"Колдовской камень" - читать интересную книгу автора (Джеймс Лэйна Дин)

4

Дэрин осторожно откинулся головой на подушку, нагретую солнцем. Сквозь его сомкнутые веки оранжевым пожаром пылало яркое светило, изгоняя из памяти тревожные воспоминания о прошедшей ночи. Вино помогло ему. Проснувшись утром, он почувствовал сухость в горле и мерзкий привкус во рту, к тому же у него сильно болела голова, так что даже на поднос с фруктами и сыром, оставленный в его комнате, Дэрин смотрел не иначе как с отвращением. Вино, однако, он проглотил с удовольствием, и от него голове сразу полегчало, хотя в желудке все еще ощущалось какое-то брожение.

Прежде чем выйти на залитую солнечным светом открытую террасу, расположенную перед входом в его комнаты, Дэрин облачился в довольно скромный костюм, а выйдя обнаружил, что день почти прошел. Солнце клонилось к закату, путаясь в зарослях жимолости, которая взбиралась по столбам опор и увивала перила террасы. Теплый день еще звенел детскими голосами, доносящимися с лужайки перед дворцом, и эти звуки напомнили Дэрину о его собственном детстве, прошедшем здесь и далеко на севере, в замке Госни.

Открыв глаза, Дэрин увидел под балконом, на котором он стоял, незнакомого юношу, который ухаживал за цветочными клумбами, протянувшимися вдоль всей террасы. С головой уйдя в свое занятие, он даже не поднял головы, когда Дэрин вышел на ступеньки. Оглядевшись, Дэрин увидел ребенка, одиноко игравшего под раскидистым серебристым кленом, листья которого стали темно-пурпурными из-за ночных заморозков. Некоторое время герцог просто смотрел на крошечную фигурку, прежде чем понял, что девочка в длинных домотканых юбках — Джессмин.

Стоя к нему спиной, Джессмин одевала тряпичную куклу в голубое кукольное платье и, завернув ее в простыню, усаживала на каменной скамье. Затем девочка принялась подносить кукле воображаемые чай и сладости, вполголоса что-то приговаривая. Дэрин улыбнулся.

С другой стороны зеленого газона появилась группа мальчишек-сорванцов, направляющаяся в сторону принцессы с громкими воплями. На мгновение они остановились, вступив друг с дружкой в нешуточную битву, — стук и треск их деревянных мечей разносился далеко в воздухе, — а затем бегом промчались мимо Джессмин. Девочка не обращала на них никакого внимания до тех пор, пока один дерзкий паренек не отделился от ватаги и, издав дикий боевой клич, не схватил куклу за болтающуюся руку.

Когда Джессмин обернулась, на лице ее была явственно написана ярость. Ловко схватив мальчишку за его развевающуюся тунику, она, используя его собственную инерцию движения, закрутила агрессора вокруг себя и, подставив ему ножку, опрокинула на землю. Мальчишка ударился о землю с такой силой, что воздух с шумом вырвался из его груди, а Джессмин уже вырвала у него из рук куклу и его деревянный меч. Нежно прижимая куклу к груди, свободной рукой принцесса перехватила меч за деревянную рукоятку и приставила его острие к горлу поверженного врага.

Остальные мальчишки, описав широкую дугу, вернулись к дереву с громким смехом и подначками. Юный вояка униженно взял меч из рук своей принцессы и умчался со всей ватагой в поисках более легкой добычи. Джессмин принялась утешать куклу с поистине материнской заботой, но это продолжалось лишь до тех пор, пока она не заметила Дэрина. Кукла была немедленно забыта, оставшись валяться на траве кучкой тряпья.

— Дэрин!

Он подхватил ее на лету, покорно подставляя щеки для поцелуев и в свою очередь крепко обнимая и целуя девочку.

Принцесса вдруг нахмурилась:

— Ты спал весь день!

Дэрин смог только улыбнуться как можно более виновато, и Джессмин по гладила его по лицу, потрогала свежевыбритые щеки и вцепилась ручкой в густые черные волосы, спускающиеся ему на шею. Дэрин улыбнулся ей.

— Поставь меня на место, — потребовала она, немедленно смутившись.

Затем она спросила:

— А чем бы ты хотел заняться?

— Как насчет того, чтобы прогуляться?

— Тогда пойдем, — Джессмин схватила герцога за руку и потащила за собой.

— Гэйлон на площадке для фехтования с Люсьеном. Пойдем скорей, я не хочу, чтобы леди Герра нашла меня.

Принцесса оглянулась через плечо на замок и продолжила:

— Сейчас должны начаться мои занятия, и она опять заставит меня заниматься какими-нибудь глупостями вроде вышивания или вязания. А я хочу выучиться фехтованию, как Гэйлон. Ты научишь меня? — Ответа от него не требовалось.

Дэрин позволил девочке вести себя туда, куда она захочет. Головная боль совсем прошла, и страшные открытия ночи отступили на второй план. Вместе они петляли по дорожкам сада, и Джессмин показывала ему местные достопримечательности.

