"Ветер надежды" - читать интересную книгу автора (Гарлок Дороти)

Глава 8

– Мэри Бэн? Ты здесь? – позвал Генри, подойдя к фургону Виснеров.

– Нет, дурачок. Я с другой стороны.

Генри оглянулся и увидел Мэри Бэн на другом конце стоянки, у большого дуба. Она смеялась ему в лицо.

– Дурачок? – Он двинулся к ней. – Ты назвала меня «дурачком»?

– Дурачок! Дурачок! – дразня прокричала она и скрылась в зарослях. Но ее легко было обнаружить благодаря собаке, преданно бегавшей вслед за хозяйкой. Когда Мэри решила, что убежала достаточно далеко, то спряталась за могучим стволом старого дерева. Генри прошел мимо, хотя знал, что она тут, затем развернулся и увидел кусочек ее юбки.

– Немедленно прекрати прятаться от меня, Мэри Бэн. – В ответ раздался веселый смешок. – Выходи, а не то я не отдам тебе подарок, который выбрал специально для тебя.

– Подарок? – переспросил ее удивленный голос.

– Да. Но я не собираюсь отдавать его тебе, пока ты не выйдешь и не станешь вести себя мило.

– Не нужен мне никакой подарок, и я не собираюсь вести себя «ми-и-и-ло»! Вот так! – Она вжалась в ствол дерева и зажала рот ладонью, пытаясь заглушить смешки, которые так и пытались вырваться из горла.

Генри на цыпочках прошел к дереву, протянул руку и ухватил край ее рубашки.

– Поймал! Я поймал тебя, Мэри Бэн! Ты совершенно не умеешь прятаться! Я все время знал, где ты!

Мэри Бэн попыталась было убежать, но Генри дернул, и она со всего размаху шлепнулась на землю. Ее глаза лучились от смеха, она не выдержала и прыснула. Генри присел рядом, любуясь ею. Вряд ли существовало что-либо более прекрасное, чем смеющееся лицо Мэри Бэн. Пес решил, что игра закончилась, и тоже плюхнулся рядом, положив тяжелую голову на вытянутые лапы.

– Как здорово, правда, Генри? Я еще никогда так не веселилась. И никогда ни с кем так не играла. Как будто мы снова дети.

– Я в детстве играл с Ванессой, но больше никто не хотел играть со мной. – Генри улыбался. Он вовсе не жаловался. Он бесхитростно сообщил о том, что, как к тому ни относись, являлось фактом его жизни.

Он снял шляпу, положил ее на траву рядом с собой и вытер пот со лба. Они посидели, молча глядя друг другу в глаза, словно отрешившись от всего остального мира. Мэри Бэн любила смотреть на него. Он такой необыкновенно красивый, чистюля и… такой ласковый. Ему и в голову не приходило лапать ее, как пытались делать другие мужчины. Он рассказывал ей обо всем, что приходило ему в голову, честно, без утайки, совершенно не умея хитрить. Она с самого начала поняла, что он не такой, как все. Наивный мальчишка с телом взрослого мужчины. Ради него самого было бы гораздо лучше, если бы он был похож, скажем, на мистера де Болта, ради его же безопасности. Сама же она любила его таким, каким он был, и если бы это зависело от ее желания, осталась бы с ним навсегда.

– У меня тут есть кое-что для тебя. Я увидел это в магазине, и Кейн сказал, что моих денег на это хватит.

Он достал из кармана жилетки сверток и положил ей на колени. Генри робко улыбнулся и с такой надеждой посмотрел на нее, что ей захотелось расплакаться.

– Разверни, пожалуйста, – попросил он. И даже перестал улыбаться, застыв в ожидании.

Мэри Бэн переводила взгляд со свертка на Генри и обратно. Глаза ее наполнились слезами.

– Мне раньше никто ничего не дарил. Да еще так красиво завернуто!

Она взяла сверток и прижала его к груди.

– Я чуточку подержу его вот так, а потом открою.

– Только не плачь из-за этого! – Генри встревоженно посмотрел на нее, явно расстроившись. – Э-э… Мэри Бэн, пожалуйста, не плачь. Улыбнись. Пожалуйста, – умоляюще и растерянно забормотал он. – Я купил тебе подарок, чтобы ты обрадовалась.

– Люди плачут иногда от того, что счастливы, глупенький. – Она шмыгнула носом и улыбнулась.

– Ничего подобного!

– Но это так и есть, Генри Хилл.

