"Гром" - читать интересную книгу автора (Грейди Джеймс)Глава 7Джон начал разминаться еще в темноте, лужайка перед коттеджем была залита светом, струящимся из открытой двери. Он был похож на тень, порхающую по спящей траве, упражняясь в Па-ква и Синг-и. Подкрадывался к невидимому противнику, поворачивался в одном направлении, в другом. Он двигался бесшумно, с прямой спиной, как если бы он сидел на стуле, который из-под него только что выдернули. Тыльная сторона ладони нанесла удар, завершив круговое движение руки. Глаза сфокусированы на кончике указательного пальца. Другая рука согнута, ладонь повернута к земле, пальцы защищают ребра. Он опустил свое дыхание до пупка, выполняя тьян-тьен. Пока он шел, он дал разуму и духу возможность побыть открытыми и расслабленными. Воздух холодный, а Фрэнк горячий и влажный… По щекам Джона стекал пот. Ноги болели. Мускулы рук горели от напряжения, вызванного сменой динамических поз. Когда он начал обходить круг, он ощущал холод и окостенелость. Результат пережитого вчера. На нем было теплое лыжное белье. Черные китайские ботинки с плоской подошвой. Серые тренировочные штаны. Белый спортивный свитер. Первые полчаса на нем еще были красная нейлоновая штормовка, черные перчатки и темно-синяя шапка. Сейчас он взмок, на лице поблескивали капельки пота, волосы спутались и прилипли ко лбу. Штормовка, перчатки и шапка валялись, отброшенные в сторону. Разогрев мышцы, Джон встал в ву-чи, позу бесконечности, руки по бокам, пятки вместе, носки врозь. Глубокое дыхание, и никаких мыслей в голове. Он погрузился в состояние полной внутренней концентрации, после чего перешел в сан-тьи – позицию стражника – и поспешил пройти через стаккато атаки Пяти Кулаков. Поработал над Синг-и – двенадцатью боевыми позами, носившими имена двенадцати животных. Следующими на очереди были шестьдесят четыре атакующих движения Па-ква: захват, подсечка, бросок, удар рукой, удар ногой. Закончив с Па-ква, он возобновил свое движение по кругу, чередуя восемь обманных движений, целью которых было ввести врага в заблуждение. Кем бы этот враг ни был. Джон совершал очередной круг, его глаза скользили по верхушкам голых деревьев, окружающих его дом. Изо рта при дыхании вырывались густые клубы пара. Коттедж попал в поле его зрения над кончиком указательного пальца. Серость ночи постепенно таяла. Взлетела птица. Джон продолжил движение. Перешел к пустой руке солнечного Лу-тянга. Правая нога Джона с размахом вылетела перед левой, кончик пальца устремился к центру воображаемой окружности. Джон перенес свой вес на другую ногу, развернулся назад – левая ладонь нанесла удар на уровне подбородка, этот удар привез в 1930-м из Шанхая колониальный полицейский, капитан Фаербэйрн – Макиавелли британских коммандос. Левая рука Джона ударила, сметая блок, поставленный воображаемым противником, он сделал шаг вперед, перенеся свой вес на другую ногу, и нанес ребром правой ладони удар в направлении незащищенного солнечного сплетения или сердца. Он отступил влево, его руки сместились, приготовившись поставить блок. Посмотрел вправо, и руки качнулись в этом направлении. Он обошел круг, его руки расслабились перед позицией готовности, когда его взгляд сконцентрировался на… Силуэте человека среди деревьев. Он стоял неподалеку от дороги, ведущей от улицы к дому Джона. Силуэт оставался в поле зрения Джона. Джон кружился в Поворотах Желтого Дракона, что позволяло ему, не возбуждая подозрений, поглядывать на ряд деревьев. Силуэт в просвете между деревьями переминался с ноги на ногу, чтобы согреться, спокойно наблюдая, как отступает ночь. Коттедж был в сорока футах от Джона. Дверь была закрыта. Терпения