"Белая тигрица" - читать интересную книгу автора (Ли Джейд)

ГЛАВА 1

Шанхай, Китай, 1897

«А-а-а-а-хо. А-а-а-а-хо...» Несколько голосов, слившихся в один низкий звук, похожий на стон страстного томления, доносились с берегов реки Ванпу. Лидия Смит, которой уже рассказывали об этом звуке, с волнением слушала его, пока не почувствовала дрожь. В этом тягучем стоне слышался ритм тяжелого труда бедных китайских работяг, так называемых кули, которые строили дома в быстро расширяющихся кварталах Шанхая. Теперь наконец Лидия сама услышала этот звук.

«А-а-а-а-хо. А-а-а-а-хо...» Медленный, монотонный и скучный, этот многоголосый стон напоминал биение сердца самого города. Лидия напрягала слух, чтобы расслышать каждое новое повторение. Задерживая в легких смешанный с дымом воздух, она пыталась разглядеть белые дома-бунгало, видневшиеся за кирпичными стенами этого нового процветающего города.

Ей это, конечно, не удалось. Целый лес корабельных мачт не позволял увидеть ничего, кроме порта, но Лидия продолжала стоять, держась руками в белых перчатках за поручни и стараясь не упустить ни одной детали.

– Как здесь красиво, – прошептала она, хотя на самом деле это было не так. Небо затянуло тучами, в воздухе, влажном и густом, чувствовался слабый аромат имбиря. Но она повторяла вновь и вновь, как молитву: «О, прекрасный Шанхай! Мой новый дом».

– Вы уверены, что вас никто не будет встречать, мисс Смит? Даже слуги вашего жениха не будет?

Она вздрогнула, услышав за спиной голос капитана. Широкая тень от его фигуры легла рядом с Лидией. Она обернулась, испытывая смешанное чувство сдержанности и волнения. Сначала ей не нравился капитан, но путь, который она проделала от Англии до Китая, убедил ее в безосновательности этой неприязни. К тому же они прибыли на две недели раньше, и это окончательно рассеяло все сомнения.

Она с нетерпением ждала встречи с Максвеллом, представляя, как он удивится ее приезду.

Капитан, очевидно, был обеспокоен ее безопасностью.

– В Шанхае женщине не следует быть одной.

Лидия улыбнулась, прижав к сердцу последнее письмо от своего жениха.

– У меня есть название улицы и китайские деньги. Со мной все будет в порядке.

– Но вы не умеете говорить на их языке, мисс. Вы же не сможете сказать ни слова, – настаивал капитан. Его забота была ей приятна. Этот человек почти все путешествие ворчал по поводу ее присутствия, но сейчас, когда они прибыли, он, казалось, искренне беспокоился о своей пассажирке. Он немного напоминал ее отца: внешне суровый, он имел золотое сердце.

– Ну что вы! Я знаю намного больше чем одно слово. – Она, конечно, не могла говорить бегло, но кое-что действительно знала. – Ваша команда кое-чему научила меня, а до путешествия у меня был учитель, миссионер, многие годы проживший здесь.

Капитан поморщился и направился дальше.

– Шанхай – опасное место, – проворчал он.

Но если он и говорил что-то еще, она уже не слушала его: ее внимание снова привлекли доки.

Лидию интересовала портовая жизнь. Во время путешествия она многое узнала о кораблях, даже подружилась с некоторыми членами команды, поэтому теперь, в последние минуты совместного пребывания со своими соотечественниками, она с напряжением всматривалась в медленно надвигающуюся панораму Шанхая. Она увидела, как все тесно размещалось в этом городе, многолюдном и крикливом, совсем не так, как в Лондоне. Богачи и бедняки сновали рядом, не обращая внимания друг на друга. Богатые шанхайцы выглядели точно так же, как и толстосумы Лондона, включая последнюю моду и экипажи. Даже бедные кули в своих укороченных штанах и без сорочек показались ей знакомыми, напомнив английских моряков. Они сидели на корточках на грязном берегу в ожидании работы. За ними на бамбуковых подмостках возвышались многоквартирные дома, сдаваемые в аренду, огромные и уродливые, как все второразрядные дома.

Вообще открывшаяся перед ней картина внушала не больше робости, чем любой большой город. Во всяком случае, именно так Лидия пыталась успокоить себя. Ей вовсе не стоило волноваться, ведь она прожила в Лондоне почти всю свою жизнь. Хотя, конечно, никто из англичан, как бы он ни был беден, не стал бы работать без сорочки. Но среди язычников можно было и не такое увидеть, как писал ей Макс.

Шум этого города отличался от привычных ей звуков, и она сдвинула шляпку на затылок, чтобы получше расслышать его. Еще было рано – около девяти утра, – но город уже проснулся и ожил, наполняясь своеобразным многозвучием. Со всех сторон раздавались пронзительные голоса, и, когда она наконец смогла сойти на берег, они слились в общий гул, в котором выделялись резкие возгласы продавцов-разносчиков, предлагавших свои товары. Более спокойный тон английской речи был чем-то вроде аккомпанемента и служил временным сопровождением, а не основной мелодией. Постоянным лейтмотивом этой какофонии был непрекращающийся стон кули «а-а-а-а-хо».

