"В полночный час" - читать интересную книгу автора (Дрейк Шеннон)

Пролог

Луна была полной. Она казалась громадной. Сверкающий, переливающийся диск с холодной насмешкой поглядывал на бренную землю.

Он не нуждался в ярком свете, чтобы видеть происходящее; освещения, даваемого луной, ему вполне хватало.

Он выбрал место на самой высокой точке собора не случайно. Отсюда, со звонницы, открывался роскошный обзор. Город представал перед ним во всем своем блеске. Он смотрел на людей, любовался совершенной красотой ночного неба и чувствовал, как растет в нем знакомое напряжение. Он слишком хорошо знал, чем оно вызвано.

Карнавал.

Венеция.

Первая ночь праздника. Первая ночь, открывающая карнавал. Сегодня первый бал. За ним последуют многие и многие, но этот — особенный, ибо он первый.

Второй день последней недели перед Великим постом, называемый Жирным вторником.

Исступление безумных оргий.

Это случится сегодня. Сегодня они нанесут удар. Ибо все располагает к нему.

Все улицы, переулки и каналы города там, далеко внизу, заполнила разноликая толпа. Люди и маски, неизменно присутствующие на каждом карнавале. Музыканты и клоуны, ряженые на ходулях, богатые и бедные. Наступала ночь превращений и притворства, ночь, когда каждый становился актером, ночь загадок и тайн. Сегодня миром правили тени, тени и мрак. Мир как таковой сегодня стал лишь тенью. Тенью и мраком, несмотря на залипающие город огни. Несмотря на обилие ярких фонариков, сверкавших в руках едва ли не каждого участника действа.

Жирный вторник.

Пир перед постом.

Да, сегодня им захочется настоящего пиршества. И они получат желаемое. Насытятся до отвала. Если только не…

Тихо, с непринужденной грацией прирожденного хищника он спрыгнул с высоты.

И вошел в город.

Джордан Райли распахнула ставни и выглянула на улицу из окна своего номера в отеле «Даниэль», чтобы посмотреть на нарядную толпу, гудящую и радостную. Отсюда она могла наблюдать за оживленным движением по каналу Сан-Марко вплоть до впадения его в Большой канал: на катера, гондолы, на потоки людей, сходящих на берег. На другом берегу подпирал небо величественный купол церкви Санта-Мария делла Салуте. И, если высунуться из окна, можно разглядеть справа кусочек площади Св. Марка, самое сердце карнавального празднества. Ночь полнилась звуками смеха и музыки, повсюду царила атмосфера беззаботной радости, когда каждый встречный казался товарищем и другом. В других городах мира тоже бывают карнавалы, особенно накануне поста, но Джордан, как и большинство жителей Земли, совершенно уверена в том, что веселиться и праздновать во время карнавала так, как в Венеции, никто не умеет. У венецианского карнавала своя особенность — его участники умели оставаться изысканно-элегантными в любом наряде и при любых обстоятельствах.

— Готова, Джордан?

Она обернулась. Ее кузен Джаред стоял на пороге. Впрочем, если бы она не знала, что, кроме Джареда, из мужчин никто к ней зайти не может, то ни за что не догадалась бы, что это он. Он нарядился в весьма здесь популярный костюм дотторе — средневекового доктора. Когда-то Венецию почтила своим посещением весьма грозная гостья — чума, и доктора носили особую одежду — длинные балахоны с капюшонами и полностью закрывающие лицо маски с громадными носами, часто напоминающими клювы. Считалось, что такой костюм защищает доктора от флюидов смертельной болезни. Позже об основном назначении костюма люди стали забывать, и он превратился в таинственный и грозный символ смерти. Маски встречались самые затейливые и часто пугающие. Джаред, выбирая для себя наряд дотторе — глухую маску и просторный плащ с капюшоном, — руководствовался, по-видимому, нежеланием показаться пижоном вроде тех, что щеголяли в броских нарядах эпохи Возрождения. Плащ и маску достать не составляло труда, да и подгонять ее по размеру не было необходимости. Так что для тех, кто прибыл на карнавал в последний момент, заранее о костюме не позаботившись, наряд дотторе казался выходом. Возможно, только простотой и безыскусностью объяснялась популярность костюма.

