"Сезон разводов" - читать интересную книгу автора (Коллинз Джеки)

ГЛАВА 1

Шелби Чейни сделала глубокий, медленный вдох. Итак… Голову вверх. Плечи расправить. Ослепительная улыбка. Художественно разметавшиеся иссиня-черные волосы до плеч. Сногсшибательное гипюровое платье от Бэджли с вырезом по самое некуда. На шее и в ушах – бриллианты. А рядом – муж-кинозвезда. Что ж, она готова к своему парадному выходу.

Все это – ее! Или нет?..

На этот раз Шелби прилетела в Канн на кинофестиваль вместе с мужем, Линком Блэквудом. Оба привезли сюда по фильму.

Она – напряженную, как натянутая струна, драму, в которой героиня находится на грани жизненного краха: нимфоманка тридцати с небольшим лет, испытывающая не просто нервный срыв, а настоящий кризис, и рядом – ни одной близкой души. Конечно, в фильме не обошлось без откровенной постельной сцены: поскольку картине светила номинация на «Оскара», Шелби решила, что будет правильным продемонстрировать на экране все необходимые достоинства, коими она обладала сполна.

Линк приехал в качестве исполнителя роли крутого супермена в очередном боевике. Мужественный полицейский. Сексуальный. Сардонического склада. Фильм был продолжением двух предыдущих блокбастеров с тем же героем. Линк Блэквуд, некогда один из самых кассовых киноактеров мира, продолжал удерживаться на плаву.

Сегодня на нем был темно-синий, почти черный, смокинг от Армани и темно-синяя шелковая сорочка. Никаких галстуков. Тело атлета. Зеленые глаза с поволокой. Чуть длинноватые темные волосы. Мужественная щетина на подбородке. Нос с горбинкой – дважды перебитый на съемочной площадке, когда он еще был недостаточно знаменит, чтобы требовать дублера для выполнения наиболее опасных трюков:

Шелби и Линк. Звездная пара. Сейчас они под восторженный визг поклонников и в сопровождении целой свиты пиарщиков и агентов решительно пробивались сквозь толпу во Дворец фестивалей, где должен был состояться показ фильма под названием «Исступление» с Шелби Чейни в главной роли.

– Вот черт, – негромко ругнулся Линк, махнув рукой в сторону папарацци, но не забыв при этом про свою фирменную улыбку. – Мне срочно требуется выпить.

– Обойдешься, – буркнула в ответ Шелби, улыбаясь в многочисленные объективы телевизионщиков, которые выстроились в три ряда и отчаянно пихались в надежде сделать удачный кадр.

Пристрастие Линка к выпивке было в их союзе главным яблоком раздора. Линк уже дважды лечился, но это мало помогло, он по-прежнему глушил плохое настроение спиртным. А сегодня он явно был не в духе.

Шелби знала, что он еще в отеле пропустил пару стаканчиков – и вот, пожалуйста, снова подавай. Опасный признак. Она рассчитывала отдохнуть и развлечься, но, раз Линка разобрало, придется весь вечер не спускать с него глаз, чтобы не опозорил себя и жену. А угроза была реальная. Стоило Линку напиться, как он начинал творить нечто несусветное. То делался агрессивным и лез в драку, то пускался в назойливые ухаживания, беззастенчиво приставая к любой женщине, попавшейся на глаза.

Вот черт! Ну почему она не может спокойно насладиться собственным триумфом? Ведь именно так все оценили ее игру в «Исступлении» – как подлинный триумф. Все – за исключением Линка, который посмотрел наугад выбранный кусок и сразу заявил, что на экране она выглядит очень усталой и потасканной и что оператор плохо выставил свет.

Ну как он не понимает! Ведь она играет женщину на грани срыва, разве можно в такой роли выглядеть иначе?

Правда же заключалась в том, что Линк страшно завидовал, хотя никогда бы в этом не признался. Его заедало, что она снялась в фильме, которому был уготован не только кассовый успех, но и хвалебные отзывы критики. Достичь одновременно того и другого мало кому удавалось.

