"Наследник Осени" - читать интересную книгу автора (Карвин Джайлс, Фэнсток Тодд)ГЛАВА 19Шара отворила переднюю дверь и вышла в сад. Ворота охранял молоденький солдат, невысокий, но хорошо сложенный и приятный на вид, с темными бровями и длинным, прямым носом. Судя по внешности, уроженец Керифа, он держался с важностью юнца, пытающегося выдать себя за мужчину. Шара ощутила его желание, сдобренное изрядной долей страха. Вот и хорошо, пусть боится. Она направилась к нему по мраморной дорожке. Ворота отворились от легкого прикосновения, и в глазах солдата мелькнуло изумление – он думал, что они заперты. – Шара-лани. – Стражник склонил голову. – Да. Он отвел глаза, избегая ее взгляда. – Брат Креллис приглашает тебя в Цитадель. Шара сжала губы. Еще накануне она устремилась бы к нему по первому зову, но сейчас не хотела и видеть. Креллис объявил, что предаст Брофи суду за совершенное «преступление». Беландра была вне себя от гнева и уже провела в Цитадели весь день, добиваясь встречи с племянником. Разумеется, ей не позволили даже взглянуть на него. Долг требовал от нее утешить брата в час скорби. Может быть, ей даже удалось бы направить его на путь мудрости, но риск был слишком велик, а на кону стояла жизнь Брофи. Она не могла позволить себе оказаться во власти Креллиса, не убедившись, что другу ничто не угрожает. – Мне приказано незамедлительно сопроводить тебя в Цитадель, – добавил солдат. Шара поймала наконец взгляд стражника, а поймав, удержала и подстроила свое дыхание. Потом протянула руку и положила ладонь ему на грудь. С каждым вдохом она втягивала в себя часть его упорства и сопротивления. – Иди вперед, – негромко приказала девушка, направляя на него свою волю. – Я за тобой. Солдат смущенно помялся, но кивнул, повернулся и зашагал по улице. Глядя ему вслед, Шара испытала вдруг внезапный приступ тошноты. Какая-то часть солдата осталась в ней, застряла и теперь, как попавшаяся в паутину бабочка, билась, пытаясь освободиться. Несколько глубоких вдохов помогли стереть остроту ощущения. Тошнота отступала вместе с удаляющимся солдатом, но неприятный осадок остался, не позволяя забыть о том, что впервые в жизни она использовала магические силы против воли другого человека. Впрочем, ничего иного ей и не оставалось. Брофи нуждался в ней больше, чем она в чистой совести. Проглотив горечь, Шара перешла улицу и направилась в противоположную сторону. Дойдя до небольшого причала у дома Джайден, она подняла руку, и тут же одна из лодчонок, на которых горожане переправлялись через бухту, повернула к берегу. Поначалу план Креллиса обвинить в преступлении сына племянника Беландры показался ей глупым. Как-никак Шара сама была в комнате и слышала рассказ Трента. Зелани ничего не стоит отличить ложь от правды, а значит, она могла выступить на суде и обелить Брофи. Впрочем, и без нее весь город знал, что наследник Осени не насильник и не убийца, а Трент отнюдь не был образцом порядочности и добронравия. Уверенность Креллиса могла основываться только на показаниях свидетеля, а единственным свидетелем могла быть только Фемера. Что знает дочь кузнеца? Это Шара и намеревалась выяснить. Лодчонка бесшумно скользнула к причалу. За рулем сидела молодая женщина или, скорее, девушка. – Куда? – спросила перевозчица. – На Каменную сторону. – Отвезу. – Сколько? – Две монеты. С коротко подстриженными рыжими волосами и быстрыми, живыми глазами, она смахивала на мальчишку. Лодка выглядела неказисто, но ее хозяйка определенно располагала к себе. Доверять девчонке Шара не рискнула бы, но симпатией к ней прониклась с первого взгляда. Лодка качнулась, и пассажирка не упала в воду только потому, что успела схватиться за мачту. – Как тебя зовут? – Лоудон. – Перевозчица улыбнулась. – Знаю, мальчишеское имя, но виновата не я, а папаша… кто бы он ни был. Девушка оттолкнулась от пристани и с проворством обезьянки прыгнула к аккуратно сложенному парусу. Подхваченная ветерком, лодчонка неспешно поползла через бухту. Шара молчала, предпочитая слушать