— Готова? Конечно! Скорей туда, в толпу! Здесь так славно! Джордан бывала в Венеции не раз, но только не во время карнавала. В этом году Джаред и его жена Синди уговорили ее поехать вместе в дни карнавальных празднеств, чтобы повеселиться на славу. Джордан чувствовала себя неловко — на сегодняшний костюмированный бал они шли втроем, она осталась без партнера. Пятое колесо в телеге. Владения итальянским языком Джордан хватало, чтобы объясняться в отеле и спросить дорогу, если заблудится, но поддерживать светскую беседу она была не в состоянии. Хотя многие итальянцы неплохо говорили по-английски, она все же опасалась, что за столом окажется в окружении незнакомцев, с которыми не сможет поддержать разговор. И все же желание испытать острые ощущения — непременный атрибут карнавала — пересилило ее страх.

— Слава Богу! А я уже подумал, что ты попытаешься улизнуть! — вздохнул Джаред.

— Чтобы я отказалась от праздника? Ни за что! — Конечно, она кривила душой. Еще пару часов назад она совсем не хотела идти на бал. Но наступила ночь, искушающая, таинственная, с улиц в окна полилась музыка, город ожил, как оживает струна, взволнованно вибрируя под чуткими пальцами музыканта, и душа ее запела в унисон. Она вдруг почувствовала себя беззаботной и взбалмошной, жаждущей приключений, такой, как все вокруг. Вне сомнений, в городе найдется кто-нибудь, с кем она сможет поговорить, потанцевать и весело провести время.

Ты сногсшибательно выглядишь, между прочим, сообщил ей Джаред.

Она прошла на середину комнаты и сделала реверанс.

Благодарю.

Джоржан успела взять напрокат костюм в последнюю минуту, и все же наряд производил впечатление. Эпоха Возрождения была здесь в фаворе. Все в блестках, украшенное «драгоценными» камнями, с кружевной пелериной. Платье досталось ей лишь потому, что Джордан повезло родиться миниатюрной — меньше метра шестидесяти, даже на каблуках, носила она чуть больше сорока килограммов. Платье сшили на заказ для одной молодой женщины, которая была вынуждена отказаться от него еще месяц назад, и больше никого с такими размерами не нашлось.

— Сногсшибательно. И ты кажешься выше.

— Все дело в обуви, — сообщила она кузену, вытягивая ножку, обутую в туфельку шестнадцатого века. Впрочем, ей представлялось весьма сомнительным, что женщины того времени носили такие невозможные каблуки. Вне сомнения, высокий каблук-шпилька — недавний поклон женскому тщеславию.

— Будем надеяться, что ты не усохнешь, как бабушка Джей, а то от тебя вообще ничего не останется.

— Давай не стесняйся. Говори мне гадости — у тебя-то в крови «высокие гены». — Странно. Он такой высокий, а она такая миниатюрная. Но от своей общей бабушки Джей они оба унаследовали глаза глубокого зеленого цвета. Зеленые глаза и врожденное любопытство к новым местам и людям, ко всему, что обладало уникальностью.

— Усохнешь до нуля, — шутливо вздохнув, повторил Джаред. Наверное, он улыбался — под маской было не видно. — Ты сможешь в них идти?

— Вообще-то мне доводилось не раз ходить на каблуках, — заверила его Джордан. — Видишь ли, с моим ростом каблуки — единственный способ дотянуться до прилавка и вскарабкаться на табурет в баре.

— Эй, вы! Пора выходить, мы и так опаздываем.

Синди, одетая в черное траурное платье Викторианской эпохи, выглядывала из-за плеча Джареда. Она была высокой, как и ее муж.

— Джордан! Отличные туфли! Может быть, сегодня тебя не станут принимать за мою дочь.

— И ты, Синди, туда же? — со стоном отчаяния возопила Джордан. — Вы что, сговорились меня мучить?

— Мучить тебя? Я всего на пять лет старше тебя, а люди спрашивают, не прихожусь ли я тебе мамой! — Синди передернула плечами.

