"Блудная дочь" - читать интересную книгу автора (Джексон Лиза)Глава 4Тяжелая тюремная дверь захлопнулась за его спиной. Росс Маккаллум вышел на свободу. Наконец-то! Десять лет жизни – за решеткой всего восемь, но десять лет непрерывного кошмара – потеряны для него навеки. Больше всего ему сейчас хотелось закатиться в первый же попавшийся бар и устроить грандиозную пьянку. Бутылка «Хосе Куэрво», горячая девчонка, дешевый мотель – что еще нужно для счастья? Но еще сильнее Росс Маккаллум хотел отомстить. Он вдохнул полной грудью свежий воздух. Господи, хорошо-то как! Помахал рукой часовому на вышке. «Катитесь вы все! – произнес мысленно. – Жалкие сокамерники, тупоголовые охранники, начальник тюрьмы – болван, строящий из себя господа бога, – катитесь вы все куда подальше, мне до вас больше дела нет!» – Ладно, хватит, – пробормотал он сквозь зубы и сплюнул на выщербленный асфальт. Он на свободе – это главное. И обратно не вернется. Ни за что. Каждое утро, просыпаясь в камере, снова и снова видя над собой один и тот же осточертевший потолок и вдыхая мерзкую тюремную вонь, он клялся себе, что никогда больше сюда не попадет. Пусть его лучше пристрелят. Закинув на плечо сумку со скудными пожитками, Росс зашагал к потрепанному фургончику, притулившемуся у тюремной стены. За рулем, покуривая сигаретку и рассеянно прислушиваясь к какой-то слащавой песенке по радио, сидел единственный в целом мире человек, на которого Росс мог положиться, – Мэри Бет Луни, его дважды разведенная младшая сестра. Одной рукой она придерживала сигарету, другой машинально отстукивала ритм на руле. Обручального кольца на руке Росс не заметил – что, учитывая вкусы Мэри Бет в выборе мужей, было, пожалуй, к лучшему. – Я тебя заждалась, братишка! – окликнула она его через открытое окно. Соломенные волосы ее сальными прядями свисали вдоль щек, но изможденное, до времени постаревшее лицо сияло искренней радостью. – Да бюрократия, черт бы ее... Как живешь, Мэри Бет? Она махнула рукой: – Знал бы ты, как все достало! – А выглядишь неплохо. Тень улыбки тронула губы, густо намазанные абрикосовой помадой. – Хотела бы я то же самое сказать о тебе. Росс бросил сумку на заднее сиденье, заваленное пакетами из «Макдонапдса» и «Тако Белл». Виднелись там и пакетики от соусов, и окаменевшие ломтики жареной картошки. – А ребятишки где? – поинтересовался он, садясь рядом с сестрой. – У отцов. – Не знал, что ты общаешься со своими бывшими. – А я с ними и не общаюсь. Шумно выдохнув дым, она нажала на акселератор, и машина тронулась, обдав тюремную стену фонтаном гравия из-под колес. Росс открыл окно, жадно вдохнул знойный воздух свободы. Мысли о мести жгли ему мозг. Десять лет, изо дня в день, он жил мечтами о возмездии – и наконец пришло его время. В голове, словно назойливый припев детской песенки, крутились имена – имена тех, за кем остался должок. Руби Ди. Калеб Сваггерт. Шелби Коул. Судья Коул. Невада Смит. Особенно Нейв Смит. До боли сжав кулаки, Росс новыми глазами вглядывался в открывающиеся ему просторы Техаса. Пологие холмы, заросли колючего сумаха, кактусы – все таило в себе новую, неведомую ранее прелесть. А небо, бесконечное синее небо – боже правый, что за красота! Усилием воли Росс оборвал ребяческие восторги. Хватит об этом. Отныне он – свободный человек. И никогда больше не попадет за бетонные стены, увенчанные колючей проволокой, под надзор угрюмых молчаливых типов, которые только и мечтают, как бы пустить в ход свои дубинки... Ни за что! – Куда теперь? —спросила Мэри Бет, когда они пересекли тихую реку Гвадалупе. – В Бэд-Лак. Мэри Бет искоса взглянула на брата: – Не хочешь начать новую жизнь на новом месте? – Обойдусь. – А где жить будешь? – Там же, где и прежде. Она покачала головой, сжав руль так, словно хотела выдернуть его из стойки. – Совсем рехнулся, Росс? Дедова лачуга наполовину развалилась, а то, что осталось, все сгнило и изъедено термитами. – А как насчет трейлера? Мэри Бэт вздохнула: – Пока стоит. Я там немного прибралась к твоему приезду, как ты просил, но, поверь мне, жить там нельзя. – Хуже, чем