"Беги, Четверг, беги, или Жесткий переплет" - читать интересную книгу автора (Ффорде Джаспер)

Глава 9. И перемен все меньше

Лондэн куда-то пропал, и мне стало не по себе. Я лихорадочно гадала, куда он мог подеваться. Открыла калитку нашего дома и подошла к входной двери. Он мог перепутать время, отправиться за своим протезом в ремонтную мастерскую или пойти проведать маму. Но я просто успокаивала себя. Лондэн сказал, что будет ждать меня, однако его не было. И это на него не похоже. Совершенно не похоже.

Я внезапно остановилась посреди садовой дорожки. С чего это Лондэн поменял все шторы на окнах? Я замедлила шаг. Меня охватила тревога. Я замерла перед входной дверью. Скребка для обуви не было. Но его не могли убрать только что – крепежные отверстия были зацементированы очень давно. Присутствовали и другие изменения. Рядом с порогом откуда-то взялись кадка с высохшей тиккией часовитой^{4}, ржавые ходули и сломанный велосипед. Мусорные ящики были не стальные, а пластиковые, а в почтовом ящике торчала ненавистная Лондэну газетенка «Крот». Кровь бросилась мне в лицо, и я безуспешно стала шарить по карманам в поисках ключа, хотя смысла в этом не было, поскольку замок, который я запирала сегодня утром, закрасили много лет назад.

Наверное, я очень шумела, так как дверь вдруг отворилась и на пороге возникла копия Лондэна, вот только постаревшая, с брюшком, лысиной и бифокальными очками на носу.

– Да? – произнес «Лондэн» неторопливым парклейновским баритоном.

Я тут же вспомнила о темпоральной перегрузке, изменившей облик Филберта Орешека, и мне стало страшно.

– Господи, Лондэн, это ты?

Пожилой мужчина был потрясен не меньше меня.

– О боже, нет! – рявкнул он и хотел было закрыть дверь. – Здесь такие не живут!

Я быстро сунула ногу в дверную щель. Такой прием часто встречается в детективных фильмах, но на деле все немного отличается от кино. Я позабыла, что на мне кроссовки, и облицовочной доской мне придавило большой палец. Взвыв от боли, я выдернула ногу, и дверь захлопнулась.

– Караул! – закричала я, прыгая на одной ноге. Я долго давила на кнопку звонка, но в ответ раздавалось только глухое «Вон отсюда!». Я уже собралась забарабанить в дверь, как услышала за спиной знакомый голос. Обернулась и увидела старую маму Лондэна.

– Хоусон! – крикнула я. – Слава богу! Тут в доме какие-то люди, они не хотят меня впускать и… Хоусон?

Она смотрела на меня, как будто впервые видит.

– Хоусон? – снова позвала я, делая шаг к ней. – Это я, Четверг!

Она торопливо попятилась и холодно поправила меня:

– Для вас миссис Парк-Лейн. Что вам угодно?

Я услышала, как дверь у меня за спиной отворилась. Старый Лондэн-но-не-тот вернулся.

– Она позвонила в дверь, – объяснил он матери Лондэна. – И уходить не хочет. – Он немного помолчал, затем тихо добавил: – Она спрашивала о Лондэне.

– О Лондэне? – резко спросила Хоусон. С каждой секундой ее взгляд делался все враждебнее. – Вам-то до него какое дело?

– Он мой муж.

Повисла пауза, пока она обдумывала мои слова.

– У вас очень странное чувство юмора, мисс Как-вас-там, – сердито ответила она, указывая мне на садовую калитку. – Вам лучше уйти.

– Подождите минутку! – воскликнула я, едва сдерживая смех, настолько нелепо выглядела сложившаяся ситуация. – Если я не вышла замуж за Лондэна, то кто же подарил мне это кольцо?

Я показала им левую руку, но, похоже, это не возымело действия. Я бросила на нее взгляд и поняла почему. Обручального кольца не было.

– Черт! – ругнулась я, озадаченно осматриваясь по сторонам. – Наверное, уронила…

– Вы очень взволнованы, – сказала Хоусон скорее с жалостью, чем с гневом. Наверное, поняла, что странная особа не опасна, просто явно больна психически, притом неизлечимо. – Может быть, нам кому-нибудь позвонить?

– Я не сумасшедшая, – заявила я, пытаясь осознать положение. – Этим утром, нет, меньше двух часов назад мы с Лондэном жили в этом самом доме…

Я осеклась. Хоусон придвинулась поближе к мужчине в дверях. Они стояли так, как стоят давно женатые супруги, и я вдруг осознала, кто передо мной. Это был отец Лондэна. Погибший отец Лондэна.

