"Империя Солнца" - читать интересную книгу автора (Боллард Джеймс Грэм)

14 Американские самолеты

— Война скоро кончится, Бейси. Я видел американские самолеты, бомбардировщики, «Кёртис» и «Боинги» [30]…

— Боинги?… Джим, да ты…

— Ты лучше не разговаривай, Бейси. Теперь я буду на тебя работать, совсем как Фрэнк.

Джим склонился над американцем, пытаясь вспомнить, как вели себя в его раннем детстве ама. Ему еще ни разу в жизни не приходилось за кем-либо или за чем-либо ухаживать — если не считать ангорского кролика, который трагически погиб буквально через несколько дней после того, как поселился у Джима. Он наклонил котелок и попытался влить Бейси в рот немного воды; потом обмакнул в и без того грязную воду пальцы и дал Бейси их обсосать.

Три недели Джим только тем и занимался, что выхаживал бывшего стюарда, носил ему его порцию вареного риса или сладкого картофеля, набирал из крана в коридоре воды. Он часами сидел под окошком с фрамугой, возле циновки Бейси, и обмахивал моряка самодельным веером. От притока свежего воздуха тот вскоре начал оживать и один за другим стали исчезать бумажные бинты, трепетавшие от каждого сквознячка у него на лице и на запястьях. С помощью Джима он отодвинул свою циновку от английского солдата, который потихоньку умирал у стены. За неделю он оправился настолько, что начал следить за японскими часовыми и за тем, как исчезали и снова появлялись евроазиатки, готовившие для заключенных пищу.

Вычищая котелок Бейси, Джим думал о том, на самом ли деле моряк его узнал. А если узнал, то, интересно, понял он или нет, как Джим его подставил? В принципе он может рассказать об этом другим заключенным, но, с другой стороны, а что особенного они могут сделать с Джимом? Мысль о том, что теперь в войне с евроазиатками у него появился союзник, его обрадовала, и он опустил голову Бейси на колени…

Очнулся он почувствовав, как Бейси толкает его котелком.

— Время шамать, Джим. Давай-ка в очередь.

Джим сел, искренне надеясь, что ничего не сказал во сне, — и Бейси тут же стер с его щеки какое-то грязное пятнышко. Стюард прошелся взглядом по изможденной фигурке мальчика, и Джим понял, что тот видит его насквозь.

— Попробуй чем-нибудь помочь миссис Блэкберн, Джим. Втереться, так сказать, к ней в доверие. Если женщина разводит костер, ей всегда нужна помощь.

Каким-то образом Бейси уже успел вызнать имя евроазиатки, хотя никуда, кроме уборной, не ходил. Джим выбежал со склада с двумя котелками в руках. За ним шли остальные заключенные; зашевелились старики, с трудом отдирая себя от циновок. Мистер Партридж взял котелок из руки английского солдата, который неподвижно сидел у стены в луже мочи.

Над внутренним двориком за билетным киоском поднимались клубы дыма. Евроазиатка обмахивала веером тлеющие в печи угольные брикеты, но вода в котлах с рисом и сладким картофелем совсем перестала кипеть. Солдат-японец неодобрительно посмотрел на стынущее варево, на голодных заключенных и покачал головой. Они прошаркали между тиковыми скамейками кинотеатра, расселись в первом ряду и стали смотреть, как плывут через экран облака дыма.

Не выпуская котелков из рук, Джим прошелся туда-сюда мимо миссис Блэкберн и одарил ее самой искренней из своих улыбок. Джима она терпеть не могла, но не стала возражать, когда он взялся наколоть и принести ей корзину щепок. Он совал лучину в печь и дул изо всех сил, чтобы она занялась. Он обмахивал угли веером до тех пор, пока брикеты опять не занялись. Получасом позже, при полном одобрении со стороны японского часового, Джима наградили первой за все время полноценной порцией еды.