Она осторожно развернула сверток, и в ее подол упали моточек розовой ленты и флакончик с туалетной водой.

– О матерь Божья! – восторженно прошептала она, поднося к округлившимся от восторга глазам то ленточку, то флакончик.

– Тебе нравится? – взволнованно спросил Генри.

– Нравится?! О Генри! Да у меня в жизни не было ничего замечательнее этого!

– Лента будет красиво смотреться в твоих волосах, а если хочешь, можно украсить ею платье. Давай понюхаем, как пахнет эта штука? Я открою.

Он взял флакончик, вытащил пробку и поводил ею прямо перед носом Мэри Бэн.

– Правда, хорошо пахнет? Ма и Ванесса наливают это на пальцы и смачивают волосы и за ушами. Хочешь, покажу?

Не дожидаясь ответа, он вылил солидную порцию туалетной воды на ладонь и нежно потер волосы на затылке.

– Какая же ты красивая, Мэри Бэн! Прямо дух захватывает. Я не знаю никого красивее тебя, – сказал он восхищенно.

– И вовсе я не красивая, – запротестовала она, втайне надеясь, что он станет убеждать ее в обратном. – Вот Ванесса красивая. Настоящая красавица.

– Да, Ванесса красивая, – согласился он, – но ты милее. А волосы у тебя мягкие и блестящие. – Он ласково коснулся кудряшек на ее висках. – Мне нравится, как они вьются такими чудесными колечками. И глаза у тебя самые необыкновенные, словно шоколадные маргаритки. Такие росли у нас дома, на нашей ферме. Я думаю о тебе все время, Мэри Бэн, – прошептал он, глядя ей в глаза.

– Я тоже все время думаю о тебе, Генри.

– Можно я спрошу тебя кое о чем?

Он закупорил флакончик и отдал ей. Затем протянул руку и стиснул ее ладошку.

– Кейн сказал, что я должен обязательно спросить у тебя разрешения. И если ты скажешь «нет», то я не должен этого делать. Он сказал, что никогда нельзя навязываться женщине. Но я никогда не обижу тебя, Мэри Бэн.

– Я знаю это, Генри. Ты добрейший из мужчин. Можешь спрашивать меня о чем угодно.

– Можно мне поцеловать тебя? Я так давно хочу этого, но не стану, если ты против.

– Меня ни разу в жизни не целовали, я и не знаю, как это делается.

– Я тебе покажу. Я целовал ма и Ван в щеку. Но тебя я хочу поцеловать в губы, Мэри Бэн. Словно ты моя любимая.

– Я… не обижусь, если ты… это сделаешь.

Мэри Бэн затаила дыхание, когда его пальцы подняли ее подбородок, и почувствовала, как внутри у нее все потеплело – так нежно его губы коснулись ее. Она закрыла глаза и отдалась захлестнувшему ее счастью. Было так приятно чувствовать его дыхание на своей щеке! А жесткие волоски так приятно щекотали! Губы его были мягкими и влажными, а дыхание свежим. Она и не вспомнила про панику, которая неизменно охватывала ее, если мужчины пытались ее поцеловать. Это было совсем другое. Ей не надо защищаться от Генри, кусаться и царапаться. Она знала, что он не причинит ей боли. Внутри ее живота возникло уютное теплое ощущение, которое мгновенно разлилось по всему телу. И ей захотелось, чтобы это никогда не кончалось. Его губы двигались, соблазняя ее на более смелую ласку. Нежно, словно боясь сломать нечто хрупкое, его губы перепорхнули на щеки Мэри Бэн, коснулись ее бровей и прикрытых век. И снова вернулись к губам, которые, поддавшись напору, приоткрылись. Мэри прижалась к нему, а руки ее сами обняли его. Это доставило ей такое удовольствие, что она сладко застонала. Генри мгновенно поднял голову.

– Я сделал тебе больно? О моя сладкая, милая девочка! Я не хотел, клянусь тебе!

– Нет-нет, успокойся. – Она погладила его по щеке кончиками дрожащих пальцев. – Ни чуточки не больно. Мне даже не хотелось, чтобы ты останавливался.

– Значит, тебе понравилось, как я тебя целую?

– Очень.

Его руки мгновенно стиснули ее в объятиях.

– Я так рад! Мне тоже очень понравилось. Мне вообще все в тебе нравится, Мэри Бэн. Мне нравится обнимать тебя и нравится чувствовать, как твои руки обнимают меня. У меня тогда все внутри… трепещет, – сознался он со смущенной улыбкой. – Я хочу ухаживать за тобой, Мэри Бэн. И если Ты не против, то я спрошу разрешения у Джона.

