"Переселение" - читать интересную книгу автора (Макинтош Дж. Т.)

ГЛАВА 3 РОСС

Флетчер снова лежал в кровати, только на этот раз он не мог ни открыть глаз, ни даже пошевелиться.

Он беззвучно застонал. Его страдания не закончились.

В некотором смысле все было, как раньше: он невероятно хотел есть. Другие заботы заставили его забыть о голоде, когда он пребывал в юном теле Джуди Макдональд.

Флетчер всегда был голоден. Как запойный алкоголик, который пил потихоньку и в одиночку, потому что друзья отказывались составить ему компанию, Флетчер вместо обычных трех раз в день, ел шесть. Возможно, причиной этому были его голодные детские годы в разных Домах: он был мальчишкой в тридцатые годы, и у него было немало причин для того, чтобы недоедать. Благотворительность коснулась его, но она никогда не была слишком щедрой.

Он знал и о том, что существовала другая теория… психологи говорили, что сверхъестественный голод может быть вызван недостатком любви. Нежеланные, нелюбимые дети часто становятся обжорами. Может быть, это и так. До недавнего времени, пока болезнь не начала заявлять на него свои права, он ел тогда, когда мог себе это позволить, за семерых; однако точно так же, как семь тощих коров, он съел семь жирных коров, а когда и с теми, и с другими было покончено, оставался по-прежнему худым и несчастным, как и вначале.

Он молили Бога о благополучии Джуди. Он не знал, смогла ли она уцепиться за парапет, потому что он покинул ее, не дожидаясь момента, когда можно будет выяснить, что же все-таки вышло из их эксперимента.

А для него жизнь еще не кончилось. Флетчер опять находился в чужом теле, на этот раз, он каким-то образом понял это, в теле мужчины. Он был в теле спящего мужчины.

Флетчер не стал пытаться его разбудить. Его опыт общения с Джуди сделал его осторожным.

Флетчер не забыл о том, как мало от него оставалось, когда он находился в теле девочки, он внимательно изучил свое состояние и понял, что почти ничего не изменилось.

Ведь его чемоданы были уже запакованы.

И все же кое-какое отличие было. Теперь он мог легко процитировать любой кусок из Библии по-французски, он даже сразу вспомнил то слово, которое искал и не мог найти, когда был с Джуди.

Теперь Флетчер задумался о том, смог ли он по-настоящему, на самом деле, принять смерть. Умом – да. Но, по всей вероятности, все-таки не все его существо принимало смерть и подчинялось ей.

Флетчер попытался выбраться из сознания, пленником которого оказался. Он хотел умереть, оставив в живых того человека, в чьем теле он сейчас пребывал. Он не собирался просто взять и перепрыгнуть в другое тело, он отчаянно хотел покинуть Джуди и умереть.

У него ничего из этого не вышло.

Он смог перебраться в сознание Джуди только в момент смерти. Только в состоянии крайнего ужаса, более сильного, чем страх перед смертью, он смог покинуть Джуди.

Похоже, что он застрял здесь на некоторое время.

Осознание этого факта было таким полным и бесспорным, что на Флетчера вдруг снизошли мир и покой, и он уснул.

Проснувшись, Флетчер понял, что оказался пленником. Он был в состоянии видеть, чувствовать, слышать и думать, но при этом он был совершенно беспомощен.

Мужчина зевнул, почесался, вылез из кровати и сбросил на пол пижамные брюки – единственное, что на нем было надето. Холодный душ вызвал у Флетчера отвращение – он ненавидел холодную воду.

Потом мужчина начал бриться, и Флетчер смог рассмотреть его лицо.

Оно было невероятно похоже на его собственное, только лет на двадцать моложе: худое, с острыми чертами, смуглое и пышущее здоровьем. Тело тоже было похожим на его, Флетчера, тело: высокий, худой, жилистый молодой человек.

Да, и еще – Флетчер уже видел это лицо. Это был один из студентов, помогавших Бодейкеру в том ночном эксперименте.

На этот раз Флетчер не мог вступить в контакт с сознанием, в которое попал. Сначала он попробовал проделать это очень осторожно, затем энергичнее. И ничего не произошло. Он был совершенно уверен в том, что его присутствие оставалось тайной для молодого человека.

Было совсем нетрудно догадаться, почему. Доминировать над убогим умом Джуди было совсем нетрудно. Но даже и оттуда его изгнали, и там он оказался лишним. В сознании же молодого, сильного мужчины то, что оставалось от Флетчера было не более чем воспоминание, всего лишь тень.

Он даже не знал имени молодого человека.

Но молодой человек, энергично растерся полотенцем, потом очень вовремя сходил к двери, и поднял четыре письма, которые лежали на коврике. Все они были адресованы Яну Россу.

Росс, не открывая, поджег спичкой два конверта, которые, по всей вероятности, содержали счета, и бросил их в пустой камин. Два других письма были от девушек. Росс посмотрел на подписи, Сандра и Вероника и, не читая, отложил их в сторону.

Маленькая квартирка показалась Флетчеру смутно знакомой, и он сообразил, что это потому, что она была похожа на его собственную.

Росс отправился на маленькую кухоньку и зажег огонь под сковородой. Вернувшись в комнату, он надел чистую белую рубашку, трусы, брюки, носки и ботинки. Расчесывая густые черные волосы, он что-то насвистывал.

Потом он снова пошел на кухню, разбил на сковороду два яйца и добавил к ним несколько маленьких кусочков бекона, однако, проделал он все это как-то уж очень небрежно.

Потом он проглотил свой завтрак с аппетитом человека, который может съесть все что угодно, только бы оно не было гнилым.

Флетчер получил от завтрака настоящее удовольствие, в отличие от холодного душа. Оставался еще бекон и масса яиц, и Флетчер попытался заставить Росса поджарить еще одну яичницу, но и тут у него ничего не вышло.

Примерно через полтора часа после этого Росс сидел на лекции, и когда Флетчер обнаружил, что темой лекции была поэзия Гейне, он начал понимать, почему оказался в сознании Росса, а не кого-нибудь другого.

Росс был высоким и худощавым, как и Флетчер; он занимался современными европейскими языками, а Флетчер закончил университет с аналогичной специализацией. Он участвовал в длинной серии экспериментов, в процессе которых многократно пытался войти в телепатический контакт с разумом Флетчера. Он жил один в квартире, напоминающей квартиру Флетчера, наконец, их связывало, как догадывался Флетчер, еще одно общее звено – Анита.

После лекции к Россу подошла какая-то девушка. Она была слишком кричаще одета, что ей не очень шло.

– Ну, – спросила она, – так что ты мне скажешь?

– По какому поводу? – переспросил Росс.

– Ты что, не получил моего письма?

– О… да, Сандра, кажется получил.

– Ну, так что? – нетерпеливо повторила она свой вопрос.

Росс рассмеялся.

– Я его не читал.

– Ты его не читал? – Сандра окончательно рассвирепела.

– Ты…

– Вместе с ним пришло два счета. Я все бросил в огонь.

– Ян Росс, давай выясним все до конца. Я не собираюсь идти к какому-нибудь кровожадному бандиту и делать аборт.

Я собираюсь рожать ребенка. Я не хочу выходить за тебя замуж, но…

– Вот и отлично. Я тоже не собираюсь на тебе жениться. – И он прошел мимо нее, словно она вдруг перестала существовать.

Когда Росс подошел к группе, состоящей из троих студентов в мантиях, один с радостью протянул ему руку, другой поздоровался с ним без особого энтузиазма, а третий повернулся на каблуках и зашагал прочь.

– Так как насчет Вероники? – нетерпеливо спросил первый.

– А что тебе собственно интересует?

– Так она это сделает?

Росс с отчаянной гримасой хлопнул себя по лбу.

– Извини, Эрик…

– Так ты ее спрашивал?

– Нет, я ее спрашивал. Ведь я обещал, а ты же знаешь, что я всегда выполняю свои обещания – во всяком случае те, которые даю друзьям, а не девушкам.

– И что она сказала?

– Она написала мне письмо.

На лице у Эрика появилось недоуменное выражение.

– Она собиралась написать тебе письмо?

– Она и в самом деле его написала. Я получил письмо сегодня утром.

– Ну, и что там было написано?

– Я забыл прочитать его.

Второй студент рассмеялся. Эрик покраснел.

– Ян кончай строить из себя черт знает что. Расскажи мне, что было написано в письме.

– Я же тебе уже сказал: я не читал письма.

– Тогда, черт возьми, почему бы тебе не пойти, и не прочитать это несчастное письмо?

– А я вот, черт возьми, и не собираюсь его читать.

И с этими словами Росс отвернулся и направился по своим делам.

Флетчер был поражен. Что за странное существо этот Росс!

Он сам никогда бы так не поступал. Ему будет очень непросто понять Яна Росса.

Поначалу Флетчер думал, что он попал в голову Росса из-за большого сходства между ними. В любой случае это произошло совершенно бессознательно, ведь раньше Флетчер лишь косвенно знал о существовании Яна Росса.

Теперь он видел, что этот наглый грубиян имеет с ним совсем мало общего.

Как можно была сжечь два счета, даже не посмотрев, что там находится? Рано или поздно, Росса все равно призовут к ответу. И уж совсем удивительным было то, что юноша девятнадцати лет получил два письма от двух девушек и, посмотрев лишь на их имена, отбросил письма в сторону, не читая.

Один из преподавателей остановил Росса, чтобы поговорить с ним.

– Мистер Росс, если вы сейчас не заняты… – Он вел себе очень корректно, но отстранено.

– Да, мистер Бичем. Как ваши пилюли?

Скромный преподаватель ужасно покраснел и, не говоря ни слова, повернулся и ушел.

Росс, хотя рядом никого не было, громко расхохотался.

Больше никого не встретив, Росс пришел на лекцию о Бальзаке. На лекции он сидел тихо и, как показалось Флетчеру, внимательно слушал профессора.

