"Машины создания" - читать интересную книгу автора (Дрекслер Эрик)

МАШИНЫ РЕМОНТА КЛЕТОК поднимают различные вопросы, включая ценность продления человеческой жизни. Это – не вопросы сегодняшней медицинской этики, которые обычно включают дилеммы, возникающие из-за редких, дорогостоящих и имеющих половинчатый эффект видов лечения. Это – вопросы, включающие ценность длительной, здоровой жизни, достигаемой недорогими средствами.

Для людей, кто ценит человеческую жизнь и любит жить, такие вопросы могут не нуждаться в ответе. Но после десятилетия, отмеченного заботой о росте населения, загрязнения и истощении ресурсов, многие люди могут подвергать сомнению желательность продления жизни; беспокойство об этих вещах благоприятствует распространению мима, что смерть – это хорошо. Эти мимы должны быть рассмотрены заново, поскольку многие имеют корни в устаревшем мировоззрении. Нанотехнология изменит намного больше, чем только продолжительность человеческой жизни.

Мы получим средства не только, чтобы излечить себя, но и излечить Землю от ран, которые мы ей причинили. Поскольку спасения жизней увеличит число живущих, продление жизни ставит вопросы о последствиях большего количества людей. Наша способность излечить Землю уменьшит одну из причин для споров.

Однако и сами машины ремонта клеток вносят противоречие. Они нарушают традиционные предположения относительно наших тел и нашего будущего: поэтому сомнение здесь успокаивает. Они потребуют нескольких принципиальных научно-технологических прорывов: поэтому сомневаться здесь легко. Поскольку возможность или невозможность машин ремонта клеток поднимает важные вопросы, имеет смысл рассмотреть, какие возражения могут выдвигаться.

Почему не быть машинам ремонта клеток?

Какой вид аргументов мог бы говорить о том, что машины ремонта клеток были невозможны? Успешный аргумент должен включать некоторые странные искажения. Он должен так или иначе подразумевать, что молекулярные машины не могут строить и восстанавливать клетки, при этом соглашаясь, что молекулярный машины в нашем теле в действительности строят и восстанавливают каждый день. Мучительная проблема для убеждённых скептиков! Да, искусственные машины должны делать то, что естественные машины не делают, но им не нужно делать ничего качественно нового. И естественные, и искусственные устройства ремонта должны входить, идентифицировать и перестраивать молекулярные структуры. Мы будем способны улучшить существующие ферменты ремонта ДНК, просто сравнивая несколько нитей ДНК одновременно, так что очевидно, что природа не нашла всех хитростей. Так как этот пример уничтожает любой общий аргумент, что машины ремонта не могут сделать лучше, чем в природе, сильный довод против машин ремонта клеток изобрести кажется трудно.

Однако же, два общих вопроса заслуживают прямых ответов. Во-первых, почему мы должны ожидать, что долгая жизнь будет достигнут в ближайшие десятилетия, когда люди пытались её достичь и терпели неудачу на протяжении тысячелетий? Во-вторых, если мы можем действительно использовать машины ремонта клеток, чтобы продлить жизни, тогда почему природа (которая занимается ремонтом клеток на протяжении миллиардов лет) ещё не довела их до совершенства?

Люди пытались и потерпели неудачу.

На протяжении столетий люди страстно желали спастись от необходимости жить так мало. Время от времени какой-нибудь Понс де Леон или знахарь говорил, что нашёл средство, но оно никогда не работало. Эта статистика неудач убедила некоторых людей, что, так как все попытки провалились, то это и впредь будет так. Они говорят "старение естественно", и для них это кажется достаточным аргументом. Успехи медицины может быть отчасти изменили их воззрения, но успехи в основном сократили раннюю смерть, а не увеличили максимальную продолжительность жизни.

