"Герой!" - читать интересную книгу автора (Дункан Дэйв)

***

Когда копы-спейсеры в конце концов примчались в Форхил, первый выбравшийся из торча оказался смуглым крепким парнем, имевшим самоубийственную дерзость наставить оружие на адмирала Вауна и приказать поднять руки вверх. Его кореш мертвенно побледнел и разразился бульканьем. Ваун же так виртуозно наорал на главного, что теперь тот стал белым, а его товарищ сдерживал улыбку. Потом Ваун присвоил себе их торч, сказал им, что в течение суток представит формальный рапорт, и отчалил.

Он сообщил приборной доске координаты Вэлхэла, приказал набрать максимальную скорость и пользоваться всеми приоритетными правами. Он откинулся назад, страдая от тесноты и зловония стандартной модели К-49, но когда он обнаружил в бардачке припасенные копами завтраки, настроение его улучшилось.

Пока форхилский ландшафт таял внизу, Ваун жадно жевал.

Он фантазировал на тему прибытия в Вэлхэл, где его ждет, вся в нетерпении, веснушчатая рыжая. Это будет подобающее герою возвращение, весь Вэлхэл лишь для них двоих. Ваун покажет его рыжей во всем великолепии. Он покажет, как герои живут. Как любят. Это напомнило ему о том, что он почти не спал в эту ночь, а теперь есть свободное время. Сиденья были специально устроены так, чтобы обезоружить дремоту, но, насколько возможно, он устроился поудобнее.

Небо приобрело почти космическую черноту, на западе ослепительно горел Ангел, а Ваун в полусне задумался о Q-корабле. Это верно — корабль пока еще далеко, около одной десятой элуя. Верно также, что курс Q-корабля, как известно, установить сложно, но он пользовался результатами триангуляции минных баз и научно-исследовательских космических станций, разбросанных по всей системе. Если корабль не начнет в ближайшее время торможение, то скоро он уже и не сможет этого сделать, не будучи разорванным в клочья приливным напряжением.

Если только это не корабль с металлическим корпусом. Интересно, могли бы братья отправиться в двадцатилетнее путешествие на таком корабле? Пожалуй, да могли бы. Братья безоговорочно преданны своей родне, как коллективные насекомые.

Но зачем приближаться вот так, по эклиптике, направляясь прямо на Ульт?

Это откровенно враждебный выпад, гарантированно вызывающий ярость Патруля. Если кто-нибудь на Ульте способен мыслить так, как братья, так это адмирал Ваун.

Неприятность в том, что он вел себя как представитель дикой расы столь долго, что теперь словно попался в ловушку этого типа мышления.

Но Рокер захочет, чтобы он попробовал. Они ненавидели друг друга и обычно старались никогда не встречаться, но сейчас речь идет о судьбе планеты.

Странно, что Рокер до сих пор отказывался ответить на звонки Вауна.

Зажужжал бортовой ком.

— Вызывают адмирала Вауна, — сообщил он довольным голосом.

Ваун уже давно привык к тому, что Вселенная полна совпадений.

— Кто?

— Данные о звонящем засекречены. Ваун немного поразмыслил о такой глупости, но это означало лишь то, что он должен ответить на вызов отказом прежде, чем Рокер признает, что это он. Это скорее всего не входило в замыслы скотины, а просто так срабатывали системы безопасности, не переходившие в состояние боевой тревоги до тех пор, пока канал не был полностью открыт. В данный момент это было очень удобно, поскольку Ваун начал засыпать. Он своенравно решил, что прямо сейчас он не в настроении ругаться с адмиралиссимусом Рокером.

— Отказ, — сказал он. — Никого не принимать. Конец связи.

Как ни странно, это сработало. Ваун попытался устроиться поудобнее.

Неудивительно, что у гвардейцев такой дурной характер, если им дают для полетов такие трубки, как эта штуковина. Его левое колено давило в подмышку, а макушка задевала колпак, из-за чего зудел череп. Ушибы адски ныли, он до сих пор не съел свой бустер.

География вокруг была совершенно незнакомой, как и часть истории.

Малиновая дымка — это, должно быть, горы Зарзар, откуда воинственные племена изгонялись на Виридианскую равнину раз двенадцать, сначала верхом на животных, затем на самолетах и дельтапланах. За пределами видимости лежала пустыня Эшуор, которая, когда он видел ее в последний раз, была симфонией красного и темнобордового. Там убийцы царя Толиана попытались несколько столетий назад построить ядерную установку и были стерты с лица планеты Патрулем при первой же попытке серьезного вмешательства в ультийскую политику. Далеко на юге, где голубые болота и блестящие озера меркли в янтарной мути, на горизонте, должен быть Ферсткам, место, где десять тысяч лет назад высадился святой Джошуаль Кранц.

Где-то средь ближайших зеленых равнин невидимая граница отделяла Западное Содружество от Свободных Земель. Первое — милая и бессмысленная анархия, второе — кровавый военный диктаторский режим. Есть вещи, которые не меняются никогда.

