"Любить – значит верить" - читать интересную книгу автора (Крейг Джэсмин)

6

Адвокаты семейства Кентов практиковали в престижном районе в самом центре Бостона. Их имена значились на бронзовой табличке, прикрепленной к массивной двери из красного дерева, но сама табличка была настолько неброской, что случайный прохожий ее вообще не заметил бы. Очевидно, адвокатская контора Ходжа, Триммера и Барнса своих услуг не рекламировала.

Брук открыла внушительные двойные двери и оказалась в приемной, обитой деревянными панелями, пол которой был застелен пушистым ковром.

– Чем могу вам помочь? – вежливо спросила у Брук немолодая секретарша, отрываясь от пишущей машинки.

– Я – миссис Кент. – Брук было странно произносить эту фамилию, от которой она уже успела отвыкнуть. – У меня назначена встреча с мистером Барнсом.

– Да, конечно, миссис Кент. Он ждет встречи с вами. Пожалуйста, идите за мной.

Кабинет мистера Барнса был таким же внушительным и роскошным, как приемная, но сам он нисколько не походил на пожилого седовласого джентльмена, каким его представляла себе Брук. Высокий и худой, он был одет в консервативный деловой костюм, но рыжие волосы смягчали строгий вид, а улыбка, которой он приветствовал Брук, была не только вежливой, но и теплой.

– Я был очень огорчен известием о смерти Эндрю, – сказал он, как только секретарша ушла. – Он был не только моим клиентом, но и другом.

– Мне он тоже был другом, – отозвалась Брук и впервые почувствовала, что ее отношения с Эндрю представлены в должном свете. Эндрю был ее другом. Ничем более – но и не меньше. Нельзя позволить, чтобы гнев и подозрения окружающих испортили ее воспоминания о том времени, которое они проводили вместе.

– Я сознаю, что этот разговор может быть для вас нелегким, миссис Кент, так что я постараюсь говорить как можно более кратко и по существу. – Пусть у мистера Барнса были рыжие волосы и моложавый вид, но в голосе его чувствовалась властность человека, уверенно выполняющего свою роль и не сомневающегося в собственной компетентности. – Завещание Эндрю Кента было составлено достаточно просто – если учесть, каких денежных сумм оно касалось. Все личные вещи он оставил своему брату Моргану и своей сводной сестре Шиле. Свои денежные средства он завещал университету Нью-Гэмпшира, чтобы учредить именную стипендию. А свои акции «Кент Индастриз» он завещал вам, миссис Кент. Без всяких условий и оговорок.

До встречи с мистером Барнсом Брук считала, что не станет посвящать его в детали своей личной жизни. Однако, столкнувшись с его дружелюбием, она решила рискнуть и отчасти довериться ему.

– Возможно, вам известно, мистер Барнс, что мы с мужем… некоторое время… жили раздельно…

Он не удивился ее словам, лишь едва заметно кивнул головой.

– Во многих отношениях я считаю себя не вправе принять это наследство, – продолжала Брук, нервно сжимая руки у себя на коленях. Заметив это предательское движение, она заставила себя медленно разжать пальцы. – Возможно, вам известно, что у меня маленький сын, – наконец произнесла она. – – Ему еще нет двух лет, и я хотела бы обеспечить ему будущее. Эндрю не знал про Энди… про моего сына… Но если бы знал, я уверена, что он оставил бы акции ему в виде опекаемого имущества. Ввиду этого, мистер Барнс, я решила принять наследство.

Она встревоженно посмотрела на адвоката и поняла, что подсознательно хотела получить его одобрение. Брук испытала чувство облегчения – настолько глубокого, что сама ужаснулась, увидев, что мистер Барнс продолжает смотреть на нее все с той же приветливой улыбкой.

– Миссис Кент, вы не должны испытывать чувства вины, принимая это наследство. Эндрю хотел, чтобы эти акции принадлежали вам, и, с точки зрения закона, только это и имеет значение. Ваши отношения с остальными членами семьи Кент никак не влияют на право Эндрю распоряжаться своим имуществом так, как он считал нужным. Эти акции принадлежат вам, миссис Кент.

– В этом случае я хотела бы сразу же их продать и положить деньги в надежный банк на имя моего сына, – сказала она.

Мистер Варне откинулся на спинку кресла и молча не сводил с нее глаз чуть ли не в течение минуты.