Линк мечтал добиться признания своего актерского мастерства – именно мастерства, а не просто успешного исполнения очередной роли. Фильмы с его участием по-прежнему приносили миллионные прибыли, но отзывы критики зачастую бывали разгромными. Это его страшно бесило, в особенности теперь, когда Шелби сделала заявку на серьезную актерскую работу. Она не сомневалась, Линк ее любит, но теперь, когда фильму предрекали сногсшибательный успех, ее жизнь должна была круто перемениться, и как это воспримет муж – одному богу известно.

Порой Шелби приходила мысль, не лучше ли все это бросить, засесть дома и больше не сниматься. Посвятить всю себя мужу. После четырех лет довольно беспокойного супружества она продолжала испытывать к Линку нежные чувства, несмотря на его запои, бесконечный флирт с другими женщинами и кутежи с его омерзительными дружками, отвадить его от которых Шелби так и не удалось. В этом супермене все еще жил мальчик – милый, беззащитный и, что самое главное, принадлежащий ей одной. Особенно остро она ощущала это ночью, в постели, когда сворачивалась калачиком и прижималась к нему, вдыхая его запах, ощущая его тепло, умирая от любви к этому родному телу. Дело было даже не в сексе. Линк принадлежал ей, и Шелби надеялась, что так будет всегда.

Никто, кроме нее, не знал подлинного Линка. Никто не знал о его ужасном детстве – не было ни дня, чтобы отец не отстегал сына и не избил жену – мягкую, запуганную женщину, неспособную защитить ребенка от чудовища, терроризировавшего обоих.

У Линка была сестра Конни на шесть лет старше его – сейчас ей сорок восемь. Их связывали тяжкие воспоминания. Когда Линку было двенадцать, отец забил мать до смерти, после чего выстрелил себе в голову, так что мозги разлетелись по всей кухне. После этого Конни с Линком пришлось жить одним.

К чести Конни надо сказать – брата она не бросила. Пошла работать официанткой и умудрилась спасти его от приюта, а в семнадцать лет он сам удрал в Лос-Анджелес, где начался его долгий и извилистый путь к успеху.

Пережитая драма не прошла для Конни даром – она стала лесбиянкой, с мужчинами даже знаться не желала. Со своей подружкой Сьюзи она теперь жила на ранчо в Монтане, которое купил ей Линк, когда разбогател. Женщины оттуда почти не выезжали.

Начав с нуля, Линк достиг выдающихся высот, и Шелби им искренне восхищалась. Однако характер у Линка Блэквуда был сущее наказание, и она не знала, долго ли еще сможет терпеть его фокусы.

Ей хотелось ребенка.

Ему – нет.

Она не слишком любила появляться в обществе.

Он – наоборот.

Линк готов был броситься флиртовать с каждой, кто состроит ему глазки. А они все строили ему глазки. Ведь он был кинозвездой, а это все равно что ходить с надписью «Отдайся мне!» на лбу.

Шелби, напротив, свято хранила супружескую верность. Ее моральные устои не позволяли ей даже думать об интрижке на стороне. Ее родители прожили вместе сорок лет и до сих пор продолжали держаться за руки, обмениваться нежными взглядами и секретничать вполголоса. Вот о каком замужестве она мечтала с юности.

– Шелби! – кричали сейчас фотографы. – Сюда! Повернись! Шелби! Шелби! ШЕЛБИ!

Не выдержав отчаяния, слышавшегося в голосах репортеров, Шелби смилостивилась, повернула голову в одну сторону, потом в другую, продолжая внимательно следить за ситуацией и за тем, чтобы не сползло с плеч чересчур открытое платье. Она тряхнула черной гривой, томно повела карими глазами. Имидж – это необычайно важно, и в свои тридцать два Шелби прекрасно отдавала себе отчет, какие толпы актрис, причем существенно моложе, бешено рвутся к популярности. Всем хотелось быть на ее месте. Всем хотелось такой стремительной карьеры, как у нее, брака с кинозвездой и роскошного дома в Беверли-Хиллз.

«Не повезло вам, девочки, – подумала Шелби, но улыбка на ее губах не дрогнула. – Линк Блэквуд мой. С потрохами. И при всех его недостатках я его не отпущу. Так что отвалите. Линк Блэквуд занят».

– Мне нужен Линк Блэквуд! – низким, с хрипотцой голосом объявила Лола Санчес, даже не взглянув на продюсера своего будущего фильма Элиота Файнермана. Они вдвоем сидели на заднем сиденье лимузина, а муж Лолы – Мэтт Сил, в прошлом профессиональный теннисист, – примостился напротив рядом с ее пресс-секретарем Фей Марголис.