свою новую знакомую. – Ты – цветок? – поинтересовалась Лоудон. – Нет. – Но ты же вышла из дома сестры Осени. Шара оглянулась через плечо – на берегу высился трехэтажный особняк Беландры. – За этим домом весь день наблюдал какой-то мужчина. Ушел, когда ты села в лодку. – Все замечаешь, да? Рыжеволосая задорно улыбнулась. – Времени много, а заняться больше нечем. – Лоудон едва трогала руль, предоставляя суденышку плыть самому. – Мы с ней, – она похлопала по борту, – далеко пойдем. Планы у нас большие, вот только со средствами пока плохо. Шара улыбнулась. Над головами проплыл мост Донована. – Что ты думаешь о детях Перемен Года? – Цветах? – Да. Сестре Осени, Беландре. Креллисе. Валлии. Джайден. Хезел. – Богатые. Самоуверенные. – Брофи? – Красавчик. Шара рассмеялась. – Трент? Лоудон прищурилась и оглянулась через плечо. – А что ты имеешь в виду? – Слышала что-нибудь о нем? Девушка помедлила с ответом. – Слышала, что он умер. Шара кивнула. – Я была там, когда он умер. Что еще ты слышала? – Всякое. Слышала, что его убил Брофи. Отравил. – Отравил? – Или убил на дуэли! – Бросив на пассажирку быстрый взгляд, Лоудон успела увернуться от шедшей наперерез большой галеры. – Так как? – Не знаю, – солгала Шара. – Тогда точно на дуэли. Трент не кровник, вот и получил, на что напрашивался. Теперь Креллис хочет Брофи отомстить. На Каменной стороне живет одна сумасшедшая, так вот она говорит, что Креллис и его сынок – проклятие Огндариена. Кровь четырех семей истекает. Цветы увядают. Мальчики почти не рождаются. Все началось после того, как город покинули братья. Брофи убил Трента, чтобы устроить чистку в Совете. Следующим будет Креллис. – Что ты думаешь о брате Креллисе? Она пожала плечами. – Солдаты его любят. Моряки ненавидят. Оно и понятно. Дерет налоги со вторых и тратит денежки на первых. Ладно хоть, что с нас ничего не берет. – Девушка подмигнула. – Так что остальным до него дела нет. – А ты не против того, что в Совете чужестранец? – Мне все равно. Я сама из Гильдхельда. И таких здесь много. Какая разница? В любом случае, Совет долго не протянет. Лодка мягко ткнулась в берег. Шара сошла на пристань. – Побольше бы таких перевозчиков, – сказала она, протягивая четыре монеты. Лоудон удивленно вскинула брови. – Если что понадобится, ты знаешь, где меня искать. – Знаю. Держи уши на макушке, и мы еще потолкуем. – А вложиться в дело не хочешь? – Потом и поговорим. Проходя по Каменной стороне, Шара прислушивалась к разговорам. Обсуждали, главным образом, смерть Трента и суд над Брофи. Никто не знал, чему верить. У мастерской Гарма ее поджидало разочарование. Окна закрывали наспех приколоченные доски, на двери висел тяжелый замок. У крыльца валялись брошенные клещи. Заглянув в окно, она увидела старую, поломанную мебель. Ничего ценного. Бежали? Или их увезли? Может ли Креллис заставить Фемеру солгать? Шара уже жалела, что не расспросила Брофи о девушке поподробнее. Он упомянул о ней пару раз, но развивать тему не пытался. Она укорила себя: надо было не дразнить его, а выслушать. Шара оглядела пустынную улицу. Кто-то должен был что-то увидеть. Заметив напротив мастерскую медника, она перешла через дорогу и толкнула дверь. Звякнул колокольчик. Навстречу ей вышел хозяин, высокий, узкоплечий мужчина с прикрытым рабочим фартуком внушительным брюшком. Верхняя губа пряталась под редкими усами, нос хранил следы бурной молодости. – Проходите, госпожа, – улыбнулся он гостье. – Чем могу помочь? Что ищете? – Всего лишь хочу задать вопрос. – Шара улыбнулась в ответ и почувствовала, как хозяин расслабился. – Знаете, что случилось с кузнецом через дорогу? Не дожидаясь ответа, она сосредоточила взгляд на его переносице, проскользнула в мысли и воспоминания и наткнулась на волну тошноты. – Собрались и уехали. Шара пробиралась через поток образов. Было в этом потоке и что-то еще, но оно изворачивалось и ускользало. – Ничего странного не заметили? Дверь мастерской открылась, но никто не вошел. Погрузившись в чужую память, она почти не слышала, что