"Войны охотников за головами-1: Мандалоpский доспех" - читать интересную книгу автора (Джетер К. В.)

К. В. Джетеp Мандалоpский доспех
Войны охотников за головами-1 (Звездные войны)

СЕЙЧАС…

Во время событий эпизода VI «Возвращение джедая»

Живой стоит дороже мертвеца…

Денгару не пришлось вспоминать основное правило всех охотников за головами, когда он разглядывал безжизненные пустоши Дюнного моря и щурился от слепящего блеска. Сейчас он видел гораздо больше мертвых, чем живых, и все это добавляло лишь большой ноль к его счету. Если он хочет убраться с этой забытой ситхами планеты, ему придется как следует попотеть. Татуин никогда не был добр к нему, как, впрочем, и ко всем другим существам. Некоторые миры таковы, ничего не поделаешь.

Но ему повезло больше прочих, следовало признать. Он и признал — когда шагнул на осыпающийся склон бархана, а на его щиколотке сомкнулась затянутая в перчатку рука.

— Какого… — его удивленный вскрик утонул среди дюн.

Денгар перекатился на спину, выдирая из кобуры бластер.

Но стрелять было не в кого. При падении он обрушил песок и теперь видел, что его держит: рука одного из телохранителей Джаббы Хатта. Все дело в боевых рефлексах, вшитых в микрочипы перчатки, принадлежащей погибшему воину.

Денгар сунул бластер в кобуру, сел и начал разгибать пальцы, держащие мертвой хваткой его пластиковый ботинок.

— Не следовало тебе сюда лезть, — сказал он вслух; ветер сдул песок с мертвеца, и Денгар заглянул в пустые глазницы. — Брал бы пример с меня.

Вмешиваться в чужую драку — всегда плохая идея. Целая толпа самых крутых наемников и отъявленных негодяев Галактики, включая охотников, исчезла из этого мира вместе с кораблем Джаббы Хатта. Если бы они были столь же умны, как круты, Денгар сейчас не был бы здесь и не разыскивал бы их оружие, ценные шмотки и прочие полезные, но им больше не нужные предметы.

Он освободил ногу и встал.

— В другой раз повезет больше, — посочувствовал он мертвецу.

Денгар стер из памяти образ трупа, его скрюченные пальцы и рот, забитый песком. Он не нуждался в очередном доказательстве того, что и так знал наизусть: «тот, кто приходит, когда битва окончена, это как раз тот, кому достается уборка».

Он стоял на вершине бархана, прикрывая ладонью глаза от двойных солнц Татуина, и разглядывал пустыню.

Повсюду лежали тела, бойцы и телохранители, полузасыпанные песком или разорванные на куски. Еще одно свидетельство: обломки пустынного корабля, служившего Джаббе мобильным тронным залом.

Навесы, прикрывавшие массивную тушу хозяина от полуденного зноя, бились на ветру, чернели клочья разорванной выстрелами дорогой сордерианской ткани. Денгар увидел еще несколько трупов: телохранители, но их оружие уже уволокли мародеры. Больше парням не придется сражаться, чтобы защитить хатта. Денгар ощущал запах смерти. Он был знаком с ним, он достаточно долго был охотником за головами и наемником, чтобы привыкнуть к нему. Но сейчас он надеялся уловить другой запах — и не мог.

Денгар начал спускаться по склону.

Никаких признаков Джаббы. Неудивительно; Денгар сам видел, как после битвы отсюда взлетел транспортник хаттов, по нему и засек направление, поняв, что путь свободен. На борту, несомненно, находилось тело хозяина Татуина. Хатты жадны до кредиток, алчны (вообще-то этой чертой охотник всегда восхищался), но питают определенные чувства к представителям своей расы. Убей одного, и ты по самую шею окажешься в дерьме нерфов. Не сантименты, скорее, их знаменитая мегаломания, замешанная на практическом интересе.

Многовато для мальчишки Скайуокера и его приятелей… Если у повстанцев было мало забот с Империей, то теперь за ними начнет гоняться и многочисленный клан Джаббы Хатта. Денгар покачал головой: этому мальчишке Скайуокеру и его кореллианскому дружку придется не по вкусу злопамятность хаттов.

Даже если огромная туша Джаббы не гниет под двумя здешними светилами, воняет тут — будь здоров.

Денгар подобрал обрывок цепи; металл почернел и оплавился. В последний раз, когда охотник видел этот выкованный кузнецами поводок, тот был пристегнут к ошейнику, в котором находилась шея вполне раздетой девицы. Сейчас же он был покрыт засохшей бурой слизью. Хатт, должно быть, не хотел умирать.

Убивать его пришлось долго. Денгар уронил цепь на песок.

Сжатый отчет о сражении над Великим провалом Каркун охотник получил от двух чудом уцелевших телохранителей; парням некуда было податься, вот они и вернулись в осиротевший, как и они, без хозяина дворец. Когда Денгар отправился в путешествие по Дюнному морю, большинство слуг и прихлебал вскрывали бутыли с вином в холодных и влажных подвалах.

Они праздновали освобождение, хотя радость и облегчение смешивались с жалостью к себе, несчастным, оставшимся без покровителя.

Ага, вот и ты свободен… надолго ли?

Денгар выкопал из песка пищевой контейнер, внутри шевелились и беспокойно попискивали лакомства Джаббы. Еще живые, удивился охотник. Под таким-то солнцем? Существа царапали изнутри керамическую крышку с выдавленной печатью компании «Фнарк и сыновья, экзотическая еда» и девизом: «Мы удовлетворяем аппетиты Галактики».

— Ф-фу… гадость…

Его собственный аппетит не желал просыпаться при виде паукообразных, полупрозрачных существ. Денгар подцепил пальцем крышку. Зашипели питательные газы — ими был заполнен контейнер, чтобы еда оказалась свежей, как бы далеко ни находилась планета заказчика.

— Посмотрим, сколько вы тут продержитесь… Трюфеллиты вывалились на горячий песок и исчезли за ближайшей дюной. Денгар ухмыльнулся, представив, как какой-нибудь тускенский разбойник обнаруживает сбежавшую закуску и в недоумении принимается скрести в затылке.

Иавы, разумеется, тут уже побывали, но уволочь все не смогли. Твердый дюрастиловый остов баржи, черный после пожара, уничтожившего корабль, поднимался из белого песка, под которым была похоронена его корма. Денгар опробовал на прочность килевой брус и поднялся туда, где раньше был нос, а теперь торчали обугленные обломки шпангоутов. Придерживаясь одной рукой, второй он отстегнул от пояса бинокль и поднес к глазам.

Бессмысленное путешествие… Денгар свесился чуть дальше, рискуя свалиться вниз. За всю свою карьеру охотника за головами ему ни разу не везло, всегда находился еще один головорез, который легко и спокойно обходил его на финишной прямой. Сложно человеку быть первым в этой профессии, в Галактике полно рас, более для нее приспособленных. Даже дроиды не чурались. Самое лучшее было бы сейчас отыскать какого-нибудь счастливчика, которому не терпится заплатить за свое спасение. Или отыскать что-нибудь ценное.

Покойный был очень богат, вполне достаточно, чтобы слетелись все стервятники Татуина.

