"Игры форов" - читать интересную книгу автора (Буджолд Лоис Макмастер)

Глава 14

Майлз трясся, сидя на скамье в застекленной палате в лазарете «Триумфа», обычно используемой в качестве биоизолятора, и смотрел, как Елена привязывает генерала Метцова силовым шнуром к креслу. Майлз воспринимал бы такую смену ролей не без самодовольства, если бы допрос, к которому они собирались приступить, не был чреват таким количеством опасных осложнений. Елену снова разоружили. Двое вооруженных парализаторами солдат стояли на посту за прозрачной звуконепроницаемой дверью, время от времени бросая взгляды внутрь палаты. Понадобилось все майлзово красноречие, чтобы свести число участников этого первого допроса до трех человек: себя, Елены и Оссера.

— Насколько серьезной информацией может обладать этот человек? — раздраженно спросил Оссер. — Его же отпустили на территорию противника.

— По-моему, достаточно серьезной, чтобы вы пожелали иметь возможность обдумать ее, прежде чем доносить до сведения остальных, — возразил Майлз. — В любом случае, у вас останется запись.

Молчаливый Метцов выглядел больным и не собиравшимся ни на что отвечать. Его правое запястье было аккуратно забинтовано. Болезненный вид объяснялся пробуждением от парализованного состояния, а что касается молчания, то оно было бесполезно, и все это знали. Было своего рода данью вежливости не дергать его вопросами, пока не подействует фастпентал.

А пока что Оссер смотрел на Майлза:

— Ты сам-то способен принимать участие?

Майлз взглянул на свои все еще дрожащие руки:

— Если меня никто не попросит делать операцию на мозге, то да. Приступайте. У меня есть основания подозревать, что у нас мало времени.

Оссер кивнул Елене, которая подняла пневмошприц, чтобы отмерить дозу, и прижала его к шее Метцова. Глаза Метцова от отчаяния ненадолго закрылись. Потом его сжатые руки расслабились. Мускулы лица провисли и сложились в неопределенную идиотскую улыбку. Наблюдать за этой трансформацией было в высшей степени неприятно. Обмякнув, его лицо сразу постарело.

Елена проверила Метцову пульс и зрачки.

— Все в порядке. Он весь ваш, господа, — она сделала шаг назад и, скрестив руки, прислонилась к дверной раме. Выражение ее лица было столь же непроницаемо, как до этого у Метцова.

Майлз раскрыл ладонь:

— После вас, адмирал.

Оссер скривился:

— Благодарю, адмирал. — Он подошел и задумчиво вгляделся в лицо Метцова. — Генерал Метцов. Ваше имя Станис Метцов?

Метцов широко улыбнулся:

— Ага, это я.

— В настоящий момент заместитель командующего рейнджерами Рэндолла?

— Ага.

— Кто послал вас убить адмирала Нейсмита?

Лицо Метцова осветилось радостным недоумением:

— Кого?

— Зовите меня Майлзом, — предложил Майлз. — Он знает меня под… псевдонимом.

Его шансы пройти через этот допрос, не раскрыв тайну своей личности, были равны шансам снежка пережить червоточный скачок в центр солнца, однако стоит ли торопить события?

— Кто послал вас убить Майлза?

— Кави. Конечно же. Видите ли, он сбежал. И я единственный, кому она могла доверять… доверять… стерва…

Брови Майлза дернулись:

— На самом деле, Кавило сама меня сюда прислала, — проинформировал он Оссера. — Таким образом, генерала Метцова подставили. Но с какой целью? Думаю, настала моя очередь.

Оссер сделал приглашающий жест и шагнул назад. Майлз неверной походкой отошел от своей скамьи, чтобы оказаться в поле зрения Метцова. Метцов даже сквозь эйфорию фастпентала яростно задышал, потом мерзко улыбнулся.

Майлз решил начать с вопроса, который больше и дольше всего сводил его с ума:

— На кого — на какую цель — планировалась ваша планетарная атака?

— На Верван, — ответил Метцов.

Даже у Оссера отпала челюсть. В наступившей оторопелой тишине Майлз услышал биение собственной крови.

— Верван же ваш наниматель, — выдавил Оссер.

— Господи… Господи!… Наконец-то все сходится! — Майлз едва не подскочил от радости, что привело его к потере равновесия, и Елена оттолкнулась от стены, чтобы поймать его. — Да, да, да!…

— Это безумие! — сказал Оссер. — Так вот какой сюрприз готовит Кавило.

— И это еще не все, ручаюсь. Десантные силы Кавило намного больше наших, но далеко не столь велики, чтобы в наземных боях захватить полностью заселенную планету вроде Вервана. Они могут только напасть и убежать.

— Напасть и убежать, точно, — Метцов по-прежнему улыбался.

— В таком случае, какова была ваша главная цель? — быстро спросил Майлз.

— Банки… музеи искусств… генетические банки… заложники…

— Да это пиратский рейд! — заметил Оссер. — Что, черт возьми, вы собирались делать с добычей?

— Сбросить в Альянсе Джексона, по пути отсюда. Они все скупят.

— Как тогда вы намеревались убежать от разгневанного верванийского военного флота? — спросил Майлз.

— Ударить по ним как раз перед тем, как новый флот сойдет со стапелей. Цетагандийский флот вторжения поймает их в доках на орбите. Неподвижные цели. Легко.