Но теперь биохимики работают на исследованием машин, которые строят, восстанавливают и управляют клетками. Они научились собирать вирусы и перепрограммировать бактерии. Впервые в истории, люди исследуют свои молекулы и раскрывают молекулярные секреты жизни. Кажется, что молекулярные инженеры в конце концов объединят улучшенное биохимическое знание с улучшенными молекулярными машинами, и будут учиться исправлять повреждённые структуры тканей и таким образом их омолаживать. В этом нет ничего странного – было однако странно, скорее если бы такие мощные знания и способности не принесли бы впечатляющих результатов. Большая статистика прошлых неудач здесь просто неуместна, потому что мы никогда прежде не пробовали строить машины ремонта клеток.

Природа пробовала и потерпела неудачу.

Природа строила и строит машины ремонта клеток. Эволюция билась над многоклеточными животными сотни миллионов лет, однако все высокоразвитые животные стареют и умирают, потому что наномашины природы ремонтируют клетки не наилучшим образом. Почему усовершенствования должны быть возможны?

Крысы взрослеют в течение месяцев, а затем стареют и умирают приблизительно за два года – однако людям эволюция дала более чем в тридцать раз более длинный срок. Если больший срок жизни был бы главной целью развития, то крысы также бы жили дольше. Но долгий срок жизни имеет издержки: восстановление клеток требует вложений энергии, материалов и машин ремонта. Гены крысы процветали, пользуясь телами крыс, как дешёвым материалом одноразового использования. Также и гены человека не считаются с человеческими существами, хотя и отпуская им срок в несколько десятков раз длиннее, чем крысам.

Но дрянной ремонт – не единственная причина старения. Гены превращают яйцеклетку во взрослого индивида через схему развития, которая разворачивается с довольно постоянной скоростью. Эта схема довольно последовательна, потому что эволюция редко изменяет основополагающую конструкцию. Также, как базовая схема – система ДНК-РНК-белок замёрзла несколько миллиардов лет назад, также базовая схема химической сигнализации и ответа тканей, которые управляют развитием млекопитающих, установилась многие миллионы лет назад. Этот процесс очевидно включает часы, установленные работать с разной скоростью для разных биологических видов, и программу, которая в какой-то момент заканчивает работать.

Какими бы ни были причины старения, у эволюции было мало причины устранить их. Если гены строили бы индивидуумов, способных оставаться здоровыми на протяжении тысячелетий, они не получили бы большого преимущества в своих "усилиях" по размножению. Большинство индивидуумов все равно умерло бы молодыми от голода, хищников, несчастных случаев или болезней. Как отмечает сэр Питер Медавар, ген, который помогает молодым (которых много), но вредит старым (которых мало), будет хорошо воспроизводиться, и поэтому распространяться по популяции. Если накопится достаточно таких генов, животные станут запрограммированными умирать.

Эксперименты доктора Леонардом Хейфликом говорят о том, что клетки содержат "часы", которые считают деления клетки и останавливают процесс разделения, когда количество делений превышает какое-то число. Механизм этого вида может помогать молодым животным: если рако-подобные изменения заставляют клетку делиться слишком быстро, но не в состоянии разрушить её часы, то она вырастет до опухоли ограниченного размера. Таким образом часы бы предотвращали неограниченный рост злокачественных опухолей. Такие часы могли бы вредить животным более старшего возраста, останавливая деление нормальных клеток, прекращая обновление ткани. Таким образом животные бы выигрывали от меньшего количества раковых опухолей в молодом возрасте, однако имели бы поводы жаловаться, если доживут до старости. Но гены не будут слушать их жалобы – они заблаговременно спрыгнули с этого корабля, как копии, переданные следующему поколению. С машинами ремонта клеток мы будем способны переустановить такие часы. Ничего не говорит о том, что эволюция довела наши тела до совершенства даже по грубым стандартам выживания и размножения. Инженеры не связывают компьютеры медленными волокнами, такими как нервы, и не строят машины из мягких белков, и имеют на это достаточные причины. Генетическая эволюция (в отличии от эволюции мимов) не была способна прыгнуть к новым материалам или новым системам, а вместо этого оттачивала и расширяла старые.