После окончания лекции Росс решительно направился в другую аудиторию. Многие студенты, выходя из аудитории здоровались с ним, другие демонстративно не обращали на него внимания.

Росс быстро шагнул вперед.

– Привет, Анита.

Флетчер был удивлен тем, как приятно ему было вновь увидеть Аниту – именно ему, а не Россу.

– Привет, – без всякого удовольствия ответила девушка и попыталась проскользнуть мимо него.

– Почему ты так холодна, Девственница? – нахально заявил Росс. – Ведь я тебя простил.

– За то, что не прыгнула с тобой в постель? – Анита еще раз попыталась пройти мимо него.

– За это и за многое другое. Что ты делала вчера утром после наших ночных экспериментов в лаборатории?

– Я осталась чтобы поговорить с мистером Флетчером.

– С этим зомби? Ну, уж с ним можно не беспокоиться о твоей девственности.

– Может быть, хватит говорить со мной в подобном тоне? – раздраженно сказала Анита. – И прекрати называть меня Девственницей.

– Почему, Девственница? Или такая форма обращения уже устарела? И ты, как та Девственница, которую стали называть для краткости Дева, но это прошло слишком быстро?

На этот раз Анита со всей решительностью попыталась пройти мимо него, так что ему пришлось схватить ее за руку, чтобы не дать уйти.

– Ладно, я буду называть тебя Девушкой. Это тоже анахронизм, но чуть более тактичный. Так как вы пообщались с этим зомби, Девушка?

– Ну, ты же видел результаты.

– Я не это имел в виду, Девушка. Как ты с ним поговорила? Пытался ли он положить руку тебе на колени?

– Почему бы тебе для разнообразия не сменить пластинку? – устало спросила Анита. – Ты совсем не так забавен, как тебе кажется. Все твое поведение слишком предсказуемо.

– Потому что я все время говорю о сексе? А ведь это была твоя идея о женщине-вамп и зомби, Девушка. Увенчалась ли она успехом? Заманивал ли он тебя в свою паутину?

Анита, казалось, приняла какое-то решение.

– Послушай, Росс, – хмуро сказала она. – У тебя уже и так серьезные неприятности с директором. Ведь на самом деле ты не хочешь, чтобы тебя вышибли отсюда, не так ли?

Ты конечно устроил бы из этого целое представление, как в тот раз, когда тебе должны были вручать приз Макферсона, а ты сделал вид, что забыл и не явился на награждение.

Выяснилось, что у Аниты было припасено оружие против Росса.

– Я выиграл тот приз, – сердито отпарировал Росс. – Он был моим по праву.

– Однако ты не пришел его получать, а потом прислал легкомысленное письмо, что тебя задержали срочные дела – поход на виноградник директора – и комитет решил отозвать приз. А ты ужасно разозлился.

– Я выиграл приз! Он был моим!

Она искренне рассмеялась.

– Росс ты ведешь себя, как испорченный ребенок. Сначала я этого не понимала, но теперь мне все ясно.

Он сделал шаг к ней навстречу. В его глазах вспыхнул злой огонек.

– И не думай даже, – тихо, но твердо проговорила она. – Никогда не пытайся быть со мной крепким парнем, Росс. Я еще не прогнила насквозь, как ты, и уж конечно не страдаю мстительностью, но если кто-нибудь по-настоящему разозлит меня, заставит себя презирать, я его загоню в могилу.

В этот момент крошечный юноша в белом халате, которому на вид было лет шестнадцать (на самом деле этого просто не могло быть) появился у плеча Росса и, задыхаясь проговорил:

– Вас зовут Ян Росс?

Росс моментально пришел в себя.

– Да, я имею эту честь, малыш.

– Мистер Бодейкер хочет видеть вас.

– Однако я не хочу его видеть.

Юноша равнодушно пожал плечами.

– Мое дело маленькое. Я вам сказал. Вы не подскажете, где я могу найти девушку по имени Анита Сомерсет?

Росс ухмыльнулся.

– Подскажу, только вот что я с этого буду иметь?

– Ну, так где она?

– Прямо здесь, малыш. Делает нам честь своим ошеломляюще прекрасным присутствием.

– Ага… так вы Анита Сомерсет?

Девушка улыбнулась, стараясь смягчить грубость Росса.

– Да.

– С вами мистер Бодейкер тоже хочет поговорить.

Он повернулся на каблуках и убежал насвистывая.

– Пойдем, выпьем немного пивка, – уже более миролюбиво предложил Росс.

– Но Бодейкер…

– Неужели ты думаешь, что я буду плясать под дудку старого лысого лаборанта?

– Нет, не думаю, – ответила Анита и неожиданно улыбнулась. – Ты ведь не можешь сейчас пойти к Бодейкеру, не так ли, Росс? Это будет совсем на тебя не похоже. Ты принял участие в тех ночных экспериментах только потому, что никто этого не хотел. Однако ты вел себе вполне прилично, нормально работал наравне со всеми – только потому, что никто этого от тебя не ожидал. Более того, ты даже не стал смеяться над результатами, хотя все были в этом просто уверены. Неужели ты не понимаешь, Росс, что для меня ты в сто раз более предсказуем, чем кто бы то ни было?

– На самом деле, ничьи действия нельзя предсказать. Пойдем узнаем, чего хочет Бодейкер.

– Именно это я и собиралась сделать, – спокойно проговорила Анита.

– Умер? – переспросила Анита. – Уже?

– Она умница, – равнодушно сообщил Росс. – Она знала, что он должен умереть. Впрочем, мы все это знали. Смерть окутывала его своим плащом.

– Успокойся, – нетерпеливо попросила его Анита. – Как это произошло?

Бодейкер держал в руках первый выпуск вечерней газеты. В самом низу первой страницы было напечатано: РОКОВОЕ ПАДЕНИЕ, следующий абзац был отмечен карандашом.

– Джон Флетчер, сорока трех лет, проживающий в доме номер 24 по улице Бичвью Гарденс, был обнаружен мертвым на дне подвала своего дома. Полиция сообщила, что ворота, ведущие в колодец подвала, открылись, когда Флетчер к ним прислонился, и он упал вниз головой, не успев задержаться за ступени. Никаких подозрительных обстоятельств смерти Джона Флетчера не обнаружено.

– Я иду туда, чтобы все выяснить на месте, – сказала Анита.

– Что вы хотите выяснить, мисс Сомерсет? – поинтересовался Бодейкер.

– Я пойду туда, где он жил. Дайте-ка я еще раз взгляну на адрес. Это же недалеко отсюда.

– Какая трагедия, – вздохнул Бодейкер. – У него были феноменальные способности. Если бы только он согласился принять участие в достаточном количестве экспериментов…

– Да, – проговорила Анита. – А теперь извините меня, пожалуйста.

– Если ты действительно туда собираешься, – сказал Росс, – я пойду с тобой.

– Не беспокойся, пожалуйста.

– Мне это не составит никакого труда, Девушка.

По дороге Росс вел себя гораздо сдержаннее, чем обычно.

Ему было интересно, и он не хотел, чтобы все закончилось слишком быстро, как это уже не раз бывало в его жизни, когда кто-нибудь или он сам говорили что-нибудь такое, после чего продолжать общение становилось невозможно.

– Если не считать тех пяти минут, что он работал с тобой, Девушка, Он показал стопроцентно отрицательный результат. Это должно что-то означать.

– Естественно. Это означает, что он обязательно должен был ошибиться. Сознательно или нет, он отвечал на все вопросы неверно. А сделать это он мог только в том случае, если знал правильные ответы.

– Ну, я не знаю…

– Это единственно возможное объяснение. Ты знаешь математику?

– Весьма смутно.

– Ну, в таком случае, не спорь. Всякому должно быть ясно, что если человек умудряется ошибаться каждый раз, когда он дает ответ на вопрос, это не может происходить случайно.

– Это и мне понятно.

– Ну, вот и не возражай против очевидных вещей. А потом вдруг Флетчер смог показать совсем другие результаты – в тесте со мной.

– Но ведь нам приходится верить тебе на слово, других подтверждений у нас нет, – заявил Росс.

– Что ты сказал?

– По договоренности магнитофон не включался и никто специально не наблюдал за экспериментом. Вы записывали результаты…

– Если ты считаешь, что я фальсифицировала результаты… – холодно сказала Анита.

– Я так не думаю. Разве кто-то говорил что-нибудь подобное? Однако нельзя забывать, что семь человек были свидетелями многочасового эксперимента, во время которого Флетчер неизменно давал стопроцентно неверный результат.

И только во время вашего теста, когда вы остались с ним наедине, Флетчер начал давать верные ответы.

– Я понимаю, что ты хочешь сказать, – со вздохом проговорила Анита.

Они нашли дом и стали рассматривать железные ворота. Они были заперты на новый висячий замок. Анита с опаской заглянула за ворота, она конечно понимала, что тело Флетчера уже давно там нет, но все же ей стало немного не по себе.

Нажав кнопку звонка, Анита сказала:

– Только говорить буду я, не мешай мне.

– Конечно, Девушка. Больше всего на свете – если не считать твоего белого тела – я люблю твой соблазнительный голос.

– Заткнись уже наконец.

Дверь открыла девушка, которой на вид можно было дать шестнадцать лет, хотя на самом деле ей было гораздо меньше.

– Мы друзья Джона Флетчера, – сказала Анита.

– Да? Я думала, что у него не было друзей, но рада, что ошибалась. Заходите, пожалуйста.

Флетчер было ужасно приятно видеть Джуди. Прежде всего, он был счастлив, что она все-таки не упала с балкона и не разбилась. Во-вторых, то, как она была одета, отсутствие дурацкого макияжа и отвратительных капроновых чулок, говорило о том, как Джуди изменилась. В-третьих, она разговаривала, как нормальная тринадцатилетняя девушка.

– Полиция ушла, – сказала Джуди. – Но они просили нас сообщить им, если кто-нибудь будет спрашивать насчет мистера Флетчера. Похоже им ничего не удалось узнать о нем… вы, случайно ему не родственники?