На этот раз тишина была абсолютной.

— А вот это и есть сюрприз Кавило, — наконец прошептал Майлз. — Вот это на нее похоже.

— Цетагандийское… вторжение? — Оссер неосознанно начал грызть ноготь.

— Господи, сходится, сходится, — Майлз начал мерить палату неровными шагами. — Какой есть единственный способ захватить червоточину? Действуя одновременно с двух сторон. Не верванцы наниматели Кавило, а цетагандийцы. — Он повернулся и указал на кивавшего и шлепавшего губами генерала. — Теперь я вижу и роль Метцова, ясно как день.

— Пират, — пожал плечами Оссер.

— Нет… Козел отпущения.

— Что?

— Этого человека — вы, очевидно, не знаете — уволили со службы из Барраярских Имперских Сил за жестокость.

Оссер моргнул:

— Из барраярской армии? Должно быть, он сотворил что-то действительно ужасное.

Майлз подавил приступ раздражения:

— Ну, да… Он, э-э… напал не на ту жертву. Как бы там ни было, неужели вы не видите? Цетагандийский флот вторжения вваливается в верванийское локальное пространство по приглашению Кавило… Возможно, по ее сигналу. Рейнджеры совершают свой рейд, быстренько трясут Верван. Цетагандийцы, по доброте душевной, «спасают» планету от вероломных наемников. Рейнджеры бегут. Метцова оставляют в качестве козла отпущения… Вроде как сбросить кого-нибудь с тройки на съедение волкам, — оп-па, не очень-то бетанская метафора. — Чтобы цетагандийцы могли публично его повесить для демонстрации своей «доброй воли». Смотрите, этот злой барраярец причинил вам вред, вам нужна наша имперская защита от барраярской имперской угрозы, и вот мы здесь… А Кавило заработает на этом трижды. Один раз заплатят верванийцы, один раз цетагандийцы, и третий раз Альянс Джексона, которым она продаст добычу по пути отсюда. Все в выигрыше. Кроме верванийцев, конечно.

Он замолчал, чтобы перевести дыхание. Оссер выглядел все более убежденным. И обеспокоенным.

— Думаете, цетагандийцы планируют пробиться в Ступицу Хеджена? Или они остановятся на Верване?

— Конечно, они будут пробиваться дальше. Ступица — вот стратегическая цель. Верван — только ступенька на пути к ней. Отсюда и план с «плохими наемниками». Цетагандийцы хотят минимизировать издержки на усмирение Вервана. Они, вероятно, объявят его «союзной сатрапией», удержат за собой космические пути и едва коснутся самой планеты. Через поколение они ассимилируют их экономически. Вопрос в том, остановятся ли цетагандийцы у Пола? Попытаются ли они сразу, в один присест захватить его или оставят как буферную зону между ними и Барраяром? Захват или уговоры? Если они смогут спровоцировать барраярцев на несанкционированную атаку через Пол, это может даже подтолкнуть Пол к союзу с цетаганцийцами… эх! — Он снова начал вышагивать по палате.

Оссер выглядел так, будто откусил что-то отвратительное. С половинкой червяка внутри.

— Меня не нанимали драться с Цетагандийской империей. Я ожидал, что моим противником будут, максимум, верванийские наемники, если все не рассосется само собой. Если сюда, в Ступицу, во всеоружии прибудут цетагандийцы, мы окажемся в… ловушке. Зажатыми со всех сторон и с тупиковой звездной системой позади. — И он тихо пробормотал: — Может, стоит подумать о том, чтобы убраться отсюда, пока не началось…

— Но адмирал Оссер, неужели вы не понимаете, — Майлз указал на Метцова. — Уж Кавило-то никогда не отпустила бы его от себя со всей этой информацией в голове, если бы это все еще был действующий план. Может, она и хотела, чтобы он погиб, пытаясь убить меня, но всегда оставался шанс, что этого не случится… Что произойдет как раз подобный допрос. Так что это все старый план. А должен быть и новый. — «И кажется, я знаю, в чем он заключается». — Есть еще один… фактор. Еще одна переменная в уравнении. — «Грегор!» — Если только я не ошибаюсь, цетагандийское вторжение сейчас будет весьма нежелательно для Кавило.

— Адмирал Нейсмит, я могу поверить, что Кавило предаст буквально кого угодно…. Кроме цетагандийцев. Они потратят целое поколение, выискивая возможность отомстить. Она просто не сможет убежать достаточно далеко. И не проживет достаточно долго, чтобы потратить свою прибыль. И кстати, что это за возможная прибыль, которая покрывает тройную оплату?

«Но если она ожидает, что от возмездия ее защитит Барраярская империя, со всеми нашими силами безопасности…»

— Я вижу лишь один способ, каким она могла бы избежать возмездия, — сказал Майлз. — Если это сработает так, как она хочет, у нее будет необходимая защита. И вся прибыль.

А это может сработать, действительно может. Если Грегор действительно околдован ею. И если два так некстати враждебно настроенных свидетеля — Майлз и генерал Метцов — удачно убьют друг друга. Покинув свой флот, она может прихватить Грегора и бежать из-под носа у цетагандийцев, явив себя Барраяру самоотверженной спасительницей Грегора. А если к тому же сраженный страстью Грегор представит ее как свою невесту, достойную быть матерью наследника главы военной касты… Романтический заряд этой драмы может вызвать достаточно общественной поддержки, чтобы перевесить суждения более холоднокровных советников. Бог свидетель, мать Майлза заложила фундамент такого сценария. «Она действительно может этого достичь. Кавило, императрица Барраяра. Это даже звучит». И ради блестящего завершения своей карьеры она может предать вообще кого угодно, даже собственные войска…

— Майлз, у тебя такое лицо… — взволнованно сказала Елена.