— Вот на этом камне я оступилась на прошлой неделе и ободрала локоть, — поясняла она, закатывая рукав платья и демонстрируя Дэрину заживший шрам, чтобы и он мог восхититься, — а вот здесь Тоши, сын лесника, поймал гофера. Тоши — очень умный!

Сами того не заметив, они забрели в ту часть сада, где были высажены розы и Джессмин, выпустив руку Дэрина, бесстрашно бросилась в самую середину посадок.

— А куда мы идем теперь? — поинтересовался герцог, осторожно пробираясь следом.

— Вот куда, — девочка остановилась возле куста белых роз, который весь был покрыт плотными, только начинающими распускаться бутонами. — Дай мне твой нож! — потребовала она и вытащила кинжал из ножен у него на поясе прежде, чем он успел возразить.

— Будь осторожна, принцесса, он острый, — предупредил Дэрин.

Девочка с отвращением наморщила носик.

— Я не ребенок, — сообщила она, размахивая клинком с таким решительным видом, что герцог с осторожностью вынул кинжал из ее пальчиков и стал срезать толстые стебли сам, избегая изогнутых шипов.

— Для чего мы это делаем? — спросил он, передавая ей цветы по одному.

— Разумеется, для того, чтобы подарить леди Марсел, — объяснила девочка, и герцог задумчиво промолчал. — Еще один, и будет достаточно, как ты полагаешь? Этот букет ей непременно понравится, я знаю. А теперь — идем. По дороге можем пройти мимо фехтовальной площадки? — Уловив колебания Дэрина, девочка подняла на него взгляд. — Не беспокойся, Гэйлон не будет возражать, мы не надолго. К тому же, — заключила она неожиданно мудро, — цветы для леди могут завянуть.

Дэрин с любопытством последовал за принцессой, которая вприпрыжку помчалась по каменным плитам дорожки. Букет, завернутый в носовой платок, она сжимала в руке, время от времени энергично им взмахивая и призывая Дэрина идти быстрее. Довольно скоро они услышали лязг металла о металл.

— Ш-ш-ш! — Джессмин приложила палец к губам. — Я знаю, откуда мы сможем посмотреть на них, а они нас не увидят.

С этими словами она провела Дэрина на небольшую галерею, выстроенную у северного края арены. Там они отыскали укромный, тенистый уголок, откуда могли незамеченными наблюдать за всем, что делалось на арене.

Скинув камзолы и рубахи, Люсьен и Гэйлон кружили по арене, и их загорелые тела блестели от пота. Его капли стекали по их лицам и капали с носов и подбородков, но ни один из бойцов не обращал на это внимания.

Герцог сразу догадался, что это развлечение вошло у обоих в привычку: сосредоточенно и уверенно оба наносили друг другу удары и отражали выпады, топча ногами и без того твердую, как камень, глиняную почву. Оба бились не тупыми и тяжелыми учебными мечами, а клинками из заостренной стали — легкими и слегка изогнутыми, которые в последнее время стали столь популярны на юге. Принц и Люсьен берегли друг друга, и все же схватка была не шуточной, и несмотря на то, что Люсьен был старше, сильнее и имел более длинные руки, Гэйлон успешно сдерживал его натиск. Обмен ударами происходил тоже довольно медленно, но, судя по их виду, так было не всегда.

Гэйлон внезапно сделал обманное движение влево и поднырнул под встречный удар Люсьена, как это мог сделать только мальчик десяти лет от роду. Покатившись по земле, он сбил молодого южанина с ног, и оба оказались лежащими на твердой глине площадки, беспомощно барахтаясь и хохоча.

— Нечестно! — воскликнул Люсьен, кашляя от пыли и задыхаясь от смеха.

Дэрин оглянулся и увидел, как Джессмин спускается на площадку по невысоким ступеням. Было слишком поздно удерживать ее, и он покорно последовал за ней.

— Привет! — радостно приветствовал ее Гэйлон и нахмурился, увидев Дэрина. Попытавшись стереть с лица пыль, он только сильнее ее размазал.

— А королю известно, что вы тут сражаетесь настоящими мечами? — строго спросила Джессмин, важно прохаживаясь вокруг Люсьена и Гэйлона, все еще сидящих на земле.

— Мы знаем что делаем, Джесс, — неожиданно раздраженным тоном ответил принц, но Джессмин была непоколебима.

— Король знает?

— Какая прекрасная работа! — заметил Дэрин, поднимая небольшой клинок Гэйлона и пытаясь отвлечь девочку.

Принц вскочил на ноги и выхватил свое оружие из рук герцога, быстро поглядев на своего светловолосого партнера, который продолжал сидеть на земле скрестив ноги.

— Люсьен сделал его для меня на мой день рождения! — с вызовом сказал он, поворачиваясь к принцессе. — Ты ведь никому не скажешь, правда?

Губы девочки превратились в тонкую, прямую линию.

— Может быть.

— Конечно нет, — твердо сказал ей Дэрин.

Джессмин недовольно нахмурилась, но кивнула.

— Все равно больше не делайте этого, — потребовала она.