Все это было так ново, что Лидия едва удержалась, чтобы не затанцевать перед рядом рикш*, ожидавших пассажиров.

Очередь извозчиков без экипажей представляла собой очень странное зрелище. Лидия слышала о рикшах, но никогда еще не видела ни одного из них. Запряженные в свои двуколки, они показались ей смешными. Повозка рикши представляла собой скамью, поставленную на ось между двумя большими колесами. По обеим сторонам ее шли длинные шесты, за которые брался извозчик, или, точнее, бегун, потому что рикша исполнял роль лошади и сам тащил повозку.

Тщательно все обдумав, Лидия выбрала двуколку побольше, такую, где был похожий на зонт верх, дающий тень, а также длинная полка для багажа.

– Отвезите меня на эту улицу, – сказала она по-китайски, протягивая листок с адресом Макса. Макс не написал, как следует произносить эти странные символы, и ей лишь оставалось молиться, чтобы извозчик умел читать.

А тот, скорее всего, понятия не имел, что означают эти иероглифы, поэтому даже не взглянул на листок. Вместо этого он широко улыбнулся ей, обнажив кривые зубы, и знаком пригласил сесть в повозку. Другие извозчики тут же принялись громко говорить, подкрепляя свои слова непонятными жестами. Их резкие голоса смешались, и Лидия, растерявшись, с недоумением смотрела на них.

От страха у нее пересохло во рту. Все было не так просто и удобно, как она себе представляла.

– Вы знаете, где это находится? – неуверенно спросила она по-китайски.

Рикша лишь глупо оскалился и попытался помочь ей взобраться в двуколку.

Лидия в отчаянии отшатнулась в сторону и повернулась к остальным извозчикам, стараясь перекричать стоявший вокруг шум.

– Кто-нибудь здесь понимает меня?

– Вы неправильно говорите по-китайски, мисс, – прозвучал сзади нее знакомый голос.

Лидия обернулась и увидела капитана. На его грубом лице играла приветливая улыбка.

– Именно этого я и боялся, мисс. Вы изучали кантонский диалект, а здесь говорят на шанхайском.

Она нахмурилась, обескураженная услышанным.

– У них разные языки?

– Они всего лишь неграмотные дикари, мисс. У них все везде различается. – Капитан вздохнул, раздраженно махнув рукой.

–Я не рассчитывал заниматься этим, но у меня есть немного времени. Вон там мой знакомый извозчик. – Он указал на закрытую сверху двуколку, у которой, улыбаясь ей и кивая головой, стоял рикша в конусовидной шляпе. Капитан взял ее листок и быстро прочитал ему адрес.

– Мы можем отвезти вас туда, куда вам нужно.

Лидия облегченно вздохнула. Ее охватило чувство безграничной благодарности к человеку, которого она на дух не переносила в течение всего этого месяца.

– Да, вы мне очень поможете, сэр, – пролепетала она. – Я даже не представляла, что здесь говорят на разных диалектах.

Ничего не ответив, капитан приказал рикше, чтобы тот погрузил ее багаж. Приданое Лидии было весьма скромным: оно состояло из одного чемодана. После смерти отца, лондонского врача, им с матерью пришлось жить в весьма стесненных обстоятельствах.

– Следуйте за мной, – произнес капитан, ведя ее мимо остальных извозчиков к ожидавшей их двуколке.

Вдруг она услышала чей-то встревоженный голос – один из извозчиков, пытаясь говорить на смеси китайского и английского, произнес на ломаном языке:

– Нет, лейди... Езжайти со мной... Не с ним. Нет, нет.

Она обернулась, пытаясь понять, что он так отчаянно старается сказать ей, но капитан крепко сжал локоть Лидии и твердо произнес:

– Оставайтесь со мной, мисс Смит. Это все воры и разбойники, среди них нет ни одного честного человека.

Она не сопротивлялась. Ей было известно, что даже лондонские извозчики могли запросто обмануть пассажира, если тот был слишком рассеян и терял бдительность. Лидия не хотела и думать, что могло бы случиться с ней с таким скудным знанием китайского. Слава богу, капитан был ее соотечественником, словно знакомый островок посреди неизвестного океана.

Успокоившись окончательно, она позволила ему отвести себя к повозке. Бамбук на первый взгляд казался слишком тонким, чтобы выдержать Дидию и ее багаж, но, к удивлению, он даже не прогнулся, когда она, а затем и капитан, который громоздко уселся рядом с ней, оказались внутри повозки. Лидия не успела перевести nvx а они уже выехали из ряда этих необычных экипажей. Рикша, крепко ухватившись за шесты, быстро побежал по дороге.