– Ухаживать? О Генри! А что на это скажет твоя ма? .Она вряд ли захочет, чтобы ты ухаживал за такой, как я.

– Почему?

– Потому… потому что… ну-у-у, Генри, я же никто! Я даже не умею писать свою фамилию, складывать и вычитать, и все такое.

– Я умею складывать. И могу спокойно подписать все, что нужно, за тебя.

– Но ухаживание приводит… обычно приводит…

– Обычно оно приводит к свадьбе. Я знаю это. И если бы мы поженились, то нам никогда не нужно было бы разлучаться.

Он слегка отодвинул ее от себя и взглянул ей в лицо. У него в глазах появилось совершенно отчаянное выражение. – Скажи мне честно, как на духу, Мэри Бэн. Ты тоже считаешь меня… идиотом? Поэтому не хочешь, чтобы я ухаживал за тобой?

– Генри Хилл! Не смей больше никогда этого говорить! Ты никакой не идиот! Ты самый милый и чудесный парень на целом свете! Я всего лишь волнуюсь, потому… что это я… не стою тебя.

– Глупая! Я не стою и твоего мизинца. Но я буду заботиться о тебе изо всех сил. И я стараюсь учиться у Кейна. Он показывает мне, как надо драться и как пользоваться ружьем. Я могу научиться чему угодно, если ты будешь рядом со мной и станешь подсказывать, что делать, – отчаянно шептал он, пристально глядя на печальное лицо Мэри и в ее глаза, полные слез.

– Я страшусь того, что подумают твоя ма и Ванесса. Посмотри на меня, Генри. На мое платье и ботинки. Я никогда в жизни не жила в нормальном доме – это всегда была либо хижина, либо повозка. Там, на земле индейцев, я даже убила человека. А может быть, и двух. Они гнались за мной, а я отстреливалась. Долгое время мы жили вдвоем – я и Мистер. А потом появился мистер Виснер. – Она опустила голову и прислонилась к его плечу. Когда она снова заговорила, голос ее звучал печально.

– Я даже не умею разговаривать как надо с нормальными, приличными людьми. Твоя мама и Ванесса – настоящие леди. Они не захотят, чтобы ты женился на мне.

– Я спрошу их. Я скажу им, что собираюсь ухаживать за тобой, жениться на тебе и прожить с тобой всю жизнь.

Мама хочет, чтобы я был счастлив. Она часто говорит мне: «Будь счастлив, Генри». А я счастлив только с тобой. У меня сразу все горит в руках и все получается. Как будто я такой же смышленый, как и все остальные.

Его голос задрожал от переполнявшей его нежности, и губы его прижались к ее лбу.

– Я не хочу, чтобы ты уехала.

Мэри уткнулась лицом в его рубашку, не желая, чтобы он заметил текущие из ее глаз слезы. Как он трогателен и нежен! Как гулко бьется сердце в его груди! Его теплое дыхание согрело ей ухо. Он поднял ее на руки, словно пушинку. Ее губы отыскали пульсирующую у его горла жилочку и поцеловали ее. Этот парень подарил ей за короткие недели, что они были вместе, столько нежности, сколько ей не доставалось за все семнадцать лет жизни. Ей захотелось прильнуть к нему, подарить ему свою любовь, заслонить от всех невзгод и защищать так всю жизнь.

Генри крепко обнял ее. Она устроилась в его объятиях поуютнее и услышала, как он прошептал ей на ухо: «Не волнуйся, Мэри Бэн! Я позабочусь о тебе».

Они еще долго сидели у старого дерева, а вокруг сновали шустрые, деловитые белки, презрительно фыркавшие на рыжего пса, который молча смотрел на мужчину, обнимавшего его хозяйку.

Ванесса собирала высохшее белье с кустов, когда увидела скачущего на Рыжем Великане Кейна. У нее сразу же словно камень с души свалился. Даже колени задрожали от облегчения – он жив! Когда он не появился за обедом, ей пришло в голову только одно: Праймер Тэсс выследил его и убил.

Кейн проехал мимо, слегка кивнув, и спешился у фургона Виснеров.

На какое-то время ее тревоги были забыты: из ивняка, Держась за руки, появились Генри и Мэри Бэн. Волосы девушки были подвязаны розовой лентой. Генри не сводил с нее сияющих глаз и улыбался. Ванесса напряженно следила за реакцией Элли, но та лишь на секунду оторвалась от приготовления бисквита, взглянула на парочку и снова принялась колдовать над тестом.