– Нет… меня зовут Анита Сомерсет, а это Ян Росс. Мы познакомились с мистером Флетчером в университете, во время проведения экспериментов.

– Экспериментов? – Джуди, которая вела их вверх по лестнице в комнату Флетчера, остановилась и повернулась назад.

– Да.

Она взяла себя в руки.

– Меня зовут Джуди Макдональд. Моя мать хозяйка этой квартиры. Ей придется еще раз сходить в полицейский участок.

– Да, конечно.

Росс, который до этого момента помалкивал, раскрыл рот, но Анита, заранее опасающаяся его длинного языка, стукнула его локтем под ребра.

Возможно, с удивлением подумал Флетчер, ему удалось таки сделать что-то стоящее – если не в жизни, то хотя бы в смерти. Как ему удалось это сделать за время короткого пребывания в разуме Джуди, он не имел ни малейшего представления; впрочем, как ему удается переходить из одного разума в другой Флетчер тоже не знал.

Они вошли в комнату Флетчера. В ней все оставалось таким же, как раньше. Полицейские все оставили на своих местах.

– Вот здесь он жил, – сказала Джуди. – Мебель наша, а все остальное принадлежало Флетчеру. Золотые часы, пишущая машинка, радиоприемник, одежда. Вы знаете, кому нужно отдать все это?

– Боюсь, что нет, – ответила Анита. Она не знала, как ей быть дальше. Наконец, она заговорила снова: – Я полагаю, нет никаких сомнений в смерти Флетчера?

Вопросительный взгляд, которым Джуди ее одарила, значил для Флетчера гораздо больше, чем для Аниты и Росса. Они подумали, что ее удивило только то, что люди, прочитав о смерти человека в газете, сомневаются в том, что он на самом деле умер. Флетчер понял, что Джуди, услышав вопрос Аниты, подумала, что, может быть, той тоже известно, что сам Флетчер не умер, когда умерло его тело.

– Во время падения он размозжил себе голову, свернул шею и сломал позвоночник – все сразу, – деловым тоном пояснила Джуди. – Мне кажется, что вряд ли кто-нибудь умудрился бы выжить в подобной ситуации.

Анита содрогнулась, но продолжала свои расспросы достаточно твердым голосом:

– Это не совсем то, что я имела в виду. Он ведь довольно сильно разбился. Когда его идентифицировали, у полиции не было никаких сомнений?

– Нет, – твердо ответила Джуди. – Лицо осталось неповрежденным.

– Вопрос о самоубийстве не поднимался, я думаю? – как бы между прочим спросил Росс.

Джуди снова наградила своих собеседников удивленным взглядом.

– А почему должен возникнуть такой вопрос? Мистер Флетчер явно облокотился на ворота, а они по какой-то причине оказались незапертыми – может быть, дети оставили их открытыми. Полиция сначала намекнула на то, что, возможно, моя мать должна была бы сделать с ними что-нибудь, но потом они посмотрели по сторонам и сказали, что на них нужно просто повесить замок, поскольку ими все равно никто не пользуется. В каждом здании на нашей улице есть такой же, как у нас, подвал – кто-то им пользуется, а кто-то и нет. Туда ведут каменные ступеньки, которые огорожены только с одной стороны – со стороны улицы. В некоторых домах есть такие же, как у нас ворота, а в некоторых – нет. На ступеньках иногда играют дети и падают. Мама говорила, что она ни разу не слышала, чтобы кто-нибудь там серьезно пострадал. Это довольно старое здание…

– Но ведь обычно ворота закрыты, – настаивал Росс.

– Да, на засов. Но не на висячий замок. Сами по себе они открыться не могут. И еще там есть пружина, которая закрывает ворота, если они открываются. Сегодня утром ворота были закрыты, но засов не был задвинут.

– Кто нашел тело?

– Я нашла, около семи часов. Мне захотелось пить, и я спустилась вниз за молоком.

Джуди была совершенно спокойна. Прошлой ночью она должно быть почувствовала, что Флетчер ее покинул. Если бы она нашла тело сразу по возвращении домой, то возникло бы много неприятных вопросов. Поэтому Джуди весьма разумно дождалась, пока появился подходящий повод, чтобы найти тело.

– Может быть, кому-нибудь следует сообщить о мистере Флетчере? – спросила Джуди.

– Нет, – ответила Анита. – Я знала, что он был одиноким человеком… Может быть, мы найдем что-нибудь в его комнате, что поможет нам отыскать его родственников?

– А может у него и нет никаких родственников.

– Да? Конечно…

– Разве у всех должны быть родственники? Совсем не обязательно. Полиция нашла свидетельство о рождении мистера Флетчера. Я еще никогда такого не видела… Он был найденышем.

– Найденышем?

– Точная дата рождения неизвестна, предположительно – август 1926 года. Место рождения неизвестно, предположительно – Эдинбург. Родители неизвестны. В детском Доме ему дали имя Флетчер.

Анита и Росс переглянулись.

– И вот еще что. – Джуди повернулась и открыла ящик. – Полиция забрала его свидетельство о рождении, но это они оставили. – Она вытащила лист плотной бумаги из картонного цилиндра. – Диплом Эдинбургского Университета, с отличием, он специализировался на французском и немецком.

– Правда? – заинтересовался Росс. – Я изучаю точно такие же курсы.

– Здесь стоит дата – 1948 год, – сказала Джуди. – Это было уже довольно давно, но в эдинбургском университете наверное смогут о нем что-нибудь сообщить. Полиция ведет расследование.

Возникла пауза. У Аниты и Росса больше не было никакого разумного предлога, чтобы и дольше задерживаться в комнате Флетчера, они ничем не могли помочь Джуди; а Флетчеру и подавно; к тому же, она им рассказала все, что они имели право знать.

– Большое спасибо, мисс Макдональд, – автоматически пробормотала Анита. – Вы нам очень помогли.

Джуди фыркнула, совсем как раньше.

– Называйте меня Джуди, – сказала она. – Меня еще слишком рано называть мисс Макдональд.

– Ну, ладно, Джуди. В любом случае, большое тебе спасибо.

– Полицейские просили, чтобы мы записывали фамилии и адреса всех, кто будет спрашивать о мистере Флетчере.

– Конечно. Я – Анита Сомерсет, мой адрес…

– Вы не могли бы записать все это? – Джуди протянула Россу листок бумаги и карандаш, поскольку он стоял ближе.

– А почему ты не можешь все записать сама? – спросил он.

– Потому что я не умею писать.

Он недоверчиво расхохотался.

– Ну, неужели ты думаешь, что мы это проглотим?

– А почему бы и нет? Вы что не умеете глотать? На прошлой неделе у меня болело горло, и я совсем не могла глотать.

– Вы меня дразните, мисс Макдональд.

Джуди наморщила лоб. Росс ей не слишком понравился, и она не стала делать из этого секрета.

– А вы пытаетесь дразнить меня, только у вас ничего не получается, потому что я слишком невежественная. Но все равно это не очень-то красиво с вашей стороны. Интересно, понравилось бы вам, если бы кто-нибудь начал вас дразнить из-за того, что вы не умеете писать?

Анита молча взяла листок бумаги и написала на нем фамилии и адреса. Росс продолжал недоуменно смотреть на Джуди.

Росс пригласил Аниту на ленч, а когда она сказала, что собирается поесть дома, он попытался напроситься к ней в гости. Однако она сделала вид, что не понимает его намеков, и ушла.

Они расстались не слишком дружелюбно. Впрочем, почти все их встречи так начинались и заканчивались.

Росс поел в кафе Студенческого Союза. Когда он заканчивал есть суп, водянистую похлебку, в которой плавало несколько листиков петрушки, к нему подошла девушка и уселась рядом.

– Привет, Вероника, я получил твое письмо, – без особого энтузиазма сказал Росс.

Она была высоким, сильным существом, таким же привлекательным, как лошади, на которых она каталась во владениях своего отца.

– Ну и что, так и будешь молчать? – спросила она, заказав себе пирог со свининой и яблочное пирожное.

– Как так?

– Ты что, злишься, что я сказала нет?

– А ты разве сказала нет?

– Мне казалось, ты говорил, что получил мое письмо.

– Да, получил, только я его не прочитал. Я редко читаю письма.

– Тогда зачем писал мне и спрашивал?

– Эрик Стерлинг заставил меня. Я бы ни за что не стал этого делать, но я был тогда мертвецки пьян.

– Почему же Эрик Стирлинг сам не попросил меня? Ведь он же входит в благотворительный комитет.

– Потому что он посчитал, что приглашение на парад леди Годивы должно последовать от меня, а не от него.

– И почему же он так посчитал? – Спросила Вероника с подозрительным хладнокровием.

– Потому что все знают, что мы с тобой спали три месяца, прежде чем мне это надоело.

– Все знают?

– Я рекомендовал тебя моим друзьям. Ты должна признать, что я поступил очень щедро. Ты получила от кого-нибудь предложения?

– У тебя нет друзей, – сухо заметила она и пересела за другой столик.

Росс иронически рассмеялся.

Теперь, когда у него накопилось побольше информации, Флетчер решил, что он и Ян Росс действительно имеют много общего. Флетчер не был общительным человеком, Росс, хотя и совсем в иной форме, тоже не отличался особым умением общаться с людьми. Флетчер, за исключением Джуди, никому не нравился; теперь он убедился в том, что и Росса никто не любил. Флетчер был неудачником; и судя по тому, как шли дела сейчас, Росса ждет аналогичная участь, когда он достигнет среднего возраста – делая гадости всем, кто может ему помочь, обижая женщин, которые были к нему благосклонны и забывая их ради тех, которым было на него наплевать. Короче, он делал все, чтобы вызвать зависть, а то и ненависть со стороны всех людей, с которыми его сталкивала судьба.

Судя по тому, что Флетчер теперь знал о Россе, он станет разочаровавшимся во всем преподавателем немецкого или французского языка в какой-нибудь заштатной государственной школе, без малейшей надежды на то, чтобы занять положение более соответствующее его способностям.