Она хмурилась, глядя на впрягшегося в повозку мужчину. Как и другие китайцы, он был невысок. Но в его жилистом теле таилась большая сила: он без труда вез Лидию, капитана, чемодан и саму повозку. Девушка испытывала некоторое смущение, но у нее не было другого выбора, поскольку в Шанхае не ездили в повозках, запряженных лошадьми. Лидия помалкивала и смотрела по сторонам, пока рикша вез их по улицам города.

Вскоре ее внимание перестали занимать блестевшие на солнце здания, похожие на пагоды, и длинные красные полотнища, расшитые золотом. Она снова посмотрела на потного человека, тянувшего за собой повозку. Из-под остроконечной шляпы струился пот; тело, казалось, состояло из одних костей и жил; в нем не было ни грамма жира. Лидия еще никогда не видела такой худобы. Каждый позвонок, каждое ребро при движении выделялись так же отчетливо, как нос или локоть. Глядя на него, Лидия испытывала стыд за каждую пышку, которую она когда-либо ела, за каждый лакомый кусочек, от которого не смогла отказаться. Ей хотелось остановить его и извиниться, сказав, чтобы он больше не беспокоился о ней, что она пойдет пешком. Но она знала, что это невозможно. Это был его труд, который кормил его, и вряд ли рикша поблагодарил бы ее, если бы она сократила расстояние поездки.

Лидия сидела молча, стараясь не выказывать своей неловкости. Она разглядывала стриженую голову извозчика, прислу-шивалась к его дыханию и скрипу грубых сандалий. Потом она заметила, что дышит с ним в такт, неосознанно пытаясь помочь ему дышать и таким образом облегчить его тяжкий труд.

Она собиралась дать ему щедрые чаевые, даже если капитан будет возражать. Но когда они приехали, капитан не дал ей ни секунды времени. Как только двуколка остановилась, он схватил ее и одним движением руки почти выволок из повозки. Лидия едва успела быстро промямлить «се, се» в знак благодарности, а капитан уже тянул ее к зданию.

– Пожалуйста, – попросила она, – чуть помедленнее.

Но очевидно, капитан и так потратил на нее слишком много времени и ему не терпелось покончить с этим. Ей тоже хотелось расстаться с ним поскорее, несмотря на столь неожиданную помощь с его стороны. Поэтому Лидия позволила втолкнуть себя в большое здание, которое располагалось посреди улицы, застроенной добротными домами. Она только успела заметить красивую резьбу на дверях из черного дерева, украшенный золотыми драконами и лебедями фасад, а также другие китайские украшения: красные бумажные фонарики, свисавшие с карнизов, широкие ленты, расшитые золотыми иероглифами. Лидия, конечно, ничего не могла прочитать, но их праздничный вид радовал глаз, и на сердце становилось легко.

Оказавшись внутри дома, Лидия увидела лестницу с замысловатой резьбой. Она была из такого же черного дерева, что и входная дверь. В просторной гостиной стояли резные кресла, обитые слегка полинявшей красной тканью, и столики, накрытые шелковыми скатертями с позолотой. Все это выглядело кричаще и безвкусно, к тому же, на взгляд Лидии, слишком утомительно для глаз европейца, но, поскольку к ним никто не вышел, она продолжала рассматривать комнату. Внезапно она обратила внимание на незнакомый сладковатый аромат, немного даже тошнотворный, стоявший в воздухе.

– Это так непохоже на Максвелла, – пробормотала Лидия. – Он очень сдержанный человек, я ни за что не поверю, что ему нравится такая гостиная.

Правда, она успела заметить, что Шанхай изобиловал яркими красками, поэтому решила не удивляться своеобразному колориту этого жилища. Лидия была уверена, что комнаты Макса были намного скромнее. С этой мыслью она собралась идти вверх по лестнице. Лидия так торопилась увидеть своего жениха, что с трудом соблюдала правила хорошего тона.

Обернувшись к капитану, она протянула ему свою руку в перчатке.

– Благодарю вас, сэр, за то, что вы привезли меня сюда. Я уверена , что теперь смогу найти Макса сама. – Она нетерпеливо указала рукой. – Думаю, что его комнаты там.

Но капитан даже не обратил внимание на ее жест, он смотрел через плечо Лидии куда-то в гостиную. Лидия обернулась и увидела китаянку, а также дородного человека явно смешанной крови. Его глаза имели миндалевидный разрез, как и у всех китайцев, но кожа была более светлого оттенка. Нос мужчины, отчетливо выделяясь на лице, подчеркивал покатость подбородка и лба. Он был крепкий и широкоплечий, особенно по китайским меркам, и, похоже, в его привычку явно не входила приветливая улыбка для гостей. На нем была несвежая, серая сорочка в пятнах и черные штаны.

