"Спасенный любовью" - читать интересную книгу автора (Джеймс Саманта)

Глава 18

Убийство…

Это слово разделило их, точно невидимой стеной.

У Эбби от волнения замерло сердце, страх сковал ей горло, мысли же стремительно проносились в голове. Она вдруг вспомнила, что сказал Кейн в ту ночь, когда с ними был Сэм и когда Кейн так ее напугал…

Бывают моменты, когда человек способен почти на все.

Возможно, Кейн именно такой человек, который способен на многое… но преднамеренное убийство?

Нет, только не это. Только не Кейн.

Все вышло именно так, как Кейн предполагал и чего боялся. Эбби восприняла сказанное им именно так, как он себе представлял. Ее лицо побелело, глаза потемнели и широко открылись. Из горла Кейна вырвался какой-то сдавленный звук, он быстро повернулся и пошел прочь.

Но не успел он сделать и двух шагов, как Эбби схватила его за руку.

— Кейн, подожди!

Он попытался сбросить ее руку.

— Пусти меня, Эбби. Я никчемный человек — возможно, теперь ты мне поверишь! — Не смей говорить так! — Она была разъярена.

Ее пальцы впились ему в предплечье.

Они стояли возле двери в комнату Эбби. Она втолкнула Кейна туда, вошла сама и захлопнула дверь.

Какое-то мгновение она стояла неподвижно, прижавшись спиной и руками к двери. Не очень-то нежно она подтолкнула Кейна к кровати. К ее удивлению, Кейн не стал сопротивляться и молча опустился на постель.

Эбби уселась напротив него в единственное находившееся в комнате кресло.

— Так, — подчеркнуто спокойно проговорила она. — Кто же это был, кого, как считают, ты убил?

Подняв глаза, Кейн встретился с ней взглядом.

— Как? Что я слышу?! Ты не веришь, что я мог кого-то убить? Дорогая, но я же преступник!

Господи, как она ненавидит эти его насмешки! Только теперь Эбби начала понимать, что они в равной мере относятся как к нему, так и к ней. Внезапно Эбби стало очень стыдно за свои, пусть и мимолетные, сомнения.

— Ты мог убить кого-то в целях самозащиты, — невозмутимо сказала она. — Но преднамеренное убийство? — Эбби покачала головой. — Не думаю и не верю.

Он первым отвел свой взгляд, глубоко и прерывисто вздохнув. Кейн больше не казался раздраженным. Он выглядел просто безмерно усталым.

— Ее звали Лорелея. — Кейн помедлил и затем с трудом добавил:

— Она была моей женой.

Эбби с трудом сохраняла внешнее спокойствие.

Итак, Лорелея была женой Кейна… Он любил ее. И его обвинили в убийстве жены!..

— Расскажи мне, пожалуйста, все по порядку, — тихо проговорила она.

Кейн долго и упорно молчал; казалось, он не собирается отвечать. Он лишь ерошил себе волосы и хмурил брови.

— Господи, — наконец пробормотал он, — я даже не знаю, с чего начать.

— Где это произошло?

— В Нью-Мексико.

Эбби не сводила глаз с лица Кейна.

— Так ты оттуда родом?

— Нет. Я вырос в Джорджии, — ответил он с запинкой, затем медленно продолжал:

— Моя жизнь была не похожа на твою, Эбби. Хотя ты рано потеряла мать, у тебя остались отец и брат, которые о тебе заботились. Мои же родители были просто-напросто белыми нищими из южных штатов. Я даже не знаю точно, кто мой отец. Моя мать чаще была пьяной, чем трезвой. Ее тоже не стало, когда я был еще ребенком.

Большую часть своего детства я провел, прося подаяния, потому что всегда был голодным, а затем меня прогнали люди, считавшие себя лучше меня.

Эбби не прерывала Кейна. О многом из того, что он ей сейчас рассказал, она подозревала.