Джона хватило только на один круг. Он остановился, встал в позу ву-чи, его глаза остановились на фигуре, скрывавшейся среди деревьев. Силуэт принял узнаваемые очертания. Внимательный взгляд Джона различил его среди деревьев, он направлялся вниз по дорожке, ведущей к коттеджу. Когда между ними остался десяток шагов, человек спросил: – А где твои кимоно и черный пояс? – Па-ква и Синг-и – искусства, воспитывающие дух, – отвечал Джон. – Внешние атрибуты – форма, пояса, ранги – в этом случае не существенны. – Ба-гва и Шинг-Ии? – спародировал занимающийся расследованием убийств детектив федерального округа Колумбия Тэйлор Гринэ. Щетина на его щеках казалась более серой, чем густые усы. Его карие глаза были налиты кровью, галстук расслаблен. – Они научили тебя этому дерьму в ЦРУ? – Я научился этому сам, – ответил Джон. – А где ты научился врать полиции? – Я никогда не врал вам. – Ха! Может, еще скажешь, что рассказал всю правду? – Уместную правду. – О! – Гринэ передразнил движение подсмотренного боевого танца. – Подобно твоему дерьмовому бою с тенью, «уместному» в городе, где любой размахивающий руками парень может получить в ответ сталь или свинец? Детектив окинул взглядом небоскребы, видневшиеся над макушками деревьев, поляну, коттедж Джона. – Отличное местечко, – сказал он. – Тихое, уютное. И довольно близко. – У самой границы штата Мэриленд. – Мы говорим о юрисдикции? – Вы пришли сюда. И говорите пока в основном тоже вы. – Так, значит, тебя зовут мистер «уместная правда». Облачка пара вылетали у говорящих изо рта. – Я всю ночь на ногах, – сказал Гринэ. – Через час после того, как я послал тебя в госпиталь, в Джорджтауне адвокатша неожиданно вернулась домой и застукала своего мужа в спальне для гостей в объятиях другой. Она пришла в дикую ярость, а в руке у нее был сверхпрочный дипломат. Эта сука забрызгала кровью и мозгами все новые обои, большей частью они принадлежали ее муженьку, который скончался на месте, но досталось и той, другой женщине, которая получила не меньше полдюжины сокрушающих ударов. Устав – даже ее восьмидесятидолларовая прическа была забрызгана кровью, – миссис член коллегии адвокатов позвонила в свой офис узнать, нет ли для нее сообщений. Затем она попросила к телефону их главного специалиста по уголовным делам, который сказал ей, чтобы она сидела и ждала в своей гостиной, а сам немедленно позвонил нам. Поскольку я только что закончил оформление бумаг, связанных с шальной пулей, я включил мигалку и отправился в эти трущобы элиты возбуждать дело против этого образчика правды, правосудия и американского образа жизни. Что касается другой дамы, – сказал Гринэ, – той, которая допустила ошибку, влюбившись в женатого подонка, – я провел шесть часов у ее кровати в госпитале, надеясь, что она не умрет. Но лишь впустую потерял время. – Очень сожалею. – Можешь оставить свои сожаления при себе, – сказал Гринэ. – Лучше дай мне кофе. – Смог заснуть этой ночью? – спросил он Джона, идя к коттеджу. Джон подобрал свою штормовку, перчатки и шапку. – Вроде бы да. – У тебя будет много ночей, подобных этой. Гринэ посмотрел на черный пластиковый мешок для мусора, валявшийся на веранде. Запах горячего кофе встретил их в доме. Гринэ положил пальто на кушетку, снял пиджак и аккуратно положил его поверх пальто. Блеснул серебряный значок на поясе. На правом бедре висела кобура девятимиллиметрового «глока». – У тебя есть сахар? – спросил Гринэ, когда Джон протянул ему дымящуюся кружку и пакет молока. – Для вас – все, что угодно. – Надеюсь, – пробурчал Гринэ. Он уселся за круглый стол, стоявший в углу кухни, насыпал себе сахара из картонки, служившей сахарницей. – Завтрак