– Морган разговаривал с вами относительно «Кент Индастриз»? – спросил он наконец.

Брук покраснела.

– Мы… мы подробно ничего не обсуждали, – сказала она. Даже этому симпатичному мужчине она не готова была признаться, какими обычно бывают ее разговоры с Морганом. – Он только упомянул, что сейчас особенно занят из-за какой-то попытки перекупить их акции.

– Вы сами в компьютерах не разбираетесь, миссис Кент?

– Нет. Неужели это так заметно? – Ей удалось изобразить слабую улыбку. – Я специализировалась на истории искусства. Если бы вы хотели узнать о том, как Реформация повлияла на религиозную живопись шестнадцатого века, то обращаться надо было бы именно ко мне.

Он ответил на ее улыбку.

– Я постараюсь об этом вспомнить, когда передо мной встанет именно такой вопрос. – Мистер Барнс сделал небольшую паузу. – Миссис Кент, как адвокат я могу только повторить, что вы имеете полное право распоряжаться полученным вами наследством так, как пожелаете. Но, хорошо зная компанию «Кент Индастриз» и самого Моргана, я считаю своим долгом объяснить вам, что, продавая ваши акции именно в данный момент, вы окажете «Кент Индастриз» очень плохую услугу.

– Из-за попытки перекупить контрольный пакет?

– Да. «Кент Индастриз» лет шесть тому назад перестала быть семейной компанией. Морган предложил шестьдесят процентов акций с правом голоса на продажу, и они разошлись мгновенно. «Кент Индастриз» – это не гигантская корпорация, но она славится как одна из самых передовых и смелых компаний, занятых производством микрочипов и полупроводников. Она достаточно велика, чтобы немало денег вкладывать в дорогостоящее исследовательское оборудование, но весьма мала, чтобы привлекать таких блестящих молодых ученых, которые могут осуществить важнейшие прорывы в области компьютерной технологии.

– А какое отношение это может иметь к продаже моих акций?

– Контрольный пакет пытается получить гигантский интернациональный конгломерат, возглавляемый японским торговым домом, имеющим интересы во многих отраслях промышленности. Вероятно, у них хватит средств на то, чтобы провести свою операцию в том случае, если один из основных держателей акций продаст свой пакет. Но, по мнению многих специалистов-брокеров, им не хватит умения, чтобы получить после захвата контроля соответствующий доход.

– Морган потеряет много денег, если захват контрольного пакета будет осуществлен?

– Наоборот. Моргану принадлежит шестнадцать процентов всех акций, и, если бы он продал их по той цене, какую сейчас предлагает конгломерат, он получил бы немалую прибыль. Пострадает сама компания, а не лично Морган.

– Понятно. Но разве мои акции настолько важны? Восемь процентов акций не кажутся мне таким уж серьезным пакетом.

– Вы действительно не разбираетесь в финансовых вопросах, да? – Улыбка мистера Барнса оставалась все такой же дружелюбной, и в голосе его не чувствовалось пренебрежения. – При попытке получить контроль над компанией, – терпеливо объяснил он, – обычно требуется, чтобы один человек или организация получила сорок процентов всех акций. Ваши акции представляют собой одну пятую от этого количества. Поверьте мне, в такой компании, как «Кент Индастриз», ваши восемь процентов акций имеют огромное значение.

При определенных обстоятельствах они могут оказаться решающими.

– Понятно. А у кого-нибудь еще есть столько же акций, сколько у меня?

– Когда двенадцать лет назад Морган образовал компанию, старший мистер Кент предоставил ему стартовый капитал, так что некоторое количество акций по-прежнему остается у него. Восемь процентов у Шилы Кент – столько же, сколько у вас. Она унаследовала эти акции от своей матери.

– Морган четко сказал вам, что не хочет, чтобы я продала свои акции?

Мистер Варне пристально посмотрел на Брук, ощутив в ее вопросе какой-то не вполне понятный ему подтекст. С его дружелюбного лица исчезла улыбка.

– Если вы будете настаивать на том, чтобы продать свои акции, миссис Кент, Морган уполномочил меня сказать, что он хотел бы, чтобы вы продали их непосредственно ему. Он предложит вам такую же сумму, что и конгломерат, однако, поскольку речь идет об очень крупной сумме, ему придется растянуть выплату на пять лет. Естественно, он будет выплачивать вам и соответствующие проценты.