Дэрин перехватил взгляд, которым обменялись Гэйлон и Люсьен.

— Ну? — спросила Джесс.

— Конечно, Джессмин, конечно, — неискренне уверил ее Гэйлон.

— Это оружие совсем нового типа, — заметил Дэрин, лишь с легким интересом покосившись на меч, который Люсьен сжимал в руке. — Как оно сбалансировано?

Голубые глаза Люсьена блеснули.

— Несколько по-другому, чем прямые мечи. Не хочешь ли попробовать?

Южанин легко вскочил, и Дэрин нахмурился.

— Спасибо, как-нибудь в другой раз.

— Пожалуйста, — настаивал Люсьен. — У меня тут есть еще один такой меч, я никак не могу выбрать, какой из них мне больше нравится. Ты можешь помочь мне выбрать.

— Ты, должно быть, утомлен?

— Вовсе нет, — возразил Люсьен, заметив неуверенность в глазах герцога.

— Вот, возьми, — он протянул оружие, с удовольствием наблюдая за тем, как герцог, поборов раздражение, взвешивает клинок в руке.

— Всего один раунд, ты и я, — улыбка Люсьена была что-то уж очень мягкой и дружелюбной. — Это не займет много времени.

— Люсьен? — насторожилась Джессмин, уловив что-то еще под его внезапным дружелюбием.

— Лучше отойди в сторонку, Джесс, — коротко сказал принц, и в его ореховых глазах загорелся огонек дурного предчувствия. — На твоем месте я бы дважды подумал, Дэрин. Люсьен — лучший фехтовальщик королевства.

— Ну, ну, принц, — заметил Люсьен с нарочитым смирением, — не говорите так. Вы испугаете моего противника, и он убежит.

Джессмин переводила взгляд с Гэйлона на Люсьена, подозревая, что за игру они затеяли. Потянув Дэрина за рукав, она шепнула:

— Пожалуйста, не делай этого.

Однако было поздно, ловушка сработала. В очередной раз сжав в руке рукоять меча, Дэрин возвратил его Люсьену и стащил через голову камзол.

— Один короткий раунд, — согласился он, снова взяв в руку меч.

— Превосходно! — Люсьен бросился к ограде площадки, где в беспорядке была свалена его одежда. Там он опустился на колени и бережно развернул промасленную ткань, в которую был завернут второй клинок.

— Пошли на галерею, — строго сказал Гэйлон, пытаясь поймать Джессмин за руку.

— Нет, — капризно отозвалась девочка, вырываясь от него.

— Но тебе нельзя оставаться здесь, ты будешь мешать. Послушай, там мы сможем сесть, и нам будет все хорошо видно. Это должно быть интересно.

— Но, Гэйлон, — возразила Джессмин, — они же ненавидят друг друга.

— Я знаю, — отозвался принц с такой радостью в голосе, что Джессмин вздрогнула.

— Ты ужасен.

— Ну что ты понимаешь?! — выкрикнул принц. — Ты просто еще маленькая девчонка!

Это бессердечное замечание заставило Джессмин замолчать. Она даже отвернулась, чтобы скрыть обиду. С тех самых пор, как Люсьен и Гэйлон стали такими неразлучными друзьями, ее постоянно отталкивали, не принимали в компанию. Не то чтобы Джессмин не любила Люсьена — он всегда был добр к ней,

— просто Гэйлона она любила самозабвенно и безоговорочно. По отдельности и тот и другой нравились ей, но стоило им сойтись вместе, и она начинала ощущать перемену к худшему: один становился старше своих лет, а другой превращался в мальчишку.

После того как Дэрин отправился в чужие края, Джессмин и Гэйлон некоторое время были особенно близки, находя утешение в обществе друг друга и заполняя тесной дружбой ту пустоту, которая внезапно образовалась в их жизнях. Люсьен начал искать общества Гэйлона лишь в последнее время, и Джессмин надеялась, что с возвращением Дэрина все снова встанет на свои места, снова станет как было, однако Гэйлон все это разрушил, а Дэрин? Дэрин тоже изменился. Она чувствовала, что он по-прежнему любит ее, но любовь эта стала какой-то иной.

Джессмин наблюдала, как двое молодых людей на фехтовальной площадке движутся навстречу друг другу, один раздетый до пояса, другой — в рубашке, один с волосами как пакля, другой — темноволосый. Оба в салюте прикоснулись губами к эфесам мечей, и Джессмин вдруг испугалась чего-то, но юноши уже начали осторожно кружиться вокруг друг друга по залитому теплыми лучами солнца пространству арены. Оба что-то говорили, и девочка прислушалась.

— Между прочим, — заметил Люсьен, — этот меч — лучше!

С этими словами он сделал движение запястьем руки, так что солнечный свет блеснул серебром на полированной стали клинка. Он все еще был вне пределов досягаемости оружия герцога, чего нельзя было сказать о Дэрине.

— В самом деле? — равнодушно осведомился Дэрин.

Светлые глаза Люсьена подсказали ему, каким будет следующее движение, и он удачно парировал первый пробный выпад.