Машины ремонта клеток находятся далеко от пределов возможного – они не даже имеют компьютеров, чтобы ими управлять. Отсутствие нанокомпьютеров в клетках, конечно, показывает только, что компьютеры не могли (или просто этого не сделали) развиться постепенно из других молекулярных машин. Природа не смогла построить наилучшие возможные машины ремонта клеток, но на это были достаточные причины.

Исцеление и защита Земли

Также легко понять неспособность биологических систем Земли приспособиться к индустриальной революции. От уничтожения лесов до диоксинов, мы причиняли ущерб быстрее, чем эволюция могла на это отреагировать. Так как мы пытались получить большее количество продовольствия, товаров и услуг, наше использование балк-технологии заставляло нас причинять этот ущерб. С будущей технологией, однако, мы будем способны производить больше товаров для себя, однако с меньшим вредом для Земли. В добавок, мы будем способны построить машины для ремонта планеты, чтобы исправить уже нанесённый ущерб. Клетки – это не всё, что мы хотим починить.

Рассмотрите проблему токсичных отходов. Будь то в нашем воздухе, почве или воде, отходы затрагивают нас, потому что они способны наносить вред живым системам. Но на любые материалы, которые соприкасаются с молекулярными машинами жизни, можно влиять другими формами молекулярных машин. Это значит, что мы будем способны разработать чистящие машины, чтобы удалить эти яды отовсюду, где они могут повредить жизни.

Некоторые отходы, такие как диоксин, состоят из опасных молекул, но сами которые состоят из безвредных атомов. Чистящие машины превратят их в безопасные вещества, перестраивая их атомы. Другие отходы, такие как свинцовые и радиоактивные изотопы, содержат опасные атомы. Чистящие машины соберут их, чтобы далее распорядиться ими одним из нескольких способов. Свинец происходит из земных гор; ассемблеры могли бы вернуть их обратно в горные месторождения, откуда их добывали. Радиоактивные изотопы могли бы также быть изолированы от живых существ, либо возвращая их обратно в подходящие места внутри гор, либо более решительными способами. Используя дешёвые и надёжные космические транспортные системы, мы могли бы похоронить в мёртвых, безводных горных породах Луны. Используя наномашины, мы могли бы запечатать их в саморемонтирующиеся, самозапечатывающиеся контейнеры размером с холм и питаемый от солнечного света в пустыне. Это было бы более безопасно, чем просто пассивные горы или бочонки.

С самовоспроизводящимися ассемблерами, мы будем даже способны удалить миллиарды тонн углеродистого диоксида, который наша сжигающая топливо цивилизация выбросила в атмосферу. Климатологи предсказывают, что увеличивающиеся количества углекислого газа, поглощая солнечную энергию, частично растопят полярные шапки, увеличивая уровень морей и затопляя побережья где-то в середине следующего века. Однако самовоспроизводящиеся ассемблеры сделают солнечную энергию достаточно дешёвой, чтобы исключить необходимость в ископаемых видах топлива. Также как деревья, питаемые солнечной энергией наномашины будут способны извлекать диоксид углерода и воздуха и расщеплять кислород. В отличие от деревьев, они будут способны вырастить глубокие корни для сохранения и поместить уголь обратно в угольные и нефтяные слои, из которых они произошли.

