8. БЕГЛЫЙ ЭМПТС

Завтрак в центральном кафе на следующее утро удался на славу.

Поддавшись на уговоры Саймона Линга, Роб съел огромное количество пищи. Для начала выпил натуральный апельсиновый сок в высоком стакане. Потом с успехом одолел четвертую часть безумно дорогой, вкусной ветчины и соленое блюдо-деликатес из яиц в маленьком медном горшочке. Командир сообщил, что это кулинарное изделие поставляет соседняя планета и оно является любимым лакомством жителей чечевицеобразной туманности. А в завершение завтрака — две чашки дымящегося утреннего кофе с цикорием. Необыкновенно вкусная еда и оживленная, приятная беседа сделали это утро незабываемым.

Линдси Линг выглядит сегодня еще красивее, отметил про себя Роб — наверное, потому, что приветлива и спокойна. Ее лицо было оживленным, а в голубых глазах светились дружеские огоньки. Она подняла свои соломенные волосы вверх и скрепила их янтарными шпильками. Зеленовато-голубое платье, которое она надела сегодня, очень шло к ее лицу.

Девушка ни разу не упомянула о происшествии с зеленым соком. Она расспрашивала о жизни Роба на Деллкарте-4 и об обычаях на планетах в той части галактики. О «Маджестике» не было сказано ни слова. Без всякого сомнения, Саймон Линг предупредил ее, чтобы она избегала разговоров на эту тему.

Командир дал дочери возможность говорить столько, сколько она хочет. Сам же он сидел и попыхивал музыкальной курительной трубкой, из которой неслись тихие звуки мелодичной кантаты. Линг часто улыбался. Что ж, даже если Линдси Линг была любезна и доброжелательна по приказу отца, все равно Робу было хорошо и уютно. Этот дружеский завтрак сделал и Далекую звезду, и причину его прибытия на нее менее мрачными.

Когда со стола все было убрано, командир Линг перестал курить и спросил:

— Ты забрал свою электронную карточку, да, Роб?

Роб хлопнул рукой по куртке.

— Она здесь, сэр.

— Хорошо. Я просмотрел наше расписание нарядов. Перед заходом солнца двое моих людей зайдут ко мне. Это означает, что флайер будет готов к утру. Ладно, мне пора возвращаться в штаб. Какие у тебя планы?

— Думаю походить, посмотреть город, — ответил Роб. — Я хочу послушать записи на станции Филекса, а уже потом поспрашивать возможных очевидцев на космодроме.

Саймон одобрительно кивнул.

— Линдси, если ты ничем не занята, почему бы тебе не показать Робу наши достопримечательности?

— Вообще-то я обещала Бет… — заметив прямой, красноречивый взгляд отца, она тут же сказала: — С удовольствием.

Они вышли из кафе. Роб еще раз поблагодарил Саймона за завтрак, и командир направился вверх по авеню Большой Медведицы к зданию штаба конпэтов. Роб подождал, пока Саймон отошел от них на расстояние, с которого не мог его слышать, и сказал:

— Я тронут гостеприимством, Линдси. Но я не могу связывать тебе руки все утро.

— Не говори глупостей. Бет, наверное, занялась чем-то другим.

Роб, уже еле сдерживая себя, сказал:

— У меня прекрасные впечатления от Далекой звезды. Прошу тебя, не считай себя обязанной показать мне город, потому что так велел тебе отец.

Линдси покраснела.

— Чтобы как-то компенсировать вчерашнее, ты это имеешь в виду? Мне действительно хотелось бы. Я вела себя отвратительно. Извини.

— Давай забудем об этом. Твой отец постарался сгладить неприятное впечатление, пригласив меня на завтрак. Мне все очень понравилось. Но… что-то не так?

Линдси немного смущенно сказала:

— Завтрак был моей идеей.— Твоей...— Я вовсе не мегера, Роб. Это правда, что моя мама по происхождению испанка, она принадлежала к четвертому поколению в колонии испанцев. И папа всегда говорит, что я унаследовала ее взрывной характер. Но я искренне сожалею о вчерашнем инциденте, — неожиданно ее глаза повеселели и стали еще лучистее. — Теперь мы покончили со всеми формальностями и извинениями. Я знаю, что ты не космический бродяга, а ты, мне кажется, убедился, что я не совсем законченная ведьма. Итак, идем?

