"Книга камней" - читать интересную книгу автора (Джеймс Лэйна Дин)

16

Дэви вернулся в свои покои, чувствуя, что он не в состоянии видеть сейчас ни королеву, ни собравшихся в зале Совета гостей, приглашенных на поминки Робина. Первоначальная ярость его прошла, и теперь им овладели странное спокойствие и апатия. Он уже придумал несколько оправданий для двух людей, которых он любил больше всего на свете. Было ли что-нибудь ужасное в том, что леди Сандаал потянуло к королю Виннамира? Наверное, нет. Да и Гэйлон, каким бы могучим магом он ни слыл, в конце концов, был просто мужчиной, а ни один мужчина не смог бы устоять перед чарами такой женщины, как Сандаал Д'Лелан. Поцелуй — это всего лишь поцелуй.

Однако боль предательства оставалась настолько острой, что еще немного, и она могла бы задушить герцога. Он был слишком ослеплен своей любовью, слишком погружен в изучение своей «Книги Камней», и даже не задумывался о том, что между Гэйлоном и леди Сандаал может возникнуть какое-то чувство. Глупец! Но что же будет с Джессмин? Если она узнает об этом, ее сердце будет разбито. Чего бы это ему ни стоило, Джессмин не должна узнать о минутной слабости своего мужа.

Стук в дверь заставил Дэви очнуться от своих мыслей. Герцог хотел было не отзываться, однако стук повторился, и прозвучал он теперь настойчивей и громче.

— Дэви, пожалуйста, впусти меня!

При звуке голоса Сандаал сердце в груди Дэви подпрыгнуло, однако он медленно поднялся и медленно пошел открывать. Леди Д'Лелан уже занесла руку, чтобы постучать в третий раз, когда Дэви наконец открыл. Волнистые темные волосы спускались до самого пояса девушки, а черные глаза были искусно подведены. Траурное платье леди было сшито из тончайшего шелка, который в несколько слоев облегал стройную фигуру. При виде ее Дэви, однако, почувствовал лишь новый приступ боли.

— Дэви, ты должен дать мне объяснить… — заговорила Д'Лелан, делая шаг через порог.

— В этом нет нужды, — глухим голосом отозвался герцог. — Я вполне способен понять то, что произошло… Но что будет с королевой? Задумались ли вы о тех страданиях, которые уже выпали на ее долю?

— Я и не думала никому причинять страданий, милорд, — Сандаал отыскала подходящее сиденье и опустилась на него. — Это был минутный порыв, Дэви, просто импульс… И ничего сверх того. Я чувствовала его горе, его растерянность и боль потери. Мне так сильно захотелось утешить его, что я не сумела с собой справиться.

Она посмотрела прямо в глаза герцогу:

— Король в своем несчастье просто ответил на мой порыв. Ты не должен обвинять его, Дэви, особенно после того, как он потерял сына.

Дэви отчаянно желал верить ей. Почему ему самому не пришло на ум столь простое объяснение? Внешне ее логика выглядела безупречно.

И он почувствовал, как сердечная боль слегка отпустила его.

— Верьте мне, милорд, — продолжала леди Д'Лелан. — Неужели вы подумали, что это было наше не первое тайное свидание? Мы никогда не встречались раньше и никогда не будем встречаться. Во всем мире для меня нет человека дороже, чем ты, Дэви!

Надежда и смущение обожгли сердце герцога.

— Это правда? — спросил он.

— Правда.

— Тогда почему ты ни разу не дала мне знать? Ты спрятала свои чувства слишком глубоко.

— Потому, — с горечью ответила Сандаал, — потому что в твоей жизни есть иные и гораздо более важные вещи. Это твой король и твоя магия. Кроме того, есть некоторые обстоятельства, которые касаются меня, но о которых я никогда не смогу тебе рассказать. Как это ни грустно, Дэви, но наша любовь была невозможна с самого начала.