Будущие машины исцеления планеты также помогут нам исправить испорченные пейзажи и восстановить поврежденные экосистемы. Горная промышленность изрешетила Землю ямами; небрежность её покрыла мусором. Борьба с лесными пожарами позволила подлеску бурно развиваться, заменяя подобную собору открытость древних лесов ростом кустарника, который является пищей для ещё более опасных пожаров. Мы будем использовать недорогих, сложноустроенных роботов, чтобы повернуть вспять эти и другие эффекты. Способные передвигать горы и почвы, они вернут прежние очертания истерзанным землям. Способные пропалывать и переваривать, они стимулируют очистительные эффекты естественных лесных пожаров без опасности или опустошений. Способные поднимать и передвигать деревья, они проредят густые лесные насаждения и заново покроют лесом голые холмы. У нас будут устройства размером с белку, которые будут питаться старой трухой. Мы сделаем устройства, подобные деревьям, с корнями, которые распространяются глубоко в землю и очищают почву от пестицидов и избыточной закисленности. Мы сделаем очистителей от лишайников величиной с насекомых и грызунов величиной с капельку аэрозоля. Мы сделаем любые устройства, которые нам нужны, чтобы очистить тот беспорядок, который оставила цивилизация двадцатого века.

После такой уборки, мы переработаем большинство этих машин, сохраняя только те, которые нам будут еще нужны, чтобы защищать окружающую среду от более чистой цивилизации, основанной на молекулярной технологии. Эти более долгоживущие устройства дополнят естественные экосистемы везде, где это необходимо, чтобы сбалансировать и исправить влияние людей. Сделать их эффективными, безопасными и незаметными будет делом, требующим не только автоматического инжиниринга, но знания природы и чувства прекрасного.

С технологией восстановления клеток, мы даже будем способны вернуть некоторые исчезнувшие виды из полного небытия. Африканский кага – животное, похожее на зебру – исчезло более чем столетие назад, но просоленная кожа этого животного, хранится в музее Германии. Алан Вильсон из калифорнийского университета в Берли и его сотрудники использовали ферменты, чтобы извлечь фрагменты ДНК из ткани мускула, присоединённого к этой коже. Они клонировали фрагменты в бактериях, сравнили их с ДНК зебры, и обнаружили (как предполагается), что гены показали близкое эволюционное родство. Им также удалось извлечь и скопировать ДНК из ремня из бизоньей кожи, сделанного сто лет назад и из мамонтов, сохранившихся в вечной мерзлоте, возраст которых миллионы лет. Этот успех – отдалённый отголосок клонирования целой клетки или организма – клонировав один ген, остаётся неклонированными ещё около 100 тысяч, а клонирование каждого гена ещё не восстановит целую клетку – но это всё же это показывает, что наследственный материал этих видов всё ещё жив.

Как я описал в предыдущей главе, машины, которые сравнивают несколько поврежденных копий молекулы ДНК, будут способны восстановить неповрежденный оригинал, а миллиарды клеток в высушенной коже содержат миллиарды копий. Из них мы будем способны реконструировать неповреждённую ДНК, а вокруг ДНК мы будем в состоянии восстановить неповреждённую клетку любого типа которого мы захотим. Некоторые виды насекомых переживают зиму в виде клеток-яиц и оживают при весеннем тепле. Эти "исчезнувшие" виды переживут двадцатый век в виде клеток шкур и мускулов, чтобы вернуться в оплодотворённые яйца и ожить с помощью машин ремонта клеток.

Доктор Барбара Дуррант, репродуктивный физиолог зоопарка в Сан-Диего, сохраняет образцы ткани подвергнутых опасности видов в криогенном морозильнике. Вознаграждение может быть значительней, чем большинство людей сейчас предполагают. Сохранение лишь образцов тканей не сохраняет саму жизнь животного или экосистему, но однако оно сохраняет генетическую наследственность данного вида. Мы были бы опрометчивы, если бы не предприняли бы эту политику страхования против безвозвратной потери видов. Перспективы машин ремонта клеток, таким образом, влияют на наши сегодняшние решения.