— Когда мне было двенадцать лет, я убежал из дома и вступил в армию Конфедерации. Я служил там курьером. К тому времени как закончилась война, я уже видел столько крови, что мне хватило бы на всю жизнь. Потом я решил направиться на запад. В течение ряда лет я просто плыл по течению, берясь за любую работу, когда мог ее найти, какой бы она ни была, и уходил, когда мне хотелось двигаться дальше. Наконец я осел в Нью-Мексико. Там я устроился работать на ранчо, объезжая лошадей для одной леди, недавно потерявшей мужа… — Тень пробежала по лицу Кейна.

Эбби закусила губу.

— Лорелея?

Кейн кивнул.

— Я начал работать там через несколько месяцев после смерти ее мужа. Лорелея была молода, и у нее не было никакого опыта в управлении ранчо. Она стала часто приходить ко мне за советом. Вскоре мы стали проводить вместе много времени. — Голос Кейна замер, взгляд стал рассеянным и углубленным в себя.

— Вы полюбили друг друга?

Кейн снова кивнул.

— Мы поженились через полгода. В городе по этому поводу ходили всякие грязные слухи: богатая вдова вышла замуж за своего работника. — Он пожал плечами. — Но мы не обращали на них никакого внимания.

Кейн закинул здоровую руку за голову. Взор его был устремлен в потолок, но Эбби видела суровость его глаз.

— Что же случилось потом? — как можно мягче спросила она.

— Однажды, придя домой, я с ужасом обнаружил, что Лорелея лежит в луже крови. Пуля прошла прямо сквозь сердце. Вскоре появился местный шериф. Он потащил меня прямиком в тюрьму, предъявив обвинение в убийстве. — Теперь Кейн говорил коротко и отрывисто. — Весь город был мгновенно взбудоражен. Выдвигалось много предположений, но почти все были убеждены, что я женился на Лорелее, а затем убил ее с единственной целью — чтобы заполучить в свою собственность ранчо.

Эбби была потрясена.

— Какой кошмар! Боже мой! Ты ведь только что потерял жену! Как могли они поступить с тобой так жестоко? Так несправедливо! Не имея никаких доказательств твоей вины!

— Ну, мои недруги, во всяком случае, считали, что доказательств имеется множество. За несколько дней до своей гибели Лорелея нанесла визит своему адвокату по имени Аллан Мейсон. Она попросила его составить документ на право владения ранчо и вписать в него мое имя.

Она собиралась также изменить завещание, с тем чтобы в случае ее смерти я унаследовал бы ранчо.

Кейн в волнении соскочил с кровати и подошел к окну. У Эбби засосало под ложечкой.

— Собиралась? — эхом отозвалась она. — Разве изменения не были сделаны?

— Нет. Ее адвокат дал показания, что эти документы Лорелеей не были подписаны. И, следовательно, не имели юридической силы. Черт возьми, обо всем этом я тогда меньше всего думал! Лорелея была тем единственно светлым, что встретилось в моей жизни… — Кейн замолчал. Эбби не видела его лица, но почти физически ощущала его боль. Она беспомощно смотрела на Кейна, настолько остро сопереживая его душевную боль, будто она была ее собственной.

Она не решалась заговорить первой, тем не менее она хотела узнать все до конца.

— Разве не проводили следствия и тебя не судили? Возможно, если бы ты рассказал им…

— О, я пытался это сделать, Эбби. Но никто не захотел меня слушать. Испытав многое, я обнаружил, что справедливость — это слово для людей, обладающих властью и деньгами. Для такого, как я, простого человека справедливости не существовало. Я был чужаком в тамошнем обществе, каким был всю жизнь, — нищим бродягой, которому по воле случая посчастливилось жениться на хозяйке ранчо. Меня судили, сразу же признали виновным и приговорили к повешению еще до того, как Лорелея успела застыть в своей могиле. Для них не имело никакого значения, что я даже не был на ранчо, когда ее убили! В глазах закона я был все равно виноват. Но я не хотел казни за то, чего не совершал. Поэтому я бежал из тюрьмы и спасся.

— И с тех пор ты скрываешься?! — Эбби не сознавала, что говорит вслух, до тех пор пока Кейн не повернулся к ней вполоборота. Его взгляд был холоден и неподвижен.

Мороз пробежал у Эбби по коже.