Светловолосый южанин вернулся в стойку.

— Да.

— Давно этим занимаешься?

Бойцы продолжали кружить, не делая попыток выйти на дистанцию боя.

— Вот уже несколько месяцев. Гэйлон, кстати, прав: я в очень неплохой форме.

— Не сомневаюсь, — Дэрин улыбнулся, слегка приоткрываясь.

Несмотря на то что для неискушенного глаза движение его было едва заметным, для Люсьена оно означало очевидное приглашение к немедленной атаке.

— Я тебе не сказал еще кое-что, — заметил Люсьен, не обратив на вызов никакого внимания.

— И что же?

— Я думаю, что убью тебя этим мечом.

Сердце Дэрина забилось быстрее, хотя он был уверен, что Люсьен просто шутит. Все же угроза вызвала прилив крови к голове и легкое головокружение. Герцог коротко рассмеялся, мимоходом задумавшись, отчего он чувствует себя живым человеком только в минуты подобные этой.

— Что ж, попробуй.

Они снова сошлись, и снова Люсьен напал, нанеся удар сверху вниз в левое плечо. Дэрин отбил. Последовал выпад в правое колено. И снова он отбил. Легкий клинок нацелился в левое колено и в правое плечо. Дэрин дважды изящно парировал. Пока оба просто испытывали силу и быстроту реакции друг друга, никто из них не вспотел и не сбился с дыхания. Люсьен снова отступил, улыбаясь.

— Устроим детишкам представление? — спросил он у Дэрина.

— Почему бы и нет?

На этот раз они сошлись всерьез, выискивая слабости и уязвимые места в обороне соперника. Дэрин оказался не простым орешком для Люсьена, несмотря на то что у него почти не было опыта в обращении с таким легким клинком. Его более мирные занятия, такие, как игра на лютне, удивительно хорошо его подготовили, и теперь он был предельно сосредоточен и не терял самообладания. И все же Люсьен понемногу теснил его и остановился лишь тогда, когда Дэрин снова оказался вне пределов его досягаемости.

— Это приятно, но выглядит не слишком убедительно. Я же собираюсь убить тебя, Госни, так сопротивляйся же хоть немного!

Дэрин рассмеялся:

— Ты слишком легкий соперник, я мог бы убить тебя уже несколько раз.

— В самом деле? Тогда докажи! — с вызовом бросил Люсьен.

— В другой раз. Мы и так зашли слишком далеко. Пора заканчивать.

— Не думаю, — Люсьен сделал шаг вперед, и лицо его стало холодным. — Ты погибнешь в результате несчастного случая — такие вещи случаются достаточно часто во время тренировочных боев. Случайный выпад и? Никто не осмелится обвинить меня. — Он улыбнулся, и улыбка у него вышла самая смертоносная, ледяным холодом веяло от нее. — Род Госни закончится на тебе. К бою!

— Мне кажется, этого не будет.

— Будет! — воскликнул Люсьен и двинулся на Дэрина столь быстро и решительно, что герцог непроизвольно приподнял меч и использовал единственную слабость, которую он обнаружил в защите южанина.

Люсьен привык к легким мечам, в то время как Дэрин с самого детства учился владеть более тяжелым клинком и потому обладал более сильным запястьем. Когда Люсьен сделал прямой выпад, герцог, вместо того чтобы парировать его, сильно ударил по его мечу сбоку. Мечи столкнулись плашмя, раздался звенящий гул, и клинок Люсьена отклонился далеко вбок, а сам он, потрясенный силой удара, непроизвольно отступил назад, едва удержав рукоять меча.

Несмотря на то что рука его онемела, а удар отдался в запястье тупой болью, Дэрин остановил острие своего узкого меча у самой груди Люсьена, прямо напротив сердца. Несмотря на то что кровь отхлынула от лица молодого человека, он не отвел глаз от лица Дэрина.

— Видишь, как просто? — Герцог убрал меч и отступил. Теперь его меч смотрел острием в землю.

Джессмин, сидящая на галерее, решила, что теперь бой должен прекратиться и что ее худшие опасения так и остались опасениями, однако это было не так. Люсьен снова поднял меч и, поигрывая запястьем, приблизился к Дэрину. Герцог снова отступил, не желая снова начинать схватку. Один шаг, потом еще один. Герцог и Люсьен что-то говорили друг другу, но Джессмин не могла разобрать ни словечка.

— Гэйлон! Люсьен хочет убить Дэрина.

— Ерунда, — отозвался принц с сомнением в голосе. Джессмин заметила, что он вцепился в перила балкона с такой силой, что побелели суставы пальцев.

Дэрин тем временем сказал противнику еще несколько слов и повернулся, чтобы уйти. Подняв голову и посмотрев на детей на галерее, он улыбнулся.

— Дэрин! — воскликнула Джессмин, увидев, что Люсьен бросился вперед и хочет напасть на герцога сзади.