– Вы – Биллдэн, – прошептала я. – Вы погибли, когда пытались спасти…

Мой голос оборвался. Лондэн никогда не видел своего отца. Биллдэн Парк-Лейн^{5} погиб, спасая своего двухлетнего сына из тонущей машины тридцать восемь лет назад. Сердце у меня замерло, и до меня стала медленно доходить суть этого нелепого недоразумения. Кто-то устранил Лондэна. Я попыталась опереться на что-нибудь, чтобы не упасть, затем быстро села на садовую ограду и закрыла глаза. В голове билась тупая боль. Лондэна нет. Значит, между нами ничего не было…

– Биллдэн, – сказала Хоусон, – тебе лучше позвонить в полицию…

– Нет! – крикнула я, открыв глаза и яростно сверля его взглядом. – Значит, вы не вернулись за ним? – медленно, хриплым голосом произнесла я. – Вы не спасли его тем вечером. Вы остались живы, а он…

Я приготовилась выслушать гневную отповедь, но этого не произошло. Биллдэн просто смотрел на меня со смешанным выражением растерянности и жалости.

– Я хотел его спасти, – тихо сказал он.

Я сдержалась.

– Где Лондэн сейчас?

– Если мы вам скажем, – спросила Хоусон, медленно и ласково произнося слова, – вы обещаете уйти и больше не возвращаться? – Она приняла мое молчание за знак согласия и продолжила: – Он на Суиндонском муниципальном кладбище… и вы правы: наш сын утонул тридцать восемь лет назад.

– Черт! – воскликнула я.

Мой разум метался, пытаясь понять, кто сыграл со мной такую страшную шутку. Хоусон и Биллдэн в страхе попятились.

– Это я не вам, – быстро сказала я. – Черт побери, меня шантажируют.

– Тогда вам лучше обратиться в ТИПА-Сеть.

– Они мне поверят не больше, чем вы.

Я замолчала и немного подумала.

– Хоусон, я знаю, что у вас хорошая память, ведь, когда Лондэн существовал, мы с вами дружили. Кто-то похитил вашего сына – моего мужа, и поверьте, я его верну. Но послушайте, я не чокнутая и могу это доказать. У него аллергия на бананы, у него родинка на шее и родимое пятно в виде омара на попе. Откуда мне это знать, если я не…

– Да? – медленно проговорила Хоусон, глядя на меня со все возрастающим интересом. – А это родимое пятно на какой ягодице?

– На левой.

– Если смотреть спереди или сзади?

– Сзади, – тут же ответила я.

На миг воцарилось молчание. Они переглянулись, потом посмотрели на меня, и в это мгновение они поверили. Когда Хоусон заговорила, голос ее был тих, в нем звучала глубокая печаль.

– Как… каким он мог бы стать?

Она заплакала, крупные слезы покатились по ее щекам, слезы скорби о том, что могло бы быть.

– Он был замечательным! – с благодарностью ответила я. – Остроумным, щедрым, высоким и мудрым. Вы очень гордились бы им!

– Кем он стал?

– Писателем, – ответила я. – В прошлом году он получил премию Берти Бедрона за роман «Злополучная кушетка». Он потерял ногу в Крыму. Два месяца назад мы поженились.

– Мы были у вас на свадьбе?

Я посмотрела на них и ничего не сказала. Хоусон-то, конечно же, была, она вместе с нами плакала от счастья. Но Биллдэн… Биллдэн отдал жизнь за Лондэна, когда вернулся в тонущую машину и вместо него упокоился на Суиндонском муниципальном кладбище. Мы постояли несколько минут, оплакивая Лондэна. Наконец Хоусон прервала молчание.

– Знаете, по-моему, нам всем будет лучше, если вы сейчас уйдете, – тихо сказала она, – и, пожалуйста, больше не приходите.

– Подождите! – сказала я. – Скажите, не было ли там кого-нибудь, кто помешал вам спасти его?

– Даже не один, – ответил Биллдэн. – Их было пятеро или шестеро. Среди них одна женщина. Я сидел на…

– Там не было француза? Высокого, по виду аристократа? Его, кажется, зовут Лавуазье.

– Не помню, – печально ответил Биллдэн. – Прошло столько лет.

– Теперь вам точно надо уйти, – решительно повторила Хоусон.

Я вздохнула, поблагодарила их, и они прошаркали внутрь, закрыв за собой дверь.

Я вышла из калитки и села в машину, пытаясь сдержать эмоции, чтобы ясно мыслить. Плечи у меня ходили ходуном, а костяшки вцепившихся в руль пальцев побелели. Как ТИПА могло так поступить со мной? Может, Скользом таким образом пытается выведать у меня что-то об отце? Я покачала головой. Игры с временными потоками – преступление, за которое карают с беспримерной суровостью. Трудно представить, чтобы Скользом рискнул своей карьерой, да и жизнью тоже, играя так грубо.

