"Машины создания" - читать интересную книгу автора (Дрекслер Эрик)

За последний век мы разработали самолёты, космические корабли, ядерный источник энергии и компьютеры. В следующем веке мы разработаем ассемблеры, репликаторы, автоматический инжиниринг, дешёвые космические корабли, машины ремонта клеток и многое другое. Эти серии прорывов могут наводить на мысль, что технологическая гонка будет двигаться вперёд без границ. С этой точки зрения мы будем прорываться сквозь все постижимые препятствия, вылетая в бесконечное неизвестное – но этот взгляд кажется ошибочным.

Законы природы и условия этого мира ограничат то, что мы можем делать. Без границ, будущее было бы целиком неизвестной, бесформенной вещью, делая посмешище из наших усилий думать и планировать. С ограничениями будущее всё ещё бешенная неопределённость, но она должна вписаться в определённые границы.

Из естественных ограничений мы узнаём что-то о проблемах и открывающихся возможностях, с которыми мы столкнёмся. Пределы определяют границы возможного, сообщая нам, какие ресурсы мы можем использовать, как быстро наши космические корабли могут летать и что наши наномашины будут, а что не будут способны делать.

Обсуждение пределов рискованно: мы можем быть более уверены, что что-то возможно, чем что оно невозможно. Инженеры могут достигать успеха с помощью приближений и особых случаев. А при наличии инструментов, материалов и времени, они могут продемонстрировать возможности непосредственно. Даже делая конструкцию для исследования, они могут оставаться вполне в рамках возможного и быть достаточно далеко от его границ. Учёные, наоборот, не могут доказать общую теорию, и каждое общее заявление о невозможности – само есть род общей теории. Никакой конкретный эксперимент (где-то, когда-то) не может доказать, что что-то невозможно (везде и навсегда). Также это не может сделать любое количество конкретных экспериментов.

Все же, общие законы науки описывают границы возможного. Хотя учёные не могут доказать общий закон, они разработали наилучшую возможную для нас картину того, как вселенная работает. И даже если экзотические эксперименты и элегантные математические пассажи снова изменят нашу концепцию физических законов, немногие пределы для конструкторов шелохнутся. Относительность не влияла на конструкцию автомобилей.

Простое существование конечных пределов не значит, что они уже вот-вот начнут нас душить, однако многие люди пришли к мысли, что пределы скоро положат конец росту. Это соображение упрощает их картину будущего, откидывая странные новые разработки, которые принесёт прогресс. Другие люди хорошо относятся к более расплывчатой идее безграничного роста – идее, которая затуманивает их картину будущего, говоря, что оно будет совершенно непостижимым.

Люди, которые путают науку с технологией, имеют склонность путаться и насчёт пределов. Как отмечает инженер по программному обеспечению Марк С. Миллер, им кажется, что новое знание всегда означает новое ноу-хау; некоторые даже воображают, что знать всё позволит нам делать всё, что мы захотим. Прогресс в технологии действительно приносит новые ноу-хау, открывая новые возможности. Но продвижения в фундаментальной науке просто перерисовывает нашу карту окончательных пределов; это часто показывает что-то новое, что невозможно. Например, открытия Эйнштейна показали, что ничто не может догнать летящий луч света.

Структура вакуума

Действительно ли скорость света – реальный предел? Люди когда-то говорили о "звуковом барьере", и некоторые верили, что он не даст самолёту перейти скорость звука. Затем на базе Эдвард Эа Форс в 1947 году, Чак Ииджер рассёк октябрьское небо звуком перехода звукового барьера. Сегодня некоторые люди говорят о "световом барьере", и спрашивают, может ли он также отступить.

К сожалению для писателей научной фантастики эта параллель поверхностна. Никто никогда не мог утверждать, что скорость звука – это реальный физический барьер. Метеоры и пули превышали его каждый день и даже щёлкающий хлыст переходил "звуковой барьер". Но никто не видел ничего, что бы двигалось быстрее света. Удалённые места, видимые с помощью радиотелескопов, иногда кажутся движущимися быстрее, но простые трюки перспективы легко объясняются, как это может быть. Гипотетические частицы, называемые "тахионами" двигались бы быстрее света, если бы он существовали, но их пока не нашли, а сегодняшняя теория их не предсказывает. Экспериментаторы толкали протоны со скоростью более 99,9995 процентов скорости света и получили результаты, которые идеально соответствовали предсказаниям Эйнштейна. Когда их толкают всё быстрее, скорость частицы очень медленно приближается к скорости света, в то время как её энергия (масса) растёт безгранично.

На Земле, человек может идти пешком или плыть только на определённые расстояния, но никакой таинственный край или барьер вдруг не остановит его путешествия. Просто Земля круглая. Ограничение скорости в пространстве предполагает не больше "светового барьера", чем предел расстояния на Земле предполагает стену. Само пространство – вакуум, который содержит энергию и материю, имеет свойства. Одно из них – это его геометрия, которая может быть описана, если рассматривать время как особое измерение. Эта геометрия заставляет скорость света отступать перед ускоряющимся космическим кораблём во многом подобно тому как горизонт отступает перед движущимся по морю кораблём: скорость света, подобно горизонту всегда равноудалена во всех направлениях. Но аналогия здесь заканчивается – это подобие никак не поясняет кривизну пространства. Достаточно запомнить, что предельная скорость – это не что-то такое грубое и что можно преодолеть, как "световой барьер". Объекты всегда могут двигаться быстрее, но не быстрее света.

Люди давно мечтали о контроле над гравитацией. В издании 1962 года книги "Очертания будущего" Артур Ц. Кларк писал, что "Из всех сил гравитация – самая загадочная и самая неумолимая", и дальше продолжал, предлагая мысль, что мы однажды разработаем подходящие устройства для управления гравитацией. Однако действительно ли гравитация такая таинственная? В общей теории относительности Эйнштейн описывал гравитацию как кривизну в пространственно-временной структуре вакуума. Математическое описание этого элегантно и точно, и делает предсказания, которые прошли через все испытания, с тех пор предпринимаемые.

Гравитация не более и не менее неумолима, чем остальные силы. Никто не может заставить валун потерять свою гравитацию, но также никто не может заставить электрон потерять свой электрический заряд или электрический ток – своё магнитное поле. Мы управляем электрическими и магнитными полями, передвигая частицы, которые их создают; мы можем управлять гравитационными полями аналогичным образом, передвигая обычные массы. Представляется, что мы не можем изучить секрет управления за гравитацией, потому что мы уже это сделали.