Но Денгар увидел лишь разбросанные по песку обломки баржи и изуродованные, иногда обгоревшие трупы.

На них не стоило тратить время. Все ценное, что у них было, уже медленно путешествовало вдоль дальних барханов в брюхах песчаных краулеров. Здесь остались лишь кости и мусор.

Может быть, посидеть здесь? И подождать. Денгар запрокинул голову к небу. Где-то там, невидимая отсюда, в его корабле летела его невеста Манароо. Он сам послал ее туда — на разведку. Как только закончит, сразу вернется за ним.

Злость на себя и досада на несправедливость Галактики сменились удивлением — киль вдруг встал почти вертикально. Бинокль выскользнул из руки, все равно пришлось вцепиться в шпангоут двумя руками.

Дюнное море словно решило превратиться в бушующий океан, и в нем шли ко дну останки баржи.

Искореженный, гнутый металл ударил по патронташу, перекинутому через плечо, когда килевой брус вновь ожил. Колыхнулись соседние дюны, потекли, как будто волны; одна вдруг обрушилась внутрь себя, обнажая скальные края останца, В воздух поднялось темное облако мелкой пыли.

В центре пострадавшего бархана образовалась дыра, в которую ссыпался песок. По пустыне пробежал очередной спазм, килевой брус развернулся, чуть не сбросив цепляющегося за него Денгара. Ноги сорвались; охотник машинально посмотрел вниз, мимо собственных ботинок, и увидел, что края дыры и стены уходящего внутрь планеты туннеля утыканы острыми зубьями.

Челюсти жадно чавкнули. Денгар выругался на родном языке. Болтаясь в воздухе над гигантской пастью без возможности сбежать, он проклинал собственную глупость. Как-то не пришло в голову, кого могло разбудить его присутствие и насколько голодным будет проснувшийся.

Великий провал Каркун стал шире, в пасть слепого, все переваривающего сарлакка обрушилась лавина мелких камней и песка. В нос горячим — гораздо горячее тех, что гуляют по Дюнному морю, — ветром ударила вонь.

Киль накренился к воронке, потом все же застрял между двух останцов. Денгар спрятал лицо, мимо него в глотку ненасытного червя ссыпались обломки баржи. Не хватало еще, чтобы особо крупная деревяха вышибла из охотника дух и прихватила с собой вниз. Мало ему, что он болтается в паре метров от острых зубов.

Одну ногу закинуть на брус удалось, вторую тоже. Охотник примерился и, изо всех сил оттолкнувшись, прыгнул как можно дальше. Он ударился животом о край воронки, сухой песок предательски ускользал, но Денгар упрямо барахтался, брыкался и полз — прямо к ослепительному и безоблачному небу впереди.

Ничего йавам не достанется,.. Денгар лежал на спине, жмурясь, разглядывал небеса (по лицу текли слезы, выжимаемые двойными солнцами) и ждал, когда новый толчок сведет на нет его усилия. Мыслительный процесс проходил с перебоями. Под толщей песка наверняка скрыто много ценных вещей… мини-землетрясение выкинуло их на поверхность, но маленькие мародеры их не получат, если только, конечно, не захотят нырнуть в пасть к сарлакку.

Дюнное море затихло. Денгар полежал еще немного, успокаивая дыхание и сердечный ритм, затем поднялся на ноги. Кажется, сарлакк втянул голову и переваривал урванные на обед куски. Или, по крайней мере, пытался. Если поторопиться, можно отползти на достаточно безопасное расстояние. Отряхиваясь от песка, Денгар потопал вверх по бархану.

И не останавливался, пока между ним и провалом не оказалось целых три дюны. Потом оглянулся. К его изумлению, остов баржи так и остался торчать из песка в центре сарлакковой норы. Денгар протер глаза. Да он сдох! Что-то или кто-то убил монстра. Воздух над дырой едва заметно мерцал от поднимающегося газа.

Пустыня вновь была мертва — лишь песок, обломки и трупы.

Вонь из дыры погнала Денгара в противоположном направлении, к дворцу Джаббы. Самое время удостовериться, во что превратился дворец после смерти хозяина. В последний раз, когда Денгар был в этом запретном для простых смертных месте, там только-только начиналась вечеринка, переходящая в оргию.

Если дворец сейчас пуст — а мнения на этот счет расходились, — тогда толстые стены внутренних помещений предоставят охотнику безопасное убежище. Там он пересидит ночь. И ждать возвращения Манароо там гораздо удобнее. В пещере, которую он превратил в свой тайник, тоже неплохо, но во дворце, может быть, остался кто-то из челяди, тот же управляющий или еще кто-нибудь, и теперь все ищут способ извлечь выгоду из смерти своего покровителя. Великие умы мыслят одинаково…

Денгар сухо усмехнулся потрескавшимися на солнце губами. Жадные — точно. Он еще раз осмотрел горизонт в бинокль. Одно из солнц пошло на закат, тени вытянулись на песке. Денгар собрался выключить бинокуляр, когда метрах в пятнадцати от себя заметил кое-что интересное. Этому, кажется, досталось больше всех…

Еще один мертвец лежал на земле. Лицом вверх. Но он все равно не разглядел бы лица, закрытого шлемом.

Только шлем и был целым, остальная амуниция превратилась в лохмотья и изъеденный чем-то металл. Как будто их хозяин искупался в концентрированной кислоте. Денгар подкрутил фокусировку. Интересно, что могло вызвать такой смертоносный эффект.

Минуточку… Денгар повнимательнее присмотрелся к безжизненному телу. Кажется, не такой уж смертоносный… Денгар опустил бинокуляр, проморгался и протер глаза. Грудь лежащего поднималась и опускалась — еле заметными толчками. Беспомощный воин, кто бы он ни был, был еще жив. Или, по крайней мере, какое-то время будет жив.

Вот это действительно стоит проверить. Денгар повесил бинокуляр на пояс. Хотя бы за тем, чтобы удовлетворить собственное любопытство — лежащий выглядел так, как будто открыл абсолютно новый способ уходить из жизни. Денгар, охотник за головами и торговец чужой смертью, испытывал профессиональный интерес.

Он глянул через плечо: в нескольких километрах отсюда над пустыней, выдвинув посадочные стойки, завис «Наказующий». Прибыла Манароо. Хорошо. Помощь не помешает. И хорошо, что невесте ничего не угрожает. Денгар не видел ничего странного в том, что рискует собственной жизнью, но жизнь Манароо — другое дело.

Охотник, с трудом удерживая равновесие на сухом песке, зашагал к человеку-загадке.


* * *

Умирать не так уж и плохо… Где-то далеко, посреди перепутанных мыслей и перемешанных образов, он слышал елейный голос Джаббы Хатта, обещавшего новые пытки, которые будут длиться вечно.

Толстый склизень был прав, умирающий не мог не признать его правоты. А может быть, он уже умер?

Никак не удавалось узнать наверняка Эта смерть — медленное, молекула за молекулой, растворение, — сначала кожа, потом нервные окончания, потом мышцы — предназначалась другому. Самый крупный розыгрыш во вселенной заключался в том, что все досталось именно ему. Галактике нельзя отказать в чувстве юмора Пытка выпала на его долю…

Или она уже кончилась? Потому что хатт, кажется, обманул, сказав, сколько будут длиться мучения.