Гэйлон лишь в немом ужасе смотрел вниз, не в силах пошевелиться, не в силах даже думать. К счастью, Дэрин услышал стук башмаков по утоптанной глине, увидел догоняющую его быструю тень и отскочил, развернувшись лицом к нападавшему и неохотно поднимая оружие.

Битва снова возобновилась, и битва настоящая — на пустую болтовню не было ни времени, ни сил. Противник позволял Дэрину остаться в живых, но и только. Слепая ярость часто бывает губительна для бойца, но гнев Люсьена был холодным и расчетливым. Противники теперь были равны по силам, а Дэрин уже использовал свою единственную возможность: Люсьен был настороже и старался не открываться. Его натиск был таким мощным и стремительным, что герцог едва успевал думать и реагировать на удары, не в силах даже перевести дух. Он только отступал, двигаясь неровными зигзагами, стараясь встать таким образом, чтобы косые лучи предзакатного солнца не попадали в глаза.

— Он ранен! — выдохнула в ужасе Джессмин, разглядев то, чего не успел разглядеть пока никто — крошечный клочок белой материи, который затрепетал на рукаве Дэрина.

— Кто? — требовательно спросил Гэйлон. — Кто ранен?

Однако очень скоро стало очевидно — кто. На манжете рукава рубашки Дэрина появилось красное пятно. Ткань очень быстро промокла, и струйка крови побежала по внутренней стороне руки на гарду меча и на эфес. Неуловимо быстрым движением Дэрин перекинул меч в другую руку и продолжил отбивать удары, в то время как кровь рубиновыми каплями стекала на арену.

— Он же левша! — воскликнул Гэйлон, так крепко сжимая ладошку Джессмин, что ей стало больно. — Я совсем забыл, что он левша!

— Но он дерется и другой рукой, — едко заметила принцесса.

— С ним все будет в порядке, — попытался успокоить ее Гэйлон, но принцесса не сдавалась.

— Не будет, не будет! Он ранен, Люсьен обязательно убьет его, и в этом будешь виноват ты! — девочка собиралась заплакать.

Эта мрачная мысль до сих пор не приходила Гэйлону в голову. В самом деле, Дэрин, похоже, совсем выдохся. Дважды уже он оступился и чуть не упал, с трудом избежав гибельного удара.

— Что же делать, Джесс? — растерянно спросил принц, чувствуя, как паника охватывает его.

— Быстро позови сюда стражников!

— Нет времени?

Гэйлон посмотрел вниз. Сражающиеся находились почти под самым балконом, и до его ушей доносились из облаков пыли не только удары стали о сталь, но и хриплое дыхание обоих. Дэрин, прижатый противником к стене, сумел собраться с силами настолько, что оттеснил Люсьена на два маленьких шага назад.

На третьем его шаге сверху, как по волшебству, пролился дождь из белых роз. Один цветок царапнул Люсьена шипами по щеке, остальные запутались у него в ногах. Раздавленные бутоны пахли пронзительно и резко, но Дэрин не обратил на это внимания, так как в этот момент Люсьен поскользнулся. Клинок Дэрина совершил вращательное движение и, поддев меч соперника, выбил его из рук Люсьена. Отлетевшее оружие со звоном ударилось в стену, переломившись на расстоянии ширины ладони от острия.

Гэйлон, стоя на балконе, втащил Джессмин обратно, так как девочка слишком сильно перегнулась через перила, чтобы точнее бросить букет.

Люсьен с глупым видом посмотрел на сломанный меч, в глазах его мелькали недоумение и вопрос. Ленивая муха басовито прогудела у него над ухом, привлеченная запахом пота и свежей крови.

— Итак? — спросил молодой лорд, наконец осознав, что Дэрин по-прежнему стоит над ним с поднятым мечом. Судорожно вздохнув, он развел руками в знак смирения.

Дэрин постепенно успокаивался. Ему тоже нелегко было осознать такой неожиданный поворот судьбы, ибо совсем недавно он глядел в глаза собственной смерти. Как бы плохо он ни относился к противнику, он не мог не признать, что этот рослый южанин превосходит его в умении обращаться с мечом. С легким вздохом он отбросил свое оружие в дальний конец площадки. Клинок ударился о твердую землю и подскочил. В глазах Люсьена, однако, не промелькнуло и тени благодарности. Вместо этого Дэрин увидел на его лице ненависть, мгновенно сменившуюся глубоким отвращением.

Дети медленно спускались вниз по ступеням, ведущим с галереи, и Люсьен приподнял подбородок. Тонкие струйки крови черными нитями запеклись у него на скуле, а от уголка глаза к уголку губ протянулась свежая царапина, оставленная колючим стеблем розы. Глянув на Гэйлона, он отвернулся и пошел в дальний конец площадки. Принц смотрел ему вслед со смешанным чувством жалости и сочувствия.

Джессмин открыла было рот, чтобы заговорить, но Гэйлон перебил ее.

— Ты тоже мог бы убить его, — холодно сказал он Дэрину.

Джессмин, потрясенная, повернулась к нему.

— Ты просто обязан был это сделать, — с холодной жестокостью добавил принц. — Ты унизил его, а унижения он не вынесет.