Доггоцевские инструктора учили, что каждая планета следует одним и тем же путем: простое деревенское поселение из нескольких десятков или сотен людей, период быстрого роста богатства и населения, приводящий к войнам и индустриализации, а в итоге перенаселение, нищета и долгое падение. Что потом?

Тишина… но об этом почти не упоминали.

Прямо под ним сейчас лежали илистые земли Дельты, а гноящийся фурункул, полный человеческих отходов, — был Кешеликс.

Вот город, куда он так и не вернулся.

Одного раза хватило.

Празднику конец. Катер продирается сквозь неразбериху речного транспорта и мусора, заполонивших все окрестности легендарного Кешеликса, святого города Фарианиса. Ваун, не вставая на ноги, осматривается, насколько позволяют борт судна и поля шляпы. Сухой ком стоит у него в горле, сердце бешено колотится. Он поражен количеством ревущих в воздухе, влетающих в дальние башни и вылетающих оттуда по замысловатым траекториям торчей. Вонь омерзительна. Он не на шутку обеспокоен тем, что некий здоровенный и быстроходный корабль грозит потопить их катер в напичканной нечистотами речной похлебке. Он так возбужден, что едва ли способен сдерживать детское хихиканье. Гигантские грузовики носятся по набережным и многочисленным мостам. Шумно!

Три недели назад он бы застыдился проявить волнение, но сейчас точно такой же трепет он замечает в Радже и Дайсе, которые уже много раз бывали в больших городах.

Троих братьев и так практически невозможно отличить друг от друга, а теперь они становятся похожи еще больше. Ваун понимает, что перенял у Дайса манеру разговаривать, хотя он и не помнит, чтобы пытался. Забавно видеть, что с Раджем происходит то же самое. Стандарты устанавливает, скорее, Дайс, как самый старший. Порой он цитирует Приора как авторитетную личность, но, обнаружив себя в меньшинстве, он, как правило, приспосабливается — вот уже ест рыбу.

Невероятная худоба Вауна исчезла из-за пищи и бустера высокого качества, а значит, он без сомнения стал еще сильнее, чем раньше, походить на Раджа. Это преображение не обсуждали, но Ваун знает, что если он заметил, то заметили и остальные.

— Здесь!

Радж сидит рядом с Вауном в такой же неудобной позе и тоже осматривается.

— Понял.

Дайс сидит на скамеечке у двигателя на корме и выглядит очень компетентным и собранным. Он отдает указания системе управления.

Они следуют к пристани, где четыре часа назад был взят в аренду катер.

Ваун смотрит на солнце, чтобы прикинуть, сколько времени. В полдень торч Приора будет ждать на стоянке.

Скоро Ваун увидит себя или по крайней мере своего двойника в форме коммодора. Это будет незабываемым переживанием. Приор, конечно, много старше, но выглядит он, по словам Раджа, в точности так же, как Дайс. Кажется, они оба боготворят Приора Он — лидер, пионер. На самом деле Приор — не его настоящее имя, а что-то типа клички, присвоенной им в качестве имени по прибытии на Ульт.

— Даже у братьев должны быть лидеры, — объяснил Дайс. — Порой решение не очевидно, а дергаться то туда, то сюда недопустимо… Так говорит Приор.

Только Приор знает, это точно. Только Приор знает, что это значит — быть не одним из полдюжины идентичных братьев, а одним из сотен. Когда Ваун пытается это себе вообразить, у него начинает кружиться голова. Приор родился, ..был задуман,.. на, Авалоне, он взошел на борт Q-корабля «Зеленые пастбища», когда ему было примерно столько же, сколько теперь Вауну.

Скоро, очень скоро он познакомится с Приором. И тогда он узнает что-то новое о своем будущем. Ни Раджу, ни Дайсу ничего не известно о планах, а может, им приказано молчать. Каковы бы ни были эти планы, Ваун даст согласие. Он среди своих Он чувствует свою принадлежность, и после стольких лет отчуждения это не может не приводить его в экстаз. Если Приор прикажет ему лечь посреди улицы под колеса, он скорее всего послушается.

Ну, может быть, немножко поспорит сначала.

И ясное дело. Приор никогда не поступит с ним так. Своим братьям он может доверять так, как никогда еще никому не доверял, кроме, может, только Нивела давно-давно.

Катер очень медленно скользит сквозь лабиринт плавучих пристаней и маленьких прогулочных суденышек безумных форм и расцветок. И люди — чистые, откормленные, прикинутые — богатые!

Подглядывая из-под козырька, Ваун видит, что это правда, что почти у всех темные волосы. Кожа самых разных цветов и фигуры на любой вкус, но изобилия светлых волос не наблюдалось совершенно. Он находит взглядом нескольких парней, похожих на деревенских, — с песочного цвета шевелюрами и пушистой грудью. Их странным образом расплющенные лица уже кажутся ему безобразными, а ведь еще каких-то три недели назад такая мысль ему бы и в голову не пришла.