Нескольких секунд хватило, чтобы придать слову «боль» иное значение. А последующие секунды — минуты, часы, дни, когда кислота все же проникла сквозь доспехи и принялась разъедать кожу, — действительно были вечностью…

Но все кончилось. Боль, превышавшая любую, что ему доводилось испытывать, сменилась обычным медленным угасанием жизни. Забавно, но на фоне того, что было, он почувствовал облегчение и спокойствие. Даже слепота кислотной ночи сменилась тусклым рассветом. Умирающий по-прежнему ничего не видел, зато безошибочно чувствовал сквозь влажное тряпье и обглоданный кислотой металл тепло солнечного света. Наверное, тварь дотянулась до неба и проглотила его… Гигантская пасть, в которую он провалился, только чудом не задев острых зубов, казалась способной и на такое…

Но потом обожженной спиной он ощутил шершавый песок и острые мелкие камешки, почувствовал, как теплая липкая жидкость скапливается под ним. Привиделось, должно быть… У него не было богов, которых он захотел бы поблагодарить, но все равно он обрадовался благословенному безумию…

Что-то заслонило свет; разницы в температуре было достаточно, чтобы различить размытые края тени, упавшей на него. Интересно, какое новое видение приготовил его агонизирующий рассудок? Он знал: здесь были другие, он видел, как они падали в брюхо к твари. Веселенькая компания… Возможно, их голоса тоже были галлюцинацией; умирающий был рад их слышать, они помогали пережить бесконечные часы до неминуемой смерти.

Один из голосов был его собственным.

— Помоги…

— Что случилось?

Он рассмеялся бы, если бы каждое сокращение мускулов не выбрасывало его в темноту забвения. Следует ли галлюцинации знать подобные вещи?

— Сарлакк… Слова жили своей собственной жизнью. Убил его…

Он услышал другой голос, женский: — Он умирает.

Потом снова заговорил мужчина, тише, чем раньше: — Манароо… ты хоть знаешь, кто это?

— Мне плевать. Помоги отнести его. Тень принадлежала женщине.

Умирающий почувствовал, что его поднимают. Следующее ощущение: песок и грязь осыпаются с его кожи.

Следующее: его перебросили через широкое плечо, кто-то придерживает за пояс… Стыд. Он столько раз сталкивался со смертью — болезненной и наоборот. И безразличие к ней придавало сил. Но все же нашелся в его душе уголок, откуда выползла на свет жалкая фантазия о спасении.

Лучше умереть, чем бояться смерти…

— Держись, — сказал ему призрачный голос. — Я отвезу тебя в безопасное место.

Он почувствовал толчки чужих шагов; его куда-то несли. На мгновение зрение прояснилось, он увидел собственную руку; она безвольно болталась, на песок с нее капала кровь.

Именно в это мгновение умирающий понял, что все происходит на самом деле. Что он все еще жив.


* * *

Небольшой объект, который преодолевал некоторое время пространство между звездами, в конце концов добрался до цели. Сенсоры засекли его присутствие, а Куат с Куата ощутил приближение посланника даже раньше, чем шеф службы безопасности корпорации сообщил, что получен долгожданный сигнал. Куат с Куата обладал тончайшей настройкой на автоматику, он чувствовал машины — от мельчайших крупинок медицинских зондов до конструкций, способных уничтожать миры. Наследственные способности, так сказать. Подарок предков.

— Прошу прощения, инженер… — произнес за его спиной голос, в котором услужливость граничила с раболепием, — но вы просили известить вас, как только мы обнаружим следы вашей… гхм!.. посылки.

Куат с Куата отвернулся от великолепного вида; пустоты, пронизанной светом. Далеко за границей орбиты, по которой бежала планета, несущая одно с ним имя, поднимался белесый рукав красивейшей туманности Галактики. Куат с Куата не пропускал подобные зрелища, они служили напоминанием, что вселенная и все ее проявления — по сути своей не более чем машины. Точно такие же, как те, что можно сделать руками.

Даже атомы и молекулы работали, словно древний примитивный хронометр. Но больше всего Куат с Куата радовался тому, что такие маловнятные вещи, как так называемые человеческие руки, это тоже машины.

— Вот и славно, — инженер взъерошил пушистый мех фелинкс, уютно устроившейся у него на руках.

Зверюшка ответила едва слышным, ровным урчанием, как только пальцы хозяина добрались до специфического участка за одним из треугольных ушей.

— Как раз то, чего я ждал.

Машины, даже те, что родились на верфях Куата, не всегда функционировали, как им было назначено.

Какая-нибудь микроскопическая песчинка в любом из узлов, и все шло насмарку. Куат с Куата испытывал истинное наслаждение, когда все происходило согласно плану.

— Есть какие-нибудь сведения о ее содержимом?

— Пока нет, — Фенальд, глава службы безопасности, был одет в стандартный рабочий костюм корпорации и, если не считать кобуры с бластером, никаких опознавательных эмблем не носил. — Над посылкой работает целая команда, но… — уголок его рта приподнялся в кривой усмешке. — Слишком сложные коды.

— Какими и должны быть.

Его работники не справятся с шифром, но Куат с Куата не чувствовал разочарования. Он лично создавал этот код. Аналитики из службы безопасности потеют над ним только в качестве проверки. Куат с Куата хотел знать, хорошо ли он выполнил свою работу.

— Не желаю, чтобы кто-то читал мою почту.

— Разумеется, инженер.

Короткий кивок согласия. Несмотря на элитное положение корпорации, формальности среди руководства были сведены к минимуму. И продолжалось так от поколения к поколению. Помпезность и дворцовые расшаркивания оставляли тем, кто не понимал сути истинной власти.

Фенальд указал на шестиугольный иллюминатор. Куат с Куата был высок ростом, но иллюминатор превышал его втрое.

— Сомневаюсь, что кто-то прочтет.

Фелинкс замурлыкала громче; это означало, что хозяин нашел точки, которые были связаны с центрами удо — вольствия. Фелинкс была совершенна, В ее маленьком узком черепе часть мозга была замещена биостимулирующей электроникой, и теперь зверюшка не драла когтями обивку стен и дорогую ткань и кожу кресел, не метила мебель и не принималась грызть свою шкурку. Пальцы Куата еще ощущали ниточки шрамов под шелковистой шерсткой, но скоро они разгладятся, и зверек, превращенный в живую машину, станет еще прекраснее. Инженер удовлетворенно улыбнулся.

В просторном кабинете наследного администратора верфей звякнул колокольчик. Куат с Куата вновь повернулся к бескрайним просторам за транспаристиловым иллюминатором, а шеф службы безопасности прижал к виску ладонь с вживленным транспондером Фелинкс в экстазе зажмурилась, ей не было дела до того, как клубится дымный рукав далекой туманности.

— Посланника вводят в систему.

— Великолепно.

За транспаристилом в вакууме замигала крохотная искорка ионных двигателей. Небольшой рабочий бот пробирался по лабиринту нагроможденных сборных платформ и гравитационных доков, держа курс в самый центр индустриального комплекса. До прибытия, наверное, еще четверть стандартного часа. Куат с Куата оглянулся через плечо на шефа службы безопасности.