— Но почему? Ведь именно твоей любви я желал с той самой первой ночи, когда мы встретились. Я многое знаю о том, что ты пережила в детстве, знаю о твоих страданиях. Неужели ты думаешь, что твое прошлое может смутить меня, если ты согласишься разделить со мной будущее? Магия не помешала Гэйлону Рейссону стать мужем и отцом.

— Но она не сделала его счастливым, нет, — прошептала леди Д'Лелан. — Я никогда не думала о том, чтобы полюбить тебя… и не должна была позволить, чтобы ты влюбился в меня…

В ее голосе Дэви послышалось отчаяние, и он на мгновение задумался, в чем же тут дело. Между тем взгляд Сандаал устремился в бесконечность.

— Теперь это не имеет никакого значения, ибо я скоро уйду…

— Уйдешь? — эхом повторил Дэви. — Куда? Почему? Ты не можешь уйти, я не пущу!

Леди Д'Лелан встала, печально улыбаясь:

— Ты не сможешь остановить меня, не сможешь даже при помощи своего Колдовского Камня. И ты не сможешь последовать за мной… — Рука Сандаал уже нащупывала защелку на двери. — Прощай, Дэви, сын Дэрина.

С этими словами она выскользнула в коридор, прикрыв за собой дверь.

Дэви стоял неподвижно, как парализованный, не в силах пошевелить ни рукой ни ногой, не в силах сделать самый маленький шаг чтобы последовать за ней. В ее словах было что-то окончательное и бесповоротное, что тяжестью повисло на его членах, а единственным, что он мог чувствовать в эти минуты, был гнев.

«Любит, не любит, плюнет, поцелует…»— пробормотал Дэви. Детские стишки бесконечно кружились у него в голове, которая, как казалось Дэви, готова была расколоться. Никакого смысла в том, что только что наговорила ему леди Д'Лелан, он не видел. Как жестоко было с ее стороны признаться ему в любви и тут же отнять эту любовь снова. Воспоминание о том, как ее губы прижимались к губам Гэйлона, только усугубило его страдания. Герцогу не досталось даже этого. Однако его досада вскоре сменилась гневом на самого себя: неискушенный и неопытный в ухаживании, он не сумел предпринять ничего такого, что помогло бы ему завоевать сердце гордой красавицы.

И во всем громадном дворце не было никого, с кем Дэви мог бы посоветоваться. Каким-то образом ему необходимо было вернуть ее, несмотря на все ее слова, доказать, что он достоин ее любви. И он обратился к единственному источнику, из которого он все еще мог черпать успокоение, — к «Книге Камней».

Гости еще не разошлись, даже когда стало уже совсем темно, но королева оставалась на троне, принимая прощальные заверения в сочувствии от последних из лордов и торговцев. Она смертельно устала. Вино на поминках лилось рекой, и многие из присутствовавших под конец еле держались на ногах. Гэйлон уже давно вернулся в зал Совета, но все время держался среди приглашенных. Один или два раза Джессмин перехватила его осторожный взгляд, брошенный в ее сторону, но всякий раз король Виннамира быстро отводил глаза и срочно отыскивал очередную чашу с вином, которую ему необходимо было опустошить.

Леди Роза и Катина держались поблизости, стараясь исполнить все желания ее величества, одновременно ухаживая за Лилит. Тейн, которого давно уже слегка тошнило от всего происходящего, тихо сидел у подножия тронного возвышения, так что Джессмин могла за ним присматривать. В конце концов, когда Лилит раскапризничалась и никак не хотела успокаиваться, королева вызвала четырех стражников и приказала им сопроводить принца и принцессу в детскую. Роза должна была отправиться вместе с ними, и королева передала маленькую дочь молодой леди.

Прежде чем уйти. Тейн взбежал по ступенькам тронного возвышения и крепко обнял Джессмин за шею.

— Не волнуйся, мама. С нами все будет хорошо.

— Безусловно, — согласилась Джессмин, все еще испытывая беспричинную тревогу.