Исчезновение – не новая проблема. Приблизительно 65 миллионов лет назад, большинство тогда существовавших видов исчезло, включая весь вид динозавра. В каменной книге Земли, история динозавров заканчивается на странице, состоящей из тонкого слоя глины. Глина богата иридием, элементом, часто встречающимся в астероидах и кометах. Лучшая сегодняшняя теория указывает, что взрыв с неба смял биосферу Земли. С энергией сотни миллиона мегатонн тротилового эквивалента, он распространил пыль и ""астероидную зиму" по всей "планете.

За всё время, начиная от живых клеток, которые первые объединились, чтобы образовать червей, Земля перенесла пять больших исчезновений видов. Лишь 34 миллиона лет назад – около 30 миллионов лет после гибели динозавров, находится слой стекловидных бусинок, осевших на морском дне. Выше этого слоя следы многих видов исчезают. Эти бусинки – затвердевшие расплавленные брызги какого-то взрыва.

Кратер Метеора, в штате Аризона, несёт свидетельство меньшего, более недавнему взрыву, эквивалентному взрыву бомбы мощностью четыре мегатонны. Не далее как 30 июня 1908 года шар огня раскалывает небо Сибири и валит массив леса на площади шириной в сотни километров.

Как люди давно подозревали, динозавры умерли, потому что были глупы. Не то, чтобы они были слишком глупы, чтобы кормиться, ходить, или охранять свои яйца – они продолжали существовать в течение 140 миллионов лет, просто они были просто слишком глупы, чтобы строить телескопы, способные обнаруживать астероиды и космические корабли, чтобы отклонять их от столкновения с Землёй. У космоса есть много гигантских камней, чтобы ими в нас кидаться, но мы проявляем признаки достаточного интеллекта, чтобы с ними иметь дело. Когда нанотехнология и автоматический инжиниринг даст нам более мощные космические технологии, мы найдём несложным отслеживать и отклонять астероиды; в действительности, мы могли бы это делать даже при помощи технологии, имеющейся сегодня. Мы можем и вылечить Землю, и защитить её.

Долгая жизнь и проблема роста населения

Люди обычно желают долгой и здоровой жизни, однако перспектива резкого успеха в этом направлении вызывает тревогу. Не повредит ли большая продолжительность жизни качеству жизни? Как перспектива долгой жизни повлияет на наши близкие сегодняшние проблемы? Хотя большинство влияний нельзя предсказать, некоторые всё же можно.

Например, по мере того, как машины ремонта клеток продлят жизнь, население увеличится. При прочих равных условиях большее количество людей будет означать большую тесноту, загрязнение и дефицит – но прочие условия не будут равны: сам прогресс в автоматизированной разработке и нанотехнология, которая даст машины ремонта клеток, также помогут нам излечить Землю, защитить её и жить на ней более легко. Мы будем способны производить наши предметы необходимости и роскоши, не загрязняя воздух, землю и воду. Мы будем способны получать ресурсы и производить вещи, не портя ландшафт шахтами или загромождая его фабриками. С ассемблерами, эффективно производящими долговечные продукты, мы будем производить вещи большей ценности с меньшими отходами. Больше людей будут способны жить на Земле, однако причиняя ей и друг другу меньше вреда, если мы как-то сможем использовать наши новые способности на благие цели.

Если кто-то считает ночное небо черной стеной и ожидает, что гонка технологий вежливо нажмёт на тормоза, для него было бы естественно бояться, что долгоживущие люди будут бременем в "бедном, переполненном мире наших детей. "Это опасение происходит из иллюзии, что жизнь является игрой с нулевой суммой, что большее количество людей всегда означает нарезку маленького пирога на меньшие кусочки. Но когда будем способны восстанавливать клетки, мы будем также способны строить самовоспроизводящиеся ассемблеры и превосходные космические корабли. Наши "бедные" потомки будут делить мир размером с Солнечную систему, с материей, энергией и потенциальным жизненным пространством таким огромным, что вся наша планета кажется пылинкой.

