"Сердце в небесах" - читать интересную книгу автора (Дорсей Кристина)

ГЛАВА ШЕСТАЯ

— Когда мы отправляемся в этот поселок чероки Чеоа?

— Скоро.

— Да, но когда именно? Будьте добры смотреть на меня, когда я с вами разговариваю.

Снова этот высокомерный тон, и Логан не глядя догадывался, какое у неё выражение лица — надменный взгляд сверху вниз. Он нехотя поднял голову. Мало того что ему надоели ее приказы и он хотел показать ей, что не собирается больше их выносить, но еще он предпочитал не видеть ее аппетитную грудь над потрепанным краем платья. И лицо, которое, несмотря на ее заносчивый вид, было прелестным.

Он откинулся к бревенчатой стене, придерживая пальцем страницу фолианта, и только потом собрался взглянуть на нее. И Рэчел сделала поразительное открытие: она терпеть не могла, когда на нее не обращали внимания.

Может, и не такое поразительное, если подумать. Ее отец не обращал на нее внимания, и ей это было невыносимо. Но с тех пор прошло столько времени, а после того, как она поселилась во дворце, уже никто не осмеливался ее игнорировать. Да никому бы это и в голову не пришло, заверила она себя. Обычно она находилась в центре внимания, и рядом всегда были подруги и поклонники.

И все считали ее привлекательной.

Все, кроме Логана Маккейда.

— Я весь к вашим услугам, ваше высочество. Он произнес это с раздражением и сарказмом, и Рэчел еще чуть выше задрала подбородок. Поскольку он сидел на полу, ей стало еще неудобнее глядеть на него. Неужели он не понимает, что ведет себя как варвар? Он сидел вытянув одну ноги и согнув другую, придерживая на колене книгу.

— Я спрашиваю, когда мы отправимся в поселок чероки. — Она знала, что ему не хочется ее туда сопровождать, и если бы старый шаман не настаивал… Из какого-то необъяснимого чувства противоречия это только укрепляло ее решимость попасть на праздник…

— Мы двинемся послезавтра. А как продвигается ваша накидка?

Рэчел глянула на лежавшие на ее коленях шкуры и повертела в пальцах костяную иглу.

— Отлично, — ответила она, пытаясь проткнуть толстую шкуру. Когда из этого ничего не вышло, она сдалась и попыталась снова поймать его взгляд. Он уже опять погрузился в чтение, склонив голову. Прядь темных волос упала ему на щеку.

Она вынуждена была сознаться себе, что это чтение явилось для нее неожиданностью.

После первой встречи, когда Рэчел уже успела к нему присмотреться, она готова была поручиться что он вряд ли представляет, как выглядит книга, не говоря уж о том, чтобы уметь читать. Но у него имелось несколько томов в кожаных переплетах, и, хотя это не шло ни в какое сравнение с библиотекой короля Георга, Рэчел не могла скрыть удивления.

— Когда начинается праздник? — Она видела, что, прежде чем отложить книгу, он глубоко вздохнул.

— Через пять дней.

— Откуда вы знаете? Вот это Одинокий Голубь сказал или это всегда один и тот же день, как наше Рождество?

— А-та-ха-на — это церемония посвящения. Это шанс для племени все начать заново. И его празднуют через десять дней после Нан-та-тей-куа, в первое осеннее полнолуние.

— Понятно. — Она уловила движение его руки, когда он хотел снова открыть книгу, чтобы от нее отвязаться. — Что вы читаете?

Несколько раз, когда ей было скучно, она просматривала его книги, но не могла даже понять названий большинства из них.

— Некоторые наблюдения относительно очищения тела, анатомии и хирургии".

— Книга по медицине? — Он утвердительно кивнул, и она снова спросила: — Вы доктор?

Несмотря на то что он жил Бог знает в какой глуши, это могло иметь смысл. Ведь когда она болела, он изготовлял лекарства и сумел ее вылечить. Но он сразу разрушил ее умозаключения. — Нет, я не доктор.

— Но эти книги. Вы, похоже, очень много знаете.

