"Идеальный выбор" - читать интересную книгу автора (Джеймс Саманта)

Глава 8

Девон выздоравливала. Она быстро поправлялась. Через несколько дней она уже могла вставать с кровати. Боль в раненом боку несколько поутихла. Девон была в состоянии сидеть и даже ходить по комнате. Танзи, веселая маленькая горничная, однажды утром явилась в спальню с целым ворохом платьев Джулианны в руках — по распоряжению милорда Себастьяна, как она сообщила. Платья были в самый раз на бедрах, в длину, в плечах, но, увы, не в груди. Пышные округлости Девон выпирали из лифа, выступая над линией выреза. Джулианна явно была менее развитой в этой части своей фигуры.

До шестнадцати лет Девон была хрупкой и тощенькой, и ее обычно принимали за ребенка более младшего возраста. Она почувствовала величайшую гордость, когда ее едва заметные грудки начали наливаться, — какая девочка не жаждет стать женщиной? Однако, поступив на работу в «Воронье гнездо», Девон лютой ненавистью возненавидела голодные, волчьи взгляды, которые мужчины бросали на ее фигуру, в особенности подолгу задерживая их на ее груди. Точно так же смотрели они и на Бриджет, которую к тому же щипали и тискали.

Однажды Девон спросила Бриджет, почему мужчины обращают такое пристальное внимание на женскую грудь. Та пожала плечами и коротко ответствовала: «Потому что они мужчины». За все время, что Девон проработала в пивной, она так и не смогла привыкнуть к этим хищным взглядам. И почему-то чувствовала, что никогда не привыкнет.

Мысль о том, что ей придется вернуться в «Воронье гнездо», приводила ее в дрожь. Она решила избежать этого любой ценой. Твердила себе, что непременно найдет иной выход. Надо только как следует поискать. Бывают же на свете чудеса. Само ее пребывание здесь, в Мейфэре, может служить тому доказательством.

Каждое утро, просыпаясь в чудесной комнате, похожей на вспышку солнечного света, Девон напоминала себе, что все это не сон, что большой дом в Мейфэре — самая настоящая реальность, в которой она существует. Завтракает в постели. Чай пьет у окна, и ноги ее в это время заботливо укутаны одеялом. Обедает у камина, в котором пылает жаркое пламя. Ночью в постель ей кладут грелку к ногам. Разве это не истинный рай? Ни голода, ни вечной тревоги, вызванной страхом, что ей не хватит ее жалких пенсов, чтобы уплатить за комнату.

Но она не должна слишком привыкать ко всему этому. Девон молила Бога, чтобы, когда она поправится, Себастьян позволил ей остаться здесь до тех пор, пока она не найдет себе подходящую службу в доме, похожем на этот. Она готова работать не покладая рук, только бы не возвращаться в Сент-Джайлз.

Но. хотя дни ее полны были светлых надежд и уюта, ночи приносили тяжкие душевные мучения. Когда все в доме затихало и она оставалась одна в своей комнате, приходило отчаяние.

Девон не могла забыть.

«Вашей собственной рукой» — так сказал ей Себастьян.

Так оно и было.

Фредди погиб от ее руки. Она убила человека. У-би-ла.

Это терзало душу Девон.

Однажды вечером она лежала и старалась забыть. Изо всех сил тщилась не думать об этом. Старалась, как это было уже много раз, удержать поток горячих слез, но безуспешно. Мысли ее обратились к Себастьяну, — вероятно, это было вполне объяснимо и естественно. По словам Танзи, в этот вечер Себастьян куда-то уехал.

Если бы она знала, как вести себя по отношению к нему! Он заходил к ней каждый божий день, спрашивал, как она себя чувствует. Всегда безупречно одетый, неукоснительно вежливый. Но почему-то при его появлении у Девон язык словно прилипал к гортани, становился тяжелым и неповоротливым. Быть может, потому, что он понимал, насколько сильное впечатление производит его внушительная наружность.

На следующее утро Девон лежала в постели, а Танзи убирала в комнате. Девон почувствовала неловкость оттого, что вот так просто лежит и глазеет, как хлопочет ясноглазая девчушка. Она отодвинула в сторону одеяло, намереваясь помочь Танзи, но та в эту минуту обернулась и запротестовала:

— Не надо, прошу вас, мисс Девон!