— Вы обе сногсшибательные! — заверил женщин Джаред. — Две первые красавицы. А теперь мы можем идти?

Несколько минут спустя они уже находились в холле отеля — здания, насчитывающего не одно столетие. Что теперь стало особенно заметно. Все, даже коридорные, носили маски. Все приветствовали друг друга на старинный манер. Сегодня наступала ночь комплиментов, веселья и не сходящих с лиц улыбок.

Выйдя из отеля, троица присоединилась к толпе, идущей по пешеходному переходу вдоль канала. В такой толкотне не избежать столкновений, и извинения звучали на дюжине разных языков. Джаред вытянул голову — рост позволял ему видеть над толпой. Водные такси, частные катера и гондолы теснились у пристани возле отеля, и поскольку иного транспорта, кроме водного, в Венеции не существует, народу на пристани не меньше, чем судов у причала, — сплошное людское море.

— Девочки, подождите минутку! Наш экипаж, кажется, ждет за углом. Пойду проверю.

Джордан и Синди старались держаться ближе к воде, чтобы не мешать пешеходам. Джаред отправился на поиски частного катера, который должен был отвезти их троих до одного из знаменитых исторических дворцов, где ежегодно проводился бал, считающийся весьма престижным. Джаред носил фамилию Райли, как и Джордан, но мать Джареда родилась в Генуе. Влюбленный во все итальянское, Джаред представлял в Венеции сразу несколько американских туристических фирм. Здесь он проводил не меньше времени, чем на родине, в Штатах. И итальянский он знал превосходно.

Увы, Джордан не могла похвастаться столь блестящим владением языком. Как раз сейчас ее случайно толкнул некий солидный господин и, приподняв шляпу, пустился в долгие извинения. Не имея представления, о чем он говорит, Джордан с улыбкой сказала: «Прего, прего!» — что в дословном переводе с итальянского означает «я молюсь за тебя», но, по сути, может выручить в абсолютно любой ситуации. Солидный господин улыбнулся, приподнял шляпу и пошел своей дорогой.

— Придется как следует присматривать за тобой сегодня, — заявила Синди. Господин крот собирался тебя подцепить!

— Синди, ты зануда! Откуда ты знаешь, что он крот?

Синди засмеялась, откинув на спину свои длинные светлые волосы. Сегодня они выглядели совсем не так, как обычно, — ничего похожего на шелковистый гладкий каскад: вместо него буйство золотистых тугих пружинок.

— Он был одет как крот, неужели ты не заметила?

— Разве? — пробормотала Джордан. — Я заметила хвост и мех на плечах, но…

— Крот, — решительно заявила Синди. — Даже крот эпохи Ренессанса не перестает быть толстым, слепым и надутым. Короче, крот есть крот. Будь осторожнее, Джордан. Думаю, сегодня нам предстоит встретиться с большим количеством грызунов-вредителей. Грызунов с повадками хищников и просто хищников. Крысы здесь шныряют повсюду… И еще волки. А ты выглядишь лакомым кусочком для голодного хищника, моя маленькая Красная Шапочка.

— Девочки! — крикнул им Джаред издалека, помахав рукой. — Нам надо пройти к площади Святого Марка, наш экипаж ждет там.

— Надо, — значит, пойдем. Но будем торопиться. Настала ночь — для хищников время охоты. Нашей маленькой Красной Шапочке нельзя рисковать — встреча с волком может обернуться для нее большим несчастьем.

— Маленькая Красная Шапочка? Ты о Джордан? — недоумевая, переспросил Джаред и, нахмурясь, неодобрительно посмотрел на нее. Но точно сказать, что именно он чувствует, Джордан, как и в тот раз, не могла. Маска полностью закрывала его лицо. — Маленькая — верно, но где же красная шапочка? Где корзинка с пирожками и деревянные башмаки? Нет, на Красную Шапочку она совсем не похожа.

— Не обращай на него внимания, Джордан. С воображением у него туговато, да и с чувством юмора дела обстоят не лучше, — со смехом шепнула Джордан Синди. — Я всего лишь хотела сказать, что нам следует хорошенько присматривать за нашей кузиной, дорогой, — ласково объяснила Синди мужу. — Смотри, какая она хрупкая — как фарфоровая статуэтка.