Рэндомы. Дикое стадо. Он примеряется к терминологии братьев, и она ему нравится. Наверное, Ваун чувствует себя теперь в Кешеликсе так же, как чувствовал себя двадцать лет назад Приор в Ульте — чем-то чужеродным.

Бамп!

Радж выпрыгивает на берег с веревкой. Ваун усаживается под навесом, чтобы его не было видно, опускает голову.

— На пять минут раньше, — говорит Дайс, быстро устраиваясь возле него. Неплохо. Помнишь, что тебе надо делать?

— Конечно.

Почему-то его тон немного задел Вауна.

Дайс поднимает свои тонкие темные брови.

— Сейчас я — Приор, братец.

— Конечно.

Может быть, Дайс вовсе и не так холоден, как кажется.

Радж запрыгивает назад, катер качается.

Ваун распрямляет плечи, Дайс кладет ему на плечо свою крепкую руку.

— Удачи, Брат.

Ваун смотрит в эти удивительные темные глаза, видит там беспокойство, и ему хочется пасть на колени, петь хвалебные гимны — он, понятное дело, не станет этого делать. Эти двое странно посмотрели бы на него, если бы он даже просто упомянул религию, и это еще одно, в чем он должен пойти на уступки. Но Дайс беспокоится! И Радж тоже, конечно. Двое юношей беспокоятся за него? Быть того не может! Одного этого достаточно, чтобы разрыдаться, но он исхитряется бодро улыбнуться брату и как ни в чем не бывало отвернуться, будто Кешеликс ему — как родная деревня, будто сердце его не колотится так, словно у него приступ лихорадки.

Он взбирается на пристань. Он пойдет первым, потому что идти первым безопаснее всего. В том случае, если вдруг какой-нибудь слоняющийся без дела зануда решит обнаружить, как трое абсолютно одинаковых юношей сходят на берег с катера, он не станет поднимать шум. Шума не будет — и в диком стаде порой попадаются двойняшки и тройняшки. Он вообще не понимает, к чему такая осторожность, но так пожелал Приор.

Он не спешит. Не часто у него бывало столь сильное желание броситься бежать, но он идет. Он пытается выглядеть так, как будто его занимают мириады кораблей в воде, но они для него — бессмысленное пятно. Добравшись до берега, он неторопливо поднимается по ступенькам.

Улица — дурдом. Шум, столпотворение, бардак. Половина из местных кажутся великанами. Гигантская девушка утыкается Вауну грудью прямо в лицо. Он шарахается.

— Посмотри сегодня, как меня будут насиловать в «Стране чудес», — не терпящим возражений тоном говорит она.

Только теперь он догадывается, что это сим, с отвращением отворачивается и натыкается на нелепую стену коричневых переливающихся мышц.

— Над тобой, дружок, наверное, все девчонки смеются, — орет сквозь грохот великан. — За две недели астальский бустер увеличит твои мышцы в два раза!

Никакой гимнастики не потребуется.

Ваун поспешно обегает гиганта, проходит прямо сквозь слизистое двуногое из разряда пресмыкающихся, машущее ему книгой, и добирается до тротуара.

На той стороне улицы — стоянка. «Будь осторожен на проезжей части», говорил ему Дайс. Он присоединяется к группе болтливых девиц и переходит улицу с ними. Если что, он должен пойти в направлении вон того серебристого шпиля на севере и ждать там. Что бы ни случилось, он обязан вернуться на корабль. Но ничего не случится.

Но почему тогда сердце мечется в груди, как москит?

Долго, безумно долго он бессмысленно таращится на автомобили и торчи на стоянке, пораженный их количеством и разнообразием. Ему и в голову раньше не приходило, что на свете существует столько всяких машин. Скинься они всей деревней, они не смогли бы купить и одно из этих сияющих чудовищ. Симуляторы женского пола толпятся вокруг него, борются за его внимание, сливаясь порой во что-то жуткое, многорукое, многоногое, многоголовое, все орут, предлагая неизвестные ему товары и услуги. Ему приходится смотреть между ними. Он кричит:

— У меня нет денег.

Но это их не трогает.

Спешат, приходят новые и новые. И тут с невыразимым чувством облегчения он видит зловещий черный корпус патрульного торча, заграбаставшего два парковочных места кряду.

Он неторопливо шагает к нему. Отважившись оглядеться по сторонам, он обнаруживает, что никто на него не смотрит. Испугавшись, что может показаться крадущимся, он поднимает голову и еще раз смотрит вокруг — дерзко. Торч чудовищен, размерами с дом Глоры. Окна непрозрачные, дымчатые, и не видно, что там внутри.

Он прикасается к двери. Потрясающе — дверь распахивается перед ним. Как и говорил Дайс. Он думает о том, как будет здорово снова увидеться с Раджем и Дайсом. Радж через час подойдет, Дайс должен уладить дела с документами.

Ваун входит в торч. Дверь с тихим присвистом закрывается. Он прищуривается в прохладном сумраке.

Здесь двое в военной форме, но ни один из них ни капли не похож на него. И на Раджа. И на Дайса.