— Когда? — спросил Оссер. — Когда цетагандийцы атакуют?

Он привлек рассеянное внимание Метцова и повторил вопрос.

— Только Кави знает, — хихикнул Метцов. — Кави знает все.

— Это должно быть уже скоро, — высказал мнение Майлз. — Возможно, начинается прямо сейчас. Если судить по тому моменту, который выбрала Кавило, чтобы вернуть меня. Она хотела, чтобы ден… флотилия была в данный момент парализована из-за внутренних разногласий.

— Если это правда, — пробормотал Оссер, — что нам делать?…

— Мы слишком далеко. В полутора днях от места действия. Которое случится у червоточины Верванской станции. И за ней, в верванском локальном пространстве. Нужно приблизиться. Нужно провести флот через систему… Пришпилить Кавило к цетагандийцам. Заблокировать ее…

— Ну сейчас! Я не собираюсь безрассудно атаковать Цетагандийскую империю! — резко прервал его Оссер.

— Вы должны. Вам придется с ними сражаться рано или поздно. Либо вы выбираете время, либо они. Единственный шанс остановить их — это у червоточины. Когда они пройдут через нее, это станет невозможно.

— Если я поведу флот от Аслунда, верванийцы подумают, что мы их атакуем.

— И мобилизуются, придут в боевую готовность. Хорошо. Но не на том направлении — не хорошо. Получится, что мы станем отвлекающим маневром в пользу Кавило. Черт! Без сомнения, еще одна ветвь ее стратегического дерева.

— Предположим… Если цетагандийцы сейчас действительно нежелательны для Кавило, как ты заявляешь… Предположим, она не шлет свой код?

— О нет, они ей все еще нужны. Но для иной цели. Ей нужно от них убегать. И они должны для нее совершить массовое уничтожение свидетелей. Но ей не нужно, чтобы они достигли успеха. На самом деле, она заинтересована в том, чтобы вторжение завязло. Если она действительно планирует на долгосрочную перспективу, как должна.

Оссер потряс головой, будто пытаясь ее прочистить:

— Почему?

— Наша единственная надежда — единственная надежда Аслунда — это захватить Кавило и с боем остановить цетагандийцев у червоточины Верванской станции. Нет, подождите… Нужно удержать обе стороны скачка Ступица-Верван. Пока не прибудут подкрепления.

— Какие подкрепления?

— Аслунд, Пол… Когда цетагандийцы на самом деле материализуются здесь во всеоружии, остальные увидят, что им угрожает. И если Пол перейдет на сторону Барраяра вместо Цетаганды, Барраяр сможет влить свои силы через них. Цетагандийцев можно остановить, если все произойдет в правильной последовательности.

Но можно ли спасти Грегора? Не один путь к победе, но все пути…

— Полезут ли сюда барраярцы?

— О, думаю да. Ваша контрразведка, должно быть, отслеживает такие вещи… Не заметили ли они внезапный рост активности барраярской разведки здесь в Ступице в последние несколько дней?

— Сейчас, когда вы упомянули об этом, я вспомнил, что да. Их шифрованный трафик возрос вчетверо.

Слава Богу. Возможно, подкрепления были ближе, чем он смел надеяться.

— Вы взломали какие-нибудь из их кодов? — решил спросить Майлз, раз уж зашел разговор.

— Пока что один, наименее серьезный.

— Ага. Хорошо. В смысле, очень плохо.

Оссер стоял, скрестив руки и кусая губы, целую минуту, полностью уйдя в себя. Это неприятно напомнило Майлзу то созерцательное выражение, какое было у адмирала как раз перед тем, как он приказал вышвырнуть Майлза через ближайший шлюз, чуть более недели назад.

— Нет, — наконец сказал Оссер. — Спасибо за информацию. В свою очередь я, пожалуй, сохраню вам жизнь. Но мы уходим. Это не тот бой, который мы могли бы выиграть. Только какие-нибудь ослепленные пропагандой планетарные силы, с ресурсами целой планеты за спиной, могут позволить себе подобного рода сумасшедшее самопожертвование. Я создал мой флот, чтобы он был отточенным тактическим инструментом, а не… дурацкой баррикадой из трупов. Я не какой-нибудь — как вы выразились — козел отпущения.

— Не козел отпущения, но острие копья.

— Ваше острие копья не имеет за собой никакого копья. Нет.

— Это ваше последнее слово, сэр? — спросил Майлз тонким голосом.

— Да. — Оссер протянул руку и включил наручный комм, чтобы вызвать ожидавшую охрану. — Капрал, вся эта компания отправляется на гауптвахту. Вызовите их там и предупредите.

Охранник отсалютовал через стекло, и Оссер отключился.

— Но сэр, — Елена подошла к нему, умоляюще поднимая руки. Змеиным броском ее кисть метнулась вбок, и она прижала пневмошприц к шее Оссера. Его глаза расширились, пульс ударил один, два, три раза, губы растянулись в гневном оскале. Он попытался ударить ее, но удар обмяк на полдороге.