— Я понял, — пробормотал Джаред, и Джордан догадалась, что он пристально смотрит на нее. — Может, ты и права. Эй, сестричка, эти буфера — они твои или из ваты?

Джордан рассмеялась, подбоченясь по-крестьянски.

— Да, Джаред. Все тут мое. А как насчет тебя? Что там, за гульфиком из ваты?

— Слава Богу, мы в Италии и не все вас понимают! — воскликнула Синди. — Может, пойдем уже?

И они пошли сквозь толпу. Джордан была рада, что Джаред крепко держит ее под локоть. С ним она как за каменной стеной — глазеешь по сторонам и ни о чем не думаешь.

В такую прохладную, но не сырую, ясную и звездную ночь город представал во всем своем праздничном великолепии. Огни уличных фонарей и дрожащие огоньки фонариков, что несли в руках многие, отражались в водах каналов, преломляясь, подергиваясь рябью, создававшей ощущение таинственной зыбкости. Весь город отражался в черных водах как в волшебном зеркале, и не поймешь, какой из городов настоящий — тот, что наяву, или тот, что в воде. Тот, что в воде, сегодня казался более ярким и красочным. Ночь-перевертыш, ночь-обман. То, что в иное время вызвало бы лишь снисходительную улыбку, сегодня казалось исполненным смысла. Смысл виделся даже в абсурдном. Нелепость обретала убедительность красоты. Все смешалось — ориентиры утеряны. Сегодня здесь можно увидеть костюмы всех эпох, костюмы, имитирующие животных, фантазийные наряды, воплощающие безудержный полет авторской выдумки. Птицы с невероятным оперением, кошки — изящные и гибкие, черные шкурки усыпаны драгоценностями. Репортеры, повсеместно берущие интервью у людей из толпы, жужжание камер, звуки музыки с площади Св. Марка и беззаботный счастливый смех, парящий над людской суетой. Да, вновь подумала Джордан, карнавал бывает не только в Венеции, но то, что происходит здесь, воистину неповторимо. Венеция уникальна в своей любви к замысловатой элегантности нарядов, когда местные жители и гости города состязаются в стремлении к совершенству.

Джаред вел их к пристани прямо перед площадью Св. Марка. Джордан обернулась. Ей показалось, что за ней наблюдают. Она подняла голову. Венецианский лев восседал на мраморном пьедестале, глядя на нее снизу вверх. Она оглянулась на собор Сан-Марко и Дворец дожей. Сейчас, с наступлением ночи, тени встрепенулись, отделились от предметов, их отбрасывающих, обрели способность двигаться сами по себе, зажили собственной, независимой от своих дневных хозяев, жизнью. Но стоит взглянуть на них, как они замирают, притворяясь бездушными, прячутся за горгульями, гордыми конными изваяниями и прочими архитектурными украшениями, сотворенными величайшими гениями человечества.

Зазвонил церковный колокол.

Потом другой, третий. И вот уже десяток колоколов раскололи небо звоном. Джаред покрепче взял Джордан под руку. Уверенным шагом он вел ее к пристани, где ждал катер. Один шаг и они на борту. Загудел мотор, и катер отошел от берега. С натужным гулом судно тронулось в путь, разрезая воды канала. Пассажиров — полное судно. И здесь толпа — не менее густая, чем на улицах города.

— Смотрите, там впереди наш дворец.

Джордан старалась припомнить все, что ей довелось узнать о сегодняшнем мероприятии. Бал давала графиня Триесте. Нари Триесте — женщина, чье состояние сопоставимо с богатством всего города. Несколько раз она очень удачно выходила замуж и, будучи изначально далеко не бедной, сумела преумножить состояние за счет имущества мужей. Однако ничто и никого в жизни она не любила так, как искусство. Палаццо Триесте с самого начала строилось скорее как дворец, призванный радовать глаз, чем как замок, предназначенный быть укрепленной крепостью. Изящные кованые решетчатые ворота украшали вход во дворец прямо с каналов. Причудливые полукруглые лестницы парадного входа радовали глаз. Лакеи в маскарадных костюмах помогали дамам сойти на берег. В величественном фойе, сверкающем мрамором, гостей встречала сама хозяйка.