говорил хозяин. Шара на мгновение вынырнула из лавины воспоминаний – медник смотрел на нее, ожидая ответа. – Извините, что вы говорили? – Она погрузилась глубже. Чего-то не хватало. Ответ был там, за проплывающими картинами, но найти его не получалось. – Странное дело, – пробормотал медник. – Должно быть, вопрос жизни и смерти. – Да, наверно. Волна тошноты едва не сбила ее с ног, и Шара прислонилась к стене. Сглотнула горьковато-кислый комок и пошла еще глубже. Медник повернулся и взглянул на отражение в полированном кувшине. Вот оно! «Вам плохо?» – заволновался медник. Она вышла из транса. – Все хорошо. Не беспокойтесь. – Вы так побледнели… – Все в порядке. – Сердце трепетало, как птица в силке. Шара повернулась и посмотрела на кувшин. Тот, что видела в памяти хозяина. Сейчас в нем отражалось ее лицо, но в воспоминаниях медника было другое. Лицо Виктериса. Гарм и Фемера ушли не по своей воле. Шара поблагодарила медника и вышла из мастерской. Тяжелое, мутное чувство в животе сгущалось. Дело было не только в Брофи. Затевалось что-то еще, что-то более важное. Нужно поговорить с девушкой, выяснить правду и заставить Фемеру дать показания перед Советом. Шара постояла в переулке. Чтобы выстроить мысленный образ наставника, пришлось пройти через пять ворот дыхательного круга. В школе ученики часто играли в прятки с завязанными глазами, и у нее получалось едва ли не лучше всех. Она без труда находила подруг в толпе одним лишь легким прощупыванием мыслей. Сейчас Шара пыталась проделать то же самое с Виктерисом, простирая внимание далеко за пределы тела. Поиск шел по всему городу, что было весьма опасно. Радиус действия ее сил не был безграничен. Истончаясь, растворяясь, теряя себя, она растекалась по огромной площади. И все же риск оправдался. Шара почувствовала его. Теперь главное было не потерять связь, тонкую ниточку, едва удерживаемую между пальцами. Виктерис тоже находился на Каменной стороне, к северо-западу от нее. Шара направилась на север, сделала круг, обогнув Кровавый ряд – длинную, изогнутую улицу, на которой размещались скотобойни. Здесь ее встретила отвратительная, напомнившая о детстве вонь. Нить вела Шару все ближе и ближе к Карьерной стене – величественному строению, защищающему Огндариен с севера, и в конце концов привела к старому двухэтажному дому у Карьерных ворот, древних, запущенных, постепенно приходящих в упадок. Нырнув в переулок, она постаралась сосредоточиться и составить какой-то план. Безопаснее всего было бы вернуться в дом Беландры. Сестра Осени способна привлечь сотни людей, которые помогли бы ей освободить Фемеру и Гарма, но, потеряв время, Шара могла снова потерять мастера и его дочь. Кусая губы, Шара перебирала варианты. Так или иначе, ей ничего не оставалось, как столкнуться с Виктерисом и забрать у него девушку. Она сконцентрировалась на дыхании, добавив к прежней силе энергию страха. В школе им часто рассказывали о дуэлях, которые устраивали между собой великие маги Эффтена. Многие годы она мечтала о том, как сразится с наставником и победит его. Решающую роль должен был сыграть элемент внезапности. Обернувшись в покрывало магии, Шара вышла из переулка, подошла к дому и заглянула в переднее окно двухэтажной развалюхи. Ближайшая комната была пуста, но Виктерис находился где-то рядом. Осторожно, чтобы не выдать себя, она обшарила весь дом, проникая через деревянные стены и потолки. Внутри были двое: сердитый мужчина и молодая женщина. Тщательно поддерживая ритм дыхания, Шара прошла через незапертую дверь и поднялась по узкой лестнице. Наверху оказался зал с тремя дверьми. В тот самый момент, когда она поставила ногу на последнюю ступеньку, левая дверь отворилась, и в зал вышел плотный фарадянин с густой бородой. За ним следовала изящная темноволосая девушка. На гостью они не обратили ни малейшего внимания, как будто она была картиной на стене. «Должно быть, Фемера, – решила Шара. – Девушка была миленькая, этакая прелестная селянка, но простоватая. И что только нашел в ней