— Как ты думаешь, Кейн, кто же убил Лорелею?

И почему?

Наступила напряженная тишина.

— Я не знаю, не имею представления, — наконец ответил Кейн. — Только много месяцев спустя я понял, что кто-то, мне неизвестный, убил Лорелею и подставил меня как убийцу, чтобы убрать с дороги нас обоих — возможно, для того, чтобы прибрать к рукам ранчо. День за днем я просыпался с мыслью о том, что где-то разгуливает убийца моей жены. Но я устал бороться с тем, чего я не видел, устал бороться с тем, чего не знал. Я был так озабочен тем, чтобы остаться в живых, что поначалу даже не позволял себе размышлять о том, кто же все-таки убил Лорелею. — У Кейна вырвался какой-то жалкий короткий смешок. — Полагаю, одно это говорит тебе о том, что я за человек.

Моя жена убита, а моя единственная забота состоит в том, где мне получше спрятаться!

Эбби поняла, что Кейн до сих пор терзается от чувства своей огромной вины и не перестал думать о ней.

— Тогда ты и встретился с Сэмом-Удавкой? — прошептала Эбби.

Кейн кивнул.

— Я был совсем на мели, когда связался с Сэмом и его бандой. Сэм умел чертовски хорошо ускользать от преследования. А в то время единственное, что имело для меня значение, было остаться в живых.

Кейн казался очень хладнокровным, очень сдержанным, тогда как у Эбби сердце обливалось кровью из-за всего того, что ему довелось пережить.

Она поднялась и встала рядом с ним, ощущая непреодолимую потребность прикоснуться к нему и не осмеливаясь это сделать.

— Когда ты перестанешь казнить себя за то, в чем ты не виноват? — тихо спросила она.

Кейн пристально смотрел на переплетавшиеся ветви дерева за окном. Его губы горько скривились.

— У меня даже не хватило мужества попытаться сопротивляться. Ты была права, Эбби. Я скрывался…

Я до сих пор скрываюсь.

— Ты просто потерял надежду выжить, — сказала Эбби. Собрав все свое мужество, она встала рядом с Кейном и слегка коснулась пальцами его груди.

Голос Кейна звучал мрачно:

— Я изменился. Одному Богу известно, что я никогда не был святым, но… все эти годы скрываясь от закона… Господи, Эбби, я совершал такое, о чем никогда не смог бы тебе рассказать, такое, о чем я никогда не смог бы рассказать никому. Умри я сегодня, я бы попал прямиком в ад без всякой надежды на искупление грехов. Неужели это тебя не пугает?

Она покачала головой. Ее взгляд был прикован к нему.

— Меня пугает только мысль о том, что я тебя никогда больше не увижу, что я лишусь тебя.

Кейн в изумлении посмотрел на Эбби, на ее тонкую руку, так доверчиво прижатую к его груди. Где же то резкое осуждение, омерзение и отвращение, которые, как он был уверен, он прочтет в ее глазах? Как ни удивительно, но в них мерцала надежда… Господи!

Как же она ему доверяет! Как же она в него верит!

Он этого не заслуживает. Он не заслуживает Эбби.

Мысли, которые он сознательно отгонял, ожили вновь. Кейн медленно поднял руку и прикоснулся к спине Эбби, борясь с желанием опустить руку ниже изгиба ее ягодиц. Он ясно вспомнил, что он ощущал тогда. Совершенно потеряв голову, он опустил ладони на эти нежные округлости и в порыве бешеной страсти полностью овладел Эбби… Боже правый, как же ему хочется повторить это, хоть раз еще испытать райское наслаждение. Всего лишь один раз…

— Ты не должна говорить ничего подобного, — строго сказал Кейн. — Мне вообще не следует даже находиться здесь с тобой. Что сказали бы Дороти и Лукас, увидев нас здесь вдвоем?

Но Эбби было не до Лукаса и Дороти. Она чуть не упала сейчас от одного лишь воспоминания о том ужасном мгновении, когда Кейн был ранен и она испугалась, что он мертв. Эбби отчетливо представила себе ту опустошающую боль, которая охватила ее в тот момент. И эти несколько последних дней, понимая, как страдает Кейн, она сама испытывала страдания.