Это откроет достаточно пространства для эры роста и процветания, далеко за пределами всего, что когда-либо было прежде. Однако сама солнечная система конечна, а звезды далеки. На Земле, даже самая чистая индустрия, построенная на ассемблерах, будет выделять много избыточного тепла. Беспокойство относительно населения и ресурсов остаётся важным, поскольку экспоненциальный рост репликаторов (таких как людей) может в конце концов обогнать любую конечную базу ресурсов.

Но значит ли это, что мы должны жертвовать жизнями людей, чтобы задержать конец? Отдельные люди могут стать добровольцами, но они этим сделают мало добра. По правде говоря, продление жизни будет иметь небольшое влияние на фундаментальную проблему: экспоненциальный рост останется экспоненциальным, умирают ли люди молодыми или живут неопределенно долго. Мученик, умирая рано, мог бы задержать кризис на доли секунды, но в меньшей степени преданный делу человек мог бы помочь больше, присоединившись к движению долгоживущих людей, работающих над решением этой долгосрочной проблемы. В конце концов многие люди не замечали пределов росту на Земле. Кто кроме тех, кто будет жить долго, подготовится к более жёстким, но более отдалённым пределам росту в мире за пределами Земли? Те, кто озабочен долгосрочными пределами будет служить человечеству наилучшим образом, оставаясь живым, чтобы сохранять живой свою озабоченность.

Долгая жизнь также поднимает вопрос об угрозе культурного застоя. Если это было бы неизбежной проблемой долгой жизни, неясно, что можно было делать с ней сделать – расстрелять из пулемётов всех стариков в целях сохранения хороших нравов? К счастью, два фактора несколько уменьшат проблему. Во-первых, в мире с открытой границей молодёжь сможет улетать, строить новые миры, проверять новые идеи, а затем или убеждать своих старших измениться или оставлять их позади. Во-вторых, люди, старые годами, будут молоды телом и мозгом. Старение замедляет и обучение и мыль, как оно замедляет остальные физические процессы; омоложение ускорит их вновь. Поскольку молодые мускулы и сухожилия делают молодые тела более гибкими, возможно, молодые мозговые ткани будут поддерживать умы несколько более гибкими, даже умудрённые многими годами.

Последствия предвидения

Долгая жизнь не будет самой большой из проблем будущего. Она даже могла бы помогать их решать.

Рассмотрите её влияние на готовность народов вступать в войны. Старение и смерть сделало резню в бою более приемлемым: как Гомер сказал устами Сарпедона, героя Трои: ""O, мой друг, если мы, покинув эту войну, могли бы избежать старости и смерти, я не должен был бы биться здесь в авангарде; но теперь, так как всё что есть – это разные способы смерти, нависшие над нами, и ни один человек не может надеяться их избегнуть, давай поспешим и отдадим славу другим людям, или выиграем её для нас самих."

Однако, если надежда избежать старения и смерти отвращает людей от сражения, будет ли это хорошо? Это могло бы препятствовать маленьким войнам, которые могли бы перерасти в ядерное тотальное уничтожение. Но так же, это могло бы ослабить наше решение защищать себя от пожизненного притеснения – если у нас не будет нужды считать, сколько еще нашей жизни мы должны защитить. Поможет нежелание людей умирать за власть своих правителей.

Ожидания всегда формируют действия. И наши учреждения, и личные планы отражают наше ожидание того, что все ныне живущие взрослые умрут в ближайшие десятилетия. Посмотрите, как эта вера воспламеняет стремление приобретать и игнорировать будущее в преследовании мгновенного удовольствия. Посмотрите, как это ослепляет нас относительно будущего, и закрывает от нашего взора долгосрочные выгоды от сотрудничества. Эрик Фромм пишет: ""Если индивидуум жил бы пятьсот или тысячу лет, это столкновение (его интересов с интересами общества) могли бы существенно уменьшиться. Он далее мог бы жить и с радостью пожинать то, что посеял в печали; страдание одного исторического периода, которые принесёт плоды в следующем, могло бы принести плод и для него тоже." Будет ли большинство людей жить для настоящего – это не вопрос: вопрос в том, может ли быть значительное изменение к лучшему?