– Посмотри, ма, – Генри подтащил упиравшуюся Мэри Бэн к матери. – Правда, Мери Бэн красивая с лентой в волосах?

Мэри понурила голову и не поднимала глаз.

– Мэри Бэн красивая и с лентой, и без нее, сынок, – ответила Элли, взглянув на оробевшую девушку.

– Я и сам так думаю, – искренне признался Генри и нежно улыбнулся Мэри Бэн. – Я и тебе купил подарок, ма. Кусочек мыла. Тебе нравится запах? – Он поднес мыло к носу Элли.

– Ой спасибо, Генри! Как мило с твоей стороны! Замечательно пахнет. Сирень, да? Но я не могу взять его сейчас, у меня все руки в тесте. Положи на полочку, а я потом уберу.

– Отпусти меня, Генри, – прошептала Мэри Бэн. – Да отпусти же! Я должна помочь. – Ей удалось вырвать руку, и она приблизилась к Элли.

– Если ты решила помогать ма, то и я пойду помогать Кейну, – заявил Генри. Через минуту он уже сообщал Кейну, что идет посторожить лошадей, и добавил, что Мэри Бэн понравился его подарок.

Мэри Бэн, переминаясь с ноги на ногу, стояла рядом с Элли. Когда та даже не взглянула на нее, она, заикаясь, прошептала:

– Миссис Хилл? Вы сердитесь на меня за то, что Генри подарил мне ленту?

Изумленная Элли повернулась к ней и взглянула в побледневшее от волнения .лицо.

– Боже милостивый! Конечно, нет, девочка моя! Я считаю, что Генри умница, раз подумал о подарках.

Шоколадные глаза Мэри затянуло слезами. У нее задрожали губы, но она все же спросила:

– И я… могу оставить себе… ленту и… туалетную воду? – Под конец фразы это был уже не вопрос, а полувзрыд.

– Конечно! – Элли видела, что Мэри Бэн стоило больших усилий не разрыдаться, и сделала единственное, что, по ее мнению, могло отвлечь девочку.

– Святые небеса! Мэри Бэн! Кажется, мы запаздываем с ужином! Не успеем и глазом моргнуть, как стемнеет. Хватай противень и ставь его на огонь. Только сначала проверь, как там угли, ладно?

И Мэри Бэн, получив задание, поспешно приступила к делу.

Наступила темнота, и все сели ужинать. Ванесса наполнила свою тарелку и отошла, чтобы присесть на стульчик. Кейн сидел у костра и о чем-то беседовал с Джоном. Ванесса наблюдала за ним. Ест поразительно мало для мужчины такой комплекции, подумала она. Чуть отщипнул от бисквита и взял немного риса с подливкой. Правда, Джон купил ведро молока у женщины в поселке, и Кейн выпил несколько кружек.

И лицо у него вытянулось и похудело. Это обеспокоило ее. Он очень похудел с того дня, как они повстречались в Додже. Страх пронзил ее сердце. Но он не выглядит больным, успокаивала она себя. Просто эти бесконечные переезды вымотают кого хочешь, даже такого большого и сильного, как Кейн. Она и сама похудела, да и Элли тоже. Жаль, что придется добавить ему забот, рассказав об угрозах Праймера Тэсса.

Путешествие сказалось на всех, но особенно на Элли. Она всегда гордилась своей гладкой белой кожей, которую старательно берегла от солнца. Но здесь, в прерии, не спасали ни капор, ни оливковое масло, ветер и пыль иссушили ее лицо и руки, добавив морщин. Когда Кейн присоединился к их маленькому каравану, нервы Элли были уже на пределе. Она и сейчас все время боялась – Ванесса сама слышала, как Элли плачет по ночам. И не знала, чем были вызваны эти слезы: страхом перед возможным нападением или перед неопределенностью будущего. Ванесса решила по возможности оградить тетю от лишних волнений, связанных с Праймером Тэссом.

Первой дежурить выпало Мэри Бэн, к ней молча присоединился Генри, уже целую неделю несший вахту наряду со всеми. Он оставался иногда и с Ванессой, если следующее за ним дежурство выпадало ей. Это была идея Кейна. Так проще всего приучить Генри к ответственности, объяснил он Элли.