Бейси был удовлетворен достигнутым, но особого впечатления на него сей подвиг не произвел. Прикончив свою порцию, он привстал на локтях, окинул взглядом товарищей по несчастью — некоторые настолько выбились из сил, что не могли даже есть, — и оборвал последние клочки бинтов с разбитых надбровий. Что бы там ни случилось с ним в Центральной шанхайской тюрьме — а у Джима так ни разу и не хватило смелости спросить о Фрэнке, — Бейси снова стал таким, как был: бывший стюард с «Катай-Америкенлайн», всегда готовый на руинах разваливающегося на глазах мироздания воздвигнуть свой собственный маленький мирок — из попавшихся под руку обломков. Он еще раз внимательно оглядел Джима — похожего на пугало, в обтрепанной одежде, с запавшими желтыми глазами. И без лишних слов протянул ему кусочек картофельной шкурки.

— Ага, спасибо, Бейси.

— Я присматриваю за тобой, Джим.

Джим жадно проглотил коричневый лоскуток.

— Ты присматриваешь за мной, Бейси.

— Ты помог миссис Блэкберн?

— Я втерся к ней в доверие. Я ей так помог, что лучше не бывает.

— Вот и ладно. Если научишься помогать людям, всегда сможешь жить на проценты.

— Вроде этой картофельной шкурки… Бейси, когда ты был в шанхайской Центральной, там никто ничего не говорил о моих родителях?

— Мне кажется, что-то я такое слышал, Джим. — Бейси заговорщицки приставил к губам сложенную ковшиком ладонь. — Хорошие новости: они в одном из лагерей и очень по тебе скучают. А уж для тебя, Джим, я постараюсь разузнать, в каком именно лагере они сидят.

— Спасибо тебе, Бейси!

С этого дня Джим постоянно помогал миссис Блэкберн. Он вставал, чуть только светало, чтобы выгрести из печки золу, наколоть щепы и как следует уложить брикеты. Задолго до того, как успевала закипеть вода в котлах, Джим успевал пометить для себя и для Бейси сладкие картофелины, выбирая наименее гнилые и заплесневелые. Он следил за тем, чтобы рис миссис Блэкберн накладывала им самый разваренный, и чтобы там было как можно меньше воды. После еды, когда все остальные заключенные отправлялись мыть котелки к крану в уборной, Бейси неизменно отправлял Джима набрать в обе посудины тепловатой жижицы, в которой варилась картошка, а потом заставлял его выпить эту мутную, мучнистую жидкость — и пил сам.

Бейси, так же как и все прочие, старался без лишней надобности не подпускать к себе Джима слишком близко, но старания мальчика он ценил. К концу второй недели своего пребывания в фильтрационном центре он позволил ему передвинуть циновку и положить ее рядом со своей собственной. Лежа у ног Бейси, Джим всегда мог перехватить миссис Блэкберн по пути к киоску.

— Будь всегда начеку, Джим. — Бейси откинулся на циновку; Джим обмахивал его веером. — Что бы ни случилось, надо быть тут как тут. Твой отец дал бы тебе тот же самый совет, что и я.

— Конечно, Бейси, тот же самый. После войны вы будете играть с ним в теннис. У него здорово получается.

— Н-да… Я имел в виду, Джим, что я по-своему пытаюсь продолжить твое образование. Твой отец, пожалуй, был бы не против.

— Я думаю, он обязательно тебя за это вознаградит. — Джим решил для себя, что обещание награды подстегнет Бейси в поисках отца. — Однажды он дал пять долларов таксисту, который привез меня домой из Хонкю.

— Да что ты говоришь? — Иногда складывалось такое впечатление, что Бейси и впрямь не знает, верить Джиму или нет. — Скажи-ка, Джим, а сегодня ты самолетов не видел?

— Видел. «Накадзима Секи» [31] и «Зеро-Сен».

— А американские самолеты были?

— Я их больше не видел. С тех самых пор, как ты здесь появился, Бейси. Я видел их три дня подряд, а потом они пропали.

— Я так и думал. Наверное, был какой-нибудь особый разведывательный рейд.