Ожидание долгой жизни в лучшем будущем вполне может сделать некоторые политические болезни менее беспощадными. Человеческие конфликты слишком глубоки и сильны, чтобы быть искорененными любым простым изменением, однако перспектива обширного богатства завтра может по крайней мере уменьшить стремление бороться за крохи сегодня. Проблема конфликта большая, и нам нужна вся помощь, которую мы можем получить.

Перспектива личного старения и смерти всегда делала мысли о будущем менее приятными. Перспективы загрязнения, бедности и ядерного уничтожения, появившиеся недавно, сделали мысли о будущем во многом слишком ужасными, чтобы перенести. Однако с по крайней мере с надеждой на лучшее будущее и время, чтобы им насладиться, мы можем более охотно ожидать будущего. Заглядывая вперёд, мы будем видеть больше. Имея собственную ставку в игре, мы будем больше в ней заинтересованы. Большая надежда и предвидение будет благоприятствовать и настоящему, и будущим поколениям; у них будет даже больше чем у нас шансов выжить.

Увеличенная продолжительность жизни будет означать большее количество людей, но без серьёзного усложнения завтрашней проблемы населения. Ожидание более долгой жизни в лучшем мире принесет реальные выгоды, поощряя людей больше думать о будущем. В целом, долгая жизнь и его ожидание кажется хорошим для общества, также, как сокращение продолжительности жизни до тридцать лет было бы плохо. Многие люди хотят для себя долгую и здоровую жизнь. Каковы перспективы для сегодняшнего поколения?

Прогресс в продлении жизни

Послушайте Гильгамеша, король Урик:

"Я просмотрел за стену, и я вижу тела, плывущие по реке, и это будет моим уделом тоже. Я это точно знаю, ибо самый высокий среди людей не достанет небес, а самый великий не вместит землю."

Прошло четыре тысячелетия с тех пор, когда сумерианские писцы наносили знаки на глиняные таблички, чтобы записать поэмы Гильдамеша, но времена изменились. Люди не выше среднего теперь достигли небес и летали вокруг Земли. Мы, дети космического века, века биотехнологии, века революций – нужно ли нам все еще чувствовать отчаяние перед барьером лет? Или мы изучим искусство продления жизни достаточно скоро, чтобы спасти от разложения себя и тех, кого мы любим?

Скорость биомедицинского прогресса рисует дразнящую перспективу. Главные болезни возраста – сердечная болезнь, инсульт и рак – начали уступать лечению. Исследования механизмов старения начали приносить плоды, и исследователи продлили продолжительность жизни животных. Так как знания основываются на предыдущих знаниях, а инструменты приводят к новым инструментам, кажется очевидным, что прогресс будет ускоряться. Даже без машин ремонта клеток, мы имеем причины ожидать значительного прогресса по направлению к замедлению старения и его частичному обращению вспять.

Хотя люди всех возрастов извлекут выгоду из этого прогресса, молодые извлекут большую выгоду. Те, кто будет жить ещё достаточно долго, доживёт до времени, когда старение станет полностью обратимым: самое позднее время появления машин ремонта клеток. Тогда, если не раньше, люди будут становиться здоровее по мере того, как они становится старше, становясь лучше как вино, вместо того, чтобы портиться как молоко. Они вновь получат, если захотят, отличное здоровье и будут жить долгое, долгое время.

В то время, с его репликаторами и дешёвыми космическими полётами, люди будут иметь и долгую жизнь и достаточно места и ресурсов, чтобы ими наслаждаться. Вопрос, который так и вертится на языке: "Когда?… Какое поколение будет последним, которое будет стареть и умирать, а какое будет первым, которое пробьётся в новую жизнь?" Многие люди сейчас разделяют спокойную надежду, что старение однажды будет побеждено. Но обречены ли те, которые живут сейчас, из-за несчастья родиться преждевременно? Ответ окажется и очевидным и удивительным.