Заметив резкое движение Оссера, охрана за стеклом пришла в боевую готовность, вытаскивая парализаторы.

Елена поймала руку Оссера и поцеловала ее, благодарно улыбаясь. Охранники расслабились, один из них пихнул другого и сказал что-то довольно гадкое, судя по их усмешкам, но мысли Майлза были в тот момент слишком разрозненны, чтобы пытаться читать по губам.

Оссер покачивался и тяжело дышал, борясь с препаратом. Елена прижалась к захваченной руке и удобно обняла его за талию, повернувшись так, что они оказались спиной к двери. Типичная тупая фастпенталовская улыбка скользнула по лицу Оссера, ушла, и наконец окончательно закрепилась.

— Он вел себя так, будто я была безоружна, — Елена недовольно покачала головой, и пневмошприц скользнул в карман ее куртки.

— И что сейчас? — яростно прошипел Майлз, когда капрал-охранник склонился над кодовым замком двери.

— Мы все идем на гауптвахту, я полагаю. Тун сейчас там, — ответила Елена.

— Ага… — Проклятье-ничего-не выйдет! Но нужно попытаться. Майлз приветливо улыбнулся входящей охране и помог им отвязать Метцова, в основном путаясь у них под ногами и отвлекая их внимание от своеобразно счастливого Оссера. В тот момент, когда их взгляд был направлен в другую сторону, Майлз сделал подножку Метцову и тот зашатался.

— Лучше каждому из вас взять его за руку, он не слишком хорошо стоит на ногах, — сказал Майлз охранникам. Он и сам не слишком хорошо стоял на ногах, но ему удалось так перекрыть дверной проем, что охрана с Метцовым оказалась впереди, потом он, и последними — Елена под ручку с Оссером.

— Идем, милый, идем, — произнесла Елена сзади таким тоном, каким женщина зовет кошку прыгнуть ей на колени.

Это была самая длинная короткая прогулка в его жизни. Он слегка отстал, чтобы уголком рта пробурчать Елене:

— Ладно, мы доберемся до гауптвахты, где полно лучших людей Оссера. Что дальше?

Она прикусила губу:

— Не знаю.

— Этого я и боялся. Сворачиваем.

На следующем повороте они свернули. Охранник оглянулся через плечо:

— Сэр?

— Идите дальше, парни, — крикнул Майлз. — Когда запрете этого шпиона, доложите в каюту адмирала.

— Хорошо, сэр.

— Продолжаем идти, — выдохнул Майлз. — Продолжаем улыбаться…

Шаги охраны затихли в дали.

— Куда сейчас? — спросила Елена. Оссер споткнулся. — Здесь мы в невыгодном положении.

— В каюту адмирала, почему бы и нет? — решил Майлз.

Его улыбка была застывшей и странной. Вдохновенный мятежный жест Елены дал ему лучший толчок за сегодняшний день. У него теперь был запас инерции, и он не остановится пока его не свалят физически. Голова кружилась от невыразимого облегчения: наконец-то двигающиеся, ползающие, чирикающие «может-быть-может-быть-может-быть» были зафиксированы в твердое «есть». «Момент настал. Теперь вперед».

Может быть. Если.

Они прошли мимо нескольких оссеровских техников. Оссер вроде как кивнул им. Майлз надеялся, что это сойдет за обычную реакцию на их салют. Во всяком случае, никто не обернулся и не закричал «эй!». Через два уровня и один поворот они добрались до хорошо знакомых коридоров офицерского сектора. Они прошли мимо каюты капитана (Бог мой, придется улаживать дело с Осоном, и скоро), ладонь Оссера, прижатая Еленой к замку, впустила их в апартаменты, которые Оссер сделал своим адмиральским кабинетом. Когда дверь за ними закрылась, Майлз осознал, что все это время задерживал дыхание.

— Пути назад теперь нет, — сказала Елена, на мгновение расслабленно прислонившись спиной к двери. — Ты снова нас бросишь?

— Не в этот раз, — мрачно ответил Майлз. — Ты, вероятно, заметила одну деталь, которую я не упоминал во время беседы в лазарете.

— Грегор.

— Именно. Кавило держит его сейчас в заложниках на своем флагманском корабле.

Елена наклонила голову в смятении:

— Она что, хочет продать его цетагандийцам за дополнительную плату?

— Нет. Нечто более странное. Она хочет выйти за него за муж.

Елена изумленно скривилась:

— Что? Майлз, такая невозможная идея никак не могла зародиться в ее голове, если только…

— Если только Грегор не заронил в нее зернышко этой идеи. Что, как я полагаю, он и сделал. А также изрядно его полил и удобрил. Чего я не знаю, так это был ли он серьезен или только пытался выиграть время. Она как следует позаботилась, чтобы мы не пересекались. Ты знала Грегора почти так же хорошо, как я. Что ты думаешь?

— Трудно представить, чтобы Грегор влюбился до идиотизма. Он всегда был… довольно тих. Почти, как бы сказать, недосексуален. По сравнению, скажем, с Айвеном.

— Не думаю, что это справедливое сравнение.

— Да, ты прав. Ну, тогда по сравнению с тобой.

Интересно, как это понимать.

— У Грегора никогда не было особых возможностей, когда мы были младше. Я имею в виду, никакой частной жизни. В его заднем кармане всегда была служба безопасности. Это… Это может сдерживать мужчину, если он немного не эксгибиционист.