Как назло, именно в эту же минуту появился Себастьян. Сердце у Девон так и подпрыгнуло, едва она его увидела. А Себастьян перевел взгляд темных глаз с макушки Девон на кончики пальцев ее ноги, коснувшихся пола. Высоко поднял одну бровь, выражая тем самым свое молчаливое порицание. Собственно говоря, никакие слова и не были нужны. Девон мгновенно убрала ногу под одеяло и натянула его до самого подбородка.

Судя по чисто внешним проявлениям, отношение Себастьяна к ней стало более мягким, но Девон никак не могла избавиться от мысли, что он по-прежнему считает ее проституткой, и не знала, как переубедить его.

Дней десять спустя после своего появления в этом доме Девон решилась на дерзкий поступок: зажгла свечу, надела халат и вышла в холл. Ее мучило любопытство, снедало желание узнать, куда она попала. Судя по обстановке той очень большой комнаты, где ее устроили, маркиз должен быть очень богатым человеком. Как-то раз она поделилась этим своим соображением с Танзи, и та со смехом ответила, что так оно и есть.

В этот ранний предутренний час Девон не встретила ни души. Было приятно хоть немного размять ноги — как ни прекрасна ее спальня, очень утомительно так долго лежать без моциона.

Неслышно ступая, спустилась она по лестнице и прошлась по дому, заглядывая в комнаты. Вот столовая с длинным, массивным и до блеска отполированным столом, на котором стояли серебряные канделябры. Вот гостиная, украшенная множеством изящных фарфоровых ваз вперемешку с красивыми статуэтками, которые выглядели призрачно в лучах лунного света. Все такое элегантное, дорогое, аристократичное, как и подобает дому маркиза.

С благоговейным страхом, но не в силах отказаться от своего намерения, Девон проскользнула в следующую дверь и замерла посреди огромной комнаты. Между двух высоких окон находился мраморный камин, по стенам комнаты располагались застекленные шкафы, заставленные бесчисленными рядами книг.

Библиотека.

Девон ощутила болезненное стеснение в груди. Как понравилась бы маме именно эта комната! О, если бы мама была жива и увидела все это… Всего три месяца назад ее не стало, но не было с тех пор ни дня, ни часа, чтобы Девон не вспоминала и не тосковала о матери, не ощущала ее отсутствия. Она смахнула навернувшиеся на глаза слезы.

Она немного постояла возле кресла у камина, провела рукой по подлокотнику. Кожа, которой он был обтянут, казалась такой мягкой и гладкой. Угли в камине еще светились красным светом. Что может быть уютнее, чем сидеть в таком вот кресле у очага и наслаждаться теплом, глядя на горящие поленья!

Порывистый ветер шумел за окнами, струи дождя били по стеклам. Непогода разыгрывалась не на шутку. Девон вздрогнула, вспомнив о страшной ночи, когда она так мучилась от холода, когда дождь насквозь промочил ее плащ.

В который раз она подумала о том, какое счастье, что Себастьян нашел ее и привез к себе в дом.

Девон усмехнулась. Если бы он узнал, что она тайно шныряет по его дому, то скорее всего выгнал бы ее вон.

Ветер взвыл с новой силой. А за дверью вдруг послышался странный царапающий звук.

Первым побуждением Девон было желание спрятаться, и она пригнулась за спинкой кресла.

Снова то же звук. На этот раз более громкий и настойчивый. Да, более настойчивый и сопровождаемый скулящим повизгиванием.

Побуждаемая все тем же любопытством, Девон вышла из библиотеки и направилась в ту сторону, откуда доносилось повизгивание-; она крепко сжала в руке подсвечник — на всякий случай. Медленно выпрямилась и осторожно отворила дверь.

Порыв ветра набросился на нее с такой силой, что едва не сбил с ног. Что-то холодное и мокрое прошмыгнуло мимо ее ног в прихожую. Девон подавила готовый вырваться крик и посмотрела себе под ноги. Два темных умоляющих глаза уставились на нее. Девон недоуменно заморгала. Собака! Вся мокрая, от головы до хвоста, она дрожала мелкой дрожью. Как же она очутилась на улице в такую ужасную погоду? Красотой собака не отличалась: приплюснутый нос почти не выступал вперед. Но тем не менее было в этом песике нечто чрезвычайно привлекательное. Шерсть у него была желтоватая и настолько длинная, что волочилась по гладкому кафельному полу. При этом пес был на редкость упитанным, и казалось, что у него вообще нет ног.