Джон и Элли отправились спать, а Генри и Мэри Бэн устроились у фургона на ночное дежурство. Рядом с ними, как всегда, улегся и рыжий пес. Ванесса бесшумно прошла в конец стоянки, где расположился Кейн. Ей очень хотелось поделиться с ним своей тревогой, уж больно этот груз оказался тяжел для ее плеч. Кейн бывал в разных переделках и наверняка придумает, как им поступить.

Она замерла в нерешительности в нескольких шагах от него, не подозревая, что он ее уже заметил. Сердце его гулко забилось. Сегодня она не заплела волосы, и они свободно падали на плечи и спину. Замерев в нерешительности, она казалась такой маленькой и одинокой! Его глаза жадно обежали стройную фигуру, шелковые волосы и бледное лицо. Боже, подумал он, понимает ли она, что с ним творит? Ее чары действовали на него с такой силой, что он с трудом выдерживал дистанцию. У него не было будущего, а он слишком любил ее, чтобы поманить за собой лишь на несколько месяцев, а возможно, и вообще недель. Мысль о том, что ей доведется увидеть его предсмертные мучения, была попросту невыносимой.

– Кейн? Вы не спите?

– Не сплю. Что случилось?

– Мне… нужно поговорить с вами.

– А до утра это не подождет?

Его резкость причинила ей боль. У нее стиснуло горло и увлажнились глаза. Мгновение она пораженно молчала. Она никак не ожидала, что он рассердится на нее. Но обида тут же превратилась в негодование.

– Нет, утром уже может быть поздно, – сердито проговорила она. – Кроме того, то, что я хочу сообщить вам, не к чему знать тете Элли.

– Если это насчет Генри и Мэри Бэн…

– Нет, это не о них. Это об одном из тех, кто украл наших мулов, о полукровке. Его зовут Праймер Тэсс. – Она помолчала, поскольку голос у нее вдруг сорвался на визг, и она тяжело сглотнула, прежде чем продолжить. – Он велел мне передать вам, что… будет подкарауливать вас. Это может произойти где угодно. Я решила, что вы должны знать это, чтобы быть настороже и суметь защититься. Это все, я больше не стану отнимать у вас время. – И она повернулась к нему спиной.

Кейн даже подскочил, услышав, как зовут полукровку. Джон успел многое ему рассказать. Праймер Тэсс был очень опасен.

– Немедленно вернись, Ванесса! – окликнул он ее. Вскочив, он схватил ее за руку. – Где ты видела Тэсса? Он что, приходил сюда?

– Он прятался в кустах у речки, там, где мы разогревали воду для стирки. —У нее до сих пор дрожал голос.

– Проклятие! – шепотом ругнулся Кейн. – Расскажи мне! Этот подонок… он приставал к тебе?

Ванесса повернула к нему измученное лицо, и слова полились из нее, словно вода из родника.

– Ох Кейн! Я поворачиваюсь, а он прямо за спиной. Я как раз купалась… И на мне не было рубашки!.. Этот мерзавец подглядывал, как я мылась! И смотрел на меня своими змеиными глазами! Ужасно! – Она содрогнулась. – Я и сама, конечно, хороша, нельзя было идти туда без ружья или хотя бы ножа, но и это вряд ли помогло бы… Он юркий, как змея, и двигается совершенно бесшумно… Он схватил меня, щипал и прижимал…

– Но… всерьез не приставал? Ну же! Да ответь, черт побери! Он пытался овладеть тобой?

–Что вы… имеете в виду?

– Адские котлы! Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду! Он вошел в тебя?

– Нет! Этого не было! Он правда касался меня в… непозволительных местах и целовал. Меня просто парализовало от страха, Кейн. Меня даже затошнило. – Ее снова передернуло при воспоминании о мерзких поцелуях, но она быстро овладела собой. – Я укусила его, – мстительно припомнила она, – а хотела бы убить на месте!

– Иисус Христос! – Кейн от облегчения плюхнулся на одеяло, не заметив, что так и не выпустил ее рук. Она тяжело опустилась рядом. Он обнял ее и так крепко прижал к себе, что ей стало трудно дышать. – Надо мне было убить этого ублюдка, пока была возможность, – проговорил он, уткнувшись носом в ее волосы.

– О нет-нет! Слава Богу, что ты и не пытался! Он мог спокойно выстрелить первым!

– Джон сказал, что рано или поздно мне придется это сделать. Он считает, что змеям нельзя давать повторного шанса ужалить. И, клянусь Богом, он прав. Если Тэсс приблизится к тебе еще раз, я убью его как бешеную собаку безо всяких колебаний!