Она повела рукой, как бы очерчивая мягкий невыразительный образ Грегора.

— Нет, он не был таким.

— Безусловно, Кавило постаралась представить только лучшую свою сторону.

Елена задумчиво облизала губу:

— Она красивая?

— Ага, если тебе нравятся властолюбивые блондинки, одержимые манией убийства. Полагаю, она могла подействовать довольно ошеломляюще.

Его кулак сжался, ладонь зазудела от воспоминания о тактильном ощущении от волос Кавило. Он потер ладонью о шов брюк. Елена слегка просветлела:

— А! Она тебе не нравится.

Майлз поднял глаза на ее лицо валькирии.

— На мой вкус, она низковата.

Елена широко улыбнулась:

— А вот в это я верю. — Она подвела шаркающего Оссера к креслу и усадила его. — Скоро нам придется его связать. Или что-то в этом роде.

Зажужжал комм. Майлз подошел к настольной панели Оссера, чтобы ответить.

— Да? — сказал он самым спокойным скучным голосом.

— Говорит капрал Меддис, сэр. Мы поместили верванийского агента в камеру № 9.

— Спасибо, капрал. Э-э… — стоило попробовать: — У нас еще осталось немного фастпентала. Вы двое приведите, пожалуйста, сюда капитана Туна для допроса.

Находясь за пределами приема видеокамеры связи, Елена с надеждой подняла черные брови.

— Туна, сэр? — в голосе охранника звучало сомнение. — А-а, для такого дела можно мне добавить в отряд еще пару человек?

— Конечно… Посмотрите, нет ли поблизости сержанта Чодака, у него могут быть люди для сверхурочных работ. На самом деле, он ведь и сам, кажется, в списке на сверхурочные работы?

Он поднял глаза на Елену, соединившую большой и указательный палец колечком.

— Думаю, да, сэр.

— Ну вот и прекрасно. Продолжайте. Нейсмит, конец связи, — он отключил комм и уставился на него, как будто тот превратился в лампу Алладина. — Думаю, сегодня мне умереть не суждено. Должно быть, это откладывается на послезавтра.

— Думаешь?

— О да. Тогда у меня появится более крупный, публичный и зрелищный шанс все испортить. И возможность взять с собой еще тысячи жизней.

— Только не впадай сейчас в одну из своих глупых депрессий, у тебя нет на это времени, — Она энергично постучала ему по костяшкам пальцев пневмошприцем. — Ты должен придумать, как вытащить нас из этой дыры.

— Слушаюсь, мэм, — смиренно ответил Майлз, почесывая руку. «И что случилось с обращением «милорд»? Ну никакого уважения, никакого…» Однако это странным образом его успокоило. — Кстати, когда Оссер арестовал Туна за то, что тот организовал мой побег, почему он не продолжил и не взял тебя и Арди, и Чодака, и остальных твоих людей?

— Он арестовал Туна не за это. Во всяком случае, я так не думаю. Он подкалывал Туна, а это вошло у него в привычку, они оба были на мостике в одно и то же время — что необычно — и Тун наконец потерял терпение и попытался уложить его на лопатки. И уложил, как я слышала, и начал уже его душить, когда охрана его оттащила.

— Значит, к нам это отношения не имеет? — это было облегчение.

— Я… не уверена. Меня там не было. Возможно, это был вынужденный отвлекающий маневр, чтобы помешать Оссеру осознать эту связь. — Елена кивнула на все еще бессмысленно улыбавшегося Оссера. — И что сейчас?

— Оставь его так, пока не привели Туна. Мы здесь все счастливые союзники, — Майлз состроил гримасу. — Но, во имя Господа, не давай никому говорить с ним.

Зажужжал комм двери. Елена подошла и встала за креслом Оссера, положив одну руку ему на плечо и стараясь выглядеть как можно более союзнически. Майлз подошел к двери и открыл замок. Дверь скользнула в сторону.

Шестеро нервных солдат стояли вокруг враждебно выглядевшего Ки Туна. На Туне была ярко желтая тюремная пижама, и он источал злобу, как маленькая сверхновая. Его зубы сжались в полном недоумении, когда он увидел Майлза.

— А, спасибо, капрал, — сказал Майлз. — После допроса у нас будет маленькое неформальное совещание командного состава. Я был бы признателен, если бы вы и ваша команда заняли бы пост здесь снаружи. А на случай, если капитан Тун снова проявит склонность к насилию, мы попросим… о, сержанта Чодака и пару его людей встать внутри, — он подчеркнул слово «его», но не голосом, а лишь прямым взглядом в глаза Чодака.

Чодак все понял:

— Да, сэр. Вы, рядовой, пойдете со мной.

«Я произведу тебя в лейтенанты», — подумал Майлз и отошел в сторону, чтобы позволить сержанту и выбранному им человеку ввести Туна внутрь. Оссер, выглядевший весьма приветливо, был на мгновение ясно виден оставшимся снаружи солдатам, прежде чем дверь снова с шипением закрылась.

Туну Оссер был ясно виден тоже. Он стряхнул своих конвоиров и широкими шагами приблизился к адмиралу:

— Что опять, сукин сын? Ты что, думаешь… — Тун замолчал, в то время как Оссер продолжал неопределенно ему улыбаться. — Что это с ним?