— Мне это интересно, вот и все. Одно время я хотел заняться… — Логан замолчал на полуслове. Почему он все это ей рассказывает?

— И отчего же не занялись?

Он пожал плечами, будто для него это не имело никакого значения, но Рэчел видела, что это не так. Ему явно нравились его занятия.

— Мой отец перебрался в Новый свет и взял меня с собой.

— А вы не могли остаться в Шотландии? Наверняка это можно было устроить.

— Вы разве не слыхали про Каллоден, ваше высочество?

— Конечно слышала. — Она не изучала историю, если на то пошло. Но кто не слышал о битве между войсками герцога Кемберлендского и принца Чарльза? — Это была славная победа.

— Ее интерпретация зависит от того, на чьей стороне вы были.

— Но ведь вы наверняка не были… — Рэчел прикусила язык, когда он взглянул на нее склонив голову набок. — Вы же шотландец, я совсем забыла.

Ей не приходилось встречать кого-нибудь, чьи взгляды заметно расходились бы с ее взглядами. Конечно, возникали споры о том, чья музыка мелочнее — Баха или Генделя или кто мог написать самый одухотворенный портрет, но никогда не затрагивалась такая важная тема — кому быть королем Англии.

— Хотя вы не могли воевать на стороне претендента, верно? Вы были тогда слишком молоды, сэр. Эта битва была так давно.

— Девятнадцать лет — это не так уж давно, ваше высочество. Однако вы совершенно правы, я не воевал за принца. Но мой брат воевал. Он попал в плен и был повешен.

— Повешен?

— Вот именно. — Логан провел ладонью по потрепанному кожаному переплету. — Он был почти ребенок. Семнадцати лет, на пять лет старше меня.

— И они его повесили?

Он ничего не ответил, да этого и не требовалось. Она вдруг почувствовала его боль, ощутила весь ужас того, что кто-то, перед кем ты преклонялся, вот так жестоко отнят от тебя.

— Вы очень его любили, — сказала она и, когда он посмотрел на нее, не отвела взгляда.

— Он был моим братом, хотя общим у нас был только отец.

Его глаза стали жесткими, мягкие оттенки морских глубин сменил блеск стекла, и Рэчел крепче ухватилась за подлокотник кресла, впиваясь ногтями в твердое дерево. На мгновение у нее мелькнула мысль — нет, скорее ощущение, ощущение ненависти и предательства. Она облизнула внезапно пересохшие губы.

— Ваш отец… — начала она, не зная, как бы получше сформулировать вопрос.

— Был совершенный мерзавец. — Он не отвел напряженного взгляда.

— Он умер? — почти шепотом спросила Рэчел.

— Да. — Он отвел глаза, и бессознательно затаившая дыхание Рэчел перевела дух.

— Но я не понимаю…

Она действительно не понимала. За мгновение до этого у нее было ощущение, что она держит в руках ключ к загадке. Она точно не знала, в чем дело, но почему-то думала, что непременно узнает, почему она здесь, как она может его спасти. Но все это обернулось ничем. Его отец не представлял для него угрозы. Он сам сказал, что отец умер.

А Логан как будто не собирался ничего объяснять. Не обращая внимания на ее слова, он, нахмурив брови, углубился в изучение шкур, которые она держала на коленях.

— Вы уверены, что умеете шить?

— Конечно умею. — Рэчел убрала руки с подлокотников и стала шарить в поисках иголки. Как назло, она тут же наткнулась на острие. — Ох! — Она сунула палец в рот, испепеляя его взглядом, словно это он был виноват в том, что она укололась. Конечно, он и был виноват, а кто же еще!

Если бы не он, она бы никогда не взялась за это отвратительное дело — шитье одежды из шкур. Когда он сказал, что ей было бы неплохо иметь теплую одежду для путешествия в поселок чероки, она решила, что это отличная мысль. Ей надоело вечно либо мерзнуть, либо укутываться в тяжелое меховое одеяло.