Ребёнок с маленьким магнитиком может поднять гвоздь, используя магнитное поле, чтобы преодолеть гравитационное притяжение Земли. Но к сожалению для страстного желания инженеров, работающих с гравитацией, использование гравитации, чтобы поднять гвоздь, требует огромной массы. Если прямо у вас над головой будет находиться Венера – это почти сделает то, что нужно, пока она не упадёт на вас.

Инженеры возбуждают электромагнитные волны, передвигая электрические заряды туда-сюда в антенне; можно возбудить гравитационные волны, перемещая камень в воздухе. Но опять же, гравитационный эффект слабый. Хотя в радиостанции мощностью в один киловатт нет ничего необычного, перемещение и закручивание всей массы солнечной системы вместе взятой не может выделить так много, как один киловатт гравитационных волн.

Мы понимаем гравитацию достаточно хорошо; в этом просто нет большой пользы для построения машин намного легче чем Луна. Но устройства с использованием большой массы, будут работать. Гидроэлектростанция – часть гравитационной машины (другая часть – Земля), которая извлекает энергию из падающей массы. Машины, используя чёрные дыры, будут способны извлекать энергию из падающей массы более чем с 50-процентной эффективностью, основываясь на формуле Е=mc 2

. Вылить одно ведро воды в чёрную дыру выделило бы столько же энергии, сколько переливание нескольких триллионов вёдер воды через генератор дамбы гидроэлектростанции в километр высотой.

Поскольку законы гравитации описывают, как искривляется вакуум, они также применимы к научно-фантастическим "искривлениям пространства". По-видимому, туннели из одной точки пространства в другую были бы нестабильны, даже если они могли бы быть прежде созданы. Это не позволяет будущим космическим кораблям достигать отдалённых точек быстрее, чем свет, используя короткий путь вокруг лежащего посреди пространства, и это ограничение в перемещении в свою очередь устанавливает предел росту.

По-видимому, закон Эйнштейна даёт аккуратное описание общей геометрии вакуума. Если так, то пределы, которые получаются в результате, неизбежны: вы можете избавиться почти от всего, но не от самого вакуума.

Другие законы и пределы выглядят неизбежными по аналогичным причинам. В действительности физики всё больше приходят тому, чтобы описывать все физические законы в терминах структуры вакуума. Гравитационные волны – определённый тип колебаний вакуума; чёрные дыры – определённый тип завихрения. Аналогично, радиоволны – другой вид колебаний вакуума, а элементарные частицы – ещё один, очень отличающийся вид завихрения (которые в некоторых теориях напоминает крошечные вибрирующие струны). С этой точки зрения существует только одно вещество во вселенной – вакуум, но оно принимает множество форм, включая те структуры, которые мы называем "твёрдой материей". Этот взгляд наводит на мысль о неизбежных свойствах естественного закона. Если единое вещество, которое заполняет вселенную – это и есть вселенная, то его свойства ограничивают то, что мы можем делать.

Однако странность современной физики ведёт к тому, что большинство людей ей не верят. Революции, которые произвели квантовая механика и относительность, породили разговоры о "принципе относительности", "волновой природе материи", "материи, которая суть энергия" и "искривлённом пространстве-времени". Атмосфера парадокса окружает эти идеи и таким образом саму физику. Понятно, что новые технологии должны выглядеть для нас странно, но почему древние и неизменные законы природы оказываются загадочными и шокирующими?

Наш мозг и языки развились так, чтобы иметь дело с вещами, намного превосходящими по размерам атомы, движущимися с крошечной долей скорости света. Они сделали в этом достаточно хорошие успехи, хотя чтобы научиться описывать движение падающего камня заняло у людей столетия. Но мы простерли наше знание далеко за пределы древнего мира ощущений. Мы обнаружили вещи (материальные волны, искривлённое пространство), которые кажутся причудливыми, и некоторые просто находятся вне нашей способности их представить. Но "причудливый" не значит таинственный или непредсказуемый. Математика и эксперименты тем не менее работают, позволяя учёным разнообразить и отбирать теории, производя в них эволюцию так, что они подходили даже под странную реальность. Человеческий разум оказался замечательно гибким, но не особо удивительно обнаружить, что мы не можем всегда себе представить невидимое.

Часть причины, что физика кажется такой странной в том, что люди страстно жаждут странностей, и имеют склонность распространять мимы, которые описывают вещи как странные. Некоторые люди поддерживают идеи, которые скрывают мир в слоях и наполняют его таинственностями вида "уровень Б". Естественно, они поддерживают и распространяют мимы, которые заставляют материю выглядеть нематериальной и квантовую механику выглядеть как ветвь психологии.

Относительность, как уже сказано, обнаруживает, что материя (которая – обычная старая материя, которую люди думают, что понимают) – это на самом деле энергия (эта тонкая таинственная субстанция, которая заставляет события происходить). Это даёт почву для широкого тумана на тему тайны вселенной. Могло быть более понятным сказать, что относительность обнаруживает, что энергия – одна из форм материи, во всех её формах, энергия имеет массу. Действительно, световые паруса работают на этом принципе, благодаря удару массы в поверхность. Свет даже идёт упакованным в частицы.

Также рассмотрим принцип неопределённости Эйзенберга, и связанный с ним факт, что "наблюдатель всегда воздействует на наблюдаемое." Принцип неопределённости присущ математике, описывающей обычную материю (давая атомам им присущий размер), но связанный "эффект наблюдателя" представлен в некоторых популярных книгах как магическое влияние сознания на мир. В действительности суть идеи более прозаическая. Представьте себе, что вы смотрите на пылинку в солнечном свете: когда вы наблюдаете отражённый свет, вы обязательно воздействуете на него – ваш глаз его поглощает. Аналогично, свет (со своей массой) воздействует на пятнышко пыли: он отталкивается от пылинки, прикладывая силу. Результат – не воздействие вашего разума на пыль, а воздействие света на пыль. Хотя квантовое измерение имеет особенности намного более тонкие чем эта, ни одна из них не включает разум, выходящий наружу, чтобы изменить реальность.

Наконец рассмотрим "парадокс близнецов". Относительность предсказывает, что если один из пары близнецов летит к другой звезде и возвращается со скоростью, близкой к скорости света, то близнец, который летит, будет младше, чем оставшийся дома брат. Действительно, измерения с точными часами демонстрируют эффект замедления времени при очень быстром движении. Но это – не парадокс, это просто факт природы.

Будет ли физика снова дополнена?