Гэйлон подобрал сломанный меч, молча оплакивая прекрасный клинок. Затем он снова повернулся к Дэрину:

— Зачем тебе понадобилось возвращаться? Ты никому здесь не нужен. Ты и мне не нужен!

Герцог выслушал эту мальчишескую тираду, не выказывая ни малейших признаков гнева, лишь в дымчатых его глазах промелькнула какая-то тень. Гэйлон уже замолчал, но герцог продолжал так пристально всматриваться в его лицо, что принцу пришлось напрячь всю свою волю, чтобы не отвести взгляд. Дэрин молчал, и Гэйлон предпринял еще одну попытку вывести его из себя:

— Что-нибудь хотите сказать, лорд Госни? — холодно и враждебно произнес он.

— Нет, мой принц.

— В этом случае вы свободны.

Герцог неловко поклонился.

— Милорд? Миледи?

Джессмин подобрала с земли одну из роз и вложила ее в руку герцога — в знак мира, — однако Дэрин не заметил этого. Повернувшись, он быстрым шагом пошел через арену, удаляясь от замка. Джессмин посмотрела на принца и увидела на его лице самодовольную улыбку. Тогда будущая невеста Гэйлона тщательно прицелилась и лягнула своего суженого носком туфли, попав ему точно по голени, между коленом и верхним краем ботинка. Гэйлон взвыл и схватился за ушибленную ногу.

— Ой-ой-ой! — причитал он, прыгая на одной ноге. — Зачем ты это сделала?

Джессмин как раз собиралась сказать ему зачем и почему, но она была слишком рассержена и обижена одновременно. С громким плачем она сорвалась с места и побежала в замок, оставив Гэйлона в ярости кусать губы.

Утренняя головная боль вернулась к нему с утроенной силой, так что Дэрин не мог ни о чем думать. Он даже не понимал, куда и зачем идет, пока не оказался возле прохода в высокой изгороди из колючего боярышника, которая окружала похожие на парк окрестности замка. Это был секретный, потайной проход, самый короткий путь на лесную тропинку, ведущую вниз по склону холма к королевским гробницам — древним и полуразрушенным, а также к новым каменным мавзолеям и усыпальницам последних королей и королев этой страны.

Идонна тоже была здесь. Таково было ее желание. Она не хотела, чтобы ее хоронили в замке Госни вдали от ее родни. Дэрин так ни разу и не посетил могилу матери, хотя это и приводило в ярость отца. В смерти он не видел ничего привлекательного и величественного и даже сейчас шел к ее склепу неохотно.

Сделав над собой усилие, Дэрин заставил себя идти быстрее, а затем и вовсе побежал, отчего кровь зашумела у него в голове. Он наслаждался своей болью, купался в ней, направив вовнутрь свой гнев, вызванный разочарованием.

В лесу царил нежный голубоватый полумрак, а с ветвей дубов и елей свисали гирлянды серо-зеленого мха. Это были древние деревья, и они уже умирали, однако умирали они, как положено деревьям, умирали стоя, и пройдет еще немало времени, прежде чем эти седые гиганты опрокинутся навзничь под ударами бури. Среди их могучих стволов и пробирался герцог, следуя прихотливым извивам заросшей тропы, которая в конце концов вывела его к невысокой стене, сложенной из обломков камня, которая окружала место захоронения.

Довольно скоро он отыскал гробницу Орима. За все прошедшие годы он ни разу не задался вопросом, почему его мать захотела лежать именно здесь, в фамильном склепе Черных Королей. На откосе перед входом он задержался. Гробницы разрушались, тоннели, которые глубже других врезались в холм, обрушились, и никто никогда не пытался их восстановить. Где-то в глубине этих засыпанных штолен до сих пор тлели кости самого Орима.

Весь дрожа и чувствуя в коленях противную слабость, Дэрин прислонился спиной к покрытой лишайниками опорной стене, которая только и осталась от часовни перед входом в склеп. Ни один звук не нарушал безмятежную тишину гробницы, кроме хриплого дыхания герцога, но и оно тоже постепенно становилось все более редким и бесшумным, словно здесь был неуместен любой живой звук. Дэрин опустил большой палец левой руки в стоящий у входа сосуд, наполненный древесной золой, и провел поперек лба широкую черную полосу — знак уважения к мертвым. Затем он снял со стены факел и, закрыв глаза, попытался воспламенить пропитанный смолой расплющенный конец его при помощи своей волшебной силы. В результате голова разболелась еще сильнее, но факел не желал загораться. Открыв глаза, Дэрин посмотрел на свой Камень. Камень, вставленный в кольцо на пальце, слегка светился, но Дэрин не смог направить его энергию.

— Послужи мне хоть в этом, — наполовину с мольбой, наполовину требовательно обратился он к Камню и сделал еще одну попытку, но все так же безрезультатно. Разочаровавшись, он нашарил на полке над сосудом кремень и огниво и зажег факел обычным способом.

