"Мир полон разведенных женщин" - читать интересную книгу автора (Коллинз Джеки)

ГЛАВА ВТОРАЯ

У девушки – белокурые волосы, взбитые и кудрявые и в апельсиновых прожилках.

Лицо – очень хорошенькое, сильно накрашено.

Усыпано поддельными веснушками. Коричневые пятнышки усердно поставлены рано утром.

Каждая лишняя ресничка наклеена особо. Ярко-синие с зеленым отливом глаза – в обрамлении ярко-синих с зеленым отливом теней.

Брови ее сбриты, а вместо них мягким коричневым карандашом умелыми штрихами нарисованы дужки.

Полные надутые губы стали еще пухлее от бледной помады двух разных оттенков, сверху обильно намазанной блеском.

Искусно наложенный грим удлиняет ее кругловатое лицо, а кожа по всему телу мягко отшлифована загаром из флакончика.

Она не очень высокая, всего пять футов три дюйма, но сабо на громадных каблуках дают прирост в добрых шесть дюймов. Башмаки зеленые в красную полоску, и девушка надела их с ярко зелеными колготками и закатанными до колен линялыми джинсами. У нее осиная талия, и чуть-чуть виднеются живот и спина, так как короткий свитер оставляет щель в четыре дюйма. Она без лифчика, и ее груди задорно торчать и соблазнительно прыгают под тонкой тканью.

Она бродит по Харродсу – в одной руке болтается здоровый парусиновый мешок – и запихивает в постоянно открытый, влажный рот шоколадное драже… «Молтизерс».

Имя ее Маффин (Сдоба), но все фотографы зовут ее Лепешкой.

Ей – двадцать, и прославилась она как респектабельная обнаженная фотомодель. Респектабельная – значит в голом или полуголом виде она рекламирует все, что угодно – от лифчиков до мужских рубашек – в самых лучших иллюстрированных журналах и газетах.

На пристальные взгляды – ноль внимания, Маффин к ним привыкла.

Она остановилась у прилавка с темными очками и примерила. Очки – с большими и круглыми стеклами розового цвета.

Маффин понравились. Она исподтишка стрельнула глазами по сторонам – никто вроде не приглядывает, а потому спокойно отошла от прилавка – очки так и остались на носу.

Запихнула в рот еще «Молтизерс», скомкала пустой пакетик и бросила на пол. Затем, тихонько напевая вышла через парадный вход и велела швейцару поймать такси.

В Лондоне шел дождь, такси, однако, Маффин притянула как магнитом. Она живет на последнем этаже большого дома на Холланд-Парк. В однокомнатной квартирке вместе с приятелем Джоном Клэптэном. Он – фотограф, который нашел Маффин, когда ей было семнадцать, и перевез к себе, как только они уговорили ее родителей в Уимблдоне и те дали согласие.

«Мы поженимся, – уверял их Джон, – сразу, как я получу развод.»

– Дома кто есть? – позвала Маффин, отпирая дверь. Скрафф, дворняжка, что она подобрала, слоняясь по городу, залаял, подтверждая, – он-то дома.

– Погулять хочешь, парнишка? – осведомилась Маффин. Она взглянула на блокнот у телефона, не оставил ли Джон ей записку. Утром, когда она ушла, он спал.

«Террацца, – девять часов, – нацарапал он, – одевайся и малюйся пораспутней, это сделка с Шуманном по календарю.»

Маффин покривилась от досады. Ненавидит она все эти деловые ужины, что устраивает Джон.

– Без них не обойдешься, – обычно терпеливо втолковывал Джон. – Личный контакт – вот что любят эти бзик-нутые стариканы. Пощупают тебя глазками – ну и что, все равно на фотографиях разглядывают всю тебя целиком.

– Фотографии – другое дело, – доказывала Маффин.

– Ладно, тогда разговор окончен. Ну и будь еще одной серенькой девочкой-моделью с привлекательными сиськами. Я-то делаю из тебя личность, звезду.

Маффин должна признать, что так оно и есть. Теперь ей предлагают деньжищи, о которых год назад она только мечтала.

Джон ведет все дела. В банке у них общий счет, и все, что они оба зарабатывают, регулярно на него вносится.

Джон – преуспевающий фотограф, и за сделки, что они вместе заключают, им хорошо платят.

Календарная сделка много значит. Каждый год «Шу-манн электроникс» выпускает чудесный календарь, привлекая двенадцать разных девушек. Идея Джона состоит в том, чтобы привлечь одну Маффин, а он будет фотографировать. Невероятная голая Маффин – двенадцать раз.

Вопрос почти решен, но Клаус Шуманн находится в Лондоне и пожелал встретиться с Маффин, прежде чем будут подписаны контракты.