— Веди, — сказал Роб и засмеялся, пытаясь приноровиться к шагам Линдси.

Они провели один час в квартале с магазинами, еще час — в небольшом, тихом доме, где расположился городской музей Тчерчилла. Несмотря на то, что музей был маленьким, в нем разместили целый ряд отлично оформленных выставочных витрин, рассказывающих о физиологии эмптсов, и заняли целую комнату под действующую диораму, которая полностью дублировала космодром, принимавший ССК на Далекую звезду. В этой комнате Роб заметил бронзовую мемориальную плиту, помещенную в неглубокой нише. Рельефный текст на плите был освещен неярким, мягким светом. У Роба перехватило в горле, когда он увидел слова: «В память о ССК «Маджестика». Он вошел в нишу и прочитал то, что было написано на доске. Сообщалось всего несколько деталей: дата; тот факт, что причина трагедии и судьба сверхсветового корабля неизвестны; количество офицеров и всей команды. Имя отца Роба было выделено особо — как капитана «Маджестики».

Линдси тихо подошла к Робу сзади.

— Папа рассказал мне все о цели твоего путешествия на Далекую звезду. Я подумала, что тебе необходимо увидеть это.

Она говорила тихим, сочувствующим голосом. Теперь это была совершенно другая Линдси Линг. Огни освещения отражались в ее ярко-голубых глазах. Роб был уверен, что она говорит искренне.

— Когда я услышала твою историю, знаешь, мне стало очень стыдно, что я так вела себя вчера. Ты достоин восхищения за то, что решил посетить Далекую звезду, Роб.

От ее слов Робу стало как-то светло на душе, но она в то же время и удивила его.

— Восхищения? Ты серьезно говоришь? До сих пор все мне доказывали, что это пустая трата времени.

Линдси повернула голову, и волосы ее заблестели.

— Я восхищаюсь тем, что ты так сильно любил своего отца. И сейчас любишь.

На лице Роба появилась довольная улыбка.

— Приятно это слышать.

Они постояли в нише еще немного. Линдси посмотрела в сторону.

Когда они отошли от этого печального места, голос Линдси стал более веселым:

— Если ты больше не интересуешься музеем, хочешь посетить более прозаическое место? Хочешь увидеть флайерпарк конпэтов?

Роб согласился. Они стали на скоростную пешеходную дорожку, которая вскоре доставила их на окраину города.

— Вот и флайеродром, — сказала Линдси, схватив Роба за руку, когда они сходили с бегущей дороги.

В этом районе Тчерчилла большинство вынесенных за черту города предприятий были так или иначе связаны с летной промышленностью. Роб и Линдси пересекли небольшой парк, разбитый среди естественно обнажившихся скал с розовыми прожилками, и подошли к огороженной территории, в правой стороне которой располагался вспомогательный авиадром.

В одном из доков стоял флайер, по форме напоминавший каплю слезы. Судно было оснащено маленькими продольными двигателями и надувными баллонами, касавшимися земли. Два механика занимались проверкой баллонов, накачивая в них газ компрессором.

— Очень напоминают летательные аппараты, что у нас на Деллкарте-4, — сказал Роб девушке.

Прикрыв глаза рукой, он посмотрел на лимонное солнце. Казалось, что воздух сильно вибрирует. Вибрация охватила все огромное пространство и слева, и справа. Было похоже на тепловые испарения, затуманившие пустыню и горы вдали. Но Роб знал, что климат на Далекой звезде довольно умеренный и не может давать такого эффекта. У него возникло другое предположение.

— Это электронное заграждение?