Еще долго она смотрела, как он уходит, — маленький принц в черных штанах и такой же изящной курточке, окруженный четырьмя рослыми стражниками. Его всклокоченные рыжие волосы и веснушки на носу были совсем такими же, как у Робина, хотя во всем остальном братья были отличны, как небо и земля. Почти с самого рождения Тейн был лишен детства, даже, пожалуй, младенчества. Он постоянно держался со спокойным достоинством, приличествующим наследному принцу, будущему королю. Робин же, наоборот, позволял Джессмин ласкать и баловать себя, сосредоточив на нем все проявления своей материнской любви, которая на самом деле принадлежала обоим братьям поровну.

Перед глазами Джессмин снова все расплылось, и она почувствовала в груди подступающие рыдания. Немедленно рядом с ней оказалась Катина со свежим носовым платком. Королева смахнула с ресниц слезы и обратилась к фрейлине:

— Кэт, будь так добра, найди моего мужа. Я должна кое-что с ним обсудить.

— Да, миледи, — молодая леди послушно кивнула и спустилась вниз по ступеням.

Джессмин подумала, что обсуждать с Гэйлоном возникшую проблему уместнее всего было бы в уединении ее кабинета или спальни. Может быть, об этом вообще нельзя было говорить. Раф был сыном их злейшего врага, хотя общеизвестно было и то, что сын с отцом не ладят.

Джессмин судорожно вздохнула. Хитрая улыбка молодого Д'Гулара могла означать слишком многое. Между ней и Гэйлоном всегда были открытые, честные отношения, даже в самые тяжелые времена. Раф мог просто неправильно интерпретировать то, что он видел и слышал, и только Гэйлон мог расставить вещи по местам.

Катина нашла Гэйлона в дальнем углу зала. Это было довольно легко, так как его светло-рыжая шевелюра на полголовы возвышалась над всеми присутствующими. Слегка покачиваясь, Гэйлон приблизился к тронному возвышению. Катина следовала за ним, но по дороге ее остановил кто-то из родственников.

Гэйлон не без труда одолел несколько ступенек и остановился, держась за спинку трона.

— Мой господин, — негромко сказала Джессмин, незамедлительно обратив внимание на то, что, хотя Гэйлон глядел в ее сторону, взгляд его ореховых глаз был направлен на что-то за ее плечом. — Я как раз собиралась уйти. Мне кажется, я достаточно много времени провела с гостями. Не хотите ли пойти отдохнуть вместе со мной?

Гэйлон кивнул:

— Конечно, моя госпожа.

Его голос, его поза, каждое его движение выглядели неловкими, фальшивыми. Значит, Раф не солгал и не ошибся. Гэйлон, каким бы могучим волшебником он ни был, совсем не умел притворяться.

— Значит, это правда, — спокойно сказала Джессмин, стараясь изгнать из своего голоса холодность и горечь.

— Что именно? — Гэйлон быстро взглянул на нее, но сразу отвел глаза.

— То, что я слышала о тебе и леди Д'Лелан.

Король побледнел.

— С каких это пор ты питаешься слухами, Джесс?

— С тех пор, как твои действия начали соответствовать тому, что о тебе говорят.

— И какую же сказку тебе рассказали на этот раз? — с напускной небрежностью спросил Гэйлон.

— Сказку о поцелуях украдкой в безлюдных коридорах.

— Там было не так уж безлюдно. Это Дэви сказал тебе? — Гэйлон сжал в кулак правую руку, и его Колдовской Камень угрожающе мигнул синим светом.

— Все годы, что мы женаты, я ни разу не изменил тебе. Почему же ты сомневаешься во мне теперь?

— Потому что мне кажется, что твоя любовь ко мне иссякла, Гэйлон

Рейссон! — королева вспыхнула, а затем услышала, как ее губы произносят непростительно резкие слова упрека: — Ты любишь меня недостаточно сильно, раз не согласился вернуть мне Робина.