Он был, вероятно, помощником китаянки, которая, несмотря на свой невысокий рост, держалась очень гордо и надменно. На ней было облегающее фигуру одеяние из черного шелка, расшитое золотыми узорами, а на ногах Лидия заметила крошечные черные туфли. Гладкие черные волосы женщины были зачесаны наверх, прическу удерживали два гребня из слоновой кости, слабо мерцавшие в пыльном воздухе гостиной. Она ничего не говорила, только пристально рассматривала Лидию, поджав темно-красные губы. Капитан тоже молчал.

Все это было так странно, что Лидия забеспокоилась. Решив взять себя в руки, она улыбнулась и сделала шаг вперед, надеясь, что женщина понимает по-английски.

– Прошу прощения за вторжение, – с преувеличенным дружелюбием произнесла она, – но я невеста Максвелла Слейда. Не могли бы вы провести меня в его комнаты, я подожду его там.

Китаянка улыбнулась и, не ответив ей, повернулась к своему дородному спутнику.

– Чай! – властно приказала она, и тот, поклонившись, поспешно вышел из гостиной, чтобы выполнить приказ.

– Но...

– Не спорьте, – шепотом прервал ее капитан, – этим вы только оскорбите ее. Просто выпейте чаю, мисс Смит.

– Но Макс... – голос Лидии замер, когда она поняла, что ей, наверное, придется ждать долгие часы, прежде чем она увидит своего возлюбленного. Он, очевидно, на работе и вернется домой только вечером, а ей остается терпеливо ждать его возвращения, проявляя предельную вежливость, чтобы понравиться хозяйке. Изображая наигранную радость, Лидия повернулась к женщине и улыбнулась.

– Конечно, я с удовольствием выпила бы чаю, – солгала она, принимаясь развязывать ленты своей шляпки.

Китаянка указала ей на маленький квадратный столик, один из многих в этой комнате, и девушка села, стараясь унять тревогу. На самом деле ей хотелось быстрее оказаться в комнатах Макса, несомненно обставленных в приличном стиле. Она повернулась к капитану, чтобы задать ему вопрос.

Но его не было рядом. Она лишь успела заметить, как он выходил на улицу.

– Капитан! – позвала его Лидия. Затем она вспомнила о своем чемодане и подумала, что он, наверное, вышел, чтобы внести сюда ее багаж.

– Сядьте, отдохните, – сказала хозяйка, отвлекая ее внимание от поспешного ухода капитана. – Выпейте чаю, – продолжала она. Ее голос был более глубоким, чем ожидала Лидия.

Первым делом, подумала девушка, во время пребывания в Шанхае ей нужно изучить китайский язык, чтобы по возможности избегать всяких недоразумений. Мужчина внес чайник и круглый поднос. Пока он медленно ставил поднос, Лидия взглянула на китайские чашки для чая. Они были маленькие и круглые, и у них отсутствовали ручки. Опять-таки они были украшены позолотой. «Чтобы сочетаться с окружающей обстановкой», – решила Лидия.

Пока она рассматривала вычурный узор с изображением лотоса, хозяйка нагнулась и налила чай.

– Пейте, пейте, – настойчиво предлагала китаянка. Лидия нахмурилась. Женщина склонилась над ней, указывая на чашки. Но на подносе было несколько чашек.

– Вы не присоединитесь ко мне? – спросила девушка, посмотрев на хозяйку, и сделала приглашающий жест рукой, чтобы женщина села.

– Нет, нет, – улыбаясь, отказалась та, однако ее глаза оставались холодными. – Вы пейте, пейте.

Лидия, не зная, как вести себя, взяла чашку. Заглянув туда, она увидела, что в чашке плавают листья чая. Она улыбнулась, чувствуя умиление. Да, эти китайцы заваривают чай совсем не так, как Англии, где заварку обязательно процеживают. Максвелл сочинил целое письмо о недостатках китайского чая.

Ничего страшного, подумала она, если вся нация пьет чай вместе с заваркой, то и ей эти листья не принесут вреда. Лидия сделала первый глоток, с любопытством ожидая ощущение вкуса настоящего китайского чая. Напиток, которым ее угощали, имел более горький вкус по сравнению с тем, к которому она привыкла в Англии. К тому же в нем присутствовал оттенок тошнотворной сладости, как будто китаянка пыталась приготовить чай по-английски, но не смогла.

Лидия отставила чашку, пытаясь понять вкус чая. Но как только она это сделала, женщина тут же встала рядом с ней, буквально заставляя Лидию снова сделать глоток.

– Нет, нет, пейте. Допивайте чай, – настаивала она. Лидия допила. Ей не оставалось ничего другого, потому что она не хотела показаться невежливой гостьей. Она удивилась, что не пролила его, и подумала, что, возможно, это китайский обычай – выпивать всю чашку залпом. Возможно, она обсудит с Максвеллом свой опыт чаепития по-китайски, когда тот вернется, и они вместе посмеются над ее невежеством. Или же над чрезмерной настойчивостью хозяйки.

