"Властелин наслаждений" - читать интересную книгу автора (Трапп Джессика)

Глава 3

Свеча погасла. В полной темноте Мейриона попыталась оттолкнуть незваного гостя и выскользнуть из-под плотно прижавшегося к ней тела, но перина провалилась под их тяжестью, и она оказалась еще сильнее прижатой к нему. Изо всех сил стараясь рассмотреть нападавшего, в призрачном лунном сиянии девушка смогла разглядеть лишь огромную неясную тень.

– А ну тихо! – угрожающе произнес жесткий низкий голос.

– Святые угодники! Годрик!

Мейриону захлестнула настоящая буря чувств. С того самого свидания в часовне голос этого человека преследовал ее.

Резко выпрямившись, Мейриона попыталась укусить Годрика за руку, но он ловко увернулся и бедром намертво прижал ее к перине, а железная хватка его рук окончательно лишила Мейриону возможности двигаться. Пока они боролись, простыня, словно помогая противнику, плотным коконом обернулась вокруг нее.

– Напрасно стараешься. Ты не сможешь меня победить.

Мейриона замерла, сердце в ее груди бешено колотилось, а верхнюю губу усеяли маленькие бисеринки пота. Чего он хочет?

– Скажи, ты девственница?

Этот вопрос, произнесенный сдавленным шепотом, как стрелой, пронзил ее, заставив все ее тело задрожать. Боже праведный! Он все еще намеревается предъявить на нее свои права!

Мейриона попыталась рассмотреть хоть что-нибудь в темноте, но увидела лишь расплывчатое пятно.

– Отвечай мне.

Не в силах произнести хоть слово, она кивнула и уткнулась в перьевую подушку.

– Ладно, верю. – Годрик наклонился совсем низко, и грубая щетина на его щеках царапнула ей кожу. От его кожи пахнуло потом и дорожной пылью. – Не кричи, и я уберу руку. Ты хорошо меня поняла?

Капелька соленого пота упала с его лица на ее щеку, и Мейриона глубоко вздохнула, а потом снова кивнула.

– Нам надо торопиться, – предупредил Годрик, отнимая ладонь. – Времени мало.

Его пальцы по-хозяйски прошлись по лицу Мейрионы, оставляя за собой обжигающий след, потом обхватили ее горло. Прикосновение было легким, хватка свободной, но девушка очень точно поняла намек и лежала очень-очень тихо.

– Что ты здесь делаешь? – прошептала она.

– Забираю то, что принадлежит мне.

Он поднял ее и усадил на самый краешек огромной кровати.

Мейриона все еще тяжело дышала.

– Отпусти меня! Я тебе никто, и к тому же я только что вышла замуж!

Годрик подтащил ее к окну, рывком поставил на ноги и прижал к стене.

– Именно поэтому я здесь. Тебе не следовало этого делать.

Мейриона попыталась вырваться и, не удержавшись, упала на пол. Прядь волос прилипла к ее щеке и попала на ссохшиеся губы, на которых остался вкус розового мыла.

– Помо… – Крик оборвался, потому что Годрик снова навалился на нее, окончательно лишив бедняжку воздуха.

Извиваясь под ним, она ощущала, как напрягаются его мощные мускулы. Боже, ведь она обнажена!

– Я тебе не принадлежу!

– Нет, принадлежишь, маленькая лисица.

Лунный свет проник через окно, осветив лицо Монтгомери. Некогда красивые черты были обезображены шрамами, он скорее походил на чудовище, чем на мужчину.

– Пресвятая Мария!

Отец уверял ее, что Годрик занимает высокое положение во французской королевской армии, но выглядел он так, как будто его долго пытали. С какой стати французам делать это?

– Что с тобой произошло? – выдохнула она.

В ответ раздалось почти звериное рычание. В его глазах кипела ненависть, рот скривился, превратившись в страшную, перекошенную рану. Годрик посмотрел вниз, оценивая ее обнаженное тело жадным первобытным взглядом.

Мейриону обдало жаром, когда перед глазами пронеслись ужасные картины прошлого: тогда за ней гнались проклятые йоркисты, явно намереваясь изнасиловать.

– Отпусти меня! – Она стала задыхаться, представив, как грязные солдаты-йоркисты, догнав, со смехом стаскивают ее мать с лошади.

Глаза Годрика полыхнули.

– Ну уж нет. Я собираюсь надолго оставить тебя в своем распоряжении!