Шутки Росса, и сейчас не отличающиеся особой доброжелательностью, с годами станут еще более злыми – да и аудитория его будет ограничена классными комнатами и пивными.

Находясь внутри разума Росса – точно так, как это было и в разуме Джуди – Флетчер мог не обращать внимания на то, что делает Росс, если его это не интересовало. Поэтому Флетчер не знал, что делал Росс дальше. Флетчер обратил внимание на внешний мир только поздним вечером, когда Росс, успевший хорошо выпить, вступил в ссору с компанией игроков в регби, причем они перебрасывались именем Аниты Сомерсет, словно регбийным мячом.

Одним из игроков был Эрик Стирлинг. Возможно он винил Росса в том, что Вероника отказалась исполнить роль леди Годивы, решил свести с ним счеты и теперь вовсю дразнил Росса по поводу Аниты. Флетчер почувствовал, что Росс начинает приходить в ярость.

– Помнится, говорил Эрик, – что ты проповедовал очень простую доктрину. Девушки были созданы более слабыми, чем мужчины исключительно для выживания вида. Не вызывает сомнения, что Анита достаточно слаба, особенно по сравнению с Вероникой – а ведь с Вероникой, судя по тому, что ты сам рассказывал, ты управился без проблем.

Несколько других игроков в регби, успевших набраться еще сильнее, чем Росс и Стирлинг, естественно, не стали воздерживаться от весьма нахальных комментариев.

– В свое время я жил на улице Старого Замка 74, – заметил Эрик, – до тех пор, пока меня не вышвырнули оттуда. Старая карга, которая командовала там парадом, была слишком узколобой, даже для бывшей медсестры. Но однажды… вечером я был у себя дома, перед этим я немного выпил – ну, не больше, чем сейчас. Одеяние мое состояло из одного носка, и я стоял возле открытого окна.

Мое внимание привлекло какое-то движение снаружи – две пожилых женщины очень строгого вида стояли на противоположной стороне улицы и смотрели на меня.

Игроки в регби аж взвыли от восторга.

– Окно было довольно большим, – задумчиво продолжал Эрик. – Конечно, я мог бы сказать, что они потеряли дар речи от восхищения, но моя неизбывная любовь к правде вынуждает меня признать, что на лицах у них было выражение полнейшего ужаса.

Последовали новые восторженные крики, но Росс к ним не присоединился.

– Должен заметить, – продолжал Эрик, – улица эта довольно-таки открытая. Окно комнаты Аниты Сомерсет находится через одно после окна той комнаты, в которой я тогда жил. А крыша угольного сарая позволяет с легкостью подобраться к этим двум комнатам. Даже те две престарелые дамочки без проблем смогли бы забраться ко мне в спальню, если бы, конечно, захотели.

Прошло некоторое время, прежде чем смолк дружный гогот.

– А уж кто-нибудь, вроде тебя, Росс, – сказал Эрик, – кто-нибудь, имеющий твою репутацию, непременно должен воспользоваться этим подарком судьбы. Милашка Сомерсет наверняка сейчас дома…

– Я никогда ничего не делаю, если меня заставляют, – сердито проворчал Росс. Уже не в первый раз Флетчер заметил, что, когда Росс сердился, он лишался своего обычного остроумия.

– Да? А можно было подумать…

– Но я это сделаю.

В баре стало неожиданно тихо. Одно дело подначивать кого-либо на не очень благовидный поступок, и совсем другое – понять что этот кто-то поддался на твои подначки.

Все присутствующие были пьяны, но недостаточно для того, чтобы не понимать, что Росс принял вызов всерьез и не ограничится тем, что заберется потихоньку в комнату Аниты, когда ее там не будет, выкрадет ее штанишки, принесет в пивнушки, и они смогут провести несколько очень веселых минут, обсуждая его подвиг.

Это уже было серьезно.

И поэтому они решили, что их это не касается, отвернулись и молча допили свое пиво. Кромке того, все равно приближалось время, когда пивная закрывалась.

Эрик Стерлинг улыбнулся и салютовал Россу своей кружкой.

Задняя часть дома номер 74 по улице Старого Замка была не совсем такой, как ее описывал Эрик.

Участок дороги, с двух сторон закрытый для движения специальными знаками, вел из одного тупика в другой.

Остальные дома, стоящие на улице Старого Замка, были отрезаны довольно длинной и высокой глухой стеной. Эрик сильно преувеличивал, когда утверждал, что у двух престарелых дамочек не возникло бы проблем, если бы они захотели забраться в его спальню. Для начала им пришлось бы перебраться через семифутовую стену. Кроме того, он тактично преуменьшил высоту, на которой были расположены окна спальни. Хотя внизу был всего лишь один этаж, дом был старой постройки, на солидном фундаменте, а сзади, где земля была ниже, чем у парадного входа, даже окна первого этажа находились на уровне десяти футов. Как и говорил Эрик, тут был сарай для угля, крыша которого подходила к стене, но забраться в комнаты верхнего этажа можно было не по этой крыше, а по дополнительной пристройке, которая, по всей вероятности, сначала предназначалась для ванной комнаты.

Анита была дома. Занавеси были опущены, но за ними было отчетливо видно, как ее соблазнительная тень перемещается по комнате.

Росс постоял в раздумье несколько минут. Эрик Стерлинг довольно сильно приврал, добраться до окна в спальню Аниты было делом, более подходящим для профессионального грабителя, чем для двух пожилых дамочек. К тому же, окно вполне могло оказаться закрытым.

Однако Росс принял вызов – он станет всеобщим посмешищем, если заявит, что забраться в окно невозможно.

Этот хитрый сукин сын, подумал Росс, мастерски меня подставил.

Анита решила все вопросы, когда подошла к окну, слегка раздвинула занавески и приоткрыла окно на несколько дюймов. С тем же успехом она могла бы приоткрыть для него дверь своей спальни.

Росс забрался на стену. Футах в восьми от него и чуть выше находилась крыша сарая, о котором говорил Эрик. Росс с сомнением посмотрел на крышу: выдержит ли она его вес?

Однако он подумал, что вся постройка выглядит достаточно солидно, и решил рискнуть.

Росс осторожно выпрямился на стене, стараясь сохранить равновесие, а потом прыгнул на крышу сарая. Он приземлился довольно удачно и почти бесшумно.

Вблизи стена пристройки казалась еще более высокой и недоступной. Но рядом он заметил массивную трубу мусоропровода, которая позволяла подняться на четыре фута, а еще выше неосвещенный подоконник окна, над которым виднелся выступ. Хотя Росс все еще был изрядно пьян, он несомненно повернул бы назад, если бы его путь преградило бы достаточно существенное препятствие.

Однако всякий раз оказывалось, что каждое следующее препятствие можно легко преодолеть. Да и Анита, сама того не ведая, устранила самую последнюю проблему.

Росс поставил ногу на трубу и подтянулся к подоконнику.

Окно в ванну было открыто, так что он смог за него ухватиться. Еще немного усилий, и он оказался на наклонной крыше пристройки. Пригнувшись, он медленно и осторожно пополз вверх.

Высота была не столь большой, чтобы Флетчер почувствовал страх, даже когда Росс посмотрел вниз. Однако, падение с этой крыши имело бы те же последствия, что и прыжок с Вестфилдского небоскреба, и Флетчера порадовало, что Росс достаточно серьезно отнесся к своему положению и старался не рисковать зря. Сарай для угля шел вдоль стены пристройки, но под углом к основному зданию, отчего образовался провал высотой в тридцать пять футов, прямо на мощеный двор внизу.

Падение с куда меньшей высоты убило Джона Флетчера.

Подобравшись к окну Аниты как можно ближе, Росс тихонько выругался. Издали ему показалось, что окно находится всего лишь в нескольких дюймах от верхнего конца крыши пристройки – на самом же деле, до окна оставалось еще некоторое расстояние. Если бы в комнате никого не было, он мог бы дотянуться до подоконника и забраться внутрь.

Пока Анита находилась в комнате, было совершенно невозможно незаметно приоткрыть окно и залезть в комнату.

Что сделала бы Анита, или любая другая девушка, если бы она услышала и увидела мужчину, который лезет в ее окно?

Скорее всего она, не долго думая, захлопнула бы окно. И он бы упал и разбился насмерть.

Росс проклял Аниту и Эрика Стерлинга, проклял себя и пиво, которое выпил.

Неожиданно он перестал ругаться. Сквозь приоткрытые занавески он увидел, что Анита включила горячую воду.

Потом взяла зеленую бутылку и поставила ее на край раковины – девушка явно собиралась мыть голову.

Однако она так долго готовилась к этому, что Росс снова начал ругаться. Наконец Анита расстегнула молнию на платье.

Пока она стягивала платье через голову, Росс потянулся вперед, распахнул окно и забрался в комнату. Сбросив платье и оставшись в зеленой сорочке, Анита с удивлением и отвращением, но без всякого страха посмотрела на Росса.

– Теперь, гордая красавица, – заявил Росс, вставая в позу, – ты в моей власти.

– Проваливай отсюда, – с презрением ответила Анита.

– После всех трудов, которые я затратил, чтобы сюда забраться? И не подумаю.

– Да ты пьян.

– Если и пьян, то совсем чуть-чуть.

Анита даже не сделала попытки чем-нибудь прикрыться.

– Я не собираюсь кричать. Я ненавижу сцены, но ты, надеюсь, понимаешь, что зря тратишь время?

– Я так не думаю. – Росс подошел поближе к девушке, но она даже не пошевелилась. – Сначала, – продолжал он, – мы должны кое-что выяснить, а это самый простой способ.

И сильно ударил ее по лицу. Одновременно Флетчер нанес свой удар.

Флетчер лишь смутно представлял себе, какой властью, обладал, эта власть иногда полностью ускользала от него, а в иные моменты позволяла осуществлять полный контроль над человеком, в чьем теле он находился. До сих пор у него не было никакой власти над Россом.