В 1894 году знаменитый физик Альберт А. Мичельсон заявлял: "Наиболее важные фундаментальные законы и факты физической науки открыты, и они сейчас так твёрдо установленные, что возможность их когда-нибудь заменить на что-то новое вследствие новых открытий крайне отдалена… Наши будущие открытия нужно искать в шестом знаке после запятой."

Но в 1895 году Рентген открыл рентгеновские лучи. В 1896 году, Беккерель открыл радиоактивность. В 1897 – Томсон открыл электрон. В 1905-м – Эйнштейн сформулировал специальную теорию относительности (и таким образом объяснил собственные наблюдения Михельсона в 1887 году относительно скорости света). В 1905-м Эйнштейн также представил фотонную теорию света. В 1911-м Резерфорд открыл ядро атома. В 1915-м Эйнштейн сформулировал общую теорию относительности. В 1924-30, де Брогли, Эйзенберг, Бор, Паули и Дирак разработали основы квантовой механики. В 1929 году Хаббл объявил о доказательстве расширения вселенной. В 1931 Михельсон умер.

Михельсон сделал незабываемую ошибку. Люди всё ещё указывают на его заявление и то, что за ним последовало, чтобы подтвердить точку зрения, что нам не следует (никогда?) провозглашать какое бы то ни было достоверное понимание естественного закона или приделов возможного. В конце концов, если Михельсон было столь уверен и тем не менее оказался так не прав, не должны ли мы опасаться повторить его ошибку? Великая революция в физике привела некоторых людей к заключению, что наука будет продолжать приносить бесконечные важные сюрпризы, даже сюрпризы, важные для инженеров. Но есть ли вероятность нам встретиться с такими серьёзными сдвигами снова?

Возможно нет. Содержание квантовой механики было удивительным, однако до её появления физика была очевидно и серьёзно неполна. До квантовой механики вы могли бы подойти к любому учёному, злобно улыбаясь, стукнуть по столу и спросить: "Что удерживает эти штуки вместе? Почему это – коричневое и твёрдое, в то время как воздух – прозрачный и газообразный?" Ваша жертва могла бы сказать что-то туманное об атомах и их порядке, но когда вы будете настаивать на разъяснении, вы бы в лучшем случае получили в ответ что-то вроде "Кто знает? Физика пока не может объяснить материю!" Ретроспективный взгляд делать легко, однако в мире, сделанном из материи, населённом материальными людьми, использующими материальные инструменты, это невежество о природе материи было брешью в человеческом знании, которое Михельсону бы возможно следовало заметить. Это была брешь не в "шестом знаке после запятой", а в самой целой части числа.

Также стоит посмотреть, до какой степени Михельсон был прав. Законы, о которых он говорил включали законы Ньютона о гравитации и движении, и законы Максвелла об электромагнетизме. И действительно, при обычных условиях в конструировании эти законы были изменены только "в шестом знаке после запятой." Законы Эйнштейна гравитации и движения соответствуют законам Ньютона близко, за исключением предельных условий гравитации и скорости; законы квантовой электродинамики Феймана, Швингера и Томонага близко соответствуют Законам Максвелла кроме как при экстремальных значениях размера и энергии.

Дальнейшие революции, вне сомнения, притаились где-то на крайних значениях этих теорий. Но эти края кажутся далёкими от мира живых существ и машин, которые мы строим. Революции относительности и квантовой механики изменили наше знание о материи и энергии, но сами материя и энергия остались неизменными – они реальны и им нет никакого дела до наших теорий. Физики сейчас используют единый набор законов, чтобы описать, как ядра атомов и электроны взаимодействуют в атомах, молекулах, молекулярных машинах, живых существах, планетах и звёздах. Эти законы пока не окончательно общие; поиск универсальной теории всех физических явлений продолжается. Но как утверждает физик Стефан В. Хокинг, "На настоящий момент мы обладаем набором частных законов, которые управляют поведением вселенной при всех, кроме наиболее экстремальных условий." И по инженерным стандартам, эти условия просто необычайно экстремальны.

Физики постоянно объявляют новые частицы, наблюдаемые в осколках из столкновений частиц с крайне высокой энергией, но вы не можете купить одну из этих частиц в коробочке. И это важно понимать, потому что если частица не может быть сохранена, то она не может служить компонентом стабильной машины. Коробочки и их содержимое состоят из электронов и ядер. Ядра, в свою очередь, состоят из протонов и нейтронов. Атомы водорода имеют в своих ядрах только один протон; атомы свинца имеют восемьдесят два протона и более сотни нейтронов. Изолированные нейтроны распадаются за несколько минут. Некоторые другие стабильные частицы известны: фотоны – частицы света, полезны и могут быть на некоторое время пойманы; нейтрино – почти неопределяемые и не могут быть пойманы. Эти частицы (кроме фотона) имеют соответствующие античастицы. Все остальные известные частицы распадаются за несколько миллионных секунды или быстрее. Таким образом единственные известные строительные блоки для аппаратных средств – это электроны и ядра (или их частицы, для некоторых особых приложений); эти строительные блоки обычно комбинируются и образуют атомы и молекулы.

Однако вопреки мощи современной физики, наше знание всё ещё содержит очевидные пробелы. Неустойчивое основание теории элементарных частиц оставляет некоторые пределы неопределёнными. Мы можем обнаружить новые стабильные частицы, которые "можно поместить в коробочку", такие как магнитные монополи или свободные кварки; если это так, они несомненно найдут себе применение. Мы можем даже найти поля дальнего действия или форму радиации, хотя это кажется всё более маловероятным. Наконец, некоторые новые способы сталкивания частиц могут улучшить нашу способность превращать известные частицы в другие известные частицы.

Но в целом, сложные аппаратные средства будут требовать сложных, устойчивых структур из частиц. Вне среды колапсирующей звезды, это значит структуры из атомов, которые хорошо описываются релятивистской квантовой механикой. Границы физики передвинулись. На теоретическом уровне физики ищут универсальное описание взаимодействий всех возможных частиц, даже частиц с наименьшим сроком жизни. На экспериментальном уровне они изучают структуры осколков атомов, создаваемых столкновениями с высокими энергиями в ускорителях частиц. Пока никакие новые устойчивые и полезные частицы не выходят из таких столкновений, или возникают как остатки прошлых космических потрясений, атомы будут оставаться единственными строительными блоками устойчивых аппаратных средств. И конструирование будет оставаться игрой, в которую играют с помощью уже известных фигур по уже известным правилам. Новые частицы добавили бы новые фигуры, но не отменили бы правил.