в тюрьме, не будет. «Прибралась, как же!» – усмехнулся Росс, покосившись на заднее сиденье. Мэри Бет всегда была неряхой: если верно говорят, что грязнули не попадают в рай, не видать ей царствия небесного как своих ушей. А впрочем, никогда он не верил в эти бабьи сказки. – Для начала и это сойдет, – проговорил он. Мэри Бет бросила докуренную сигарету в пепельницу, уже переполненную окурками со следами губной помады. – Ясно. Но тебе лучше бы сейчас держаться от Бэд-Лака подальше. – Она откинула волосы за плечо и украдкой покосилась на брата. – Шелби Коул вернулась. Росс ощутил, как губы сами собой растягиваются в усмешке. Шелби Коул? В Бэд-Лаке? Так-так... – Правда? Кто б мог подумать! – Только не воображай, что это как-то связано с тобой. – Конечно, нет. Я вообще-то в тюрьме сидел, если ты не забыла. – Вот и держись от нее подальше. Сочтя, что разговор окончен, Мэри Бет повернула ручку громкости приемника, и тесную кабину заполнили звуки песни, которую Росс ни разу не слышал. Певица страдала по ушедшей любви, и Мэри Бет громко ей подпевала. А сестренка неплохо поет, подумалось Россу. Пожалуй, голос чуть резковат, но что за важность? Для него – никакой. Ему сейчас важно только одно. Сквитаться. Откинувшись на сиденье, Росс прикрыл глаза. Перед мысленным взором его одно за другим всплывали лица из прошлого, и на одном из них он задержал взгляд. Шелби Коул. Свежее личико, упрямо вздернутый носик, пара веснушек на переносице, широко распахнутые голубые глаза – воплощенная невинность! Да, Шелби Коул – это что-то! Что ж, он с ней еще встретится. У него к ней есть одно дельце. То дельце, что он не успел закончить десять лет назад. Только когда позади осталось с полдюжины мелких городков, Мэри Бет отпустила акселератор и полезла в пачку «Мальборо лайте» за следующей сигаретой. – А где ты собираешься искать работу? Росс развернул к себе зеркальце заднего вида и поскреб щетину на щеках. Даже в молодости он отнюдь не считался красавцем, а годы, проведенные в тюрьме, оказались к нему поистине безжалостны. Волосы поредели и потускнели, кожа приобрела нездоровый серый оттенок, на лбу и в углах глаз залегли глубокие борозды морщин. Шрамы от кулаков и ножей напоминали о тюремных драках, в которых он не всегда выходил победителем. Он прихрамывал, а когда случалось поднимать правую руку, боль в боку напоминала о ребрах, которые сломал ему Нейв Смит при последней встрече. Но сильнее всего изменились глаза. Сделались какими-то мутными, свинцовыми, и взгляд... Росс поспешно отвел взгляд от зеркала; сам не понимая, в чем дело, он смутился, даже испугался собственного взгляда. Щелкнув зажигалкой, Мэри Бет закурила и дала прикурить брату. Кабину наполнил пряный запашок табачного дыма. – А у тебя выпить нет? – поинтересовался Росс. – Черт, не припомню, когда я в последний раз пил пиво – не говоря уж о виски или текиле! – Ты от выпивки лучше держись подальше, – предупредила Мэри Бет, поворачивая зеркальце к себе. – Правда, Росс, береги себя. Не хочу и следующие десять лет навещать тебя в тюрьме. – И не придется, – с уверенностью пообещал он. Колеса прогрохотали по дощатому мосту над рекой – в это время года она обычно пересыхала, превращаясь в хилый ручеек. Справа открылось городское кладбище: обветшалые могильные камни стояли, словно часовые, в кружевной тени чахлых деревьев. «Интересно, – подумалось Россу, – кто из горожан упокоился здесь с тех пор, как Рамон Эстеван встретился с создателем?» Но спрашивать об этом он не стал. Последний поворот – и впереди показался Бэд-Лак. Вот черт! – воскликнула вдруг Мэри Бет, взглянув в зеркальце заднего вида. Что? – Похоже, ты уже привлек к себе внимание. За нами тащатся копы. – Будь они прокляты! Росс обернулся. Точно – за ними, мигая фарами, ехал полицейский пикап. – Я туда не вернусь, Мэри Бет! Слышишь – не вернусь! Пусть лучше меня пристрелят! – Сердце его билось, как сумасшедшее, злость и страх туманили голову. – Успокойся! – приказала она и, свернув к обочине, резко затормозила. – Какого черта ты делаешь?! – Помолчи, Росс. Я все