Но это было до того, как она узнала, что должна сама сшить себе одежду. Она, как и любая леди, имела некоторый навык в обращении с иголкой и ниткой. Она вышивала, могла отделывать края, и всем было известно, что у нее ровный и изящный стежок.

Только здесь ровность и изящество оказались ни к чему.

Она понятия не имела, как сшить рукав или сделать выкройку для жакета. Именно поэтому она шила накидку. И все равно, ей едва удавалось проткнуть толстую шкуру костяной иглой. Все-таки у нее была своя гордость, поэтому она не сдавалась.

— Может, мне вам помочь?

Рэчел подняла глаза и медленно вытащила палец изо рта. В его голосе было что-то такое, чего она не слышала со времени своей болезни, и даже тогда она сомневалась, не слышит ли она в жару то, чего не было на самом деле. У нее защипало глаза, и она несколько раз моргнула, прежде чем удалось улыбнуться в ответ.

— Я собираюсь сшить не жакет, а накидку, — наконец сообщила она. — По-моему, так будет изящнее, как вы думаете? — Прежде чем он успел ответить, она торопливо продолжила: — Когда я пошла к озеру искать Лиз, на мне была надета накидка. Просто чудесная, из синего бархата с серебряной отделкой. Под цвет моего платья. Но я как-то ухитрилась ее потерять. Наверное, когда упала в воду.

Рэчел взглянула на него и увидела, что он внимательно к ней присматривается. У нее появилось неуютное ощущение, что он считает ее сумасшедшей. Она откашлялась.

— Так как, по-вашему, мне пойдет накидка?

— Наверное. Если она вам больше нравится. Но от этого ей нисколько не стало легче протыкать шкуры иглой.

Именно это она пыталась сделать следующим утром. Насколько она могла судить, она поднялась еще до рассвета, несколькими часами раньше, чем когда-либо просыпалась в Англии, хотя королева Шарлотта требовала, чтобы ее свита присутствовала на утренней молитве. Но мистер Маккейд, похоже, будто считал само собой разумеющимся, что она должна просыпаться тогда же, когда и он. Он даже не пытался не шуметь, когда разжигал очаг, потом свистнул собаку и вышел.

Генри, устроившийся в ногах Рэчел, конечно же остался на месте.

Логан снова открыл дверь, отчего в комнату ворвался холодный воздух, и проворчал:

— Идем, псина.

— Бога ради, Генри, пойди с ним. Тебе же нравится утреннее купание. Не упрямься. — С этими словами Рэчел натянула медвежью шкуру себе на голову, но услышала, как Логан вполголоса выругался, когда собака лениво встала и затрусила к двери. От грохота захлопнувшейся двери сон у нее сразу пропал.

Она скинула с себя шкуру, уселась и пальцами расчесала волосы, потом откинула корсет, потому что уже давно оставила все попытки загнать свое тело в те жесткие рамки, как раньше. Старательно натянув на себя драные остатки когда-то прелестного платья, она побрела из хижины к предоставленным природой удобствам.

Вернувшись, она расстелила на полу свою накидку или, скорее, шкуры, которые должны были стать ее накидкой. Ей удалось сделать два неровных стежка, прежде чем порыв холодного воздуха возвестил о его возвращении. Рэчел не обернулась, отлично зная, что увидит, если обернется.

Каждое утро, каким бы оно ни было холодным, он купался в ручье. Она не знала, снимал ли он кожаную набедренную повязку, перед тем как нырнуть, но когда он возвращался, повязка всегда была туго обмотана вокруг его узкой талии.

И это все.

Заслышав, что он взял кусок полотна и принялся растирать свою заросшую волосами грудь, Рэчел постаралась сосредоточиться на протаскивании иглы сквозь шкуру. Каждый день он быстро обтирался перед огнем, потом привязывал наножники и надевал мягкие сапоги. Рэчел побыстрее выкинула из головы мысли о его длинных мускулистых ногах.