О, ей так много нужно было рассказать ему! Когда же он придет?

Поставив чашку на столик, Лидия взглянула на хозяйку.

– Пожалуйста, не могли бы вы сказать мне, где работает Максвелл? Я бы пошла к нему туда.

Но та не слушала. Она вновь наполнила чашку и почти насильно вставила ее в руку Лидии.

– О нет, благодарю. – Лидия протянула руку, чтобы остановить ее, но хозяйка не позволила. Холодно, даже жестко она произнесла:

– Пейте!

– Пожалуйста...

– Пейте!

Голос женщины стал пронзительным, и Лидия сделала так, как ей приказывали, выпив вторую чашку до дна. Больше она не собиралась пить: сначала пусть ответят на ее вопросы. Поставив чашку с непонятным усилием, она сердито взглянула на хозяйку.

– Максвелл Сеид...

– Да, да, – сказала женщина, снова подливая чай. Лидия рассердилась. Она произнесла не так, как надо.

– Максвелл Сл... Слейд... Где он работает? Работает... Где Макс работает? – Еле ворочая языком, она с трудом произносила знакомые слова. Тем временем китаянка говорила что-то на ломаном английском языке.

– Ваш мужчина скоро придет. А сейчас пейте. – Она опять нагнулась над Лидией, подсовывая ей чашку с чаем.

Но Лидия уже достаточно выпила для одного дня. Она отвернулась от китаянки, решив встать из-за стола. Мужчина подошел к ней с другой стороны, но Лидия не обращала на него внимания. Она сожалела, что ей приходилось проявлять грубость по отношению к своей новой хозяйке – первой китаянке, с которой ей удалось поговорить, – но это было неизбежно. Она отказывалась пить этот отвратительный чай.

Неожиданно Лидия почувствовала, что с ее ногами что-то произошло. Они сделались ватными и отказывались держать ее. Когда Лидия встала, то с удивлением заметила, что ноги не слушаются ее и она вновь медленно опускается в кресло. Ей показалось, что голова стала тяжелой и теперь бессильно болтается на шее.

– Что все это значит? – спросила она у женщины или, точнее, попыталась спросить, потому что ее язык онемел. Вместо этого прозвучало лишь: – Что-о-о?

Затем она потеряла сознание.

Чэнь Ру Шань скривил губы, уловив в воздухе сильный запах опиума, наполнявший Сад ароматных цветов. Здесь он был не так крепок, как в отделении более низкого класса, но его тошнотворный сладкий аромат отчетливо выделялся среди других запахов. Кроме него Ру Шань различил духи «цветов», запах табака, исходивший от мужчин, которые пришли полюбоваться на «цветы», а также резкий спертый дух, сущность ян, исходивший от тех, кто хотел большего.

В целом Ру Шань находил этот сад настолько же отталкивающим, как и подобные заведения в трущобах Шанхая, поэтому он круто повернулся на каблуках, чтобы уйти. Но сопровождавшая его женщина остановилась, ухватившись своей маленькой белой рукой за рукав его сорочки.

– Чтобы поймать тигренка, нужно войти в логово тигра, – сказала она нараспев.

– Мне сегодня не нужен тигренок, Ши По. И я с трудом выношу этот... – Какими словами можно было описать то, во что превратился Китай? – Этот разврат.

Она обворожительно улыбнулась ему. Красоту этой женщины нельзя было скрыть даже вуалью, затенявшей ее лицо.

– Разве до сегодняшнего дня я давала тебе неверные советы, направляя тебя? Доверься мне еще немного, Ру Шань, и все прояснится.

Прежде чем он успел ответить, хозяйка Сада уже направлялась к ним в сопровождении своего помощника, неопрятного увальня.

– Приветствую вас, приветствую вас. Чем могу услужить таким важным гостям? – спросила она, низко и почтительно кланяясь.

Ру Шань едва сдерживал себя, чтобы не нагрубить ей. Он испытывал непреодолимое желание сказать владелице притона, что она должна бросить это презренное занятие, дать свободу несчастным «цветам» и посвятить свою жизнь аскетическому размышлению. Но Ру Шань знал, что его сарказм не достигнет цели. Он лишь усилит в нем раздражение и досаду. Поэтому он промолчал, зная, что Ши По, несмотря ни на что, будет вести свою игру. В конце концов, это она была его наставницей, а он ее учеником. Ру Шань насупился, бросая мрачные взгляды на хозяйку Сада. Его натуре претило все, что он здесь видел.

Ши По смотрела вокруг с видом презрительного превосходства, которым она была обязана богатству своего мужа.

– Мы хотим посмотреть на ваш белоснежный «цветок».

В черных глазах хозяйки засветилась жадность, но ее движения оставались такими же медленными и грациозными. Она снова поклонилась.

– Конечно, но она сейчас отдыхает. Может, вы придете позже?