Его рука скользнула ей в волосы, по-хозяйски прошлась по горлу и опустилась на обнаженную грудь.

Мейриону охватил ужас. Она попыталась кричать, но, заглушая вопль, его ладонь снова закрыла ей рот. Пронзительный визг женщин и пьяный смех пирующих долетали до спальни из большого зала, где вовсю шел свадебный пир. Даже если бы она смогла закричать, внизу, среди шумного застолья, ее никто бы не услышал.

Почти обезумев, она сделала последнее усилие и все-таки сбросила Годрика, и ей даже удалось нанести несколько чувствительных ударов, прежде чем сильные руки снова лишили ее возможности двигаться.

Холодные металлические звенья его пояса впивались в ее обнаженное тело. Затем Годрик перевернул ее на живот и всем своим весом навалился на нее, так что Мейриона даже рукой не могла пошевелить.

Его дыхание щекотало ей ухо.

– Пойми, сопротивление бесполезно.

Он не позволял ей двигаться, словно опасаясь, что она вновь попытается испытать его силу; Мейриона лежала, уткнувшись щекой в раскинутую на полу звериную шкуру, и смотрела, как лунный свет скользит по серым камням камина, превращая их в необычно светящееся серебро. В этот момент она поняла истинный смысл его слов. Мейриона Айуэрт отдана на милость Годрика из Монтгомери.

Через некоторое время он отнял ладонь от ее рта.

– Отпусти меня, – потребовала она.

– Ни за что. Ты принадлежишь мне, графиня. – Годрик сделал акцент на последнем слове, и оно прозвучало как оскорбление. Действительно, выйдя замуж, Мейриона стала графиней, но до того ли ей было теперь!

Она старалась лежать неподвижно, ожидая момента, когда появится хоть какой-нибудь шанс на спасение. Грудь ее нещадно зудела от прикосновения жесткой и колкой шкуры.

– Где твой новоиспеченный муж?

О Боже! Вполне вероятно, что он уже испустил дух за свадебным столом. Стыд за испытанную к Мэтти благодарность охватил ее. Если бы она была покорной дочерью, ее бы не захватил этот… зверь.

Мускулистые руки вдавливали ее в пол жестко и неумолимо, и Мейриону снова бросало в жар. Она оказалась в его полной власти, и сам размер этого мощного тела внушал ей благоговейный трепет.

Своими ягодицами она ощущала увеличившийся в размерах мужской орган через мягкую плотную кожу его штанов.

Чувствуя, как самообладание покидает ее, Мейриона задрожала.

– Ты не должен этого делать, – прошептала она.

– Разве ты не слышала? Я пришел взять то, что принадлежит мне по праву. – Тон его низкого голоса был требовательным – это был голос мужчины, привыкшего повелевать.

Длинные волосы Мейрионы оказались зажаты их телами, ей было больно и неудобно. Видимо, почувствовав это, Годрик приподнялся и отбросил волосы в сторону. По ее открытой спине пробежал холодный ночной воздух, по телу поползли мурашки, а руки покрылись гусиной кожей.

Собрав разметавшиеся волосы в кулак, Годрик снова прижал ее к полу, его колючая щетина нещадно царапала ей щеку.

– Моя прелестная предательница, я не ожидал, что в тебе столько огня.

Мейриона непроизвольно съежилась и крепко закрыла глаза.

– Нет, нет, – шептала она, готовясь к тому, что должно произойти. Она сжалась в страшном предчувствии, дыхание стало частым и прерывистым. Разумеется, ему нужно то же, что и любому мужчине… – Она потрясла головой. – Умоляю вас, не делайте этого.

Вместо ответа Годрик быстро затолкал кусок грубой ткани ей в рот. Материя пахла мылом и натирала десны. О пресвятые угодники, эти приготовления означали одно: он хочет грубо овладеть ею! Ее била дрожь, а зубы не стучали только потому, что им мешал кляп. Она в ловушке. Никто не услышит ее криков, когда он будет брать ее. Он огромный и сильный. Если он будет жестоким, она умрет.

Мейриона знала, какова участь женщин. Ее чуть не вырвало, когда она вспомнила те красно-черные пятна, которые остались на бедрах матери после жестокого изнасилования. В сравнении с действительностью ночные кошмары теперь казались ей ничего не значащей мелочью.

«О Боже, – молила она, – пожалуйста, помоги мне выжить».