Сейчас он потянется за чистой рубахой из кучи, которую она выстирала, натянет ее через голову и…

— Что вы сделали с моей рубахой, черт побери? Несмотря на твердое решение не глядеть на него, Рэчел обернулась. Он выглядел точно так, как она его и представляла: наполовину одетым, широкая грудь обнажена. С черных, мокрых от недавнего купания волос капала вода, ручейками стекая по плечам. Наблюдая, как одна капелька прокладывает свой путь через окружающие один из сосков завитки, Рэчел непроизвольно сглотнула. От холода сосок отвердел и набух. Только когда он снова заговорил, Рэчел удалось оторвать взгляд от его тела.

— Вы ее прополоскали?

— Ну да… конечно.

Но явно не слишком хорошо, потому что рубаха была такой жесткой, что почти звенела. Ей показалось, когда она снимала рубаху с веток, что она слишком твердая, но Рэчел не обратила на это особого внимания. Его рубахи были сшиты из самой грубой материи, и она просто решила, что они и должны быть такими после стирки. Но по выражению его лица ей стало ясно, что это не так.

Если бы только он разозлился! С этим она вполне могла управиться. В конце концов, она не предназначена для такой физической работы, как стирка. Его мрачную гримасу не смягчило видное по глазам разочарование.

Рэчел поднялась на ноги, выхватила у него рубаху, сгребла в охапку все остальные, такие же жесткие от мыла, и бросилась к двери. Она захлопнула дверь раньше, чем Генри успел подняться, и заторопилась к ручью. Можно представить себе ее удивление, когда, прополаскивая рубаху, она почувствовала прикосновение мокрого собачьего носа к руке.

— Так вам и вправду никогда раньше не доводилось заниматься стиркой?

От звука его голоса у себя за спиной Рэчел застыла. Она быстро смахнула повисшую на ресницах слезинку:

— Конечно нет. Неужели вы полагаете, что королева приказывает мне заниматься такими вещами?

Хотя она пыталась говорить высокомерно, ее выдала легкая дрожь в голосе. Логан опустился рядом с ней на колени и прикрыл ее руку своей ладонью. Она пыталась выдернуть руку, но он не позволил.

— Знаете, это не так уж важно.

— Не говорите глупостей. Ведь их нельзя носить. — Рэчел глянула на все еще лежавшую в воде рубаху, покрытую толстым слоем серой пены.

— Раз так, давайте я вам помогу.

— Нет. Вы поручили мне это, и я это сделаю. — Ее пальцы онемели от холодной воды, но это как-то не имело значения, пока его рука лежала на ее руке. — Вы были правы, когда сказали, что я ничего не умею делать.

— Нисколько.

Он убрал руку, и на глаза Рэчел вновь навернулись слезы. Но он обхватил ее за плечи и повернул к себе:

— Я ошибался, Рэчел. Вы многое умеете.

— Но ничего такого, с чего мог бы выйти какой-то толк. — Она зашмыгала носом, и он крепче обхватил ее, прижимая к своей груди. Рэчел знала, что ей полагалось бы отодвинуться, но так приятно было оказаться в тепле и покое, вдыхать его запах и плакать на его волосатой груди. Потому что теперь ей уже не удавалось сдерживать слезы.

Его руки обвились вокруг ее тела, и она старалась глубже спрятаться в его объятиях. Она никогда не плакала, никогда. Во всяком случае с того далекого дня, когда ее мать ушла от них. И вот сейчас она была не в силах сдержаться. И все из-за того, что не могла выстирать какие-то дурацкие рубашки.

— Рэчел.

Когда он произнес ее имя, она вновь зашмыгала носом. Это он сумел сказать таким тоном, не так, когда называл ее «ваше высочество», что она еще раз шмыгнула носом.

Он улыбнулся этой своей улыбкой, от которой становились видны ямочки, и пальцем смахнул слезинку. Его лицо было совсем близко, глаза казались зелеными-зелеными, и Рэчел нисколько не возражала, когда он, обхватив ладонью ее затылок, притянул ее голову к себе.

Сначала прикосновение его губ было только касанием, ощущением дыхания, легчайшим нажимом теплой плоти. Но оно чувствовалось как нечто гораздо, гораздо большее. Рэчел вздохнула, поражаясь тому что всего-навсего намек на поцелуй мог вызвать такие приятные ощущения, и задумалась, на что был бы похож настоящий поцелуй.