Границы аппаратных средств

Действительно ли молекулярные машины – конец на пути миниатюризации? Идея, что молекулярные машины могли бы стать шагом на пути ещё более маленьких "ядерных машин" кажется достаточно естественной. Один молодой человек (студент последнего курса по экономике в Колумбийском университете) слышал о молекулярной технологии и её способности манипулировать атомами и сразу заключил, что молекулярная технология могла бы делать всё что угодно, даже разлагать ядерные бомбы на безопасные свинцовые кирпичики на расстоянии.

Молекулярная технология не может делать ничего подобного. Превращение плутония в свинец (будь то на расстоянии или нет) находится вне возможностей молекулярной технологии по той же причине, что и превращение свинца в золото лежит вне возможностей алхимии. Молекулярные силы имеют мало влияния на ядра атомов. Атомы содержат в себе более 99,9 процентов атомной массы и занимают около 1/1.000.000.000.000.000 его объёма. В сравнении с ядром, остальная часть атома (электронное облако) меньше, чем пушинка. Пытаться изменить ядро, тыкая в него молекулой – это даже более бесполезно, чем пытаться расплющить стальной шарик от подшипника, тыкая в него шаром воздушной сахарной ваты. Молекулярная технология может сортировать и переупорядочивать атомы, но она не может достичь ядра, чтобы изменить тип атома.

Наномашины не могут быть полезны в построении машин размером ядра, даже если они могли бы существовать. Очевидно они не могут, по крайней мере при условиях, которые мы можем создать в лаборатории. Машины должны иметь некоторое число частей в близком контакте, но плотно упакованные ядра яростно отталкивают друг друга. Когда расщеплялись ядра при взрыве Хиросимы, большая часть энергии высвободилась из-за свирепого электростатического отталкивания только что расщеплённых половинок. Хорошо известная трудность слияния ядер происходит из той же самой проблемы отталкивания ядер.

В добавок к расщеплению или слиянию, ядра можно заставить испускать или поглощать различные типы излучения. В одном из методов их заставляют двигаться по спирали так, чтобы получать полезную информацию, позволяя докторам делать медицинские изображения, основанные на ядерном магнитном резонансе. Но все эти явления опираются только на свойства хорошо разделённых ядер. Изолированное ядро слишком просто, чтобы действовать как машина или электронная схема. Ядра можно заставить сблизиться, но только при громадном давлении, которое обнаруживается внутри коллапсирующих звёзд. Занятия конструированием в таких условиях представляло бы существенные трудности, даже если коллапсирующая звезда была бы у нас в руках.

Это возвращает нас к основному вопросу: что мы можем сделать, нужным образом упорядочивая атомы? Некоторые пределы уже кажутся понятными. Самый прочный возможный материал будет иметь грубо в десять раз больше прочность, чем сегодняшний самый прочный стальной провод. (Самый прочный материал для изготовления кабелей, по-видимому – карбин, форма углерода, имеющая атомы, упорядоченные в прямые цепочки.) Представляется, что тепловые вибрации при обычных давлениях будут разрывать самые прочные твёрдые материалы при температурах около четырёх тысяч градусов Цельсия (примерно на полторы тысячи градусов прохладнее, чем на поверхности Солнца).

Эти грубые свойства материи – прочность и жароустойчивость не могут быть существенно улучшены посредством сложного, умно устроенного упорядочивания атомов. Кажется вероятным, что наилучшие структуры будут достаточно простые и правильные. Другие довольно простые цели включают передачу тепла, изоляцию от тепла, передачу электрического тока, электрическую изоляцию, передачу света, отражение света и поглощение света.

Для некоторых целей, погоня за совершенством приведёт к простым структурам; для других она приведёт к конструкционным проблемам, которые нет никакой надежды разрешить. Разработка наилучшего возможного переключающего компонента для компьютера может оказаться достаточно простой; разработка наилучшего возможного компьютера будет намного более сложной. В действительности, то, что мы рассматриваем как "наилучшее возможное" будет зависеть от многих факторов, включая стоимость материи, энергии и времени – и от того, что мы собираемся вычислять. В любом конструкторском проекте, то, что мы называем "лучшим" зависит от бесконечно многих факторов, включая плохо определяемые и постоянно меняющиеся человеческие потребности. Что более важно, даже когда "лучшее" определено, стоимость поиска последнего прироста в улучшении, которое отделяет наилучшее от просто отличного может не стоить своей цены. Однако мы можем игнорировать все такие вопросы, как сложность и стоимость разработки, когда рассматриваем, действительно ли существуют пределы.

Чтобы определить предел, нужно выбрать направление, шкалу качества. Если двигаться по какому-то направлению, в сторону, определённую как "лучше", то обязательно будет что-то "наилучшее". Структура упорядочивания атомов определяет свойства аппаратных средств, а согласно квантовой механике, множество возможных способов упорядочивания конечно – более чем астрономически огромно, но не бесконечно. Математически следует, что при ясной цели, некоторое одно из этих способов упорядочивания должно быть наилучшим, или близким к нему. Как в шахматах, ограниченное число фигур и ходов ограничивает способы упорядочивания и, значит, возможности. Однако и в шахматах, и в конструировании, множество возможного в этих пределах неисчерпаемо.

Знать лишь фундаментальные законы материи не достаточно, чтобы сказать точно, где лежат все пределы. Мы кроме того должны встретиться со сложностями конструирования. Наше знание о некоторых ограничениях остаётся в больших пределах: "Мы знаем только то, что предел лежит между этой точкой (несколько шагов вперёд) и той (пятнышко где-то у линии горизонта)". Ассемблеры откроют путь к пределам, где бы они ни были, а системы автоматического инжиниринга ускорят прогресс по пути к этому. Абсолютное совершенство часто оказывает неуловимым, но бегущие вверх часто оказываются почти около него.

По мере того, как мы будем продвигаться к действительным пределам, наши способности будут во всё больших областях технологии прекращать расти. Продвижения в этих областях остановятся не просто на десятилетие или век, но насовсем.

Некоторые могут игнорировать слово "насовсем", думая "Никаких улучшений за тысячу лет? За миллион лет? Это должно быть переоценкой." Однако там, где мы достигнем настоящих физических пределов, мы дальше не пойдём. Правила игры встроены в структуру вакуума, в структуру вселенной. Никакое переупорядочивание атомов, никакое сталкивание частиц, никакое законодательство или пение хоралов не сдвинут естественные законы ни на йоту. Мы можем неправильно оценивать пределы сегодня, но где бы пределы ни были, там они и останутся.