Линдси подтвердила его догадку:

— Фактически Тчерчилл очень близко граничит с заповедником. Миновать заградительный барьер нельзя никак иначе, как только на флайере, а все флайеры — в распоряжении конпэтов. Если кто-то пытается пробраться в резервацию пешком, он падает без сознания и его организм выходит из строя на неделю. Такое случается очень часто. Сюда постоянно прибывают браконьеры в надежде поймать несколько эмптсов для продажи на черном рынке. Им никогда это не удается, потому что существует еще и длинная горизонтальная защитная полоса на высоте десяти миль. Заповедник находится буквально в ящике, огражденном со всех сторон.

Посмотрев еще раз на припаркованный флайер с золотыми буквами К и П на металлическом корпусе, Роб и Линдси поехали на пешеходной дорожке назад в центр города.

Они сошли с дорожки-транспортера на авеню Козерога, широком проспекте, соединявшемся с улицей Большой Медведицы как раз возле штаба конпэтов. Близилось время второго завтрака. Из всех магазинов и учреждений на затененные улицы вышли толпы людей.

Роб чувствовал себя хорошо и не так одиноко. Впереди он заметил большое сооружение типа шатра с двумя афишами, возвещавшими об аттракционе, который показывали воспитанникам интерната в их актовом зале на Деллкарте-4. Оказывается, галактика не такая уж большая и недоступная…

— Интересно, что там такое случилось, — сказала вдруг Линдси.

Примерно кварталом выше толпа людей поспешно расступалась в разные стороны. Что-то с бешеной скоростью промчалось мимо ног мужчин и женщин, которые отпрыгивали с дороги, как сумасшедшие. Линдси и Роб, сойдя с бегущей дорожки на аллею, покрытую ярко-зеленой травой, наблюдали за столпотворением. Люди в панике разбегались к другим пешеходным дорожкам, расположенным по обеим сторонам от аллеи. Внезапно Роб увидел, что произошло.

— Это же эмптс! — громко воскликнул он.

Маленькое круглое существо двигалось в их направлении с удивительной скоростью. Оно бежало на трех желатиновых псевдоножках, вытянутых из такого же желатинового тела, а потом, на ходу быстро выставив еще три ножки взамен втянутых первых, побежало еще быстрее. Два больших граненых глаза на шарообразном теле сверкали от попадавших на них лучей солнца. Глаза переливались яркими красками желтого цвета почти всех оттенков.

— Кто-то потерял своего домашнего эмптса, — сказала Линдси. — Видишь, у него цепочка.

К одному из защитных панцирей на спине эмптса было каким-то образом прикреплено металлическое кольцо. Из него свисал обрывок позвякивающей цепочки, последнее звено которой было разорвано пополам.

Эмптс был уже всего в нескольких футах от них и стремительно приближался, нажимая на все свои три ложноножки. Роб услышал его своеобразный, пронзительный крик — «чи-ви, чи-ви».

Почти одновременно Роб увидел и хозяина эмптса. По центральной части аллеи бежал бородатый мужчина и размахивал широкополой шляпой с конусообразным верхом.

— Остановись, тварь! Стой на месте!

Ноги бегущего выделывали шаткие, зигзагообразные движения. Когда он приблизился, Роб заметил, что его вылинявшие рубашка и брюки разлезлись по всем швам и невероятно грязны. Волосы темного цвета неряшливо свисали на его плечи. Нечесаная борода неопрятными клочьями спускалась ниже груди. Из браслета на запястье руки мужчины висел другой кусок разорванной цепи.

«Чи-ви, чи-ви», визжал эмптс. Он держал курс прямо на Роба и Линдси.

Люди вокруг что-то кричали, показывая на животное. Кто-то звал на помощь конпэтов. В блестящих желтых глазах эмптса, как в маленьких зеркалах, отражались фрагменты того, что происходило вокруг. Эмптс уже был приблизительно в десяти футах от Роба.

А бородатый человек продолжал неистово преследовать беглеца и, махая большой шляпой, кричал своей «твари», чтобы она остановилась.

Ни капли не раздумывая, Роб шагнул навстречу эмптсу. Линдси тут же сказала:

— Не подходи близко, Роб.