Ей не пришлось долго раздумывать над этим.

Он рывком прижал ее к себе, как будто они вдруг оказались в бурлившем ниже порогов водовороте. Его приоткрытые губы жадно нашли ее губы.

Пальцы Рэчел запутались в мокрых волосах на его затылке. Сердце ее колотилось, и ей показалось, что она слышит ответное эхо его сердца. Поцелуй стал еще крепче. Его язык проник к ней в рот, словно в поисках чего-то таинственного в ней, чего он никак не мог понять. Рэчел безотчетно цеплялась за него, впитывая вспыхивающие в ней ощущения.

Ее и раньше целовали. Как что-то очень далекое, ей вспомнился поцелуй украдкой с принцем — палец, приподнимающий ей подбородок, полное отсутствие искренности в ее ответном поцелуе. А ведь брат короля не был ей безразличен: она надеялась, когда вернется обратно, выйти за него замуж.

Рэчел крепко стиснула веки, сожалея, что вспомнила об этом, желая только парить в чувственном тумане, которым окутал ее Логан Маккейд. Ничего не вышло.

Она не могла забыть, кем она была… и чем. И для чего она здесь. Ее послали сюда не для того, чтобы она размякала от поцелуев этого человека. Она была здесь, чтобы спасти его жизнь. И хотя ей очень хотелось думать иначе, Рэчел знала, что это надо делать не так.

Он не сразу понял, что она его отталкивает. Сначала, когда она отвернула голову, он понял это как приглашение заняться ее шеей. От прикосновения его зубов и языка по коже прокатились волны, чуть не заставившие ее забыть о своем решении.

— Прошу вас, мистер Маккейд.

Он снова прихватил ее кожу губами.

— Прошу — что?

Вопрос был логичным, и Рэчел не сразу вынудила себя на него ответить.

— Вы… мы должны прекратить это безумие. Безумие.

Руки Логана сами собой разжались, даже не пытаясь поддержать ее, когда она покачнулась. Она назвала это безумием. Он-то на мгновение подумал, что это единственная разумная вещь, которую он сделал с тех пор, как она неожиданно и непрошено появилась у его хижины. Он был мужчина с определенными потребностями. Потребностями, которые он довольно долго не удовлетворял. А она была женщиной, привлекательной и желанной, несмотря на ее высокомерное и раздражающее поведение.

Почему бы им… Он не мог определенно назвать то, к чему они были так близки и что он все еще хотел и, судя по болезненному ощущению в паху, способен был сделать.

Сначала он подумал было, что ее возражения могли быть вызваны несогласием с выбранным местом, потому что он уже готов был взять ее прямо здесь, на земле. Но хотя она и пыталась отвести взгляд, по ее глазам он понял, что дело не в этом.

Она вскочила на ноги, поправляя то, что еще оставалось от юбки, разглаживая складки с таким видом, будто шелк вовсе не был рваным и прогоревшим. Потом, глядя на него сверху вниз через плечо, она пробормотала что-то насчет того, что пойдет в дом. Блеснув рассыпающимся облаком золотистых волос, она резко повернулась и ушла.

Оставив его полоскать эти чертовы рубахи.

Логан схватил их и соскочил в воду, без единой мысли о том, что же он собирается делать. Он не останавливался, пока холодная вода не дошла ему до пояса, остужая ту часть его тела, которую Рэчел воспламенила.

Все получалось не так, как она рассчитывала.

Когда она встретила Одинокого Голубя и он пригласил ее вместе с Логаном в поселок чероки, это показалось ей довольно логичным. Шаман поверил ей. И поверил в нее.

Она даже думала, что он как-то мог бы ей помочь.

Именно поэтому она так горела желанием туда отправиться, хотя знала, что Логану Маккейду вовсе этого не хочется. Но это было до того, как она осознала, сколько же им придется пройти пешком.