делаю как надо. Смотри-ка, да это Шеп Марсон! У Росса засосало под ложечкой. Сквозь пыльное заднее окно он и сам различил мрачную физиономию Шепа Марсона, затененную полями форменной шляпы. За прошедшие десять лет Марсон постарел и отяжелел, но повадки у него явно остались прежние. – Что ему нужно? – Сейчас узнаем. – Она сунула в пепельницу недокуренную сигарету, нервно пригладила волосы и, открыв окно, крикнула: – Что такое, Шеп? Росс слышал, как хрустят по гравию ковбойские ботинки. Ручейки пота щекотали кожу под волосами, сбегали по шее вниз. Почему у него нет ствола, господи боже, почему нет с собой ствола?! Он бы показал этому самодовольному ублюдку что почем! Разнес бы ему череп одним выстрелом. «Нет, черт возьми! Так нельзя. Успокойся, Росс. Возьми себя в руки». На лицо Мэри Бет упала тень. Подняв глаза, Росс увидел в окне широченную грудь Шепа, обтянутую пропотевшей форменной рубашкой. – Ты знаешь, что у тебя номер забрызган грязью? – Хриплый бас Шепа громом отдался у Росса в ушах. Помощник шерифа наклонился к окну; поля его шляпы почти щекотали щеку Мэри Бет. – Да нет, что-то не замечала, – пожала она плечами. Россу захотелось придушить сестру. Идиотка! Почему она не проверила, все ли в порядке с машиной? – Что ж, думаю, на сей раз обойдемся устным предупреждением, – проговорил Шеп и перевел взгляд с Мэри Бет на ее пассажира. Глаза его скрывались за темными очками, но все равно Россу понадобилась вся сила воли, чтобы не отвести взгляд. – Смотрите-ка, кто к нам катит! – ухмыльнулся Шеп. – Хотел бы я сказать, что рад тебя видеть, Маккаллум, но, сам понимаешь, врать не люблю. Росс молчал. – Мне не нужны неприятности, – продолжал Шеп. – Так что считай, что я не только твою сестру предупредил. – Улыбка его превратилась в волчий оскал. – Тебя тоже, Росс Маккаллум. Не забывай, что хозяин в этом округе я. А ты, сынок, ходишь по тонкому льду. – Я помню, – сдавленным голосом произнес Росс. – Молодец. Вот и не забывай. – Повернувшись к сестре Росса, Шеп приподнял шляпу: – А ты, Мэри Бет, не забудь помыть машину. – Обязательно, – покорно отозвалась она. Дождавшись, пока Шеп загрузится к себе в пикап, Мэри Бет выжала сцепление, и старенький «Форд» рванулся вперед. – Видишь, Росс, – пробормотала она. – Началось. – Загорелое лицо ее побледнело, губы сжались в тонкую линию. – Мы и в город еще не въехали, а они уже начали, черт бы их всех побрал! «Это уж точно», – подумал он, отправив за окно окурок. Значит, и ему не стоит тратить время попусту. Шелби выключила портативный компьютер и откинулась в кресле. Несколько часов она провела в Интернете – просматривала поисковые сайты и рассылала запросы в поисках доктора Неда Чарльза Причарта. Болела спина, ныла шея, раскалывалась голова – и все без толку. Похоже, удача от нее отвернулась. И еще Нейв... Словно надоедливая мошка, образ его снова и снова всплывал перед глазами. Хуже всего, что он был по-прежнему привлекателен – красив классической красотой техасского ковбоя, наделен каким-то мрачноватым обаянием. А ведь Шелби уже не раз твердила себе, что моложе не становится, что пора бы обзавестись семьей, найти достойного мужчину – какого-нибудь бизнесмена-интеллектуала, покладистого в мелочах, надежного в делах серьезных, как и она, мечтающего о детях и домике в пригороде. А вовсе не какого-то ковбоя-неудачника, отставного служителя порядка, которому случалось не только защищать, но и преступать закон! Да, когда-то они были любовниками, да, у них был ребенок, да, Нейв до сих пор потрясающе сексуален – ну и что с того? – Хватит о нем думать! – пробормотала она, потягиваясь и закидывая ноги на оттоманку. Шелби здесь по делу. И не позволит себе отвлекаться. Ни на кого. Даже на отца своего ребенка. Беда в том, что со дня получения фотографии дочери прошло уже двое суток, а она ни на шаг не продвинулась вперед. И все же Шелби не могла отделаться от мысли, что время утекает меж пальцев. Она уже потеряла девять лет – можно ли смириться с новыми потерями? В сети Шелби нашла немало сайтов частных детективных агентств, но не знала, на