Лицо Гэйлона исказилось, но не от гнева, а от раскаянья и муки.

— Гэйлон, погоди! — воскликнула Джессмин, но Гэйлон уже спустился по ступеням и быстро шагал через зал, грубо расталкивая плечом собравшихся.

Жестокость собственного поступка причинила самой Джессмин страшную боль. Нельзя было винить Гэйлона в том, в чем он был бессилен, в чем виновата была сама природа магического искусства. Она уже пришла к этой мысли и думала, что теперь ей станет легче, однако оказалось, что внутри нее еще продолжали жить надежда и горькая обида. Слезы снова полились из глаз Джессмин, а все эмоции и чувства, которые она с таким трудом подчинила своей воле, вдруг вырвались из-под ее контроля. Ее душераздирающие вопли разнеслись так далеко, что Нильс Хэлдрик бегом примчался в зал. В следующую секунду рядом с королевой оказались Катина и Великий посланник, однако Джессмин не видела и не слышала их.

Лекарь легко поднял ее на руки и понес прочь из зала.

Дэви сказал Джессмин. Его предали со всех сторон. С этими мыслями король шагал среди апельсиновых деревьев, высаженных возле северной стены дворца. Над самой его головой проносились в воздухе летучие мыши — черные силуэты на фоне черного неба. Город за дворцовыми стенами потихоньку возвращался к своей шумной ночной жизни. По ксенарским обычаям траур по покойнику должен был продолжаться две недели, но Занкос был торговым городом и портом, переполненным чужестранцами и моряками, жаждущими отдыха и развлечений в перерывах между рейсами.

От Робина ничего не осталось, кроме воспоминаний да черных траурных повязок на головах его ближайших родственников и их приверженцев. Когда Гэйлон зашел в детскую, чтобы пожелать Тейну спокойной ночи, он тщательно спрятал свой гнев после разговора с Джессмин, однако вид пустой лежанки рядом с двумя другими поразил его в самое сердце.

Еще хуже были сомнения, которые пришли вместе с горем и гневом. Может быть, в этот раз ему удалось бы вернуть Робина и избежать страшной расплаты? Вот только о том, как это можно сделать, у него до сих пор не было ни малейшего представления. Слишком уж хрупким и неустойчивым было равновесие между жизнью и смертью. Ценой жизни могла быть только другая жизнь — жизнь столь же близкого и дорогого человека. Гэйлон готов был дорого заплатить, лишь бы снова не оказаться перед выбором.

И вот он шагал между деревьев с их спутанными ветвями и блестящими глянцевитыми листочками. Теплый воздух был пропитан ароматом цветущего жасмина. Он никогда не любил Джессмин сильнее, чем сейчас, но как убедить ее в этом, особенно после свидания с Сандаал Д'Лелан, каким бы нечаянным и нежеланным оно ни было? Милостивые боги, как же он ненавидел эту землю! Он ничего от нее не хотел, и ничто не держало его здесь, кроме семьи, вернее, того, что от нее осталось.

Детей он мог бы отослать обратно в Виннамир, но даже там они не были в безопасности. Заговор богатых и могущественных ксенарцев с одинаковым успехом мог настигнуть их и там и тут. Эти люди, нет — эти твари — стремились сбросить Джессмин с трона и посадить на него кого-то из своих. Должно быть, именно теперь Джессмин должна особенно ясно увидеть тщетность своих попыток управлять этой трижды проклятой страной. Стоит только позволить им посадить на трон своего короля, и Тейн будет свободен от всех обязательств, которые взвалили на него еще его деды.