Девон поставила, не оглядываясь, подсвечник на столик где-то позади себя и сама не заметила, как очутилась на полу на коленях возле песика.

— Бог мой, до чего же ты промок, бедняжка!

Пес незамедлительно уткнулся мордочкой ей в ладони и жалобно взвизгнул. Этот звук болью отозвался в сердце Девон.

— Ты голодный? — спросила она заботливо и готова была бы поклясться, что при этих словах глаза у собаки оживились и утратили отчаянное выражение. — Сейчас мы подумаем, чем бы тебя покормить… У меня после обеда остался кусочек сыра. — Любят ли собаки сыр? Ладно, она сейчас сходит за этим кусочком. — Ты, малыш, оставайся тут. Малыш… гм… надо придумать тебе имечко получше. Как же мне тебя назвать? — Она прижала палец к губам и подумала немного. — Так, знаю. Уэбстер. Я буду называть тебя Уэбстером.

Пес явно одобрил это имя, потому что бешено завертел хвостом.

— Отлично, — сказала Девон, довольная своим выбором. — Сиди на месте, Уэбстер.

Ей понадобилось несколько минут, чтобы сбегать за кусочком сыра, который она оставила про запас, завернув в салфетку. Когда она вернулась, песик сидел на том же месте.

— Ты хороший мальчик, Уэбстер, — похвалила его Девон и, отщипнув немного от кусочка, протянула своему найденышу.

В поощрении тот не нуждался и мигом проглотил сыр. Девон рассмеялась. Уэбстер смотрел на нее выжидательно.

— Терпение, Уэбстер, — призвала она его к добродетели, которой сама отнюдь не отличалась, но это не имело значения.

Дребезжание дверного звонка привело ее в смятение. Кто же это пришел? Себастьян? Джастин? Придет ли кто-то из слуг отворить дверь? Так или иначе, но она попалась. И не успеет подхватить Уэбстера, убежать с ним к себе в спальню. Ее заметят.

В полном отчаянии она накрыла песика подолом своего ночного одеяния.

— Ни слова! — прошипела она и хихикнула, подумав: «Как будто он это может!»

Порыв ветра овеял голые ноги Девон. Щелкнул дверной замок. Когда она выпрямилась, Себастьян уже стоял возле нее.

— Я не занималась воровством, — поспешила сказать она и только после этих своих слов сообразила, что прячет за спиной руку, в которой зажат остаток сыра.

Себастьян не произнес ни слова в ответ на этот вызов — лишь слегка наклонил голову набок, как бы задавая вопрос.

Девон сглотнула. Подняла глаза на Себастьяна и словно впервые увидела его широкие плечи и мощный торс, облаченные в костюм из тонкой шерсти, крепкую шею, небрежно обмотанную шарфом, из-под которого был виден сложный узел галстука. Вот она стоит в очередной раз совсем рядом с ним и не может думать ни о чем ином, кроме его необычайной мужественной красоты. Ей никогда не доводилось прежде встречать таких мужчин!

Между тем и он был занят тем, что пристально разглядывал ее фигуру, и Девон ужасно жалела, что волосы ее в полном беспорядке… Господи, что за глупости… Она вдруг разозлилась на себя. Какое значение имеет то, как она сейчас выглядит? Себастьян уже составил мнение о ней, вполне определенное, и вряд ли намерен это мнение менять.

Черт побери! Теперь он смотрит на нее таким взглядом, от которого ей становится не по себе.

Девон нервическим жестом прижала к шее ладонь.

— В чем дело?

— Ни в чем. Просто мне приятно видеть, что вы хорошо выглядите. На щеках у вас появился румянец.

Он подступил ближе к ней.

Девон хотела было отступить, но вспомнила о собаке у себя под подолом.

— О да, — бодреньким голоском произнесла она. — Я чувствую себя гораздо лучше.

Проклятие, не может же она стоять вот так целую вечность с Уэбстером, умостившимся у ее ног! Брр, какой же он холодный!