Тени прыгали и дрожали на стенах, пока Дэрин спускался в главную комнату склепа по узким ступеням. Смола, сгорая, трещала и шипела, наполняя помещение удушливым дымом, который слоями повисал в неподвижном сыром воздухе. Вытирая слезящиеся глаза, Дэрин несколько раз обошел комнату, прежде чем отыскал вход, который ему был нужен: небольшую дверцу, над которой был вырезан на каменной панели герб Госни — косматый бурый медведь с золотой короной в зубах, загороженный двумя скрещенными копьями. Это означало «Защитник королей», и род этот был действительно древним, таким же старинным, как род короля Рейса, который на протяжении восьмисот лет существовал одновременно с династией Рыжих Королей. И Госни действительно были советниками и защитниками королевского дома, пока весь некогда славный род не воплотился в одного-единственного молодого человека, который задумывался только лишь о том, как ему отказаться от своего наследия.

Дэрин нырнул в дверь и оказался в коридоре с таким низким потолком, что пламя факела почти касалось его, оставляя на камне длинные языки копоти. Коридор вывел его в крошечную усыпальницу, в которой был установлен единственный каменный саркофаг.

Дэрин нашарил на стене металлическое кольцо для факела и медленно, чуть ли не со страхом приблизился к каменному гробу. Теперь ему стало понятно, почему он так не хотел приходить сюда. Причина была та же самая, по какой он не сидел у смертного ложа матери, — не видя ее мертвой, он мог вспоминать ее как живую. Даже сейчас какой-то тихий голос внутри него продолжал твердить: «Ее нет здесь, ее нет здесь!» Однако он больше не мог верить в эту сладкую ложь. Протянув руку, он нащупал на крышке саркофага тонкие буквы, высеченные в камне:

«Идонна. Любимая жена и мать».

Там были еще слова, и Дэрин в панике отдернул руку, лишь только разобрал текст. Это были строки из стихотворения, которое он сочинил несколько лет назад.

Темная женщина, где ты теперь?

Один я стою в темноте.

Вокруг тишина, но все чудятся мне Ладони на мокром лице.

Каким-то образом его отец, Эмил Джефсон, отыскал эти неуклюжие строки среди всех стихотворений, которые Дэрин дарил матери. Эти стихи нравились Идонне больше других, хотя она с радостью принимала все его стихотворные опыты. А теперь сын принес своей матери последний подарок. Дэрин осторожно разжал ладонь и положил на крышку саркофага белую розу.

Лепестки ее были измяты и испачканы его кровью. Многозначительность этого внезапно дошла до сознания Дэрина, и он некоторое время стоял как громом пораженный. Затем он внезапно рассмеялся, снова ощутив в висках и затылке тупую боль. Вопреки его воле этот хриплый смех превратился в рыдания, глухие и с трудом сдерживаемые. Дэрин не плакал уже очень давно, с того самого дня, как он уехал прочь от умирающей матери. Он не плакал ни тогда, когда старый маг выгнал его, ни когда отец избил его чуть не до полусмерти. Теперь же мысль о том, что он оставил мать наедине со смертью, причиняла ему острую боль.

Упав на колени возле гроба, Дэрин прислонился лбом к его каменной стенке. Холодная поверхность странным образом успокоила его. Дэрин опустился на пол, повернувшись таким образом, что теперь он сидел, опираясь о саркофаг спиной. Страшная усталость навалилась на него, веки стали тяжелыми. Огонь факела на стене внезапно заколебался, несмотря на то что воздух в комнатке оставался все так же неподвижен. Дэрину показалось вдруг, что к запаху горящей смолы примешивается аромат лесных фиалок. Раздувая ноздри, он поднял голову и принюхался, стараясь уловить этот слабый запах. Пламя факела снова заплясало.

— Мама?! — глухо воскликнул Дэрин. — Идонна?

— Я здесь, — ответ прозвучал у него в мозгу.

— Не могу увидеть тебя, — пожаловался Дэрин. — Посмотри, я принес тебе розу.

— Да, мой милый, — прошелестел ответ. — Я хочу попросить тебя еще об одной вещи.

— Все, что захочешь, мама! — Дэрин лихорадочно оглядывался по сторонам, но видел лишь тени на стенах. — Где ты?

— Принеси мне меч, Дэрин, Наследие Орима должно покоиться рядом со мной.

— Хорошо. Я принесу его сегодня ночью, пока все спят! — Дэрин говорил с мальчишеским восторгом, словно ожидая похвалы за правильное решение. Запах фиалок становился все сильнее, наполняя холодную комнатку живым теплом, и Дэрин почувствовал, что Идонна совсем рядом.

— Я больше не стану смущать твоих снов, мой мальчик, ибо ты поступил как надо и будешь делать что нужно и впредь. Я ничего больше не могу тебе подарить — знай только, что я люблю тебя. И запомни еще одно: тебе нужно быть очень осторожным, сын. Все, что тебе дорого, будет разрушено и отнято у тебя. Чтобы избрать жизнь, потребуется огромное мужество, но если ты выберешь смерть, это не принесет бесчестья. Когда все будет исполнено, я приду за тобой? — Голос Идонны становился все слабее, и Дэрин едва разобрал последние слова:

— Не страшись темноты, мой любимый сын, во тьме ты найдешь меня.