— Посмотреть, как мы тут, да? А откуда они прилетели, Бейси? С острова Уэйк? [32]

— Нет, Джим, это слишком далеко. Они бы не смогли вернуться обратно. — Бейси взял у Джима веер. Подошел пожилой австралиец, поговорить с Бейси о войне. — Иди-ка лучше помоги миссис Блэкберн. И не забудь поклониться сержанту Учида.

— Я всегда ему кланяюсь, Бейси.

Джим пытался было послоняться где-нибудь неподалеку, надеясь услышать последние новости, но Бейси и австралиец прогнали его прочь. Бейси странным образом был неплохо осведомлен о ходе войны — о падении Гонконга [33], Манилы [34] и Голландской Ост-Индии [35], о том, что сдали Сингапур [36] и что японцы уверенно прибирают к рукам Тихий океан. Единственной хорошей новостью было появление в небе американских самолетов, которые Джим своими глазами видел над Шанхаем, но об этом Бейси почему-то никогда не упоминал. Ему нравилось этак небрежно, через губу, рассказывать старикам британцам о тех, с кем он сидел в шанхайской Центральной, — кто из них умер, кого передали швейцарскому «Красному Кресту». Иногда он продавал информацию за небольшие порции пищи. Мистер Партридж дал ему картофелину за новости о своем шурине из Нанкина. Джим, вдохновленный его примером, попытался рассказать об американских самолетах миссис Блэкберн, но она просто-напросто велела ему заниматься своим делом — угольными брикетами.

Теперь Джим и сам несколько окреп и понял, насколько это важно — все время думать о еде. Если дневной рацион распределялся между заключенными поровну, его было явно недостаточно, чтобы выжили все. Многие из здешних узников уже умерли, и всякому, кто жертвовал собой ради других, жить тоже оставалось недолго. Единственный способ покинуть фильтрационный центр состоял в том, чтобы остаться в живых. И до тех пор, пока он служит у Бейси мальчиком на побегушках, вкалывает на миссис Блэкберн и кланяется сержанту Учида, все с ним будет в порядке.

Тем не менее, некоторые повадки Бейси были Джиму не по душе. В то самое утро, когда умерла миссис Партридж, Бейси узнал обнадеживающие новости о нанкинском шурине и вскоре после этого смог продать миссис Блэкберн оставшиеся от старухи щетки для волос. Когда бы и кто бы в лагере ни умирал, Бейси всегда был тут как тут, старался утешить, как мог, делился новостями, — впрочем, для бывшего стюарда само слово «смерть» имело смысл весьма растяжимый и трактоваться могло любым удобным на данный момент способом. Джим два дня подряд получал паек рядового Блейка после того, как тот совсем перестал шевелиться, а просто лежал на полу у стены, с ребрами, туго обтянутыми кожей, как китайский фонарик рисовой бумагой. Он знал, что рядовой умер от какой-то болезни, которой заразился и он сам, и многие другие заключенные в фильтрационном центре. Однако он уже стал ловить себя на том, что как-то по-особенному смотрит на стариков-миссионеров, выжидая момент, когда смерть окончательно призовет их под свое знамя. Как только они с Бейси признали за собой право на этот дополнительный способ получать паек, всякое чувство вины улетучилось.

Джим прекрасно понимал, что Бейси в этом смысле очень и очень отличается от отца. Дома, если он что-нибудь делал не так, последствия его неподобающих поступков затмевали все и вся на несколько дней вперед. А вот с Бейси от них в тот же миг не оставалось и следа. Впервые в жизни Джим почувствовал, что свободен делать то, что ему действительно хотелось. В голове у него бродили самые причудливые мысли, а голод и лихорадочное возбуждение от сознания того, что он ворует у стариков еду, только подстегивали их. Отдыхая в перерывах между поручениями в первом ряду, перед огромным пустым полотнищем экрана, Джим думал об американских самолетах, которые он видел летящими меж облаков в шанхайском небе. Теперь он мог одним усилием воли едва ли не заново вызвать их к жизни, заставить серебристый воздушный флот зримо явиться в дальней части неба. Чаще всего он видел их, когда бывал голоден; и в нем жила надежда, что рядовой Блейк, который, судя по всему, голоден был постоянно, — что рядовой Блейк тоже их виде л.