Теперь она понимала, почему Логан был так ошарашен, когда она впервые появилась на горе около его хижины. Будь она предоставлена самой себе, ей бы никогда не найти это место.

— Как вы думаете, может быть, нам отдохнуть немного? — Рэчел вытерла лоб тыльной стороной ладони и скорчила гримасу, заметив следы пота. На солнце было тепло, и накидка, над которой она столько трудилась, висела у нее на руке.

— Еще рано, — проворчал он, карабкаясь на гряду обросших мхом валунов, потом протянул руку, помогая ей перебраться через препятствие. Рэчел полагала, что должна быть благодарна ему за это.

Больше, чем когда-либо, ей хотелось уметь летать.

И еще хотелось, чтобы этого поцелуя никогда не было.

После случившегося на ручье он с ней почти не разговаривал. Она до того растерялась, что совершенно забыла про рубахи, и вспомнила, только когда он вернулся, промокший до нитки. Он только взглянул на нее, сидевшую на корточках перед накидкой, и выхватил свой нож. Одно ужасное мгновение Рэчел думала, что он собирается проверить, действительно ли она ангел.

Но он только присел на корточки и проколол ряд дырочек там, где шкуры перекрывали одна другую, потом стянул обе шкуры сыромятным ремешком. Покончив в этим, он поднял голову, и Рэчел торопливо отвела глаза. Она глядела на него, удивляясь, почему он опять мокрый, раз он уже совершил свое ритуальное утреннее омовение, и придумывая, что бы ему сказать.

Вот только говорить-то вроде было нечего. Он молча продемонстрировал ей, как надо сшивать шкуры, и следующие несколько дней он существовал рядом с ней в основном тоже молча.

Когда она пыталась расспрашивать, как далеко до поселка и сколько времени им понадобится, чтобы до него добраться, он что-то неопределенно бурчал и уходил из хижины.

Его ответ на просьбу об отдыхе был, пожалуй, самым многословным из всего, что он сказал ей за последние два дня. И не слишком удовлетворительным.

— Может, у вас и есть ощущение, что путешествие только началось, а я вот уже устала.

Он отвел в сторону сосновую ветку и глянул на нее через плечо:

— К вечеру нам надо добраться до Мельницы Маклафлина.

Мельница Маклафлина? Рэчел торопливо стала его догонять, в спешке наступила на острый камень и еле удержалась от крика. Стараясь не обращать внимания на боль, она схватила его за руку. Он резко обернулся, словно от ожога:

— Какого дьявола вы так на меня набрасываетесь? Я думал, что вам достаточно было одного раза, чтобы усвоить урок.

— Сейчас это неважно. — Она загородила ему дорогу на узкой тропе. — Я вам сказала, что не собираюсь отправляться на Мельницу Маклафлина. Это тот поселок, про который вы мне говорили, верно?

— Верно, — в тон ей повторил он.

— Я сказала, что не оставлю вас, пока не спасу вашу жизнь. Хотя и понятия не имею, с какой стати мне об этом беспокоиться. Вы меня обманули, я думала, что вы ведете меня в поселок чероки, а вы с самого начала не собирались этого делать. Ну, со мной это не пройдет. Я с места не двинусь. — Она яростно взглянула на него и скрестила руки на груди, демонстрируя свою решимость. Делая вид, что не знает, что ему ничего не стоит взвалить ее на плечо и донести до Мельницы Маклафлина, вовсе не спрашивая ее согласия.

— Вы кончили или еще не весь яд израсходовали? Она вздернула подбородок:

— Я не пойду к Мельнице.

— Отлично. — Он приподнял ее под локти и поставил на тропу сзади себя, будто она была каким-то неодушевленным предметом. — Тогда страдания коровы будут на вашей совести, не на моей.

Корова? Хозяйка Эллен? Боже мой, да о чем он толкует? Рэчел обошла Генри, разлегшегося на тропе, и снова схватила руку Логана. На этот раз он повернулся к ней, словно только этого и ждал.

— Что вы имеете в виду? Почему хозяйке Эллен будет плохо, если я не пойду с вами к Мельнице Маклафлина?