– Мы об этом уже десять раз говорили, – проворчал Элиот, с трудом сдерживая раздражение. – Я думал взять Бена Афлека или Мэтью Мак…

– Нет! – перебила Лола. – Я хочу Линка Блэквуда. И если по какой-то причине он тебя не устраивает – можешь начинать подыскивать на мою роль кого-нибудь другого.

«Вот дрянь! – зло подумал Элиот. – Кем ты себя возомнила? И четырех лет не прошло, как в „Дэннис“ тарелки подавала, а теперь диктуешь мне, что делать. Мне, Элиоту Файнерману, продюсеру, у которого за плечами больше тридцати удачных фильмов».

– Ну? – тоном королевы произнесла Лола и вздернула подбородок.

– Если ты настаиваешь, солнышко… – выдавил Элиот. – Но я все же думаю…

– Вот и прекрасно, – обрезала она. – Если Линк согласится, можно будет начинать съемки.

Элиот молча кивнул и стал смотреть в окно. Было совершенно очевидно, что эту диву его мнение нисколько не интересует. И все из-за Анны Камерон. Хозяйка «Лайв Студиос» дала ему зеленый свет на съемки «Состояния души» только при условии, что он возьмет на главную роль Лолу Санчес. А Лола начала с того, что выторговала себе право утверждения партнера.

– Пускай, – сказала тогда Анна. – Мы с тобой направим ее в нужное русло.

«Ну конечно, – с горечью думал сейчас Элиот. – Вот вам и нужное русло».

Лола сразу затребовала Линка Блэквуда. Элиот поначалу искренне верил, что сумеет ее отговорить, но Лола уперлась, а упрямства, избалованности и самомнения этой особе было не занимать. Звездная болезнь ее явно не обошла.

Почему она так упорствует, Элиот никак не мог взять в толк. С Линком она и знакома-то не была, а когда познакомится – горько пожалеет. От Линка Блэквуда одни неприятности: на площадке он капризничает, а как только почувствует себя на коне, начинает трахать чужих жен без разбору. Все его уловки в отношении слабого пола были Элиоту хорошо известны – Линк не утруждал себя оригинальностью, а бабы все равно на него западали. Впрочем, тут и особых усилий не требовалось: когда дело касается кинозвезд, тут все бабы нараспашку, за один взгляд готовы кинуться в постель. Кто-кто, а Элиот Файнерман это знал не понаслышке: его бывшая не была исключением. Линзи Фрейзер, молоденькая актриса, милашка, так легко поддающаяся влиянию… Через три месяца после свадьбы Элиот по неосторожности дал ей небольшую роль в фильме, где главного героя играл как раз Линк Блэквуд. Не прошло и недели с начала съемок, как он застукал жену у Линка в трейлере, где она с энтузиазмом обрабатывала его своим хорошеньким ротиком… Это было десять лет назад, потом Элиот еще не раз разводился. Но, ясное дело, после того случая он больше с Блэквудом не работал.

Жене Линка Элиот от души сочувствовал. Шелби Чейни была очень талантливой актрисой и необыкновенно притягательной женщиной, хотя, судя по всему, и без царя в голове. Иначе чем объяснить, что она терпит, как ее подонок-муж беззастенчиво гуляет направо и налево?

– Если ты твердо уверена… – начал Элиот обиженным тоном.

– Да! – рявкнула Лола, не дав ему закончить фразу. – Я уверена.

Элиот задымился. Вот сучка! Вся Америка наивно считает ее очаровательной сексуальной женщиной, тогда как на самом деле это обыкновенная стерва двадцати четырех лет, которую господь наградил длинными ногами, большим бюстом, полными чувственными губками, гладкой кожей и каменным сердцем. Америка без ума от ее ног, ее губ, ее лучезарной улыбки. А о том, что за всем этим таится ничтожная человеческая сущность, никто и не догадывается.