кого из них можно положиться. А своими силами она разыскала несметное множество Причартов, но доктора Неда Причарта, когда-то принимавшего у нее роды, среди них не было. Возможно, он скрылся за границей – где-нибудь в Европе или в Южной Америке. Если вообще не умер. Она выглянула во двор – там призывно блестела под лучами солнца бирюзовая гладь бассейна. Может, окунуться? Купальника Шелби с собой не взяла, но в доме что-нибудь подходящее наверняка найдется. Она уже двинулась к гардеробу, когда снаружи послышался рокот мотора – отец возвращался домой. Шелби взглянула на часы. Три с четвертью. Какой, однако, занятой человек наш судья! Вчера вернулся за полночь и в спальню к дочери не заглянул – хотя она часов до двух ворочалась в постели без сна, ожидая, что он постучит в дверь. А сегодня уехал куда-то на рассвете. Для Шелби это было только к лучшему; но, с другой стороны, она не хотела и не могла откладывать тяжелый разговор до бесконечности. У нее в Бэд-Лаке серьезное дело, и, пока отец что-то от нее скрывает, она не продвинется вперед. Сунув ноги в шлепанцы и перехватив волосы резинкой, она поспешила по задней лестнице на кухню. – – Я бы выпила чаю со льдом, – ответила Шелби, шлепая по терракотовому полу к холодильнику. – Спасибо, Лидия. Большое спасибо, но с лимоном я и сама справлюсь. Шелби любила Лидию и была благодарна за все, что та для нее сделала, но, сказать по правде, ее очень раздражало, что мексиканка обращается с ней, словно с маленьким ребенком. Нет, и того хуже – словно с капризной принцессой, избалованной дочкой богатенького папочки. Шелби десять лет прожила одна и привыкла сама о себе заботиться. Вот и теперь, не обращая внимания на обиженный взгляд Лидии, она бросила в высокий бокал несколько кубиков льда, налила себе чаю из охлажденного кувшина, отрезала ломтик лимона и последовала за Лидией на заднюю веранду, где отец уже потягивал мартини. – Значит, ты решила остаться у нас, – удовлетворенно заметил он, когда она села напротив него за прозрачный пластиковый столик под сенью кружевного полога. – Решила, что так будет легче вызвать тебя на разговор, – сухо ответила Шелби. Лидия, проворчав что-то насчет нерадивого садовника, достала из кармашка фартука ножницы и принялась было подстригать непомерно разросшийся куст петуний у задней двери, но в это время на кухне зазвонил таймер, и она поспешила в дом. – Мне показалось, ты не хочешь со мной разговаривать. – Прежде не хотела. – Она отхлебнула чая – ароматного, крепкого чая, совсем непохожего на то мутное пойло, каким угощал ее Нейв. – Но теперь передумала. Сделав еще глоток, она взглянула на него поверх бокала. Никогда, даже в детстве, Шелби не была робкой, но рядом с отцом ей всегда становилось не по себе. И теперь, глядя на него, она понимала: некоторые вещи никогда не меняются. – Я надеюсь, ты мне поможешь. – Сделаю все, что в моих силах. – Он подцепил в своем коктейле оливку и отправил ее в рот. – Я о твоем ребенке ничего не знаю. – Не лги мне, отец. Я ведь могу пойти в полицию. Судья тщательно разжевал оливку и проглотил. С чем? С анонимным посланием? С фотографией девочки, которая похожа на тебя в детстве? Да. – И разворошишь осиное гнездо. – Может быть. Он склонил голову набок, сверля Шелби взглядом. – Полицейские начнут задавать вопросы. Кое-какие вопросы тебе не понравятся. – И черт с ними! Послушай, я больше не наивная семнадцатилетняя девчонка, для которой нет ничего страшнее незапланированной беременности. Я выросла. – Городок у нас маленький. Это тебе не Сиэтл – здесь не спрячешься от пересудов и любопытных глаз. – А я не собираюсь прятаться. Мне нужна правда, судья. Нужно знать, что случилось в тот день, когда родилась моя дочь. Я знаю, это ты все устроил. Ни док Причарт, ни кто-либо другой в больнице не пошел бы на такое по собственной инициативе. Это ты подкупил их, запугал, или уж не знаю, что сделал. – Подкуп, шантаж... Серьезные обвинения! – Значит, так, отец, – твердо заговорила Шелби, не давая ему себя смутить и запутать. – Либо ты рассказываешь мне все, что знаешь, и экономишь