Она старалась не думать об истинной причине своих переживаний, обманывая саму себя, объясняя свою привязанность к Кейну тем, что им довелось пережить вместе столько испытаний.

Но в ту ночь, когда она отдалась Кейну, она лишилась и частицы своей души, которая всегда будет принадлежать ему… и только ему одному. Теперь у нее нет никаких сомнений — они просто исчезли. Она больше не может обманывать саму себя.

Она его любит. Для нее не имеет значения, кто такой Кейн или кем он когда-то был. Она его любит.

— Я давным-давно слышала, как хлопнула входная дверь. Дороти и Лукас пошли к себе домой, — прозвучал в тишине комнаты ее напряженный шепот, — они не вернутся до утра.

Ее другая рука потянулась вверх, чтобы присоединиться к первой. Кончиками пальцев она ощущала биение сердца Кейна.

— Ты не понимаешь, что делаешь, Эбби, — пробормотал Кейн.

— Да? А я думаю, что понимаю, — ответила она, слегка улыбаясь. Ее неуверенная улыбка исторгла стон из груди Кейна. Господи, если бы только все было проще!

Если бы только не золотились так ее волосы, а ее глаза не были бы своей голубизной похожи на летнее небо и он сам не походил бы на загипнотизированного человека, жаждущего прикоснуться только к ней, почувствовать ее, насладиться близостью с ней. Он ненавидит себя за внезапный прилив желания, этот мучительный телесный голод. Ему невыносимо сознавать, что только эта женщина может утолить жажду, мучающую его. Пусть бы на месте Эбби оказалась любая другая женщина! Но ему нужна только Эбби. Только она.

Кейн стоял опустив руки, изо всех сил стараясь не прикасаться к ней.

— Я тебя правильно понимаю? — тихо спросил он.

В ответ Эбби стала неумело возиться с пуговицами его рубашки. Расстегнулась одна, затем другая и еще одна.

— Ты оставался со мной, когда я страдала, Кейн.

Ты держал меня в своих объятиях и старался заставить меня забыть… Теперь моя очередь сделать то же самое для тебя.

Наконец расстегнулась последняя пуговица. Эбби прижалась щекой к широкой, заросшей волосами груди.

— Кейн, — прошептала она. Раскрыв свои теплые мягкие губы, она прикоснулась ими к его телу. От ее прерывистого дыхания зашевелились волоски вокруг плоского коричневого ободка его соска. Потом Эбби стала горячо целовать его твердую ключицу, ямку на шее, его крепко сжатые губы…

«Проклятие! — беспомощно подумал Кейн. — Проклятие!»

Он зажмурил глаза.

— Господи, Эбби, что ты со мной делаешь? — чуть ли не крикнул он, прижал ее к себе и, обхватив руками затылок, властно приподнял и приблизил ее лицо к своему. Поцелуй, которым они обменялись, был жадный, неистовый, горячий и в то же время нежный. Ее губы поначалу стыдливо приоткрылись, затем робко подчинились его неукротимому порыву.

Кейн неохотно оторвался от губ Эбби, потом прижался лбом к ее лбу, его дыхание было прерывистым и затрудненным.

— Мне хочется заняться с тобой любовью, Эбби.

Я хочу, чтобы тебе было совсем хорошо, так, как это должно было быть в первый раз.

Приложив пальцы к его губам, Эбби заставила Кейна замолчать.

— Мне и было хорошо. Я никогда не думала, что смогу почувствовать то, что ты тогда заставил меня почувствовать.

Кейн снова поцеловал ее, но на этот раз его рука действовала гораздо более ловко и энергично, чем ее.

Эбби почувствовала, как ее захлестнула горячая волна, когда Кейн стянул с ее плеч блузку и дернул за ленту на горловине сорочки. Ее груди оказались в руках Кейна, соски уже затвердели и напряглись. Когда кончиками пальцев он обвел каждый сосок, они затвердели и затрепетали в его ладонях. Крик наслаждения вырвался из горла Эбби.