— Это заметно. Теперь вы уже не упадете мне на руки от слабости.

Девон почувствовала, что краснеет до корней волос. Его руки! Такие сильные, надежные и теплые…

Уэбстер покрутился вокруг ее ног и улегся, прижавшись к ним. Подол халата затрепыхался от этих его движений. Внутренний жар, только что обжигавший щеки Девон, сменился жутким холодом от страха. Только бы Себастьян ничего не заметил, о нет, нет, только не это!

Между тем взгляд Себастьяна скользнул вниз, а одна бровь его изогнулась с типичной для ее обладателя надменностью.

Стало быть, он заметил. И чрезвычайно удивился. Опустил бровь и заговорил:

— Мисс Сент-Джеймс…

— Девон, — перебила его она. — Помните, мы же договорились, что вы будете называть меня Девон, а я вас — Себастьяном.

— Отлично. Так скажите мне, Девон, что у вас под халатом? Кто там прячется?

Девон переступила с ноги на ногу, чтобы придать трепыханию подола, так сказать, естественный вид.

— Разумеется, там никто не прячется… — начала она и тотчас пришла в ужас: из-под юбки мелькнул кончик собачьего хвоста, а Себастьян сощурил глаза, приглядываясь. — Ничего там нет, будь оно иначе, я знала бы об этом.

Говорила она еле слышно, однако Себастьян и не вслушивался в ее бормотание. Он слишком загляделся на ее маленький красивый ротик, на остренький кончик языка, которым она быстро провела по пересохшим от волнения губам.

Себастьян поспешил отвести глаза в сторону. Господи, да что это с ним такое? Надо немедленно взять себя в руки!

— Вы уверены? — полюбопытствовал он.

— Ну конечно же, уверена. Не могла же я не заметить, что у меня под подолом что-то есть.

— Надеюсь, — хмыкнул Себастьян, сдвинув брови и подумав при этом, что Девон — весьма неумелая лгунья. И он в жизни не видел таких огромных глаз.

Снова какая-то возня под халатом Девон. Теперь уже показался не кончик хвоста, а морда. Собачья морда, если он не ошибается.

— Так давайте посмотрим, — предложил Себастьян, и не успела Девон возразить, как он наклонился и протянул руку к подолу ее халата.

Пес зарычал и сделал выпад из своего укрытия. Себастьян вовремя успел убрать руку и едва не выругался, но придержал язык. Выпрямился и укоризненно покачал головой:

— Ну и злючка!

— О, простите! Это потому, что он голоден.

— Голоден? У меня, напротив, такое впечатление, словно он никогда не упускал возможности что-нибудь слопать.

Девон нагнулась и скормила псу остаток сыра.

— К тому же Уэбстер замерз, — сказала она. — Смотрите, как он дрожит.

Зловредное создание уже не дрожало. Наоборот, оно выглядело вполне прилично и бодро! Себастьян взглянул на собаку.

— Этот ублюдок, — весьма сухо проговорил он, — похож на жирную косматую крысу из сточной канавы.

Девон вспыхнула.

— Вы не так давно утверждали, что я похожа на уличную женщину.

«Ах так? Ну погоди же!» — подумал Себастьян и заявил:

— Живот у этой твари, во всяком случае, столь же выдающийся, какой был у вас. Но в отличие от вас не благодаря наивной хитрости, а просто потому, что псина любит пожрать.

— Но этот, как вы изволили выразиться, ублюдок вовсе не похож на крысу из сточной канавы.

Себастьян не стал настаивать на своем определении, так как Девон выглядела невероятно оскорбленной, но с некоторым раздражением задал вопрос:

— Какого дьявола он оказался в доме?

Маленькие белые зубки на секунду впились в нежную розовую мякоть нижней губки, после чего Девон призналась:

— Это я его впустила.

— Быть может, он последовал сюда за вами?

— Разумеется, нет. Я услышала, что в дверь кто-то царапается, открыла, и песик ринулся в дом.

— Возможно, он потерялся, — предположил Себастьян, подумав при этом, что вряд ли кто захотел бы держать у себя в доме такую уродину, но тем не менее продолжил: — Наверное, его надо выпустить, хозяин может разыскивать свою собаку.