Женщина среднего роста, чей возраст можно определить очень приблизительно — дама средних лет, — была необыкновенно красива. Белоснежный наряд графини украшали громадные белые перья. Ослепительно белые, касающиеся мраморного пола, они венчали подол и испанский воротник, в котором любая женщина невольно держалась бы с королевским величием. Те же перья, еще более длинные, украшали и маску, которую графиня носила с изяществом и непринужденностью. Графиня небрежно отодвинула маску, радушно улыбнулась пришедшим ранее гостям и поприветствовала новоприбывших.

— О, Джаред, бенвенуто! Синди, чао, моя дорогая!

Графиня подплыла к ним и расцеловала, затем взяла Джордан за обе руки, широко развела их в стороны, любуясь новой гостьей.

— О, Джаред, твоя кузина просто красавица! Вы говорите по-итальянски? Немного? Грацие, спасибо, что пришли на мою маленькую вечеринку. Благодарю.

— Спасибо большое, — по-итальянски ответила Джордан.

— Вы говорите по-итальянски!

— Нет, совсем чуть-чуть. Увы.

— Не важно. Танцуйте, веселитесь. Английский язык здесь в ходу, и к тому же, согласитесь, иногда гораздо лучше, когда вы не понимаете того, что говорит мужчина?

Графиня многозначительно усмехнулась, скользнула взглядом по Синди и Джареду, и Джордан вдруг испытала странное чувство дискомфорта. Ей вдруг почудилось, что хозяйка бала знакома с ее кузеном гораздо ближе, чем он хотел показать. Джордан постаралась поскорее избавиться от странной мысли. Джаред и Синди выглядели любящей красивой парой, и не хотелось думать, что их семейная идиллия — всего лишь видимость.

— Буфет наверху, а шампанское подают и здесь, уведомила их графиня, взяв бокал с подноса проходящего мимо официанта. — Танцевать можно повсюду — и здесь, и наверху.

Задерживаться, не рискуя создать затор, они не могли: прибывали новые гости. Едва они расстались с графиней, Джаред виновато произнес:

— Прости меня, Джордан, за ужином, обещаю, ты одна не останешься, а пока мне надо поговорить кое с кем из деловых партнеров. Так что, надеюсь, вы меня извините…

— Передо мной он не счел нужным извиниться, лишь перед тобой, — с шутливой обидой высказалась Синди.

— Ты здесь многих знаешь.

— Разве в масках можно кого-то узнать? — протянула Синди, оглядываясь по сторонам. Костюмы поражали своей пышностью. Гости бала в своей массе были одеты много лучше тех, кто праздновал на улице. Каждый из нарядов тянул на несколько тысяч долларов, а иногда и на несколько десятков тысяч. Джордан чувствовала себя бедной родственницей в своем наряде с фестонами и фальшивыми драгоценностями. Платья большинства дам сверкали настоящими рубинами и жемчугами, и сшиты они были из драгоценного бархата. Какая-то дама в средневековом наряде прошла мимо, сверкнув огнями дюжины изумрудов. Настоящих, не поддельных.

Джордан, видишь ту павлиниху с круглой попкой и громадным веером? Это миссис Мерони. Я должна переброситься с ней парой слов. Пойдем со мной…

— Не беспокойся. Я тут сама поброжу. Иди, поболтай.

Но…

— Со мной все будет в порядке.

— Берегись хищников.

— Если какому-нибудь волку удастся завладеть моим вниманием, не сомневайся — он будет из числа очень состоятельных хищников.

— И нестарых, — посоветовала Синди. — Или, наоборот, пусть он будет очень старый волк, такой старый, чтобы умер сразу после свадьбы, без промедления, и оставил тебя очень и очень богатой вдовой.

— Учту твои пожелания.

Синди весело помахала рукой и удалилась.