– Он велел передать, что будет подстерегать тебя. – Ужас Ванессы наконец излился в виде потока слез. Она не хотела, чтобы Кейн видел, как она плачет, и попыталась высвободиться из его объятий, но он удержал ее. Секунду-другую она продолжала сопротивляться, но затем спрятала лицо у него на груди.

– Что еще он велел передать?

– Он сказал, что… сведет с тобой счеты. – Последнее слово было уже почти рыданием. – И, Кейн, он отрезал клок моих волос. Взял их себе на память! – Она взяла его руку и провела по своей макушке, где торчащие в разные стороны волоски едва прикрывали кожу.

Ярость и ревность буквально сотрясли его. Он нежно коснулся длинных прядей огненных волос и повернул Ванессу лицом к себе. Мысль о другом мужчине, особенно таком, как Праймер Тэсс, дерзнувшем касаться ее, зажгла в его тигриных глазах опасный огонь.

– Он хочет тебя. – Голос его был хриплым и резким. – Ублюдок! – Через секунду его вспышка прошла, и он пробормотал: – И в то же время я могу его понять.

Он слегка отодвинулся и заглянул ей в лицо. И уже более сдержанно спросил:

– Почему же он не взял тебя, уж если ему выпал такой случай?

– Он заявил, что пока не готов. Ему еще надо кое-что сделать, и только потом он увезет меня с собой в горы. – Она так и сидела, уткнувшись в его рубашку, и голос ее был еле слышен. Кейн еще теснее прижал ее к себе.

– Наверняка это его родные места, горы в Нью-Мексико или чуть южнее границы. Он полагает, что у тебя в фургоне приличная сумма денег. Ему нужно придумать, как заполучить их, ведь он понимает, что напорется на меня и Джона.

– От этого роскошного фургона сплошные неприятности. Что же нам делать, Кейн? Что мы можем сделать? Он все время следил за нами и сказал, что знает, что ты… что я… не твоя женщина.

– И откуда же он знает это?

– Он сказал, что мы не… спим вместе. Кейн немного помолчал.

– Было всего несколько мест, откуда он мог наблюдать за нами со столь близкого расстояния и так, что мы его не заметили. С этого дня мы будем устраиваться на ночлег только на открытом месте.

– Он будет стараться убить тебя. Может быть, нам заявить о нем военным в форте? – спросила она с надеждой.

– Они здесь не для того, чтобы защищать штатских. Даже если они захотели бы помочь, то угрозы еще не повод для преследования. – Кейн ласково погладил ее волосы.

В зарослях деревьев у реки глухо ухнул филин. А филин ли это? Вдруг это Праймер Тэсс дает знак одному из сообщников? Ванесса стиснула руку Кейна.

– Ты считаешь, что нам имеет смысл по-прежнему двигаться одним?

– Нам только это и остается. В куче народа ему затеряться раз плюнуть. А так ему волей-неволей придется встретиться со мной лицом к лицу.

– Я боюсь за тебя, Кейн. Он несколько раз повторил, что убьет тебя. И так спокойно и уверенно, словно ничуть не сомневается в исходе.

Ванесса чуточку отодвинулась и заглянула ему в глаза.

– Тебя сегодня так долго не было! Я ждала, ждала и ужасно боялась, что он уже выследил тебя и убил. Я просто не вынесу, если… если с тобой что-нибудь случится!

Ее попытка говорить спокойно не удалась: чувства захлестнули ее. Она уже не старалась обдумывать и взвешивать каждое слово, заботясь, чтобы он ни о чем не догадался. Ей было плевать. Она обхватила его талию и порывисто прижалась к нему.

Дыхание его и без того было прерывистым и хриплым, а тут еще сердце совсем обезумело, стоило только Кейну осознать ее слова. Она… волнуется за него! А может быть, даже любит! Нет, она просто испугана, урезонивал себя он. Испугана так, что сама не ведает, что творит и говорит.

– Не бойся, Ванесса. Я справлюсь с Тэссом. Ему больше не удастся напугать тебя. Я провожу тебя и Элли до самого Джанкшена, и вы останетесь целыми и невредимыми. А там у меня есть кое-какие дела…

– Дьявольщина! – Она чуть не взорвалась от злости. – Ты думаешь, я только и мечтаю о благополучном прибытии в Джанкшен? Я дрожу от страха перед Праймером Тэссом? Да я разнесу его дурацкие мозги в клочья, прежде чем позволю куда-то забрать себя! Это тебя он собирается убить! Тебе он собирается, спрятавшись за камнями или деревьями, всадить пулю в спину! Он и не умеет иначе. Таков его стиль. Какой там честный поединок! Ты что, совсем не понимаешь? Он возненавидел тебя за то, что ты сделал тем утром. А тут еще я высунулась, и все произошло на моих глазах. Надо было тогда послушаться тебя. – Ее злость постепенно выдохлась, и слезы отчаяния и презрения к себе потекли по щекам.