чемпионов, – сказал Гринэ. Джон уселся напротив него. Коп с наслаждением отпил кофе. Золотой браслет блеснул на его левой руке, когда он поднял чашку, чтобы отпить. – Это даст мне сил добраться домой. – Ваше дежурство закончилось? – Да, я уже сменился. – Мы соседи? – Я уже говорил тебе, ты живешь слишком близко, мне такое не по карману. Джон пил кофе маленькими глотками с бесстрастным выражением лица. – Итак, я прокатился из госпиталя в морг, – сказал Гринэ. – Медэксперт угостил меня тунцом и выдал предварительные данные о нежных голубках. Более подходящее место для такого преступления – какая-нибудь ферма, а не квартира адвоката. Настоящее двойное убийство, и убийца не какой-то там психически неуравновешенный парень, ухлопавший соперника. Господа адвокаты мерзли в морге и ждали, чтобы оформить залог. Кругом такая спешка. За один день отчеты о двух убийствах выползли из моей печатной машинки, как в фильме про плохого копа, – вы там в ЦРУ пользуетесь понятиями «хороший коп», «плохой коп»? – Это не мой отдел. – А как называется твой отдел? Офис «Уместной правды»? – Наш представитель в вашем департаменте сможет ответить на все вопросы. – Эти представители просто попугаи. Из них не вытянешь ни одного лишнего слова. «Итак, коп, – подумал Джон, – ты знаешь, что „представитель“ – это моя работа?» – Но забудем про это, – сказал Гринэ, махнув рукой. – Что же тогда я должен помнить? – Только то, что мы вдвоем сидим здесь в твоем доме, – сказал Гринэ. – И что у меня есть проблемы. Гринэ отодвинул свою чашку в сторону, положил обе руки на стол и наклонился к Джону. – У меня было порядком времени, прежде чем я закончил это горячее дельце, достаточно, чтобы начать заворачивать в бумагу твое дерьмо. – Это не мое дерьмо, – сказал Джон. – Брось свои штучки, – перебил его Гринэ. Джон поднял свою чашку кофе, отпил. Не почувствовав вкуса. – Когда я вернулся в участок, – продолжал Гринэ, – то обнаружил на своем столе пакет документов, имеющих отношение к смерти Мэтьюса Фрэнка Дж., помощника при сенате. Кроме того, там было письмо шефа полиции с указаниями, с печатью, но неподписанное. В нем меня уведомляли, что все необходимые формальности, связанные с этим делом, уже выполнены и в случае необходимости предпринять какие-либо дополнительные действия они должны быть согласованы с офисом начальника полиции и «представителями соответствующих ведомств». Твое имя не упоминается, просто безымянный свидетель. Причиной смерти является, как сказано, непредумышленное убийство, убийца неизвестен. Дело заведено, зарегистрировано. – Ну и какая у вас проблема? – Проблемы. – Гринэ подчеркнул множественное число. – Все отчеты подписаны моим именем. На некоторых подпись моего капитана, сделанная карандашом. Когда я позвонил ему, мне в ответ были сказаны магические буквы Ц-Р-У. – Что еще он сказал вам? – Отличная работа, детектив Гринэ. – И что вы ответили? – Благодарю вас, сэр. Спокойной ночи. – Гринэ вздохнул. – Послушай, кому все это нужно? – Только не вам. – Это точно. Но мое имя на всех рапортах. Случись какая неприятность, именно меня в управлении сделают козлом отпущения. – Пока вроде никто не делает из вас козла отпущения. – Хорошо бы! – сказал Гринэ. – Я не собираюсь умирать, пока в моем пистолете есть хоть одна пуля. – Почему вы, будучи не на дежурстве, пришли сюда? – Как мужчина мужчине, как работяга работяге, не для протокола – там было что-нибудь такое, во что мне не следовало вмешиваться? – Нет, по-моему. – Ты в этом уверен? – Настолько, насколько вообще могу быть в чем-либо уверен. – Это моя вторая проблема, – вздохнул полицейский. – Я не знаю, что хуже: если ты лжешь или если ты говоришь правду. Гринэ вытащил из кармана рубашки пластиковый пакетик для вещественных доказательств. В пакете находился латунный стаканчик стреляной гильзы. – Ты знаешь, что это такое? – спросил Гринэ. Он положил пакет на стол. – Уверен, что да. Это стреляная гильза. Недостающее звено к долго летевшей пуле. Девятимиллиметровая. – Почему это должно заботить меня? – Я нашел это за бетонным разделителем в двадцати трех футах от того места, где Мэтьюс Фрэнк Дж. получил дырку в голове, по официальной версии, в результате попадания шальной девятимиллиметровой пули. Латунь блестела в лучах утреннего солнца. – Пули – это не по моей части. – Ты думаешь, что каким-то образом я прострелил Фрэнку голову со стороны, противоположной той, где я сидел, на виду у всей улицы? – Люди обращают мало внимания на то, что происходит за пределами их машины. – Если я стрелял в него изнутри, то как эжектировавшая гильза оказалась снаружи, в том месте, которое мы уже проехали? – Эжектировавшая? Я думал, пули – это не по твоей части. – Ну, я все-таки не полный невежда. – Ты просто не можешь придумать чего-нибудь «уместного». – Гринэ пожал плечами. – Люди могут творить чудеса, ты не веришь? – Только не я. – И ты сказал, что больше никого не видел? – Да. – Ничего? – Только то, что мой друг свалился прямо на меня. – Отчеты в моей папке гласят, что его жена давно умерла и он жил один. Насколько близкими друзьями вы с ним были? – Мы вместе работали. Иногда проводили вместе свободное время. Мы с ним ладили. – Ты не женат, не так ли? – В улыбке Гринэ проскользнул намек. – Нет, – сказал Джон, – но ты женат. К тому же ты не в моем вкусе. – Имеешь что-нибудь против черных? – Несколько самых лучших женщин, которых я знаю, черные, – сказал Джон. – Согласен, – сказал Гринэ. – Ты и твой приятель Фрэнк когда-нибудь занимались делами на пару вне ваших с «девяти до пяти»? – Мое дело – это мое дело, не его и не твое. – Ты и он получали деньги вместе, будучи связанными друг с другом? Плели друг против друга интриги, стараясь расчистить себе путь наверх по вашей служебной лестнице? – Вопросы, относящиеся к нашей работе, должны задаваться официально через прикомандированных к вам представителей нашей конторы. Ты собираешься это сделать? – Смотря по тому, как пойдут дела. – Гринэ повертел в руках пакет с гильзой, допил свой кофе. – Хороший кофе. Ты всегда добавляешь в него корицу? – Люблю, когда есть небольшой привкус специй. – Действительно вкусно. Детектив поднялся, чтобы взять пальто, оставив пакетик с гильзой на столе. Когда Гринэ повернулся, держа пальто в руке, Джон сидел в той же позе. Пакет тоже никуда не делся. – Масса использованных боеприпасов разбросана в этом городе, – сказал Гринэ. Он взял пакет со стола. Гильза блеснула на солнце. – Возможно, в лаборатории смогут определить ее происхождение. – Надеюсь на это. – Джон потер подбородок. – Официально мне не полагается этого делать, но… то, что я был в той машине, вытрясло из меня остатки официальности. – Даже уместной? – Если найдешь еще какие-нибудь… стреляные гильзы, происхождение которых не сможешь объяснить, приноси посмотреть мне. Я постараюсь помочь всем, чем смогу, – неофициально. Гринэ рассмеялся: – Какой хороший гражданин. – Я предлагаю серьезно. Как работяга – работяге. – Смотря ради чего работаешь. – Полицейский направился к двери. – Человек был убит на моей территории. Меня не заботит «официальное» или «уместное» рассмотрение. Убийство всегда убийство. И когда кого-то убивают и моя подпись стоит под протоколом, я занимаюсь этим лично. – В таком случае ты, должно быть, отличный коп, – сказал Джон. – Да. – У самого выхода Гринэ обернулся: – А как насчет тебя? |
||
|