«С другой стороны, – продолжал рассуждать Элиот, – может быть, Лола с Линком как раз и заслуживают друг друга». Оказавшись вместе, они вполне способны испортить друг другу жизнь, чему он будет несказанно рад. Скандалы же, как известно, всегда идут на пользу – пусть себе грызутся, это только привлечет к проекту внимание прессы. А когда фильм будет выпущен, не жалко, если они вконец разругаются. Тоже мне «кинозвезды»! Сборище надутых скандалистов с коротким сроком годности. Не пройдет и пяти лет, как люди будут спрашивать друг у друга: «Что еще за Лола? Кто это?»

К несчастью, Линку Блэквуду такая участь, кажется, не грозит. Этот еще продержится. Ему, как Сталлоне, Уиллису и Шварценеггеру, уготована долгая жизнь в боевиках. И, как бы там ни было, фильмы с участием Блэквуда продолжают делать приличные сборы, особенно за рубежом и на дисках.

– Почти приехали, – сообщила Фей Марголис.

Фей была внушительная особа под пятьдесят, с коротко стриженными серебристыми волосами и немалым опытом в своем деле. Всякой знаменитости, которую Фей брала под свое крыло, была гарантирована максимальная публичность, причем ни один материал в прессе не мог появиться без предварительного согласования. Фей оберегала свой узкий круг избранных клиентов с собачьей преданностью и не меньшей свирепостью.

– Как я выгляжу? – спросила Лола, демонстрируя несвойственную ей неуверенность.

– Настоящая секс-бомба, – заверил Мэтт. Он и сам был ей под стать: тело атлета, длинные темно-русые волосы, маленькая вандейковская бородка.

Лола пропустила комплимент мужа мимо ушей и повернулась к пресс-секретарю:

– Фей?

– Главное – держи спину прямо, – посоветовала та своим прокуренным голосом. – Платье у тебя опасное: чуть нагнешься, и грудь вывалится. Помни об этом!

Лола хихикнула.

Такие замечания могла безнаказанно отпускать только Фей. Теперь, когда Лола стала звездой первой величины, она требовала от всех, с кем имела дело, надлежащего почтения.

– Если у нее вывалятся сиськи, – захохотал Мэтт, – ее вся французская пресса на первой полосе напечатает.

– Только французская? – уточнила Лола, испепелив его взглядом.

– Ну, хорошо, хорошо, радость моя, пусть будет мировая, – поспешил исправиться Мэтт, изобразив смущение.

Они расписались пять месяцев назад. По мнению Лолы, период страстной влюбленности уже давно миновал, хотя Мэтт этого еще не осознал.

Свадьба проходила в имении одного миллиардера в Малибу, при фантастическом стечении народа и прессы. Над поместьем кружили вертолеты, с каждого дерева свешивался папарацци с объективом, а список гостей пестрил именами знаменитостей, со многими из которых молодожены виделись впервые в жизни. Один английский журнал выложил два миллиона долларов за эксклюзивные фото счастливой пары, а Фей уж позаботилась о том, чтобы все прошло в точности так, как она запланировала. У Фей было кредо: «Никаких просчетов!» – а кто их допускал, с тем она беспощадно расставалась. Вообще же сотрудников у нее было немало.

Теперь Лола уже не так радовалась своему супружеству. Она вообще быстро начинала скучать, а достоинства Мэтта исчерпывались загорелой физиономией и крепким телом. Профессиональный теннис он сразу забросил, предпочитая паразитировать на знаменитой жене. Когда же Лола начинала упрекать его, он заверял, что сочиняет сценарий, а кроме того, собирается брать уроки актерского мастерства.

Чудесно! Что же он до свадьбы не сказал, что подумывает о карьере в шоу-бизнесе?

Было и еще кое-что, чего Мэтт не знал. Лола вышла за него замуж с единственной целью – поддержать имидж секс-бомбы нового тысячелетия. Забудьте о Холли Берри, Дженнифер Лопес и Анжелине Джоли, у вас теперь есть Лола Санчес! А стало быть, надо держать планку. До Мэтта у нее был бурный роман с Тони Альваресом, блистательным кинорежиссером латиноамериканского происхождения, которого многие называли новым Педро Альмодоваром, хотя Тони был родом из Бронкса и три его картины представляли собой чистейший американский продукт.

Проблемой Тони являлись наркотики, и, несмотря на два ареста за хранение и солидный условный срок, о чем кричала вся пресса, он умудрялся снова и снова искать неприятностей на свою голову. Когда его проделки начали отражаться на репутации Лолы, знающие люди посоветовали ей побыстрей дистанцироваться от опасного дружка, пока он не сел за распространение наркотиков. Разумеется, все знали, что наркотики он только употреблял, но власти вполне могли сыграть на его популярности, чтобы изобразить необычайную активность.