Брофи?» От мужчины, очевидно ее отца, исходил осязаемый, заметный даже простому человеку страх. Девушка никаких чувств не испытывала, словно жизненных сил у нее уже не осталось. Они прошли мимо, и Гарм постучал в правую дверь. – Господин, – сказал он. – Моя дочь проспала весь день, но сейчас проснулась. Вы сказали, что мы поговорим, когда она встанет. Сердце забилось сильнее. Шара собрала всю силу и, подойдя к двери, положила руку на плечо Гарму. Выровняв дыхание с дыханием кузнеца, она загнала вглубь поднимающееся из желудка мутное ощущение. По ту сторону двери послышались тихие шаги. Звякнула защелка. На пороге возник Виктерис. – Ударь его, – прошептала Шара, и в следующее мгновение громадный кулак кузнеца врезался Виктерису в грудь. Магистр Зелани захрипел и свалился на пол. Отец и дочь охнули и попятились. – Бегите, – прошептала она. Они замерли, тупо глядя на нее. Шара щелкнула пальцами, и кузнец, подхватив Фемеру одной рукой, скатился вниз по лестнице. Шара повернулась к заворочавшемуся Виктерису и, опустившись на колени, дотронулась до его щеки. Почувствовав прикосновение, он открыл глаза, и на мгновение ее захлестнула волна чужого страха. Потом черные зрачки сузились. Виктерис попытался выставить защиту, но Шара атаковала, пробиваясь между глаз в смятенный мозг. Виктерис вскинул руки, будто обороняясь от давления ее воли. Шара стиснула зубы, продолжая удерживать один с ним ритм дыхания. Мало-помалу она втягивала его в свой цикл. Он пыхтел, задыхался, захлебывался, и она пыхтела, задыхалась и захлебывалась с ним. Он пополз в комнату. Она последовала за ним. – Тебе не нужна девушка. Ты использовал ее и теперь забудь. – Нет, – прорычал он. – Я тебе не поддамся. Магистр Зелани вперился в ее глаза, пытаясь контратаковать, но Шара, впустив его в себя, забрала чужую силу. Ее воля подавляла, захлестывала волю наставника. Виктерис вертелся и извивался, а она безжалостно овладевала ритмом его дыхания, перестраивая на свой ритм. Ее мозг почти не участвовал в схватке. Впустив в себя волю Виктериса, она как будто проглотила комок смолы. Пальцы, царапая деревянный пол, сжались в кулаки. Кулаки ударили по доскам. Голова упала с глухим стуком. Он лежал долго. А когда поднялся, лицо уже очистилось от следов недавней борьбы. Взгляд его был спокоен и ясен. – Шара-лани. – Забудь о девушке, – повторила она. – Забудь о ее отце. Они сослужили свою службу. Возвращайся домой. Ты хорошо справился с поручением. – Что ты… Шара ощутила огонек сопротивления и легко, одним выдохом погасила его. – Возвращайся домой. Ты все сделал хорошо. – Да, госпожа. Двигаясь рывками, словно кукла на ниточках, Виктерис прошел через комнату и спустился по ступенькам. Входная дверь открылась и закрылась. Шара прислонилась к стене и согнулась, держась за живот. Ее вырвало. Какая черная душа! Какая мерзость и гниль! Хотелось вывернуться наизнанку, выскрести и смыть осевшую в животе зловонную смолу. Ее снова вырвало, но легче не стало. Никогда в жизни ей не доводилась сталкиваться с такой грязью, с таким злом. В животе опять заворочалась тошнота, но теперь ей удалось справиться с позывом. Она выровняла дыхание, восстановила контроль над телом, утерла рукавом мокрые, слюнявые губы. Свернуться бы в уголке и уснуть. Нет! Шара заставила себя выйти из комнаты и спуститься по лестнице. Выйдя на улицу, она расширила сознание, направив его сначала на восток, потом к дому Гарма. Они были где-то неподалеку, и Шара уже почти нашла их, когда на плечо легла холодная рука. Она резко обернулась. Глаза Виктериса полыхали пламенем, губы кривила зловещая усмешка. – Я – Виктерис, – произнес он, и дыхание мгновенно сбилось, словно от удара в живот. Слова его отдались внутри ее слабым эхом. По коже пробежал холодок. Она вдруг почувствовала себя нагой и беззащитной. Нет! Шара сосредоточилась, но он заговорил снова, и ее защита рухнула, как песчаная стена. – Я источник твоей силы. Твой хозяин, отныне и навсегда… Она хотела повернуться… бежать… спасаться… Но темное облако