Очевидный путь к долгой жизни включает жить достаточно долго, чтобы омолодиться с помощью машин ремонта клеток. Успехи в биохимии и молекулярной технологии продлят жизнь, и за выигранное время они продлят её ещё больше. Для начала мы будем использовать препараты, диеты и упражнения, чтобы продлить здоровую жизнь. В течение нескольких десятилетий успехи в нанотехнологии вероятно принесут первые машины ремонта, а с помощью автоматизированного инжиниринга, за первыми машинами могут быстро последовать продвинутые. Даты всё же остаются в области предположений, но предположение послужит лучше, чем просто вопросительный знак.

Представьте кого-то, кому сейчас тридцать лет. За следующие тридцать лет биотехнология очень сильно продвинется, однако этому тридцатилетнему будет всего шестьдесят. Статистические таблицы, которые не предполагают никаких успехов в медицине, говорят, что тридцатилетний житель США может сейчас ожидать прожить почти ещё пятьдесят лет, т.е. вплоть до 2030-х годов. Довольно обычные успехи (вроде тех, что продемонстрированы на животных) вероятно добавят годы, возможно, десятилетия, к жизни до 2030-ых годов. Самое начало технологии ремонта клеток могло бы продлить жизнь на несколько десятилетий. Короче говоря, медицина 2010, 2020 и 2030-ых по-видимому продлит жизнь наших тридцатилетних до 2040-х и 2050-х годов. К тому времени, если не раньше, продвижения в медицине могут позволить настоящее омоложение. Таким образом, те, кому под тридцать (и, возможно, те, кто существенно старше) могут ожидать, по крайней мере предварительно, что медицина перехватит процесс их старения и переправит их целыми и невредимыми в эру восстановления клеток, энергичности и неограниченной продолжительности жизни.

Если бы это было всё, то разделение между последними на пути к ранней смерти и первыми на дороге к долгой жизни было бы возможно самой существенной брешью между поколениями. Что более важно, гнетущая неопределённость о своей собственной судьбе дала бы повод затолкнуть все эти материи в темницу подсознания расстраивающих размышлений.

Но действительно ли мы находимся в такой ситуации? По-видимому, существует другой путь сохранить жизни, путь, основанный на машинах ремонта клеток, уже применяемых сегодня. Как описывалось в предыдущей главе, машины ремонта будут способны излечивать ткани настолько, насколько существенная структура сохранена. Способность тканей обеспечивать обмен веществ и восстанавливать себя становится неважной; обсуждение биостаза это иллюстрирует. Биостаз, как описано, будет использовать молекулярные устройства, чтобы остановить функцию и сохранить структуру, привязывая молекулярные машинами клетки перекрёстными связями одну к другой. Наномашины обратят биостаз, восстанавливая молекулярные повреждения, удаляя перекрёстные связи и помогая клеткам (а значит и тканям, органам и целому организму) возвращаться в нормальное состояние.

Достижение эры продвинутых машин ремонта клеток кажется ключом к долгой жизни и здоровью, поскольку большинство физических проблем будет излечиваемо. Можно было бы ухитриться прибыть в ту эру, сохраняя себя живым и активным в течение всех лет между сегодняшним днём и тем моментом в будущем, но это просто более очевидный путь, путь, который требует минимум предвидения. Пациенты сегодня часто страдают от остановки сердечной деятельности, в то время как мозговые структуры, которые воплощают память и личность, сохраняются невредимыми. В таких случаях, не могла бы сегодняшняя медицинская технология остановить биологические процессы так, чтобы завтрашняя медицинская технология была способна всё вернуть назад? Если так, то большинство смертей сейчас диагностируется преждевременно, и без на то необходимости.