Инстинктивно ему захотелось помочь. Он протянул руку к эмптсу, который был уже в пяти футах от него. Только Роб приготовился к прыжку, как услышал полный страха голос Линдси:

— Роб — не делай этого!

Но Роб уже лежал на животе. Он зажал эмптса руками с обеих сторон за слегка влажные створки панциря. Промелькнула мысль: граненые желтые глаза сверкают, как новооткрытые звезды. Что-то мягкое затрепетало в его ладонях. «Чи-ви, чи-ви!»

И в эту минуту, только в эту минуту он, наконец, вспомнил об особых свойствах маленьких созданий. Но было поздно. Все вокруг него заскользило, начало разжижаться, разваливаться, расплываться, как будто все окружающее теперь было сделано из того же полупрозрачного вещества, что и тело эмптса.

Ощущение дрожания и расплывчатости, казалось, достигло мозга Роба, его рассудок помутился. Роб все еще держал эмптса в руках — это он четко осознавал, несмотря на то, что уже не чувствовал запахов, ничего не видел и не слышал в реальном виде — все смешалось в его сознании. Часть лимонного неба Далекой звезды как бы растворилась и сместилась в одну сторону. Голос Линдси напоминал звук завывающего, перегретого мотора. Былинки искусственного дерна казались огромными копьями, врезавшимися в его щеку. «Чи-ви, чи-ви!»

Люди продолжали звать конпэтов. Их голоса, как казалось Робу, доносило до него эхо из глубоких пустых ущелий. Мозги в голове расплавились еще сильнее. Что-то скользкое коснулось внешней стороны руки. Дернулась ложноножка? Роб попытался сфокусировать зрение. И не смог. Все вокруг превратилось в сплошную желатиновую массу, кувыркавшуюся и ворочавшуюся в глазах.

Неожиданно к Робу приблизилось лицо — одичавшее, бородатое, иссушенное солнцем и ветром лицо с глазами, похожими на островки голубой травы. Человек двигал губами, произнося какие-то слова, смысл которых не доходил до Роба. Во рту блеснули белоснежные зубы, показавшиеся еще белее, вероятно, в сравнении с очень загорелыми щеками над его неухоженной бородой. В его голубых глазах застыл страх, в них отражалось еще какое-то чувство, похожее на гнев, даже на ненависть…

Вскоре Роб понял, что его руки опустели. Он перевернулся на спину, хватая ртом воздух. Вокруг шумели люди. Их голоса напоминали рев перегревшихся моторов. Лица, казавшиеся ему искаженными, — как будто он смотрел на них через треснувшее стекло, — плавали над ним, как воздушные шары. Писклявое чи-ви постепенно удалялось. Чувство расплывчатости в голове немного ослабло.

Роб пытался вспомнить, где он находится, но не мог.

Какие-то странные образы проносились в его голове. Потом в уме всплыла часть какого-то названия. Звезда…

Какая звезда?

Далекая звезда.

Он сейчас здесь?

А что было в прошлом? Какая-то причина, которую он должен вспомнить…

Никакие усилия не помогали восстановить память.

Все слова, понятия, воспоминания ускользали от него, хотя, как ему представлялось, он чуть ли не хватал их руками. Тяжело дыша, он лежал в самом центре аллеи. Голова продолжала жутко гудеть, а лица-шары все так же витали вверху. В паническом страхе Роб начал бить себя по рукам. Он пытался припомнить, откуда он прилетел. Не мог. Его рассудок работал в ужасно замедленном темпе, затуманивался, наполнялся причудливыми образами и звуками. Становилось по-настоящему страшно.

Роб попытался сесть. Его охватила сильная слабость, чуть не приведшая к потере сознания.

Последним реальным образом, запомнившимся Робу, было лицо бородатого человека. Как ни странно, он показался Робу молодым, несмотря на его изможденный вид.

Полные ненависти его голубые прищуренные глаза обжигали, сверкали, обвиняли — но в чем? Роб не знал.

Потом и этот образ исчез. Роб перестал сопротивляться и погрузился в беспросветную тьму.