— Ничего, — пожала плечами Елена. — Думаю, та доза фастпентала значительно улучшила его характер. Жаль, что только временно.

Тун откинул голову и лающе засмеялся, после чего развернулся, чтобы потрясти Майлза за плечи:

— Ты сделал это, ты маленький… ты вернулся! Мы снова в деле!

Человек Чодака дернулся, как если бы не был уверен, куда, или на кого, бросаться. Чодак поймал его за руку, молча покачал головой и указал на стену около двери. Сам Чодак спрятал свой парализатор в кобуру и прислонился к дверному проему, скрестив руки. После секундного замешательства, рядовой последовал его примеру, заняв позицию с другой стороны.

— Будь как муха на стене, — ухмыльнувшись, пробормотал ему Чодак уголком рта. — Считай, что тебе повезло.

— Мое возвращение не было в полном смысле добровольным, — сквозь зубы сказал Майлз Туну, и только отчасти потому, что не хотел прикусить язык во взрыве энтузиазма евразийца. — И мы еще не в деле. — «Прости, Ки. Я не могу в этот раз стать твоим подставным лицом. Тебе придется следовать за мной». Сохраняя серьезное выражение лица, Майлз с ледяной тщательностью убрал руки Туна со своих плеч. — Тот верванийский капитан грузовоза, которого ты нашел, доставил меня прямо в руки командора Кавило. И я с тех пор все думаю, было ли это случайностью.

— А! — Тун отшатнулся, как будто Майлз только что ударил его в живот.

Майлз чувствовал себя так, будто он и правда это сделал. Нет, Тун не был предателем. Но Майлз не мог себе позволить отказаться от единственного своего преимущества.

— Предательство или халатность, Ки? — «И перестал ли ты бить свою жену?»

— Халатность, — пробормотал Тун, болезненно побледнев. — Черт возьми, я убью эту продажную…

— Это уже сделано, — холодно заметил Майлз. Брови Туна поднялись удивленно и уважительно.

— Я прибыл в Ступицу Хеджена в соответствии с контрактом, — продолжал Майлз, — действия по которому сейчас пришли в почти необратимый беспорядок. Я вернулся сюда не затем, чтобы поставить тебя во главу оперативного командования дендарийцами, — короткая пауза, пока взволнованные черты лица Туна пытаются остановиться на каком-то выражении, — если только ты не готов послужить моим интересам. Приоритеты и цели задаются мной. За тобой остается только определить «как».

И кто же кого поставит по главу дендарийцев? Пока этот вопрос не пришел в голову Туна.

— В качестве моего союзника, — начал Тун.

— Не союзника. Командира. И никак иначе, — сказал Майлз.

Тун стоял набычившись, его брови пытались найти устойчивое положение. Мягким тоном он наконец произнес:

— Похоже, малыш папаши Ки взрослеет.

— Этого и наполовину не достаточно. Ты участвуешь или нет?

— Другую половину я еще должен услышать, — Тун пожевал нижнюю губу. — Я участвую.

Майлз протянул руку:

— Договорились.

Тун сжал ее:

— Договорились, — его хватка была крепкой.

Майлз глубоко вздохнул:

— Хорошо. В прошлый раз я говорил не всю правду. Вот что на самом деле происходит, — он начал вышагивать, трясясь не только из-за остаточного шока от нейробластера. — Я действительно имею контракт с заинтересованной третьей стороной, но не на «анализ военных сил» — это была маскировка для Оссера. Та часть, где я говорил тебе о предотвращении планетарной гражданской войны, была не маскировкой. Меня наняли барраярцы.

— Обычно они не используют наемников, — сказал Тун.

— Я не обычный наемник. Мне платит барраярская Имперская Служба Безопасности. — Боже, наконец-то хоть одна полная правда. — За то, чтобы я нашел и спас некоего заложника. Помимо этого я надеюсь помешать уже приближающемуся цетагандийскому флоту вторжения захватить Ступицу. Нашей второй по значимости стратегической задачей будет удержание обеих сторон верванского червоточного скачка и чего только можно еще до прибытия барраярских подкреплений.

Тун прокашлялся.

— Второй по значимости? А если они не прибудут? Им ведь предстоит пересечь Пол… И, э-э, спасение заложников обычно имеет меньший приоритет, чем общефлотские тактические операции, а?

— Учитывая личность заложника, я гарантирую, что они прибудут. Был похищен барраярский император, Грегор Форбарра. Я нашел его, потерял и теперь должен заполучить его обратно. Как ты понимаешь, я ожидаю, что награда за его благополучное возвращение будет значительной.

Лицо Туна явило образ смятенного озарения:

— Тот тощий неврастеничный мерзавец, которого ты давеча вел на буксире… Неужто это был он самый?

— Да, это был он. И, между нами, ты и я умудрились доставить его прямиком к командору Кавило.

— Вот дерьмо, — Тун почесал свой слегка заросший череп. — Она продаст его в руки цетагандийцам.

— Нет. Она хочет получить награду у Барраяра.

Тун открыл рот, закрыл, поднял палец:

— Минутку…

— Там есть свои сложности, — беспомощно признал Майлз. — Вот почему я собираюсь делегировать простую часть — удержание червоточины — тебе. Спасение заложника будет моей задачей.

— Простую. Дендарийские наемники. Все пять тысяч. В одиночку. Против Цетагандийской Империи. Ты что, за последние четыре года разучился считать?