Ру Шань знал, в чем состоит ее уловка: она хотела набить цену, вынудив их ожидать. Кроме того, эта женщина пыталась скрыть от них правду: девушка, скорее всего, была в бесчувственном состоянии. Но следовало соблюдать приличия, поэтому игра продолжилась.

– Но может, мы все-таки сможем взглянуть на нее? – спросила Ши По. – Мы не помешаем ей, мы не будем разговаривать и шуметь. – Они и не смогли бы ей помешать, потому что девушка не проснется до тех пор, пока опиум не покинет ее тело. А это иногда занимало несколько дней.

– Это очень нежный «цветок», – попыталась увильнуть хозяйка.

– Тогда, – вспылил Ру Шань, теряя терпение, – мы не станем тревожить ее, пускай отдыхает. – Он повернулся к выходу, намереваясь удалиться.

Он, конечно, не сделал этого, потому что его остановили. Но не эта старая ведьма, которая заправляла Садом, а голос Ши По, прозвучавший властно и непреклонно:

– Вернись, Ру Шань. Ты попросил моей помощи, потому что я разбираюсь в этих вещах лучше, чем ты. Я – тигрица, которая намного опередила тебя на пути к бессмертию. Ты примешь урок, который я предлагаю тебе?

Ру Шань замер. У него не было другого выбора. Он был в отчаянном положении. Его неудачная попытка выйти из этой ситуации была еще одним примером того, как он нуждался в помощи Ши По. Он подавил вздох и опустил голову.

Безмолвно шагая за Ши По вверх по лестнице, он даже не слышал, говорила ли хозяйка еще что-нибудь о своей новой подопечной. Ее помощник шел сзади, и его присутствие тоже было определенной преградой на пути Ру Шаня, если бы он снова решил удалиться. Но теперь он не собирался уходить. Он и так уже проявил свою несдержанность. Он больше не уйдет с избранного пути.

По крайней мере, он поклялся себе в этом. Правда, за последние два года Ру Шань давал себе такие клятвы каждую неделю по дюжине раз.

Хозяйка отвела их на самый верхний этаж и указала на маленькую тесную комнатушку. Ши По с трудом семенила на своих крошечных забинтованных ножках, опираясь на изящную тросточку, но она была полна решимости. А это больше, чем что-либо другое, доказывало Ру Шаню, что она имела серьезные намерения. Это место выглядело отвратительно. В темной комнатушке не было окна, в ней царил полумрак. Кроме того, не ощущалось даже малейшего движения воздуха, поэтому стояла духота. Как мог кто-либо, будь то мужчина или женщина, дышать здесь, не говоря уже о других занятиях?

Ответ, конечно, напрашивался сам собою: свинья не беспокоится о том, что ее хлев смердит. Но человеку, которого вынудили подняться сюда, чтобы обнаружить здесь...

На кровати, прикованная цепями, лежала белая женщина, с округлыми формами, бледная, светловолосая. Кандалы были скрыты под тонким одеялом, но Ру Шань отчетливо видел предательские выступы, заметные даже в неясном свете единственного фонаря.

Хозяйка заговорила, нахваливая достоинства своей узницы: красоту, здоровье, скромность и, конечно, невинность. Он не слушал старую ведьму, а подошел поближе, чтобы рассмотреть сокровище, которое хотела показать ему Ши По. Волосы белой женщины с оттенком закопченного золота обрамляли красиво очерченный овал лица. Ее рот, невольно раскрытый, казался темной влажной впадиной, окруженной полными красными губами. Ру Шань заметил, что уши женщины, прикрытые растрепавшимися волосами, были круглой формы с длинными плотными мочками.

– Ну, что скажешь? – спросила Ши По, прерывая ход его мыслей. – Видишь?

Он нахмурился, раздражаясь оттого, что ему приходилось давать отрицательный ответ:

– Это белая женщина, отравленная опиумом и прикованная цепями к постели. Что еще я должен видеть?

Ши По недовольно подняла брови и жестом отослала хозяйку. Та поклонилась и ушла, забрав с собой своего помощника. Но это была лишь иллюзия уединения. В каждой комнате этого заведения было, по крайней мере, два смотровых отверстия. Ши По, конечно, знала об этом и старалась говорить тихо. Ее голос был едва слышим, но, несмотря на это, Ру Шань отчетливо различал в нем укоризненные нотки.

– Посмотри на эту девушку внимательнее, – приказала она. – Видишь, сколько в ней воды? Взгляни на ее груди, какие они полные и круглые. Они смогут питать мужчину, у которого слишком много ян.

Ру Шань поморщился, зная, что она говорит о нем. На самом деле в этом и заключалась вся трудность. По мнению Ши По, в нем было слишком много мужского начала ян и слишком мало женского начала инь. Именно по этой причине он обратился к Ши По. И он не мог отрицать, что испытывает чувство голода, глядя на пухлые груди женщины, чуть прикрытые прозрачной сорочкой. Но все же...

– Мне не нужно ходить к белой рабыне, чтобы получить инь, – отрезал он.