Но нет. Кровь Роффо всегда будет стремиться править этим королевством и, что хуже всего — будет иметь на это законное право, а стало быть — будет представлять угрозу для тех, кто взойдет на трон Ксенары благодаря интригам и подтасовкам. Гэйлон в бессильной ярости ударил кулаком по ближайшей ветке, и острые шипы немедленно впились в мякоть ладони. Он обрадовался этой боли, хотя это было слишком легкое наказание за то, что он подвел Джессмин как раз в тот момент, когда она больше всего в нем нуждалась. Их раны сможет до конца залечить только время, если оно у них будет. Сейчас же, расколотая непониманием, свалившейся на них бедой и внутренним смятением, королевская семья была слаба как никогда. Враги могут попытаться этим воспользоваться, и Гэйлону необходимо быть начеку каждый час и каждую минуту.

Утомившись, он остановился и оперся спиной на высокую стену дворца, которая окружала сад и постройки, заперев их всех, словно в ловушке. Сегодня король будет спать в своих покоях. Лучше всего оставить Джессмин одну, чтобы у нее было время оправиться, подумать, вспомнить ту любовь, которую они питали друг к другу с раннего детства. Потом он должен объяснить ей, что же на самом деле произошло между ним и леди Д'Лелан.

Но сначала ему необходимо найти Дэви. Должно быть, его мир тоже рушится в эти минуты. Хотя на самом деле ничего страшного не случилось, Сандаал хотела этого. Она намеренно отвергала любовь Дэви на каждом шагу, и этой жестокости Гэйлон не мог ей простить. В глазах герцога он, должно быть, будет выглядеть после этого как бесчувственный болван. О боги, как же все безнадежно запуталось и усложнилось!

У северных дверей дворца его окликнули стражники. Узнав короля, они отсалютовали ему и пропустили его внутрь. В зале Совета остались только слуги и рабы, которые убирали посуду и протирали влажными тряпками затоптанный кафельный пол. В коридорах ему то и дело попадались отряды гвардейцев, которые дозором обходили дворец. В королевских покоях он столкнулся с Катиной, которая сидела в кресле у дверей спальни Джессмин.

— Как госпожа? — отрывисто бросил Гэйлон.

Глаза фрейлины припухли и покраснели от слез.

— Ее величество отдыхает. Мастер Хэлдрик дал ей сильное снотворное снадобье… она будет спать всю ночь и весь день. Что… — она не договорила и потупилась.

— Что «что»? — подбодрил ее Гэйлон.

— После разговора с вами у миледи началась истерика. Могу ли я узнать, что вы ей сказали?

— Нет! — резко ответил Гэйлон и зашагал прочь, чувствуя, как в нем снова нарастает гнев.

Сколько он ни стучал в дверь покоев герцога Госнийского, ему никто не открывал. Тогда он вошел, но в покоях никого не было. На столе мигал огарок толстой свечи, а рядом лежала раскрытая «Книга Камней». Расплавленный воск, словно мутные слезы, капал с подсвечника. Король протянул руку к Книге, и Колдовской Камень в его перстне замерцал. Должно быть, Дэви до недавнего времени был здесь, ища утешения на страницах магического тома.

Слишком усталый чтобы дожидаться возвращения молодого лорда, король вышел из покоев герцога и направился в свои апартаменты. Около дверей он, однако, задержался, озаренный внезапной догадкой, однако внутри его встретили лишь темнота и прохладный, свежий воздух, пахнущий жасмином. Камень в его перстне мигнул и засветился, озаряя все вокруг неярким синим светом. Его собственная «Книга Камней» лежала на столе. Король вздохнул и поспешил к шкафу, чтобы переодеться.

Оставшись в одних штанах и чулках, король принялся разыскивать ночную рубашку. В последнее время во дворце царили суматоха и суета, и слуги, выбитые из колеи многочисленными неприятными происшествиями, стали неорганизованны и рассеянны.

Внезапно Гэйлон ощутил на лице легкое дуновение и снова почувствовал запах жасмина. Король застыл.

— Кто здесь?

— Милорд, — донесся до него из спальни негромкий шепот.

Гэйлон узнал голос Сандаал.