В любом случае ему было очевидно одно: в моменты стресса его власть умножалась. В обычной ситуации, когда ему и его хозяину не грозила опасность, Флетчер мог быть совершенно бессилен. Когда же происходило что-то важное, когда он или его хозяин испытывали сильные эмоции, все менялось.

Сейчас Флетчер полностью контролировал Росса.

– Извини, Анита, – сказал он. – Я напился и перестал соображать. До свидания.

Он повернулся к окну.

Приложив руку к щеке в том месте, где уже появилось ярко-красное пятно, Анита сказала бесцветным голосом:

– Подожди. Если ты пьян, ты можешь сломать себе ногу, или шею. Я выпущу тебя через дверь.

Флетчер, которому совсем не хотелось спускаться вниз тем же способом, каким они с Россом забрались сюда, чуть было не согласился, но потом сказал:

– Чтобы все узнали? Нет, спасибо, Анита. Пожалуйста, постарайся забыть то, что здесь произошло.

Он перекинул ногу через подоконник – ему хотелось, как можно скорее увести Росса отсюда, потому что он не знал, сколько еще времени сможет его контролировать.

Анита не сказала больше ни слова, она молча проследила за тем, как он перебрался через крышу, спустился на угольный сарай, а потом прыгнул на стену. Когда он оказался внизу, она задернула занавески и скрылась из виду, но только прежде, вероятно, в первый раз за все время, закрыла окно на крючок.

– Я знал о твоем присутствии, ты, гнусный ублюдок, – сказал Росс, когда они шли по затихшей, ночной улице.

– Я в этом сомневаюсь.

– А почему ты думаешь я спросил, не совершил ли Флетчер самоубийства?

– Мне этот вопрос показался разумным.

– Ты думаешь я не знал про тебя? Я тебя все время чувствовал, бледное привидение жалкого труса. Ты меня совершенно не беспокоил, Флетчер. До настоящего момента.

Я знал, что у тебя нет никакой реальной силы. И почему мне не пришло в голову, что ты можешь располагать негативной властью? Что ты можешь помешать мне сделать что-то… Больше ты ни на что не способен.

– Возможно, в этом ты прав. Я должен подумать.

– Оставь меня в покое, Флетчер! Уходи!

– Я не могу этого сделать просто так, по заказу. Мне очень жаль, но дело обстоит именно так. Я уже пытался.

– Я знаю, ты был в Джуди. Она вышвырнула тебя вон. До этого момента я ничего против тебя не имел, мне казалось, что ты не можешь причинить никакого вреда. Теперь я собираюсь с тобой расстаться.

– Давай.

Последовала короткая борьба. Росс продолжал идти, Флетчер продолжал им управлять.

Затем Флетчер мягко сказал:

– Это совсем не так просто, как ты думаешь.

– Но ведь девчонка сумела избавиться от тебя…

– Да, но я отчаянно старался ей помочь. Мне совсем не нравилось быть женщиной. А сейчас я не уверен, что хочу покинуть тебя.

Последовал очередной раунд борьба за тело Росса, из которого победителем снова вышел Флетчер.

– За это время мне кое-что удалось обнаружить, – заметил Флетчер. – Я либо полностью нахожусь в зависимости от своего хозяина, либо, наоборот, сам начинаю всем распоряжаться. Когда я был с Джуди, командовал парадом я. Но стоило мне позволить ей разговаривать со мной, как все руководство перешло к ней.

Кончилось тем, что я был всего лишь призраком. С тобой все получилось наоборот. Я и не подозревал, что тебе известно о моем существовании. Все находилось под твоим полным контролем. Однако, за последние несколько минут… Росс, впереди поворот. Я хочу свернуть налево, домой. Посмотрим, сможешь ли ты повернуть направо.

Росс не смог повернуть направо.

– Я и сам хотел свернуть налево, – только и оставалось проворчать ему.

Если бы Росс был достойным человеком, подумал Флетчер, мне было бы стыдно, и я стремился бы покинуть его разум и тело, как это было с Джуди, когда я понимал, что был для нее болезнью, отвратительной помехой ее свободному существованию. Но находясь под моей командой, этот Ян Росс никак не может быть хуже, чем он был. Более того, есть все основания считать, что может стать лучше. Да и мир только выиграет, если я буду управлять Россом.

– Я все слышал, – заявил Росс. Но Флетчер почувствовал, что Росс напуган. Он не знал, сумеет ли получить свое тело обратно. Росс потерял уверенность – теперь он находился в полной зависимости от Флетчера.

Я сделал много добра для Джуди, с удовлетворением подумал Флетчер. Это произошло по чистой случайности, но факт остается фактом. Я сам не понимал, что я делаю… может быть, мне удалось открыть некие каналы ее мозга, которые были почему-то заблокированы. И судя по всему, эти каналы так и остались открытыми…

– Да ты просто фантастичен, – прорычал Росс, – а теперь, выметайся из моего разума.

– Нет. В данный момент, даже если бы я мог, я не стал бы этого делать.

Росс подошел к своей квартире. Некоторое время, пока он и Флетчер в одном теле поднимались по лестнице, казалось, что теперь-то между ними и разгорится настоящая битва за власть над телом Росса.

Но Росс выпил слишком много пива. Глаза у него слипались от усталости. Сбросив одежду на пол, он успел надеть лишь пижамные брюки.

А потом пиво одержало, наконец, над ними полную победу, и они заснули.

Флетчер проснулся первым и стал еще более напряженно размышлять над странным механизмом слияния двух разумов.

Он мог бы стать Россом, но зачем? Была ли в этом некая цель? Он никогда особенно не хотел быть Джоном Флетчером, да и сейчас совсем не стремился стать Яном Россом.

То, что он мог делать добро будучи паразитом – а в природе существует немало паразитов, которые исполняют полезные функции – давало ему надежду. Он ничего не мог поделать со своим нынешним положением – точно так же человек ничего не может поделать с тем, что он рождается на свет. И все же, он ненавидел и презирал свою роль некоего лишенного тела Духа, который доминирует над неким несчастным существом, несомненно имеющим право жить своей собственной жизнью, какой бы безнравственной она ни была.

Только история с Джуди давала ему определенные реальные надежды. Она была его Галатеей: он создал эту девушку, или, по меньшей мере, дал ей шанс создать себя. Конечно, в данный момент она представляла из себя странную смесь тринадцатилетней девочки с минимальным опытом жизни и хорошо пожившего, прилично образованного мужчины… хотя Флетчер толком не знал, что Джуди позаимствовала у него.

Однако теперь он был уверен: после контакта их разумов Джуди Макдональд стала способна делать то, что было далеко за пределами ее возможностей еще несколько дней тому назад.

К несчастью, он не находил никаких возможностей сделать нечто подобное с Яном Россом.

Постепенно Флетчер почувствовал, что Росс начал разделять его мысли; это был новый, сдержанный и мрачный Росс.

– Ну, что, значит, нам предстоит сражаться за мое тело? – спросил Росс.

– Надеюсь, что нет. Ты ведь знаешь, я готов умереть в любое время. Беда состоит в том, что я не могу.

– Очевидно, что мы не сможем жить в мире. Между нами все равно будет война.

– Если ты сможешь придумать какой-нибудь способ избавиться от меня, как это сделала Джуди, я не стану сопротивляться.

– И перепрыгнешь в другое тело и отнимешь жизнь у другого несчастного?

– Я не знаю. Постараюсь этого не делать. Да и в любом случае, тебе-то что до этого? Ты ведь только хочешь избавиться от меня.

Возникла длительная пауза, во время которой Росс тщательно скрывал свои мысли. Они оба были на это способны. Флетчер был удивлен тем, что Росс не пытался делать очевидных вещей, стараясь избавиться от Флетчера.

– Поговори за меня с Анитой, – наконец сказал Росс.

Удивленный Флетчер ничего не ответил.

– Я должен заполучить эту девушку, – с силой продолжал Росс, – и я бы заполучил ее прошлой ночью, если бы… Нет, только не надо с отвращением от меня отворачиваться. Какое ты имеешь на это право? Флетчер, мне известна большая часть твоей грустной истории. Может быть, я и не знаю всех деталей, но общий смысл мне очевиден. Тебе бы удалось спастись, если бы, встретив подходящую девушку, ты смог не упустить ее.

– А для тебя, конечно, ответ на все вопросы заключен в сексе.

– Черт возьми, неужели все сорок три бездарно прожитых года ничему тебя не научили? Что было самым важным в характере Джона Флетчера? Тут дело не только в постоянных неудачах. Ведь нельзя было всегда и во всем терпеть неудачу – хотя мне кажется, что именно к этому ты и стремился всю свою жизнь. Нужно признать, что в этом ты достиг немалых успехов, не так ли? Однако главной твоей проблемой было одиночество.

И опять Флетчер ничего не сказал в ответ, ему хотелось, чтобы Росс сменил тему разговора.

– И страх, – добавил Росс.

Флетчер, которому стало не по себе, в то же время чувствовал себя странно удивленным. В результате, оказалось, что Росс вовсе не был таким уж бесчувственным и самовлюбленным чурбаном. Его замечания показались Флетчеру удивительно проницательными.

– Страх?

– Ну, осторожность, презрение к себе, желание, чтобы земля разверзлась и поглотила тебя, нечто в таком роде. И еще одно – полная неспособность общаться с другими людьми. Ты ведь даже и говорить-то толком не умеешь. Тебе это известно?

– Да, я знаю.

– Я был удивлен, когда узнал, что ты успешно закончил университет. Ты бормочешь и заикаешься, как старый пьянчуга. А на самом деле ты свободно говоришь по-немецки и по-французски, так что Джуди нравилось слушать твою французскую речь, хотя она и не понимала ни одного слова…

Это было невыносимо. Флетчеру было неуютно, когда его жизнь и поступки анализировала Анита, но ее рассуждения он еще мог вытерпеть. Слушать Росса было настоящей пыткой.

К счастью, на данном этапе, анализ был закончен. Росс продолжал:

– Ты нравишься Аните. Эта девчонка Джуди явно была в тебя влюблена – насколько она была на это способна.