Лола, которую репутация всегда крайне волновала, неохотно разорвала помолвку и поспешила выйти за Мэтта. Тот не мог поверить своему счастью и с готовностью подписал жесткий брачный договор.

Сейчас она еще с ним. Но это ненадолго. У Лолы имелись свои планы, и в этих планах отводилось определенное место Линку Блэквуду.

Кэт Харрисон отправилась на Каннский фестиваль без особого желания. Какая скука – эти мероприятия с кучей знаменитостей! Правда, Кэт не так часто бывала на подобных сборищах. Но после того, как она написала сценарий и сама же сняла по нему фильм под названием «Пропащая», в большой степени основанный на ее собственной нестандартной биографии, Кэт волей-неволей попала в этот круг. А поскольку ее малобюджетный (а правильней сказать – безбюджетный) фильм неожиданно для всех стал культовым, Кэт мигом превратилась в героиню месяца.

Тоже мне радость! Она терпеть не могла быть в центре внимания. Ее тошнило от необходимости наряжаться и любезничать с богатеями и киношными шишками, наперебой рвущимися финансировать ее следующий проект.

– Придется ехать, ничего не поделаешь, – заявил ее австралийский супруг-музыкант Джамп Джаггер, никоим образом не связанный с Миком Джаггером, хоть ему, может, этого и хотелось бы.

– Зачем? – нахмурилась Кэт.

– Затем, что это нам обоим полезно. Лично мне дополнительная известность не повредит.

Ну да, конечно, его известность важнее всего! У Джампа был серьезный недостаток: в первую очередь он думал о себе. Но Кэт, несмотря ни на что, все равно его обожала.

Родители Кэт были разведены, и все детство ей пришлось разрываться между эксцентричной матерью-англичанкой и совершенно чокнутым американским папашей, что означало бесконечные метания между двумя странами, точнее, континентами. В семнадцать лет она наконец решила, что ей нужен свой дом и своя специальность (папуля был преуспевающим скульптором, мамочка – не менее знаменитым фотографом). Кэт перебралась в Нью-Йорк, где вскоре познакомилась с Джампом – и он буквально спас ее от наркотиков и надвигающейся душевной болезни. Кэт уже пустилась по кривой дорожке, и Джамп подоспел как раз вовремя, чтобы вернуть ее на праведный путь. После этого они совершили банальную вещь – поженились и поселились в квартире на верхнем этаже в нью-йоркском районе Сохо.

Джамп продолжал музицировать, а Кэт перепробовала разные способы заработка – от ухода за чужими детьми и выгуливания собак до работы персональным ассистентом угрюмого, но необычайно талантливого театрального режиссера. Как-то в выходной, исполненная творческого энтузиазма, Кэт села писать сценарий. А через полтора месяца уже начала съемку собственного фильма на старенькую бытовую видеокамеру «Сони», которую изъяла из подвала отцовского дома. В качестве актеров она пригласила странноватую, но в своем роде замечательную компанию друзей, а Джамп тем временем со своей группой трудился над продвинутым саундтреком к будущей картине. И вот, пожалуйста, кино готово!

Дядюшка одного из приятелей представил Кэт мелкому кинопрокатчику, который взялся продвигать ее детище, и с первого же показа – как до этого произошло с «Ведьмой из Блэра» – начался бум. Сначала появился один сайт, потом другой, третий. Через пару месяцев в сети уже действовал двадцать один сайт поклонников «Пропащей».

Кэт была в восторге ровно до того момента, как оказалась в центре внимания. Пресса ее полюбила. Этому способствовал ее юный возраст (девятнадцать) и внешний облик долговязой подвижной девушки с короткими, светлыми от природы волосами, зеленовато-оливковыми глазами и вызывающим выражением красивого лица с высокими скулами. С такой внешностью Кэт вполне могла стать манекенщицей или актрисой, но ни то ни другое ее нисколько не привлекало: ей нравилось стоять по другую сторону камеры – там, где от нее что-то зависело.