Этот взгляд на естественные законы показывает пределы качеству вещей. Но мы также сталкиваемся с пределами количеству, устанавливаемому не только естественными законами, но тем, как материя и энергия упорядочена во вселенной, как нам удаётся её обнаруживать. Автор книги "Пределы росту", также как и многие другие, пытался описать эти пределы, не исследуя прежде пределы технологии. Это дало результаты, вводящие в заблуждение.

Энтропия: предел использованию энергии

Не так давно многие авторы описывали накопление отработанного тепла и хаос как то, к чему ведёт человеческая деятельность. В книге "Годы бедности – политика в век скудных ресурсов", Ричард Барнет пишет:

В этом есть ирония, что повторное открытие границ совпадает с двумя самыми дерзкими технологическими подвигами в человеческой истории. Один из них – генетическая инженерия, неожиданный проблеск способности изменять форму самого вещества жизни. Другой – выход в космос. Эти прорывы подтолкнули фантазии на тему возможностей, но они не сломали экологическую смирительную рубашку, известную как второй закон термодинамики: большее потребление энергии производит большее количество тепла, которое никогда не исчезает, а должно считаться необратимыми затратами энергии. Так как накопление тепла может вызвать экологическую катастрофу, эти издержки ограничивают продвижение человека в космосе, равно как и на земле."

Джереми Ривкин (с Тедом Ховардом) написали целую книгу по организациям термодинамики и будущего человечества, озаглавленную "Энтропия: новый взгляд на мир".

Энтропия – стандартная научная мера расхода тепла и беспорядка. Везде, где деятельность потребляет полезную энергию, она производит энтропию; энтропия мира следовательно увеличивается постоянно и необратимо. В конце концов рассеяние полезной энергии разрушит основу жизни. Как сказал Ривкин, эта идея может казаться слишком угнетающей, чтобы о ней думать, но он доказывает, что мы должны встретить лицом к лицу ужасные факты относительно энтропии, человечества и Земли. Но так ли ужасны эти факты?

Барнет пишет, что аккумулирующееся тепло – необратимый расход энергии, ограничивающий человеческое действие. Ривкин утверждает, что "загрязнение – это суммарный итог всей доступной энергии в мире, которая превращена в недоступную энергию." Эта недоступная энергия – главным образом низкотемпературный расход тепла, что-то вроде того, который заставляет нагреваться телевизор. Но действительно ли тепло аккумулируется, как этого боится Барнет? Если так, тогда Земля должна становиться всё более горячей, минута за минутой, год за годом. Мы сейчас должны изжариться, если бы наши предки не были заморожены. Однако каким-то образом материки умудряются сохраняться холодными ночью и ещё более холодными в течение зимы. Во время ледникового периода, охладилась вся Земля.

Ривкин делает другой ход. Он заявляет, что "фиксированный запас земной материи, который составляет земную кору, постоянно рассеивается. Горы разрушаются и верхний слой почвы выдувается с каждой проходящей секундой." Но под "выдуванием" Ривкин не имеет в виду выдувание в космос или выдувание в небытие; он просто имеет в виду, что атомы гор смешиваются вместе с другими. Однако этот процесс, он доказывает, означает нашу обречённость. Смешивающиеся атомы делают их "недоступной материей", как следствие "четвёртого закона термодинамики", предложенным экономистом Николасом Джорджску-Роугеном: "В закрытой системе, материальная энтропия должна в конце концов достичь максимума", или, что то же самое: "недоступная материя не может быть утилизирована". Ривкин провозглашает, что Земля – закрытая система, обменивающаяся энергией, но не материей с её окружением, и следовательно "здесь на земле материальная энтропия постоянно увеличивается и должна в конце концов достичь максимума", заставляя земную жизнь захиреть и погибнуть.

Действительно страшная ситуация – Земля дегенерировала в течение миллиардов лет. Конечно же, конец должен быть близко!

Но может ли это действительно быть правдой? По мере того, как жизнь развивалась, она вносила больше порядка на Землю, а не меньше; формирование залежей руды делало то же самое. Идея, что Земля дегенерировала, кажется в лучшем случае странной (но тогда Ривкин думает, что эволюция исчезла). Кроме того поскольку материя и энергия по сути одно и то же, как может реально действующий закон выделить что-то, называемое "материальной энтропией" на первое место?

Ривкин предлагает распространение духов из бутылки в воздух в комнате как пример "рассеивающейся материи", возрастания материальной энтропии, того, что материя становится "недоступной". Распространение соли в воде в бутылке будет служить таким же хорошим примером. Далее рассмотрите испытание "четвёртого закона термодинамики" в эксперименте с солёной водой в бутылке:

Представьте бутылку, имеющую дно с перегородкой, разделяющей его на две чашечки. В одной находится соль, в другой – вода. Горлышко бутылки заткнуто пробкой: она закрывает систему и делает так называемый четвёртый закон термодинамики применимым. Содержимое бутылки находится в организованном состояние: их материальная энтропия не находится в максимуме, пока.

Теперь возьмите бутылку и потрясите её. Слейте воду в соседнее отделение, покрутите её, растворите соль – энтропия увеличилась жутко! В такой закрытой системе "четвёртый закон термодинамики" говорит, что это увеличение материальной энтропии должно быть перманентным. Все страхи Ривкина относительно устойчивого, неизбежного увеличения энтропии Земли основываются на этом принципе.

Посмотреть, есть ли какое-нибудь основание для нового взгляда на мир Ривкина, возьмём бутылку и наклоним её, перелив солёную воду в одно из отделений на дне. Это не должно иметь никакого значения, так как система остаётся закрытой. Теперь установим бутылку вертикально, располагая солёную воду на солнечном свете, а пустую сторону – в тени. Свет входит внутрь и тепло вытекает, но система остаётся такой же закрытой, как сама Земля. Но посмотрите – лучи солнца испаряют воду, которая конденсируется на теневой стороне! Свежая вода медленно заполняет пустое отделение, оставляя за собой соль.

Сам Ривкин утверждает, что "в науке только одно не подходящее под закон исключение достаточно, чтобы доказать ложность закона" Этот мысленный эксперимент, который подражает тому, как образовались естественные залежи соли на Земле, доказывает ложность закона, на котором он основал всю свою книгу. Это же делают растения. Солнечный свет приносит энергию из космоса; тепло, излучаемое обратно в пространство уносит энтропию (которой существует только один вид). Следовательно, энтропия может уменьшаться в замкнутой системе и цветы могут цвести на Земле век за веком.

Ривкин прав, говоря что "возможно обратить энтропийный процесс в отдельно взятом месте и времени, но только использовав энергию в этом процессе и таким образом увеличивая общую энтропию окружающей среды." Но и Ривкин, и Барнет делают ту же самую ошибку: когда они пишут об окружающей среде, они подразумевают Землю – но закон применяется к окружающей среде как целому, а это целое – это вселенная. В результате Ривкин и Барнет игнорируют и свет Солнца и холодную сторону ночного неба.