Она низко склонила голову.

– Ванесса, девочка моя, я вовсе не хотел…

– Очень даже хотел! Ты решил, что я вешаюсь тебе на шею! Навязываюсь! Приличные женщины так не поступают, да? Они ждут, когда мужчины заговорят первыми!

– Просто еще ни разу на меня не вешалась такая сногсшибательная женщина. Я даже сразу и не сообразил, как реагировать.

– Не смейся надо мной.

Горькие нотки в ее голосе мгновенно отрезвили его.

– Ванесса, девочка моя, – забормотал Кейн, приподняв ее подбородок и прижавшись лицом к мокрой щеке. – Я и не думал смеяться. Я улыбался, потому что не мог поверить: ты волнуешься и переживаешь за меня!

– Что в лоб, что по лбу. Это тоже самое.

– А вот и нет, мэм, совсем не то же. – Глядя в ее побелевшее лицо, ему все труднее было четко выражать свои мысли, и абсурдность происходящего уже начала сердить его. Ее глаза блестели от слез, а дыхание все еще было неровным. Он впитывал в себя каждую ее черточку, словно жаждал навечно запечатлеть ее в своей памяти. Они не отрывали друг от друга глаз, и время словно бы остановилось для них.

Ванесса почувствовала, как дикая жаркая волна желания пронзила ее тело, промчавшись по венам со скоростью молнии. Она положила руки ему на плечи, провела пальцами по шее, погладила затылок и замерла. Волосы у него оказались шелковистыми и мягкими и доходили до воротника, где их безжалостно и не очень ровно обрезали. Что она делает? Собственная дерзость внезапно еще больше возбудила ее. Ее пальцы погладили его прямые брови, спустились к глазам, прошлись по носу и уделили особое внимание губам. Затем внимательно изучили шрам на щеке.

Медленно и нерешительно она сгребла медь своих волос и обернула вокруг его шеи, словно поймала его в капкан. И прильнула щекой к его груди. В это мгновение оба вдруг осознали, что что-то изменилось раз и навсегда. И что, пока они живы, между ними всегда будут существовать незримые узы.

Кейн почувствовал, как кровь прилила к шее, к вискам, ко всем тем местам, которых коснулись ее пальцы. Тепло ее рук, доверчиво прильнувшая к нему упругая грудь сводили его с ума, доводя до кипения и без того уже бурлящую кровь. И он забыл, что у него уже нет будущего, забыл все, кроме сладостной близости любимой девушки.

Словно поддавшись силам, более могучим, чем его собственная воля, Кейн склонил голову и принялся покрывать легкими поцелуями ее мокрые глаза, нежно слизывая слезы. Он шептал ей:

– Ванесса, Ванесса… я просто не могу удержаться. На секунду их дыхание смешалось, и губы слились. Он целовал ее жадно, словно изголодавшись, но одновременно мягко и нежно, пробуя на вкус, изумляясь сладости и невинности и боясь причинить этой хрупкой красоте хоть какую-то боль. Разраставшееся пламя желания заставило его содрогнуться. Он еще теснее прижал ее, его губы пили ее сладость и нежность и не могли оторваться. Он жадно целовал ее снова и снова.

– Как жаль… О Боже, ну почему я не встретил тебя раньше? – бормотал он горько. Он пробегал губами по ее щекам, нежному полукружию подбородка, длинной грациозной шее. – Ты такая сладкая, Ванесса, – прошептал он и снова приник к ее рту. Словно жаждущий, дорвавшийся до воды, он молил ее губы открыться, и они поддались, и он с наслаждением погрузился в ее свежий и манящий рот.

Они потеряли счет времени, жар одного опалял другого. Он никак не мог досыта насладиться ею. Наконец он уткнулся в се шелковистые волосы.

– Сладкая, чудная колдунья Ванесса! Мне и не снилось, что… когда-нибудь буду целовать тебя вот так. – Он вздрогнул и снова приник к ее губам.

– А я и не подозревала, что целоваться так приятно, – слабым голосом сказала она. – У меня такое чувство, словно все кости и мышцы расплавились.