окутало сознание, а тело отказалось повиноваться. Она подняла руку, словно надеясь остановить вторгающуюся в нее магию таким простым жестом. – Ты – моя. Когда я зову, ты приходишь. Когда я говорю, ты подчиняешься… Шара упала на колени и провалилась в темноту. Обняв Шару за плечи, Виктерис повел ее в сторону Кровавого ряда. Чем ближе к скотобойням, тем сильнее, гуще, тяжелее становился запах животного страха и сырого мяса. Хотя солнце еще не село, улица как будто накрылась темнотой. Несколько рабочих с перепачканными кровью руками, оторвавшись от своих грязных занятий, проводили их молчаливыми взглядами. Они миновали загон для откорма свиней, и на нее накатили волны омерзительного запаха. Сердце колотилось о ребра, и каждый удар отдавался тупой болью. Перед глазами вспыхивали картины детства: взбешенный, мечущийся по двору, сыплющий проклятиями отец… босоногая девочка… она падает в дерьмо, плачет, пытается подняться… и одно желание, одна мечта… убежать куда подальше от всего этого: вонючего двора, хрюкающих свиней, воплей, криков и проклятий, но главное, от омерзительного запаха. И снова отец… он размахивает кулаками… бросает ей в лицо одно и то же слово: потаскуха, никчемная потаскуха… – Ты в порядке, дорогуша? – осведомился Виктерис. – Нет… нет… – Шара закрыла глаза – ничего не видеть, ни на что не смотреть. Она едва успела посторониться, уступая дорогу рабочему с тележкой, груженной окровавленными козьими ногами. Виктерис поддержал ее. – Сейчас все закончится, моя красавица. Она никак не могла восстановить дыхание. Что-то случилось. Что-то ужасное. Но что – мысли тонули в тумане. Она ничего не помнила, но слышала далекий женский крик. Напрягая волю, пуская в ход все знакомые приемы, Шара снова и снова пыталась овладеть чувствами. Кто она, маленькая девочка или выпускница школы Зелани? – Я должна уйти. Я не хочу быть здесь. – Успокойся, дитя мое. – Он вел ее к постоялому двору. В затянутом дымом помещении собралось несколько десятков рабочих с ближайших скотобоен, но никто из них не удостоил странную пару даже беглым взглядом. Люди ели молча, не поднимая глаз от мисок. Весь пол был затоптан грязными сапогами. Обслуживали посетителей с десяток девиц; одни разносили выпивку, другие сидели на коленях у мужчин. Какая-то женщина уже тащила наверх парня в испачканных кровью штанах. Шара нахмурилась. Тряхнула головой. От дыма и запаха свиней мысли никак не выстраивались в ряд. Что она здесь делает? Черные глаза Виктериса не давали ответа. – Иди за мной, красавица, – прошептал он ей на ухо. – Я хочу научить тебя кое-чему действительно важному. Она позволила ему провести ее сначала по лестнице, потом по длинному, сумрачному коридору. Дверь. За дверью крохотная темная комнатушка. В углу кровать. – Зачем мы здесь? – Слова во рту раздувались, превращаясь в неуклюжие комья. – А вот зачем. – Он захлопнул дверь. – Я владею тобой. Когда я зову, ты приходишь. Когда я говорю, ты подчиняешься… Шара кивнула. Виктерис подвел ее к кровати. Она села. Он опустился перед ней на колени. – Распусти волосы. Мне так больше нравится. Она сняла заколку. Длинные черные пряди упали на плечи. – Дыши со мной. Раскройся. Почувствуй комнату. – Здесь так много воспоминаний. – Воспоминаний? – Люди, когда уходят, оставляют мысли и чувства. Как следы. Я ощущаю их. Их здесь так много. Виктерис на мгновение нахмурился. – На что они похожи? – Они мерцают. Вся комната наполнена их светом. Он огляделся и снова повернулся к ней. – Что еще? – Это бордель. Сотни женщин ложились на эту кровать с тысячами мужчин. Его руки скользнули под платье. Ловкие пальцы быстро справились с узелками и сжали грудь. – И что же они все оставили после себя? Дышать становилось все труднее. Шара сглотнула и опустила голову. – Мне здесь не нравится. Я хочу уйти отсюда. – Не бойся того, что тебя окружает. Почувствуй это. Прими в себя. Сделай своим. Получилось. По крайней мере, дыхание вернулось. – Что еще ты чувствуешь? – Печаль. Смущение. Невыносимую бесчувственность. Он обхватил