Сейчас она не очень в этом уверена, но ее можно понять. Я не думаю, что после того, как люди побывали внутри разума друг у друга, между ними возможна любовь. Предполагается, что муж и жена должны быть единой плотью, но головы у них при этом остаются разные…

– Зачем ты хочешь, чтобы я поговорил с Анитой?

– Черт тебя побери, Флетчер, почему ты даже не пытаешься меня понять? Я знаю только один способ получить то, что хочу – пойти и взять. Но с Анитой это невозможно. Мы все это знаем – и она и я. Поговори с ней.

– От твоего имени?

– Флетчер, я хочу тебе показать себя. Может быть, после этого мы будем понимать друг друга.

Другого предупреждения Флетчер не получил. В следующее мгновение он погрузился в девятнадцать лет жизни Яна Росса.

Росс был сиротой. Его родители погибли в автокатастрофе через три недели после его рождения, в тот вечер, когда они впервые за последние шесть месяцев отправились пообедать в ресторан.

Они бы любили его. Они были очень молодыми и преданными друг другу. Им не хватало мудрости. Сама катастрофа и смерть были всецело их собственной виной; во всем был виноват Гарри Росс, которому тогда было восемнадцать – на один год меньше, чем его сыну сейчас.

Ребенок попал на попечение дяди и тети, которые не могли бы спать спокойно, если бы ребенок Гарри и Мэри Росс попал в приют.

Однако они не смогли сделать свой дом настоящим домом для него.

Маленький Ян почему-то все время оказывался грязным. Он постоянно пачкался, и им приходилось раз за разом мыть его. До появления маленького Яна, дом Мередит и Гастона Дойлов был самым аккуратным и чистым во всем цивилизованном мире. Позднее, когда Ян научился ходить, он всегда умудрялся находить лужи и падать в них, наступал в кошачьи и собачьи экскременты – и где он только их находил?

Они терпеливо пытались обучить его вести себя прилично и, конечно, добились своего. В тот день, когда Ян впервые пошел в школу, он был самым аккуратным, самым чистым и безукоризненным маленьким мальчиком из всех, кого доводилось видеть учителям. А кроме того, он был невероятным педантом, который так и напрашивался на насмешки.

В последующие десять лет над маленьким Яном постоянно насмехались. Ведь он сам напрашивался. Полностью приняв стандарты Мередит и Гастона Дойлов, он неустанно критиковал всех остальных.

Возможно, все это и не имело бы значения, но главная проблема дяди и тети Росса заключалась в том, что они не могли выразить (а может быть и ощутить) никакой любви по отношению к ребенку, которого они никогда не хотели, и взяли к себе в дом только из-за обостренного чувства долга. Они не только были всегда правы, они еще и всегда сохраняли честность. Позднее, когда они узнали немного больше о том, как надо растить детей, они поздравляли Яна с каждым успехом, а ругали только за те неудачи, которых он мог и должен был избежать. Но они никогда не гордились его успехами.

Много позднее, когда Ян Росс начал изучать психологию – как и многие другие он заинтересовался ею из-за того, что надеялся благодаря психологии лучше понять себя и окружающий мир, он обнаружил много очень интересного и важного для себя. Но больше всего Росса поразило то, как часто человеческий разум бросается от одной противоположности к другой. Сын скупердяя ведет себя, как последний расточитель; дочь нимфоманки оказывается фригидна; дети религиозных фанатиков становятся атеистами.

И все же были вещи, которые не могли перейти в свою противоположность – например, ребенок, никогда не знавший тепла, не сможет стать человеком, отдающим тепло.

Таким образом, Росс преуспевал в школе, вел себя корректно и законопослушно. А потом Мередит и Гастон, которые всегда считали, что родители Яна виноваты в собственной смерти, сами погибли в автомобильной катастрофе. Все их не слишком большое достояние осталось Россу.

В других отношениях Росс стал таким, каким бы Мередит и Гастон не хотели его видеть. Он пил, играл, ругался, прелюбодействовал – и все только потому, что они этого не делали.

И все-таки, он не мог любить, потому что они не могли. А теперь его ужасно тянуло к Аните.

– Благодарю тебя, – сказал Флетчер.

– За что?

– За честность, – ответил Флетчер.

– Тут я ничего не мог поделать, – отпарировал Росс. – Я бы с удовольствием приврал, если бы мог. Кстати, я вспомнил лимерик одного известного поэта: «Что бы ты стал делать, если бы был мной, чтобы доказать, что ты это ты?» До тошноты похоже на наш случай.

– Так или иначе, но я не вижу особого смысла в разговоре с Анитой. Тебе же хорошо известно о моих успехах с женщинами.

– А тебе известно о моих.

– Ты еще молод, ты можешь измениться. А я уже давно прошел точку возврата.

– Поэтому ты и вернулся, – усмехнулся Росс.

– Ты можешь измениться.

– Я не хочу меняться.

В этом-то все и дело. Росс не хотел меняться, и на это у него были все права.

Флетчер, у которого на время вдруг появились надежда, уверенность в себе и смысл жизни, снова потерял их.

Теперь, когда он по-настоящему узнал Росса, Флетчер уже не чувствовал, что у него есть право оставаться в его теле.

Он был человеком, который занимает место в шлюпке, в то время как другие утонули. У него не было права на спасение. Тот факт, что он утонул еще раньше, постепенно отходил в прошлое, а он продолжал цепляться за жизнь, пытался спастись, занимая чужое место. Флетчер постарался скрыть эти мысли от Росса, а Росс подумал, что он скрывает что-то другое.

– Ты не хочешь поговорить за меня с Анитой?

– Пойми – это бессмысленно.

– Тогда будь я проклят, если когда-нибудь снова заговорю с тобой, – с обычной для себя детской обидчивостью отозвался Росс.

После этого Росс постоянно оставался где-то на периферии сознания Флетчера, предоставив ему самостоятельно решать задачу на тему: «День из жизни Яна Росса». У Флетчера не было выбора, Росс отказывался отвечать. В целом Флетчер справился со всеми проблемами гораздо лучше, чем они оба ожидали, в основном потому, что ему было нечего терять.

Когда он встретил Эрика Стерлинга, тот сразу спросил:

– Ну, что произошло?

– О том, что произошло, или не произошло, я не собираюсь тебе рассказывать.

Реплика была достаточно грубой, чтобы принадлежать Россу, но ее суть была совсем не характерной для Росса. Эрик был явно удивлен.

Сандра, девушка, которая забеременела от Росса, отвела его в сторонку и начала свои пронзительные жалобы.

– Подожди, пожалуйста минуточку, – сказал Флетчер. – моей вины нет в том, что, когда мужчина и женщина решают поваляться на соломе, с мужчиной ничего не может произойти, а девушка может обзавестись ребенком.

Насколько я помню, мы в равной степени разделяли идею поваляться на соломе. Скорее даже, это была твоя инициатива. Так что теперь не надо сваливать все на меня.

– Я могла бы предвидеть, что ты отнесешься к этому именно так!

– Да, – весело согласился Флетчер. – Тебе следовало это знать. Ты что, пытаешься внушить мне, что ты не знала, как я к этому отношусь?

Девушка замолчала. Флетчеру было немного не по себе из-за того, что он так разговаривал с Сандрой, но он искренне верил, что иногда необходимо быть жестоким, и это был именно такой случай. Речи о том, что Росс женится на Сандре быть не могло. Представить себе, что он будет заботиться о ней после того, как Флетчер перестанет быть частью его существа, было довольно трудно. Чем раньше Сандра это поймет, тем быстрее она сообразит, что должна сама справиться с ситуацией, в которую иногда попадают легкомысленные девушки.

Встретив Аниту, он просто сказал:

– Извини меня.

– Мне все равно. – Она попыталась пройти мимо него.

– Я не Ян Росс. Я Джон Флетчер.

– Сделав это сообщение в такой неожиданной и резкой форме, Флетчер надеялся, что таким способом сумеет возбудить в ней интерес, но Анита осталась совершенно спокойной.

– Отлично. Кем бы ты ни стал, перемена пойдет тебе только на пользу.

– Мне надо поговорить с тобой.

– Зато мне, незачем с тобой разговаривать.

– Анита, пожалуйста…

Хотя Анита совершенно не удивилась, когда он объявил, что является Джоном Флетчером, его последние слова, казалось, сильно ее поразили. Возможно, Росс впервые в жизни сказал слово «пожалуйста».

– Мне нужно пойти на эту лекцию, – уже не так холодно сказала Анита.

– Тогда давай поговорим после этой лекции.

– Может быть…

Этого было достаточно. Флетчер отступил на шаг назад, чем еще больше удивил Аниту.

Флетчер был смущен. Он полностью контролировал Росса, тот даже не разговаривал с ним. Кроме того, Флетчер прятал от Росса свои самые сокровенные мысли.

И все же он говорил и вел себя не как Росс, и не как Флетчер.

Поскольку ему не надо было идти на лекцию, он зашел к своему преподавателю французского. Мистер Стин не преминул ему несколько раз напомнить, что он должен был сделать это еще вчера.

– Садитесь, Росс, – сказал Стин. По сравнению с ним, Анита вела себя, как нежная подружка. – Я прочитал вашу работу. Я прочитал ее несколько раз. Французский хорош. Содержание – дерьмо.

Он мрачно посмотрел на Росса, который удобно устроился на кресле в его кабинете.

– Прежде, чем вы ответите мне в своей обычной наглой манере, – продолжал Стин, – хочу предупредить вас, что как только вы это сделаете, я вынужден буду поставить вопрос о вашем поведении перед деканатом университета. Я хочу поговорить с вами, Росс, и надеюсь, что на этот раз вы меня выслушаете.

– Конечно, я выслушаю вас, сэр.

Стин помахал сочинением Росса в воздухе.