Ее юбка и панталоны отправились вслед за блузкой и упали у ее ног; туфли и чулки оказались там же.

Потом Кейн стал сбрасывать одежду с себя. Она успела мельком увидеть его великолепное бронзовое от загара обнаженное тело, прежде чем Кейн поднял ее на руки и понес к кровати.

Он очень медленно опустил ее на постель, его глаза, сверкавшие, подобно сполохам пламени, жадно пожирали ее тело. От одной лишь мысли, что вид ее обнаженного тела доставляет ему такое удовольствие, Эбби почувствовала несказанное наслаждение. Кейн притянул ее к себе, запечатлев на ее губах крепкий дурманящий поцелуй. В ответ Эбби еще сильнее обняла Кейна и прильнула к нему, ощущая давление его возбужденной плоти, прижатой к ее животу.

Они оба едва дышали, когда Кейн приподнял голову.

— Дотронься до меня, Эбби. Пожалуйста, дотронься до меня… — Он схватил ее за запястья и потянул ее руки вниз, к своей груди.

Эбби была несколько удивлена его настоятельной просьбой. Мысль о том, чтобы тщательно изучить его худое крепкое тело была заманчивой, но и немного пугала.

Эбби понимала, что опыт Кейна гораздо обширнее, чем то немногое, что она может ему предложить.

— Я… я хочу этого, — доверчиво проговорила она. — Я сделаю все, что ты мне скажешь, но… о, Кейн, я же понимаю, что ты был близок со… со многими другими женщинами. А я ничего не знаю… не умею. В любом случае я не могу идти с теми женщинами ни в какое сравнение.

Он перевернулся на спину, увлекая за собой Эбби и страстно глядя на нее пылающим взором.

— Никогда и никто не был равен тебе. Ни одна женщина никогда не была равна тебе, Эбби. Никогда.

— Даже Лорелея? — Этот вопрос сорвался с губ Эбби помимо ее воли.

Его глаза потемнели.

— Даже Лорелея. — Перебирая пальцами пряди ее волос, Кейн наклонил голову Эбби и приблизил ее рот к своему. Он поцеловал ее жарким, захватывающим дух поцелуем, который был красноречивее любых слов и придал ей немного смелости.

Эбби медленно провела кончиками пальцев по его твердым, как сталь, бицепсам, покрытым атласной кожей, затем ее пальцы скользнули по густым курчавым волосам на его груди, она испытывала трепет от прикосновения к этой гладкой, как плотный шелк, коже и старалась не задеть повязку на плече. Грудь Кейна стала быстро вздыматься и опускаться, и это придало Эбби еще больше смелости. Мускулы его живота напряглись, когда ее пальцы теперь уже храбро опустились еще ниже, прямо к самому интимному месту…

Это прикосновение заставило их обоих вздрогнуть.

Эбби испытывала удовольствие, страх и возбуждение.

Затаив дыхание, она ощупала его плоть — напряженную и твердую…

Ощущая эти восхитительные касания, Кейн зажмурил глаза, его лицо стало напряженным оттого, что он едва себя сдерживал, его пальцы уже впились в мягкую плоть ее бедер. Он весь пылал, когда их тела соприкасались, и испытывал боль и страстное желание, когда этого не происходило. Кейн испытывал непреодолимое желание опрокинуть Эбби на спину и как можно быстрее овладеть ею. Но именно так он уже овладел ею раньше, в этот же раз он был полон решимости не причинять ей боль, а доставить то удовольствие, которого лишил ее в первый раз. Однако ощущение того, как ее теплая рука сжимает его плоть — скользит, ласкает ее, выражая молчаливое восхищение, нестерпимо его возбуждало.

Быстро переведя дух, Кейн отодвинул руку Эбби, слегка сжав при этом ее обнаженное плечо.

— Теперь моя очередь, — едва слышно проговорил он.

Кейн перевернул Эбби на живот и откинул назад ее волосы. У нее перехватило дыхание, когда он запечатлел легкий поцелуй на ее затылке. Ее обдало жаром, когда он стал целовать ей спину, то тут, то там задерживая губы и язык, а затем снова возвращаясь к теплому углублению между нежными и твердыми ягодицами.