– Не будет тебе гулянья, песик, – вздохнула Маффин, – маме уже надо собираться.

Джон Клэптон приехал в «Терраццу» в восемь. Высокий и худой, двадцати шести лет, блондин с длинными грязными волосами и удивительно простоватым выражением на красивом лице. Он убедился, что простоватый вид, когда ведешь дела, невероятно помогает. За приятной внешностью кроется блестящий ум и хитрость.

Клаус Шуманн ждал в баре, немец средних лет в потертом синем костюме.

– Здравствуйте, – душевно сказал Джон, – вы – пораньше, а я на пять минут опоздал, прошу меня извинить.

Что вы пьете?

Клаус пил водку с горьким лимоном. Джон заказал ром с кока-колой.

– Маффин чуть опоздает, – объяснил Джон, хотя сам ей и велел не появляться до девяти. Ему требовалось время – побыть наедине с Шуманном. – А тем временем, я подумал, может, вам захочется полистать вот это.

Джон вручил Клаусу кожаную папку с комплектом фотографий Маффин.

Маффин, скрестила ноги с видом скромницы, покачивает бедрами, голая.

Маффин нагнулась, попка висит в воздухе – голая.

Маффин – на пляже, в машине, на лодке – всюду голая.

На Маффин шляпа с огромными полями и больше ничего.

На Маффин ажурные черные колготки и больше ничего.

Маффин в белых сапогах до бедер.

– Красивая она девушка, – заплетающимся языком выговорил Клаус.

– Да, – согласился Джон, – и выглядит всегда так целомудренно. Ее даже женщины любят. Самое важное, что никакой грубости.

Клаус кивнул и пролистал фотографии еще раз.

– До завтра нам требуется окончательное решение, – торопливо заговорил Джон. – Ее домогаются и другие важные клиенты, и мне надо им сказать.

– Конечно. Конечно. Я знаю, вы все до мелочей обговорили с нашим отделом информации. Но я подумал, раз уж я в городе, надо бы встретиться с вами обоими. Я уверен тем не менее, что ответ положительный. – Он взял фото Маффин в белых сапогах. – Такая очаровательная девушка…

Да, размышлял Джон, очаровательная никчемушка, без меня ей бы уже пришел конец, а, может, и начала-то никакого не было.

Он вспомнил, как они познакомились. Не где-нибудь, а на катке. Джон делал серию фоторепортажей «Девчонки по всему Лондону», и Маффин была на катке – пухленькая, прыщеватая и полон рот зубов. На ней был оранжевый свитер, и Джон подумал: парочка отличных титек, поэтому несколько раз ее сфотографировал. Снимки вышли удачными, и он повез ее в Брайтон – пощелкать немного в бикини. Она только что оставила школу и училась на курсах машинисток.

– Зря время теряешь, – сказал ей Джон, – чтоб такую женщину похоронить за письменным столом.

Она пришла к нему в студию посмотреть отпечатки с негативов, и он предложил: позируя перед камерой голой можно заколачивать большие деньги.

– Мои родители пришли бы в бешенство, – захихикала она.

Но в мгновение ока сбросила одежду, и он отснял пять кассет, а потом в мгновение ока была в его объятиях, и у них вышло на полу, и он поинтересовался: где примерная девочка из Уимблдона набралась такого опыта?

– У меня было пять ребят, – заявила она. – В год по приятелю с двенадцати лет!

Через два месяца Джон оставил жену, а Маффин избавилась от прыщиков и сбросила десять фунтов детского жира.

Через шесть месяцев Джон начал двигать карьеру Маффин, и она переехала к нему.

У них связь с полным взаимопониманием. С самого начала Джон ее предупредил:

– Слушай, ты еще девочка, у нас с тобой много хорошего впереди, так что давай-ка, чтобы это не похерить.

– Не такой уж ты старик, – заметила она.

– Знаю, – согласился Джон, – но у меня жена и двое детей, и я кое в чем разбираюсь. Вот какое дело: один из нас захочет крутить на стороне, возражений нет. Только одно условие. Только один раз с одним и тем же человеком. Понятно?

Маффин кивнула.

– И друг другу рассказываем. Идет? Маффин была не против. Как будто замечательное условие.

И оно сработало. За два года, что они были вместе, Маффин переспала с тремя мужчинами, по одному разу с каждым и все рассказывала Джону.

Он в свою очередь рассказал ей о трех девицах, с которыми переспал. На самом-то деле была всего одна баба, но он не хотел, чтобы Маффин думала, что он держится за ее юбку.

– А, это, видимо, и наша барышня, – объяснил Клаус.

Джон обернулся посмотреть, как она идет. С улыбкой, хорошенькая, все на нее оборачиваются.

Далеко ушла Маффин от пухлой прыщавой девчонки с катка.