— Тебе нет нужды ждать, — он улыбнулся. — Я сам все сделаю.

Как правило, руководителям службы безопасности платят за то, что они проявляют предельную любознательность.

— Как пожелаете, инженер, — слова были произнесены жестко; окостеневшая спина, развернутые плечи и скупой, почти на грани вежливости кивок.

А еще им платят за выполнение приказов начальства.

— Дайте мне знать, если вам что-то понадобится.

Куат с Куата наклонился, опустил фелинкс на затейливо мощенный разноцветными плитками пол; зверек запротестовал. Требовательно задрав хвост, пушистая тварюшка потерлась о ногу хозяина, зацепила когтем темно-зеленую штанину. Инженер носил точно такую же униформу, что и прочие работники корпорации.

Заботы сильных мира сего не волновали фелинкс, ее желания были ограничены теплым уголком, блюдечком молока и постоянным почесыванием за ушами.

Когда Куат с Куата выпрямился, дверь за шефом службы безопасности уже закрылась. Фелинкс боднула ушастой головой ногу хозяина.

— Не сейчас, — сказал любимице инженер. — Мне нужно работать.

Его восхищали настойчивость и упорство, поэтому он не сердился на зверька, даже когда тот запрыгивал к нему на рабочий стол. Вот и сейчас — стоило отвернуться, а фелинкс уже разгуливает по столу и мешает собирать инструменты. Только когда в кабинет вошел пилот челнока, положил перед Куатом продолговатый овальный предмет и исчез так же молча, как и появился, инженер согнал настырную любимицу на пол.

Пара летающих ламп парили над головой, стирая все тени. Куат с Куата склонился над дроидом-посланником. Тот не был подключен к модулям самоуничтожения, он был создан из них. И в случае недозволенного доступа, любого доступа, кроме самого Куата, дроид превращался в мощную бомбу. И даже инженеру не стоило ошибаться, иначе верфям придется искать нового наследного владельца и старшего конструктора.

Зажатый между большим и указательным пальцами идентификатор почти безболезненно вошел в плоть, забирая анализы крови и тканей. Микроэлектроника внутри тончайшего, похожего на иглу устройства считала информацию, сравнила с генетическим кодом и перехватила сигнал от изотопной метки, введенной раньше. Дроид никак не продемонстрировал — ни звуком, ни внешне, — обнаружил ли он что-нибудь. Результаты идентификации станут известны позднее. Если Куат без последствий вскроет корпус посланника, все нормально. Если же его обугленные останки будут соскребать со стены, значит, тест не пройден.

Взрыва не последовало. В кабинете царила мертвая тишина, если не считать затрудненного дыхания хозяина да обиженного ворчания фелинкс под столом.

Яйцо корпуса раскололось пополам. Теперь работа пошла быстрее. Куат с Куата вскрывал сегмент за сегментом, и все в правильном порядке. Одно неверное движение, и все закончится все тем же взрывом, но инженер сейчас об этом не думал. Порядок действий был вшит в его память так прочно, что ему позавидовал бы любой дроид. Когда Куат восхищался машинами, он восхищался собой.

Та машина, которая в полуразобранном виде лежала сейчас перед ним на верстаке, функционировала безупречно. И вот убран последний сегмент внутренней скорлупы и обнажился сердечник.

— Ты проделал долгий путь, малыш, — инженер положил узкую хозяйскую ладонь на небольшой голографический проектор. — Скажи мне, что ты принес?

Ладонь ощутила жар. У крошки-кораблика хватило сил, чтобы проделать путь от далекого Татуина до Куата за несколько дней. Навигационные данные были внесены заранее. Капитаны почти всех в Галактике кораблей могли бы лишь завидовать. Время пути оказалось бы и меньше, но процессор был запрограммирован на медленный полет — чтобы не обнаружили. За периметрами верфей наблюдали не только подручные Фенальда.

Рабочие издержки. Хочешь получить государственные заказы от самого Императора, смирись с паранойей.

Куат с Куата надел защитные перчатки и вынул проектор из скорлупы. Стандартное записывающее и проигрывающее устройство, точно такое же, каким пользуется вся Галактика, но с небольшими модификациями. Сам Палпатин не сумел бы получить столь четкое изображение. Но с другой стороны… ему это не требуется, напомнил себе инженер. По крайней мере, не в такой степени, как мне. Император всегда мог заполучить то, что хотел, при помощи страха и смерти. В инженерном деле приходилось действовать тоньше, иначе можно лишь распрощаться с рынком.

— Уйди, — попросил Куат с Куата свою любимицу, которая путалась под ногами. — Тебе не понравится.

Зверюшка предупреждению не вняла. Инженер замкнул контакты внутри проектора, и на кабинет на-ложилось голографическое изображение другого помещения, набитого разношерстным народом. Тихая просторная комната наполнилась шумом, грубым хохотом, от которого шелковистая шерсть фелинкс встала дыбом. Зверек зашипел на призрачные фигуры, особенно его раздражала заплывшая жиром туша с длинным хоботом, тонкими ручками и жадными крошечными глазками. Когда существо разинуло безгубую пасть и исторгло из недр объемистого брюха очередную порцию громогласного смеха, фелинкс спаслась бегством, забившись под стол. Куат с Куата остановил запись; крики, чавканье, хохот, пронзительный визг оркестра и шум недалекой драки сменила тишина, фигуры застыли. Инженер прошел в центр голограммы. Гости на шумной гулянке были бесплотны, точно призраки, можно было пройти сквозь них, но качество записи было настолько великолепным, что инженеру казалось, будто он ощущает запах пота и вонь разложения, поднимающуюся из-под решеток в полу.

— Ты мертв, не так ли? — обратился Куат с Куата, повернувшись лицом к замершему на обширной платформе хозяину пира; на губах инженера играла улыбка. — Как жаль. Не люблю терять хороших клиентов.

Годами хатт размещал у Куата большие заказы: оборудование и корабли для своих бойцов, для собственного дворца и сухопутной баржи. Инженер занимался разработками лично, добавляя небольшие, практически незаметные дополнения и модификации, как правило, записывающие устройства, которые фиксировали все, что происходило во дворце на Татуине и личном транспорте хатта.

Известие о смерти старого гангстера уже облетело Галактику, обрадовав одних и крайне расстроив других.

Из всех своих соплеменников Джабба был, пожалуй, самым активным, если, конечно, это слово применимо к грузному и крайне неторопливому существу. Инженер вдруг подумал, что обитатели дворца наверняка уже вцепились друг другу в глотки. А что сейчас творится в преступном мире! Каждый старается урвать себе кусок пожирнее от пирога, который раньше подавали к столу только Джаббе. Неплохо для дела; Куат с Куата уже получил несколько крупных заказов от помощников покойного хатта. Новым тайнам нужно новое оружие.

Мысль о кровавой резне позабавила инженера. В свете подробностей гибели Джаббы слово «горло» звучало особенно занятно. Куат с Куата огляделся. Пока еще целая тонкая и прочная цепочка была пристегнута к ошейнику на шее девушки, второй конец Джабба держал в лапах. Куат окинул взглядом почти обнаженную принцессу Органу взглядом знатока и ценителя. Фигура ничего, хотя личико подкачало. Богатство и власть всегда привлекают красавиц, и инженер не испытывал недостатка в женщинах. Через его личные апартаменты проходили уроженки многих знатных родов.