По Ривкину, его идея разрушает понятие истории как прогресса, преступая пределы современного мировоззрения. Он требует жертвы, утверждая, что "ни одна нация третьего мира не должна питать надежд, что она когда-нибудь сможет достичь материального изобилия, которое существует в Америке." Он боится паники и кровопролития. Ривкин заканчивает, информируя нас, что "закон энтропии отвечает на центральный вопрос, с которым сталкивалась каждая культура на протяжении истории: как должен себя вести в мире человек?" Его ответ? "Последний моральный императив, следовательно, расходовать как можно меньше энергии."

Это бы по-видимому значило, что мы должны сберегать как можно больше энергии, пытаясь исключить её излишнюю трату. Но что есть величайший близкий к нам расточитель энергии? Ну, конечно же Солнце – оно расточает энергию в триллионы раз быстрее, чем это делают люди. Следовательно, если принимать его серьёзно, по-видимому, главный моральный императив Ривкина призывает: "Уберите Солнце!"

Это глупое следствие должно было бы опровергнуть Ривкина. Он и многие другие сохраняют взгляды, которые попахивают докоперниковским невежеством: они предполагают, что Земля – это весь мир, и что то, что делают люди – обязательно космической важности.

Конечно существует настоящий закон энтропии: второй закон термодинамики. В отличие от поддельного "четвёртого закона", он описан в учебниках и используется инженерами. Он действительно будет ограничивать то, что мы будем делать. Человеческая деятельность выделяет тепло, и ограниченная способность Земли излучать тепло будет устанавливать жесткую границу количеству промышленной активности, основанной на Земле. Подобным образом, мы будем, подобно плоскостям крыла самолёта, излучать отработанное тепло из наших звёздных кораблей. В конце концов, но это произойдёт в конце огромного промежутка времени, закон энтропии вызовет гибель вселенной, как мы её знаем, ограничивая продолжительность жизни и саму жизнь.

Почему я так набросился на суть энтропии Ривкина? Просто потому что сегодняшние информационные системы представляют мёртворождённые идеи как если бы они были живыми. Поощряя эти фальшивые надежды, ложные страхи и ошибочные действия, эти идеи могут растратить попусту усилия людей, которые активно озабочены долгосрочными мировыми проблемами.

Среди тех, кто восхваляется на обложке книги Ривкина ("вдохновенная работа", "блестящая работа", "переворачивающая мир", "нужно выучить наизусть") – профессор Принсетона, ведущий ток-шоу, и два сенатора США. Семинар в MIT ("Земля, какой ей быть – мировоззрение для устойчивого будущего") отвёл важное место книге Ривкина.

Все устроители семинара были из нетехнических отделений. Меньшая часть сенаторов в нашем технологическом обществе не образованы в технологии, также как и профессора и ведущие ток-шоу. Сам Джоржеску-Роуген, изобретатель "четвёртого закона термодинамики" имеет широкие заслуги – как учёный по общественным наукам.

Энтропийная угроза – пример явного абсурда, однако её изобретатели и люди, её распространяющие, не изгоняются со смехом с общественной трибуны. Вообразите тысячу, миллион подобных искажений – которые тонкие, некоторые бесстыдные, но все искажающие понимание мира обществом. Теперь представьте группу демократических наций, страдающих от заражения такими мимами, пытаясь иметь дело с эрой ускоряющейся технологической революции. Мы имеем реальную проблему. Чтобы сделать наше выживание более вероятным. Нам нужны лучшие способы, чтобы пропалывать свои мимы, чтобы дать место здоровому пониманию роста. В главе 13 и 14 я расскажу о двух предложениях, как это мы могли бы сделать.

Пределы ресурсов

Естественные законы ограничивают качество технологии, но в пределах этих границ мы будем использовать воспроизводящиеся ассемблеры, чтобы делать более совершенные космические корабли. С помощью них мы откроем космос в ширину и глубину.

Сегодня земля начала казаться маленькой, порождая опасения, что мы можем истощить её ресурсы. Однако энергия, которую мы использованием, равняется меньше, чем 1/10 000 солнечной энергии, падающей на Землю; мы беспокоимся не об обеспечении энергией как таковой, а о поставке газа и нефти подходящего качества. Наши шахты просто изрыли поверхность земного шара; мы заботимся не о самом количестве ресурсов, а о их пригодности и стоимости. Когда мы разработаем не создающие загрязнения наномашины для сбора солнечной энергии и ресурсов, Земля станет способной поддерживать цивилизацию, намного большую и более богатую, чем когда-либо кто-либо видел до этого, однако причиняя меньше вреда, чем мы делаем сегодня. Потенциал Земли делает ресурсы, которые мы сейчас используем, в сравнении кажущимися незначительными.

Однако Земля – не более чем маленькое пятнышко. Осколки астероидов, оставшиеся со времён образования планет, обеспечат достаточно материалов, чтобы построить тысячу раз площадь земной поверхности. Солнце заливает Солнечную систему в миллиард раз большей энергией, чем доходит до Земли. Ресурсы Солнечной системы действительно обширны, делая ресурсы Земли кажущимися незначительными в сравнении.

Однако солнечная система – не более, чем маленькое пятнышко. Звёзды, которых толпы на ночном небе, – это солнца, и человеческий глаз может видеть только ближайшие. Наша галактика содержит сотни миллиардов солнц, и многие, вне сомнения, изливают свой свет на мёртвые планеты и астероиды, ожидающие прикосновения жизни. Ресурсы галактики делают даже нашу солнечную систему кажущейся незначительной в сравнении.

Однако наша галактика – не более чем пятнышко. Свет, возраст которого старше, чем человеческий род, показывает галактики вне нашей. Видимая вселенная содержит сотни миллиардов галактик, и каждая – рой из миллиардов солнц. Ресурсы видимой вселенной делают даже нашу галактику кажущейся незначительной в сравнении.

На этом мы достигаем границ знания, если не ресурсов. Солнечная система кажется ответом достаточным для земных пределов – и если остальная часть вселенной останется невостребованной другими, то наши шансы на экспансию готовы перепугать разум несколько раз подряд. Значит ли это, что воспроизводящиеся ассемблеры и дешёвые космические корабли положат конец нашему беспокойству о ресурсах?

В каком-то смысле открытие космоса взорвёт наши пределы росту, так как мы не знаем конца вселенной. Тем не менее Мальтус был по сути прав.