Дэрин, герцог Госнийский, очнулся лежа на полу. Голова его покоилась на вытянутой руке. Он мало что мог припомнить, но головная боль прошла, а на ее место пришли такие покой и умиротворение, каких он не испытывал уже очень давно. Он чувствовал себя удивительно отдохнувшим и посвежевшим, а осмотрев рану, нанесенную мечом Люсьена, он обнаружил, что это был всего лишь неглубокий порез чуть повыше запястья. Немного целебного бальзама, бинт — и рана заживет, не оставив даже шрама. Рубашка пострадала гораздо сильнее: один рукав ее был весь изорван и почернел от запекшейся крови.

Факел почти догорел. Дэрин вынул его из кольца держателя и вышел из склепа. Снаружи уже стемнело, и на выходе из подземелья его встретила почти полная темнота. Только полная луна, окруженная жемчужной короной, освещала землю своим призрачным сиянием. Опуская в урну остатки факела, Дэрин подумал о том, что погода скоро переменится. Несмотря на то что парок его дыхания был ясно виден в холодном воздухе, он чувствовал внутри себя необычное тепло. Даже пробираясь между неподвижными темными деревьями, он обратил внимание на то, что все, казавшееся ему зловещим или угрожающим при дневном свете, теперь выглядело уютным и безопасным. Вот крикнула над головой ночная птица, и другая откликнулась с другого конца леса, ничуть не испугав Дэрина.

Мимоходом он подумал о том, что, если кто-нибудь спросит о том, где он был, можно будет сказать, будто ходил в город. Следующая мысль его была о мече: конечно же, Кингслэйер должен храниться в усыпальнице, и он перенесет его сегодня же ночью. Там, рядом с прахом Орима, самое место страшному мечу.

Через два дня он поедет с королем и Гэйлоном на охоту. Это путешествие отнюдь не занимало всех его мыслей, он не ждал его с нетерпением, но, может быть, в отсутствие Люсьена ему удастся найти способ снова завоевать доверие принца.

Забраться внутрь оказалось легче легкого. Дверь на террасу стояла распахнутой настежь; жители замка — да и всего Виннамира — были легковерными глупцами. Их доверчивость доходила до того, что во всем замке запирались лишь несколько дверей. Подогреваемый гневом и жаждой мщения, Люсьен планировал встать в тени за портьерой в комнате герцога и угостить его ударом кинжала, однако кончился вечер и настала ночь, а Дэрина все не было. В голове Люсьена начал созревать иной план, обещающий гораздо больше удовольствия, нежели обыкновенное убийство.

Осторожно, стараясь ничего не потревожить, Люсьен обыскал покои герцога и наконец нашел то, что пригодилось бы ему для осуществления его нового плана,

— небольшой кинжал с рукоятью, украшенной бриллиантами и фамильным гербом герцога. В одном из выдвижных ящиков он обнаружил еще один предмет. Это был скрученный клочок бумаги, очень похожий на обрывок страницы из толстой книги, которую постоянно прятал его дядя Фейдир. Засунув бумагу в карман, Люсьен выскользнул из комнат. Как раз вовремя. Шаги Дэрина прозвучали на ступеньках, и Люсьен на мгновение ясно увидел его лицо в падающем из окна свете. Дэрин являл собой жалкое зрелище: весь в грязи и засохшей крови, с черной полосой сажи на лице. Должно быть, голубчик побывал в одной из таверн Киптауна и несколько раз пьяным падал в грязь, пытаясь вернуться обратно в замок. Довольно улыбаясь своей догадке, Люсьен тотчас задумался о вещах более важных.

Молодой южанин вернулся к себе, лихорадочно обдумывая детали своего блестящего плана. Если он пошлет письмо с утренней почтой, то получит необходимую помощь вовремя. Придворный лекарь Гиркан очень любит вино, а выпив, бывает болтлив до самозабвения, если только отыщется внимательный слушатель. Кетти, толстая повариха из замковой кухни, просто без ума от светловолосых и голубоглазых юношей.

Да. Если точно рассчитать время и при минимуме везения, план вполне можно осуществить, и у него появится отличный шанс добиться всего того, чего он хочет. И всего за ночь работы. У него еще остается целых два дня, чтобы тщательно продумать все подробности и неожиданные повороты. Конечно, если Фейдир не догадается?

При мысли о дяде сердце в груди Люсьена сбилось с ритма и куда-то провалилось. Страх его, однако, разбудил гнев, а гнев наполнил его решимостью во что бы то ни стало добиться своего. Дядины планы на будущее нисколько его не интересовали. Когда все получится, старый дурак только скажет ему спасибо. Ему просто придется сказать ему спасибо. В конце концов, не кто иной, как Люсьен станет его королем.

После первоначального возбуждения молодой лорд почувствовал необычайное спокойствие. Он легко уснул, и снились ему только приятные сны.