Я глубоко вздохнула и подалась вперед, чтобы нажать кнопку стартера. В этот момент мой взгляд случайно упал на боковое зеркало: на противоположной стороне дороги припарковался «паккард». Безупречно одетый человек, опираясь на его крыло, покуривал и посматривал в мою сторону. Это был Дэррмо-Какер. Похоже, он улыбался. И тут я внезапно разгадала весь план. Все дело в Джеке Дэррмо. Чем там угрожал мне Дэррмо-Какер? «Корпоративной нетерпимостью»? Гнев вспыхнул во мне с новой силой.

Мысленно обозвав его ублюдком, я выскочила из машины и быстро и решительно двинулась к Дэррмо-Какеру, который при моем приближении заметно подобрался. Я даже не взглянула на машину, с визгом затормозившую в нескольких дюймах от меня, и, когда Дэррмо-Какер шагнул было ко мне, обеими руками изо всех сил толкнула его. Он потерял равновесие и тяжело упал на землю. Я тут же кинулась на него, схватила за грудки и уже собралась от души врезать ему кулаком. Однако так и не ударила – в слепом гневе я совсем позабыла о его дружках Хренсе и Редькинсе. Они свои обязанности выполнили прекрасно, эффективно и, как мне пришлось убедиться, болезненно. Я отбивалась, как черт, и радовалась, что в заварухе мне удалось крепко засадить Дэррмо-Какеру в коленную чашечку – он даже завопил от боли. Но триумф мой оказался не долог. Вдвоем громилы были раз в десять тяжелее меня и вскоре сломили мое сопротивление. Они скрутили меня, а Дэррмо-Какер подошел ко мне с мерзкой улыбочкой на лисьей физиономии.

Я сделала первое, что пришло в голову, – плюнула ему в рожу. Мне никогда прежде не приходилось ни в кого плевать, но получилось как нельзя лучше – попала прямо в глаз.

Дэррмо-Какер вскинул руку, чтобы ударить меня, но я не моргнула, а просто смотрела на него в упор, прожигая яростным взглядом. Он остановился, опустил руку и вытер лицо накрахмаленным до хруста носовым платочком.

– Потрудитесь сдерживаться, Нонетот.

– Для тебя – миссис Парк-Лейн.

– Уже нет. Если вы перестанете дергаться, то, пожалуй, мы сможем поговорить нормально, как взрослые люди. Нам необходимо заключить соглашение.

Я перестала вырываться, и двое громил ослабили хватку. Одернув жакет, я уставилась на Дэррмо-Какера, потиравшего колено.

– Что за соглашение?

– Сделка, – ответил он. – Джек Дэррмо в обмен на Лондэна.

– Да неужели? – ответила я. – И что, прикажете доверять вам?

– Как хотите, – просто ответил Дэррмо-Какер, – но лучшего вам не предложат.

– Мне поможет отец.

Дэррмо-Какер рассмеялся.

– Ваш папаша – разжалованный прыгун во времени. Думается, вы переоцениваете его удачливость и таланты. Кроме того, мы так плотно накрыли лето тысяча девятьсот сорок седьмого года, что туда даже трансвременной комар не прошмыгнет без нашего ведома. Достаньте Джека из «Ворона» – и получите вашего обожаемого благоверного.

– И как, по-вашему, я должна это сделать?

– Вы женщина умная и находчивая, значит, придумаете что-нибудь. Итак, договорились?

Я сверлила негодяя взглядом, дрожа от ярости. Затем, почти не соображая, что делаю, приставила пистолет ко лбу Дэррмо-Какера. Я услышала, как у меня за спиной щелкнули предохранители. Неразлучная парочка Хренс и Редькинс тоже четко работала.

Но Дэррмо-Какер даже глазом не моргнул. Он надменно усмехался, не обращая внимания на пистолет.

– Вы не убьете меня, Нонетот, – протянул он. – Это не в вашем стиле. Может быть, вам от этого и полегчает. Но поверьте, Лондэна вы так не вернете, а господа Хренс и Редькинс постараются, чтобы вы умерли, не успев упасть на асфальт.

Дэррмо-Какер знал, что говорил. Он хорошо подготовился и ни на йоту не ошибся во мне. Я сделаю все, чтобы вернуть Лондэна, и он это знал. Пистолет вернулся в кобуру.

– Великолепно! – произнес он. – Надеюсь, вы будете держать нас в курсе, да?