Мальтус

В своём "Сочинении об законе народонаселения" 1798 года Томас Роберт Мальтус, как английский священник, представил предшественника всех современных аргументов на тему пределов росту. Он заметил, что свободно растущее население имеет тенденцию удваиваться периодически, таким образом увеличиваясь экспоненциально. В этом есть смысл: поскольку все организмы происходят от удачных репликаторов, они имеют тенденцию размножаться, когда у них есть возможность. В целях доказательства Мальтус предположил, что ресурсы – обеспечение пищей – могли бы увеличиваться как фиксированное количество за год (процесс, называемый линейным ростом, так как его точки выстроены в линию на графике). Поскольку математика показывает, что любая фиксированная скорость экспоненциального роста в конце концов обгонит любую фиксированную скорость линейного роста, Мальтус утверждал, что рост населения, если не контролируется, в конце концов обогнал бы производство пищи.

С тех пор авторы повторяли не раз вариации этой идеи, в книге, такой как "Бомба народонаселения и голод", 1975(!) год, однако производство пищи шло в ногу с населением. Вне Африки оно даже вырвалось вперёд. Ошибался ли Мальтус?

По сути – нет: он был не прав главным образом насчёт времени и деталей. Рост на Земле встречает пределы, так как Земля имеет ограниченное место, будь то для возделывания, или чего-то ещё. Мальтус не мог предсказать, когда пределы схватят нас за горло главным образом потому, что он не мог ожидать прорывов в сельскохозяйственном оборудовании, сельскохозяйственной генетике и удобрениях.

Некоторые люди сейчас замечают, что экспоненциальный рост обгонит фиксированные запасы ресурсов Земли, т.е. более простой аргумент, чем предлагал Мальтус. Хотя космическая технология эту границу перейдёт, она не перейдёт все границы. Даже если вселенная была бы бесконечно большой, мы бы всё равно не могли бы передвигаться бесконечно быстро. Закон природы ограничит скорость роста: земная жизнь будет распространяться не быстрее, чем свет.

Устойчивое расширение будет открывать новые ресурсы со скоростью, которая будет увеличиваться по мере того, как границы уходят в глубь и ширь космоса. Результатом этого будет не линейный рост, а кубический. Однако по сути Мальтус был прав: экспоненциальный рос обгонит кубический рост также легко как линейный. Вычисления показывают, что неконтролируемый рост населения, будь то с долгой жизнь или без, обогнал бы доступные ресурсы примерно за одну или две тысячи лет максимум. Неограниченный экспоненциальный рост остаётся фантазией, даже в космосе.

Остановит ли нас кто-нибудь?

Владеют ли уже другие цивилизации ресурсами во вселенной? Если так, то они бы оказались бы пределом росту. Факты относительно эволюции и технологических пределов проливают полезный свет на этот вопрос.

Так как многие звёздные системы, подобные Солнечной, на много сотен миллионов лет старше нашей солнечной системы, некоторые цивилизации (если какое-то существенное их число существует) должны были бы быть на сотни миллионов лет впереди нас. Мы бы ожидали, что по крайней мере некоторые из этих цивилизаций сделали бы то, что делала вся известная жизнь: распространяться так широко, насколько она может. Земля зелёная не только в океанах, где жизнь зародилась, а и на берегах, холмах и горах. Зелёные растения сейчас распространились на орбитальные станции; если у нас получится, Земные растения распространятся к звёздам. Организмы распространяются так широко, как они могут, а потом ещё немного дальше. У некоторых не получается и они умирают, но успешные выживают и распространяются ещё дальше. Переселенцы, направлявшиеся в Америку плыли и тонули, высаживались на берег и умирали с голоду, но некоторые выживали, чтобы найти новые нации. Организмы повсюду будут чувствовать давление факторов, описанных Мальтусом, потому что они в процессе эволюции научатся выживать и распространять гены и мимы, которые толкают в этом направлении. Если внеземные цивилизации существуют, и если даже малая часть имела бы похожа на то, какая есть вся жизнь на Земле, то они должны были бы к сегодняшнему моменту распространиться по космосу.

Подобно нам, они бы имели тенденцию разрабатывать технологии, чтобы достичь пределов, установленных естественными законами. Они бы учились, как передвигаться со скоростью, близкой к световой, и конкуренция или чистое любопытство подтолкнуло бы их это делать. Действительно, только высокоорганизованные, высокостабильные общества могли бы ограничить давление конкуренции достаточно хорошо, чтобы избежать взрыва во вне со скоростью, близкой к световой. На сегодня, после сотен миллионов лет, даже широко рассеянные цивилизации распространились бы достаточно далеко, чтобы встретить друг друга, разделив космос между собой.

Если эти цивилизации действительно везде, тогда они оказались очень сдержанными и очень хорошо себя спрятали. Они бы контролировали ресурсы целых галактик на протяжении многих миллионов лет, и встретили пределы росту в космическом масштабе. Продвинутая цивилизация, упирающаяся в свои экологические пределы, почти по определению, не расходовала бы энергию и материю. Однако мы видим расход во всех направлениях, поскольку мы видим спиральные галактики: их спиральные рукава содержат облака пыли, состоящей из расходуемой впустую материи, подсвеченной бесполезно расходуемым светом звёзд.

Если такие продвинутые цивилизации существовали бы , тогда наша солнечная система лежала бы в царстве одной из них. Если так, тогда бы сейчас был их ход – мы не могли бы ничего сделать, чтобы им угрожать, а они бы могли изучать нас как им нравится, с нашим участием или без.

Чувствительные люди слушались бы, если бы их очень попросили. Но если они существуют, они должно быть прячут себя, и сохраняют все местные законы в секрете.

Идея, что человечество одиноко в видимой вселенной согласуется с тем, что мы видим в небе и с тем, что мы знаем о происхождении жизни. Никаких застенчивых чужестранцев не нужно, чтобы объяснить факты. Некоторые говорят, что поскольку существует так много звёзд, обязательно среди них должны быть другие цивилизации. Но в видимой вселенной имеется меньше звёзд, чем молекул в стакане воды. Также как стакан воды не обязательно содержит все возможные химические вещества (и даже сток химического завода), также другие звёзды не обязательно дают убежище цивилизациям.