Хотя... Невольно разглядывая слабо очерченные окружности сосков, он подумал, что она действительно могла бы дать много инь. Намного больше, чем Ши По, у которой доминировал элемент дерева и которая очень скупо выделяла росу.

Пока эти мысли проносились в его сознании, Ши По приблизилась к нему и, приподнявшись, насколько это было возможно, сказала ему на ухо:

– Ты должен вернуть то, что утратил. То, что ты уничтожил.

– Я не могу, – выдохнул он, снова испытывая напряжение и недовольство. – А если бы и мог, то не с ней.

Ши По резко приблизила к нему свое лицо, ее горячее дыхание, прорвавшись даже сквозь вуаль, опалило щеку Ру Шаня.

– Ты делаешь слишком поспешные выводы. Ты видишь яйцо и требуешь, чтобы оно закудахтало...

– Я вижу лук и хочу, чтобы жареный голубь уже лежал на блюде, – закончил он ее фразу. Слова старой пословицы жгли ему язык, как раскаленные угли, напоминая ему о том, что он должен был проявить терпение, чтобы обрести средний путь Дао.

– Как эта женщина может возместить мою потерю?

Ши По отодвинулась от него, став спиной к стене, в которой, по всей видимости, были смотровые отверстия. Затем она сложила руки на груди и сердито заговорила. Ее голос напоминал шипение растревоженной змеи:

– Ты убил белого человека, Ру Шань...

– Я убил животное! – возмущенно воскликнул он.

–Если так, то почему с того момента ты спишь беспокойно? Почему сегодня ты постишься, а завтра ешь как умирающий с голоду раб? Если ты убил всего лишь животное, то почему ты, сам того не желая, сошел со среднего пути Дао?

Ру Шань не мог возразить ей, потому что она говорила правду. Со времени той ужасной ночи, случившейся два года назад, он потерял себя, утратив душевное равновесие.

– Ты должен вернуть то, что забрал.

– Я не могу вернуть его к жизни и не думаю, что стал бы делать это, если бы даже такая возможность у меня появилась.

Она кивнула, молча соглашаясь с ним.

– Но ты можешь возвысить другую душу, душу белого человека. Научи эту белокожую иностранку своему бесценному искусству, и таким образом ты сможешь найти дорогу назад к среднему пути Дао.

Он почувствовал, как его челюсть отвисла от удивления. Нет, она не могла говорить это серьезно.

– Ты же не хочешь, чтобы я научил ее, как обрести бессмертие? – Его передернуло, когда он посмотрел на злого духа, как часто называли белых людей. – Эти духи лишены вещества, нужного для того, чтобы обрести бессмертие.

Ши По пожала плечами и спокойно произнесла:

– Может, и не лишены. Ты попытайся. Это обеспечит тебе долгожданный сон.

Ру Шань покачал головой, ошеломленный самой мыслью о таком задании. Он должен научить белокожую женщину премудрости, которую понимали лишь избранные люди из его соотечественников? Это было невозможно!

– Куй Ю рассказывал мне, что некоторые из них могут быть по-своему весьма сообразительны, хоть и ограниченны, – заметила Ши По, ссылаясь на слова своего мужа.

– Тогда позволь мне учить кого-то из его знакомых. Мужчину.

– Тебе что, нужно еще больше ян? – усмехнулась она. – Нет, мужчина лишь усилит нарушение равновесия сил в твоем теле. Тебе нужна белокожая женщина, полная воды. – Она презрительно указала на девушку.

– Но я не смогу вывести ее на путь тигрицы. Только женщина способна посвятить ее в эти тайны.

– Ты знаешь достаточно, – прервала его она. – И я при необходимости смогу дать тебе совет. Не нужно учить ее высшим ритуалам. Она не способна на это, да ей это и незачем. – Ши По приблизилась, пряный аромат ее духов смешивался с тяжелым духом этого дома, и это вносило еще большую сумятицу в душу Ру Шаня. – Дело в тебе, Ру Шань. Ты стрела, которая должна быть правильно пущена. Она всего лишь лук, который поможет тебе вознестись на Небо.

Он понимал ее и знал, зачем она придумала это. Но все же не мог решиться на такой шаг.

– Я не смогу приходить сюда каждый день. Я также думаю, что здесь она очень скоро заразится чем-нибудь.

Он обернулся, выразительно посмотрев на дверь. Ру Шань прекрасно понимал, что хозяйка будет с большой радостью продавать и перепродавать «чистоту» этой девушки каждому мужчине, который захочет верить лживым словам. Когда девушку приучат к курению опиума, ни она, ни он, Ру Шань, не будут здесь в безопасности. Пребывание в этом доме и вдыхание отравленного воздуха связано с большим риском.

– Да, это весьма вероятно, – согласилась Ши По. Ее голос звучал довольно грустно. Услышав печальный возглас, Ру Шань уже начал надеяться на то, что ему удалось избежать этого неприятного задания. Но когда она подняла голову, в ее позе была непоколебимая решимость. – Тебе придется выкупить ее, – твердо заявила наставница.