– Естественно, – пробормотала Брук, и ставший еще более пристальным взгляд мистера Барнса заставил ее покраснеть.

Она опустила глаза, чтобы адвокат не увидел вспыхнувшего в них торжества. Даже в самых заветных фантазиях она не рисовала себе такого мощного оружия против Моргана. Если он еще раз попытается угрожать ей тем, что потребует опеки над Энди, она будет знать, что ему ответить!

– Миссис Кент! – Вежливый оклик мистера Барнса вернул ее мысли в настоящее. – Вы приняли решение относительно того, что хотите предпринять?

– Боюсь, что нет, мистер Барнс. – Брук сама изумилась тому, насколько хладнокровно ей удается говорить. – Мне надо принять во внимание сразу несколько факторов. Я уверена, что вы согласитесь, что подобные вопросы за пять минут не решают.

– Возможно. Но предложение Моргана весьма выгодно, миссис Кент.

– Не сомневаюсь. Однако, если вы не возражаете, я хотела бы обсудить этот вопрос более подробно… с Морганом. – Как пожелаете.

Мистер Барнс встал и вежливо проводил Брук до двери. Хотя он продолжал держаться с безупречной вежливостью, Брук не могла не заметить, что дружелюбие его полностью оставило. Мистер Барнс не дурак. Она сама сказала ему, что находится с Морганом в плохих отношениях, так что не нужно особой прозорливости, чтобы прийти к выводу о том, что она собирается воспользоваться своими акциями как оружием в личной войне с мужем.

Брук подумала, что такого хорошего человека, как мистер Барнс, стыдно обманывать. Ей хотелось успокоить его, сказав, что она никогда не станет мешать Моргану управлять «Кент Индастриз». Каковы бы ни были ее чувства по отношению к мужу (а видит Бог, они все время менялись, так что иногда Брук и сама не могла бы сказать, что именно испытывает в данную минуту), «Кент Индастриз» была детищем Моргана, и она не имела права вмешиваться в его управление компанией. Однако адвокат – друг Моргана, и она не могла сказать ему правды. Если адвокат будет знать, что она никогда не продаст своих акций, то она лишится своего единственного оружия, которое могло бы защитить ее от Моргана.

Она почти пожалела о принятом решении ничего не говорить, когда они оказались у выхода из кабинета. Брук вложила пальцы в протянутую мистером Барнсом руку, отметив про себя его энергичное рукопожатие и прямой взгляд. «Не тревожьтесь, – хотелось ей сказать. – Акции в безопасности».

Но вместо этого она улыбнулась отчужденной холодной улыбкой, которой научилась, работая у Тони.

– Спасибо за потраченное на меня время и доходчивые объяснения, мистер Барнс. Как только я приму решение, я с вами свяжусь.

– Вам спасибо, миссис Кент. – Он отвернулся было, но потом снова задержался в коридоре. – В «Кент Индастриз» работает свыше тысячи человек, – сказал он. – Вы не забудете о них, когда будете принимать решение, правда?

У нее чуть покраснели щеки.

– Я буду о них помнить, – ответила она и поспешно ушла из конторы.

Брук сидела на краю ванны, глядя, как Энди играет со своей новой плавучей черепахой, когда по запаху одеколона догадалась, что в ванную вошел Морган. Она притворилась, будто не видит его, и зачерпнула ладонью пены, чтобы потереть ею плечики сына. Ей нужно было несколько секунд, чтобы справиться с отчаянно бьющимся сердцем.

– Папа! – воскликнул Энди, с силой Ударяя по мыльной пене. Вода выплеснулась из ванны и залила джинсы Брук. Она быстро повернулась – притворяться дальше, что она не замечает Моргана, было глупо.

– Привет, – сказала она, радуясь, что голос ее звучит спокойно, несмотря на то, что внутри у нее все трепещет. – День на работе прошел нормально?

Она произнесла первые пришедшие ей в голову слова и только потом сообразила, что они звучали нелепой пародией на счастливую семейную жизнь.

– Напряженно, – ответил он. – Слишком много телефонных звонков, слишком много совещаний, слишком много поспешных решений. В общем, как обычно…

Морган повернулся к ванне, и его губы раздвинулись в легкой улыбке.

– Привет, Энди! Что это тут у тебя?

Энди отреагировал на появление Моргана радостным восклицанием и, вскочив на ножки, двинулся от одного конца ванны к другому. Волна мыльной воды выплеснулась из ванны на покрытый ковром пол и забрызгала элегантный серый деловой костюм Моргана.