Куат еще раз осмотрел Органу, делая мысленные заметки на случай, если с их высочеством придется свести знакомство. Не красавица, но лицо энергичное. С ней интересно будет иметь дело. Вот только Куат едва ли окажется настолько глуп и самоуверен, что оставит в доступе алдераанки такой простой и смертоносный предмет, как тонкая, но очень прочная цепь.

— Никогда не давай своим врагам в руки орудие своей смерти, — наставительно заметил инженер, оглядываясь на Джаббу Хатта Смерть старого склизня на данный момент заботила Куата меньше всего. Даже присутствие во дворце ее высочества Лейи Органы не имело особого значения. Куат искал в толпе иные лица. Он вернулся к столу, отмотал запись к самому началу, когда принцесса. Органа еще не вошла во дворец в шлеме убезийского охотника, волоча за собой связанного вуки. Потом вновь заморозил изображение.

А потом опять прогулялся среди застывшей толпы, разглядывая лица и морды. Занимательная коллекция — от воров до убийц. К хаттам подобные типы стекаются мутным потоком, склизни привлекают их, как покрытые густым мехом животные привлекают блох. Хотя в некотором смысле уместнее говорить о симбиозе, а не о пара-зитировании. Для того чтобы увидеть разумных существ, чей моральный облик ниже его собственного, Джаббе достаточно было просто посмотреть по сторонам.

Куату с Куата было необходимо увидеть только одно лицо. Инженер усмехнулся. Лицо! Если бы он только знал, как выглядит это лицо! Хорошо, поправил сам себя инженер. Не лицо — маску. Куат ненадолго задержался возле управляющего Джаббы, всегда улыбающегося тви'лекка Мужские особи с планеты Рилот, даже обладающие выдающимися мозгами в своих безволосых, украшенных отростками головах, не отличались ни способностью накопить богатство, ни смелостью украсть его. Даже если общались с хаттами.

В частности, этот тви'лекк как-то попытался протоптать себе дорожку в бюрократические круги верфей Куата, но показал, что недостоин доверия, и был вышиблен с планеты. Хаттам больше нравились лесть и лобызание хвоста, поэтому инженер не удивился, когда узнал, что Биб Фортуна сделал стремительную карьеру при дворце Джаббы.

Куат не нашел того, кого разыскивал, пока не поднял голову вверх, к окружающей зал галерее. Вот он где…

Узнаваемая с первого взгляда фигура возвышалась над толпой, словно тотем первобытного божества с неизвестной планеты. Лицо, скрытое древним шлемом, было обращено вниз. Самый известный в Галактике охотник за головами разглядывал веселящихся подхалимов, словно воплощенная справедливость — смертоноснее и холоднее, чем пространство между звездами. Куат с Куата восторженно цокнул языком.

Рабочие инструменты Бобы Фетта, начиная от миниатюрного, но мощного огнемета и бластеров, встроенных в наручи (как и прочего оружия, которым были нашпигованы мандалорские доспехи), до сенсоров в шлеме, были не менее тонко настроены и отлажены, чем инструменты самого Куата с Куата.

Шлем, перечеркнутый затемненным визором, прятал взгляд охотника и вычисления, происходившие в голове Бобы Фетта.

Удовлетворенный увиденным Куат отошел на край голограммы. Его начинало подташнивать от воображаемой вони и миазмов. Лучше смотреть снаружи, из стерильного и математически выверенного кабинета Инженер вновь запустил проектор. Не нужно было оглядываться через плечо, чтобы почувствовать, что изображение опять ожило, воссоздавая прошлое.

Звук пришлось погасить; Куат не испытывал удовольствия, слушая сальные шутки и хохот. Еще одна уроженка Рилота (интересно, почему женщины-тви'лекки настолько же изящны, насколько омерзительны их мужчины?) привлекла внимание хатта. Хорошенькая рабыня, танцовщица, одетая в широкие темные шаровары и коротенькую безрукавку, была еще слишком мала, чтобы обладать женской привлекательностью и утолить аппетиты своего обладателя. На ее лице промелькнуло опасение, граничащее с паникой. Девчонка-тви'лекка присела на самый краешек платформы; Куат мельком отметил, что, повзрослев, танцовщица будет выглядеть соблазнительнее и декоративнее, чем принцесса Органа Танец ее инженеру понравился. И не только ему. Хатт облизнулся и дернул за цепочку, пристегнутую к ошейнику тви'лек-ки. Джабба подтаскивал упирающуюся рабыню к себе. Бедная девочка, должно быть, видела, что происходило с ее предшественницами. Красивые вещи Джабба всегда считал расходным материалом.

Как и предвидел Куат с Куата, под ногами танцовщицы раскрылся потайной люк, падение оборвало цепочку, толпа лизоблюдов окружила решетки в полу, толкаясь, чтобы оказаться в первых рядах зрителей.

Всем хотелось насладиться зрелищем, как ранкор растерзает тви'лекку. Куат с трудом сдержал приступ тошноты, скривившись от отвращения. Какая расточительность… Такой красивой девчонкой можно было распорядиться с гораздо большей выгодой. Больше всего на свете Куата с Куата сердило бездумное и варварское уничтожение красиво сконструированных механизмов.

Хватит, на Джаббу он насмотрелся. Если старый жирный червяк сдох, лично он, Куат с Куата, не будет жалеть о нем ни секунды. Место хатта займут другие. Инженер остановил запись и вновь взялся за поиски того, кто интересовал его больше остальных.

Того, кого больше не было на голограмме. Надежно скрытый потрепанными доспехами, охотник ушел с галереи, откуда наблюдал за событиями. Куат с Куата прошелся по центральному залу, заглядывая во все уголки, исследовал расползающиеся по дворцу коридоры-туннели. Бобы Фетта нигде не было видно.

Запись была отмотана к месту, где охотник еще присутствовал. На этот раз инженер не позволил обреченной девчонке-тви'лекке отвлечь себя, поэтому видел, как Фетт под шумок ускользнул с галереи еще до того, как Джабба поволок танцовщицу к люку-ловушке.

Интересно… Куат. с Куата не стал останавливать изображение. Л у нашего друга совсем иная программа развлечений. Неудивительно: без сложной системы осведомителей и информаторов, многие из которых (если не все!) даже не подозревали друг о друге, Боба Фетт не добрался бы до верхних ступеней иерархической лестницы. Может быть, Джабба Хатт был настолько глуп, что решил, будто, заплатив кучу кредиток, он заполучил охотника с потрохами. Если так, то непонятно, как он не совершил воистину фатальной ошибки раньше.

Поскольку доверять во всем охотнику за головами — самая неимоверная ошибка. Куат с Куата подобных промахов не совершал.

Инженер просмотрел запись в режиме ускоренной перемотки. Ни единого следа Фетта до тех пор, пока не явилась Органа с активированным детонатором и не потребовала себе награду за вуки. Как раз перед этим событием охотник вновь вошел в зал, переговорил с двумя танцовщицами, переместился поближе к трону и при первом же признаке опасности вскинул бластер в удобную для стрельбы позицию. Все закончилось тем, что хатт расхохотался, заплатил за голову Чубакки, Боба Фетт опустил оружие и лениво прислонился к колонне.