Подняв руку с перстнем высоко вверх, король заставил свой Камень светиться ярче, и яркий свет высветил даже самые темные углы комнаты. На пороге его спальни возникла Сандаал Д'Лелан. Ее смуглая кожа в голубом свете камня казалась серой. На леди не было никакой одежды, кроме давешних мягких туфель.

Некоторое время взгляд Гэйлона блуждал по ее гладкому телу, по округлости полной груди и чарующему изгибу бедер и тонкой талии. Ее красота заворожила его, и он не мог оторвать взгляда от обнаженной леди Д'Лелан. В свете камня ее иссиня-черные волосы блестели и переливались, лаская податливое тело.

Гэйлон ощутил в низу живота внезапную острую боль, которая заставила его заскрипеть зубами и помогла ему несколько прийти в себя.

— Уходите отсюда! Немедленно.

— Нет, милорд. — По бархатной щеке скатилась одинокая слеза. — Я не могу уйти, не вкусив вашей любви. Если вы откажете мне, то используйте ваш Колдовской Камень, убейте меня сразу и прекратите мои страдания.

Ее слова звучали убедительно и искренне, во всяком случае, так показалось Гэйлону. Король почувствовал ее страстное желание и надежду, ее влечение, которое вопреки его собственной воле передалось и ему самому. Он шагнул к Сандаал и прижал ее к себе. Сандаал схватила его за запястье правой руки и принялась целовать кончики его пальцев. Страсть и плотское желание внезапно вспыхнули в Гэйлоне с такой силой, что весь мир вокруг него померк и он совершенно позабыл о жене, детях, о своих недавних бедах и огорчениях.

Для него ничего больше не существовало, кроме желанных ласковых рук, которые настойчиво подталкивали его в спальню, и там, возле кровати, их губы встретились. Сандаал сама направила его руку и прижала ее к своей теплой груди. Где-то в глубине его души крошечный уголок сознания попытался поднять тревогу, но запах ее тела, податливая теплая плоть под руками сделали его глухим к голосу разума.

Сандаал легко толкнула его в грудь и заставила улечься на кровать. Сама она уселась на него верхом, и Гэйлон как бы со стороны наблюдал за тем, как она осторожно берет его правую руку с перстнем и кладет ее на маленький столик в изголовье кровати. Затем…

— Нет! — выкрикнул кто-то, и этот голос разрушил чары.

Гэйлон рефлекторно убрал руку со столика. Как раз вовремя! Лезвие меча ударило в полированную крышку из твердого дерева с такой силой, какой вполне хватило бы, чтобы разрубить пополам даже более массивный предмет мебели. От треска и грохота гибнущей мебели Гэйлон почти совершенно пришел в себя. Сандаал снова взмахнула мечом, целясь королю в голову, но Гэйлон успел ударить в нее при помощи Камня. Ослепительно-голубое пламя брызнуло из его перстня, но на полдороги неожиданно столкнулось со столь же интенсивным бело-голубым сиянием. Две силы ударились одна в другую, и Сандаал отлетела на другой конец комнаты. Гэйлон скатился с кровати и упал на четвереньки. Голубое сияние потухло, и король, приподнявшись на коленях, увидел в дверях Дэви. Его Колдовской Камень мерцал грозным синим огнем.

— Мерзкая тварь, — сквозь зубы процедил Гэйлон, обращаясь к Сандаал. —

За что?

Сандаал вскарабкалась на ноги. Она все еще была без одежды. Обхватив обожженные плечи руками, леди Д'Лелан с вызовом посмотрела на короля, но промолчала.

— Как лучше всего прикончить мага? — ответил за нее Дэви. — Она планировала сначала отделить твою руку от тела, а Камень — от тебя. Затем, когда ты оказался бы совершенно подавленным и беспомощным, тебя можно было бы живьем разрезать на части, не так ли, любимая?

Леди упрямо молчала.

— Это ты убила Келли, это ты столкнула Тейна с башни, — голос герцога становился все более мрачным, по мере того как он произносил эти обвинения. — И это ты убила Робина.