Он видел, как она шла к буфетной стойке. Миниатюрная и изящная, превосходно сложенная, она сразу же привлекала внимание. От этой маленькой женщины с темными волнистыми волосами, рассыпавшимися по плечам крупными кольцами, невозможно было отвести глаз. Чтобы волосы не падали на лоб, она заплела у висков две тонкие косы — по моде эпохи Ренессанса и в полном созвучии с нарядом из темно-малинового бархата, соответствовавшего той же эпохе. Конечно, многие одеты куда роскошнее, но ни одна из дам не выглядела здесь в своем платье так естественно и органично, как она.

В руках у нее, как и у большинства присутствующих, была маска, сверкающая из золотистой и серебряной фольги. Маска крепилась на тонкой деревянной ручке. Девушка попала в затруднительное положение. Отодвинув маску от лица, она глотнула шампанского и, озадаченно взглянув на блюдце с креветками, очевидно, задумалась над решением непростой проблемы — как удержать в руках одновременно маску, шампанское и креветку.

Он слетел с балкона на террасу, ни на миг не упуская ее из виду. Подойдя к ней, он присел рядом за стойку и стал говорить по-итальянски. Заметив ее смущение, немедленно перешел на английский.

— Добрый вечер. Извините мою дерзость. — Он сделал паузу и, слегка понизив голос, добавил: — Наверное, здесь положено представлять гостей друг другу, но поскольку у вас, кажется, проблема, я рискнул предложить свою помощь, не дожидаясь официального представления.

Он протянул руку, предлагая взять бокал, маску либо то и другое.

Девушка подняла взгляд и встретилась с ним глазами. Зеленые глаза, способные посрамить чистотой и яркостью все изумруды, украшавшие платья некоторых гостей, зажглись интересом. Она улыбнулась. Дерзко. Насмешливо.

Джордан приняла условия игры и ответила ему в том же тоне и с теми же вкрадчивыми интонациями.

— Не уверена, что должна принимать вашу помощь. Жена моего кузена строго-настрого наказала мне избегать крыс и волков, а также прочих ночных хищников.

— Да, но только если они не богаты, как дожи, — пробормотал он.

Она засмеялась несколько виновато и, оглядевшись, чуть нахмурила лоб.

— К несчастью, вас я должна избегать, — заключила Джордан, пристально глядя на собеседника. — Вы — волк.

— Волк? — с шутливой обидой переспросил он. Джордан имела в виду его костюм. Черная кожаная маска с волчьим оскалом. Черный плащ, а под ним виднелись полоски серого меха.

— Но, быть может, я молодой и очень, очень богатый волк. Рискните. Потанцуйте со мной. Доешьте креветку, допейте шампанское, а потом потанцуйте со мной.

—Да, но…

— Живите легко. Вы в Венеции. И сегодня карнавал.

Джордан улыбнулась без прежней скованности, протянула ему маску и быстро доела креветку. Одним глотком допив шампанское, она кивнула.

Через минуту они уже находились на танцевальной площадке, расположенной за буфетной, на террасе, выходящей на другую сторону канала. Лунный свет струился по воде, в которой отражались танцующие. Играли вальс.

Джордан предупредила, что будучи американкой, она многого не знает и не умеет, но она кокетничала: вести ее было легко, словно они танцевали вместе не один год. Она плавно скользила, смеясь, но вдруг споткнулась и скорчила рожицу.

Вы слишком высокий, — заявила она ему.

А вы немного мелковаты. Но ничего, мы справимся.

— Вы не итальянец? — Вопрос ее звучал как утверждение, даже скорее как упрек.

Увы, я волк, и к тому же не итальянец, — признался он.

— Но вы и не американец.

— Я гражданин мира, — сообщил он. — А вы, разумеется, американка.

— Но я могла бы быть и англичанкой.

— Никогда.

— Или канадкой.

— Вы самая типичная американка, — решительно заявил он.

— Разве так заметно? — Но он прав. Отчего-то американцев здесь все узнавали за версту еще до того, как они открывали рот. Словно национальность была написана у них на лбу.

— Я из Чарлстона, Южная Каролина, — сообщила она. — А вы?

— Италия — мой дом, когда я вдали от дома. И является моим домом в настоящий момент. На земле мало таких дружелюбных и приветливых людей, как итальянцы.

— Но ведь вы же где-то родились? Где? — спросила она. Ее зеленые глаза светились любопытством.