Итак, он вернулся. Куат задумчиво разглядывал голограмму. Какие бы таинственные дела ни держали Фетта при дворце, выполнять обязанности вольнонаемного телохранителя они ему не мешали. Шпионы Куата тщательно собрали все сведения о смерти Джаббы; там было упоминание о Фетте.

Более того, все шпионы в один голос твердили о гибели самого охотника Но Куату с Куата нужны были доказательства. Действовать без надежных, проверенных сведений — все равно что строить несущую смерть и разрушение машину без подстраховки. В первую очередь такой агрегат уничтожит создателя. А у людей и существ, подобных Бобе Фетту, есть отвратительная привычка оставаться в живых вне зависимости от показаний свидетелей и общественного мнения. Куат с Куата должен видеть смерть Фетта собственными глазами, лишь тогда он поверит в нее.

Инженер взглянул на обшивку капсулы, изогнутые глянцевые сегменты. Следующий посланник, который выскочит из гиперпространства, возможно, содержит нужную информацию. Они так сконструированы, что несут лишь куски данных, так что если кто-то из многочисленных и могущественных конкурентов перехватит послание и сможет вскрыть код, то едва ли он догадается, что же именно интересует Куата с Куата.

И последнее. Инженер запустил пальцы внутрь капсулы и извлек микропроцессор. Запустилась программа, металл раскалился добела. Сидящая под столом фелинкс шмыгнула в дальний угол. Прошло несколько секунд, затем голографический проектор и содержимое его памяти превратились в угольки.

Послание надежно запечатлелось в памяти самого Куата с Куата. Как только будут получены доказательства гибели Бобы Фетта, тогда и только тогда инженер позволит себе забыть этот обрывок данных. Только когда это будет безопасно. Не раньше.

А если подобных свидетельств не существует… что ж, придется придумать другой план.

Куат с Куата медленно побрел по опустевшему кабинету, разыскивая фелинкс. Малышку надо найти, покачать на руках, почесать за ухом и успокоить. Малышка так напугалась!


Потребовалось время, чтобы отыскать его во второй раз. Девица сидела на корточках позади скалистого обломка в Дюнном море и напрягала зрение, пока не разглядела едва заметную дыру, выкопанную в земле.

Солнца-близнецы закатились за горизонт, холодная, всегда неожиданная ночь Татуина остужала пустыню.

Полотнище, добытое среди обломков баржи, оказалось полезным приобретением, особенно если закутаться поплотнее. С одного края тряпка обуглилась и заскорузла от высохшей крови — с другого, но от холода защищала гораздо лучше, чем легкие ткани, ласкавшие кожу девушки во дворце Джаббы Хатта. Девчонка все равно дрожала — больше от возбуждения. Но с наблюдательного поста не уходила.

Ей было известно, что один из охотников за головами, тот, которого звали Денгар, устроил себе убежище неподалеку от дворца Джаббы. Вернее, того, что когда-то было его дворцом. Скоро она привыкнет к этой поправке. Теперь старый склизень мертв, а она — свободна, как и другие танцовщицы. Но пока Джабба был жив, его телохранители и наемники взяли за правило устраивать тайники, где можно было укрыться или попросту нормально выспаться без риска проснуться оттого, что в твое горло погружается нож. Во дворце всегда существовал риск быть убитым собственными коллегами… или работодателем. Во дворце было не так-то легко выжить; девчонка знала это получше многих. Но я жива, а хатт получмл по заслугам. Радость от этой мысли слегка горчила. В обманчивых скоротечных сумерках появились те, кого давно ждали, — две нелепые фигуры.

По песку неуклюже топали два медицинских дроида, и направлялись они прямиком к отверстию в земле.

Вероятно, беженцы из дворца, сейчас таких будет много. Они были модифицированы: обычные нижние конечности заменяли колеса, так что песок им не был помехой. Практически все местные дроиды пережили подобную перестройку. Несколько минут девица наблюдала за роботами из-за останца, потом выбралась из укрытия и, пригибаясь, побежала вдоль гребня бархана.

— Ни с места! Стоять!

Она выскочила как раз в то мгновение, когда дроиды передавали шифрованный сигнал, открывающий подземное жилище.

— Не двигаться! Обещаю, ничего вам не сделаю… но не двигайтесь.

— Вы напуганы? — тот дроид, что был выше ростом, базовая модель МД-5, с любопытством рассматривал замарашку. — у вас учащен пульс. Выдыхаемый воздух..

— Он взял пробу. -… содержит определенно повышенное количество гормонов, свидетельствующих о возбужденном состоянии.

— Заткнись. Я хочу, чтобы ты молчал, — девица оступилась и чуть было не скатилась кубарем по склону бархана — Ты слышал? — МД-5 повернулся к своему спутнику, роботу-фармацевту модели МД-3. — Пациент просит нас не шуметь.

— Грубость, — коренастый малыш поджал манипуляторы. — Предвидение проблем.

— Ну, вы… — злость разгоняла — кровь еще сильнее. — — Хотите сказать, будто не знаете, что происходит?

Девица схватила высокого дроида за голову и толкнула на каменистую насыпь — стену чужого жилища; удар был настолько силен, что на грудной панели робота замигали различные датчики. Следующим тычком замарашка отправила дроида в полет, закончившийся верхом на фармацевте. Теперь в песке барахтались оба робота.

— Ну сейчас-то вы заткнетесь?

— Видимо, в этом есть смысл, — согласился высокий МД-5, когда, наконец, сумел сесть.

Девчонка несколько раз энергично вдохнула и выдохнула сухой воздух, стараясь прийти в себя и успокоиться. А еще было бы очень неплохо, если бы перестали трястись руки. До сих пор ей нечасто приходилось действовать жестко. Девчонка не слишком много помнила о том, что происходило с ней до того, как она очутилась в сумрачном дворце на пустынной планете, но даже от такого простого действия, как удар по голове медицинского дроида, у нее начинала кружиться собственная голова. Пора привыкать.

Она уже смирилась с мыслью, что на ее долю выпадет какое-то количество шрамов. Все нормально; по крайней мере, она жива. Другим повезло меньше. Воспоминание было недавним и поэтому совсем свежим — танцовщица, провалившаяся в подвал под тронным залом. Воспоминание заканчивалось диким воплем тви'лекки и довольным чавканьем любимца Джаббы — ранкора.

— Прошу прощения, ваша милость… Замарашка озадаченно почесала нос. Ни сам Джабба, ни кто другой к ней так не обращался.

— Вам требуется медицинская помощь, — МД-5 участливо приглушил громкость вокодера, в голосе, и без того высоком и определенно женском, зазвучали заботливые нотки; высокий дроид протянул манипулятор к лицу девушки. — У вас очень нехорошая рана.

Она оттолкнула металлическую руку дроида раньше, чем та прикоснулась к рваной ране на ее скуле.

— Заживет.

— Останется шрам. Мы могли бы сделать так, чтобы не было видно.

— Кому это надо?