Прокатом «Пропащей» занялся Мерил Зандак, глава компании «Зандак Филмз», а теперь он собирался вложить деньги в ее следующий проект, картину под названием «Взят с поличным». Это была придуманная ею замысловатая история распутного ворюги и незаурядной дамы – офицера полиции, работающей под прикрытием. Собственно, ради нового проекта Кэт и приехала в Канн.

– Ты уж, котенок, будь со всеми поласковей, – начал наставлять ее Мерил; как только она прилетела. – Ты сейчас на подъеме.

– Я была бы вам очень признательна, если бы вы перестали называть меня котенком, – раздраженно огрызнулась Кэт. Ее бесило, что многие мужики считают в порядке вещей давать малознакомым женщинам интимные прозвища. Что бы, интересно, он сказал, если бы ей вздумалось называть его «зайчиком»?

Для Мерила, обрюзгшего, лысеющего дядьки, который постоянно пыхтел большущей кубинской Сигарой, обливаясь потом, Кэт была дуновением свежего ветра. Его восхищали ее Независимость и бескомпромиссность. Талант Мерил чуял за версту, и если у Кэт достанет ума, чтобы не досадить своей независимостью слишком большому количеству людей, ей обеспечено большое будущее.

Шелби исполнила свою роль превосходно. Линк свою – еще лучше. У Линка был особый талант – дать каждому собеседнику почувствовать, что именно он – его лучший друг. Природного обаяния ему было не занимать. Шелби с удовольствием наблюдала его флирт с лощеной Шэрон Стоун. Ей вообще нравилось тайком подсматривать за мужем. До чего же сексуальный мужчина!

– Ты сегодня обворожительна, радость моя, – произнес появившийся неизвестно откуда Мерил Зандак и пыхнул сигарой. – Не могу дождаться, когда увижу твое новое творение.

– Спасибо, Мерил, – ответила Шелби и, повернувшись к могущественному владельцу студии, подставила щеку для смачного поцелуя, от которого на коже осталось противное мокрое пятно.

– Нам с тобой обязательно надо сделать что-нибудь вместе, – продолжал Мерил, выпуская клуб сигарного дыма прямо ей в лицо. – Я слышал, в сегодняшней картине ты просто динамит!

– Правда? – сказала она, тайком вытирая щеку тыльной стороной ладони.

– Я хотел устроить частный просмотр, да руки так и не дошли, – засопел Мерил.

– Жаль.

– Нет, так даже лучше, – возразил он и снова обдал ее табачным дымом, одновременно беспардонно заглядывая в вырез декольте.

Шелби невольно шагнула назад и вежливо улыбнулась изящной спутнице Мерила, точной копии Анжелики Хьюстон. С тех пор как несколько лет назад у Мерила умерла жена, его редко видели с одной и той же женщиной больше одного раза. Он менял брюнеток как перчатки, но ни одну не считал достойной официального представления.

– Ну что ж, Мерил, надеюсь, фильм тебе действительно понравится, – произнесла Шелби и снова бросила взгляд на мужа, который теперь оживленно беседовал с Вуди Алленом. Чего-чего, а помощи от него ждать не приходилось.

– Ты чудесно выглядишь, детка, – повторился Мерил.

– Благодарю, – буркнула Шелби, но тут, к ее облегчению, Мерил заметил вплывающую в зал Лолу Санчес и моментально устремился к ней. Его темноволосая спутница покорно потащилась следом.

Штатный пресс-секретарь Шелби, француженка с тугим пучком и вечно поджатыми губами, вдруг возникла рядом.

– Не хотите прямо сейчас побеседовать с репортером из «Пари-матч»? – спросила она.

Шелби качнула головой. Только журналистов сейчас не хватает!

– Завтра, на пресс-конференции, – объявила она.

Француженка еще больше поджала губы.

– Он рано утром улетает в Париж и на пресс-конференции быть не сможет.

Каких-нибудь два года назад Шелби приняла бы любое предложение. Но теперь она научилась говорить «нет».

– Если ему так хочется задать мне свои вопросы, он вполне может задержаться.

Прежде чем француженка успела ответить, появился Линк и взял жену под руку.

– Идем, любимая, – нежно произнес он и подмигнул француженке. – Пора занимать места.

Шелби кивнула, внутри у нее все запело. Сегодня ее вечер, и она была полна решимости получить от него максимум удовольствий!