Мы знаем, что конкурирующие репликаторы имеют тенденцию расширяться к своим экологическим границам, и что ресурсы тем не менее бесполезно расточаются по всей вселенной. Мы не получили ни одного посланца от звёзд, и у нас очевидно нет даже приличного сторожа зоопарка. Вполне возможно, что там никого и нет. Если они не существуют, тогда нам нет нужды учитывать их в своих планах. Если они существуют, тогда они переделают наши планы в соответствии со своими непостижимыми желаниями, и по-видимому нет способа подготовиться к этой возможности. Таким образом на данный момент, или возможно, навсегда, мы можем создавать планы на наше будущее не заботясь об ограничениях, накладываемых другими цивилизациями.

Рост в пределах границ

Есть кто-то там, или нет, мы стоим на своём пути. Космос ждёт нас, бесплодный камень и солнечный свет, подобный бесплодному камню и солнечному свету земных континентов миллиард лет назад, перед тем, как жизнь стала выходить из моря. Наши инженеры разрабатывают мимы, которые помогут нам создать отличные космические корабли и поселения: мы будет осваивать землю солнечной системы в комфорте. За пределами богатства внутри солнечной системы лежит кометное облако – обширная среда для роста, которая становится тоньше на просторах межзвёздного пространства и утолщается ещё больше вокруг других звёздных систем, с новыми солнцами и девственными камнями, ожидающих прикосновения жизни.

Хотя бесконечный экспоненциальный рост остаётся фантазией, распространение жизни и цивилизации не встречает жёстких границ. Расширение будет продолжаться, если мы выживем, потому что мы – часть живой системы, а жизнь имеет тенденцию распространяться. Пионеры двинутся вперёд, в миры без конца. В любых поселениях, время придёт, когда граница – будет далеко впереди, а потом ещё дальше. На протяжении большей части будущего большинство людей и их потомков будут жить без пределов росту.

Нам могут нравиться или не нравиться пределы росту, но их реальность не зависит от наших желаний. Пределы существуют, по направлению к чему бы цели чётко ни ставились.

Но на границах, где ограничения изменяются, эта идея становится неуместной. В искусстве или математике ценность работы зависит от сложности стандартов, оспариваемых и изменяемых. Один из этих стандартов – новизна, и она никогда не может быть исчерпана. Там, где цели изменяются и царит мир сложности, пределы не обязательно нас ограничивают. Для создания симфонии и песни, картины и миров, программ, теорем, фильмов и прекрасных вещей, которые мы ещё не можем себе представить, конца не видно. Новые технологии станут основной для новых видов искусства, а новые искусства принесут новые стандарты.

Мир грубой материи предлагает место для грандиозного, но ограниченного роста. Мир разума и структуры, однако, содержит место для бесконечной эволюции и изменения. Возможное кажется достаточным пространством.

Взгляд на пределы

Идея великих продвижений в жёстких границах не была разработана так, чтобы давать кому-то удовольствие, а так, чтобы быть правильной. Пределы ограничивают возможности, и некоторые могут быть безобразными или пугающими. Нам нужно подготовиться к прорывам, ожидающим нас впереди, однако многие футуристы старательно делают вид, что никаких прорывов не произойдёт.

Эта школа мысли связана с "Пределами росту", опубликованными как отчёт Римского клуба. Профессор Михайло Д. Месарович позже стал соавтором "Человечества на поворотной точке", опубликованном как второй отчёт Римского клуба. Профессор Месарович разработал компьютерную модель, которая имеет целью описать будущие изменения в мировом население, экономике и окружающей среде. Весной 1981 года он посетил MIT, чтобы обратиться к "Ограниченной Земле: мировоззрение для поддерживаемого будущего" – тот же семинар, который сделал главным своим пунктом энтропию Джереми Ривкина. Он описал модель, намереваясь дать грубое описание следующего столетия. Когда ему задали вопрос, допускает ли он или кто-либо из его коллег хотя бы один прорыв в будущем, сравнимый, скажем, с нефтяной промышленностью, самолётами, автомобилями, электрической энергией или компьютерами – возможно самовоспроизводящиеся робототехнические системы или дешёвые полёты в космос, он ответил прямо – нет.

Очевидно, что такие модели будущего несостоятельны. Однако некоторые люди, по-видимому, желают, даже страстно желают, верить, что прорывы вдруг закончатся, что глобальная гонка технологий, которая набирала скорость на протяжении столетий, затормозится и остановится в ближайшем будущем.

Привычка пренебрегать или отрицать возможность продвижения технологии – это общая проблема. Некоторые люди верят в аккуратно очерченные пределы, потому что они слышали, как уважаемые люди накручивают звучащие правдоподобно аргументы в пользу этого. Однако по-видимому, некоторые люди больше обращают внимание на желания, чем на факты, после столетия ускоряющегося прогресса. Чёткие границы упрощают наше будущее, делая его более простым для понимания и более комфортным, чтобы о нём думать. Вера в чёткие пределы также освобождает человека от определённых забот и ответственности. В конце концов если естественные силы остановят гонку технологий, удобно и автоматически, тогда нам нет нужды пытаться понять её и контролировать.

Самое лучшее – это бегство от реальности не ощущается как бегство. Настрой на глобальный спад должен давать то, что суровые факты будут восприниматься без содрогания. Однако такое будущее не оказалось бы чем-то новым: оно толкнуло бы нас по направлению к подобной нищете прошлого Европы или настоящего стран третьего мира. Настоящая смелость требует встречать реальность лицом к лицу, встречать ускоряющиеся изменения в мире, которые не имеют автоматической остановки. Это ставит огромные и крайне существенные интеллектуальные, моральные и политические задачи.

Предостережения о ложных границах приносит двойной вред. Во-первых, они дискредитируют саму идею ограничений, притупляя интеллектуальный инструмент, который нам необходим, чтобы понять наше будущее. Но что хуже, такие предостережения отвлекают внимание от настоящих проблем. В западном мире существует живая политическая традиция, которая поощряет подозрительность к технологии. До той степени, пока вначале она дисциплинирует свои подозрения, проверяя их относительно реальности и далее выбирая работоспособные стратегии для управления изменением, эта традиция может вложить многое в выживание жизни и цивилизации. Но люди, озабоченные технологией и будущим – ограниченный ресурс. Мир не может себе позволить расточать их усилия на бесплодные кампании, чтобы остановить глобальный поток технологии узким веником западных движений протеста. Грядущие проблемы требуют более тонких стратегий.

Никто не может пока сказать наверняка, какие проблемы окажутся наиболее важными, или какие стратегии окажутся наилучшими для их разрешения. Однако мы уже можем видеть новые проблемы огромной важности, и мы можем различить стратегии с различной степенью перспективности. Короче говоря, мы можем видеть достаточно о будущем, чтобы идентифицировать цели, которые стоят того, чтобы им следовать.