ее за талию и привлек к себе. Быстрым движением обнажил плечи. Платье неслышно сползло к ногам. Виктерис улыбнулся. – Это, наверно, относится к женщинам. А что же мужчины? – Я ощущаю их желание. Отчаяние. Они приходят сюда с надеждой найти что-то, но уходят с пустыми руками. – Так. Иди глубже. Что там? – Одиночество. Ужасное одиночество. Он прижал ее к себе, горячо дыша в ухо. – Еще глубже. – Там нет уже ничего. Только желание. И надежда. – Надежда на что? – На что-то хорошее. Что-то чистое. – Она взяла паузу – дыхание вновь сбивалось. – На что-то… живое. Виктерис отвернулся, сжав зубы, со стоном, словно его тошнило. – Секс именно для этого, для жизни. И не только жизни ребенка, но и ради искры жизни в каждом из нас. У нас, Зелани, та же цель – пробуждение жизни. По крайней мере у меня. Вся моя магия служит жизни. – Вот как? Жизни? Он бросил Шару на кровать и склонился над ней, сжимая кулаки. – Что-то не так? – спросила она. Магистр глубоко вздохнул и криво усмехнулся. – Я хочу тебя, дитя. Ты такая особенная. В тебе есть то, что должно быть моим. Шара хотела помочь наставнику, но, потянувшись к нему, наткнулась на глухую стену. – Подожди, красавица. Потом. Сначала нам нужно кое-что сделать. – Конечно. Он взял ее за руку и повел к окну. Нагая, она последовала за ним. Они вышли на выложенную керамическими плитками крышу и направились к лестнице, спускавшейся во внутренний дворик. Шара глянула вниз и пошатнулась. В глубокой луже грязи, дерьма и мочи возились, хрюкали, сопели десятки свиней. – Ну же. – Виктерис потянул ее к краю. – Нет. Мне не нравится это место. Я не хочу спускаться. – Почему? – Запах. Я ненавижу этот запах. – Почему? – Я… я чувствую себя ребенком… маленьким и беззащитным. – Но ведь там, внизу, жизнь. Всякая жизнь прекрасна, разве нет? Разве не об этом ты говорила? Все ради жизни. – Нет. Нет… я… – Не забывай, ты принадлежишь мне. Душой и телом. – Нет. Не хочу… – Спускайся, красавица. – He хочу. Он положил руку между грудями, на сердце, и ее пронзила дрожь. Шара поставила на ступеньку одну ногу… вторую… Ступенек было немного, и, достигнув последней, она ступила в отвратительную тягучую, вязкую грязь. Ступила и, всхлипнув, попыталась вытянуть ногу. Но кругом была только мерзкая хлюпающая жижа, а за спиной – каменная стена. Свиньи ползали рядом, тычась в нее чавкающими рылами и колючими боками. Шара вскрикнула и рванулась в сторону. Спустивший вниз Виктерис разогнал животных, расчистив небольшой пятачок. Через тонкую стену проникали звуки драки, но окон на этой стороне не было. Солнце уже село, луна только что появилась. Шара и Виктерис были одни, и никто, кроме свиней, их не видел. – Опустись на колени, моя красавица. – Нет, – захныкала она. – Пожалуйста, не надо. Он погладил ее по щеке. – Давай, дитя, я хочу, чтобы ты встала на колени. Она подчинилась. Свиньи снова окружили ее. Здоровенный боров врезался в Шару, и ей, чтобы не упасть, пришлось опереться рукой о землю. Вытащив руку, она принялась соскабливать жижу, словно это была расплавленная смола. Виктерис, встав сзади, положил ладони ей на бедра. Шара вздрогнула от прикосновения. – Опусти вторую руку, милая. – Почему… – Потому что я так хочу. Обопрись на локти. Он не спеша развязал шнурки на поясе бриджей и тоже встал на колени. – Ты вздумала меряться со мной силой? – прошептал Виктерис. – Ты, видящая воспоминания и толкующая о жизни? Ты, вчерашняя ученица, вознамерилась победить магистра? Сила Зелани – это власть, дающая право брать то, что хочешь. Если у тебя есть то, чего нет у меня, я возьму это. Если у тебя есть жизнь, я сделаю ее своей. Шара застонала, когда он вошел в нее. Ни сопротивляться, ни даже пошевелиться она уже не могла. Она снова была маленькой девочкой, упавшей в вонючую жижу, и свиньи, толпясь вокруг, не давали подняться. – Сегодня утром ты была Зелани, вознамерившейся одолеть наставника. А сейчас, моя милая… – Он снова и снова таранил ее, вторгался в нее, втаптывал ее в грязь… – Кто ты сейчас? – Кто ты сейчас? |
||
|