– В вашем творении содержатся тонко завуалированные намеки на извращенные отношения между Директором и Деканом, которые представлены в виде двух Бретонских крестьян. Вы совершили бессмысленно злое дело – ваше сочинение никому не сможет доставить удовольствие, но зато вызовет возмущение и отвращение у всех, кто окажется способным понять его – а вы, Росс, прекрасно знали, что уж я-то наверняка разберусь в ваших писаниях. Вы прекрасно понимаете, что использование этого документа против вас доставит множество неприятных минут тем, о ком вы в нем упоминаете, в то время как вы будете настаивать на своей полной невиновности и утверждать, что за вашими сочинениями не стоит никаких намеков.

Он встал напротив Росса и пристально посмотрел на него.

– Создается впечатление, – продолжал Стин, – что использовать свой талант в подобных целях доставляет вам какое-то извращенное удовольствие, Росс, но я вызвал вас сюда совсем не по этой причине. Как я недавно выяснил, вы учитесь в университете на государственные деньги, а раз так, то вы однозначно должны подчинятся элементарным законам.

Он сел напротив Росса.

– Несмотря на вашу осторожность, будет совсем несложно вышвырнуть вас отсюда еще до того, как вы успеете показать себя во всей красе. И тогда вы окажетесь в весьма незавидном положении, Росс. У вас нет ни богатых родителей, ни надежного, высокопоставленного покровителя.

Без диплома ваши несомненные лингвистические таланты будут иметь очень малую рыночную цену. А в других областях вы ничего не умеете.

Стин замолчал и тогда заговорил Флетчер:

– Я хорошо все это знаю, сэр. Могу вас заверить только в одном: ваше мнение о моей особе много лучше, чем мое собственное.

То, что он сказал, было истинным на многих уровнях и во многих смыслах, и не было никаких оснований сомневаться в его искренности.

Стин, во всяком случае, не смог в ней усомниться.

– Ну… ну, Росс. В таком случае, может быть вы… Мистер Росс, ответьте мне на один вопрос. Вы никогда не обращались к психиатру?

Флетчер улыбнулся.

– Нет, но я занимался психологией. У меня есть некоторое представление о том, почему я так себя веду.

– Ну… ну… – Стин находился в полной растерянности – он начал разговор в жесткой академической манере, предполагая, что ему предстоит поставить на место зарвавшегося студента, потом ему показалось, что он имеет дело с психически неуравновешенным типом, а теперь… – Я не знаю, – после некоторого молчания добавил Стин. – Всего хорошего, мистер Росс.

Во всяком случае, Флетчеру удалось заслужить – Мистера.

Встретив Аниту после лекции, Флетчер твердо сказал:

– Пойдем сюда.

Анита отпрянула назад.

– Учитывая, что ты вчера забрался в мою спальню и ударил меня…

– Это был Росс, Анита.

Она нетерпеливо передернула плечами.

– Только не надо смешить меня. Если это еще один из твоих грязных трюков…

– Я могу доказать, что я Флетчер, если ты только немного послушаешь меня.

– Но я и так прекрасно вижу, что ты Росс.

– Росс, конечно, тоже, но в данный момент его здесь нет. Он обиделся и прячется. Я хочу доказать, что часть меня – это Флетчер.

– Как?

– Помнишь ту комнату на факультете психологии? Ты сказала мне тогда, что представляешь себя в роли Мата Хари.

Его слова поразили Аниту. Она нахмурилась.

– Я сказал: «Мне нравится твой голос», а ты ответила: «Только голос? А я думала, что у меня хорошенькие ножки». И еще ты спросила, не женоненавистник ли я…

– Хорошо, я поговорю с тобой. Может быть, я смогу помочь тебе. Я знаю несколько очень хороших психиатров.

Опять то же самое. Но Флетчер продолжал стоять на своем.

– Безумие тут совершенно не причем. Я ведь не заявляю, что я Наполеон Бонапарт. Я твердо знаю, что я Джон Флетчер. И ты со мной согласишься, если разрешишь поговорить с тобой.

– Куда ты хочешь пойти?

– В какое-нибудь спокойное место.

– В Союз Студентов? Ты что, шутишь?

– Нет, это совсем недалеко. – Он отвел ее в раздевалку, в которой действительно никого не было. – Неудачник Флетчер был поразительно удачлив в подобных мелочах.

– Ты хочешь сказать, что заранее знал о том, что здесь никого нет?

– Да, хотя иногда я попадал совсем не туда, куда мне требовалось.

– Ты утверждаешь, что ты Флетчер. А потом ты говоришь о нем в прошедшем времени. Если это какая-то новая игра, то хотя бы не меняй правил в ее процессе.

Он рассказал ей еще о нескольких фактах, о которых могли знать только она Флетчер.

– Когда Флетчер успел рассказать тебе все это? – резко спросила Анита.

– Флетчер и Росс никогда не встречались ни до, ни после экспериментов в университете.

– Я не знаю, – она задумчиво наморщила лоб. На ней была красная юбка, белая блузка и туфли на высоких каблуках.

Блузка, на первый взгляд была совсем скромной, но было в ней что-то удивительно соблазнительное. Флетчера шокировали собственные мысли, и он подумал, что может быть, зря уж так сильно винил Росса за аналогичные желания.

– С тебя вполне станется, – предположила Анита, – пойти к Флетчеру, зная, что он и я оставались в лаборатории вдвоем и расспросить его.

– И неужели ты веришь, что я… что Флетчер рассказал бы ему? – резко спросил он.

Анита опять задумалась. Видно было, что его последний довод произвел на нее впечатление.

– Послушай, – начал Флетчер и рассказал ей всю историю от начала до конца.

Она не могла ему поверить. Хотя Флетчер и был разочарован в Аните, но он не мог не признать, что ей поверить его словам было намного сложнее, чем Джуди или Россу. Они ведь знали… ты не станешь спорить с тем, что ты сам знаешь, каким бы неправдоподобным это знание не оказалось. Если в один прекрасный ты просыпаешься и оказывается, что у тебя две головы, то твоя дальнейшая жизнь будет определяться тем неоспоримым фактом, что у тебя две головы – в некотором смысле именно это и произошло с Джуди и Россом.

– Я не люблю тщательно подготовленные розыгрыши, – заявила Анита. – В целом, я верю в то, что мне говорят люди. Вероятно, это делает меня уязвимой. В прошлом году мы с тобой поспорили по поводу лодочных гонок. Позднее ты сказал мне, что лодка Кембриджа затонула. Я заплатила деньги. Через несколько часов я узнала, что это была такая шутка.

– Я совсем не шучу, Анита.

– Ну, это уже слишком… – сказала она, снова теряя уверенность, – Росс никогда не называл меня Анитой.

Честно, я просто не знаю.

– Пойди и поговори с Джуди.

– Ты хочешь, чтобы я спросила сидел ли Флетчер внутри ее головы… – И эта фантастическая история о хождению по парапету небоскреба. Ну, как в это можно поверить, Росс?

– Да, – вздохнул Флетчер. – Очевидно, что тебя могут убедить только факты. Ладно, разузнай все, что сможешь о Джуди. Она учится в специальной школе. Вчера ты ее видела. Ее коэффициент умственного развития что-нибудь около 60 или 70. Ты ведь помнишь, она говорила, что не умеет писать.

– Да, – медленно начала Анита. На нее снова напали сомнения. – Я никак не могла этого понять. Она показалась мне совершенно нормальной, со способностями скорее даже выше среднего.

– Ну, так разберись в этом. Джуди не могла научиться читать и писать из-за того, что была умственно отсталой.

Она была обречена на неграмотность до конца своей жизни.

А как насчет того, чтобы протестировать ее сейчас? В действительности, это главная причина, по которой я хотел поговорить с тобой. Мне нравится Джуди, и я чувствую себя ответственным за нее. Если никто ничего для нее не сделает, она будет вынуждена вернуться в свою старую школу после того, как у нее пройдет лодыжка. Со временем они сами обнаружат, что она стала нормальной, но на это у них могут уйти долгие месяцы. В то же время, ее нельзя отправить в обычную школу, где учатся девочки и мальчики ее возраста – Джуди слишком сильно отстала от них. Не сможет она ходить и в начальную школу с семилетними детьми. Скорее всего ее так и оставят в специальной школе, потому что в этом случае у всех будет меньше всяческих забот.

– О, нет! – воскликнула Анита, вскакивая на ноги. – Это будет просто ужасно для бедной девочки. Кто-то должен… – Она замолчала, увидев, что Флетчер улыбается ей, и, не удержавшись, улыбнулась в ответ.

– Скажи мне, во что именно ты никак не можешь поверить?

– Ой, да во все. Во всю эту безумную историю.

– И все же, ты принимала участие в эксперименте по проверке телепатических талантов Флетчера. Почему же ты отказываешься верить в них, когда эти таланты обнаружились?

– Это не телепатия.

– Хорошо, скажи тогда мне, что такое парапсихология?

Каковы правила ясновидения? Что разрешается и что не разрешается в областях, находящихся за гранью человеческого знания?

Уже менее уверенно она повторила:

– В это невозможно поверить.

– Во что конкретно ты не можешь поверить?

– Ну, может быть, в отсутствие науки, машин. Я плохо разбираюсь в технике, поэтому мне кажется, что с помощью специальных приспособлений можно добиться чего угодно.

Если бы Флетчер и Росс сидели на специальных креслах, а вокруг головы у вас были бы медные провода и стеклянные трубки, мерцали разноцветные огоньки на панелях приборов, как в кино, я, наверное, бы смогла поверить во что угодно.

– Не слишком логично, не правда ли?

– А почему нет? Когда случается то, чего никогда не было раньше…

– Существуют толстенные тома с описаниями исследований подобных явлений. И даже если результаты опытов не дают однозначного ответа, вы должны признать, ты должна признать, что тысячи людей верят, что подобные вещи случались от начала времен.

Вдруг, Анита ужасно возбудилась, во всех ее движениях стало проявляться нетерпение. Она сделала два быстрых шага и остановилась перед ним, с вызовом глядя ему прямо в глаза.