— Именно поэтому нам и не следует делать ничего подобного. Я прошу вас, позвольте ему остаться, — произнесла Девон умоляющим тоном. — По крайней мере пока он не обогреется, не поест и не обсохнет. Я оставлю его у себя в комнате. Даю слово, что он никого не будет беспокоить. Уверена, что он значительно похорошеет после купания.

«Как и ты сама», — промелькнуло у Себастьяна где-то в глубине сознания. Он вздохнул:

— Девон…

— Прошу вас! Мне невыносимо думать, что он окажется снова на улице в такую ужасную погоду.

Себастьян был намерен ответить отказом. Твердо намерен. Но вся его решимость полетела в тартарары, когда он прочитал мольбу в широко раскрытых золотистых глазах. Он увидел в них еще кое-что: навернувшиеся слезы. И не ошибся: Девон заплакала. Да, заплакала…

Никогда в жизни он не чувствовал себя таким растерянным и смущенным. Хотел спросить, почему она плачет, но что-то его удержало. Он не может отказать ей, когда она смотрит на него с таким безнадежным отчаянием. Да и кто, какой мужчина мог бы?

— Полагаю, ничего плохого не случится, если он останется.

Улыбка, просиявшая на лице Девон, вознаградила Себастьяна с лихвой.

— Благодарю вас, милорд…

— Себастьян, — поправил на этот раз он.

— Спасибо, Себастьян. Огромное спасибо!

Крепко прижав собачонку к груди, Девон повернулась и направилась к лестнице. На первой ступеньке остановилась и обернулась к Себастьяну, снова прижав зубами нижнюю губу.

Так, подумал он. Сейчас она сообщит нечто важное.

— Я должна признаться, — начала она и на секунду умолкла. — Я… то есть я хочу… — Тут она сначала посмотрела куда-то в сторону, потом уставилась в пол, затем — в потолок и только после этого заговорила снова, глядя Себастьяну прямо в глаза. — Я вам сказала неправду.

Господи, она говорит так, словно для него это великая новость! Себастьяна эти ее слова ничуть не обеспокоили, но тем не менее он перестал улыбаться и скрестил руки на груди.

— Вы солгали?

— Я вышла вовсе не потому, что услышала, как царапается Уэбстер. Я… мне хотелось осмотреть ваш дом.

— Вы хотели осмотреть мой дом, — повторил он.

Теперь она смотрела на него с таким выражением, словно ожидала, что в любое мгновение ее поразит молния.

— Да. Я не могла уснуть и устала от своей комнаты…

— Кажется, вы говорили, что комната очень красива.

— О да! Но и дом ваш тоже красив, просто прекрасен. Мне хотелось увидеть его.

— Понимаю.

— Правда понимаете?

— Да.

— И не сердитесь?

— Нет, — произнес он почти ласково. — Но теперь, когда вам стало лучше, вовсе нет необходимости делать это втайне и бродить по дому в темноте. Завтра я попрошу Танзи показать вам все, если Хотите. Я сделал бы это сам, но боюсь, что у нас с братом завтра неотложные дела за городом. А вечером я приглашен в один дом… — Он прервал свою речь и пригляделся к Девон. — Вас это устраивает?

Рот Девон приоткрылся. Широко раскрытыми глазами она смотрела на Себастьяна, сдерживая в то же время смех. У него вдруг возникло безумное желание подойти к ней, взять за подбородок и накрыть смеющиеся уста поцелуем.

Отбросив эту мысль, Себастьян ответил за Девон:

— Значит, подходит? Отлично. И знаете, Девон? Вы свободно можете заходить в любую комнату — в какую только захотите. И уверяю вас, что при свете дня они выглядят куда приятнее. И тогда я могу не беспокоиться, что вы в ночной темноте скатитесь кувырком с лестницы.

— Спасибо, что вы так заботливы, — еле слышно произнесла Девон.

— Это доставляет мне удовольствие.

Помоги ему святые небеса, но оно и на самом деле так. Она снова улыбнулась той бесконечно светлой улыбкой, от которой у Себастьяна перехватывало дыхание. Еще долго после того, как дверь в комнату Девон захлопнулась с легким щелчком, он молча стоял в прихожей, пока не задал самому себе вопрос, уж не сошел ли он с ума.

Выходит, что он умудрился приютить не одного подкидыша, а двух.