как тряпку, – сказал он грубо и наблюдал, как лицо Виллы заливал румянец.

Смит подхватил пальцем прядь волос и завел ее за ухо. Его теплый палец коснулся ее щеки. Что-то внутри Виллы начало таять, распространяя тепло по всему телу от точки его прикосновения.

– Тебе нравится этот доктор? – Смит едва осознавал, что мысль была произнесена вслух.

Он с нежностью созерцал ее. Девушка была такая красивая, такая милая, такая далекая, что он не имел права даже смотреть на нее…

– Он очень мил и любезен и, кажется, знает об этом. – Она затаила дыхание, ожидая, что пальцы Смита снова двинутся по ее щеке. Но он вдруг опустил руку и пошел к двери.

– Я лучше скажу Пленти отправляться в путь. Так он вернется до темна. Иниз поедет по дороге и будет на ранчо не раньше, чем завтра утром.

– Смит… – Вилла наблюдала, как он повернулся, но из-за солнечного света не могла разглядеть выражение его лица, хотя ей очень хотелось видеть. – Есть маленькая кровать в одной из комнат. Могу я перенести ее в комнату Мод?

Он сделал шаг к ней.

– Зачем?

– Я сплю чутко и услышу, если миссис Иствуд позовет меня.

– Если это, все, что ты хочешь, то нет никаких проблем. Мы с Чарли перенесем кровать. Я собирался предложить Иниз вычистить одну из комнат для тебя.

– Спасибо. Но будет лучше, если я буду находиться рядом с миссис Иствуд. Я так буду чувствовать себя спокойнее.

– Поступай, как считаешь нужным, – сказал он живо и вышел.

Доктор внимательно слушал, когда Вилла передавала ему рассказ Смита о приступах Мод.

– Я подозревал это, когда увидел, что ее зубы опустились на десны. В тот момент, как вы нашли ее на полу, миссис Иствуд выделила мочу?

Вилла кивнула.

– И… стул.

– Эпилептические припадки начинаются рано, редко после двадцати лет. Если бы я знал, что они были у нее все эти годы, я мог бы подозревать, что у миссис Иствуд та или другая опухоль головного мозга или затвердение кровеносных сосудов мозга. Наследственность играет большую роль. Но пока ничего конкретного я сказать не могу.

– О, бедная…

– Мне необходимо поговорить с ней и выяснить, как часто происходят приступы. Очевидно, они не очень сильные, как это иногда бывает, иначе бы она умерла. Хорошее питание, покой и никаких волнений – это все, что я в состоянии рекомендовать. Можно давать снотворное или углекислый калий, но все эти таблетки притупляют нервную систему и могут принести больше вреда, чем пользы. Поэтому, поступайте очень осторожно, по своему усмотрению.

Доктор Хендрикс нехотя покинул уютную кухню.

Ему нравилось беседовать с Виллой. Она была хорошо начитанной, умной женщиной, и он свободно мог обсуждать с ней симптомы болезни, ее протекание и лечение, как некогда делал это с Бертой.

Он остановился на нижней ступеньке крыльца и посмотрел вокруг на приходящий в упадок красивейший дом. Мистер Хендрикс печально покачал головой. Какое расточение. Ветхий вид дома заставил его похолодеть.

Этот особняк совсем был не похож на дом Матеуса, где он останавливался прошлой ночью. Тот маленький дом, состоящий из четырех ничтожных комнат, был наполнен смехом и любовью.

Он развернулся и вновь направился в дом, желая еще раз взглянуть на пациентку. Пройдя лестницу наверх, он обернулся и увидел Боумена.

«Какую же роль играет во всем этом Смит Боумен?» – подумал доктор.

Он довольно строг и необщителен, к тому же его глаза прямо-таки пожирают мисс Хэммер. Доктору Хендриксу вдруг показалось, что Смит Боумен хотел бы разбить ему нос.

«Признает ли Боумен или нет, – подумал мистер Хендрикс, открывая дверь в комнату Мод, – но он влюбился в мисс Хэммер».

Вопрос был только в том, что она чувствует к нему?