– Энди, прекрати! – резко приказала Брук. – Тебе было сказано, что в ванне надо вести себя осторожно. Теперь тебе придется вылезать из воды. – Она бросила на Моргана быстрый виноватый взгляд. – Извини. Он тебя вымочил?

– Не страшно.

Морган вытер брюки полотенцем. Казалось, он ничуть не раздражен, и Брук немного успокоилась. Несмотря на безнадежность таких мечтаний, ей все-таки хотелось, чтобы Морган одобрил то, как она воспитала сына.

Она вынула Энди из ванны, завернув в большое пушистое полотенце. Он вертелся, но не так энергично, как обычно, словно понимая, что провинился и расстроил мать. Морган молча наблюдал за ними обоими. Держался он отстраненно, но Брук готова была поклясться, что его суровое лицо готово осветиться улыбкой. Ее сердце снова дрогнуло, когда она поняла, что вернувшись с работы он зашел прямо к ней. Почему Моргану захотелось поскорее ее увидеть?

Ей достаточно скоро пришел в голову неприятный ответ на этот вопрос. Ну конечно же! Он хочет поскорее узнать, как прошел ее визит к адвокату. Он хочет знать, что она собирается делать со своими акциями.

– Я сегодня днем виделась с мистером Барнсом, – сказала она.

– Ну и как он тебе? – небрежно спросил Морган.

– Он… он показался мне очень милым.

– Так оно и есть. Но он к тому же и компетентный адвокат. По правде говоря, один из лучших.

Брук продолжала вытирать Энди, ожидая, что Морган начнет ее расспрашивать – но тот почему-то молчал. Она решила, что, возможно, ему и нет нужды задавать ей вопросы. Возможно, адвокат позвонил Моргану и подробно пересказал все детали, как только она от него ушла. Или это было бы неэтичным – шло бы вразрез с профессиональными правилами? Натерев Энди детским кремом, она перенесла его в спальню и начала одевать в чистую пижамку. За ее спиной Морган выпустил из ванны воду и начал приводить ванную комнату в порядок. Брук так опешила, заметив его действия, что никак не могла застегнуть пуговки на пижаме сына. У Моргана всегда были очень определенные взгляды на то, что положено делать мужчинам и женщинам, и уборка ванных комнат явно относилась к категории «женских» дел.

– Энди уже ложится спать?

Морган вернулся в спальню как раз тогда, когда она наконец справилась с застежкой.

– Нет, он еще не ел.

– Вы с Энди не пообедаете со мной?

– С тобой? Ты хочешь взять Энди в ресторан? Разве ты не собираешься обедать с отцом и Шилой?

– Нет, мы теперь редко садимся обедать всем семейством, и в ресторан я не собирался. Я перепланировал наши… мои апартаменты после твоего ухода, и теперь у меня есть собственная кухня. В холодильнике полно продуктов, так что я хотел спросить тебя, не захочешь ли ты приготовить нам обед на троих…

Это приглашение ее ошеломило. Брук причесала Энди волосы, аккуратно приглаживая серебристые пряди, чтобы иметь предлог не смотреть в глаза Моргану. Он не мог не знать, о чем она в этот момент думала. Сколько раз за время их совместной жизни она сетовала на то, что они совсем не бывают вдвоем, сколько раз уговаривала Моргана превратить две огромные неуютные залы, которые они занимали, в отдельную квартирку.

«У меня такое чувство, словно мы живем в кинопавильоне!» – гневно сказала она как-то, готовясь к очередному торжественному обеду в присутствии всей семьи. – Я с удовольствием приготовлю обед, – ответила она наконец, откладывая мягкую щетку для волос и отпуская Энди на постель. Пока она не произнесла слов согласия, ей казалось, что она откажется от его предложения.

– Хорошо. Я пойду переоденусь во что-нибудь домашнее и не такое мокрое. Приходи, как только будешь готова.

– Мне надо предупредить домоправительницу, что я не буду обедать с остальными? – спросила Брук.

– Я сам об этом позабочусь, – коротко ответил Морган.

Когда он направился к двери, Энди громко сказал ему вслед:

– Пока, папа!

Морган задержался у двери. На его лице отразилось какое-то чувство, которое Брук не смогла расшифровать.

– Пока, Энди, – ответил он наконец. – Скоро увидимся.