Другой обрывок событий: какой бы ни была ее жизнь раньше, пребывание во дворце Джаббы Хатта убедительно доказало, что обладать физической привлекательностью — опасно. Ее хватит ровно на то, чтобы угодить в жирные лапы хозяина, а вместе с ним тех, кто является его нынешним фаворитом, но не хватит, чтобы защититься, когда им наскучит с ней развлекаться.

— Переживу, — горько заключила девица.

— Гнев, — заметил малыш-фармацевт; он лежал на боку и смешно дрыгал колесами. — Лечению не подлежит.

— Я помню вас, — негромко произнес высокий дроид. — Я видела вас во дворце Джаббы.

Лучик света скользнул по чумазому лицу девчонки.

— Вы участвовали в представлениях.

— Прежде… — она оглянулась на темную дыру входа. — Не сейчас.

— О?..

В фоторецепторах дроидессы ей почудился интерес — Тогда что же вы такое сейчас?

— Я… я не знаю.

— Имя? — подсказал коротышка. — Назначение?

— Мое?.. Меня… меня звали… Джабба называл меня Ниелах.

Девчонка озадаченно сдвинула брови. Что-то — скорее всего дыра в памяти, а не то, что должно было заполнять ее, — подсказало, что что-то не так. Имя лживо.

— Но… так меня называли.

— Есть имена и похуже, — утешила дроидесса, — Возьмем мою кодировку, например. ОНУ1-Б.

Большинство разумных созданий даже произнести этого не сумеют. Коллеге повезло больше.

— 1е-КсЕ, — представился фармацевт. — Знакомство. Приятное ощущение.

Они заговаривают мне зубы,.. Девчонка достаточно знала о медицинских дроидах — откуда?! — чтобы сообразить, как они провоцируют пациентов. Анестезирующее излучение.

— Выключи-ка, — рыкнула замарашка, тряхнув головой. — Мне это не нужно! Не сейчас.

Она сжала правую руку в небольшой, но крепкий кулак.

— Если мне потребуется врезать вам обоим еще раз, я даже не задумаюсь.

— Как пожелаете, — ответила ОНУ1-Б. — Мы только хотели помочь.

— Помоги, — согласилась девица — Скажи, где он. Рана на лице опять начинала болеть; значит, поле все-таки выключили.

— Кто?

Она указала на вход в убежище.

— Охотник за головами. Хозяин этого места.

— Денгар? — дроидесса-врач обвела широким жестом темные барханы. — Где-то там. Во дворце Джаббы Хатта.

— Припасы, — поддакнул фармацевт. — Разное.

— Верно, — ОНУ1-Б открыла грузовой контейнер. — Он отослал нас, отдав то, в чем мы нуждались.

Вот смотрите… антибиотики, ускорители метаболизма, болеутоляющие, стерильные гелевые по…

— Ладно, — Ниелах (пока не выяснится настоящее имя и за неимением другого девчонка решила называть себя так) не интересовал длинный список. — Но где сам Денгар? Во дворце?

ОНУ1-Б склонила голову в почти человеческом кивке.

— Он сказал, что хочет отыскать тайники Джаббы. Хотя это займет много времени. Дворец уже разграбили прежние работники хатта.

— Разруха, — фармацевт с трудом встал вертикально, покрутил головой. — Отвратительно.

Времени обдумывать поступки не было.

— Открывай люк, — велела девчонка, указывая на магнитный диск замка. — Я хочу войти внутрь.

— Денгар приказал никого не впускать… — дроидесса осторожно заглянула в глаза Ниелах. — Хорошо-хорошо, я уже открываю.

Туннель с другой стороны двери круто спускался вниз, градусов под сорок пять. Замарашка шагнула в темноту, и вдруг ее скрутил приступ клаустрофобии. Тьма и теснота, плохо вентилируемый, спертый воздух, шуршание… все напомнило ту кишку, по которой она выползла на свободу из подвала дворца. После того, что случилось с бедняжкой тви'леккой и несколькими другими танцовщицами, любая опасность была предпочтительней встречи с ранкором.

Хотя смерть чуть было не догнала ее, когда Ниелах решила, будто все позади (или это было раньше, она не помнила). По лицу чиркнуло широкое полукруглое лезвие. Она оставила испачканный кровью клинок в глотке гаморреанца Джабба ошибся, набирая в охранники крупных и злобных тварей, когда следовало — быстрых. Страх пришел позже, когда девчонка пятилась от лужи крови, а потом бежала по пустыне.

В скудно освещенной каморке Ниелах сумела выпрямиться во весь рост.

— Где второй? — спросила она. — Тот, за которым вы ухаживаете.

— Денгар велел нам… — ОНУТ-Б замолчала. — Вон там.

Ее провели мимо стоек с различным оружием и амуницией, ящиков с провиантом, канистр.

— Место выбрано на редкость неудачно, — зудела над ухом дроидесса. — Пациента срочно следовало эвакуировать в стационарный госпиталь. Но мы делаем все, что в наших силах…

Ниелах перестала слушать. Она топталась на пороге отгороженного закутка.

— А он… он в сознании?

Здесь было еще меньше света, но из центрального помещения сюда тянулся толстый черный кабель, а в полумраке мигала аппаратура.

— Он увидит меня?

— Нет, — О НУТ-Б встала рядом, погладила сочувственно по плечу. — Я назначила пятипроцентный раствор из анестетиков. Постоянно, разумеется. Травмы пациента необычайно тяжелые и серьезные.

Именно поэтому нам и пришлось сходить во дворец. Нам потребовались медикаменты. Иначе боль и шок от подобного рода ранений могут, фигурально выражаясь, выжечь центральную нервную систему больного.

Пришлось пригнуться, чтобы не раскроить себе лоб о низкую притолоку. Толстый лист полипена с трудом можно назвать больничной койкой, но ничего более подходящего в пустыне и не найти. Он занимал почти все пространство, остальное было забито аппаратурой, это она гудела и шуршала. Ниелах протиснулась мимо монитора жизнедеятельности, по которому время от времени пробегали три огонька, и аппарата искусственного дыхания, наклонилась над лежащим без сознания человеком, чьего лица она никогда не видела раньше.

Машинально протянула руку, но не осмелилась коснуться его лба. Раненый выглядел плохо. Кожа, изъеденная кислотой и обожженная, была покрыта тонким слоем прозрачного и вязкого вещества.

— Что это?

Ниелах все-таки дотронулась до него; вещество на ощупь было холодным и скользким, а кожа под ним — горячей.

— Питательное стерильное покрытие, — ОНУ1-Б что-то подправила в одной из машин, которую с лежащим на подстилке человеком связывали тонкие трубочки. — Некоторые личности, которые работали на покойного Джаббу, вечно что-нибудь поджигали или взрывали, поэтому у нас довольно большой запас…

— Реорганизация коллектива, — перебил ее фармацевт. — Высокий процент.

— Разумеется, мы не всегда добивались* успеха. Но 1е-КсЕ весьма компетентен в ожоговой терапии. Но вот соматические повреждения — другое дело, — дроидесса нагнулась и изучила неподвижную фигуру на лежанке. — Насколько я смогла отыскать в базе данных, никто не сумел пережить даже кратковременное воздействие пищеварительного сока сарлакка. Но мы делаем все возможное, хотя приходится пользоваться тем, что есть под манипулятором.