Она хотела сказать Годрику, что, если он не будет с ней жестоким, она не станет сопротивляться, но кляп мешал ей говорить. От грубой ткани во рту стало сухо – воздуха не хватало, и ее охватил панический страх.

Мгновение спустя, связав ей запястья, Годрик поставил ее на ноги. Пол был холодным, и пальцы ног быстро начали неметь, но там, где их руки соприкасались, кожа горела, словно от ожога.

Мейриона трепетала, не в силах разобраться в своих ощущениях.

Призрачный лунный свет освещал сильное тело Монтгомери. Несколько мгновений она стояла перед ним совершенно обнаженная, а он словно раздумывал, что же с ней делать; но Мейриона была слишком поражена произошедшим, чтобы испытывать из-за своей наготы хоть какую-то неловкость.

Она нахмурила брови и, не в силах произнести ни слова, вскинула голову и вопросительно посмотрела на него. Годрик хмыкнул:

– Где твоя одежда?

Она едва могла этому поверить, но, похоже, он не собирался ее насиловать.

Мейриона с облегчением вздохнула, и тут вдруг ноги у нее подогнулись, так что, если бы Годрик не держал ее, она осела бы на пол.

Сквозь замутненное сознание она чувствовала, как взгляд Монтгомери пробегает по ее обнаженному телу. Это снова испугало ее – она не видела, но ощущала, что ее внимательно осматривают. Требовательный, хозяйский взгляд скользнул по ее шее, прошелся по груди, затем спустился на живот и задержался на впадине между бедрами. Казалось, он жадно впитывает ее тело, упивается им, стараясь утолить некую первобытную жажду.

Лунный свет серебром омывал ее кожу, жар охватил лицо. Годрик изучал ее, как полководец изучает карту боевых действий, определяя пути наступления и отхода, отмечая холмы и низины, которые предстоит завоевать. Не взять силой, не захватить, а именно завоевать.

Когда его взгляд задержался на ее груди, Мейриону вновь пронизала дрожь. От возбуждения ее соски поднялись, приветствуя его пристальный взгляд, а жар залил щеки и горячей волной пробежал по телу.

Мейриона попыталась высвободить руки и хоть немного прикрыться. Снова, как и тогда в часовне, он привел ее в полное замешательство, и она уже была не в состоянии сопротивляться.

– Ты напрасно испытываешь мое терпение, – предупредил Годрик. – Показывай, где твоя одежда, или пойдешь голой.

Мейриона мотнула головой, указывая на сундук у каменной стены, и, когда он отпустил ее плечи, потеряв равновесие, ткнулась ему в грудь, так что Годрику пришлось снова схватить ее за плечи.

Неожиданно ее набухшие соски коснулись его, и непреодолимое, всепоглощающее ощущение пронзило ее. Все же Мейриона заставила себя выпрямиться, если бы она не боялась упасть, то обязательно попыталась бы убежать.

Монтгомери сделал шаг назад, оставив одну руку на ее плече, а второй, потянувшись к сундуку, покопался в нем и, найдя льняную сорочку, протянул ей.

Отпрянув, Мейриона ухватилась за край столешницы, и ее рука наткнулась на мешочек с опиумом, который принесла Мэтти.

Годрик медлил, его широкий торс заполнил все пространство между ними.

– А ты красивая!

Лунный свет, призрачными пятнами проникавший из окна, делал его похожим на огромного леопарда, который собирается сожрать ее, но голос звучал мягко и даже успокаивающе.

Мейриона пристально смотрела на него и чувствовала, как ее страх постепенно исчезает. Одновременно с этим росла ее решимость. Она не сделала ничего, чтобы оказаться отданной на его милость. Несмотря на то что их помолвка разорвана, Годрик вел роскошную жизнь, служил знати на континенте. Он не имел права предъявлять на нее права.

– Ты моя, не забывай об этом, – настойчиво произнес он.

Самоуверенность Монтгомери разозлила ее. «Никогда», – мысленно поклялась Мейриона.

Одним быстрым движением он набросил на нее сорочку. Одеяние скрыло опиум, надежно зажатый в ее ладони. Она едва сдержала улыбку. В конце концов она сумеет спастись, но сначала надо добиться его доверия. Если Годрик будет ей доверять, он не станет ее связывать и она сможет подсыпать ему порошок. Когда он уснет, она спасется.