Сначала она думала, что он не собирается отвечать. Он только молча разглядывал ее, и что-то в глубине его зеленых глаз напомнило ей о том моменте, когда он поцеловал ее возле ручья. Но она и секунды не думала, что он хочет сейчас это повторить. Нет, он выглядел рассерженным. Это было видно по чуть заметным ямочкам рядом с уголками плотно стиснутых губ.

— Во-первых, я вовсе не собираюсь отвести вас в Мельницу Маклафлина. Просто она лежит по дороге. И во-вторых, если мне не удастся уговорить молодого Ангуса Кемпбелла подняться на гору и позаботиться о корове, у нее раздуется вымя от невыдоенного молока.

— Понятно. — Рэчел прикусила губу. Ее ладонь все еще держала его руку, и она не сделала попытки ее убрать. — Этого мы не обсуждали.

— О чем это вы?

— Так, ничего. — Рэчел тряхнула головой и отпустила его рукав. Этим утром она очень мило побеседовала с коровой, но они не говорили о том, чем та будет заниматься во время их отсутствия. — Конечно же надо, чтобы за хозяйкой Эллен кто-то ухаживал, раз вы не собираетесь оставлять меня на Мельнице Маклафлина. — Она взглянула ему в лицо.

— Я сказал, что отведу вас в Чеоа, и я это сделаю. — Хотя это значит, что он ничуть не разумнее ее, закончил Логан про себя. И он собирался оставить ее на Мельнице на обратном пути к дому. Совершенно невозможно, чтобы он всю зиму провел вместе с ней в тесной хижине.

После этого спора она больше не просила его остановиться для отдыха, так что он сам это предложил, когда они вышли к берегу быстрой Белой Реки.

— Я еще могу идти, — сказала она, хотя натерла ступни и еле держалась на ногах.

— Это не требуется. Я с самого начала рассчитывал, что мы устроим здесь привал.

— И с хозяйкой Эллен будет все в порядке?

— Конечно. — Теперь, когда Логан увидел ее озабоченность по поводу коровы, он ощутил легкое чувство вины. У него с Ангусом была давняя договоренность насчет заботы о животных, включая собаку. На самом деле за корову можно было не беспокоиться, хотя, конечно, для начала он должен был дать Ангусу знать о своем отсутствии.

Просто его взбесило, что она обвинила его в обмане. Разве он не сказал ей, что поведет ее в поселок чероки? Или она не считала его человеком слова? Верно, он немногим мог похвастать, но это немногое включало умение держать слово, черт побери. И ему вовсе не нравилось, когда она вела себя так, будто не полагалась на его слово.

— Можете сесть, если хотите.

Она стояла прислонившись к дереву, и у Логана возникло неуютное ощущение того, что он довел ее до предела терпения. Особенно когда она взглянула на него с чуть заметной усмешкой.

— Боюсь, что, если я сяду, мне уже никогда не встать. Логан посмотрел на ее ноги, обутые в эти нелепые синие с серебром туфельки. У одного был отломан каблук, и он догадывался, что они, должно быть чертовски неудобны.

— Рэчел… — начал было он, но его прервал разорвавший вечернюю тишину яростный лай.

— Генри! — Рэчел нерешительно шагнула вперед.

— Оставайтесь здесь, я схожу за ним. Скорее всего он загнал на дерево белку и теперь не знает, что делать. — Хотя Логан ни разу не слышал, чтобы его собака приходила в такое возбуждение из-за белки.

Рэчел смотрела, как он поспешил туда, где надрывалась собака, и почти сразу последовала за ним. Она знала, просто знала, что Генри попал в беду.

Ветки и колючки цеплялись за ее одежду, но это ее не останавливало. Чем ближе она подходила к месту, откуда доносился лай, тем тревожнее ей становилось и тем отчаяннее она продиралась сквозь заросли, несмотря на усталость.

А потом она вдруг вырвалась на открытое месте и сразу поняла, в чем дело.

Ее визг не возымел никакого действия ни на Генри, ни на остановившегося перед ним огромного медведя.