кучу времени – либо я иду в полицию, и все скелеты, какие хранятся в шкафах у семейства Коул, выставляются на всеобщее обозрение. – Подумай хорошенько, принцесса. Дважды подумай. – Уже думала. И дважды, и трижды, и сотню раз. Он невозмутимо отправил в рот вторую оливку. – Я слышал, ты виделась с Нейвом Смитом. Судья недоверчиво вздернул кустистые седые брови. – Забавно. Первым делом встречаешься именно с тем, от кого тебе лучше держаться подальше. – С отцом моего ребенка. – Может быть. Шелби отвернулась и уставилась на цветущий куст петуньи, с отвращением чувствуя, как лицо и шея заливаются краской стыда. – Вот в чем загвоздка, девочка моя. Что, если ребенок у тебя вовсе не от Нейва? Тогда все окажется еще хуже, чем сейчас. Ну нет, она не позволит отцу себя унижать! Шелби встала и оперлась обеими руками о стол: – Это мой ребенок. И я вернулась сюда, чтобы выяснить, что с ним. Все остальное неважно. А теперь выбор за тобой: хочешь – помоги мне, не хочешь – не помогай, но, так или иначе, я найду свою дочь! – А дальше что? – Судья устремил на нее взгляд, какой обычно приберегал в суде для несговорчивых свидетелей. – Если девочка жива, если она и вправду твоя дочь и если ты ее найдешь – что дальше? Вырвешь ее из семьи, где она прожила девять лет? Оторвешь от приемной матери, от отца, от братьев и сестер? Ты уверена, что для нее это будет к лучшему? – Он с хлюпаньем втянул в себя очередную оливку – и Шелби ощутила, как к горлу подступает тошнота. – О ком ты заботишься: о ней или о себе? Она сама все время думала об этом, но не собиралась обсуждать этот мучительный вопрос с отцом. – Все по порядку, – ответила Шелби. – Сначала надо ее найти. А потом я буду решать, что делать дальше. – Ты играешь с огнем, Шелби. – Ты тоже. Но тебя это никогда не останавливало, верно? – Усилием воли она заставила себя не повышать голос. – Короче: или ты помогаешь мне, или я докапываюсь до разгадки сама. Но, поверь, я этого дела так не оставлю. – Она допила чай и отставила бокал. – Кто прислал мне фотографию? – Понятия не имею, – ответил он, не отрывая от нее холодного, жесткого взгляда. Седые волосы судьи лежали волосок к волоску; строгий костюм его, несмотря на удушающую жару, от которой на футболке у самой Шелби давно выступили пятна пота, казался безукоризненно свежим. На коленях лежала трость с набалдашником слоновой кости – никто никогда не видел, чтобы судья опирался на нее при ходьбе. – Хорошо. Кто удочерил моего ребенка? – настаивала Шелби. – Тоже не имею понятия. – Да как ты смеешь лгать мне в лицо? Ты не можешь не знать! Медленно, слог за слогом роняя слова, он ответил: – Не знаю, что сталось с твоей дочерью. Я не спрашивал. – Значит, знал, что она не умерла! – Нет. Я знаю одно: родилась она живой и здоровой. Что с ней стало дальше – не интересовался. Шелби с самого начала подозревала правду, но признание судьи поразило ее, словно удар в лицо. – Она же твоя внучка! – А ты – моя дочь. Я заботился о тебе. Шелби не верила своим ушам. Какого черта она вообще с ним разговаривает? Перед ней человек, который всю жизнь играл по собственным правилам, и даже закон, который он поклялся защищать, никогда не был ему помехой. – Господи, поверить не могу! – простонала она. – Ты просто сумасшедший! – Нет. Я поступил разумно. – Обманул меня, обманул всех... о господи! Схватив бокал с тающим льдом, она прижала его к разгоряченному лбу. Боже правый, и этот самодовольный людоед – ее отец! – Ты рассказала о ребенке Смиту? – спокойно спросил он. – У меня не было выбора. – Выбор всегда есть. – Не все умеют врать в лицо, как ты, – отрезала она. Губы судьи шевельнулись, и в холодных глазах блеснуло что-то, напоминающее печаль. – Ах, Шелби! – вздохнул он, проведя узловатыми пальцами по волосам. На лбу и в углах рта резко обозначились морщины: сейчас судья Коул выглядел стариком. – Ты сама не понимаешь, что наделала. – Только то, что должна была сделать, – твердо ответила она. – Нашла что-нибудь сегодня? – Пока нет. Но непременно найду, – пообещала Шелби. Теперь ей стало ясно, с чего начать. |
||
|