Годрик нетерпеливо поглядывал на опускающуюся луну. Его своенравной невесте понадобятся крепкие вожжи, подумал он, подталкивая ее к окну.

Мейриона споткнулась, и крепкие руки сомкнулись вокруг нее, не давая упасть. Его ладони, скользнув по узким плечам, легли на ее руки. Когда его мозоли зацепили тонкую ткань сорочки, раздался слабый шуршащий звук.

«Поспеши», – подсказывал Годрику разум, но он уступил желанию получше рассмотреть свой трофей.

Черт возьми, а она привлекательна! Не так, как придворные дамы, но той красотой, которая заставляет мужчину неприлично долго задерживать на женщине свой взгляд.

Ее глаза были слишком крупными, нос – не совсем прямой, а скулы, пожалуй, слишком высоки. Зато волосы – мужчина мог потеряться в ее волосах. Они окутывали ее, как пламя, опускаясь ниже бедер. Кончики этих волнистых волос касались колен, а золотисто-каштановый цвет контрастировал с кожей цвета слоновой кости.

Розовые соски дразнили его через полотно рубашки, и некое звериное чувство толчком отозвалось у него в паху. Благодарение Богу, она еще девушка. Ему нужно лишить ее девственности, сделать ей ребенка, тогда церковь аннулирует прежний брак, поддержит его притязания и он станет ее господином. Его тело, покрытое уродливыми шрамами, послужит доказательством того, что их помолвка была незаконно разорвана.

«Она моя!» Схватив Мейриону за плечо, Годрик подтолкнул ее вперед. Ее запах, подобный нежному аромату омытых дождем роз, щекотал его ноздри: свежий, чистый, он совсем не походил на тот затхлый запах, которым был пропитан бордель, где он в последний раз имел женщину. На мгновение он почувствовал себя нечистым. Воистину он был грязным: он карабкался по склону большую часть ночи, чтобы добраться до нее. Но дело не в этом. Она не заставляла его чувствовать себя грязным – она заставляла его чувствовать себя нечистым.

Монтгомери наполовину волок, наполовину нес Мейриону по истертому ковру, а она только поскуливала, покоряясь силе. Проклятие! Он похищал женщину, словно вор, а это не соответствовало его понятиям о порядочности.

Ему следовало забрать свою заблудшую невесту сразу же после возвращения в Англию, несколько месяцев назад, но в то время у него не было золота, чтобы разработать осаду такого великолепного замка, как Уайтстоун, и он еще не получил весточки от короля. Похищение среди ночи было, конечно, по меньшей мере рискованным, но, когда он узнал о свадьбе, у него не осталось выбора, и Годрик спешно разработал этот план.

Отпустив свой трофей, он быстрым, отточенным движением натянул веревку, лежащую на подоконнике. Девушка осела у ободранного гобелена, ее напряженное тело изогнулось, словно в поиске защиты.

– Дыши медленно носом, и кляп не будет мешать.

Она сделала несколько глубоких вдохов, и Годрик недовольно нахмурился, разозлившись на себя за то, что побеспокоился о ее удобстве. Это не должно его волновать. Ее семья не беспокоилась о нем, они, как собаку, посадили его на цепь и на корабле отправили на Восток, в пожизненное рабство.

Воспоминания снова обожгли его, но шаги за дверью тут же вернули к реальности. Мейриона дернулась, но он лишь крепче прижал ее к себе.

– Молись о том, чтобы они не вошли, – предупредил он.

Мейриона зло посмотрела на него; ее большие глаза метали искры, но Годрик оставался спокойным. Она, без сомнения, плюнет ему в лицо, если он вытащит кляп.

Наконец шаги затихли внизу.

– Если ты будешь мне повиноваться, тебе нечего бояться, – шепотом пообещал Годрик.

Мейриона посмотрела на него с холодным презрением. Пожалуй, он никогда не видел у женщины более злобного взгляда – если только не принимать во внимание взгляды портовых шлюх, которым моряки часто отказывались платить.

Монтгомери усмехнулся. Ее будет нелегко завоевать, но это доставит ему еще большее удовольствие.

Дубовые ставни громыхнули по стене замка, впустив холодный ночной воздух и запах приближающегося дождя. Снизу доносилось пьяное гоготание. Пора. Они итак провели здесь слишком много времени.

Крепко схватив свою добычу, Годрик забросил ее на плечо и шагнул к окну.