Он улыбался. Он уже решил, что ничего ей не скажет. Не надо было вообще с ней заговаривать из-за того, что неизбежно должно случиться. Но она заставила его обратить на себя внимание, она затронула его чувства или, возможно, инстинкты.

А душу?

— Сэр? Сэр Вулф? Вас так зовут? Откуда вы родом?

— Издалека. Из очень далекого далека, — игриво проговорил он и закружил ее. Затем кто-то похлопал его по плечу, и он остановился.

— Синьор, прошу прощения, позвольте потанцевать с вашей дамой, — обратился к нему некий джентльмен, скорее всего англичанин.

Он не стал возражать.

— Берегите себя, американка, — уступил он ее с почтительным поклоном. — Чао, белла. Чао, белла.

Она улыбнулась ему, в глазах ее читалось сожаление. Так ему подумалось. Или он увидел то, что хотел увидеть? Он смотрел, как ее закружил в танце другой.

Ноги болели. Джордан привыкла ходить на каблуках, но эти оказались слишком уж высоки. И бал никак нельзя назвать скучным. Вначале — волк. Загадочный, очень высокий, такой очаровательный волк. Она не имела ни малейшего представления о том, как он в действительности выглядел. Он носил маску. Но такой рост не спрячешь. Узнает ли она его, если увидит вновь? Она подумала, что узнала бы его запах. В самом деле. Такой приятный запах. Одеколон с запахом свежести и свежеструганного дерева и… с такими чувственными мускусными обертонами.

После волка англичанин.

Затем арлекин или джокер.

Он сделал комплимент ее наряду, потом — ее глазам, потом — волосам. Затем — ее длинной и стройной шее.

Она засмеялась и чуть отодвинулась, насколько позволял танец.

— Вы слишком цветисто выражаетесь, сударь.

— Что вы, я нисколько не преувеличиваю. Такая красивая белая кожа. И жилка на шее… Как трепетно бьется.

И вот с этого момента она начала испытывать некое беспокойство. Джек Потрошитель в костюме из коричневой кожи и шелка подхватил ее и закружил в танце. Высокий, импозантный, он представился испанцем и помог ей избавиться от чувства тревоги, зарядил ее энергией — словно солнечный луч пробился сюда сквозь пелену ночи. И все стало на свои места.

Она поблагодарила его. Лицо его, согласно образу испанца, было в сером гриме, но глаза, очень темные и лучистые, притягивали к себе своей необыкновенной красотой и чувственностью, подумала она.

Синди права. Здесь полно хищников. Искушенных хищников, которые в совершенстве овладели искусством охоты.

Когда они с Потрошителем остановились, чтобы отдышаться и поговорить, на террасу вышел мужчина в костюме шута — в малиновом трико и малиновой куртке, в колпаке со звенящими бубенцами. Следом за ним появилась карлица. Она хлопала в ладоши.

Он произносил фразы на итальянском, тут же переводя их на английский, учитывая интернациональный состав гостей.

— Слушайте, слушайте! Маскарад начинается! Когда-то давным-давно во дворце жил Одо, граф Кастелло. Сыновей у него не было, но зато он произвел на свет дочь. Он ничего для нее не жалел, и такая она была красотка, что самые знатные из господ считали его счастливчиком. Еще бы — обладать таким сокровищем! Но Одо все не мог утешиться. Наследника-то у него не было. И вот он схватил свою жену…

Фигляр подхватил женщину средних лет с прической по моде двенадцатого века и тихо спросил ее, согласна ли она ему подыграть. Она, смеясь, закивала. Игра ей нравилась.

— Схватив свою жену, он так начал трясти бедняжку! — Шут притворился, что трясет женщину. — И подарил ей поцелуй смерти!

Со стороны казалось, будто он что-то прошептал ей на ухо, и женщина, обмякнув, опустилась на пол. Шут выпустил ее, оставив лежать на полу без движения, а сам весело запрыгал по кругу.

— Итак, — продолжал шут, — Одо женился вновь! Но и вторая жена не смогла подарить ему сына! — Из толпы, которой все прибывало, актер выудил матрону в средневековом костюме, охотно закивавшую в ответ на его предложение сыграть роль второй жены Одо. Фигляр что-то шепнул и ей, и та обмякла. Он осторожно опустил ее на пол.