Ниелах боялась разглядывать обожженное тело и боялась от него отвернуться.

— Он выживет?

— Трудно сказать. Я не рискну сделать точный прогноз, как из-за тяжести, так и из-за необычной природы травм пациента. Мы имеем дело не просто с потерей верхнего эпидермального слоя, мы с коллегой обнаружили воздействие неизвестных токсинов, которым больной, предположительно, подвергался в желудке сарлакка. Мы попытались нейтрализовать действие этих веществ, но не очень уверены в результате. Если бы имели доступ к записям о других встречах как людей, так и прочих существ с сарлакком, то смогли бы более точно просчитать вероятность выздоровления пациента Но у нас нет доступа А на основе личного опыта… — ОНУ1-Б понизила голос, имитируя конфиденциальность. — Я удивлена, что пациент вообще еще жив. Должно быть, его что-то поддерживает. Что-то изнутри.

Слова дроидессы озадачили Ниелах.

— Это как?

— Я не знаю, — честно созналась ОНУ1-Б. — Медицинские программы не универсальны. В моих, например, ничего нет об этом.

Девчонка разглядывала раненого. Даже сейчас, когда лицо его было открыто, когда за него дышала машина, его присутствие заставляло ежиться от холода, проникшего, кажется, в самое сердце. Ниелах попятилась.

Между нами что-то было.

Невидимая связь, которую она почувствовала, обменявшись с охотником взглядами во дворце Джаббы Хатта, — когда однажды подняла голову и увидела этого человека. Именно его, она могла поклясться чем угодно, что это был он, пусть в глухом шлеме и серо-зеленой броне. Ниелах увидела его и ощутила прикосновение страха. Не потому что что-то вспомнила, а потому, что ничего не смогла вспомнить. Если этот человек появлялся в ее прошлом, то держался, как обычно, в тени, которая была чернее и глубже, чем логово ранкора.

— А что Денгар? — усилием воли Ниелах вернулась в настоящее время. — Почему он так поступает?

Почему он заботится о нем?

— Понятия не имею, — оптические рецепторы дроидессы не выражали эмоций. — Денгар ничего не рассказывал, когда пришел во дворец и нашел нас. И если говорить честно, это нас не касается.

— Не важно, — вставил фармацевт из угла, — Нет значения.

— Мы запрограммированы оказывать медицинскую помощь. После гибели Джаббы Хатта мы были счастливы, когда подвернулась оказия. Нам нравится быть полезными.

Туман прошлого не рассеивался. Оставив раненого там где его отыскал позднее Денгар, Ниелах сделала рискованную ставку. Ее ужаснули травмы, она ничего не могла сделать, чтобы помочь истекающему кровью, изувеченному человеку. Во дворце она достаточно узнала о профессиональной вражде и личной ненависти среди охотников за головами и решила: этот все равно будет мертв, потому что Денгар, найдя его, просто наступит ему на горло и не уберет ноги, пока раненый не перестанет дышать. Ниелах ждала, что именно так все и будет, и с облегчением наблюдала, прячась среди барханов, как Денгар осматривал находку. Она ощущала то же самое чувство, что и сейчас, когда выяснила, что охотник все еще жив.

Времени нет, она здесь и так задержалась. Что бы ни задумал Денгар, старый кореллианин может и не слишком радостно отреагировать на ее появление. Охотники ревностно охраняют свои тайны; им приходится быть такими, потому что такова их работа. Денгар не будет счастлив, обнаружив у себя в потайном убежище нежданного гостя.

— Я сейчас уйду, — сказала роботам-медикам Ниелах. — А вы продолжайте работать. Этот человек должен выжить, вам ясно?

— Мы сделаем все, что в наших силах. Мы для этого созданы.

— И… и вы не расскажете Денгару обо мне. О том, что я была здесь.

— Но он может спросить, был ли здесь кто-нибудь или нет. Мы запрограммированы говорить правду.

— Сделаем так, — Ниелах приблизила изуродованное рваной раной лицо почти к самым фоторецепторам дроидессы. — Если вы сообщите Денгару о моем визите, я вернусь и разберу вас на винтики, а их разбросаю по Дюнному морю. Вас обоих. И тогда как вы сможете следовать своим программам?

ОНУ1 — Б обдумала все варианты.

— Определенно, угроза перевешивает честность.

— Молчание, — возвестил фармацевт. — Целостность.

Ниелах оттолкнула его.

— Вот и договорились.

Она огляделась: не оставила ли она за собой следов своего визита. Возле дальней стены что-то лежало, она как-то сразу не обратила внимания. Девушка подошла ближе — куча тряпья и изъеденного кислотой железа.

Кучу венчал округлый предмет, как и хозяин, пострадавший в желудке сарлакка, но все еще узнаваемый.

Ниелах нагнулась и взяла в руки шлем, перечеркнутый черным пластиком визора.

Она видела раньше… во дворце Джаббы Хатта. Жестокая маска глухого шлема, взгляд за визором столь же резкий и острый, как заточенный клинок. Ниелах обеими руками держала шлем перед собой, словно череп или деталь смертоносной машины. Ей было страшно. Боба Фетт…

Произнесенное чужим голосом имя прозвучало у нее в голове. Его так называли. Она знала. Она слышала, как это имя шептали в толпе те, кто ненавидел и боялся его обладателя.

— Вам лучше уйти, — голос дроидессы разбил воспоминания. — Скоро вернется Денгар.

Руки Ниелах подрагивали, когда она положила шлем обратно на кучу тряпья, заскорузлого от запекшейся крови. Помедлив, девушка оглянулась на лежащего без сознания человека. К страху примешивалось еще одно чувство. Она не могла придумать ему определения, но оно было похоже на жалость.


* * *

Голоса. Он слышал их — с другого берега мертвого моря.

Кое-как функционирующая часть его сознания предположила, что они — часть процесса агонии.

Раздавленные болью и одурманенные не-болью ошметки сознания и души цеплялись за крохи информации, падающие на живой труп,. которым стало сейчас его тело. Они были посланиями из другого мира, раздражающе неполными и таинственными.

Из всех голосов только один принадлежал женщине. Не той, что раньше; он помнил — ту назвали Манароо; он еще лежал в пустыне, когда услышал тот голос.

Это в прошлом; сейчас голос принадлежал другой женщине. Этот голос терзал его, делал сон смерти местом, где из мрака всплывают воспоминания.

Его веки дрогнули… попытались приподняться… они слиплись от какого-то вещества, покрывающего его с ног до головы. Он был слаб, он не мог шевельнуться, он был скован, как карбонитом. Но он все же сумел приоткрыть глаза и увидеть — мельком, не в фокусе — женщину возле себя. Танцовщица из дворца Джаббы Хатта, и не только… много больше… Джабба звал ее… Ниелах. Он сумел вспомнить имя. Не настоящее имя.

По-настоящему ее звали…

Кусочки воспоминаний развалились, и попытка увидеть лицо женщины вновь утащила его туда, где наваливалась темнота.

Там, где можно было спать и не видеть снов, умереть и все-таки жить.

И вспоминать.