Затем он снова перевернул ее на спину. Руки Кейна лежали на ее грудях, он брал их в ладони, сжимал и ласкал. Эбби с трудом подавила стон, охваченная огнем желания, горевшего внутри нее и рвавшегося наружу. Его пальцы легко скользили по ее плоскому животу, слегка дотрагиваясь до густых шелковистых волос. Твердые кончики его пальцев пробирались между ее бедрами далеко вниз, до самых колен и снова возвращались назад. Один дерзкий палец пробрался дальше всех — в промежность и, отыскав заключенное там сокровище, подарил ей такие страстные, мучительные ласки, от которых она совсем ослабела.

Внезапно Эбби ощутила, как будто огненная струя спиралью пронзила ее. Ее бедра непроизвольно начали извиваться, как бы пытаясь найти руку, изучающую ее тело.

Громкий стон бился у Эбби в горле. Кейн поднял голову. В его горячем взгляде отражалась та же необузданная страсть, которая обуяла и ее. Его поцелуй был исступленным и опьяняющим. Эбби невольно подумала, что, каким бы опасным, каким бы отчаявшимся ни был этот человек, — он сильно ее желает.

Кейн навис над Эбби, коленями широко раздвинув ей ноги. Из его горла вырвался низкий гортанный звук.

На этот раз Эбби не ощущала никакой боли, лишь острую потребность слиться в охватившем ее экстазе с этим мужчиной, почувствовать, как его тело неотделимо от ее, ощутить его мощь и силу.

— Что-то раскрылось в душе Эбби. Ее буквально захлестнул обрушившийся на нее поток чувств, безраздельно завладевая ее разумом, телом и сердцем.

Уткнувшись головой в железный изгиб его плеча, Эбби в этот момент совсем не беспокоилась, что обнажает перед ним свою душу.

— Я люблю тебя! — воскликнула она, прижимаясь к его шее. — О, Кейн, я… так люблю тебя.

Его глаза были полузакрыты, лицо выражало страдание.

— Эбби, — со стоном произнес он ее имя. — О Господи, Эбби…

Кейн попал в цель, едва не потеряв контроль над собой. Она казалась такой маленькой, такой желанной. Так хорошо ему не было никогда прежде… никогда. Войдя в экстаз, больше ни о чем не думая, Кейн стремительно ринулся вперед, глубоко погрузившись в тело Эбби — так глубоко, что она никогда не забудет эту ночь… никогда не забудет его. Он ничего так не жаждал, как навсегда оставить память о себе и в ее теле, и в ее душе, точно так же как она оставила память о себе в его теле и в его душе.

Эбби застонала. Боже, так, значит, это любовь, изумленно подумала она. Безрассудная и необузданная. Прекрасная и удивительная. У нее было ощущение, будто они с Кейном объяты неистовым пламенем.

Эбби даже вскрикнула. Мгновение спустя их слияние слегка ослабело, а затем снова усилилось, и так повторялось снова, снова и снова. Вдруг все внутри Эбби будто взорвалось, унося ее сквозь пространство и время. Казалось, что сама Вселенная, вращаясь, несется вместе с ней в далекие, неведомые миры. Наслаждение неизмеримо возросло, когда она почувствовала, как Кейн весь напрягся, содрогнулся и мгновение спустя излил в нее горячий поток, явно принесший ему облегчение и, подобно огненной струе, проникший глубоко в нее, вызвав нестерпимый жар внутри.

Кейн зарылся лицом в ее влажную подмышку, не имея сил даже пошевелиться. Эбби нежно провела пальцами по темным волосам на его затылке. Ничто и никогда не было так прекрасно, подумала она, все еще находясь в блаженном состоянии. Она не сомневалась, что Кейн тоже сполна почувствовал и оценил, как непередаваемо восхитительно их полное слияние. Они так подходят друг другу, радостно решила Эбби. Завтра, она клянется, завтра она ему скажет…

Но рано утром Кейн уехал.