— И вновь он решил жениться!

Фигляр потащил за собой еще одну женщину, которая захихикала и закивала, не дожидаясь приглашения. С ней произошло то же, что с двумя предыдущими.

— Увы! Одо все никак не мог остановиться. Он перевел больше жен, чем Синяя Борода! — Шут в малиновом трико вальсировал по комнате, хватая женщин одну за другой.

Наконец он остановился, сокрушенно качая головой.

— И все же ни одна из женщин так и не смогла родить ему сына! И вот пришла пора выдавать замуж его чудесную, блистательную дочь!

Фигляр медленно прошелся по комнате. Он выглядел высоким и отлично сложенным, как заметила Джордан. Мышцы так и играли под плотно облегающей одеждой.

Джордан поняла, что он направляется к ней, и попятилась.

Я американка! — прошептала она.

— Не важно, — ответил он и протянул ей руку. Джордан отчаянно затрясла головой, но он уже вытянул ее на середину. Она находилась в гостях и не хотела показаться грубой.

— Итак, он обещал отдать свою душу самому дьяволу, лишь бы найти для дочери подходящего мужа, чтобы не прервался род. Ах, где же дьявол?

Фигляр прошелся по комнате, подыскивая кандидатуру для дьявола, а между тем гости начинали со смехом расходиться.

И вот тогда Джордан увидела на полу малиновую струйку, сочившуюся из-под тела первой из женщин, получивших «смертельный поцелуй Одо».

Кровь.

Джордан вскрикнула, зажала рот рукой и завизжала.

Фигляр заметил ее реакцию и сжал в объятиях. Джордан изо всех сил пыталась вырваться. Но он оказался весьма сильным, сильнее, чем она могла бы представить. И в тот момент, к своему ужасу, она увидела, что комната полна…

Чудовищами. Демонами. Нет, ей не пригрезилось. Она явственно видела мужчин в плащах и мехах, женщин, разом истошно завизжавших, обнаживших… клыки.

— Пошли!

Она боролась изо всех сил, яростно пинаясь и визжа. Но фигляр в малиновом трико оттаскивал ее все дальше в темный закуток на террасу, и цвет его костюма был точно таким, как у стекавшей на пол струйки крови. Той крови, которую он только что пролил.

Внезапно шут оказался отброшен далеко в сторону, и Джордан увидела перед собой глаза волка.

Фигляр злобно зарычал, выплевывая слова на языке, которого Джордан не знала. Волк ответил. Фигляр напал на волка, волк принял вызов. Началась драка.

Джордан кричала как резаная, глядя на то, как тяжелая рука волка опустилась на голову шута. Хрустнул шейный позвонок, и голова в малиновом колпаке бессильно упала набок.

Все чудовища ада, казалось, прибыли из преисподней и заполнили собой элегантный дворец.

Джордан пятилась, не зная, верить ли своим глазам.

Чудовища хлынули из дворца. Настоящие чудовища! Порождения самых неуемных и жутких фантазий. Звери с громадными тонкими клыками, и кровь капала с их клыков.

И тут Джордан начала кричать с новой силой, ибо волк рванулся к ней. Она изогнулась и ударила его головой в живот, но он был нечеловечески силен. Он схватил ее за руку и…

И прыгнул с террасы вниз…

В густой туман! Сплошной туман. Ночной туман, такой плотный, такой черный. Ей показалось, что они летят в черную дыру, в преисподнюю…

Ступни ее ударились обо что-то твердое. Палуба. Судно закачалось под ними. Джордан принялась запоздало кричать от страха. Она могла бы упасть на камни, на мрамор, она могла бы сломать себе шею…

Она могла бы падать вечно, погружаться в туман, в бесконечную глубину.

Он усадил ее на скамью судна, оказавшегося небольшой лодкой, и приказал ошалелому лодочнику:

— Греби! Скорее, тебе говорят!

Парень стал грести.

И тогда волк прыгнул с лодки на тротуар.

Обернулся.

И исчез в тумане.