– Значит, ты Флетчер? – спросила она.

– Да.

– И в то же время, ты еще и Росс?

– Да.

– Но в данный момент, ты Флетчер?

– Да.

– Поцелуй меня.

Он сразу понял, что она имеет в виду, но даже не стал об этом думать. Когда такая девушка делает подобное предложение, думать тут не о чем.

Он обнял Аниту и его губы прижались к ее губам. Сначала она была пассивна, но потом стала отвечать. Это был тот редкий поцелуй, когда кажется, что ты взмываешь в самые небеса. Ни одному из них не надо было учиться даже у самых знаменитых любовников древности.

Когда Анита снова могла говорить, она прошептала, все еще находясь в его объятиях:

– Теперь я могу поверить в невозможное. Но все совсем не так, как ты говорил мне. Ты не Флетчер – это очевидно.

Но ты и не Росс.

Особенно сильно Флетчер наслаждался определенной частью дня. Обычно Росс питался в кафе Студенческого Союза, но вечером он обычно готовил себе ужин сам. Ужином это называлось потому, что на настоящий обед у него всегда не хватало денег, которые он более охотно тратил на выпивку.

Оказавшись на свободе в кухне Росса, Флетчер с интересом исследовал весьма скромные запасы. Он нашел рис, цыпленка, креветки, бекон, оставшийся от завтрака, несколько сосисок и помидор, и сделал себе целую гору пеллы (это было его любимое испанское блюдо). Флетчер съел все до последней крошки. Никогда в жизни он не получал такого удовольствия от еды. Здоровый аппетит Росса в сочетании с извечным нездоровым интересом к пище Флетчера превратили ужин в божественную трапезу.

Когда Флетчер в изнеможении устроился на кровати, Росс напомнил ему о своем существовании.

– Ты сожрал продуктов, которых мне бы хватило на целую неделю.

– А разве ты не получил удовольствия?

– Я не понимаю, Флетчер, как можно так есть.

– А я не понимаю, Росс, как можно так пить.

– Так или иначе, но мне необходимо избавиться от тебя.

– Ну, на эту тему мы уже с тобой говорили.

– И я кое-что придумал. Возможно, это сработает. Довольно простая штука.

Они разговаривали друг с другом очень осторожно. Каждый пришел к определенным выводам, которыми он не собрался делился с другим.

– И в чем же заключается эта твоя штука? – спросил Флетчер.

– Ты должен предоставить мне свободу действий.

– Хорошо. Ты хочешь попробовать прямо сейчас?

– Да, но сначала я все-таки расскажу тебе, что я собираюсь делать. Ты помнишь, что произошло перед тем, как ты попал в разум Джуди?

– Конечно.

– Ты знал, что твое время приближается и поэтому позвонил Бодейкеру. Более двенадцати часов ты пытался вступить с нами в телепатическую связь. Это, по всей видимости, привело тебя в состояние готовности, стимулировало каким-то образом. Потом у тебя разболелась голова. Сам не зная почему, ты вдруг напился. Это еще в большей степени подготовило и настроило тебя.

– А по-моему, как раз наоборот.

– Ну, как ты не понимаешь? Ты хотел жить и, одновременно, хотел умереть. Ты хотел узнать о своих специальных талантах и, в то же время, пытался сделать вид, что они не существуют. Ты попробовал войти с нами в контакт, но достиг только негативных результатов… как чемпион по гольфу, который пытаясь показать, что он не умеет играть, делает все в десять раз хуже, чем любой человек, впервые взявший в руки клюшку.

– Ну и что?

– Я собираюсь купить две бутылки виски и выпить их.

– Нет! Почему бы тебе не выпить пива, как в прошлый раз?

– Потому что ты не любишь виски. И пьяным ты ведь тоже не любишь быть, не так ли? Я почти уверен, что нашел подходящий способ, Флетчер. Где-то поближе к концу первой бутылки ты либо найдешь покой, либо перепрыгнешь в сознание к кому-нибудь другому, а уж это меня абсолютно не волнует.

После некоторых раздумий Флетчер понял, что если он действительно хочет уйти из головы Росса, то ему нужно соглашаться.

– Ну, давай попробуем.

Флетчер постарался отключиться и дать возможность Россу вновь завладеть своим телом. Однако вкус виски заставил Флетчера прийти в себя, его чуть не вырвало, но Росс не дал ему этого сделать.

Вернувшись в свою комнату с двумя бутылками и стаканом, Росс закрыл дверь на ключ, устроился в удобном кресле и громко сказал вслух:

– Это хорошая штука, Флетчер. Настоящее пшеничное, шотландское виски. Обычно я не могу себе позволить такое, но чего не сделаешь, чтобы избавится от тебя.

– Я испытываю аналогичные чувства.

– Иногда мне кажется, что это какое-то божественное существо играет с нами. Мы все больны. Ты болен, Джуди была больна, и я болен. Говоря о Джуди, я использовал прошедшее время, потому что мне кажется, что теперь она здорова. Она меня заинтересовала. Толковый ребенок. Жаль, что ей не двадцать лет. Этого греха на мне нет, Флетчер – я никогда не краду из колыбелей. Так или иначе, но мне кажется, что теперь она здорова.

– Только это меня и утешает.

– Утешайся чем хочешь, Флетчер. Но только до следующего глотка виски, ведь ты его так не любишь…

Тут Росс оказался несомненно прав.

– Что же до меня самого, – снова заговорил Росс вслух, – то должен признать, что и мне ты сделал кое-что хорошее. Если, конечно, теперь ты уберешься от меня к чертовой матери.

Он сделал еще один большой глоток. Росс пил виски, как вино.

– Как ты и сам в конце концов заметил, мы во многих отношениях очень похожи. Несчастливое детство, недостаток любви. Просто повлияло это на нас по-разному, вот и все.

Ты решил сделать вид, что не существуешь. И если кто-то обращал на тебя внимание, ты забирался поглубже в свою раковину. А я решил взять от жизни все, что возможно. И в каком-то смысле, это сработало.

– Не в самом лучшем смысле.

– Да, тут мы с тобой легко придем к согласию. Наш путь лучше.

– Что ты этим хочешь сказать? Что значит наш?

– Ну, ты что, забыл поцелуй с Анитой? Тут она была права. Мы не были Россом, и мы не были Флетчером. Мы были кем-то достойным Аниты. Разве ты не заметил, что она думает точно так же?

– Я не понимаю.

– Тогда ты просто дурак. Ну, может быть, я к тебе несправедлив, Флетчер. Я беру свои слова обратно. Я беру их обратно, но ты все равно дурак.

Уровень жидкости в бутылке быстро уменьшался.

– Я и в самом деле ужасно благодарен тебе, Флетчер – если, конечно, ты отвалишь от меня не позднее, чем через пять минут. – Язык у Росса начал заплетаться.

Затем, после очередного глотка, он совсем опьянел – в этом не было ничего удивительного, если учесть с какой скоростью он поглощал спиртное.

Флетчер, хотя и чувствовал себя не лучшим образом, не был так сильно пьян, как Росс, что было довольно странно. Та же самая кровь циркулировала через ту часть мозга, где обитал Флетчер – а содержание алкоголя в крови быстро увеличивалось. Однако, судя по всему, здесь были задействованы не только физические процессы; видимо от Флетчера осталось нечто большее, чем маленький участок мозга Росса.

– В тебе есть одно странное свойство, Флетчер. Ты чувствуешь добро. И не то чтобы ты был настоящим христианином, несмотря на твое детство. Может ты и педик, нет, я хотел сказать педант. Ты точно срамник, тьфу, я имел в виду скромник… – Он начал хохотать.

– Ну, все равно, – продолжал Росс, немного успокоившись, – я вижу некий смысл в этой твоей одержимости. Она дает тебе некое направление, ощущение смысла. Я хочу сказать, что даже если в этом и нет никакого смысла, у тебя, в отличии от меня, есть за что держаться. Я сам никогда не был настоящим дья… дья… а черт с ним. Нельзя построить жизнь на зле ради зла. Это заблуман и облуждение. Нет, заблумение и обмуман…

Росс беспомощно расхохотался – он был почти в алкогольной коме. Одна бутылка виски уже была выпита, и он принялся за вторую.

Похоже, подумал Флетчер, его план не сработает. Пока что ничто не вынуждало его покинуть разум Росса. Его тошнило от каждого нового кубического сантиметра виски, но телом в данный момент управлял Росс и алкоголь почему-то не оказывал такого сильного воздействия на Флетчера.

Однако когда Росс попытался в очередной раз налить еще виски себе в стакан, но лишь сумел расплескать его по своим коленям, Флетчер почувствовал, что его начинают выталкивать наружу.

Он вспомнил, как Джерри толкал девушку в воду. Всякий раз она удерживалась на ногах, но в конце концов, он заставил ее окунуться с головой. Флетчер ощущал сейчас похожие толчки и сообразил, что это почти теряющий сознание Росс пытается избавиться от него.

– Выходи, Флетчер. Выходи, ВЫХОДИ!

Больше слов не было. Была лишь просьба, мольба, Росс не мог командовать. Это Флетчер, если бы захотел, мог отдавать приказы. Хозяин тела мог лишь просить или подталкивать.

И Росс, с каждой минутой пьянеющий все сильнее, хотя он больше не мог пить виски, толкал Флетчера с отчаянной решимостью.

Росс так сосредоточился на своих попытках расстаться с Флетчером, что перестал, как прежде, скрывать свои мысли.

Росс стремился избавиться от сознания Флетчера, от незнакомца, засевшего в его голове, которой наблюдал за ним, разговаривал с ним, управлял им, а в будущем мог вообще поработить его.

И в то же время, он не хотел терять некую часть Флетчера, которой не хватало ему самому. Теперь Флетчер был готов уйти из сознания Росс, если ему удалось сделать для него то, что он сделал для Джуди.

Росс собрал все свои силы, и Флетчер, как Шейла, когда она окончательно потеряла равновесие, почувствовал, как вода сомкнулась у него над головой.