— Подумай о славе. Подумай о репутации. Подумай, как здорово это будет выглядеть в твоем послужном списке.

— На моей пустой гробнице, ты имеешь в виду. Никто не сможет собрать достаточно моих разлетевшихся атомов, чтобы похоронить. Ты оплатишь мои похороны, сынок?

— И с размахом. Флаги, танцующие девушки и достаточно пива, чтобы твой гроб доплыл до Валгаллы.

Тун вздохнул.

— Пусть он плывет по сливовому вину, ладно? А пиво выпейте. Что ж, — он молча постоял, потирая губы. — Первым шагом будет перевести флот в часовую готовность вместо двадцатичетырехчасовой.

— А это еще не сделано? — нахмурился Майлз.

— Мы вели оборонительную тактику. И определили, что у нас будет по крайней мере тридцать шесть часов, чтобы изучить что угодно, что будет двигаться на нас через Ступицу. Или, по крайней мере, так определил Оссер. Потребуется около шести часов, чтобы привести нас в часовую готовность.

— Хорошо… Тогда это будет вторым шагом. Твоим первым шагом будет обняться и поцеловаться с капитаном Осоном.

— Поцелуй меня в задницу! — воскликнул Тун. — Этот пустоголовый кретин…

— …требуется нам, чтобы командовать «Триумфом», пока ты главный тактик флотилии. Ты не можешь делать и то, и другое. Я не могу реорганизовывать флот, когда на носу сражение. Если бы у меня была неделя на прополку… Но у меня ее нет. Людей Оссера следует убедить, чтобы они остались на своих местах. Если у меня будет Осон, — Майлз поднял руку и сомкнул пальцы в щепотку, — то я смогу убедить остальных. Так или иначе.

Тун пробурчал недовольное согласие:

— Ладно. — Его сердитое лицо медленно расплылось в ухмылке. — Однако я бы немало отдал, чтобы посмотреть, как ты заставишь его поцеловать Торна.

— Одно чудо за раз.

Капитан Осон, четыре года назад бывший толстяком, с тех пор набрал еще немного веса, но в остальном, кажется, не изменился. Он шагнул в каюту Оссера, окинул взглядом нацеленные на него парализаторы и замер, сжимая кулаки. Когда он увидел Майлза, сидевшего на краю комм-пульта (психологическая уловка, чтобы поднять голову Майлза до уровня остальных: он опасался, что в кресле пульта выглядел как ребенок, которому нужен специальный высокий стульчик, чтобы сидеть за обеденным столом), гнев на лице Осона уступил место ужасу:

— Проклятие! Только не это! Опять ты!

— Конечно я, — пожал плечами Майлз. Вооруженные парализаторами мухи на стене — Чодак и его человек — подавили ухмылки радостного предвкушения. — Нам предстоит боевая операция.

— Вы не можете… — Осон прервался и пристально посмотрел на Оссера. — Что вы с ним сделали?

— Скажем так, мы подправили его отношение к жизни. Что касается флота, то он уже мой. — Ну, по крайней мере, он над этим работает. — Вопрос в том, выберите ли вы сторону победителя? Положите себе в карман боевые премиальные? Или мне передать командование «Триумфом»… — Осон молча оскалился в сторону Туна. — …Белу Торну?

— Что? — воскликнул Осон. Тун содрогнулся. — Вы не можете…

Майлз оборвал его:

— Вы случайно не помните, как перешли от командования «Ариэлем» к командованию «Триумфом»? А?

Осон указал на Туна:

— А как насчет него?

— Мой заказчик внесет сумму, эквивалентную стоимости «Триумфа», которая станет долей Туна в корпорации флота. Взамен коммодор Тун откажется от всех претензий на сам корабль. Я утвержу его в должности начальника штаба и тактического командующего, а вас в должности капитана флагмана «Триумф». Ваш первоначальный взнос, эквивалентный стоимости «Ариэля» за вычетом права владения, будет подтвержден как ваша доля в корпорации флота. Оба корабля будут числиться собственностью флотилии.

— И ты с этим согласен? — спросил Осон у Туна.

Майлз пронзил Туна стальным взглядом.

— Ага, — пробурчал Тун.

Осон нахмурился.

— Дело не только в деньгах… — он замолчал, изогнул бровь: — Какие боевые премиальные? Какой бой?

«Он сомневается, значит, он наш».

— Вы участвуете или нет?

Луноподобное лицо Осона приняло хитрое выражение:

— Я участвую… Если он извинится.

— Что? Этот тупица думает…

— Извинись перед человеком, Тун, дорогой, — пропел Майлз через сжатые зубы. — И продолжим. Или «Триумф» получит капитана, который может быть своим собственным первым помощником. И который, среди прочих многочисленных достоинств, не спорит со мной.

— Конечно, не спорит: маленький бетанский перевертыш влюбился, — выпалил Осон. — Я все не могу понять, хочет ли он сам тебя трахнуть, или чтобы ты трахнул его…

Майлз улыбнулся и предостерегающе поднял руку:

— Ну-ну.

Он кивнул Елене. Она убрала парализатор в кобуру и достала нейробластер, который спокойно направила в голову Осона. Ее улыбка неудобно напомнила Майлзу улыбку сержанта Ботари. Или еще хуже, улыбку Кавило.

— Я никогда не говорила, Осон, насколько меня все-таки раздражает твой голос? — спросила она.