– Что? – взорвался он. Его сдержанность улетучилась. – Да это же будет стоить стольких денег! Цена, которую за нее запросят... – Сама мысль возмутила его. У него не было ничего, что могло бы сравниться в цене со стоимостью одной белокожей девушки. Он может потерять годовой доход своей лавки, если не большe – Я не могу позволить себе это. Со времени... Со времени той ночи, случившейся два года назад.

– Ты должен взять в долг.

– Нет! – Эта мысль показалась ему отвратительной.

__ Тогда тебе придется покинуть Дао и лишиться всего, чего ты достиг за последние девять лет. Ты никогда не сможешь стать бессмертным. Ты лишишься своего звания нефритового дракона.

Ру Шань почувствовал, как застучало в висках, как сжались челюсти, а в груди стало горячо. Он посвятил учебе почти десять лет, он был прилежен и настойчив, а теперь ему предстоит утратить все, чего он добился неимоверными усилиями? Из-за того что он не хотел жертвовать своей семьей ради достижения своих целей? Невозможно!

Но одного взгляда на Ши По было достаточно, чтобы убедиться в непоколебимости ее решения. Имя Ру Шаня будет вычеркнуто из свитка, все его достижения последних девяти лет будут уничтожены.

Но все равно он не мог этого сделать. Он не мог рисковать будущим своей семьи. Даже если на карту будет поставлено все, чего он добился, с тех пор как встретил Ши По.

Он склонил голову, принимая неотвратимый удар судьбы.

– Я не могу занимать деньги, Ши По. Мне придется дать поручительство, а я владею лишь лавкой и домом Чэней. – Он выпрямился. – Я не стану рисковать ни домом, ни благополучием своих близких.

Ши По вздохнула, словно ожидала услышать такой ответ. Затем она снова заговорила, ее голос звучал жестко и непреклонно:

– Твоя жизнь уже поставлена на карту, Ру Шань. Как ты можешь сбрасывать со счетов те муки, которые испытываешь сейчас? Не жди, что они ослабнут. Однажды изведав покой, который дарит Дао, ты всегда будешь испытывать муку, находясь рядом с теми, кто не знает просветления. Твой разум будет всегда беспокоен, твоя постель никогда не подарит тебе отдохновения. Ты будешь все время блуждать во тьме, потерянный и одинокий, потому что я не смогу помочь тебе. Время, которое мы проводили вместе, закончится.

Он задрожал так сильно, что сам испугался этого. Он знал, отчего это происходит. Та часть его, которая оставалась пребывать в Дао, ужаснулась прозвучавшим словам и попыталась вытрясти подобные мысли из его тела. Но он не мог. Слова Ши По продолжали звучать в его ушах, пугая его своей истинностью и наполняя душу ужасом, и он невольно заговорил:

– Я не могу продолжать так дальше, иначе через месяц сойду с ума. Мое тело уже слабеет. – Он протянул ей руки, открывая свой позор. Они дрожали, как у немощного старика, и Ру Шань понимал, что причина быстрого старения тела в его душевном смятении, от которого он не может избавиться вот уже многие месяцы. – Я должен вернуться на путь Дао.

– Тогда тебе придется выкупить эту белокожую девушку. Ты найдешь ей жилище неподалеку от своего дома, чтобы видеться с ней каждый день. Ты должен будешь причащаться к ее сущности инь так часто, как только сможешь. – Ши По еще ближе подошла к нему, настаивая на своем решении: – И когда ее вода вольется в тебя, финансовое положение твоей семьи восстановится и ты снова откроешь для себя путь к Дао. – Она понизила голос до соблазнительного шепота: – Твой разум обретет мир, а тело покой. Ты вернешься на средний путь, полный новой энергии, поскольку ее инь смешается с твоим ян и произойдет рождение духовного эмбриона. Ты станешь бессмертным. Ты сможешь, Ру Шань, тебе лишь нужно сделать то, что необходимо.

От нарисованной ею картины ему на глаза навернулись слезы. Это была мечта, о которой Ру Шань грезил бессонными ночами после каждого несдержанного поступка.

– Но где мне найти деньги?

Ши По медленно склонила голову и грациозно подняла вуаль. Когда лицо женщины открылось, он увидел на ее щеке сверкающую слезу, которая пролилась ради него. Ее сила инь сияла даже в тусклом свете. Проявив редкую щедрость, Ши По подняла эту каплю со своей щеки и поднесла к губам Ру Шаня. Он жадно выпил ее, но ощущение жажды осталось. Ему хотелось выпить целый океан. Ему была нужна вся женская сущность инь, чтобы погасить огонь ян, постоянно горевший в нем.

Она приблизила губы к его лицу и тихо произнесла:

– Мой муж даст тебе взаймы необходимую сумму.