– Это не всегда бывает приятным, – ответил он.

– Я так и не думаю. Это ведь особые поцелуи, да, Кейн?

– Для меня, да.

Она нежно погладила его щеку.

– Для меня тоже, мой дорогой. Как ты заработал этот шрам?

– Из-за собственной небрежности. Я отобрал у парня ружье, но забыл про нож.

– Ты побывал в таких местах, о которых я и слыхом не слыхивала. У тебя было… много женщин?

– Несколько, Но ни одной такой колдуньи, как ты.

– Приятно слышать, хотя я ни за что в это не поверю. Кейн? Мне теперь уже не так страшно из-за этого… Праймера. Ты ведь будешь осторожным, да?

– Конечно. – Смотреть на нее и то было сплошным удовольствием, а уж обнимать и чувствовать ее округлую грудь у своей груди, ощущать ее аромат было просто божественно.

– Кейн, ты по-прежнему считаешь, что дядей Генри является Адам Клейхилл?

– Да. Если бы существовал владелец крупного ранчо по имени Адам Хилл, то я обязательно услышал бы о нем. Но под это описание подходит лишь Адам Клейхилл. А от него ждать радости по поводу приезда родственников можно аж до Судного дня.

– Расскажи мне о нем. Ты говорил, что он женился на твоей матери. Она любила его?

– Думаю, он увлек ее и сбил с толку своим обаянием. Если он хочет, то может быть неотразимым для женщин. Он ведь полагал, что моя мать богата, и очень старался ее очаровать. У этого человека начисто отсутствует способность сопереживать. Его родного сына от индианки воспитал его брат Генри Клейхилл. И когда Генри умер, то оставил все, что имел, своему воспитаннику – сыну Адама Логану Хорну. И это тоже загадка. Почему же он не завещал деньги своей жене, то есть Элли? Возможно, конечно, что он умер раньше, чем успел переделать завещание. Но если это так, то Адам, зная, что у Генри есть жена, просто из зловредности, лишь бы лишить Логана наследства, обязательно раструбил бы всем о браке Генри.

– Не думаю, что мне понравится этот Адам Клейхилл.

– А он никому не нравится. Но есть в этом всем и светлая сторона. Логан Хорн очень хороший человек. И если Элли – вдова Генри Клейхилла, то ей и Генри всегда будут рады в семье Логана.

– Мне кажется, тетя Элли страшно волнуется. Но ей совершенно не из-за чего переживать. У нас есть деньги, чтобы открыть в Джанкшене свое дело – булочную-кондитерскую. И нам вовсе не понадобится чья-либо помощь.

Ванесса напряженно ждала, надеялась и молилась, что тут-то Кейн и скажет, что теперь у них есть он. Но пауза все длилась и длилась. Он молчал. И хотя они сидели, по-прежнему тесно прижавшись друг к другу, некое шестое чувство подсказало ей, что он уже далеко от нее.

– Пожалуй, пойду сосну немного. – Она надеялась, что он попросит ее еще задержаться. Но Кейн снова промолчал, и она отодвинулась, убрала волосы с лица и поднялась.

– Я настаиваю, чтобы с этой минуты ты все время оставалась в фургоне. Генри может управлять фургоном Виснеров, а Джон и я будем охранять вас с обеих сторон. Тебе нельзя покидать стоянку ни по какой причине. Понятно? И если ты сумеешь выдержать такую гонку, то мы постараемся ехать с рассвета до заката. Я знаю путь, который позволит нам не заезжать в Денвер и сократит дорогу на пару дней. Именно так мы и сделаем.

– Не волнуйся за меня. А вот тетя Элли…

– Я скажу ей, что приходится спешить из-за чрезмерно быстро надвигающейся зимы. А теперь беги и поспи немного. Я подежурю за тебя сегодня.

– Нет. Я…

– Да. Уж если я берусь охранять кого-то, то берусь всерьез. И не спорь, пожалуйста. Тебе пора.

Последние слова он произнес так утомленно, словно и в самом деле смертельно устал уговаривать неразумного капризного ребенка, и это снова вызвало обоюдное отчуждение.

– Хорошо. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Недоумевающая Ванесса отправилась к фургону, обида на столь резкую перемену в поведении Кейна не затихала. Прогнал ее, как будто не сжимал только что в объятиях, не называл дорогой, не целовал. Как будто все то, что произошло между ними, не имело для него никакого значения. Будто ей все это приснилось…