— Ты не выстрелишь, — неуверенно сказал Осон.

— Я ее останавливать не стану, — соврал Майлз. — Мне нужен ваш корабль. Было бы удобно — но не обязательно — если бы вы командовали им для меня, — его взгляд словно нож метнулся в сторону предполагаемого начальника штаба и тактического командующего. — Итак, Тун?

С нарочитой вежливостью Тун высказал высокопарные, хотя и туманные, извинения Осону за прошлые пренебрежительные высказывания о его характере, интеллекте, предках, внешнем виде… Когда лицо Осона начало темнеть, Майлз остановил список Туна на середине и заставил начать сначала:

— Теперь попроще.

Тун вздохнул.

— Осон, иногда ты можешь быть просто задницей, но, черт возьми, когда приходится, ты можешь драться. Я видел тебя в деле. В жесткой, опасной и безумной заварухе я бы предпочел иметь тебя за спиной более, чем любого другого капитана во флоте.

Один из уголков рта Осона загнулся вверх.

— Вот это уже искренне. Спасибо большое. Я очень ценю твою заботу о своей безопасности. Ну и насколько же жесткая, опасная и безумная заваруха нам, по-твоему, предстоит?

Тун захихикал, по мнению Майлза, самым отвратительным образом.

Капитанов-владельцев приводили по одному и убеждали, подкупали, шантажировали и морочили голову, пока язык у Майлза не начал заплетаться, горло пересохло, а голос охрип. Только капитан «Перегрина» попытался оказать физическое сопротивление. Его парализовали и связали, а его первого помощника поставили перед немедленным выбором между внеочередным повышением и длинным путешествием через короткий шлюзовой отсек. Он выбрал повышение, но глаза его говорили: «Придет и наш день». Если этот день придет после цетагандийцев, то Майлза такой расклад вполне устраивал.

Они перешли в больший по размеру зал напротив тактической рубки и устроили самое странное заседание штаба, на каком когда-либо присутствовал Майлз. Оссера подкрепили дополнительной дозой фастпентала и посадили во главу стола, как улыбающееся набитое чучело. По крайней мере, еще двое были привязаны к своим креслам и сидели с кляпом во рту. Тун сменил свою желтую пижаму на повседневную серую форму и наспех прицепил коммодорские знаки различия поверх капитанских нашивок. Реакция аудитории на представленную Туном тактическую вводную колебалась между сомнением и шоком и была преодолена (почти) яростной стремительностью требовавшихся от них действий. Самым убедительным аргументом Туна было мрачное предположение, что если они сами не станут защитниками червоточины, то им, возможно, придется атаковать ее позднее, выступая против подготовленной цетагандийской обороны: картина, которая вызвала дрожь по всему столу. Аргумент «могло быть хуже» всегда действовал безотказно.

Часть пути пройдена. Майлз помассировал виски и, наклонившись к Елене, прошептал:

— Это всегда было так плохо, или я просто забыл?

Она задумчиво поджала губы и пробормотала в ответ:

— Нет, в прежние времена оскорбления были получше.

Майлз тихо хмыкнул.

Майлз сделал сотню несанкционированных заявлений и неподкрепленных обещаний, и наконец собрание закончилось и все разошлись, каждый на свой пост. Оссера и капитана «Перегрина» под конвоем увели на гауптвахту. Тун задержался только за тем, чтобы хмуро взглянуть на коричневые войлочные тапочки:

— Если ты намерен командовать моим формированием, сынок, пожалуйста, сделай старому солдату одолжение и добудь себе пару армейских ботинок.

Наконец осталась одна Елена.

— Я хочу, чтобы ты еще раз допросила генерала Метцова, — сказал ей Майлз. — Добудь все тактические данные о дислокации рейнджеров, какие сможешь. Коды, корабли на рейде, в доках, последние известные места дислокации, специфика персонала, плюс все, что он может знать о верванийцах. Убери все неудачные упоминания о моей настоящей личности, которые он может сделать, и передай все в оперативный отдел, предупредив, что не все, что Метцов считает правдой, таковой является. Это может помочь.

— Хорошо.

Майлз вздохнул, устало облокотившись на пустой переговорный стол.

— Знаешь, планетарные патриоты вроде барраярцев — нас барраярцев — не правы. Наш офицерский состав считает, что у наемников нет чести, потому что их можно купить и продать. Но честь — это роскошь, которую может себе позволить только свободный человек. Хороший имперский офицер, вроде меня, не связан честью, он просто связан. Скольких из этих честных людей я только что обманом обрек на смерть? Это странная игра.

— Ты хотел бы что-нибудь изменить из сегодняшнего дня?

— Все. И ничего. Я мог бы врать в два раза быстрее, если бы это понадобилось.

— С бетанским акцентом ты действительно говоришь быстрее, — согласилась она.

— Ты знаешь, о чем я. Поступаю ли я правильно? Если смогу довести все до конца. Неудача автоматически будет означать, что я не прав.

«Не один путь к катастрофе, но все пути…»

Она подняла брови:

— Конечно.

Его губы изогнулись вверх:

— Тогда ты, — «кого я люблю», — моя барраярская леди, которая ненавидит Барраяр, единственный человек в Ступице, кого я могу честно принести в жертву.

Она склонила голову, обдумывая сказанное.

— Спасибо, милорд, — по пути из комнаты она коснулась рукой его макушки.

Майлз затрепетал.