— Нет, — неожиданно твердо сказала Сандаал.

— Да! — прорычал Гэйлон. Его гнев снова стал нарастать, а Колдовской Камень угрожающе запульсировал. — За это тебя ждет страшная смерть!

— Погодите, милорд! — торопливо воскликнул Дэви, увидев поднятую руку Гэйлона. Оставьте ее ксенарскому правосудию.

— Но это моей семье она причинила столько страданий, — возразил Гэйлон.

— На ее руках кровь моего сына.

Леди Д'Лелан наконец поняла, что ее судьба целиком находится в руках этих двух мужчин. Она подобрала с пола простыню и обернулась ею, в то время как взгляд леди Д'Лелан в тревоге перескакивал с короля на герцога и обратно.

Дэви покачал головой:

— Будьте благоразумны, милорд. Леди Д'Лелан — всего лишь орудие в чьих-то руках, просто грязный наемный убийца. Ей заплатили, чтобы ее руками оборвать последнюю ветвь рода короля Роффо. Отправьте ее в темницу, и пусть ее соотечественники применят на ней самые сильные ксенарские пытки. Может быть, им удастся получить от нее ответ на вопрос, на который она так упорно не хочет отвечать нам. Подумайте, сир. Не применяйте вашего могущества.

Гэйлон растерялся. Его собственное бездумное влечение чуть было не стоило ему жизни. Это было постыдно само по себе, не говоря уже о том, что в случае его гибели его семья оставалась без всякой защиты. Его безумная ярость немного улеглась, и теперь ему даже было немного не по себе при мысли о том, чтобы убить женщину, каким бы изощренным и коварным убийцей она ни была.

— Пусть будет, как ты говоришь, — устало сказал король. — Пусть эта грубая и жестокая страна сама расправится со своими преступниками. Пусть за смерть моего Робина ваши страдания длятся вечно, леди Д'Лелан.

— Я не убивала его, — прошептала Сандаал одними губами, затем подняла голову и сказала громче: — Я не убивала. Мне нужна была только твоя жизнь, Гэйлон Рейссон. Я должна была отомстить тебе за брата, за мою мать, за всех моих сестер и братьев, которых ты убил. Но я никогда бы не причинила вреда ребенку. Никогда и ни за что!

— Побереги свое красноречие для главного палача подземелья, женщина.

Дэви, позови стражу. Скоро мы узнаем всю подноготную этого дела, и тогда вместе с Сандаал Д'Лелан погибнет еще не одно семейство этой проклятой страны.

Сандаал снова почувствовала гнев, а вместе с ним к ней вернулись силы и самообладание.

— Может быть, мне будет позволено сначала одеться? — холодно спросила она.

Не дождавшись ответа, она сняла свое траурное платье со спинки кресла и принялась одеваться.

Пока она облачалась, Гэйлон неожиданно подумал о том, что, должно быть, переживал в эти минуты его герцог. Зеленые глаза Дэви с жадностью следили за каждым движением ее прекрасного тела, а когда темный шелк с шуршанием прикрыл ее безупречную кожу, на лице его отразились сожаление и тоска. Король понял, что герцогу нелегко будет похоронить свою любовь. Это чувство могло пережить не только самые страшные предательства, но даже смерть, и именно такую любовь Гэйлон увидел на лице и в глазах Дэви.

Несмотря на это, он крепко, даже немного грубо взял ее за руку.

— Сегодня вам придется переночевать в новых покоях, миледи, — холодно сказал он. — Они больше подходят к вашему характеру.

— Дэви… я клянусь тебе…

— Тише, миледи, не тратьте слов понапрасну. Они больше не имеют надо мной силы… и никогда больше не будут иметь.

Когда они вышли, Гэйлон устало опустился на кровать. Он был обеспокоен и растерян. Меч Сандаал все еще лежал на полу рядом с обломками злосчастного столика. Сегодняшней ночью она чуть было не достигла своей цели. Мысль об этом заставила его содрогнуться.